Текст книги "Сказания и повести о Куликовской битве"
Автор книги: Дмитрий Лихачев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)
Князь же великий, услышав от брата своего, князя Владимира Андреевича, и от всех русских князей, что они готовы сразиться за веру, послал в те дни много вестников, дал им грамоты, в которых было написано так: «От великого князя Дмитрия Ивановича Московского и всея Руси во все города моей державы, местным князьям и боярам, и всем воеводам, и детям боярским, и всякому вопнскому чину, и безымянным людям, кто бы ни захотел за веру пострадать и мне послужить. Как к вам эта грамота моя придет, чтобы вы тотчас же, днем или ночью, выходили и не дожидались бы второго моего указа и грамот, а собрались бы все незамедлительно в Коломне, на день Успения пресвятой богородицы,* а там мы вам назначим каждому полку воеводу. А эту мою грамоту посылайте между собой из города в город, не задерживая ни часа, скорыми гонцами, спешно. Писана на Москве в год 6889 августа в 5 день». И эта грамота была разослана с вестниками по всей земле Русской.
По указу же государя своего, великого князя Дмитрия Ивановича, местные князья, и бояре, и воеводы, и многие другие военные люди прибыли в Москву к великому князю Дмитрию Ивановичу, и ударили ему челом, и все в один голос говорили: «Помоги, господи, намерению нашему пострадать за веру православную и за нашего милостивого государя!».
В то время пришли князья белозерские со многими силами, а ведь известно, что они хорошие полководцы и храбрецы, и хорошо подготовлено было их войско. Пришел князь Федор Семенович, князь Семен Михайлович,* князь Андрей Кемский, князь Глеб Каргопольский и Андом-ский.* В то же время пришли князья ярославские: князь Роман Прозоровский, князь Лев Курбский*, князь Дмитрий Ростовский* и с ними многие князья, и бояре, и дети боярские.
Уже, братия, стук стучит и гром гремит во славном городе Москве. Стучит сильная рать великого князя Дмитрия Ивановича Московского, гремят сыны земли Русской золочеными доспехами.
Князь же великий Дмитрий Иванович, взяв с собою брата своего, князя Владимира Андреевича, и всех православных князей, пошел к Живоначальной Троице,* к святому отцу Сергию,* преподобному старцу. И, придя в монастырь, получил благословение от этой святой обители. И просил его преподобный литургию* отслушать. Наступило же воскресенье, а это был день памяти святых мучеников Флора и Лавра.* Окончив литургию, просил его преподобный Сергий со всей братией, чтобы он вкусил хлеба монастырского. Великому князю было очень некогда, потому что пришли вестники и возвестили ему, что приближаются татары. И он просил преподобного, чтобы отпустил его. И сказал ему старец: 3амедление это даст тебе успех вдвойне. Предстоит тебе носить венец нетленный, но по прошествии времени, а многим другим венцы плетутся теперь». Князь великий Дмитрий Иванович откушал с ними. А преподобный Сергий в то время повелел освящать воду от мощей святых мучеников Флора и Лавра.* Князь же великий скоро от трапезы встал. Преподобный же старец окропил водой святой великого князя и все христолюбивое воинство. И осенил великого князя крестным знамением и сказал; ему: «Иди, господин, ты призвал бога, и бог тебе будет помощник!». И сказал ему тайно: «Победишь противников своих!».
Князь великий прослезился и попросил у него подарка. Тот же сказал: «А что же нужно твоему государеву достоинству?». И сказал ему князь великий: Дай мне, отче, двух воинов от своего полка, и тем ты нам поможешь». Он же сказал: «О ком ты говоришь, господин?». Князь же великий сказал: «О двух братьях». Он сказал: «О Пересвете* и брате его Ослябя».* Преподобный старец повелел им скорее готовиться, ведь они были знаменитые воины. И они сотворили послушание преподобного Сергия, не отказались, и вместо тленного оружия нетленное взяли: крест Христов, нашитый на схиме.* Повелел им преподобный вместо шлема налагать ее на себя. И отдал их в руки великого князя, и сказал: «Вот тебе мои воины, твои избранники». И сказал им святой: «Мир вам, братья мои, потрудитесь, как доблестные воины, Христу». И всему воинству православному дал он мир и благословение и отпустил их. Князь великий развеселился сердцем и никому не поведал того, что сказал ему старец. И пошел в свой город, унося сокровище некрадомое – благословение старца.
Вернувшись в Москву, снова взяв с собой брата своего, князя Владимира Андреевича, пошел к преосвященному Киприану митрополиту и поведал ему, что сказал ему святой старец и как дал благословение ему и всему войску. Архиепископ же повелел ему сохранить это в тайне и никому не рассказывать. И князь великий ушел в свои покои, ведь уже был вечер.
Дивное и страшное зрелище – удивительно видеть и жалостно слышать – как плакали великая Княгиня и многие княгини и боярыни, провожая своих мужей. Кричали, и вопили, и плакали все люди московские – мужчины, и женщины, и дети, сойдясь в город, в церковь святой Богородицы, рыдая, вопя и восклицая: «Помилуй, владычица, государя нашего, великого князя Дмитрия Ивановича, помоги ему против его врагов! Ведь ты, госпожа, творишь, как хочешь. Избавь нас, госпожа, от варварского нашествия». От вопля, рыдания великого и плача казалось, что земля стонет.
Тогда был день четверг, августа 27 день. Князь великий Дмитрий Иванович повелел народу много собрать и, взяв с собой брата своего князя Владимира Андреевича, пошел в церковь святой Богородицы. И стал он перед образом Спасителя, ломая руки и бия себя в грудь, и говорил умиленным сердцем молитву эту, проливая слезы, как источники текут, говоря: «Молю тебя, боже дивный, владыко грозный и сильный! Ты воистину царь славы, помилуй нас, грешных! Когда в печали к тебе прибегаем, к своему владыке и благодетелю, тогда тебе благо помиловать насг ведь твоею созданы мы рукою. Мои прегрешения сокрушили главу мою! Ты, господи, оставляешь нас за наши грехи, но мы к тебе взываем, беря вот это речение: „Не остави нас и не отступи от нас“. Суди, господи, оби-дящих меня, помешай борющимся со мною, возьми меч и щит и стань на помощь мне. Дай мне победу над противниками, пусть и они познают славу твою!». И снова подошел он к образу пречудной царицы богородицы, который написал евангелист Лука при жизни своей, и стал в умилении к пречистому образу взывать, говоря: «О чудотворная царица и богородица! Всего рода человеческого путеводительница! Через тебя, госпожа, мы познали истинного бога, господа нашего Иисуса Христа, воплотившегося и родившегося от тебя. Не отдай же, госпожа, на разорение города этого поганому Мамаю, да не осквернит святых твоих церквей, и моли сына своего, господа нашего, творца и создателя, пусть он даст нам свою помощь, пусть смирит сердце наших врагов, и пусть не будет рука их высока. И свою помощь подай нам, и нетленный свой покров* дай нам, пусть мы в него облечемся, чтобы не бояться нам ран. На тебя, владычица, надеемся, что ты будешь молиться сыну своему, ведь мы твои рабы. Ведь ты, госпожа, бога родила, но твои родители, как и мы, внуки Авраамовы. Я знаю, госпожа, что ты поможешь нам против наших врагов, которые тебя не исповедуют, богородица, а мы на твою помощь надеемся, и я иду на подвиг против безбожных печенегов. Да будет тобою умолен сын твой и наш бог!». И снова пошел он к блаженному чудотворцу Петру, и с любовью припал ко гробу святого, и сказал: «О чудотворный святитель! По милости божией ты непрестанно совершаешь чудеса. Сейчас же настало время тебе молиться за нас к общему для всех владыке. Сейчас нам предстоят страшные события – супостаты безбожные на меня, твоего всегдашнего раба, крепко ополчились и на город твой Москву вооружаются. Тебя нам бог явил и последующему нашему роду, тебя он как свечу зажег на свещнице высокой. Тебе подобает о нас молиться, чтобы не пришла на нас рука нечестивых и не погубила нас. Ты наш предводитель и страж, а мы твои рабы и твоя паства».
Кончив молитву, он поклонился архиепископу. Архиепископ благословил его и отпустил, осенив его крестным знамением, и послал быстро все духовенство и клир во Фроловские ворота, и в Никольские, и в Константино-Еленинские* с живоносными крестами и с чудотворными иконами – чтобы каждый воин был благословлен.
Князь же великий Дмитрий Иванович с братом своим князем Владимиром Андреевичем пошли в церковь небесного воеводы архистратига Михаила,* поклонились земным поклоном святому образу и приступили ко гробам православных князей, прародителей своих, и сказали: «Хранители истины, поборники православия! Если вы имеете дерзновение к богу, молите его о нашем горе, потому что великое нашествие угрожает нам и чадам нашим. Теперь подвизайтесь вместе с нами!». И, сказав так, вы* шли из церкви.
Княгиня же великая Евдокия,* и княгиня князя Владимира,* и княгини других православных князей, с воеводскими женами тут стоят, и
многое множество народа, мужья и жены, их провожающие, в слезах и в воплях сердец своих не могущие слова сказать. Княгиня великая Евдокия прощальное лобзание дала великому князю. Князь великий сам едва удержался от слез, но не дал себе заплакать – ради народа и, горько плача в сердце своем, но утешая великую княгиню, сказал: «Когда с нами бог наш – кто против нас!». И прочие княгини и боярыни также облобызали князей и бояр и возвратились вместе с великой княгиней.
А князь великий вступил в свое золотое стремя, сел на своего лучшего коня. Солнце на востоке ясно сияет ему и путь ему указывает. И вот тогда, как соколы с золотых колодок слетали, так из каменного города Москвы выехали князья белозерские, особо своим полком. Прекрасное зрелище – предстояло им защитить лебединую стаю.
Князь великий Дмитрий Иванович послал брата своего Владимира Андреевича дорогой на Брашево, то есть Деревенскою, а сам князь великий пошел на Котел. Спереди ему солнце приятно греет, а за ним ветерок кроткий веет. Они потому разделились с братом своим, что не уместиться им было на одной дороге.
Княгиня же великая Евдокия со своей снохой и со всеми княгинями и с воеводскими женами взошла в златоверхий терем свой на берегу и села на рундуке* под южными окнами. И вот в последний раз видит она великого князя. А слезы у нее льются, как речная быстрина. Бьет она руками себя в грудь и говорит: «Господи боже великий, посмотри на меня грешную и смиренную, удостой меня снова увидеть государя моего, славнейшего среди людей, великого князя Дмитрия Ивановича. Дай же ему, господи, помощь от крепкой твоей руки победить противника и не сделай, господи, так, как было несколько лет назад, когда была битва на Калках* между христианами и язычниками. От такого спаси нас и помилуй! Не дай, господи, погибнуть нам и остальным христианам, да славится имя твое святое! И от Калкской битвы до Мамаева побоища лет 160.* И с тех пор Русская земля скорбит. И ни на кого у нас нет надежды, только на всевидящего бога. А я имею двух отпрысков еще малых – Василия и Юрия.* Если поразит их жар и солнце с юга, или ветер повеет на них, с запада на обоих, стерпят ли они? Что я сделаю? Дождаться бы им, господи, отца их в добром здоровье, и тогда земля их спасется, и они будут царствовать вовеки!».
Князь великий взял с собою десять мужей из сурожан,* то есть купцов, чтобы они были свидетелями. Если что-то случится и господь бог поможет, то они расскажут в дальних странах, ведь они известные путешественники: первый – Василий Капица,* второй – Сидор Алферев,* третий – Константин Болк,* четвертый – Козьма Ковыря,* пятый – Семен Антонов,* шестой – Михаил Саларев*, седьмой – Тимофей Весяков,* восьмой – Дмитрий Черный,* девятый – Иван Ших,* десятый – Дмитрий Сараев.*
Завеяли тогда ветры по великой дороге широкой, и поднялись тогда великие князья, а за ними русские князья, и бояре, и дети боярские, идут
поспешно, как будто для того, чтобы медовые чары пить, вкушать виноградных гроздий, хотят добыть чести и славного имени. Завеял ветер великий, а в нем громы немалые. Стук стучит, гром гремит на ранней заре: князь Владимир через реку перевозится на красном перевозе в Боровске.
Князь великий пришел в Коломну в субботу, на память святого отца Моисея Мурина.* А тут уже были многие ратники и воеводы и встретили великого князя на речке Сиверке.* Епископ же Евфимий* встретил его в городских воротах с живоносными крестами и со всем клиром, и осенил его крестом, и молитву сотворил: «Спаси, боже, люди твоя», и вошли они в церковь. И тут князь великий многих князей и воевод позвал к себе вкусить с ним хлеба. Но, оставив это, на прежнее возвратимся.
Тогда был Великий Новгород независим, не было над ним государя, когда произошла победа Донская. Новгородцы тогда владели сами собой. Воинства же тогда отборного и опытного было восемьдесят тысяч, и с многими странами жили они в мире благодаря своей храбрости. Много раз бывало, что приходили на них немцы и литва на их окраины, желая завоевать землю их, а они, выйдя против них, их побивали и с позором прогоняли. Сами новгородцы жили в великой славе, много богатства накопили. Окормлялись они святой Софией, Премудростью Божией, и заступлением пресвятой борогодицы, и молитвами угодника божьего Варлаама чудотворца,* бывшего игуменом в монастыре святого Спаса на Хутыни, и архиепископа Великого Новгорода и Пскова Евфимия.*
Послушайте вот что, братья. Когда пришли из степи вестники к великому князю Дмитрию Ивановичу, что поганый царь Мамай идет покорить землю Русскую с огромным войском, и услышал великий князь, что Ольгерд Литовский и Олег Рязанский присоединились к Мамаю, князь великий тогда сильно опечалился, и все государство Московское пришло в смятение от внезапного нашествия. Князь великий Дмитрий Иванович возложил на господа печаль свою, и отверг от себя всякую сердечную скорбь, и велел всему своему войску собираться, желая вскоре выйти навстречу безбожному Мамаю и пострадать за веру христианскую, чтобы тот не успел покорить землю Русскую. Тогда были в Москве купцы новгородские с товаром – Микула Новгородец, Иван Васильев Усатый, Дмитрий Ключков,* и иные многие купцы были там для торговли. И, услышав обо всем, что случилось в Москве, о нашествии безбожников, возвратились в Новгород Великий и придя рассказали посадникам все, что слышали и видели в Москве, и о великой скорби князя великого Дмитрия Ивановича. Услышав все это от своих купцов про великого князя Дмитрия Ивановича, новгородские посадники огорчились и пошли к епископу своему Евфимию, поклонились ему в землю и сказали ему: «Знаешь ли, господин, отче честный, как ополчились на великого князя Дмитрия Ивановича Московского и на все православное христианство? Как царь Мамай идет покорить землю Русскую, и веру православную осквернить, и церкви божии разорить? И эти безумцы, князья Ольгерд Литовский и Олег Рязанский, присоединились к Мамаю в гонении на веру христианскую. Мы же, господин, отче, слышали от своих купцов, которые были в Москве и сейчас пришли и возвестили нам это».
Услышал архиепископ новгородский Евфимий, что великое гонение начинается против христиан, возмутился сердцем и упал ниц перед святым образом пресвятой богородицы и сказал: «Всемирная владычица! Чудная богородица, милостивая и премилостивая владычица! Чистая дева непорочная, мать Христа бога нашего, припади и умоли сына своего и бога нашего Иисуса Христа. Пусть смирит он сердце сего льва свирепого, поганого Мамая, хотящего осквернить пресвятое имя твое богоне-вестное, и святые твои храмы разорить, и род христианский искоренить. Помоги, господи, великому князю против поганого Мамая и возвыси, господи, десницу христианскую!». И, восстав от молитвы, святитель сказал посадникам: «Зачем вы пришли ко мне?». Они же сказали: «Господин, святой отец, пришли мы к тебе, чтобы ты благословил нас принять священный венец смертный. С сынами русскими Московской земли хотим, господин, пострадать в одном и том же месте за имя Христово».
Архиепископ же прослезился и сказал: «Благословен бог, что дал такую благодать в сердца ваши! Идите, повелите собираться народу, и что скажет народ – захочет ли сражаться против поганых или нет». Посадники новгородские, взойдя на ступени, велели звонить в вечевой колокол и повелели по всем улицам на конях ездить и звать на вече – надо решать государственное дело. И сошлось многое множество народу на вече. Посадники же сообщили святителю, что собрался народ. Архиепископ же, сев в сани, приехал на собрание и, встав на ступени, приказал призвать народ к молчанию. Посадники послали глашатаев многих к народу, чтобы установить молчание. Архиепископ же сказал громким голосом: «Мужи Великого Новгорода, от мала до велика! Слышите ли, сыны мои, какое бедствие пришло на веру христианскую – что поганый царь Мамай идет на землю Русскую, на великого князя Дмитрия Ивановича, и хочет он веру христианскую осквернить, и святые церкви разорить, и род христианский искоренить. Князь же великий Дмитрий Иванович помощью божией вооружился против поганых и хочет добровольно за Христову веру пострадать. Прошу вас, дети мои, и вы с ним пойдите на подвиг за веру христианскую, чтобы заслужить вместе с ними жизнь вечную».
Услышав это, новгородцы вскричали многими голосами и поклонились архиепископу до земли, говоря: «Святой, честный отче, ты глава нам всем, ты наш учитель, ты пастырь добрый словесным овцам. Мы все готовы по слову твоему и благословению, святый отче, погибнуть за веру христианскую, головы свои сложить за Христа. И не можем мы, господин, оставить великого князя Дмитрия Ивановича в предстоящей такой великой беде одного. Если, господин, князь великий спасен будет от нашествия безбожников, то и мы без печали будем. А если великий князь будет разбит, то и мы не уцелеем. Дай же нам, господин, отче, сегодня собраться, а завтра будем готовы идти на путь спасения, на помощь великому князю Дмитрию Ивановичу, против безбожного Мамая». Затем архиепископ, благословив их, удалился в свою келью. Посадники новгородские, поклонившись архиепископу, пошли и начали выбирать из вельмож своих воевод крепких. Избрали шесть воевод храбрых и мудрых весьма и опытных в бою: первого – великого посадника Ивана Васильевича, второго – сына его Андрея Волосатого, третьего – Фому Михайловича Красного, четвертого – Дмитрия Даниловича Заверяжского, пятого – пана Михаила Львовича, шестого – Юрия Захарьевича Хромого.*
С ними отрядили отборного войска сорок тысяч и велели им: «Утром, когда услышите колокол вечевой, все готовы будьте на дворище святого Николы».*
Архиепископ Евфимий, назавтра рано встав, повелел после заутрени святить воду с мощей святых многих. И уже был первый час дня. И повелел звонить в колокол, чтобы собрать войско. И съехалось все войско. И велел владыка многим попам и диаконам кропить святой водой все войско. А сам святитель, взойдя на ступени, возгласил: «Послушайте меня, чада мои, преклоните уши ваших сердец. Ныне, чада, вы пойдете путем спасения, и пусть ни один из вас не прячет лица своего перед погаными, не покажет спину, от них убегая, умрите все одной смертью, чтобы достичь вечной жизни у Христа бога нашего». И все войско, как едиными устами, отвечало: «Один нам есть свидетель, отче, – бог, что мы все готовы головы свои сложить за веру православную и за святые божии церкви». И святитель, воздев руки горе, благословил их и сказал: «Слава тебе, Христе, святый царю, что вложил ты этим людям доброе намерение в сердца их!». И сказал им: «Бог да будет вам вождем, чада мои!». И освятил их, и, взяв крест честной, осенил им всех воевод и всех воинов, и также велел попам осенять крестом, и отпустил их, и сказал: «Идите, чада мои милые, не медлите – да не лишитесь жизни вечной!». И они, сев на коней своих, наполнились ратного духа и выступили – как златокрылые орлы по воздуху парят, стремясь навстречу утренней заре, так и они быстро идут и говорят про себя: «Дай нам бог скорее увидеть любимого нами великого князя Дмитрия Ивановича Московского в радости».
А когда они приблизились к Москве, сообщили им, что великий князь Дмитрий Иванович вчера ушел в Коломну. И они поспешно послали вестника своего прихода к великому князю, а сами скорее пошли в Коломну. Вестники прибыли в Коломну в воскресный день в самую заутреню. Князь великий тогда был у заутрени. И пришли, и возвестили великому князю: «Пришли вестники, государь, от новгородцев, и говорят, что идут к тебе на помощь шесть воевод, а с ними сорок тысяч избранного войска новгородского». Князь же великий призвал вестников к себе, желая слышать от них истину. И поставили перед ним вестников. Они сказали ему то же самое. Князь великий вопросил: «Отсюда далеко ли воеводы ваши?». Вестники же сказали, что пять поприщ. Князь великий прослезился и сказал: «Боже всехвальный, боже милостивый, боже чудный, как неожиданно подаешь ты помощь!». Он был очень рад и послал многих витязей навстречу им.
И, придя, они встали близ города на поле. Но чудно было войско их – оно было более чем достаточно снабжено конями, и одеждой, и доспехами, и много золота и жемчуга было на одеждах их и на седлах. И повелел великий князь воеводам их и старшим витязям идти к нему. И они* придя, поклонились государю. Великий князь с любовью их принял и звал к себе на хлеб-соль. И многих от войска их повелел звать. И устроил он пир великий, радостный и почетный. И послал вестников об этом к святому митрополиту Киприану и к великой княгине. И они, услышав об этом, в радости прославили бога.
На следующий день повелел великий князь Дмитрий Иванович всем воеводам на поле выехать к Девичьему* и всем людям собраться. Когда1 всходило солнце, начали звуки ратных труб гласить, и барабаны бьют, и развернутые флаги шумят у сада Панфилова. Сыны русские выступили на коломенские поля. Новгородские же полки встали отдельно, потому что было не вместиться. Великий князь Дмитрий Иванович выехал с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и увидел, как много людей, и обрадовался. Приехал к полкам новгородским и, увидев их, подивился – прекрасно было видеть их устроение и готовность к бою. Князь великий назначил каждому полку воеводу.
Себе в полк он взял князей белозерских, а брату своему дал ярославских. В полк правой руки назначил брата своего, а в полк левой руки – новгородских посадников. В передовой полк назначил князя Льва Друч-ского,* Дмитрия Всеволожа и Владимира, брата его.* Коломенского полка воевода – Микула Васильевич,* владимирский и юрьевский воевода – Тимофей Волуевич,* костромской же воевода – Иван Родионович,* пере-славский воевода – Андрей Серкизович.* У князя Владимира воеводы – Данило Белоус,* Константинович,* князь Федор Елецкий,* князь Юрий Мещерский,* князь Андрей Муромский* – и те пришли со своими полками.
Князь великий повелел передовым полкам переходить через реку Оку и заповедал каждому полку: «Если кто пойдет по земле Рязанской, пусть никто не прикоснется ни к единому волосу». И сам князь великий, взяв благословение от епископа Евфимия Коломенского, перешел реку и тут послал третий сторожевой отряд, избранных витязей, и повелел им увидеть татарские сторожевые отряды. Послал он Семена Мелика,* Игнатия Крену, Фому Тынину, Петра Горского, Карпа Алексина, Петрушу Чири-кова* и иных много с ним известных воинов.
И сказал князь великий брату своему князю Владимиру: «Поспешим, брат, против безбожных этих, никогда не спрячем лица своего перед их наглостью. А если смерть нам приключится, то это нам не смерть – а жизнь!». И шли они своим путем, призывая сродников своих на помощь, святых мучеников Бориса и Глеба.*
Услышал Олег Рязанский, что великий князь Дмитрий Иванович, собрав много воинов, идет против безбожного царя, и более всего вооружен он твердою верою в бога, уповая во всем на вседержителя бога. И стал Олег переходить с места на место и говорить единомышленникам своим: «Трудно понять внезапных событий голос и слово. Если бы можно было послать к многоразумному Ольгерду Литовскому! Раз получилось
не так, как мы задумали, что теперь придумать? Но путь к нему прегражден». И сказал он: «Кроме того, он не наш. Я и раньше чувствовал, что русскому князю не следует против восточного царя выступать. А теперь что вы думаете?. Откуда ему пришла помощь – он против нас троих вооружился?».
И ответили ему ближние его, говоря: «Мы слышали, князь, нам сказали об этом пятнадцать дней тому назад, но мы стыдились тебе рассказать. Говорят, что в его вотчине есть монах игумен Сергий, и он весьма прозорлив. Это он вооружил великого князя и дал ему помощников из своих монахов. А еще говорят, что пришли к нему на помощь новгородцы со многими своими силами, а войско их, говорят, весьма прекрасно и храбро». Услышав об этом, Олег еще больше испугался и разъярился на своих бояр: «Зачем вы не сказали мне этого раньше? Я бы пошел и умолил нечестивого царя, чтобы никакого зла не сотворилось. Горе мне, погубил я ум свой. Но не я один оскудел умом, но и Ольгерд Литовский, хоть он и умнее меня, тоже не больше меня понял. Но с меня больше спросится: он ведь сторонник Петра Гугнивого,* а я истинный закон знаю. Чего ради я соблазнился? Это обо мне сказано: „Если раб согрешит против воли господина своего, будет сильно бит“.* А сейчас что мне делать, какому слуху верить? Если предамся великому князю, он меня не примет: он знает о моей измене. Если же присоединюсь к Мамаю, то воистину буду гонителем христианской веры. Как Святополка,* земля меня живым поглотит. И не только княжение свое потеряю, но и вечной жизни лишусь. Если господь за них, то кто против них! Еще и молитва прозорливого монаха за них всегда. Если ни одному из них не помогу, то все равно впредь от них обоих житья мне не будет: кому господь поможет, с тем и я буду».
Ольгерд же, по прежнему договору, собрал много литвы, варягов и жмуди* и пошел на помощь Мамаю. Пришел Ольгерд к Одоеву* и узнал, что князь Олег испугался и не сдвинулся с места. И стал он размышлять о своих суетных замыслах. И увидел, что их союз распался и договоры разрушены, стал он злиться и сказал в ярости: «Если человек потеряет собственный разум, плохо чужим умом жить. Никогда такого не было, чтобы Рязань Литву учила. А сейчас он нас сбил с толку да и сам погиб. Покамест побудем здесь, пока не услышим о победе московского князя Дмитрия».
В то время услышали князь Андрей Ольгердович Полоцкий и князь Дмитрий Ольгердович Брянский* про великое нашествие на великого князя Дмитрия Ивановича Московского безбожного Мамая. И сказал себе князь Андрей: «Пойдем к нему на помощь». Были они отцом своим ненавидимы, но зато богом любимы, и приняли крещение через свою мачеху, княгиню Анну.* Были они подобны доброплодному колосу, подавляемому тернием, – жили посреди нечестия и не могли плод достойный принести.
И вскоре князь Андрей послал тайно к брату своему князю Дмитрию грамотку, в которой говорилось: «Ты ведь знаешь, брат мой возлюбленный, что отец наш прогнал нас от себя. Зато отец небесный принял нас и дал нам закон свой, чтобы мы следовали ему, и избавил нас от пустой суетности ради дела. Чем же мы воздадим ему на такое ожидание? Совершим подвиг. Сейчас настало время для достойного подвига – Христову последователю, предводителю христиан, великому князю Дмитрию Ивановичу Московскому беда грозит от поганых измаильтян, а еще и отец наш против него воюет, и Олег Рязанский заодно с ними. Нам же подобает пророчество выполнить:.„Братья, в бедах будьте помощниками4*. Нет сомнения, что подобает нам отцу противиться – ведь евангелист Лука сказал нам Спасителя нашего слова: „Преданы будете родителями на смерть, убьют вас за имя мое, но претерпевший до конца спасется и получит жизнь вечную".* Исторгнемся, братья, из подавляющего нае терния и прирастим себя к истинному плодовитому винограду, возделанному рукою Христа. А сейчас, братья, пойдем на подвиг – не ради земной жизни, а ради небесной почести, которую уготовал бог творящим его волю».
И пришли вестники к князю Дмитрию Ольгердовичу и дали ему послание от князя Андрея, брата его. Он же прочел послание и стал радоваться, и плакать от радости, и сказал: «Господи, владыко человеколюбче*. дай рабам твоим исполнить свое намерение! Через это начнем мы подвиг добрый, который ты открыл брату моему старшему». И сказал он вестникам так: «Скажите брату моему, князю Андрею: „Я готов, брат, пойти с тобой ныне, и по твоему приказанию, господин мой, все мое войско со мной. По божию промыслу, брат, мы объединились, и не ради этого* а из-за предстоящей мне войны с дунайскими варягами. Ныне же, брат* я к этому пришел, и привел меня к этому бог. Сейчас, господин, пришли ко мне скупщики меда из Северской земли* и говорят они, господин, что великий князь уже на Дону. Он там хочет быть и ждать злых сыроядцев. И нам предстоит путь в Северскую землю, и там соединиться нам с ним* чтобы утаиться нам от отца нашего, чтобы он не наложил на нас позорного запрета44».
Через несколько дней радостно встретились два брата, как некогда Иосиф с Вениамином,* поцеловались с любовью. Сошлись они со всеми своими силами. Жители Северской земли, видя это, обрадовались. Кпязь Андрей и князь Дмитрий Ольгердовичи видели у себя множество людей, в вооружении духа, как отборные полки для сопротивления. Прибыли они на Дон вскоре, приехали они к великому князю Дмитрию Ивановичу на этой стороне Дона, на месте, называемом Березуй,* и тут соединились с великим князем Дмитрием Ивановичем Московским.
Князь же великий Дмитрий Иванович с братом своим Владимиром Андреевичем обрадовались радостью великою и подивились силе божией: может ли так быть, чтобы дети оставили отца и обманули его? Но господь послал их и укрепил их идти этим путем и пострадать за имя его святое. Так же и волхвы когда-то обманули царя Ирода.* И сказал им великий князь: «Вы, братья мои милые, пришли к нам на помощь, наставляемы богом. Я бы хотел, чтобы вы были моими родными братьями. Вы хотите зместе с нами послужить единому небесному царю и за имя его святое вместе с нами пострадать». И многими дарами почтил их, и любовно поцеловал, и обилы о одарил, и великой честью почтил, и путем спасения пошли они вместе.
И шли они путем этим, радуясь силе святого духа и великой милости божией, оказавшей им неожиданную помощь; земное все они уже отвергли и ожидали для себя небесного приобщения, бессмертия на века. И сказал им великий князь, когда они были в пути: «Братья мои милые, понимаете ли вы, чего ради пришли вы сюда ко мне? Не господь ли послал вас путем своим? Воистину вы последователи праотца нашего Авраама, который быстро помог Лоту,* п доблестного великого князя Ярослава,* который отомстил обиду брату своему».
