Текст книги "Копейщик (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Парсиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Глава 35

Глава 35. Безупречный труд старшего секретаря.

Старший секретарь головного офиса объединенной зерновой компании – фигура значимая и по-своему могущественная. И не только в глазах обширного штата своих подчиненных. Даже сильные мира сего пытаются его задобрить, стараются ему понравиться; с ним приветливы и обходительны, ибо он тот, кто может посодействовать, а может и воспрепятствовать. Ибо он тот, кто докладывает Самому!

Людское мнение наделяет его этой значимостью, и это, пожалуй, даже льстит самолюбию, однако не мешает старшему секретарю отдавать себе отчет в том, что на деле он лишь пашет как каторжный, и как каторжный имеет много обязанностей и почти совсем не имеет прав. А пуще прочего он не имеет права на ошибку.

Ему приходится удерживать в памяти сотни малых дел и десятки крупных. Он вынужден быть беспощадным к писарям и счетоводам, которые своей ленью и необязательностью всеми силами стремятся свети его в могилу. А получив очередную заслуженную выволочку, косят ему в спину взглядами, полными зависти и злобы, не понимая, не желая понимать, как тяжел его труд и велика ответственность.

Он приходит на работу раньше других, потому что не может позволить себе ни единой минуты утраченного впустую времени. Под его строгим приглядом за рабочие столы рассаживаются его подчиненные, ряд за рядом как в школьном классе, в огромном школьном классе.

Старший секретарь привычно заглядывает за портьеру, – приемную залу начинают заполнять посетители, некоторые из них приходят едва ли не раньше его. Они устраиваются поудобней на кожаных диванах, приготавливаясь ждать, всем своим видом показывая, что ждать они будут столько, сколько понадобится, до тех пор, пока Сам их не примет. Старший секретарь знает, разумеется, кто будет принят совершенно точно, а кто из них прождет напрасно… ну или почти знает. Если у Самого останется время, если он будет в добром расположении духа, может какой-то из мелких сошек и повезет. Но от старшего секретаря это не зависит совершенно. Сам решает все сам, что бы они там себе не надумали.

Посетители все прибывают, скоро на диванах не останется свободных мест, и прибывшие последними будут толпится стоя. Взгляд старшего секретаря выхватывает грузную фигуру представителя гильдии парфюмеров. Ему назначено первым. Секретарь приглашающе машет ручкой, и тот довольно резво для человека с такой комплекцией устремляется в заветный проем. Сопроводив парфюмера в директорский кабинет, как только за ним закрывается дверь, он разворачивается к секретарям и разражается приказами:

– Контракт с гильдией парфюмеров мне, последнюю отгрузочную накладную и выписку о поступлении платежей, – он знает, какие документы от него могут затребовать, и он должен быть готов.

Однако парфюмер пробыл недолго. Он выпорхнул из директорского кабинета, рот растянут в улыбке, влажные губы что-то шепчут, скорее всего – подсчеты предстоящих прибылей. Старший секретарь провожает первого посетителя и тут же выцеливает следующего: представитель администрации по вопросам аренды зданий. Человек важный!

– Прошу. Вас ожидают, – заодно наметанный глаз старшего цепляется за долговязую фигуру пропахшего морем интенданта. С отчетом по ревизии складов. Этому директор не нужен. Пока не нужен, если данные по складским запасам сойдутся. А если нет… Вот тогда придется идти на ковер к Самому, и старший писарь может позабыть о планах на ближайший выходной.

Секретарь кивает интенданту, цепкой лапкой подхватывает его под локоток и, увлекая за портьеру, сопровождает к столу главного счетовода. На ходу раздавая приказы: поднять арендную документацию с начала года и составить сальдо по оказанным услугам аренды и платежам в городскую казну. Рабочий день входит в разгар. Старший секретарь наматывает километры по ковровой дорожке, пролегающей от приемной залы через отдел писарей и счетоводов в директорский кабинет.

Закрытые контракты старший секретарь в архив относит лично, прежде сделав копию на нифриловый носитель, согласно последнему распоряжению о порядке хранения документации. День переваливает за полдень, а ему кажется, что толпа посетителей не уменьшилась совершенно. Но он привычен, он дает мысленный пинок своему поджарому телу и тащит на прием следующего по важности посетителя.

Когда неяркое зимнее солнце начало погружать свои телеса в гладь морского горизонта, старший секретарь вспомнил, что обещал сводить дочку к пристаням и показать швартующиеся корабли. Он со вздохом заглянул в приемную. «Стоячих» не осталось, но диваны были еще полны. Секретарь подхватил книгу регистрации, в которой, желающие попасть на прием, записали имя, звание, должность и цель визита. Несколько человек поднялись с диванов и с посуровевшими лицами, перебивая друг друга, попытались узнать, когда же их примут. Старший секретарь ответил привычно предупредительно-вежливым «ожидайте» и понес книгу в директорский кабинет. Дождался, когда оттуда выйдет очередной посетитель, коротко постучал по двери костяшками пальцев и вошел.

– Из важных кто-то есть еще? – спросил его директор, не поднимая головы от текста очередного торгового соглашения.

Старший секретарь пожал плечами, мол не мне решать, и положил на стол книгу. Директор бегло пробежал взглядом по именам зарегистрированных, глядя не столько на имена, сколько на записанное в графе «звание, должность», сообщил, кого он успеет принять сегодня, и вернулся к чтению. Секретарь развернулся на каблуках и отправился в приемную оглашать список счастливчиков, которым сегодня все-таки повезет.

Когда за окнами повисла непроглядная темень, старший секретарь подумал, что дочка уже, наверное, спит, и вспомнил, что еще обещал сводить супругу в ресторан, но теперь не успевает и этого. «Ожидайте» – привычно подумал он, и в сотый, наверное, раз за этот день отправился в приемную, надеясь застать ее пустой.

Но нет. Остался еще один посетитель, совершенно незнакомый ему человек. За день перед старшим секретарем проходило так много людей, что все лица сливались в одну безликую маску. Он попытался вспомнить, видел ли вообще сегодня этого седого господина. Ему припомнилось, будто и впрямь видел его в компании довольно юной девушки, одетой в походный костюм. Он даже подумал тогда о неуместности ее присутствия здесь. Однако сейчас никакой девушки не было, а более ничего вспомнить он не смог.

– Вам назначено? – с сомнением спросил старший секретарь, придав голосу чиновничьей строгости.

Не торопясь отвечать, седой господин сладко потянулся, легким и быстрым, прямо каким-то звериным движением поднялся с дивана и заглянул секретарю в глаза. Старший секретарь был человеком опытным. Ему доводилось общаться со множеством властных людей, и потому завел себе четкое правило, – в глаза посетителям не смотреть. Но этот как-то умудрился подловить опытного служащего. Старший секретарь тут же осознал, что, во-первых, отвести взгляда от этих серых глаз он не в состоянии, а во-вторых, глядя в эти серые глаза, он не сможет отказать их владельцу.

– Разумеется, назначено, – сообщил сероглазый, – Меня зовут Верес, я новый глава гильдии оружейников.

Секретарь сбойнул, вместо привычного «ожидайте» выдав: «одну минуту, я уточню у директора», и побежал докладывать о последнем посетителе этого дня.

– Разве еще кто-то есть? – спросил его директор.

– Ну, да. Этот… – с перепугу из головы секретаря вылетело имя, – Новый глава оружейной гильдии.

– Странно, – директор побарабанил пальцами по столу, – Разве я говорил, что его приму?

Старший секретарь на это ничего не ответил, и только преданно таращился на директора. По правде сказать, он теперь и сам уже не мог припомнить точно, но почти убедил себя, что да «говорил».

– Ну, хорошо. Зовите. Да… И можете идти, дожидаться меня не нужно.

Старший секретарь кивнул, он и сам понимал, что «оружейник» здесь надолго не задержится, и пошел звать его в кабинет. Директор склонил голову над очередным документом. Некоторых настырных посетителей, полагающих, будто встреча с директором компании как-то им поможет, он принимал, не отрывая взгляда от бумаг. Одни обижались и уходили сразу, другие озвучивали свое «дело», получали отказ и уходили все-равно.

Директор слышал, как посетитель вошел в его кабинет, но продолжил читать, зная по опыту, что какое-то время тот подождет в расчете, что на него обратят внимание, а потом либо уйдет, либо заговорит. Минута проходила за минутой, а посетитель молчал. Директор даже забыл про него и был удивлен, когда, дочитав документ, поднял голову и обнаружил, что тот по-прежнему здесь.

Он посмотрел в серые глаза своего гостя и ему почему-то захотелось извиниться за свою «забывчивость». Но директор не был бы директором, если бы не умел быстро брать себя в руки. Он невозмутимо продолжил разглядывать посетителя, и на его лице сначала отразилось что-то вроде недоумения, а затем брови над его переносицей угрожающе сошлись:

– К чему это представление? – сказал он сурово, – Или вы надеялись, князь, что я вас не узнаю? В таком случае вы ошиблись, ваш облик мне описывали довольно подробно.

Суровая отповедь не вызвала на лице Вереса ни тени раскаяния, но заговорил он тем не менее довольно миролюбиво:

– Не сомневаюсь, что описывали. Но если бы я записался в этой вашей книжечке как урский князь, то полагаю, вы бы меня не приняли.

– Вы правильно полагаете. Мы не вмешиваемся в политику, потому что это, извините за тавтологию, – политика компании, – директор подвигал из стороны в сторону затекшей шеей и покривился, – А после подобного трюка с вашей стороны, полагаю, нам и вовсе не о чем говорить.

– Как раз в этом нет никакого трюка. Со вчерашнего дня я на самом деле новый глава гильдии оружейников.

– Поздравляю, – безрадостно сказал директор, – Но мы оружием не торгуем и, сразу скажу, деньги в долг не ссужаем.

– А я не собираюсь предлагать вам оружие или просить в долг, – ответил Верес, – Но, пожалуй, насчет трюка вы все-таки правы. Я записался к вам на прием как глава гильдии, но говорить с вами я пришел как князь Урсы.

– Все-таки политика… – директор подтвердил свое первоначальное предположение голосом человека, уставшего от людской непонятливости, однако Вереса это не смутило.

– Послушайте, директор, – сказал князь, – Мы с вами оба знаем, что политика неотделима от торговли и производства. И если вы до сих пор не вмешиваетесь в межгосударственные отношения, то это делает вам честь как человеку, который держит слово, но подписывает приговор как дельцу.

– Вот как? – в голосе директора по-прежнему ощущалось недовольство, но проявилось некоторое любопытство, – Может поясните, чем это вы мне собираетесь угрожать?

– Угрожать не собираюсь, – охотно «пояснил» Верес, – У меня нет на вас никаких рычагов давления.

– А у кого они есть? – директор нехорошо прищурил глаза, – У властей средиземья? У Азума? Или может быть у Тайгара?

– Я не люблю повторяться, директор, но вынужден сказать, мы опять-таки оба знаем, что если и может кто-то представлять для вас угрозу, то он сидит в здании напротив, – Верес указал на окно, завешенное тяжелой шторой.

– Видите-ли какая штука, – по губам директора скользнула тонкая усмешка, – Косметическая компания тоже не занимается политикой.

– А вы полностью уверены в этом? – быстро спросил Верес, внимательно глядя в глаза директора, – Ваши слова подтверждают мое предположение, что вы играете с Косметической компанией по одним правилам, хотя мне и неизвестно, кто вам эти правила навязал.

– А вот это, князь, не ваше дело, – в голосе директора снова отчетливо просквозила угроза.

– Не надо горячиться, директор. В ваши взаимоотношения лезть не обираюсь, – заверил князь, – Но на политической арене появился новый игрок. И либо это – косметическая компания, либо – вы.

– Вы позволяете себе лишнего, князь. А ваши домыслы оскорбительны. У вас есть конкретные факты?

– Ну, что ж. Факты так факты, – Верес удовлетворенно кивнул, беседа развивалась именно так, как он и задумал, – Я вижу на стене прекрасную карту континента. Не возражаете, если я использую ее для наглядности?

– Будьте так любезны, – ворчливо разрешил директор, – Надеюсь это сэкономит мое время.

– Поверьте, я ценю, что это время вы мне предоставили. Буду краток, – Верес подошел к огромной карте, занимающей чуть не полстены и снял с крючка висящую рядом указку, – Прошу взглянуть вот на эту область, расположенную на северо-востоке от средиземья, которая включает в себя сразу несколько государств, в том числе и Урсу, князем которой я являюсь.

Директор промолчал, ожидая обещанной конкретики.

– Факт первый. Предводитель гусиного народа предал альянс Азум-хана и переметнулся на сторону кошачьего альянса Тайгара.

– Лично мне это ни о чем не говорит, – сообщил директор сухо.

– Охотно поясню. Вы, директор, только-что точно определили сильнейших политических игроков континента: Азум на востоке, Тайгар на западе, ну а в середине – это власти средиземья. Так вот, гусиный предводитель прекрасно знает, что Азум предательства ему не простит, что Тайгар ему не доверяет, да и кто будет доверять предателю, а для средиземья он – слишком незначительная фигура, чтобы портить из-за него отношения хотя бы с тем же самым Азумом.

– Согласен, – хмыкнул директор, – Здесь в средиземье его поддерживать не будут. И из этого вы приходите к заключению, что этого «гуся» взял под крыло кто еще?

– Во всяком случае, такой вывод напрашивается, – Верес усмехнулся, – Но этот был только факт первый.

– Вам удалось меня заинтересовать, слушаю дальше.

– Факт второй, царь воловьего народа, Фарадор, – Верес переместил указку левее, обозначая на карте соседнее государство, – Этот правитель много десятилетий выказывал притязания на земли, принадлежащие его северной соседке, королеве горностаев.

– И теперь что-то изменилось, – догадался директор.

– Совершенно верно. Теперь он от угроз переходит к действиям. При этом он знает, что я не останусь в стороне и выступлю на стороне королевы. До сих пор его это сдерживало. Однако по всей видимости, этот сдерживающий фактор перестал иметь для него решающее значение.

– Ну, в данном случае он мог найти военных союзников где угодно, – возразил директор, – Подозревать в этом компанию было бы опрометчиво.

– Я согласился бы с вами, если бы не одно «но». Мне стало известно, а вы, я полагаю, легко сможете это проверить, что не далее, как будущей весной его заявка о вступлении в торговый союз должна быть одобрена. По всей видимости Фарадору удалось склонить на свою сторону некоторых несговорчивых членов совета и заручиться их голосами… – Верес бросил на директора многозначительный взгляд, – Это к слову о том, что компании не вмешиваются в политику.

– А вы неплохо осведомлены, – директор усмехнулся, – Но ведь это всего лишь торговый союз?

– Союз торговый, – согласился князь, – Но в некоторых случаях позволяет запросить военную помощь. Например, для решения земельных споров.

– Да? Я не знал об этом.

– Но это так. А теперь позволю себе сделать некоторые обобщения, – указка в руке князя широкой дугой снова очертила северо-восточную область, – Некто целенаправленно привносит в эти земли раздор и смуту, вовлекая в нее все сколь-нибудь значимые в этих краях государства, включая и Урсу. И это – не Азум, не Тайгар и не власти средиземья.

– Властям средиземья может быть выгодна еще одна войнушка на севере, – не согласился директор.

– Не в этот раз, – возразил Верес, – Когда и без того уже пылает восток, запад и юг, последним транспортным коридором для торговли остается север. Властям средиземья эта война не выгодна, иначе я просто не получил бы вчера кулон гильдейкого мастера.

В подтверждение своих слов Верес достал из кармана переходящую реликвию оружейников и выложил на стол.

– Да, бог с вами, князь, я вам верю, – отмахнулся директор, однако отличительный знак грандмастера гильдии осмотрел и довольно тщательно. Убедившись в подлинности вещи, он поднял глаза на князя, – Ну, хорошо. Я готов признать ваши доводы более чем убедительными. Но мне по-прежнему не ясно одного. Одного, и самого главного. Какую выгоду во всем этом преследует для себя Компания?

– Вы позволите присесть? – с полуулыбкой спросил князь, и не став дожидаться разрешения, удобно устроился в посетительском кресле, – Приятно говорить с деловым человеком. Вы сразу смотрите в суть.

– Льстить не обязательно.

– У меня и в мыслях не было, – заверил князь, – Итак, выгода! А если быть точным, то не просто выгода, ибо она чаще всего бывает разовой, а конкурентное преимущество, которое позволит вашему соседу сделать существенный отрыв в вашей игре.

Верес выдержал паузу, которую директор, как опытный переговорщик, мужественно стерпел:

– Скажите, директор, – заговорил он, наконец, – Вам что-нибудь известно о скупках мельниц и пасек? Или, позволю себе еще одно уточнение, о скупщике мельниц и пасек?

Признавая свою неосведомленность, директор шумно выдохнул и поднял ладони вверх.

Прикрыв за последним посетителем дня дверь директорского кабинета, старший секретарь тут же начал терзать себя сомнениями. Опытный служащий с легкостью мог отличить по глазам воина от торговца, и, конечно сразу понял, что тот седой господин несомненно воин.

В нем растревожился старый страх, что он все-таки совершил непоправимую ошибку. Что ему, старшему секретарю, следовало проявить твердость и отказать. Но как? Как он мог ему отказать? Он остался стоять у двери, ожидая, что директор сию же минуту выставит самоуверенного посетителя, а заодно уволит и его.

Но минута прошла, и из кабинета никто не вышел, хотя тонкий слух секретаря и уловил повышенные тона директорского голоса. И вторая минута прошла, все оставалось спокойно. Когда разошлись уже все, даже самые засидевшиеся работники, а старший секретарь остался в опустевшем помещении писарей и счетоводов совсем один, дверь кабинета открылась, а от увиденного глаза секретаря полезли на лоб. Директор, Сам лично вышел проводить до двери странного седого гостя, на прощание пожав ему руку. «Не, точно не уволят»– убежденно сказал себе старший секретарь.

Глава 36

Глава 36. У крепостных развалин.

Вася проснулся от возмущенных сдавленных криков Коротка и Акиминого, звучащего в противовес, успокающего бубнежа. Сразу открыть глаза ему не удалось, пришлось сначала сковыривать смерзшуюся на ресницах наледь. Он сел, окинул взглядом серый светлеющий небосвод, зачерпнул снегу, растер лицо, протянул руки к огню, попутно заглянул в котелок, для убыстрения разогрева поставленный прямо на горящее в костре бревно.

– Что за шум? – со сна на снегу голос звучал хрипло.

– Вася, ты это видел? Это сто такое? – увидев, что десятник проснулся, Мышонок перестал сдерживаться и завозмущался во весь голос.

– А что такое? – спросонья Вася еще толком не соображал.

Картина ему предстала действительно странноватая. Короток, непонятно зачем снявший теплую куртку, с закатанным чуть не до плеча рукавом левой руки, пытался вырвать эту свою руку из цепких Акиминых пальцев. Аким же коротковскую руку не выпускал, пытаясь, в свою очередь, приложить к ней светящийся нифриловый пятнадчик.

– Вы сдурели, – буркнул Вася.

– Вот. А я про сто, – Такая оценка происходящего со стороны десятника Мышонка ободрила, и он в очередной раз попытался вырвать свою руку. У него не вышло, и он воззвал, – Вася, сказы ему, а!

– Да, Акима, ты чего творишь? – Васе стало любопытно, – Ты чего на малахольном вздумал опыты ставить?

– Так он сам попросил, – Аким все-таки выпустил Коротка, потому что пятнадчик начал перегреваться и жечься. Он выронил монету и затряс рукой, – З-зараза мелкая.

– А я се просил? А? Я се просил? – голосил Мышонок, спрятавшись Васе за спину.

– Подожди, Короточек, не пыли, – Вася поморщился от его воплей, – Давай, пусть вон Акима сначала объяснит.

– Да, он с утра мне тут целую речь задвинул, – Акима с укоризной посмотрел на Коротка, – Мол де мы такие герои, в таком бою победили полусотню наемников, а знаки в послужную дорожку поставить некому.

– Ага, – Вася начал понимать суть происходящего, – И ты взялся, конечно?

– А чего там сложного? В уставе написано, что тот, кто ставит знак, должен лишь знать, как он выглядит, ну и, желательно, быть свидетелем события, которое он этим знаком, стало быть, закрепляет.

– Вот именно, – взлез Короток-обличитель, – А ты мне се нарисовал? Это не знак победы. Ты мне другое нарисовал.

– И что ты ему нарисовал? – спросил Вася, начиная посмеиваться.

– Ну, я и сам не сразу понял, – Акима почесал затылок, – Но почему-то вышел знак успешного отступления.

– Это ты имеешь ввиду, когда мы от Гусей драпали? – начал догадываться Вася.

– Думаю, да, – подтвердил Акима, – А теперь этот наш «герой» не дает мне дело довести.

– А вдруг ты ошибся, Акима, – засомневался Вася, – А и впрямь нарисуешь нашему Мышонку что-нибудь не то? А ну-ка, Короток, покажи свой знак.

Короток подошел, и кидая на Акиму обиженные взгляды, выставил перед Васей левую руку.

– Ты уверен Акима, что это и есть тот самый знак успешного отступления? – спросил Вася, рассмотрев образ.

– Совершенно уверен, – подтвердил Аким.

– А я думаю, Акима прав, – проснувшийся Макар, по всей видимости слышал весь предыдущий разговор, – Я слышал, что на послужную дорожку абы какие рисуночки вписать невозможно. А только скрепы.

– Какие скрепы? – хором спросили у Макара Аким и Короток.

– Образы, скрепляющие важные события. Ими как бы записывается судьба. Нельзя вписать лишнего, но и пропустить ничего тоже нельзя. Поэтому, я так полагаю, знак отступления первым появился.

– Вообще-то похоже на то, – поддержал Вася, – То, как мы с Гусями бились, а потом от них удирали, рядовым событием не назовешь.

– Давайте так поступим, – предложил Аким, – Для чистоты опыта пусть кто другой будет знак ставить.

– Не стоит, – Вася скинул свою куртку и закатал левый рукав, – Как точно выглядят знаки только тебе известно. Лучше ты рисуй.

Все так и оказалось. У Васи на руке сначала проявился знак отступления, а уже следом – знак победы над превосходящими силами. Короток придирчиво осмотрел оба знака, после чего добровольно выставил перед Акимой свою левую руку:

– Давай, зги.

Этим утром они вышли со стоянки с опозданием, Акиму пришлось ставить знаки всей десятке, и это задержало. Даже не стали в этот раз упражняться с луками. После победы над полусотней наемников теперь каждый обзавелся и мечом, и луком, и близнецы по утрам давали уроки стрельбы по мишеням. Хуже всего эта наука давалось Бобрам. Их руки сызмальства приучались к топору, а из того, что требовало ловкости пальцев, пределом до сих пор для них оставалась способность, не проливая, подносить ко рту обеденную ложку. Даже с десяти шагов Бобры неизменно пускали стрелы в «молоко». Впрочем, их это особо не расстраивало.

Громадина горы Белроги видна была уже довольно давно, и она была так велика, что пропорции большого и малого, далекого и близкого смешались, и на глаз совершенно невозможно было определить, сколько еще до нее топать. Парни думали, что и за этот день не доберутся, но вот они поднялись на очередную гряду, и перед ними раскинулась ледяная гладь озера Источного и в сердце этой глади остров с черными развалинами крепости Северграда.

– Похоже пришли, – сообщил Аким, посмотрев на Васю, – Так сказать, здравствуй, родина.

– Она самая, – подтвердил десятник, – Привал, бойцы. Надо решать, что дальше делать.

Теперь, когда они добрались до родных земель, мысль возвращаться в свою деревню перестала казаться такой уж удачной. Деревенские их, конечно, не выдадут и не прогонят, но спрятав у себя «дезертиров» подвергнутся большой опасности.

– Верно говоришь, – поморщившись подтвердил Аким, когда Вася изложил эти соображения, – В уставе так и прописано: укрывательство дезертира является преступлением, которое по тяжести приравнивается к самому дезертирству.

– А куда идти нам тогда? – обеспокоенно спросил Короток.

– Кабы знать? – Вася пожал плечом и окинул взглядом горизонт, – На севере – гора. На юге – война. С запада мы драпали, а на востоке ничего кроме острога нас не ждет.

– Так мозэт здесь и остаться? – предложил Мышонок, – Вон там развалины. Наверно и место нам найдется.

– Те развалины заняты, – пояснил Макар, – Азум-хан поселил там полусотню свирепых дикарей.

– А на кой? – спросил Короток с сомнением в голосе. Черные развалины крепости хорошим местом для житья законопослушного населения ему не показались.

– Они следят, чтобы здесь никто не селился.

– Что-то плохо они следят, – подал голос один глазастых братьев-цапель, – Вон там вполне явно видна тропа и постройки. Только не понятно отсюда, толи хижины толи землянки.

– Это как раз объяснимо, – сообщил всезнающий Аким, – Мне дед рассказывал, что только людям здесь селиться запрещено, а нелюди здесь как жили, так и живут.

– Тогда, я думаю, навестим коренных жителей, – сказал Вася, поднимаясь, – Порасспросим да обстановку выведаем.

Когда они добрались до лесного поселения, еще не успев в него вступить, поняли, здесь происходит что-то нехорошее. Грозная ругань, плачь, мольбы, глумливый наглый смех. Одним словом, все признаки того, что кто-то пришел сюда брать по праву сильного. Но, великое дело – выучка. На принятие решения Васе времени почитай и не потребовалось:

– Макар, давай в обход. И пока не высовывайся, – он тут уже начал выстраивать тактику возможного боестолкновения, – Стрелкам отстать на двадцать шагов. Пехота – щитовой строй. Я пойду первым.

Вася перешел на оборотня и прогулочным шагом, изображая толи странника толи путешественника, вошел в поселение. Оно было крохотным, составленным из кособоких насыпных землянок. В середине – поляна с костровищем, на которой собралось, по всей видимости, все местное население малорослых зеленокожих нелюдей, называемых в просторечии гоблинами.

Возмутителями спокойствия оказались десять тяжело бронированных конников. Даже их коротконогие приземистые лошади были укрыты многослойным доспехом, отсвечивающим черным блеском обожженной курени. В седлах сейчас восседали только двое из них, остальные, спешившись, были заняты отбором у зеленокожих какого-то добра. Гоблины и создавали основной шум: возмущаясь, упрашивая, требуя.

Вася раньше только слышал о племени красной собаки, поэтому, когда увидел воочию, немного удивился, потому что оборотень у них был не красный, а скорее рыжий. Оказалось, что эти бойцы отбирали не «что-то». Один из них держал за волосы двух гоблинских девушек. Девушки визжали и цеплялись за сородичей. Миловидными их по людским меркам назвать было никак нельзя, но, похоже, дикари в крепостных развалинах совсем уж «одичали», если на таких позарились. Вася подумал, что красными, а не рыжими этих Собак могли назвать разве для того, чтобы не обидеть Лисов, ибо такого даже Лисы себе не позволяли.

Он полуобернулся, привлекая внимание Баки и Дуки, и показал бобрам знак готовности, покосившись при этом на тех двоих, что оставались в седлах. Бобры поняли его правильно и начали заходить всадникам за спины. Вася вышел на поляну и, привлекая к себе внимание, крикнул:

– Эй, бойцы, что за бесчинства?

Над поляной повисла тишина. Все взоры обернулись на нежданного пришлого. Бойцы красной собаки, надо отметить, тоже были не первый день на службе и раздумывали не дольше мига. Ближайший из них выхватил меч, и ни слова не сказав, подшагнул и ударил с выпадом. Вася был готов и отскочил, одновременно перебрасывая из-за спины на левую руку щит и выкрикнув одно слово:

– Бой!

Парни тоже были готовы и вступили одновременно. Дикарь, что пытался ударить Васю мечом, испытал на себе знаменитую подсечку от Мышонка с последующим богатырским толчком от Вершка, отправившим его в такой впечатляющий полет, что Вася даже не отследил конечную точку его приземления.

Испуганное ржание лошадей и два глухих звука падения дали понять, что Бобры выбили из седел верховых. От двуручных бобровых топоров этим двоим живыми уже точно не уйти. Засвистели стрелы, безошибочно находя незакрытые доспехом уязвимые места и сочленения. Откуда-то из-за гоблинских спин вынырнул Макарка, раскраивая ножом горло еще одного бойца, решившего, что он самый умный и переждет бой за спинами товарищей.

Вася так ни разу оружием и не махнул. Он умышленно не ввязывался в схватку, оставляя себя в запасе на тот случай, если понадобится прийти кому-то на помощь. Не понадобилось. Десятку красной собаки вырезали меньше, чем за минуту.

– Дикари дикарями, а доспех серьезный, – сказал подошедший Аким. Он нагнулся над одним из поверженных и попытался вытащить болт, застрявший в деревянной куреневой пластине, – Даже арбалетом его не пробило.

– Слишком уж тяжелый доспех, – возразил Макар, обтирая снегом свой засапожный нож, – Ни пригнуться, ни повернуться. Без коней они слишком уязвимы.

– Кстати, Макар, – обратился к нему Аким, – А ты чего меч не достал? Зря что ли Вася тебе его в средиземье добывал?

– Так никто не достал, – резонно возразил Макар, – К чему привыкли, тем и воевали. Да, Вась? Хотя ты прав, конечно, с мечами тоже надобно почаще упражняться.

Вася на это ответить ничего не успел, потому что к нему уже подступал деловитый Короток:

– Вась, надо бы посмотреть, не выжил ли кто? – его ручки уже явно чесались в предвкушении обыска.

Однако Вася в очередной раз его порыв охладил:

– Не стоит. Вон, гоблины уже проверяют. Думаю, они расстроятся, если ты не дашь им дикарей дорезать.

И действительно. Зеленокожие недоросли в изменившихся обстоятельствах сориентировались быстро. Двух рыдающих дев уже куда-то увели. Детей и женщин разогнали по землянкам. А мужчины, неизвестно когда успели вооружиться кто чем и, все так же беспрерывно галдя, осматривали врагов, а находя в них малейшие признаки жизни, безо всякой жалости добивали.

– Видать, натерпелись от дикарей, – усмехнулся Аким, – Сегодня у них будет праздник торжества справедливости.

Однако, насчет праздника Аким поторопился. Старый седой гоблин, остававшийся все это время в стороне, вышел на середину поляны:

– Что же вы наделали, чужаки! – начал он с завыванием в голосе, – Что вы натворили? Красные Собаки мстительны и злобны. А мы маленькие и беззащитные. Никого они не пощадят, ни малых, ни старых.

Седой гоблин повалился в снег и забился в рыданиях.

– Минус десять единиц репутации с гоблинами, – от неожиданности у Акима случился очередной прорыв воспоминаний прошлой жизни, – Я – не я, если старикашка нам сейчас квест не выдаст.

– Старик прав, – вступился за него Макар, – В развалинах крепости еще сорок голов осталось. Перебьют мелких и разбираться не будут.