Текст книги "Драгунский секрет"
Автор книги: Дмитрий Линчевский
Жанры:
Историческая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
– Ну да, и портмоне из кармана убитого случайно вытащил.
– Они, что, и портмоне нашли?
– Конечно. Там же, на дорожке, по которой тот бежал.
Сергей озадаченно почесал в затылке.
– Тогда нашей версии – железный капут.
Стас, по своему обыкновению (впрочем, на этот раз, без свойственного ему злорадства), отпустил хорошо всем известную реплику.
– А я ведь предупреждал, что убийца из местных джигитов.
Денис, напоследок глубоко затянувшись, выбросил окурок в урну, натянул поглубже спортивную шапочку.
– Ладно, пойдемте добивать нашу версию. Что-то мне подсказывает – и она еще не потеряла своей актуальности.
Глава 13
К прочему, совершив два набега на немирные аулы (оба – счастливо, с наименьшими потерями), отряд вышел к горе Гуниб, где уже собрались многие войска. С западной стороны подтянулись конно-иррегулярные полки, с северной – гренадерские, с южной – стрелковые батальоны и саперы. Драгунам достался восточный склон, тут же, у подножья, расположились казаки и милиция.
Гуниб являл собой приподнятый над лесом остров. В верхней части его обрывистые края были совершенно недоступны, ниже скаты делались положе и к основанию расстилались по кругу верст на 50. Вершина горы, образуя продольную ложбину, была вытянута в длину на 8, а в ширину на 5 верст и возвышалась над уровнем моря до 7700 футов. Подобный оплот считался непреступным.
– Превосходный вид, – сказал Алексей, окидывая взором Гуниб. – Уж который день смотрю, а все не налюбуюсь.
– Скверное место, – возразил Туманов, лежавший рядом на траве. – Утехой лишь – что пули до нас не долетают.
– А ядра?
– И ядра тож.
– Великолепно…
– Отвратительно – единая тропа наверх, и та завалена и перекрыта пушкой.
– Считаете, пойдем на приступ?
Илья Петрович, чуть помедлив, выдрал из земли и вставил в рот травинку.
– А как иначе? Милиционеры говорят – он там.
– Кто, он – Шамиль?
– Угу.
– И сколько с ним мюридов?
– Не одна сотня.
– Да где ж они, позвольте, разместились?
– В ауле.
– Наверху – аул?
– И немалый. Отсюда кажется, что тесно, а на самом деле – гуляй, не хочу.
По лесной опушке, обходя костры, на коих драгуны жарили трофейное мясо, неторопливым шагом к офицерам приближался Евграф Аристархович. Лицо его, обыкновенно взволнованное, на сей раз выражало умиротворение, а, присмотреться лучше – и удовольствие.
– Любуемся пейзажем, господа? – спросил он, устраиваясь подле офицеров.
Алексей вежливо сдвинулся (будто на поляне было мало места).
– Обсуждаем тактику.
– Что ж, дело нужное, но, право, лишнее, – с загадочным видом сказал Евграф Аристархович и, вырвав из земли, зажал меж губ травинку.
– Отчего же? – приподнялся на локтях Туманов.
– Да оттого, что приступа не будет.
– Позвольте, как не будет?
– Вот так, не будет, да и все тут. Главнокомандующий сказал: «Солдатских душ губить не стану».
– Честь ему, конечно, и слава. Но мы уж ополчились к штурму. Не шутка ли – сам Шамиль угодил в капкан.
– Стоим в резерве, как и прежде, – упорно произнес полковник. – Ждем, чем окончатся переговоры.
– О сдаче?
– Разумеется, о сдаче, о чем, по-вашему, еще.
Илья Петрович подскочил.
– Досадно, черт! Мы столько дрались, столько претерпели. И что – стоим в резерве. Досадно, черт!
Евграф Аристархович мягко перекатил травинку из одного уголка рта в другой.
– Ах, молодость, ах дерзость. Успокойтесь, право. По мне, так все идет недурно. В иных полках отчаянные головы на скалы лезут. А к чему? Все станется само собой. Не вижу смысла.
Илья Петрович заинтересованно спросил:
– На скалы, говорите?
– Именно, на скалы. Я только что слыхал на совещании, как командиры доносили о своих порядках. «Охотники» готовят лестницы, веревки, меняют сапоги на поршни, что б лучше по каменьям лазать – геройствуют иначе.
– А мы? Мы тоже в силах.
– Мы кавалерия, нам должно быть при лошадях.
– Позвольте, как же наша двойственность?! Драгун, хоть пеша, хоть в седле – везде способен.
– Ну, хорошо, что вы хотите от меня?
– Дозвольте, тоже на гору, к мюридам.
– Обрывы неприступны – вам известно.
– Так точно-с. Если нет – сползем обратно.
Евграф Аристархович, вздохнув, поднялся на ноги.
– Ах, молодость. Да неужели ж так охота рисковать своею жизнью?
– Отнюдь. Поверите ли – даже страшно.
– Тогда зачем же?
– Как зачем – за славой.
– Вы славу любите?
– Не я, а он, – Туманов побряцал висевшим на боку палашом.
– Опять вы за свое, – махнул рукой полковник. – А, впрочем, поступайте, как сочтете.
Илья Петрович засиял улыбкой.
– Благодарю. Вы лучший командир из тех, что мне встречались. К тому ж, «кавказец», без сомненья.
Евграф Аристархович, наново отмахнувшись, удалился в свой шалаш, который выложил из пышных ветвей чинары расторопный Кондратий.
Подготовка к восхождению длилась до вечера. Прошка объезжал соседние полки, меняя веревки и лестницы на трофейное мясо. Илья Петрович, тем временем, набирал команду «охотников». Делал он это со свойственной ему смекалкой. Прежде объявил драгунам, что ночью отправляется в гору и никого с собой не берет: «Авантюра, – сказал он, – чрезвычайно рискованна и не есть приказ начальства. А вашими животами я рисковать не намерен». Первым тому воспротивился Трифон… И тотчас был зачислен. Следом изъявили желание приобщиться к делу два брата из уральской деревни. Они заверили, что скалы в их краях ничуть не хуже, и в детстве им-де приходилось карабкаться по ним, как обезьянам. Последний довод был немаловажен. Их тоже записали (не обезьян, конечно, – братьев). В течение последующего часа, когда Илья Петрович уж занимался подготовкой формы и оружья, к нему явились с соответственными просьбами еще две третьих эскадрона. Однако было выбрано лишь трое – отряд не следовало оставлять ущербным. Покончив с этим, он отозвал Алексея в сторонку.
– Принимай, брат, командование и смотри тут в оба.
– Вы, не смеетесь ли, Илья Петрович?!
– Ничуть. А как, позволь спросить, ты понимаешь дело? Уйдем на пару в горы, а эскадрон останется без головы?
– И даже слушать не желаю, и даже ведать не хочу. Не льститесь, право, меня в том разубедить.
– Да ты, брат, сам размысли – никак нельзя вдвоем.
– Скажите – часто ль я перечил?
– Сознаться, вовсе не припомню.
– Так вот, единожды – посмею. Вы – командир, вы и решайте, как лучше все устроить. Нельзя вдвоем – так оставайтесь сами, вам сподручней.
– Тьфу, воспитал себе в мороку, – беззлобно сплюнул Туманов. – Прошку, что ль, принудить? Разобидится ж, чертяка… Ну, да Бог с ним.
Когда выходили из лагеря, было темно, как у крота в желудке. И то бы, ладно. На сей раз, совершеннейшая ночь являлась сущим благом. Ан, нет. Едва приблизились к горе, на небе тотчас засияли звезды, и вспыхнула ярчайшая луна – чем не подлость?
– Черт подери, досадно, – обронил Илья Петрович. – Специально, что ль, зажглась, мюридам в подспорье?
– Хотя бы видно, что вокруг деревья, а то я уж два раза прикоснулся, – сказал Алексей, потирая ушибленный лоб. – Где наша цель?
– Вон тот завал, – указал пальцем вверх Туманов. – Он первый на тропе к аулу. Там вражеский пикет. А дальше – пушка.
– Мы к ней взойдем?
– Сперва хотя бы этот надо обезвредить.
Скрытным образом (пригибаясь и хоронясь за кустами) преодолели пологий склон и вышли к круче. Над ней топорщился широкий выступ. Под ним – другой, чуть меньше.
– Видишь эти крыши? – тихо спросил Туманов.
Алексей кивнул.
– Угу.
– Взберемся на малую, взойдем и на большую.
– А если, нет?
– То – нет.
Шагая мягко, чтоб не обвалить каменья, прокрались к ноздреватой стенке: высокой (футов в двадцать) и совершенно плоской. Над ней висел тот самый малый выступ. Казалось, попасть туда возможно, разве только чудом.
– Финита ля комедия. Пришли, – сокрушенно махнул рукой Илья Петрович. – Нас уверяли, что завалы непреступны, теперь мы в том убедились и сами.
Но подобная препона не сбила с толку молодых уральцев. Прислонившись к стенке, и встав один другому на плечи, они поднялись крепкой мачтой.
– Да хоть и прыгни, не достанешь, – расстроено буркнул Туманов. – До верху больше, чем до низу.
Однако ловких братьев это ничуть не смутило. Призвав на помощь всю группу, они составили ее в живую пирамиду. В основание назначили тяжелых: Илью Петровича, Алексея и Тришку, на них устроили двоих, из тех, что полегче, сами же, вскарабкавшись по первым и вторым, снова взгромоздились друг на друга (корявая скала, им в помощь, позволяла за себя цепляться).
– Я, кажется, сломаюсь или сдохну, – кряхтел Илья Петрович, нюхая сапоги стоявших на его плечах драгун… – Скорей сломаюсь, – крякнул он, когда уралец, оттолкнувшись, взобрался на крутую площадку… – Или сдохну, – икнул он, вынеся прыжок и брата.
По спущенной веревке втянули лесенку на крышу и мигом влезли все.
– До верху можно дотянуться саблей, – промолвил Трифон, тыча клинком в потолок.
– Что нам с того? – шепнул Туманов. – Самим взбираться надо. Только как? Там уж горцы: пирамиду не построишь – вмиг отсекут башку.
– О том и речь. Не нам, а им.
– Интересно, как?
– Там сверху часовой, а, может, два. Не весь же пикет сидит у обрыва?
– Положим, что так. И дальше?
– Полезем сразу – долго, вязко – нас заметят. Устроят шум.
– Ну, то и без тебя известно. Дальше.
– Приманим часового к краю, он склонится, а мы его – ага – по горлу лезвием. И сами – вверх.
– Вздор. Ты расстоянье посчитай: здесь футов 8–9, коль не больше, прибавь рост часового. Нет, не дело.
– Рост часового не считаем, он склонится, чтоб заглянуть под низ, иначе нашу крышу не увидеть. И потом, палаш – длиннее сабли.
– Вот в этом ты, пожалуй, прав. А чем же ты его приманишь?
– Странным звуком. Отсюда нападения не ждут, а, стало быть, и хитрость не заподозрят. Думаю, что любопытство одержит верх.
– А если поднимут шум?
– Затаимся. Пусть думают, что почудилось. Нас, все одно, оттуда не заметить. Но это легче, чем переть нахрапом.
– Глупость… А, впрочем, глупости, случается, проходят. Тем более что выбор, право, невелик. Давай испробуем.
Взявшись за конец удерживаемой драгунами веревки, Туманов подошел к обрыву и сделал пару взмахов палашом. Едва ли тот выглядывал над крышей. О том, что бы вспороть мюриду глотку не было и речи – слишком высоко. Однако неуемные уральцы вновь предложили выход. Схватившись также за веревки, они пришли на край площадки и дружно опустились на колени. Теперь Илья Петрович мог использовать их спины, как подставку. Высота заметно сократилась. Еще разок, примерившись, но, помолившись, начал.
– Ш-ш, – зашипел змеей Трифон.
– Тьфу, – беззвучно сплюнул Туманов. Нашел тоже странный звук.
– Ш-ш, – громче прежнего завел драгун.
Наверху послышалось бряцанье шашки. «Только бы вместе с головой клинок не высунул, подумал Илья Петрович, изготавливаясь к удару».
– Ш-ш! – заливался Трифон, создавая ощущение, что змея приближается и, возможно, собирается заползти на площадку. Каким образом – дело уж пятое.
Туманов стоял на спинах уральцев правым боком к обрыву, сжимая в одной руке палаш, другой держась за веревку. Когда уж начало казаться, что затея пуста, и мюриды не так глупы, как полагалось прежде, сверху высунулось жуткое бородатое лицо. Илья Петрович вздрогнул и махнул палашом вперед (счастливо – кровь брызнула тотчас). Но здесь случилась неожиданность. Буквально вслед за первой головой, рядом выглянула и вторая. Не имея возможности развернуться, Туманов отмахнул клинком обратно. Если бы в его руках была шашка с единым лезвием, то дело провалилось бы, едва начавшись, но палаш имел обоюдоострое жало. Кровь брызнула и тут.
– Вперед! – вполголоса скомандовал Илья Петрович, спрыгивая с живых ступеней.
Уральцы сноровисто вскочили на ноги и, прислонившись к стенке, повторно исполнили свою пирамиду… Остальные привычно взобрались по спущенной сверху лестнице. Горцы, числом не менее десятка, лежали у каменного вала, поодаль от тлеющего костра. Не теряя ни секунды, Туманов подскочил к крайнему бородачу и вонзил палаш в его широкую грудь. Трифон заколол шашкою второго. Драгуны последовали их примеру. Алексею не досталось никого. Признаться, он и сам промедлил. Не смог себя заставить резать спящих, хотя и понимал, что должно – война.
Однако праздновать победу было рано. Из темных кустов громыхнули ружейные выстрелы. Драгуны выхватив пистолеты, рассыпались по укрытиям. Завязалась перепалка. В то же время стрельба послышалась и с южного склона горы, и с северного.
– Мы не одни, и там воюют, – радостно вскрикнул Илья Петрович. – Охотники везде – сдавайся, вражье племя!
Мюриды, после этих слов, произвели еще два залпа и затихли… Похоже было, что они ушли…
– Сдается мне, они ретировались, – предположил Туманов, погодя.
– Наверх как будто прошуршали, – заметил Трифон. – Вдоль дороги.
Илья Петрович вышел из укрытия.
– Там следующий пикет и пушка.
– Что станем делать? – поднялся из-за камня Алексей.
– Подумать надо. Внезапность мы, бесспорно, потеряли, но дерзость-то при нас. Да и винтовок уйма. Тут хватит каждому по две…
Но думать не случилось. Орудийный залп поставил точку в этом месте. Ядро упало ровно в тлеющий костер…
Алексей очнулся и, открыв глаза, увидел на стене в углу икону. «Наверно, я в раю, подумал он не очень твердо, – в аду ведь, кажется, икон не держат». В сознании пронеслись последние события: гора – пикет – ядро. Что было дальше?
– Ой, он, кажись, очнулся! – раздался где-то рядом женский вскрик.
Тотчас в стороне послышался звон посуды и быстроногий топот.
– О, господи, неужто?!
Глазам явилось очень милое личико. Вот только, чье?
– Алешенька… Очнулся…
Рукой он ощутил мягкое прикосновенье девичьей ладони. Тепло, исходившее от нее, и нежность гладкой кожи показались ему удивительно знакомы. Но откуда?
– Ты будешь своего поить, Настена? Отвар принесть? – раздался прежний голос.
Да это ж Настя! Совсем другая без платка: густые смоляные кудри уведены за спину, сплетены косой – красавица бесспорно. Неловко, право, перед ней лежать в таком совсем уж негеройском виде. Словно бы нарочно судьба представляла его девичьему взору то в одном, то в другом конфузном положении.
– А хе, – шепнул он, попытавшись заговорить. Но звуки увязли в пересохшем горле.
– Давай неси, скорей! – вскричала девушка. – Он что-то шепчет.
В комнату вошла Надежда с кувшинчиком в руках.
– Держи.
– Ага, давай-ка.
Настя осторожно поднесла сосуд к его губам и, подставив снизу ладонь, чтоб не пролилось на грудь, аккуратнейшим образом попоила.
– Долго ли я здесь? – спросил он, выпив все и окончательно придя в себя.
– Второй уж день, – ответила она, погладив его руку.
Могу ли я попросить вас об одолжении?
– Конечно.
– Я, разумеется, благодарен вам за проявленное благодушие. Но не могли б вы впредь не смущать меня подобными визитами.
Настя, поджав губы, слегка сдавила его ладонь.
– Пошто так? Аль плохо попоила?
– Нет, нет – все замечательно, не думайте дурного. Просто вы, молодая красивая барышня, а я… и мне… Ну, словом, сказано: смущаюсь, чувствую себя неловко.
Девушка вновь ласково погладила его руку, поправив сбившуюся подушку, умело подвернула одеяло. Лицо ее приобрело успокоено-довольное выражение. По всей видимости, ей было приятно наблюдать смущение, вызванное собственным присутствием. Это обстоятельство прибавило голосу уверенности.
– Ничего, со временем обвыкнешься.
– С каким, позвольте, временем? Разве пятигорская оказия нескоро?
– Хоть скоро, хоть нескоро – что с того?
– Ну, как же – надеюсь, что отправят в госпиталь.
– Я все равно тебя не брошу. Ты казачек плохо знаешь.
– Вы, что ж и в госпиталь поедете?
– И в госпиталь, и к черту на кулички. А ты думал, как – погулял с девушкой и сбежал? Э, нет, мил дружок, у нас на этот счет кавказские законы: коль взялся за руку – женись. Иначе – в омут.
– Позвольте, но у нас ведь ничего не было.
Настя с лукавой улыбкой обернулась к Надежде.
– Кому ж теперь докажешь, что не было – видали нас в лесу-то.
Алексей замялся.
– Да, как же… право, я не знаю…
– Аль не мила для тебя первая красавица?
– Мила, разумеется. Но в нынешнем моем положении… Как можно обременять своей увечностью кого-то, тем паче девушку?
– А я, мож, потому и осмелела, что ты в таком вот положении. Был бы в другом, мож, и постеснялась бы. В общем, лечиться будем вместе – я так решила. И не спорь, покамест мне видней.
Алексею от этих слов стало необычайно тепло и уютно (а посмотреть глубже, и счастливо). Действительно, он совершенно не знал казачек. Горделивая красавица Настя, еще недавно мнившая об орлах и героях, не раз насмехавшаяся над ним, дразнившая, как глупого котенка, вдруг с чрезвычайной легкостью согласилась на роль обыкновенной сиделки. Выходит, не напрасно судьба потчевала его конфузными приключеньями. Знала, куда вела.
– А где драгуны? – спохватился он, вспомнив о боевых товарищах. – Где Илья Петрович, Прохор, Тришка, живы?
– Погиб ваш Трифон, – грустно ответила Надежда, – остальные, вроде б, целы. Илья Петрович, правда, ранен в обе руки.
– Так где же он?
– С утра пошел на речку с басурманчиком.
– С каким?
– Что из аула привезли. Сиротка, говорит, возьму к себе на воспитанье.
– Зачем на речку?
– Взял свою саблю…
– У него палаш, – поправил Алексей.
– Ну, да… и еще лопату, сказал, пойдем, дух воинский в славное место устраивать. Чтоб, говорит, и нашим здесь оставался в помощь, и врагу служил упреждением. Самому-то уж, видно, после госпиталя назад не вернуться. Я, было, вызвалась им пособить. Кому там копать-то: бесенок – мал, Илья – ложку в руках не держит. Но он не дозволил – чтоб, говорит, не было свидетелей, мало ли, кому вздумается назад вырыть.
– А что с Шамилем? Не слышно?
– Да, как не слышно?! Уж все в округе победу празднуют. В плен сдался, тем же утром, что и вас поранило. Гутарят, увидал, как русские на горы поползли, и сам предложил мировую.
– А Тришка не дожил, – почти беззвучно, только самому себе, прошептал Алексей и отвернулся к окну. Тяжелая, как ядро, слезинка скатилась по его изодранной щеке и упала на забинтованное плечо.
Глава 14
К общежитию подошли в тот момент, когда от входа отъезжал военный уазик.
– Опоздали! – раздосадованно бросил Стас.
Денис молча поднялся на крыльцо. Мысли его, как бестолковые солдаты, бегали и натыкались друг на друга, пытаясь разобраться в стройную шеренгу. Получалось, не очень. Итак, в чем суть проблемы? Есть установочные данные: рыжий капитан, отец-кавказец, станица Червленая. Какая связь? Совершенно ясно, что предки капитана некогда бывали в этих краях (а вполне вероятно, что и жили), иначе, откуда бы он знал о старой переправе. Выходит, последняя играла роль некоего ориентира. Ориентира – чего? Плантации лечебных корешков? Возможно, хотя и несколько банально. Только чем тогда отличается дубовая роща у старой переправы, от примерно такой же, но, у новой? Деревья везде одинаковы, река – ровно та же. И почему рыжий копал землю именно под искривленными стволами? Второй ориентир? Не исключено. Правда, столь подробные координаты скорей характерны для поиска клада, чем для ботанических раскопок. Мог ли здесь находиться клад? Собственно, почему бы нет. Но тут опять возникают труднообъяснимые вопросы. Если он был заложен в давние времена (о чем свидетельствует ориентир: «старая переправа»), то почему его не выкопали раньше, еще в мирный советский период, когда здесь все было тихо и спокойно. Зачем клад понадобился именно теперь, с приходом войны? Есть ли между этими событиями связь? Интуиция подсказывала – да, только надо как следует поднапрячься, раскинуть серым умишком, выстроить «бестолковых солдат» в ровную шеренгу. Например, сообразить, что предки капитана, скорее всего, не могли проживать в Червленой. Иначе, они бы зарыли клад где-нибудь в погребе или под яблоней в собственном огороде. Чечня тоже не была им домом, в этом случае клад остался бы там, в горах или каменистых ущельях (лучшего места и не придумаешь). Переправа же, наоборот, свидетельствует о том, что хозяин сокровищ, по-видимому, был человеком приезжим, не раз ходившим за Терек (и возвращавшимся оттуда) по этому самому пути. Оттого и выбор его пал на хорошо знакомое для себя место. Теперь совсем несложно догадаться, кем он был. Кого встречали радушные станичники на выходе из Чечни, кому они подносили угощенья? Но занятия по умственно-строевой подготовке бесцеремонным образом прервал сиплый окрик деда-вахтера, который уже собирался закрывать распахнутую дверь.
– Вы к кому, молодые люди?! – прищурился он близоруко.
– Наверх.
– К кому?
– Наверх! – грозно повторил Сергей.
– А-а, – понимающе кивнул старик, будто услышав точный пароль.
На пятый этаж взлетели быстро и бесшумно. Когда заходили в коридор, заметили, что одна из дверей мягко захлопнулась. Комната? 17 располагалась как раз напротив нее и оказалась открытой. Войдя внутрь, увидели следы недавнего застолья и широко распахнутые створки окна.
– А где же Влад? – спросил Макс, подходя к подоконнику.
– Наверное, в душе, – предположил Стас.
– Или в гости к соседу пошел, – сказал Сергей. – Видели – дверь напротив закрылась.
– Надеюсь, за ней живет не старлей, – пробурчал Денис, выходя в коридор.
Постучав в соседний номер, он немного подождал… Ответа не последовало. Попробовал еще раз… Опять тишина.
– Мужики! – крикнул из комнаты Макс, – скорей сюда!
Все бросились к окну. У дома, на асфальте, раскинув в стороны руки, и неестественно подломив ноги, лицом вниз лежал босой Влад. Огромная лужа крови под его головой указывала на то, что жизнь вышла из тела одновременно с ударом.
– Стас, бегом вниз, вызывай «скорую»! – крикнул Денис, возвращаясь к соседскому номеру.
Еще раз постучав, он отошел в сторону и резко ударил ногой под основание замка. Дверь с хрустом распахнулась.
– В чем дело?! – вскочил с кровати рыжий капитан.
Второй удар Денис пробил ему в живот. Но, вопреки ожиданиям, предполагаемого эффекта (как минимум – болевого шока) не получилось. Капитан, со словами: «Куда ты лезешь, сопляк!», поймал ногу в захват и попытался вывернуть ее на излом. Чувствовалось – в рукопашной схватке он отнюдь не ботаник. Денис, чуть подпрыгнув, крутнулся вокруг вертикальной оси, резко выпрямив колено, шаркнул противника тяжелым ботинком по носу. Оттуда, почти сразу, брызнула кровь (не из ботинка). Захват на долю секунды ослаб. Этого хватило, чтобы рывком высвободиться из плена и, кувыркнувшись назад, быстро подняться с пола. Капитан ринулся вперед, выбрасывая перед собой длинные прямые удары, которые, надо заметить, были у него неплохо поставлены. Денис по-каратистски смахнул их в сторону широким блоком и по-боксерски всадил мощный крюк в открывшуюся челюсть противника. Тот, приняв жесткий удар, почувствовал себя на миг счастливым (судя по отрешенному выражению лица – от хорошего удара, бывает, даже коротенький сон пред глазами мелькает, цветной, как правило), но, на удивление быстро, проснулся и… Тут же получил дополнительную дозу успокоительного. С рук – молниеносную боксерскую серию: прямой, боковой, апперкот. С ног – тяжелую каратистскую связку: мая, маваши, йоко… Несмотря на тесные условия комнаты (в ограниченном пространстве ногами работать крайне сложно, и не рекомендуется тактикой рукопашного боя), все получилось, как нельзя лучше. Когда в номер забежали Макс и Сергей, рыжий обнимал сбитую им же тумбочку и целовал в торец раскрывшуюся дверцу.
– Берем его, мужики, и скидываем в то же окно, – сказал Денис, вытирая по локоть в крови руки.
Дружно схватив капитана подмышки, мигом затащили его в комнату Влада.
– Ну, что, сбрасываем? – будничным тоном спросил Сергей, будто дело касалось безделицы.
– Конечно, – так же запросто ответил Макс.
Они уложили рыжего брюхом на подоконник и подтолкнули вперед. Тот, едва придя в сознание, приготовился выйти из него снова.
– Мужики, на счет три – отпускаем, – громко сказал Денис, едва заметно подмигнув товарищам. – Раз… Два…
– Стойте, идиоты, стойте! – взревел капитан, понимая, что сейчас они с душой разлетятся в разных направлениях. Он – вниз, она – вверх.
– Бросаем! – повторил Сергей.
– Не надо, я много знаю!
– Нас это не волнует, ты нашего друга убил – сдохни, шакал! Скидываем! – Они выпихнули его за окно… но придержали за ноги.
– Стойте, дураки, я могу вам помочь.
– Чем?
– Я могу на вас работать.
– Долго вы там будете возиться? – крикнул снизу Стас. – Давайте, я страхую, – в руке его блеснул огромный мокрый булыжник.
– Что искал в Червленой? – быстро спросил Денис.
– Палаш.
– Какой палаш?
– Боевой дух.
Дениса будто пронзило спицей. Мысли, крутившиеся в его голове с момента приезда на Кавказ, вдруг находили реальное подтверждение.
– Затаскивай его обратно, – сказал он нетерпеливо.
Макс и Стас с сожаленьем втащили дрожащее тело в комнату.
– Эй, не в ту сторону! – заорал снизу Стас. – Давайте со второй попытки, я жду.
– Что за дух такой? – спросил Денис, когда рыжий опустился на пол.
– Боевой дух. Еще со времен Ермолова остался. Прапрадед мой был последним, кто его в руках держал.
– Он бывал на Кавказе?
– Да. Когда уезжал, зарыл здесь.
– А ты зачем вырыл?
– Чтоб чеченцам помочь.
– Так ты чеченец?
– Да.
– А почему рыжий?
– Вы думаете, все нохчо на грачей похожи?
Денис вспомнил старика-осетина, который тоже говорил, что среди горцев встречаются и блондины. Обратить бы тогда на это внимание, может, и Влад сидел бы сейчас рядом, а не лежал внизу с разбитой головой.
– Почему-то отец у тебя не очень светлый, – сказал он больше из упрямства, чем из сомнения.
– Это не в каждом поколении проявляется.
– А фамилия русская откуда?
– Прапрадеда моего усыновил драгунский офицер.
– А почему твои деды не выкопали палаш?
– Они считали, что для Чечни будет лучше, чтоб здесь правила Россия. Говорили, что горцы между собой перегрызутся, если останутся без центрального судьи.
– А ты, значит, решил, что умнее дедов.
– Время идет, все меняется. Дикие времена прошли, сейчас Чечня может самостоятельно развиваться.
– Почему под кривыми деревьями копал?
– Отец говорил, что палаш спрятан под дубом, который драгун в свое время пытался срубить. Ствол от повреждения накренился – один из наших дедов как-то приезжал, смотрел – поэтому дерево выросло кривым.
– И где же этот палаш?
– В шкафу. Не успел вывезти.
– Показывай.
Связав рыжему руки, повели его в свою комнату.
– Здесь, – кивнул он на шкаф.
Макс открыл дверцу. В углу, в перевязанном тесемкой мешке, торчали дубовые ветки, а между ними – бурое проржавевшее лезвие.
– Ветки зачем?
– Чтоб клинок замаскировать. Среди них незаметно.
Денис очень бережно, словно открывая ветхую старинную книгу, вытащил оружие из мешка.
Тяжелый, похожий на меч клинок был изъеден ржавчиной почти до основания, и только темная серебряная отделка эфеса оставалась нетронутой. Рассыпались в труху ножны, истлела промасленная ткань, в которую было завернуто оружие, но не исчез боевой дух, неподвластный ни стихии, ни времени. Денис чувствовал его, ощущал физически. Перед глазами мелькали славные боевые картины: отчаянные рубки, горячие погони, дерзкие восхождения на неприступные горы. Было ли это в действительности или представлялось лишь воображением – неважно. Дух жил, звал в бой, выказывал стремленье побеждать…
* * *
В Грозный возвращались через Червленую. Пока бойцы пили чай у Маришки, Денис, взяв лопату, отправился с мешком в лес. Ходил долго, вернулся налегке. Где зарыл палаш, никому не сказал (что б история не повторилась вновь). «Не мы клали, не нам и брать», рассудил он, поднимаясь на крыльцо хаты.
Из-за дверей доносились громкие мужские голоса (точнее, один, давно и очень хорошо знакомый).
– Если б мы вели расследование обычным путем, каким шли особисты и милиция, то шпионская сеть так и осталась бы нераскрытой! – кичливо гремел Стас, перетягивая на себя не только служебное одеяло, но и матрас, и подушку.
Хозяйка придвинула к нему тарелку с румяными пирожками, подлила в кружку горячего, из самовара, чаю.
– Вот только я не совсем поняла. А первого-то мальчика, ну того, который там, у кафе, кто убил?
Денис, войдя в комнату, строго посмотрел на Стаса.
– Оперативное совещание проводишь?
– Рассказываю о своих успехах.
– О своих?
– Ну, и о ваших… чуть-чуть. Тоже помогали… кое-как.
– Не забыл, что среди гражданских лиц находишься?
– А что здесь секретного? Обыкновенное преступление. К тому же, раскрытое. К тому же, мною.
– Тобою?
– А кем еще? Я ж вам сразу сказал: убийца – из местных джигитов. Так, в конечном счете, и вышло.
Добродушная хозяйка посмотрела на Дениса виноватым взглядом, указывая рукой на свободный стул.
– Не ругайтесь. Это я их попросила.
– Тут, по-моему, и просить никого не надо. Наоборот – кляп бы вставить.
– Нет, правда. Это я разговор завела. Вроде, как виноватой себя чувствую.
– В чем?
– Ну, как же: показала ему, где старая переправа была. Выходит, помогла. Он ведь там эту саблю нашел.
Денис, покачав головой, опустился на стул.
– Уже и про это успел разболтать.
Стас, кусая пирожок (и не вынимая его изо рта), сквозь абрикосовое повидло назидательно прочавкал.
– Обязан был сориентировать, чтоб в следующий раз бдительность проявляла.
Хозяйка с готовностью кивнула.
– Это я уже поняла. Мне другое неясно. Кто, все-таки, мальчишку-то у кафе зарезал?
Теперь вопрос был адресован Денису и отвечать, естественно, предстояло ему, дабы не выглядеть протокольным службистом в глазах этой гостеприимной женщины.
– Неужели эта «находка для шпиона» еще не успела всего разболтать, – с недовольством взглянул он на вдохновенно жующего земляка?
– Сам ты, находка для шпиона, – обиженно прошамкал Стас, – теперь вообще больше ничего не скажу.
А больше и не требовалось. Эта была еще одна «неоценимая» услуга, оказанная чрезвычайно разговорчивым и не в меру откровенным приятелем. Перевел, что называется, стрелки.
Воспользовавшись паузой, Маришка, которой, кажется, детективные истории были совершенно неинтересны, поднялась из-за стола и, собрав в стопку грязную посуду, направилась на кухню. Наводчик Андрей, выхватив из-под носа у Сергея почти полную чашку, суматошно засеменил следом.
– Ну, и бог с ним, – махнула рукой хозяйка, – если нельзя называть убийцу, то, наверно, и незачем.
– Связной шпиона, – коротко ответил Денис, чувствуя легкую обиду в голосе женщины. – По его же заданию.
– Из-за такого пустяка парня убили! – сказала она сокрушенно. – Нежели ж он им так мешал?
– У них в ближайшее время планировалась крупномасштабная акция. На передовую, в Грозный, должна была идти большая колонна с медициной, продуктами, боеприпасами. Маршрут был известен, место засады готово, деньги на операцию получены. Иностранным спонсорам требовался отчет. Срыв был недопустим. Лейтенант, со своей подозрительностью и визитом в особый отдел, мог спровоцировать не только изменение маршрута, но и провал самого шпиона. Не такой уж это и пустяк. К тому же убийство было спланировано так, что догадаться о его истиной причине было практически невозможно. Сам же капитан при этом имел железное алиби. Стас верно сказал, если бы мы пошли по обычному милицейскому пути, опрашивая очевидцев и т. д., то до сих пор искали бы вместе со всеми грабителя-кавказца. Нам помогло отсутствие информации, которая была умышленно представлена оперативной группе.