Текст книги "Перебежчики. Заочно расстреляны"
Автор книги: Дмитрий Прохоров
Соавторы: Олег Лемехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
При этом, по словам У. Кучински, он не потерял совести и «у него что-то осталось от своеобразного английского чувства порядочности». Поэтому в августе 1947 года он через австрийского коммуниста, который рекомендовал его ГРУ, предупредил Кучински о возможных допросах в МИ-5, а в своих показаниях в контрразведке сказал, что она и ее муж Бартон прекратили работу на СССР после советско-финской войны в 1940 году. Таким образом, измена Фута не повлекла за собой ареста Кучински, Бартона и других членов английской разведгруппы «Сони».
В 1949 году Фут написал воспоминания о своей работе в Швейцарии, озаглавив их «Руководством для шпионов». По мнению Ш. Радо, эти мемуары весьма легковесны, порой просто несерьезны и в них довольно много несуразиц. Умер А. Фут в 1958 году.
Впрочем, были среди сотрудников советских спецслужб и такие, кто бежал на Запад исключительно в поисках легкой и красивой жизни. Яркий пример тому – история предательства офицера ГРУ В.И. Шелапутина.
Вадим Иванович Шелапутин родился в 1927 году в Москве в семье театрального актера. В 1944 году по протекции знакомой его матери он был зачислен на 1-й курс Военного института иностранных языков Красной Армии (ВИИЯКА). В институте Шелапутин изучал немецкий и чешский языки, был на хорошем счету, вступил в партию, проявляя, правда, при этом склонность к «богемному» образу жизни. Словно предвидя, как сложится его судьба, сокурсники дали ему прозвище «Вадька Шелапутин – международный проходимец».
В 1948 году Шелапутин закончил институт, и в звании лейтенанта был откомандирован в ГРУ. В том же году он выехал в зарубежную командировку в Австрию, в Центральную группу войск, на должность переводчика в разведуправлении ЦГВ. Основной его обязанностью в Австрии было составление обзоров чешской печати и перевод донесений чешских агентов. Особых претензий у начальства к Шелапутину не было, но жизнь на Западе настолько понравилась ему, что он решил остаться там навсегда.
Обстоятельства бегства Шелапутина объясняли по-разному. Так, генерал-майор ГРУ в отставке В.А. Никольский, служивший в то время в Австрии, в своей книге пишет о Шелапутине следующее:
«Нужно заметить, что американская разведка действовала в Австрии нагло и грубо, в расчете на массовость. Она не стеснялась в выборе средств вербовки, и некоторые морально неустойчивые работники наших оккупационных учреждений попадали в ее сети. Так, в 1949 году из разведуправления штаба ЦГВ перебежал к американцам переводчик лейтенант Шелапутин, который был за несколько недель до побега завербован ими при задержании американской военной полицией в первом районе Вены, где он вступил в пьяную драку с американским сержантом. Поводом для вербовки явилась угроза американцев возбудить против Шелапутина уголовное преследование за нанесение серьезных побоев. Этот изменник, знавший секреты управления, нанес ему большой ущерб».
На Западе писали, что Шелапутин добровольно перешел к американцам, чтобы бороться против коммунизма. Сам же Шелапутин в интервью, которое он дал российскому журналисту Г. Денисову в 1993 году, рассказал о причинах и обстоятельствах своего бегства следующее:
«Каждое воскресенье я наезжал в Вену, гулял, в кабачках выпивал, приглядывался. И наступил один прекрасный день, когда я спросил себя: «Ну чего ты ждешь? Пора уходить…»
Утром следующего дня я сел в трамвай, идущий в американскую зону оккупации (тогда это было просто) и через некоторое время уже разговаривал с офицером Си-Ай-Си – американской разведки. Первым делом он спросил: «А вы знаете, как мы поступаем с дезертирами?»… И я ответил офицеру Си-Ай-Си: «Надеюсь, мой шаг вы сочтете не дезертирством, но желанием бороться вместе с вами против коммунизма…»
Девки, вот что увело меня на Запад. Да, западные девки поразили меня своей доступностью. В Москве у меня были знакомые барышни, пожатие рук, редкие поцелуйчики, но о большем – ни-ни. В Австрию я приехал девственником. И дорвался до радостей жизни. У меня появилась австриячка из парикмахерской при нашем штабе. Я покупал ей какую-то бижутерию, и она самозабвенно отрабатывала. И я был уверен, что все они такие – иностранки».
Приняв решение бежать на Запад, Шелапутин 20 марта 1949 года установил контакт с американской разведкой и попросил политического убежища. Получив фальшивые документы на имя Ивана Романова, он под видом чешского беженца был переправлен в ФРГ. Там он подробно рассказал сотрудникам американской разведки обо всем, что успел узнать в штабе ЦГВ, о товарищах по учебе и преподавателях ВИИЯКА и, что особенно интересовало американцев, об агентурном отделе разведуправления ЦГВ, который возглавлял полковник П.С. Мотинов, в свое время работавший в Канаде и отозванный из Оттавы после предательства И. Гузенко.
В Советском Союзе Шелапутин за измену Родине был приговорен к расстрелу. Его объявили в розыск, и в «Алфавитном списке агентов иностранных разведок, изменников родины, участников антисоветских организаций, карателей и других преступников, подлежащих розыску» о Шелапутине было написано следующее:
«ШЕЛАПУТИН Вадим Иванович, он же Романов Иван, 1927 года рождения, уроженец и житель г. Москвы, в 1948 г. окончил Военный институт иностранных языков и направлен в Центральную группу войск, где служил переводчиком, имел звание лейтенанта Советской Армии. Выше среднего роста, сутуловатый, лицо в веснушках, владеет чешским и немецким языками. Мать, Шелапутина Валентина Михайловна, жена дяди Шелапутина, Евдокия Кузьминична, племянница отца, Стройкова Александра Арсентьевна, проживают в г. Москве.
Находясь на службе в войсковой части полевая почта 70 757, 20 марта 1949 г. бежал в американский сектор г. Вены, где установил связь с американским контрразведывательным органом Си-Ай-Си-430, был снабжен фиктивными документами на имя Романова Ивана и под видом чешского беженца переправлен в лагерь для перемещенных лиц в г. Зальцбурге. В ноябре 1949 г. под фамилией Райс находился в распоряжении разведывательного центра европейского командования США в г. Обер-Урзель (Западная Германия). В 1953 г. появлялся в Голландии, где по заданию американской разведки пытался спровоцировать одного советского гражданина, которого знал по совместной учебе в институте. Проживает якобы в Чили. 15 августа 1950 г. Военной коллегией Верховного суда СССР заочно приговорен к ВМН. Имеются фотокарточка 1948 г. и образец почерка.
Розыскное дело в УКГБ при СМ по г. Москве и Московской обл.».
Не все в этой ориентировке соответствует действительности. Например, Шелапутин никогда не был в Чили. Но с американской разведкой он действительно сотрудничал – сначала в ФРГ, а потом в Мюнхене. Кроме того, он принимал участие в так называемом «Гарвардском проекте» и контактировал с эмигрантскими организациями в Германии – «Союзом борьбы за освобождение народов России» и с «Центральной организацией послевоенных эмигрантов».
В конце 1950 года Шелапутина перевели в Дюссельдорф, где он начал работать на английскую разведку СИС. В 1953 году по заданию СИС он пытался завербовать своего бывшего сокурсника по ВИИЯКА Валентина Малахова, работавшего в советском посольстве в Голландии, но безуспешно. В декабре 1952 года Шелапутин получает английское гражданство, документы на имя Виктора Грегори, переезжает в Лондон и начинает работать в Русской службе Би-би-си. В 1972 году он возвращается в Мюнхен, где работает на радиостанции «Свобода». Небезынтересно отметить, что в это время его подчиненным был О. Туманов, на самом деле являвшийся нелегалом ПГУ КГБ. [21]21
Олег Туманов в сентябре 1966 г., будучи матросом эсминца «Справедливый», в Ливии бежал с корабля и попросил в английском посольстве политического убежища. Он был передан американской разведке и после проверки зачислен в штат радиостанции «Свобода». Сделав там стремительную карьеру, он получил доступ к материалам западных спецслужб, благодаря чему некоторые его донесения докладывались непосредственно высшему руководству СССР. 23 февраля 1986 г. из-за угрозы провала был вынужден нелегально покинуть Мюнхен и бежать в Москву. В настоящее время на пенсии.
[Закрыть]
После возращения Туманова в 1986 году в СССР Шелапутин неожиданно получил от него письмо, в котором содержались недвусмысленное предложение начать сотрудничать с советской разведкой и обещание полного прощения.
«Тебе после получения этого письма позвонят и объяснят все детали, – говорилось в послании Туманова. – Ты, конечно, вправе бросить трубку. Но ты вправе и согласиться. Могу сказать тебе одно – в настоящий момент наша Родина в тебе нуждается».
Через некоторое время Шелапутину действительно позвонил «Юра» от Олега, но он категорически отказался от встречи.
В начале 1990-х годов Шелапутин-Грегори вышел на пенсию и поселился в Ирландии, в деревушке Баллимакода под городом Корк. Там он и собирается окончить свои дни, не испытывая особых угрызений совести, по крайней мере, на словах. Иначе зачем бы ему было говорить Г. Денисову следующее: «Я на этом свете ни о чем не жалею. На том, очевидно, придется. Продал душу. мамоне, если не дьяволу. Поживем – увидим».
Глава 4
1951–1960 годы
В конце сороковых – начале пятидесятых годов международная напряженность, несмотря на окончание Второй мировой войны не уменьшилась. Прежние союзники по антигитлеровской коалиции стали непримиримыми врагами, и тем самым было положено начало «холодной войне». Для Советского Союза США стали главным противником, и это заставило пересмотреть приоритеты в работе спецслужб. Теперь первоочередной задачей стало проникновение в государственные, военные и экономические структуры США и стран – членов НАТО, созданного в 1949 году. В США и странах, их союзниках, тоже стали уделять большое внимание деятельности своих спецслужб. В 1947 году было образовано ЦРУ, со временем ставшее главной разведслужбой Запада в поединке с СССР. Смерть Сталина в марте 1953 года мало что изменила в противостоянии Восток – Запад.
Новая политика и новые враги породили и новый тип предателей – «борцов против советского тоталитаризма». Чем дальше, тем больше изменников прикрывались этими словами. О том, кем они были на самом деле, следует судить по их делам.
В январе 1953 года пошел на предательство Петр Семенович Попов. Сотрудник ГРУ подполковник Попов был первым агентом ЦРУ в спецслужбах Советского Союза, а также первым «кротом», человеком, не сразу бежавшим на Запад, а продолжавшим после измены работать на прежнем месте.
Попов родился в Калинине, в крестьянской семье, воевал на фронтах Великой Отечественной войны, которую закончил офицером. В конце войны служил порученцем при генерал-полковнике И. Серове и по его протекции был направлен в ГРУ. Низкорослый, нервозный, худощавый, без всякого воображения, он держался особняком, был очень скрытен и труден в общении. Однако, как говорили потом его сослуживцы и начальники, по службе к Попову претензий не было. Он был исполнителен, дисциплинирован, имел хорошие характеристики и активно участвовал во всех общественных мероприятиях.
В 1951 году Попов был направлен в Австрию в качестве стажера легальной венской резидентуры ГРУ. В его задачу входили вербовка агентуры и работа против Югославии. Здесь же, в Вене, в 1952 году у Попова завязался роман с молодой австрийкой Эмилией Коханек. Они встречались в ресторанах, снимали на несколько часов номера в гостиницах, стараясь держать свои отношения в тайне от сослуживцев Попова. Безусловно, такой образ жизни требовал от Попова значительных расходов. А если учесть, что в Калинине у него была жена и двое детей, то финансовые проблемы вскоре стали для него весьма актуальными.
Первого января 1953 года Попов обратился к вице-консулу США в Вене с просьбой помочь ему выйти на американское представительство ЦРУ в Австрии. При этом Попов вручил ему записку, в которой предлагал свои услуги и указывал место встречи. [22]22
Существует и другая версия выхода Попова на контакт с американской разведкой, согласно которой он был скомпрометирован на «медовой ловушке». Так, В.А. Никольский, работавший в то время в Австрии, пишет следующее: «В 1951 г. подполковник Попов, работавший поначалу в Союзнической комиссии, а затем в одной из разведывательных частей группы войск, был завербован американцами, подставившими ему девицу, с которой он установил интимные отношения. Все контакты Попова с ней были зафиксированы на фотопленку и использованы для шантажа. Не найдя воли признаться в своих проступках, Попов пошел на предательство».
[Закрыть]
Приобретение агента на месте, в стенах ГРУ, было огромной удачей ЦРУ. Для обеспечения поддержки операций с Поповым в рамках советского отдела было создано специальное подразделение, получившее кодовое название СР-9. Руководителем Попова на месте был назначен Джордж Кайзвальтер, которому помогал (с перерывом с конца 1953 по 1955 год) Ричард Ковач. Оперативным псевдонимом Попова стал ГРЭЛСПАЙС, а Кайзвальтер выступал под фамилией Гроссман.
На первой встрече с сотрудниками ЦРУ Попов сообщил, что нуждается в деньгах, чтобы уладить дела с одной женщиной, и это его сообщение было встречено с пониманием. У Кайзвальтера с Поповым установились довольно непринужденные отношения. Кайзвальтер без труда завоевал расположение и доверие Попова в ходе долгих бесед под выпивку. Ему ничуть не претила крестьянская простота Попова, и об их выпивках после удачных операций было хорошо известно сотрудникам ЦРУ, и многие были уверены, что Попов считал Кайзвальтера своим другом. И кто-то даже пошутил, мол, в одном советском колхозе у правления есть собственная корова, так как на деньги Кайзвальтера Попов купил телку своему брату-колхознику.
Вступив в сделку с ЦРУ, Попов передавал американцам информацию о личном составе ГРУ в Австрии и методах его работы. Он сообщил ЦРУ важные подробности о советской политике в Австрии, а позднее и о политике в Восточной Германии. По некоторым, скорее всего весьма преувеличенным, слухам Попов за первые два года сотрудничества с ЦРУ передал Кайзвальтеру имена и коды около четырехсот советских агентов на Западе. Имея в виду возможный перевод Попова в штаб-квартиру ГРУ, ЦРУ предусмотрительно подготовило для него тайники в Москве. Эта задача была поручена Эдварду Смиту, первому представителю ЦРУ в Москве, направленному туда в 1953 году. Однако Попов, побывав в Москве в отпуске и проверив тайники, подготовленные Смитом, нашел их никуда не годными. Он мотивировал это тем, что тайники недоступны и использование их было бы равносильно самоубийству. [23]23
Но Смит не знал, для кого он готовит тайники, и это спасло Попова. Дело в том, что Смит был скомпрометирован своей горничной – «ласточкой» из Второго главного управления (контрразведка) КГБ. Он нашел в себе силы и доложил об этом начальству, после чего был отозван из Москвы и в 1956 г. уволен из ЦРУ.
[Закрыть]
В 1954 году Попов был отозван в Москву. Возможно, это было вызвано его знакомством с П.С. Дерябиным, сотрудником КГБ в Вене, в феврале 1954 года бежавшим в США. Но никаких подозрений относительно лояльности Попова ни у ГРУ, ни у КГБ не возникло, и летом 1955 года он был направлен в Шверин, на север ГДР. Перевод в Шверин фактически обрывал связь Попова с его оператором Кайзвальтером, и он по заранее обусловленному каналу направил соответствующее письмо.
Вскоре пришел ответ – письмо было подсунуто под дверь квартиры Попова.
Вот его текст:
«Здравствуй, дорогой Макс!
Привет от Гроссмана. Жду тебя в Берлине. Здесь есть все возможности так же хорошо провести время, как и в Вене. Письмо посылаю со своим человеком, с которым ты должен встретиться завтра в 8 часов вечера возле фотовитрины у Дома культуры им. Горького в Шверине».
На встречу с Поповым в Шверине явилась немка по имени Инга, а в дальнейшем связь осуществлялась агентом ЦРУ Радке. На следствии 75-летний Радке рассказал, что их встречи происходили регулярно через четыре недели. На каждой из них Радке получал от Попова пакет для Кайзвальтера, а Попову передавал письмо и конверт с деньгами.
Пока Попов находился в Шверине, он, несмотря на все старания, не мог лично встречаться с Кайзвальтером. Эта возможность представилась ему в 1957 году, когда он был переведен на работу в Восточный Берлин. Их встречи происходили в Западном Берлине на конспиративной квартире, причем Кайзвальтер сменил прежнюю конспиративную фамилию Гроссман на Шарнхорст.
«В Берлине, – рассказывал Попов на следствии, – Гроссман взялся за меня основательнее. Он интересовался буквально каждым моим шагом. Например, после возвращения из отпуска, который я проводил в Советском Союзе, Гроссман потребовал наиподробнейший отчет о том, как я провел отпуск, где побывал, с кем встречался, все до мельчайших подробностей. На каждую встречу он приходил с заранее подготовленным вопросником и в ходе беседы ставил мне конкретные задания по сбору информации».
Временное прекращение связи с Поповым после его отзыва из Вены встревожило ЦРУ. Чтобы подстраховаться от подобных неожиданностей, были отработаны условия контактов с Поповым на тот случай, если его отзовут из Берлина. Он был снабжен средствами тайнописи, шифровальными и дешифровальными блокнотами, радиопланом, подробной инструкцией пользования шифрами и адресами, по которым он мог известить ЦРУ из СССР о своем положении. Для приема радиосигналов Попову выдали приемник, и на одной из встреч с Кайзвальтером он прослушал магнитофонную запись сигналов, которые он должен был принимать, находясь в СССР. В инструкции, врученной Попову, говорилось:
«План на тот случай, если Вы останетесь в Москве. Пишите тайнописью по адресу: Семья В. Краббе, Шильдов, ул. Франца Шмидта, 28. Отправитель Герхард Шмидт. В этом письме сообщите все данные о вашем положении и дальнейшие планы, а также когда Вы будете готовы принимать наши радиопередачи. Радиоплан следующий. Передачи будут по первым и третьим субботам каждого месяца. Время передачи и волна указаны в таблице…»
Помимо этого, весной 1958 года Кайзвальтер познакомил Попова с его возможным связником в Москве – атташе посольства США в СССР и сотрудником ЦРУ Расселом Августом Ланжелли, специально вызванным по этому случаю в Берлин и получившим псевдоним ДАНИИЛ. При этом Кайзвальтер заверил Попова, что он в любое время может уехать в США, где будет обеспечен всем необходимым.
В середине 1958 года Попов получает задание забросить в Нью-Йорк нелегала – молодую женщину по фамилии Тайрова. Тайрова выехала в США по американскому паспорту, принадлежавшему парикмахерше из Чикаго, который она «потеряла» во время поездки на родину в Польшу. Попов предупредил о Тайровой ЦРУ, а ЦРУ, в свою очередь, ФБР. Но ФБР допустило ошибку, окружив Тайрову слишком плотной слежкой. Та обнаружила слежку, самостоятельно приняла решение вернуться в Москву. На разборе причин провала Попов обвинил во всем Тайрову, его объяснения были приняты, и он продолжил работу в центральном аппарате ГРУ.
Вечером 23 декабря 1958 года Попов позвонил на квартиру атташе посольства США Р. Ланжелли и условным сигналом пригласил его на личную встречу, которая должна была состояться в воскресенье 27 декабря в мужском туалете Центрального детского театра в конце первого антракта утреннего спектакля. Но Ланжелли, пришедший в театр с женой и детьми, напрасно прождал Попова в условленном месте – тот не явился. В ЦРУ были обеспокоены отсутствием Попова в театре и совершили ошибку, стоившую ему жизни. По словам Кайзвальтера, Джордж Уинтерс, представлявший госдепартамент в Москве, неправильно истолковал указание по поводу письма Попову и отправил его по почте на домашний адрес в Калинин. Но, как показали в дальнейшем Носенко и Черепанов, сотрудники КГБ регулярно напыляли специальное химическое вещество на обувь западных дипломатов, которое и помогло проследить путь Уинтерса до почтового ящика и изъять письмо, адресованное Попову.
В свете вышесказанного можно с полным основанием утверждать, что М. Хайд в своей книге «Джордж Блейк – супершпион», а вслед за ним и К. Эндрю ошибаются, приписывая разоблачение Попова Дж. Блейку, сотруднику СИС, завербованному КГБ в Корее осенью 1951 года. М. Хайд пишет, что после перевода из Вены Попов написал письмо Кайзвальтеру, объясняя свои затруднения, и вручил его одному из членов британской военной миссии в Восточной Германии. Тот передал послание в СИС (Олимпийский стадион, Западный Берлин), где оно легло на стол Блейка вместе с инструкцией переслать его в Вену для ЦРУ. Блейк так и сделал, но лишь после того, как прочитал письмо и сообщил о его содержании в Москву. По получении этого сообщения КГБ взял Попова под наблюдение и, когда тот прибыл в Москву, арестовал его. Блейк в своей книге «Иного выбора нет» справедливо опровергает это утверждение, говоря, что письмо, врученное Поповым сотруднику британской военной миссии, не могло попасть к нему, так как он не отвечал за связи с этой миссией и ЦРУ. И потом, если бы КГБ знал еще в 1955 году, что Попов – американский агент (а так бы и случилось, если бы Блейк сообщил о письме), то его не держали бы в ГРУ и тем более не поверили бы его объяснениям по поводу провала Тайровой.
Проследив путь Уинтерса и узнав, что тот отправил письмо сотруднику ГРУ, контрразведка КГБ взяла Попова под наблюдение. В ходе наблюдения было установлено, что Попов дважды – 4 и 21 января 1959 года – встречался с атташе посольства США в Москве Ланжелли, причем, как выяснилось впоследствии, во время второй встречи получил от него 15 тысяч рублей. Было принято решение арестовать Попова, и 18 февраля 1959 года его взяли с поличным у пригородных касс Ленинградского вокзала, куда он явился на очередную встречу с Ланжелли.
В ходе обыска на квартире Попова были изъяты средства тайнописи, шифр, инструкции, хранившиеся в тайниках, оборудованных в охотничьем ноже, катушке для спиннинга и помазке для бритья. Кроме того, в ходе обыска было обнаружено тайнописное донесение, подготовленное для передачи Ланжелли:
«Отвечаю на Ваш номер один. Ваши указания принимаю к руководству в работе. На очередную встречу вызову по телефону перед отъездом из Москвы. При невозможности встретиться перед отъездом напишу на Краббе. Копирка и таблетки у меня есть, инструкция по радио нужна. Желательно иметь адрес в Москве, но весьма надежный. После моего отъезда постараюсь два-три раза в год выезжать на встречи в Москву.
…Сердечно благодарен Вам за заботу о моей безопасности, для меня это жизненно важно. За деньги тоже большое спасибо. Сейчас я имею возможность встречаться с многочисленными знакомыми с целью получения нужной информации. Еще раз большое спасибо».
После допроса Попова было принято решение продолжить его контакты с Ланжелли под контролем КГБ. По словам Кайзвальтера, Попову удалось предупредить Ланжелли о том, что он находится под наблюдением КГБ. Он умышленно порезал руку и спрятал под повязкой записку. В туалете ресторана «Арагви» он снял повязку и передал записку, в которой сообщал, что его пытают и что он находится под слежкой, а также о том, каким образом его схватили. Но это маловероятно. Если бы Ланжелли был предупрежден о провале Попова, он не стал бы с ним больше встречаться. Однако 16 сентября 1959 года он сам вышел на связь с Поповым, их встреча состоялась в автобусе. Попов указал глазами на магнитофон, но было уже поздно. Ланжелли был задержан, однако благодаря дипломатическому иммунитету был отпущен, объявлен персоной нон грата и выслан из Москвы.
В январе 1960 года Попов предстал перед Военной коллегией Верховного суда СССР. Приговор от 7 января 1960 года гласил:
«Попова Петра Семеновича признать виновным в измене Родине и на основании ст. 1 Закона об уголовной ответственности предать смертной казни с конфискацией имущества».
Кстати, на Западе писали, что будто бы в назидание коллегам Попова его, как первого предателя из ГРУ, заживо сожгли в топке крематория.
Следующий, 1954 год стал воистину черным для внешней разведки КГБ. В этом году сразу шесть сотрудников стали на путь измены и бежали на Запад: в январе Ю. Растворов, в феврале П. Дерябин и Н Хохлов, в апреле В. Петров и К. Карцева (Петрова), а летом – нелегал, известный под псевдонимом ГАРТ.
Юрий Растворов во время Отечественной войны служил в 5-м управлении НКГБ, которое занималось дешифровкой иностранных сообщений. В январе 1953 года он был командирован в Японию на должность третьего секретаря советской миссии. А уже весной 53-го года вступил в контакт с резидентом СИС в Токио. 26 января 1954 года на самолете британских ВВС был переправлен в Лондон. В своих показаниях он, в частности, рассказал об успехах, достигнутых КГБ в расшифровке иностранных, в том числе и японских, шифров.
Петр Дерябин, сибиряк по рождению, с 1939 года служил в Красной Армии. С 1939 по 1941 год он работал под началом генерал-лейтенанта Гапановича секретарем комитета комсомола штаба Забайкальского военного округа. С началом Великой Отечественной войны Дерябин воевал на фронте, был награжден несколькими медалями и закончил службу в армии в 1944 году.
После демобилизации Дерябин несколько лет находился на партийной работе, а с 1947 года перешел на службу в МГБ, сначала в управление охраны, а потом был переведен в ПГУ (разведка) МГБ в немецко-австрийский отдел. Там, помимо всего прочего, он был одним из секретарей парторганизации и в этом качестве участвовал в представлении личному составу ПГУ в 1953 году Александра Семеновича Панюшкина как нового начальника управления. В 1953 году Дерябин был направлен в Вену начальником группы контрразведки в звании майора и пребывал в этой должности до самого своего побега на Запад.
В феврале 1954 года Дерябин попросил в посольстве США в Вене политического убежища. Из Вены его переправили в Вашингтон, где он подвергся допросам сотрудниками ЦРУ. В своих показаниях он раскрыл структуру и характер деятельности ПГУ МВД в Австрии и Германии. [24]24
В марте 1953 г. по приказу Берия произошло слияние МГБ и МВД при образовании укрупненного МВД во главе с С.Н. Кругловым. КГБ был образован в марте 1954 г., и первым его начальником был назначен И.А. Серов.
[Закрыть]
Так, он поведал о крупномасштабной реорганизации обширной сети МВД в Восточной Германии, проведенной по приказу Л. Берия. В связи с этим по оценкам Дерябина, из ГДР было отозвано примерно восемьсот сотрудников. Нового начальника базы МВД в Карлсхорсте (ГДР) генерала Фадейкина, по словам Дерябина, считали в австро-немецком отделе не соответствующим этой должности. Поведал Дерябин и об интенсивной охоте, развернутой МГБ в 1945 году на территории оккупированной Германии за немецкими учеными, занимавшимися в годы войны разработкой и Созданием ракет «Фау». Касаясь действий советской разведки во Франции, Дерябин сказал, что в 1952 году И.И. Агаянц, тогдашний заместитель начальника отдела дезинформации ПГУ, в лекции для сотрудников пренебрежительно отозвался о французской разведке, сказав: «…Это проститутка, которая у меня в кармане».
Весьма важными для ЦРУ были сообщенные Дерябиным сведения о радиоперехватах. По его словам, тексты перехватов печатали на тонкой прозрачной бумаге и хранили в большой красной книге. Дерябина знакомили с некоторыми фрагментами текстов из красной книги примерно раз в неделю в кабинете начальника его отдела. Записи при этом делать не разрешалось. Дерябин вспоминал, что видел перехваты информации из разных западных стран, причем некоторые из них были получены с помощью прослушивающих устройств, установленных в иностранных посольствах. Довольно часто он видел материалы перехвата французской, западногерманской, итальянской и бельгийской информации, и ни разу американской.
Рассказал Дерябин и о коррупции, которая начинала давать себя знать в МГБ. По его словам, при Абакумове установилась традиция, в соответствии с которой выезжающие за границу офицеры МГБ подтверждали свое уважение шефу дорогими подарками. Сам Дерябин, будучи в командировке в Вене, купил для Абакумова коляску и детскую одежду общей стоимостью около десяти тысяч рублей. По просьбе ЦРУ Дерябин составил список офицеров МВД, которые могли бы быть завербованы американцами. Под вторым номером в списке значился А. Голицын. По мнению Дерябина, Голицын был особенно уязвим: у него гипертрофированное представление о собственной значимости, и коллеги его недолюбливают, а с помощью его взбалмошной жены Ирины можно было бы расшатать его психику.
С 1955 года Дерябин работал по контракту в ЦРУ и попутно занимался литературной деятельностью. Так, по заданию ЦРУ в 1964 году он работал над расшифровкой и переводом показаний Пеньковского, а впоследствии принимал участие в подготовке к изданию так называемых «Записок Пеньковского». В 1982 году Дерябин уволился из ЦРУ и целиком посвятил себя литературной работе. Ему принадлежат книги: «КГБ – хозяин Советского Союза», «Секретный мир», написанная в соавторстве с Френком Джибни, и «Шпион, который спас мир» в соавторстве с Джеролдом Шектером.
Умер Дерябин в августе 1992 года.
…Николай Евгеньевич Хохлов родился 7 июня 1922 года в Нижнем Новгороде. Отец его был из пролетарской семьи, в 1917 году вступил в Коммунистическую партию. Когда Николаю было пять лет, мать развелась с его отцом и вторично вышла замуж за сына довольно известного художника Михайловского. Отчим Хохлова перевез семью в Москву.
Хохлов с детства тяготел к театру, и после окончания курсов при театральной студии имени М. Хмелева получил диплом режиссера. В декабре 1940 года он как мастер художественного свиста гастролировал по СССР, а с весны 1941 года выступал в Москве, в «Эрмитаже». От военной службы он был освобожден из-за плохого зрения.
С началом Отечественной войны Хохлов вступил добровольцем в истребительный батальон НКВД и был завербован сотрудниками управления, возглавляемого П.А. Судоплатовым. Об этом управлении необходимо сказать поподробнее. Еще в 1936 году наркомом Н.И. Ежовым был создан Отдел специальных операций, подчинявшийся лично ему и занимавшийся ликвидацией неугодных режиму иностранцев и вступивших на путь измены сотрудников НКВД и ГРУ. С приходом в НКВД Л. Берия в ноябре 1938 года отдел был расформирован, но в июле 1941 года был реанимирован, хотя и под другим названием (Особая группа Первого (разведка) управления НКГБ СССР). Ее начальником стал генерал-майор П. А. Судоплатов. [25]25
Павел Анатольевич Судоплатов родился в 1907 г. С мая 1921 г. в органах госбезопасности, член партии с 1928 г. С 1933 г. в ИНО ОГПУ. В мае 1938 г. лично «убрал» в Роттердаме лидера украинских националистов Коновальца. Руководил операцией по убийству Троцкого в Мексике в 1940 г. С февраля 1941 г. заместитель начальника ПГУ НКГБ СССР. С июля 1941 г. бессменный руководитель диверсионно-террористических подразделений госбезопасности. Арестован 21 августа 1953 г. и осужден Верховным судом СССР на 15 лет лишения свободы за измену Родине. Освобожден по отбытии наказания в 1968 г., после чего занялся литературной деятельностью. Под псевдонимом Андреев опубликовал три книги. Постановлением от 18 октября 1991 г. реабилитирован в соответствии с пунктом «а» статьи 3 закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий». В 1994 г. в США вышла книга «Специальные задания. Мемуары нежелательного свидетеля – советского мастера шпионажа», написанная Судоплатовым совместно с сыном Анатолием и американскими журналистами Джерольдом и Леоной Шектер. И России его мемуары вышли в 1996 г. под названием «Разведка и Кремль». Умер 24 сентября 1996 г.
[Закрыть]В начале 1942 года Особая группа была переименована в 4-е управление НКГБ-НКВД СССР. Задача управления – диверсионно-террористическая деятельность в тылу крага и за рубежом. В 1946 году управление было расформировано и приказом Абакумова Судоплатову была поручена организация Специальной службы МГБ СССР, в задачу которой входило проведение специальной агентурно-разведывательной работы за рубежом и внутри страны против врагов партии и Советского государства. В 1949 году Абакумов предложил ликвидировать Специальную службу, и в 1950 году она была реорганизована в Бюро № 1. В мае 1953 года Л. Берия вновь принял руководство органами госбезопасности, и по его приказу был создан самостоятельный 9-й отдел МВД СССР для проведения террористической и диверсионной работы. Этот отдел был упразднен в июле 1953 года после ареста Берия, но как феникс из пепла возродился под новым названием – 13-й отдел МГУ МВД-КГБ.
Хохлов был привлечен сотрудниками управления для работы в составе одной из подпольно-диверсионных групп, которые создавались на случай взятия немцами Москвы. Он был направлен в школу радистов, где прошел ускоренный курс обучения. К. Хенкин, также закончивший эту школу, вспоминает:
«После выпуска был период «смотрин». Приехали разные деятели выбирать себе людей. Для большинства выпускников, не знавших ни одного языка, вопрос решался просто. Они шли либо в партизаны, либо в опергруппы в оставляемых при отступлении городах. Все они быстро разъехались. Мой случай был несколько особый. Не всякого без труда можно выдать за француза. Кто возьмет меня? Хозяин школы – Четвертое управление или Первое?»
Хохлов был распределен в 4-е управление и направлен в группу из четырех человек, предназначенную для действий в Москве в случае ее оккупации. В январе 1942 года угроза захвата Москвы миновала, и группа была расформирована. А в феврале 1942 года Хохлов получает новое задание. Он должен был выехать в Тбилиси, познакомиться с жизнью остатков тамошней немецкой колонии, благо немецкий язык он знал хорошо, а затем с документами внешне похожего на него немца перейти турецкую границу, из Турции репатриироваться в Германию, добиться зачисления в армию, попасть на Восточный фронт и там установить связь с партизанской агентурой. Это, мягко говоря, странное задание Хохлов выполнить не смог. В Тбилиси, сразу по приезде, он заболел тифом и провалялся в больнице до середины мая 1942 года, а когда выздоровел, операция была отменена.
