Текст книги "Драгунский секрет"

Автор книги: Дмитрий Линчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5

К крепости Грозной отряд подходил бойкой рысью. Впереди – Туманов на воронце, рядом – Алексей на…

Конь ему достался трофейный, татарский. Прошка заверил, что это лучший маштак из тех, что были под разбойниками. Возможно, оно и так, но с виду этот жеребчик, скорее напоминал переросшего осла, чем полноценную лошадь, во всяком случае, был на целую голову ниже командирского ворона. Утешало одно – белая масть. Не то, что б, как снег – желтовата, конечно. Но, все ж таки, светлая. Алексей вымыл коня щеткой, от чего тот заметно посвежел, и окрестил Леденцом. Надо признать, рысил маштак проворно, за вороным худо-бедно поспевал.

– Ничто, ничто, – глянул сверху вниз Туманов, – жеребчик молодой, крепкий, еще джигитовать на нем станешь.

– Это как? – полюбопытствовал Алексей, задрав голову.

– А вот так!

Командир сначала попридержал воронца, потом с силой хлестнул его плетью, а когда тот сделал три – четыре прыжка, резко натянул поводья. Конь взвился на дыбы.

– Ух, ты! – восхищенно выдохнул Алексей и попытался повторить увиденное. Но от удара плеткой маштак лишь фыркнул и переключился на иноходь. Незадачливого джигита затрясло, как на беговом верблюде.

– Еще научишься, – пряча улыбку, сказал Туманов, – у меня тоже не сразу получалось.

Удивительно трепетные и, вместе с тем, горделивые чувства возникают на душе, когда ты, проскакав многие версты по враждебной земле, где стаями рыщут кровожадные абреки, вдруг встречаешь на пути родного русского солдата. Он стоит у ворот крепости и приветливо тебе улыбается. А ты хочешь обнять его и расцеловать, как самого дорогого на свете человека.

Грозная напоминала небольшой уездный город: со своими улицами, садиками при мазанках, широкими бульварами, где высились двухэтажные дома (очевидно, военного начальства), дощатыми, на удивленье чистыми, тротуарами. Если б не крепостной вал, не пушки на нем, не штыки русских солдат, торчавшие всюду ежовыми иголками, то городок можно было бы назвать уютным.

– Вот, друг мой, смотри, что за прелесть заложил тут Алексей Петрович, – говорил Туманов, ведя отряд по улицам к форштадту, где размещался драгунский полк. – Когда-нибудь здесь вырастет большой красивый город. Как думаешь, вырастет?

– Возможно, – Алексей повел плечами, за которыми висела потертая крымская винтовка (со слов Прошки, тоже лучший трофей).

Впереди показались ряды выбеленных землянок с камышовыми крышами, меж коими, то тут, то там, встречались и добротные, с ладными крылечками, домики. У одного из них Туманов остановился, махнув рукой драгунам, чтоб уходили в расположение.

– Доложимся командиру полка, – сказал он, встряхнув мундир и поправив шапку. – Не робей, человек он свойский, понимающий, хоть и из тыловых. Здесь тоже недавно. Генеральский чин выслуживает. Нынче в России за высокие звания подвигов требуют. Говорят, поймаешь Шамиля, тогда и посмотрим, достоин, иль нет. Вот он и ловит. Что ж, по крайней мере, честно.

Они поднялись на крыльцо, еще раз отряхнувшись, постучали в двери. Внутри послышалось ленивое шарканье, и через минуту на порог вышел пожилой, в выпущенной поверх штанов рубахе, солдат.

– Здравствуй, Кондратий, – кивнул Илья Петрович, – Евграф Аристархович на месте ль?

– На месте, – зевнул ординарец, – проходьте, он уж справлялся об вас.

В доме было четыре, без претензий обставленных, комнаты: невысокие шкафы, тумбочки, пара плетеных кресел, картины с кавказскими пейзажами на стенах. Туманов сразу направился к приоткрытой двери, за которой, видимо, находился кабинет полковника. Постучался.

– Извольте, извольте, – послышался изнутри нетерпеливый голос.

Офицеры вошли.

За небольшим конторским столом сидел пожилой драгун с седыми бакенбардами, добрым взглядом, и мягким, лишенным всяческой строгости, лицом.

– Ну, наконец-то, – встряхнул он роскошные эполеты, застегивая мундир. – По-утру мирной татарин к генералу прискакал, сказал, что слышал бой вечор за Тереком. Я уж, признаться, обеспокоился, не ваш ли.

– Наш, – кивнул Туманов.

– Неужто? – округлил глаза Евграф Аристархович, изумившись совершенно не по-военному.

– Точно так. Четыре дюжины отъявленных головорезов пятигорскую «оказию» разбили в пух.

– О, господи! – перекрестился полковник, вставая. – В пух?

– Так точно. А мы вступились.

– Вступились, – повторил Евграф Аристархович, одновременно вытянувшись лицом, что еще больше сделало его похожим на человека тылового, от боевой службы далекого. Очевидно, понимая это, он попытался взять себя в руки и сухо, по-военному, спросил. – Потери?

– Все! – выпалил Туманов.

– Все!? – охнул полковник и обвалился на стул.

– В смысле, живы.

– Живы?

– Так точно, ни единой царапины. Тактикой взяли.

– Так что ж вы, голубчик, меня чуть до кондратия не довели?! – вскричал Евграф Аристархович, выказывая умение ругаться.

В комнату тотчас заглянул ординарец.

– Звали?

– Типун те на язык. Сгинь!.. Я, понимаете ли, думаю, что у меня уж эскадрона нет, а он заладил: «так точно, так точно». Эдак, право, до кондрашки можно дойти, – дверь снова приоткрылась. – Сгинь, я сказал!

Туманов, как ни в чем не бывало, продолжал далее.

– Вот, новый офицер к нам на службу прибыл. Прошу знакомиться.

Алексей, козырнув двумя пальцами, протянул полковнику приказ.

– Разрешите представиться: подпоручик Одинцов, направлен для прохождения…

Евграф Аристархович махнул рукой.

– Не кричите, молодой человек, война шуму не любит. Вижу, что подпоручик, вижу, что прибыл. Зачем кричать, голос для боя поберегите, пригодится. Усаживайтесь, лучше давайте поговорим, короче познакомимся.

Офицеры разместились на стульях, сняв головные уборы.

– Кондратий! – громко позвал полковник, убирая в стол приказ. – Чаю нам сделай… с вареньем, – добавил он многозначительно. – Сейчас угощу вас вареньем из скорлуп зеленого орешка. В России такого не попробуете. Прелесть, что за кушанье.

– Да гадость, – скривился Туманов, – горчит и во рту вяжет.

– А запах?!

– Что, запах – орех и орех.

– Аромат бесподобный и польза преогромная. Поверьте старому человеку, – заверил Евграф Аристархович и посмотрел на двери. – Кондратий, где тебя черти носят?!

Илья Петрович усмехнулся, кладя ногу на ногу.

– Да он уж теперь не придет, хоть голос сорвите.

– Отчего же?

– Два раза на имя откликался – оба не к месту.

Полковник виновато развел руками.

– Ну, что ж, нет, так нет. Давайте тогда потолкуем о деле, – он покашлял, прикрывшись ладонью. – Итак, условия на Кавказе теперь сложные, опасные. Шамиль сплотил вокруг себя фанатичных мюридов и не дает покою ни войскам, ни мирным горцам. Его люди нападают на обозы, на дружественные нам аулы, нередко на крепости. Разбить его – наша генеральная задача (из уст человека, выслуживающего сиятельный чин, это прозвучало, по меньшей мере, двусмысленно). Нынешним летом высокое руководство решило провести небывалые по масштабу маневры. Предполагается вытеснить мюридов в горы и там уничтожить. Экспедиции ожидаются частые, суровые. Поэтому времени на степенное вхождение в должность у вас не будет. Осваиваться придется по ходу службы. Определяю вас в эскадрон Ильи Петровича. Он там, в силу некоторых обстоятельств, без офицеров остался…

– Как же? – встрепенулся Туманов. – А Шумницкий?

– Вечор приказ пришел о его переводе, так что последние дни здесь присутствует. Да оно, скажу вам, и к лучшему. Слабоват он, как командир: неточен, порой, забывчив (слышать подобную оценку от человека с внешностью аптекаря, было довольно интересно). Вот унтера у вас молодцы, особенно этот, как бишь его…

– Прохор Силин, – подсказал Туманов.

– Да, да. Особенно он. Молод, а со стариками управляется почище иного офицера. Надо бы подумать ему об эполетах. Да и вам пора уж капитаном-то ходить, засиделись вы в поручиках, не так ли?

– Давно пора, – согласился Илья Петрович.

– К ущербу лета отпишем ходатайство, – заверил Евграф Аристархович, хлопнув рукой по бумагам. – Что ж, господа, не буду вас более задерживать, не теряйте времени, точите шашки.

Офицеры попрощались с полковником и вышли на улицу. Кондратий сидел на крыльце, мастеря из прутьев какую-то безделицу.

– Кондрашка! – крикнул Туманов, будто дразнясь.

– Грешно смеяться, ваше благородие.

– Какой уж тут смех, тебя Евграф Аристархович битый час дозваться не может.

Кондратий махнул рукой.

– То, не меня. Не обманете.

– Как знаешь, – ухмыльнулся Илья Петрович, вскочив на воронца. – Мое дело – упредить…

Землянка, отведенная Алексею в жительство, выглядела, по здешним меркам, вполне пристойно. Кухонька с печуркой, комнатка с кроваткой, да еще сундук от старого хозяина остался, у окна – стол. Весьма недурно.

– Ваш бродь, вы дома? – вошел в низенькие двери Трифон, держа в руках охапку белья.

– Дома, дома, – отозвался Алексей, разглядывая овечью шкуру, лежавшую на кровати под тощей подушкой.

– Я вам тут для хозяйства кой-чего принес: подстелить там, укрыться. Посуда-то осталась? – он загремел чашками на кухне. – Вроде бы, есть.

– Спасибо, Трифон.

– Не за что. Разве я не понимаю, как свежему человеку тягостно: ничего не знает, спросить стесняется. Оно и в мирной-то жизни на новом месте несладко, а тут еще постреливают. Ладно, побегу я, обращайтесь, ежели чего.

– Благодарю, Трифон, я уж на тебя обратил внимание. Если ты и в ратном деле так же сметлив, будем думать об унтер-офицерском звании.

– Служу Отечеству, – с готовностью козырнул драгун.

Алексей проводил его улыбкой. Лучший солдат – не тот, который: «подальше от начальства, поближе к кухне», а тот, что пытается выслужиться. Пообещай ему звание или награду, и он горы свернет. Из таких вырастают отменные унтер-офицеры, а на них держится армия.

– Чего это от тебя Тришка выскочил, будто пряников нажравшись? – спросил Илья Петрович, отворяя двери.

– Да так. За службу поблагодарил.

– От одной благодарности он не расцветет. Я его не первый день знаю. Такой же ушлый, как и Прошка. Кстати, товарищи они.

– А вы разве не довольны Прохором?

– Почему же – неплохой командир, только за ним глаз да глаз нужен.

– За любым бойцом присмотр нужен, не мне вам рассказывать.

Туманов выложил на стол кукурузную лепешку, кусок жареной индейки, пару яиц, сдобрил композицию бутылью кахетинского вина и устало опустился на скамью.

– Это ты правильно заметил. Я от тебя новое вряд ли узнаю. А вот ты от меня многому должен научиться. Так что слушай, запоминай, а непонятно – спрашивай.

Между тем саженях в двухстах от крепостного вала, на широкой, прикрытой лесочком, поляне, что использовалась гарнизоном для учебных стрельб, упражнялся в точности огня драгунский офицер. Ставя на барьер пустые бутыли, он одну за другой крошил их попеременно из двух пистолетов. Стекол уж валялось премного, заряды были на исходе.

Часовой на валу поглядывал на сие занятие без особого любопытства (эка невидаль – стрельба), а, вернее, смотрел совершенно в иное место, туда, где под редкими кустиками паслась одинокая молодая овечка. «Одинокая, значит, ничья, – думал солдат, предполагая, как лучше организовать ее на ужин, – а это равно, что собственная». Свежее мясо в походной жизни – первейшее дело. Горцы знали слабость русских к домашней живности и предпочитали не оставлять ее без присмотра. Отсюда глядя, овца была (по праву нашедшего) совершенно законным солдатским трофеем.

На громыхнувший оружейный выстрел (который отличается от пистолетного большей мощью), часовой не обратил ни малейшего внимания. Перед глазами его уж дымилась баранья ляжка. Офицер же тем временем повалился на траву, ухватившись рукой за кропящую рану. Пуля вошла ему точно в ногу. Две фигуры в черных бешметах стремительно выскочили из леса, сгребли его в охапку и прытко сволокли в заросли.

– Хороший ты малый, Алешка, но историю знаешь плохо, – заплетающимся языком разъяснял положение дел Туманов. – Нам Кавказ был совершенно не нужен. Ну, то есть, – ни на дух. Пусть бы горцы здесь прыгали, аки олени, и Аллах с ними. Но они стали разорять нашу Кавказскую Линию. Крепости и гарнизоны, казачьи станицы – все подвергались их налетам, всем доставалось. Для прекращения разбоев сюда и были брошены войска.

– Но Ермолов пошел вглубь от Кавказской Линии, – возразил Алексей.

– Верно. Только, чтоб ты делал, как человек военный, если б твоя оборона не приносила успеха? Сидел бы, огрызаясь? Э, нет, мой друг, здесь требовалась контратака.

– Говорят, он был жесток по отношению к горцам – это мне как-то не импонирует.

Илья Петрович ухмыльнулся, раскуривая трубку.

– Точно так рассуждали и в Петербурге до 1816 года. Мол, нужно проявлять к дикарям снисходительность, терпимость, мол, это поможет установить с ними доверительные отношения. А те, в свою очередь, воспринимали подобное, как слабость, как неспособность русских драться, и убивали еще злее. Надобно знать их натуру. Видал ли ты, хоть раз, отрубленную голову или вспоротые кишки?

Алексей выпучил глаз.

– Нет, конечно.

– Вот, когда увидишь – поймешь, жесток был Алексей Петрович, иль справедлив. Он ни единого грабежа им не спускал, ни малейшей дерзости. Знал, что здесь в почете только сила. Ее и выказывал. Многое сам от них перенял: и в тактике, и в форме. Между прочим, бурку носил.

– А что в тактике? – заинтересовался Алексей.

– Короткий бой, засады, внезапные набеги. Я тебе потом объясню. Сейчас запомни одно. Твоя защита – деревья, камни, ямы, балки. Чистое место – твой враг, подолгу в нем не держись, пуля любит открытость. Горцы цепью на ура не ходят, прячутся. Поэтому их и убить сложно. Чем же мы глупее? В общем, не торчи напоказ свечкой, а то огонек задует.

– Какой огонек?

– Вот этот, – Туманов постучал костяшками пальцев по своей голове.

Одновременно с этим раздался стук в дверь – получилось занятно. Алексей, пряча улыбку, громко ответил.

– Прошу.

В дом вошел озабоченный Прохор.

– Илья Петрович, кажись, подпоручик Шумницкий пропал.

– Что за вздор, как пропал? – нахмурил брови командир.

– Часовой сообщил, что он на стрельбище из пистолета упражнялся и сгинул.

– Вот слова настоящего боевого унтера: «кажись, сгинул». Все четко, кратко и, главное, понятно, – проворчал Туманов, надевая шапку. – Эскадрон, в ружье. Сбор на поляне…

При первом же взгляде на место, где упражнялся в стрельбе Шумницкий, всякие надежды на благоприятный исход развеялись. Кровь на траве, следы волочения в лес, примятые кусты – все говорило о похищении. Туманов грозно посмотрел на пехотного часового.

– Как же ты, олух царя небесного, не заметил, что офицера стащили!?

– Виноват, отвлекся малость.

– Ворон считал?!

– Никак нет – на овцу смотрел.

– На какую овцу?

– Да вон там, у кустов стояла. Одинокая. Я, грешным делом, позарился. Виноват, звиняйте.

Илья Петрович сплюнул.

– Ясно. Отвлекали внимание. Овечка, думаю, тоже пропала.

– Сгинула, – подтвердил солдат. – Что обидно.

– Вот тебе, друг мой, Алеша, их тактика. Отвлекли барана бараном и сделали свое черное дело. Ладно, время уходит, искать надо. Эскадрон, по коням!

Обогнув нестройный лесочек, отряд выехал на развилку двух дорог: первая вела в гору, вторая спускалась в лощину. Командир, привстал на стременах, осматриваясь.

– Думаю, они направились вниз, там груженому коню идти легче.

– Ваш бродь, смотрите, наверху татары! – воскликнул Прохор, тыча плетью вдаль.

Действительно, на возвышенности темнели фигуры двух всадников, у одного из них, что-то было переброшено через седло.

– Точно – они. С Шумницким на холке! – вскрикнул Туманов, замахиваясь плетью. Вперед!

Кони ударили копытами, заставив землю вздрогнуть. Пыль взвилась в небо, словно от взрыва. Эскадрон сорвался с места. Черная туча понеслась в гору, будто взлетая.

Алексей хлестал Леденца изо всех сил, однако, едва успевал за последним драгуном. Лукавил Прошка, кривил душой Туманов, уверяя, что на этой кляче можно джигитовать. На ней дрова возить, а не за мюридами гоняться. Стыдно, право, молодой офицер, которому должно бы за собой увлекать, а тащится в конце строя. Смеются, наверное, все, потешаются: ловко простачка обманули. Но ничего, наперед выйдет наука – не след быть таким доверчивым. Надобно и собственное сужденье иметь. Так думал Алексей, не замечая того, что обстановка стала живо изменяться. Маштачок, вдруг, обошел красавца гнедого… оставил позади длинноногого каурого… дышал в круп норовистому булану. Прыткие кони выдыхались на затяжном подъеме, теряя скорость. А Леденец шел. Уж фыркал пеной Прошкин жеребец. А Леденец шел. Сбросил спесь командирский ворон. А Леденец шел. И складывалось такое ощущенье, что он только-только разогрелся, потому что копыта его барабанили по дороге все дробнее и дробнее. И теперь уже Алексей вел отряд. А это было приятно. До жути, черт возьми, приятно! Он ласково похлопал Леденца по шее. Извини, дружок, отругал тебя по незнанию. Больше не повторится. Впереди показались татарские спины. Все верно – на груженой лошади далеко не убежишь, а от хорошего скакуна, тем более. Алексей еще раз благодарно потрепал гриву коня и вскинул из-за плеч винтовку.

– Ваш бродь, если навыка в стрельбе нет, поберегите заряд, – крикнул из-за спины Трифон, который, как оказалось, шел след в след за Леденцом (и тоже на маштаке).

– Стрелять мне приходилось, правда, по мишеням, – честно признался Алексей.

– Тогда не тратьте пулю. Дайте я.

Поднявшись в стременах и, ловко пружиня ногами, он быстро прицелился, на секунду замер, и плавно спустил курок. Татарин вздрогнув, откинулся на круп лошади. Большой сверток упал на обочину. Трифон с Алексеем, думая, что это Шумницкий, тотчас метнулись к нему. Командир следом. Отряд за ним. Погоня угасла.

Сверток живо катился под уклон, приближаясь к глубокому оврагу. Еще немного, и он непременно бы туда свалился. Но здесь Трифон явил завидную сноровку. Подскочив к краю обрыва, он мигом спрыгнул с лошади и, припав на колено, аккуратно поймал бедного Шумницкого. Точнее, все думали, что – Шумницкого. На самом же деле, в старом, изодранном ковре оказалась навытяжку завернутой овца.

Туманов злобно сплюнул.

– Вот тебе, друг мой Алексей, еще один прием – ложный след называется. Мне бы, старому дураку, догадаться, что они специально нас в верх потащили. Основная-то группа низом пошла. Разделиться надо было. Но куда там. Как говорится: вино в голове, соображенье – в заду. Вот те еще один довод против пьянки. Опять же, палаш дома забыл – верная неудача.

Глава 6

Брезгливо сморщив нос, Влад уныло осматривал полупустой ангар овощехранилища.

– А где рукомойник? – спросил он потерянным голосом.

– В батарее, – подсказал Сергей.

– А туалет?

– На улице.

– А постельное белье?

– Дома у мамы! – неприязненно рыкнул Стас. – Ты нам здесь атмосферу своим нытьем не погань. Не нравится – вали к себе в гостиницу.

Почувствовав недовольство бойцов, Влад принялся виновато оправдываться.

– Да нет, вы не подумайте – нормальные условия, просто непривычно как-то, неуютно.

– Тебя бы с нами в поле – узнал бы, что такое неуютно.

Денис, сняв бушлат и берцы, рухнул на кровать.

– Песня, а не условия! Не знаю, как другим, а мне очень даже нравятся.

Влад подошел к нему, опустившись на койку рядом. Вид его был трагичным и напуганным. Но, если первое выглядело вполне естественно (все-таки, друга потерял), то второе как-то плохо сочеталось с офицерской формой.

– В моем положении выбирать не приходится, – обреченно вздохнул он, сцепив руки в замок.

Сергей, выкладывая на табурет содержимое из карманов, между делом поинтересовался.

– Что за положение такое? Неужели в Грозный посылают?

– Нет. Просто мне кажется, что теперь могут убить и меня.

– Солдатам, которые собираются штурмовать Минутку, тоже так кажется, – тихо заметил Андрей.

– Скажу вам честно, пока мы стояли под Грозным, мне каждый день так казалось, – признался Макс.

– Там другое, там война. А здесь неизвестно, кто твой враг.

Денис поднял голову с подушки. Раньше это выражение было характерно только для милиционеров и военных, столкнувшихся с партизанщиной, теперь же так говорили и различного рода коммерсанты. Вошедшие в моду заказные убийства заставляли их бояться даже собственных друзей.

– Вы что, с этим лейтенантом какими-то темными делишками занимались?

– Да что ты, нет, конечно, – замахал руками Влад.

– Почему же тогда боишься?

– Потому и боюсь, что непонятно по какой причине его убили.

– Скорей всего – это местные джигиты, – предположил Андрей. – Вечер, кафе, пьяный офицер – отличная мишень для хулиганов и грабителей. Типичная ситуация. Иди домой и спи спокойно.

Влад покачал головой.

– Осетинские менты сказали, что никто из местных не посмел бы у этого кафе даже подраться, не то, что убить. Там хозяин – авторитет какой-то, его все боятся.

Сергей, вывернув последний карман, с радостным облегчением выдохнул.

– Фуф, наконец-то.

– Что, заначку нашел? – спросил, зашивающий дырку на штанах, Макс. Бойцы, находившиеся в военных условиях, могли составить конкуренцию самым расторопным домохозяйкам. Шить, стирать, готовить (подчас из крайне скудного набора продуктов), наводить чистоту и порядок приходилось абсолютно каждому и не считалось великим подвигом, как это принято у милых женщины.

– Я думал, что командирский список в дороге посеял. Слава Богу, нашел.

– Ничего бы не случилось, я и так все помню: «Мухи», генератор, прочая мелочь…

– Это что, заявка? – поинтересовался Влад.

– Ну.

– Можно взглянуть?

Сергей протянул лист.

– Так, что тут: …угу… угу… угу. В общем, все есть, за исключением «Мух» и генератора – дефицит.

– А будут?

– Должны.

– Когда?

– Дня через три транспорт приходит.

Сергей со вздохом забрал список.

– У нас приказ: без этого не возвращаться. Подождем.

– Послушайте, – встрепенулся Влад, – давайте я все тыловые проблемы возьму на себя, а вы за эти дни попытаетесь найти убийцу. Вы же менты.

– Да ты, родной, с дуба рухнул! – поднял голову Макс, тут же уколовшись иголкой.

– Петрушки обожрался, – тихо заметил Андрей.

Стас, срезавший с ботинок оплавленные участки подошвы (холод в поле был такой, что бойцы, грея у костров ноги, начинали чувствовать собственные пальцы лишь, когда загоралась обувь) добавил в общую копилку и свой пятак.

– Это он из моей рюмки лишка хватил. До сих пор отойти не может.

Денис спокойно объяснил положение дел.

– Понимаешь, – это не наша подследственность, военными занимаются ваши ведомства. И потом, раскрытие преступлений – комплекс сложных оперативных мероприятий, мы его здесь не вытянем. И, честно говоря, не до того сейчас – к войне надо готовиться, тактику перестраивать.

– Я же для вас три свободных дня выкраиваю, – жалобно промямлил Влад, – от всех проблем избавляю.

Денис вопросительно взглянул на товарищей. Сергей пожал плечами. Макс отвернулся. Стас показал выразительную дулю. Она и решила исход ситуации.

– Добро, попробуем. Но, предупреждаю, ничего не обещаем.

Стас, удивленно посмотрел на фигу, не понимая, почему ее недвусмысленная форма была воспринята знаком согласия.

– Спасибо, мужики, за мной не пропадет, – повеселел Влад.

Денис присел на койке, скрестив ноги. Вообще-то, он не любил, когда за помощью обращались по знакомству. Точнее, не любил всего, что делалось по блату. Возможно, и на войну поехал как раз потому, что здесь человек представляется в чистом виде – в состоянии, так сказать, «нетто». Сражение нельзя выиграть по знакомству. Хорошим бойцом невозможно стать, используя связи. Впрочем, раскрытие военного убийства – не блатная помощь земляку. В прифронтовой полосе – это те же боевые действия, только более тонкие, специфичные, для ведения которых требуются определенные навыки. Но при условии, что преступление имеет военную квалификацию, а не банально экономическую. В этом, для начала, и нужно было разобраться.

– Теперь рассказывай все по порядку и, желательно, в картинках, – сказал он, приготовившись внимательно слушать.

Влад почесал макушку, усиленно соображая.

– Да нечего рассказывать, в том – то и дело.

– На это отвечу тебе также кратко – тогда нечего и раскрывать.

– Правда, нечего рассказывать. Обычная служба. Он – в парке с машинами. Я – в штабе с бумажками. По вечерам ходили в кафе, иногда собирались в общаге. Все.

– Ох, военный, – вздохнул Денис, снова откидываясь на подушку. – Начнем с азбуки. Нам нужно составить рабочие версии, определить направление поиска. Для этого требуются исходные данные, полезная информация…

– Что значит «полезная»?

– Я, вроде, и так понятно сказал. Как тебе еще объяснить?.. В общем, смотри. Нам интересно знать, что твой друг в детстве любил мороженое?

– А на фиг нам это?

– Правильно. То есть, эта информация холостая, бесполезная. Понимаешь?

– Естественно – не тупой. И что?

– Так, с тобой все ясно. Давай, лучше на этом и закончим, я не могу вслепую работать.

– Слушай, – подал голос, увлеченно следивший за беседой, Макс, – новогоднюю операцию в Грозном, случайно, не ты планировал?

Об этой операции уже ходили легенды. Ее сравнивали с начальным периодом Великой Отечественной войны, когда на вражеские укрепления посылали безоружных штрафников. Разработанную верховным генералитетом тактику можно было охарактеризовать одним предложением: «соберемся толпой и надерем бунтарям задницу». Так поступали драчуны в русских деревнях. Нужно ли было иметь академическое образование для того, чтобы пользоваться приемами сельской молодежи?

– Нет, – затряс головой Влад, – это наверху планировали.

– Значит, показалось.

Ситуацию решил сдвинуть с мертвой точки Сергей. Подойдя к кроватям, он положил руки на верхние дужки, представ в позе мудрого орла.

– Следи за мыслью, лейтенант. Могли твоего приятеля зарезать спустившиеся с неба инопланетяне?

– Что за глупость.

– Уже хорошо. А могла его убить приехавшая из Суходрищенска жена?

– Нет, конечно, у него и жены-то не было.

– Еще лучше. А столетняя бабка-вахтерша из вашей общаги?

– Вы меня что, совсем за идиота держите?

– Мы пытаемся составить версии убийства. Исходя из реальной информации. Соображаешь?

– Ну.

– Так дай нам, за что прицепиться, иначе будем думать на инопланетян.

– … Вроде бы, не за что цепляться, – буркнул Влад, немного помедлив.

– Тьфу…

Денис пошел на второй круг, решив отбросить для начала шаблонные (бытовые) версии. Зачастую случалось так, что искать начинали таинственного супер-киллера, а виновником оказывался недовольный сосед по лестничной клетке.

– Он к местным девахам не приставал? Горячие родственники не могли «на вид поставить»?

– Нет, ничего такого не было.

– Оружием со склада не торговал?

– Нет, он же автомобилист.

– А с машинами, с запчастями темные делишки не крутил? Убили ведь под забором МТС. Может, трактористы за какую-нибудь аферу посчитались?

– Да какие там аферы, он сам еле концы с концами сводил, запчастей вечно не хватало. Правда, с этим в последнее время, сказал, стало полегче.

– Почему? Новый канал появился?

– Какой там канал – машины стали чаще подрываться, вот и весь канал. Уцелевшие узлы с одних снимали, на другие перебрасывали.

– Почему стали чаще подрываться?

– Духи пристрелялись. Он говорил, как колонна пойдет – так в засаду. Будто горцев кто-то предупреждает.

– Когда он это говорил?

– Сегодня и говорил…

Денис задавал уточняющие вопросы автоматически, стараясь набрать побольше информации, с тем, чтобы в дальнейшем, разложив ее перед глазами, попытаться восстановить подлинную картину случившегося. Задача была довольно привычная, но имела и некоторые нюансы. Во-первых, наличие местного колорита: горячие кавказцы (в том числе, и дружественные осетины) могли зарезать буквально за косой взгляд или непристойную фразу. А, во-вторых – условия прифронтовой полосы. На войне, как известно, цена жизни – ломаный грош.

Утро следующего дня выдалось таким же пасмурно-гадким, как и предыдущее. Шел мелкий то ли снег, то ли дождь. Желтоватое небо, словно целлюлитная кожа, было покрыто частыми бугорками рыхлых облачков. Работу по преступлению решили начать с осмотра места происшествия, а заодно и завтрака. Благо, первое не исключало второго. Влада отправили на службу с голодным желудком, но конкретным заданием – замечать все. Проводив его в штаб, свернули к кафе, которое только-только открывалось.

У забора не осталось ни следа вчерашней трагедии, только грязь и мутные лужицы. Денис заглянул на территорию МТС – проходной двор: сновали трактора, машины, люди. По-хорошему, не мешало бы поискать здесь свидетелей. Возможно, кто-то видел пролезающего сквозь дыру преступника.

– А еще, не помешало бы сделать подворный обход, – будто уловив мысли друга, сказал Стас.

– Работников кафе опросить, – дополнил Сергей.

– Планчик оперативных мероприятий набросать, – согласился Макс, зевая.

Хорошо, что Андрей остался на базе, иначе б он тоже что-нибудь напомнил.

– Есть другие предложения? – спросил Денис.

Стас с готовностью кивнул.

– Пошли за стол, будем лопать и думать.

– Это современно, – согласился Сергей. – Шерлок Холмс играл на скрипке, а мы будем есть…

В зале было совершенно пусто. Официанткой сегодня работала чернобровая осетинка.

– А где вчерашний джигит? – спросил Макс, усаживаясь за столик.

– Завтра будет, – сухо ответила она, приготовив рабочий блокнот.

– Строгая! – шутливо нахмурился Стас. – Замужем, наверное.

– Что будете заказывать?

– Не замужем? – поинтересовался и Сергей.

– Заказывайте, я слушаю.

Денис, кашлянув, посмотрел на друзей. Прошло несколько дней командировки, а они уже соскучились по женщинам. Что же будет после двух месяцев? Впрочем, на столь длительное время загадывать нельзя – дурная примета.

– Вот так некоторые пристают к девушкам, а потом трупы на задворках находят, – сказал он с деланной строгостью.

На удивленье, осетинка не пропустила эту фразу мимо ушей (как обе предыдущие).

– Это не наши. Среди своих ищите.

– Мы уж такое слышали, – вздохнул Макс. – Давайте рассольник, что ли, и манты.

Суп хлебали молча, на третьей манте, слегка успокоив желудки, вяло заговорили.

– А не мог этот Влад сам своего дружка приговорить? – выдвинул неожиданную версию Стас. – Не нравится он мне что-то.

Сергей, тщательно пережевывая пищу, с легкой ухмылкой проговорил.

– И все знают, почему – рюмку забыть не можешь.

– Фу, как мелко, уважаемый.

Денис покачал головой.

– Сам посуди, зачем ему тогда к нам за помощью обращаться.

Стас поковырял вилкой в зубах.

– Сейчас подумаю, включу дедукцию.

– Настраивай ее сразу в нужную сторону – не наводи тень на плетень.

– И не собираюсь. Значит, следующая версия такая – автомобилиста убил дед, который нас вчера сосунками обзывал.

– А ты его хорошо слушал?

– По-крайней мере, как он про нытиков рассказывал, слышал.

– Тогда с тобой все ясно.

Сергей сделал из происходящего совершенно серьезный вывод. Каждый человек от рожденья в чем-то удачлив, в чем-то – нет. Одним дано выигрывать в лотерею, другим – наступать в лужи (даже в сухую погоду). Чтобы все получалось гармонично, нужно просто знать, в чем именно тебе везет (или – напротив) и умело этим пользоваться.