Текст книги "Драгунский секрет"

Автор книги: Дмитрий Линчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Что ж, не стану вам мешать, – заторопился Евграф Аристархович, отправляясь с докладом к генералу.

Бонжур, в свою очередь, решил немного задержаться, имея целью лишний раз пофрантить перед отрядом. Но драгуны, прежде любовавшиеся чиразами и серебряными галунами, теперь не уделяли тому ни малейшего внимания. Они поедали глазами своего командира. Наблюдая их взгляды, строжайше-послушные и уважительные, Бонжур невольно мерк лицом. Такое внимание ему не предстало, даже вырядись он падишахом.

– Эскадро-он! – громогласно скомандовал Туманов, закончив наставленья. – Рысью до низины. А по ней – на крыльях. За мно-ой. А-арш!

Драгуны, полагая, что кашу маслом не испортишь, расправили крылья тотчас. Кони, вздыбившись, сорвались с места в галоп.

Генеральская свита, расположившись неподалеку от низины, сосредоточенно обсуждала тактику набега. Молодая кобыла Евграфа Аристарховича нервно пританцовывала под ним, крутя мордой по сторонам. В какой-то миг она заметила стремительно приближающийся отряд драгун. То ли никогда она не видала летящий тучей эскадрон, а, может, поддалась звонкому кличу Ильи Петровича, вскрикнувшего на татарский манер: «И-и, ях-ях-ях!», так или иначе, но ее понесло. Евграф Аристархович, чуть не вывалившись из седла, неожиданно для себя возглавил отряд!

– А молодец, наш полковник! – крикнул сквозь ветер Алексей. – Смотрите, первым пошел. Надо б не отстать.

– Кажется, у него лошадь понесла, – прозаично заметил Туманов.

– Нет – нет, я уверен – он сам.

– Посмотрим, где остановится.

А кобыла, закусив удила, мчалась, будто ей поджарили хвост. Уже осталась позади тревожная лощина. Минула следом горка, на которой надлежало закрепиться. Окончился и лес, что выходил к аулу. А Евграф Аристархович все не мог совладать с лошадью. Ее несло прямо на позиции мюридов, засевших в укрепленьях пред крайними саклями. Если б не дружные их залпы (по-счастью, неудачные), возможно полковник проскочил бы аул насквозь. Но выстрелы громыхнули, и кобыла, вздрогнув, повернула вспять.

Когда Туманов увидел летящего навстречу командира, глаза которого (выпученные от испуга) не уступали по размерам лошадиным, то растерялся не на шутку. Зрелище было впечатляющим. Перекошенный рот Евграфа Аристарховича пытался что-то выкрикнуть, однако, стучавшие дробно зубы изжевывали любые слова. Илья Петрович полагал, что у кобылы только два пути: один – восстать перед отрядом, другой же – повернуть обратно, но он ошибся – та нашла и третий. Шарахнувшись в сторону, сломя голову, она понеслась вдоль косматых трущоб… Листья и ветви встретили лицо полковника отнюдь не мягкими объятьями…

Сопроводив галопирующего командира растерянным взором, Илья Петрович пришел в себя и вскинул руку вверх. Драгуны тотчас встали.

– Изготовиться к пехотному бою, – сказал он резко (но негромко). – Коней в укрытие. Рассыпаться по флангам. Живо!

Алексей спрыгнул с Леденца и загнал его в чащу.

– Полагаете, за ним кто-то гонится? – спросил он, прячась за дерево.

– Вполне вероятно, – присел за куст Туманов. – Выстрелы в ауле слышал?

– Разумеется.

– Думаю, наш смельчак вылетел на позиции мюридов. Слава Богу, счастливо. Теперь от них можно ожидать короткой погони. Захватить полковника из русского авангарда – не славное ли дело? Они любят подобную лихость – могут позариться в ущерб осторожности.

Не успел он закончить фразу, как на тропу выскочили три конных горца в темных бешметах. Очевидно, они уж собирались повернуть обратно, потому что, озираясь по сторонам, быстро замедляли шаг. Бородатые их лица мрачнели от досады.

– Огонь! – громко вскрикнул Туманов и спустил курок.

Десятки залпов громыхнули разом. Алексей целил в первого всадника и, надо думать, не промахнулся, потому, как тот бездыханно упал на землю (как, впрочем, и остальные), но можно ли узнать свою пулю средь дюжины других – стреляли все, и всяк считал себя удачным… Дело кончилось, едва начавшись.

– Итог засаде – три убитых, – довольно сказал Илья Петрович, выходя из укрытия. – Осмотрительность – умней лихости, запомни это, друг мой.

Алексей прилежно кивнул.

– Неужели они не заподозрили, что могут попасть в засаду иль выйти на штыки?

– Говорю же – азарт, геройство. И потом, они, верно, тоже заметили, что кобыла понесла, рассчитывали, что мы еще далеко.

Со стороны лощины уже спешили на подмогу драгунские отряды. Командир второго эскадрона подъехал к Туманову, с завистью оглядывая мертвых горцев.

– Прими, брат, поздравленья. Счастливо начал.

– Желал бы я счастливо кончить, – невесело усмехнулся Илья Петрович. – А, к слову, не встречался ли тебе наш командир Аника Аристархович?

– Ну, как же – проскакал галопом, чуть не сшиб, уж верно, торопился с донесеньем к генералу.

– Сдается мне, что – много дальше…

И вновь широкогрудые тяжеловозы выдвинулись в авангард колонны, на сей раз, вместе с пехотой. Расположив орудия на опушке, что смотрела в аул, артиллеристы взялись за дело. На головы мюридов щедро посыпались ядра и гранаты, которые бомбардиры успевали распудривать с удивительной ловкостью. Земля забурлила, словно грязевый источник, в небо взвились дымные облачка.

– Хобот вправо, – командовал пожилой артиллерист, припав к станине. – Еще чуток… еще… и ладно.

– Левей, левей… от так, от так, – указывал другой, примеряясь к затыльнику соседнего орудья…

Не выдержав плотного огня, горцы оставили оборонительный вал и отошли за крайние сакли. Выстрелы оттуда зазвучали смелей – стены были хорошим от картечи укрытием.

– Давай туда, прям за дома, – кричали пехотинцы.

– Пошто не дать – дадим, – степенно отвечали начальственные фейерверкеры.

– С нашим удовольствием, – вторили им шустрые бомбардиры.

Ядра посыпались вглубь аула. Было видно, как взрыхлялись земляные крыши саклей, взлетали щепками дворовые заборы. Татары забегали муравьями и выкатили в сады несколько орудий. Через полминуты из дул их вырвались белые облачка. Теперь земля взметнулась близ опушки.

– Ну, это уж никуда не годно, – сказал Туманов, когда ядро шлепнулось саженях в двадцати от эскадрона. Пора бы нам…

– Рассыпать цепь! – опередили его пехотные офицеры.

Солдаты, поправляя мешки за спинами, потянулись вширь.

– Приготовиться на ура! – раздалось в боевых порядках.

Служивые оскалили штыки.

– Вперед, в атаку!

Нестройные линии всколыхнулись, подобрались и, чуть помедлив, двинулись к аулу. Сначала молча, копотливо, потом быстрей, ухватистее, тверже.

– Ура, – послышалось негромко слева.

– Ура, – отозвалось и справа.

– Ура! – тихонько занялось посередине.

Из аула громыхнули выстрелы, в цепи появились первые бреши.

– Ура-а! – взвилось дружным хором. – Ура-а! – взрычали порядки. – Ура-а! – изрыгнули ружья горячий свинец.

Алексей ерзал в седле, наблюдая за делом.

– Помочь бы им, а? Помочь бы ребятам. Мы ж быстрые, мы мигом пронесемся!

– До первых саклей доскачет лишь половина, а на улицах – ляжет и другая, – без эмоций ответил Илья Петрович. – В кого легче попасть: в коня иль в человека?

– Да знаю, знаю, – согласился Алексей. – Но так хочется помочь, право, так хочется, просто сил нет.

– А ты побереги силы-то, побереги. Думаю, сейчас они нам всем понадобятся. – Туманов приподнялся в стременах, глядя на левый фланг. Там, под сенью чинар, скрытно приближался конный отряд мюридов. – Вот, черти! – возгласил он, выхватив палаш. – Обходят с тыла!

Алексей рванул саблю из ножен. Рука затряслась от волненья.

– Встретим? – спросил он, уточнив маневр.

– Бесспорно. Ты держись за мной и, что случись – прими команду. Эскадро-он! Слушать меня чутко. Себя беречь, врага напротив! Матерым – прикрывать младых! Последним – не робеть, я рядом. Вперед, драгуны, шашки вон! – кони привычно сорвались с места.

Чем ближе сходились с мюридами, тем отчетливей выказывались их лики, надо признать, устрашающие. «Похожи на орлов, – подумалось Алексею. – Насте, верно бы, понравились». На этом отвлеченные мысли и кончились. Пришло такое состояние, которое затруднительно объяснить человеку мирному, не воевавшему. Ну, разве что – вот эдак.

Когда стоишь ты на высоких скалах, а под тобою речка бурная и злая. И нужно прыгнуть вниз. А у тебя нет духу. Но ты твердишь себе: «я воин, а значит, – смелый» и ныряешь. Пока летишь, терзаешься – что ж дальше? Сломается ль хребет о воду, иль разобьется голова о днище? И вспомнит ли тебя хоть пара человек героем? А тут уж и река. Зажмурившись, и, проглотив дыхание, врезаешься в нее, а там… несносно холодно, темно и страшно. От судороги сводит ноги, немеют пальцы, залиты глаза. Захлебываешься, тонешь, но дерешься, карабкаешься вверх и выплываешь. Ты думал – уж финал. А все лишь занималось. Теченье яростно, повсюду камни, крутые перекаты, круговерти. Всяк норовит тебя ударить, затянуть на дно, сгубить. И мало попросту держаться, умелым надо быть, проворным, чтоб где-то ловко оттолкнуться, а где-то вовремя нырнуть… И длится то до нетерпенья долго, и кончится когда – лишь небесам известно…

Туманов врезался в боевые порядки мюридов, как косарь в поле. Палаш засверкал молнией, разя влево и вправо, скрежеща и лязгая, рубя и сокрушая. Алексей продвигался следом, и ему встречались уж порубленные горцы: один – ужасно – чуть не до седла. Вокруг все звенело, бряцало, мельтешило, сопровождалось отчаянными криками, жуткими стонами, лошадиным храпом, пистолетными выстрелами. В какую-то минуту сделалось совсем уж жутко и захотелось даже отстраниться, но было некуда – везде мелькали шашки… иные алые от крови.

У Прохора потеха шла жестоко. Встречая неприятеля, он резал шашкою его коня (издали, по морде), тем добиваясь сразу многих целей. Во-первых, разрубал узду, и горец был уже не в силах править лошадью, во-вторых, чинил скотине травму, от которой та вставала на дыбы (нередко стряхивая и хозяина), и, в-третьих, что немаловажно, – сам находился для противника недосягаем. Правда, сей прием случался довольно редко, и унтеру большей частью приходилось драться обыкновенно.

У Трифона потеха ладилась надежно. В одной руке держал он шашку, показывая, что готов рубиться честно, за поясом же прятал пистолеты (больше трех, и в седельной сумке – столько ж). Если с первого удара противник не ломался, то пуля следом правила осечку. А было, что и ранее.

– Алешка, глянь! – хрипло крикнул Туманов, опуская палаш на горца, прикрывшегося шашкой.

Алексей немедля вскинул взор (едва успел, картина уж вершилась). Палаш разбил клинок надвое и глухо врезался в плечо мюрида. А далее уж стало тошнотворно. Лезвие стремглав прошло наискосок по телу и вместе с головой отрезало и полгрудины. Кровавый бюст заклокотал, запенился, захлюпал и медленно свалился набок. Однако не упал – повис на красной коже. Что было совершенно жутко. Алексея тотчас вырвало на собственное колено…

Тем временем пехота уже гуляла по аулу: разбитому, заваленному трупами, пустому. Все жители ушли еще до боя, остались редкие старухи, да деды, которые не опасались русских по причине личной дряхлости. Солдаты шарили в подворьях, хватая кур, ловя индеек, таща за круглые рога баранов (тем нанося врагу значительный урон).

Бонжур гарцевал по кривым улочкам, поглядывая на осыпавшиеся крыши саклей, изломанные заборы, тела убитых горцев. И весь его напыщенный вид, казалось, говорил: «Есть в этом и моя заслуга, уж я здесь, братцы, расстарался». Ни дать, ни взять – герой. Но тут ему опять не подфартило. Из леса выходил отряд Туманова. Драгуны, истерзанные и усталые, залитые кровью, будто искупавшиеся в пунцовой речке, безмолвно втягивались в аул, везя на седлах раненных и убитых товарищей. И против этой картины, жуткой и доблестной одновременно, Бонжур выглядел пустым, как петелька в лацкане мундира.

– Илья Петрович, Илья Петрович! – выбежал из крайнего двора Евграф Аристархович, – ну, слава Богу, вы живы. Слава Богу.

Туманов спрыгнул с лошади.

– Полдюжины убитых и восьмеро раненых. Рубились, как дровосеки – тяжко.

– Да, да, – с грустью сказал полковник. – Второй и третий эскадроны тоже дрались… на правом фланге… тоже притрепли.

– Мюриды нас и справа обходили? – Удивился Илья Петрович.

– Да, да – и справа тоже.

– Ловко.

– Спалить аул к чертям! – неожиданно вскрикнул Евграф Аристархович, увидев обезглавленное тело свисавшего с коня драгуна. – В золу, в угли, на ветер! Чтоб камня на камне, чтоб ни одной живой души, чтоб всякий знал!.. – он захлебнулся от возмущенья.

Туманов возразил.

– Неплохо бы, но не теперь.

– Отчего же?

– А не за что серчать – рубились честно. Мы – к ним, они – на нас. Вот если бы злодейство какое, иль обман, тогда уж, да – под пламень. А так – война.

– Ужасное, право, занятье.

Неожиданно во дворе дома, из которого вышел Евграф Аристархович, послышался плач ребенка. Илья Петрович тотчас встрепенулся.

– Разве здесь остались дети?

– Мы нашли мальчишку в погребе, – кивнул полковник. – Там, верно, укрывались они вместе с дедом. Я думаю, последний вылез посмотреть, не стих ли бой. А тут – картечь…

– Скверно, – бросил Туманов, направляясь к воротам.

В небольшом дворике, посреди которого зияла глубокая воронка, лежал мертвый татарин с бело-рыжей бородой, тут же, на корточках, сидел щуплый малец лет 5–6 и, плача, дергал рукав его полинялого архалука. Стоявший подле них переводчик в синем бешмете, пытался что-то объяснить ребенку.

– К чему дитя пытать подобным зрелищем, – с укором произнес Илья Петрович. – Немедля унесите.

– Было бы – куда, – вздохнул Евграф Аристархович.

Туманов свел брови.

– Прошка!

Ответа не случилось. Алексей, не мешкая, предложил свои услуги.

– Что делать, говорите, я исполню.

– Молодец, Алеша. Бери мальца – и к нам, в повозку, живо.

Глава 12

Утром Влад, забрав с собой БТР, отправился на станцию получать имущество. Собровцы до обеда провалялись в койках (используя последний мирный денек), потом, попив чайку, умылись, смазали закопченное оружие, почистили грязную, застывшую, словно под гипсом, одежду. Приведя себя в относительный порядок, решили съездить на базар, купить для оставшихся в поле товарищей что-нибудь из местных деликатесов. Погода была (как, впрочем, и всегда) не в настроении, то есть, хмурилась.

Рынок встретил бойцов аппетитными ароматами, яркими фруктовыми прилавками, темпераментной кавказской музыкой. На скорую руку перекусив в шашлычной, двинулись по бесчисленным торговым рядам. Набрали ветчины, сала (огромный в этих краях дефицит), копченой рыбы, восточных сладостей – всего понемногу, насколько хватило денег. Нагрузившись, как заправские мешочники, не спеша, тронулись к выходу. Против течения плыть было сложно, поэтому пришлось нырять из одного людского потока в другой, зигзагами пробираясь к воротам. Вдруг Денис заметил в одном из торговых рядов примечательную картину.

– Смотри, – толкнул он в бок Макса (к тому времени уже отошедшего от глухоты). – На ловца и зверь бежит.

У мясного прилавка стоял штабной старлей и что-то быстро выговаривал небритому, в меховой кепке, торговцу. Тот кивал, соглашаясь.

– Тыловик? – спросил Макс.

– Он самый. Вот и третье совпадение. Столько случайностей подряд не бывает.

– Кажется, передает информацию.

– Что будем делать?

– За одним посмотрим, за другим прогуляемся.

Старлей, бросив еще пару фраз кавказцу, быстро скрылся в толпе.

– Вы оставайтесь здесь, а мы с Серегой – за ним.

– Где встречаемся? – уточнил Денис.

– На выходе, у сапожной будки.

– Добро. Стас, иди сюда.

Земляк скривил недовольную рожицу, вываливаясь из потока.

– Ну, что там опять?

– Повернись спиной к прилавкам и делай вид, будто треплешься со мной. Продавца будем пасти.

– А что – мясо недовешивает?

– Он только что информацию от старлея получил.

– Да, ну?

– Ну, да. И, возможно, сейчас появится связной. Короче, стоим и смотрим.

Задача выглядела не менее расплывчатой, чем туманный берег в безлунную ночь. Можно ли различить по силуэтам кораблей, чьи трюмы забиты кокаином, а чьи – сушеной морковкой?

– Тогда рассказывай, что там творится, – буркнул Стас, пристраивая в ногах пакеты.

– Пока ничего: руками машет, клиентов зазывает.

– Ну, не урод ли?!

– Само собой, но зачем кричать?

– Я про пакет – течет, сволочь!

– Опа. К нему подошел мужик, – понизил голос Денис. – Если ничего не купит, то пойдешь за ним.

– Не вопрос. Только дай мне его срисовать.

Они поменялись местами.

– Нормально, всех сфотографировал. За кем прикажете шакалить?

– Кого, всех?

– Их там уже трое, и еще один подтягиваются…

Сергей и Макс, нарушая все правила конспирации, пыхтели буквально в затылок штабному старлею. Тот мелькал среди густой толпы, то скрываясь в ней, то, как перископ, высовываясь (в зависимости от того, сколь рослые люди встречались на пути). В такой суете приходилось держаться за ним практически вплотную. Впрочем, хорошее прикрытие, состоявшее из набитых снедью сумок и пакетов, позволяло преследователям чувствовать себя довольно уверенно. Со стороны казалось, что, нагруженные припасами, бойцы неотступно следуют за своим хозяйственным командиром.

– Давай, приотстанем, – сказал Макс, чуть не наступив старлею на ногу.

– Упустим, – сквозь зубы процедил Сергей.

– Удержимся.

– А я говорю, упустим.

– Зато не засветимся, – снижайся, я сказал.

Не успели они сбавить ход, как сзади, словно автомобильный сигнал, раздался громкий женский возглас.

– Вы что, уснули!?

С разгону, как не успевшая затормозить автомашина, в них врезалась (сразу в обоих) внушительных размеров дамочка. Сумки ее, ударившись о крепкие ноги спецназовцев, разлетелись в разные стороны.

– Вы, что, слепые?! – вскрикнула она, тряхнув двухслойным подбородком. – Не видите, куда лезете?!

– Вообще-то, это больше к вам относится, – тихо буркнул Макс, поправляя свои пакеты (собровцы не выронили ни одного).

– Ах ты, бесстыдник! – заголосила женщина. – Да как у тебя язык поворачивается, так со старшими разговаривать!

Сергей хотел помочь собрать ей сумки, но, услышав истерические вопли, посчитал эту затею неуместной.

– Простите, у нас на затылке глаз нет, – сказал он и, сочтя извинение вполне приличным, припустил заданным курсом.

Макс тоже не стал задерживаться (а заодно, и извиняться), нагнав друга через пару-тройку шагов.

Однако время было упущено: старлей уже подходил к остановке, где готовился к отправке потертый маршрутный Пазик.

За полчаса наблюдения к прилавку подходило не менее 40-ка человек, и все казались потенциальными связными. Но что с того? Следить за каждым не будешь, а задерживать, и тем более. Денис понял – затея бессмысленна: ищи того, не знаю, кого. Рынок был, действительно, удачным для общенья местом.

– Ладно, не будем время зря терять, – сказал он со вздохом. – Пошли отсюда.

Они нырнули в толпу и через пять минут выплыли из ворот. Здесь уже было поспокойнее. Обувная будка стояла неподалеку от входа. Подойдя к ней, опустили пакеты на землю, достав сигареты, закурили.

– О, ребята, здравствуйте! – вышел от сапожника старик-орденоносец, с которым на днях познакомились в кафе.

– Здравствуйте, – поприветствовали его бойцы.

– А я подметку потерял, вот зашел, набить, – он потопал сапогом по асфальту. – Кажется, хорошо сделал. Крепко сидит. Ну, как поживаете?

– Нормально, – ответил Денис.

– Когда Грозный штурмовать собираетесь?

– Завтра уезжаем.

– Бог вам в помощь и воинский дух.

– Спасибо отец.

– Вам спасибо, что не оттуда бежите, а туда. Храни вас Бог, сынки, – он приложил руку к папахе и без лишних слов удалился.

– Я, блин, щас заплачу, – с грустной иронией сказал Стас. – Честь нам отдал, ты видел?

– Не слепой, – буркнул Денис. – Этому бы деду перед солдатами выступать.

– Мне кажется, он тем и занимается. Думаешь, зачем в кафе приходил?

– Там единицы, а ему бы – перед строем. Бабуля рассказывала, что раньше сам атаман бойцам поклоны клал. Я думал – просто красивый жест. А здесь что-то большее – заряжает.

Со стороны центрального проспекта, увешанные пакетами, как ушлые домохозяйки, к сапожной будке устало ковыляли Сергей и Макс.

– Какое жалкое зрелище – военные с авоськами, – глядя на них, заметил Стас.

– Это точно, – кивнул Денис, поправив стоявшие в ногах сумки.

Сергей подошел, возмущенно ругаясь.

– Как чмо! Как натуральное чмо!

– На себя посмотри, – огрызнулся Стас.

– Я про себя и говорю. Как чмо, таскал я эти мешки по городу! Девки надо мной смеялись, тетки брали на таран, воробьи, – он бросил на землю пакеты, – даже воробьи надо мной чирикали!

– И не только чирикали, – заметил Денис, указав на след птичьего помета на бушлате.

– И не только, – согласился Сергей, щелчком сбив доказательство конфуза.

– Теперь палец оближи, – посоветовал Макс.

– Да иди ты, Пинкертон с авоськой.

Денис выбросил в урну окурок.

– Что, вхолостую?

– Естественно. Клиент сел в автобус – мы пока дочапали, тот уже к следующей остановке подъезжал. А у вас?

– Тоже ничего хорошего. К прилавку человек тридцать подходило, разве поймешь, кто из них ху.

– Это детский сад, а не работа, – недовольно пробурчал Стас. – ОРМ так не проводятся.

– А мы на то и не претендовали, – спокойно сказал Макс.

– К чему тогда было дергаться?

– А к тому, что теперь его можно взять на пушку. Время и место встречи знаем, связника срисовали, по крайней мере, так представим. Разговор, скажем, тоже записали. Пусть попробует вывернуться.

– В принципе, можно прищемить, – согласился Денис. – Но только после того, как я отзвонюсь по городам. Вдруг, там какая компра выплывет, тогда вообще все будет в цветочек. Он, почему-то, был уверен, что в сведениях о мирной жизни фигурантов содержится что-нибудь интересное. На чем эта уверенность основывалась – объяснить пока не мог. Интуиция – удивительно скрытное чувство: всегда подсказывает, как быть, но никогда не объясняет логику поступка. А ведь она есть.

– Поехали быстрей на базу, – простонал Сергей. – Не могу я больше с этим барахлом таскаться.

Макс взял в руки сумки.

– Уговорил, поехали. Надеюсь, Влад уже вернулся…

БТР стоял у ворот ангара, загруженный под завязку. Из откинутой бронедверцы торчали колья палаток, углы патронных ящиков, коробки с сухпайками.

– Получили все, что нужно, и еще довесок, – доложил Андрей, закрывая машину. – Можно ехать, хоть сейчас.

– А где герой тыла? – спросил Денис.

– Он однокурсника встретил, тот ночью обратно уезжает. Передал, что сегодня не придет, будет допоздна пить.

– Это до какого времени?

– До 12, наверное, тот сказал, что ему в час нужно быть на станции.

– А где будут сидеть, в кафе?

– Нет, в общаге. В 517 комнате.

Стас хмыкнул.

– Его теперь в кафе под охраной не заманишь.

– Зря ты так думаешь, – возразил Макс. – Друга, который приехал с Большой земли, провинциальной кафешкой не удивишь, а в общаге можно помыться, в койке поваляться. Удобно.

Денис посмотрел на часы, стрелки приближались к 18–00. Звоня коллегам-собровцам, он просил их уложиться именно к этому времени. На вполне естественные возражения, что, мол, быстро только кошки родятся, он отвечал находчиво: «Если б вы мне звонили с окраины Грозного, я бы за полчаса все сделал». Пароль действовал безотказно, коллеги без лишних вопросов входили в положение.

– Я так понимаю, что в штаб меня сегодня никто не проведет, – озабоченно сказал он, постукивая пальцем по циферблату. И откуда прикажете звонить?

– Можно с переговорного пункта, – посоветовал Сергей, – работает круглосуточно.

– Нет, тут дело тонкое – какую-никакую секретность соблюдать надо.

– Не смеши меня – секретность, – скривил губы Стас. – Закон об ОРД открыто публикуют. Во всех фильмах наши методы и аппаратуру показывают, а ты – секретность. Раньше слово «агент» в Школе милиции с оглядкой произносили, а теперь на всех заборах пишут. Иди и звони. Секретчик.

– Ладно, я подумаю.

* * *

Влад с однокурсником, загрузившись в магазине всем необходимым для дружеского застолья, поднимались по обшарпанной лестнице военного общежития.

– Какой этаж? – уже на третьей ступеньке поинтересовался грузный однокашник.

– Пятый.

– Высоко.

– Зато без лифта, – усмехнулся Влад.

Добравшись до комнаты, уставший приятель сразу же поинтересовался наличием душа. Влад указал ему на дальний конец коридора и, снабдив в дорогу мыльно-пузырными принадлежностями, отправил по назначению. Сам принялся накрывать стол. Высыпав на кровать (некогда принадлежавшую убитому лейтенанту) содержимое пакетов, взял из потертой тумбочки нож, начал резать колбасу, сыр, копчености. За этим занятием и застал его, заглянувший в двери, старлей.

– Думаю, откуда это по этажу такие ароматы несутся, а это, оказывается, вот где. Праздник какой, или так, по случаю?

– Друга встретил.

– Ну, тогда ясно… Ладно, не буду мешать. Удачно посидеть.

– Спасибо.

Когда старлей закрыл дверь, Влад, выждав некоторое время, выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, перебежал к комнате напротив, тихо постучался.

– Открыто, – послышалось изнутри.

– Это я, – зашел он в маленькую, со встроенным в стену шкафом, прихожую.

– Что, соскучился? – приподнялся на кровати рыжий капитан.

– Нет, я хотел попросить, вот о чем. А вы один? – оглядел он небольшую, на две койки, комнату, будто в ней можно было спрятаться.

– Один, один. Сосед на три дня в Махачкалу уехал. А что, у тебя секреты?

– Да. И еще какие.

– Скажу тебе откровенно, я чужих тайн не люблю. Меньше знаешь, крепче спишь.

– Это не чужая тайна – общая.

– Ну, выкладывай, если уж пришел.

Влад, отойдя от двери, заговорщицки зашептал.

– У нас в штабе – шпион.

Капитан широко улыбнулся, забросив руки за голову.

– Ты на станции сегодня не пил?

– Нет, только собираюсь.

– А такое чувство, что уже приложился.

– Вы зря смеетесь, я даже знаю, кто он.

– Да что ты говоришь? – шутливо выгнул брови рыжий.

– Да… наш старлей.

– Ха-ха. А почему, не я или кто другой?

– Долго объяснять, я вам завтра все расскажу. Сейчас хочу попросить вот о чем. Мой друг сегодня часов в 12 уедет, у него поезд, и я останусь один. Боюсь, что ночью может что-нибудь нехорошее случиться, не могли бы вы меня как-нибудь подстраховать.

– Интересно, как?

– У меня переночевать, например. Посидели бы еще, выпили, я б вам все подробненько рассказал. Там, кстати, надо какую-то хитрость придумать, потому что прямых улик на шпиона нет. Помозговали бы вместе.

– Я в это время уже сплю и тебе рекомендую делать то же самое. Выбрось эту глупость из головы.

– Вы не понимаете, насколько все серьезно. Он здесь ходит, вынюхивает, подсматривает, в мою комнату уже заглядывал, видел, что пить собираюсь. Ночью задушит подушкой и опять выкрутится. Все подумают, что сам задохнулся.

– Ну, хорошо, – согласился капитан. – Так и быть, подстрахую. Пей, сколько влезет.

Влад приободрился.

– Спасибо, за мной не пропадет.

– Беги, травись… Да, и смотри другу этот бред не рассказывай – за дурака посчитает. Не выставляй себя на посмешище. Помни, ты для него герой войны.

– Не волнуйтесь, нам и без того есть о чем поговорить.

* * *

Операцию решили провести так. Ближе к 12-ти зайти в общежитие к Владу, попросить его вызвать из комнаты старлея, мягко того отключить, потом, взяв под руки, вывести на улицу вместе с пьяной гоп-компанией. После чего, проводив отъезжающего друга, быстро возвратиться на овощебазу. Если за ночь старлей не расколется, утром забрать его с собой в Чечню, и там, во вражеском лесочке, дать последнюю возможность раскаяться. Если же он ей не воспользуется – застрелить. Война – обычное дело.

Денис, не желая пользоваться общественной связью, обратился за помощью в местный райотдел милиции. Дежурный капитан оказался на редкость отзывчивым мужиком, и все легко устроил.

Собровцы уже полчаса топтались под окнами райотдела, подрагивая от холода и томясь ожиданием.

– Он все города России, что ли, обзванивает, – недовольно проворчал Стас.

– Время уже к 11, все люди давно с работы ушли, – хмуро заметил Сергей.

– Смотря, какой часовой пояс.

– Какая разница, – негромко сказал Макс. – Если сами ушли, то дежурным информацию оставили. Понимают же, наверное, что к чему.

– Много они там понимают, – пробурчал Стас.

– Ой, как мы заговорили. У нас самих-то, ума палата. Одного засранца такой оравой вычислить не можем.

– Вычислили уже, осталось взять. Зачем вообще куда-то звонить, пошли на задержание, самое время.

Сергей спокойно заметил.

– Вот сейчас выйдет Ден и скажет: «мужики, а ведь у этого старлея дома с хачиками неднократная связь зафиксирована». И вот тебе еще один гвоздь в крышку его гроба.

– Ствол ко лбу, и сам все расскажет, – процедил Стас.

Денис появился на крыльце райотдела, спустя еще полчаса. Вид его был задумчив и обескуражен.

– Вы представляете, – пробормотал он растерянно. – У рыжего капитана отец – вылитый хачик.

Макс округлил глаза.

– А фамилия?

– Как и у сына – Туманов.

Новый факт вписывался в загадочную историческую версию, но совершенно выбивался из современной. Вот, оказывается, о чем говорили фотографии, висевшие в хате у Маришки – к делу причастны потомки. Но, чьи? Русских офицеров, насаждавших здесь царскую власть, или кавказских абреков, активно тому противостоявших? Каким образом в одном лице могло совместиться несовместимое? Откуда у горца появилась русская фамилия? Смешанный брак? Другое?

– Но это еще не все, – сказал Денис, вынимая из кармана сигареты.

Стас, занесший было ногу в направлении общежития, развернулся на месте, словно услышав команду: «Кругом».

– Не все?

– Нет. Я разговаривал с дежурным опером, в кабинете которого звонил – хороший мужик, общительный – так вот он рассказал, что приметы убийцы они еще в первый день срисовали. Даже фоторобот составили. Да вон он, красавец, – Денис кивнул на небольшой стенд, стоявший у крыльца райотдела.

Все быстро подошли к деревянному щиту с огромной (вероятно, рассчитанной на слабовидящих) надписью: «Их разыскивает милиция». Первым, в длинном ряду откровенно маргинальных физиономий, висел фоторобот молодого небритого кавказца. Макс зачитал вслух текст ориентировки.

– На вид: 25–27 лет. Рост: 165–170 сантиметров. Телосложение худощавое. Волосы темные, короткие…

Сергей от удивления вскрикнул.

– Да это же хачик!?

Денис уныло кивнул.

– Вот именно.

– Они просто ошиблись, – не теряя надежды, предположил Макс. – Опросили первых прохожих и записали данные от фонаря.

– Нет. Информация железная. Их опера на МТС плотно поработали.

– Ну, какая разница. Значит, опросили первых встречных трактористов, и то же самое – от фонаря.

– Да от какого фонаря, – раздраженно буркнул Денис. – Нашли двух вполне заслуженных работяг, которые ремонтировали свой трактор у того самого забора. Те рассказали, что сначала слышали короткий вскрик, а потом видели, как паренек перелазит через дыру.

– Может, совпадение – тот просто мимо шел?