Текст книги "Ролевик: Кицурэ. Сталкер (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Чернояр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)

Карусель прыжков, рывков, каждый из которых заканчивается болезненными ударами. На ногах оба держимся более-менее уверенно, у Генно под странными углами торчат хвосты, нога вывернута под крайне жутким углом, из-под дымной оболочки на пол падают густые капли крови. У меня плетью висит правая рука, левый глаз заплывает фингалом – не помню, ногу ли или руку пропустил, коленная чашечка если и не раздроблена, то как минимум треснула – опираться на повреждённую конечность больно, острые всполохи огня прокатываются от травмы до самого затылка. Нос онемел и выглядит почти плоским бугорком – кицунэ удачно приложил меня физиономией о стену, поймав на выходе из рывка.

Сколько длится это светопреставление, не имею ни малейшего понятия. Хочется просто пристрелить этого недомерка и немедленно отправляться помогать Кейт, но Зверь, перехвативший управление телом, имеет своё мнение на этот счёт. И потому вновь каскадные прыжки, удары, блоки, рывки, разлетающийся камень из-под падающих тел и бьющих конечностей...

Чувствительность правой руки возвращается резко, вместе с болью принося и знание, что кости почти срослись. Вовремя. Свист рассекаемого воздуха – и вокруг выставленной в блок руки оплетается тонкий колючий хвост плётки. Кожа мгновенно лопается, обжигая нечеловеческой болью – от оружия веет странной, неидентифицируемой магией. Некогда раздумывать, и я просто перехватываю плётку, ощущая, как немеют пальцы, но всё же умудряюсь дёрнуть на себя. Увы, моя масса заметно меньше массы Генно, и в результате не он ко мне, а уже я к нему улетаю.

Столкновение, в ухо прилетает кулаком, на мгновение заставляя увидеть разноцветные пятна и звёздочки, но левой уже нащупываю что-то длинное, удобно ложащееся в руку, хватаю этот предмет, дёргая на себя, и начинаю методично долбить Генно по башке. Бью даже тогда, когда мутант перестаёт шевелиться и вздрагивать, вымещая злость и ярость, накопившиеся во мне и требующие выхода, бью до тех пор, пока от оружия не остаётся жалкий обломок, уже крошащийся в стиснутых пальцах.

Выронив самопальную биту, я ковыляю к Кейт.

Толстый ошейник, металлический, по внешней стороне идут цепочки рун, повышающие прочность, на внутренней – гадость похлеще, и даже не имея возможности прочесть их без снятия оков, чувствую, что предназначение их – подавление воли и блокировка силы.

Ключей нет, замка тоже не видно, ощущение, что металл вырос вокруг шеи и запястий. На коже – водянистая плёнка немногих уцелевших волдырей, местами вообще весь верхний слой разъеден до такой степени, что видны капилляры, вены, мышечные волокна. Руны плюс наверняка специально загрублённая внутренняя часть... Крови немного, всё же девушка ещё может в какой-то степени контролировать тело. Но на это все силы и уходят. Даже не уверен, что сейчас Кейт меня видит...

Множество ссадин, царапин, синяков...

Слёзы сами собой навернулись на глаза, мир подёрнулся расфокусированной плёнкой, едкие холодные капельки обожгли кожу.

Не обращая внимания на жжение в руках от активных рун, я ухватился за ошейник. Ну же! Если тогда ещё у Макса умудрился погнуть толстые столешницы, то сейчас просто обязан разрушить эту рабскую железяку! Руны защищались, огрызаясь холодными разрядами, но что такое какой-то там ток, если нужно успеть освободить девушку до того, как потеряет сознание а вместе с ним – и без того ослабевающий контроль над аурой?

Металл нехотя деформировался под пальцами, так и норовил пойти гармошкой с внутренней стороны, сминая горло кицунэ, но пальцы, обильно смазанные и кровью Кейт и уже моей собственной, скользили, раздирались о кромки, но не позволяли ему уйти внутрь.

Внутренние руны разрушились. Разрушились, разом отхватив почти весь жалкий остаток сил желтоглазой. Закатив глаза, Кейт безвольно сложилась там же, где и сидела. Как карточный домик, как тело, вмиг лишённое позвоночника... Плавающий взгляд, неконтролируемая мимика и общее потерянное выражение лица... Грогги...

Боль... Ярость... Ледяная ненависть... Злость на себя за растяпистость и слабость... Перед глазами поднялась красная пелена, и даже Зверь, незримой сущностью повторяющий моё тело, в страхе отпрянул внутрь. Сознание поплыло, лишь ориентиром в потяжелевшем темечке отдавалось стаккато пульса, удерживающее пока что в реальности.

Мало, мало сил...

Нужно больше силы!

И сила пришла.

Онои-то шинно, безупречные незримые клинки, о которых я просто не додумался вспомнить в самом начале боя, заполнили мои кисти своей Сутью, обращая слабые роговые поверхности ногтей в острейшую форму концентрированной силы. Несколько царапающих движений, и металл поддаётся напору, с глухим тоскливым звоном распадаясь на несколько фрагментов.

Кицунэ хрипит, пытается прижать скованные руки к шее, заходится в кашле, слёзы чертят дорожки на коже, мои глаза уже сухи. Пелена отступает, ярость сменяется холодной расчётливостью, разум вновь властен над телом. Онои-то шинно не спешат прятаться внутри, и мои ногти, сейчас ставшие аватарами их лезвий, миллиметр за миллиметром пропахивают металл, не встречая сопротивления. Наручники немного катаются по кистям Кейт, срывая волдыри, разрезая плоть, но это ничего, это уже излечимо, это не страшно.

– Потерпи, моя девочка, ещё немного, – шепчу я, вовсе не уверенный в том, шёпот ли это, или же просто настолько громкие мысли – неважно. Кицунэ понимает мои намерения и затихает, позволяя работать с оковами.

Длинны ногтей недостаточно, но мне плевать. Разрушаемая руновязь детонирует, оставляя ожоги на подушечках пальцев, но и это всё уже неважно. Рывок, и половинки скоб разлетаются по комнате. Второй рывок, пальцы истекают кровью, будучи множество раз пораненными о зазубрины, но и последний наручник сдаётся, бесполезным куском металла оставаясь в моих руках.

В теле Кейт ощущается неправильность. Расфокусированный взгляд, охватывающий тело девушки целиком, замечает едва заметный бугорок под подбородком, чуть в стороне на коже заметен едва уловимый, тонкий шрамик с неровными краями. В ауре кицунэ плавают настоящие руноскрипты, сотканные из чистой Силы, пожухлые, едва уже заметные, разрядившиеся, и все они завязаны на утолщение под кожей. Тянусь аурой, осторожно касаюсь инородного тела, ощупываю его незримыми пальцами. Улыбка сама собой наползает на лицо.

Ваар-ардат. Моя маленькая энергосфера в подвеске, так и не снятая утром девушкой. Вот почему желтоглазая ещё не сдалась, вот почему умудрилась так долго сопротивляться убийственным рунам оков. Игнорируя создание концентрата Силы, вливаю её напрямую в ауру девушку, небольшую порцию, ровно столько, чтобы хватило продолжать бороться, восстанавливая свои тонкие тела.

– Всё хорошо, моя маленькая, теперь всё хорошо.

Краем глаза замечаю движение слева. Генно, кусок твари, растеряв всю серую дымку, шевелится, пытаясь дотянуться уцелевшей рукой до ножки размочаленного в бою табурета.

Короткий прыжок, подхватываю обломок мебели, уцепив за волосы, задираю вверх голову торчка.

Глаза белые, зрачок едва заметен, остатки изъеденной наркотиками ауры насыщенны обидой, непониманием и оглушающей жаждой убивать.

Я перехватываю ножку поудобнее и с силой бью изверга головой о пол. Недостаточно сильно, чтобы раздавить череп, но достаточно, чтобы заставить сумеречное сознание потеряться в чехарде пола, стен и потолка.

Я напрягаюсь, надавливая на ножку, колено жёстко фиксирует сумасшедшего мужа Кейт. Сначала он что-то бурчит, потом пытается отползти – бесполезно. Когда в башке карусель, руки даже в воздухе способны ощутить твёрдую поверхность. Потом он кричит. Сначала громко, истошно, пальцы оставляют кровавые дорожки на холодном камне, в красных пятнах видны бледные комочки – остатки сорванных ногтей. Потом просто сипит, клёкочет, но сил выбраться из захвата у него нет.

Последнее усилие. Готово.

Пнув на прощание по рёбрам, возвращаюсь к моей кицунэ. Ваар-ардат растворился полностью, насыщая тело энергией, позволяя ему восстанавливать самые опасные ранения.

– Саша... Ты тут...

На искусанных, отбитых, покрывшихся коростами губах девушки появляется улыбка, тонкая кожица лопается, орошая лицо желтоглазой сукровицей.

– Тут, моя хорошая, тут.

Вливаю потихоньку силы в девушку. Волдыри лопаются, иссушаются, осыпаясь шелухой, их место занимает тонюсенький слой новой кожи. Аура девушки подрагивает, множество щупов рассекают пространство, выбирая из него магию, чтобы тут же пустить её на ремонт организма.

– Пока не напрягайся, родная, – шепчу ей, подхватывая на руки. – Я всё сделаю сам.

– Генно... – в глазах кицунэ тревога пробивает все заслоны слабости и боли. – Он опасен...

– Уже нет, – поворачиваю корпус так, чтобы Кейт видела мужа. Бывшего мужа.

Глухо подвывая, он то пытается ползти, нелепо загребая ногами, то пробует свернуться в позу эмбриона. И то, и другое вызывает у него боль. Надеюсь, по-настоящему нестерпимую боль. За ним тянется тёмно-красная дорожка венозной крови.

– Саша... Ты жесток... – но в голосе нет обвинения. Только удовлетворение и одобрение. – Мне... нравит...

Желтоглазая обмякает, всё же потеряв сознание, и одновременно происходит второе событие.

Топот множества ног докатывается до помещения, неизвестно как и когда закрывшаяся дверь с грохотом вылетает, впуская внутрь сводный вооружённый отряд департаментов внутреннего порядка и внешних территорий.

Впереди, закованные в рунические бронники, несутся капитан Хвалис и Тофф, чуть от них отстаёт опер, снимавший былые события в парке.

Они же первыми и бледнеют, увидев кицунэ-торчка.

– Жить будет, – отмахиваюсь я, – правда, не скажу, что счастливо, но будет. К сожалению.

Взгляд нащупывает белого лицом как кость штатного медика. Несу Кейт к нему, игнорируя осторожно отходящих разумных.

Слышу собственное довольное шипение с мурлыкающими нотками:

– Таков мой замысел.

Генно скулит. Ножка стола, словно древко древнего штандарта, гордо торчит из его задницы.

Глава 16

Двое в палате, не считая бога

Я причувствовался к Кейт, обеспокоенный её чрезвычайно бледным видом и слабым, редким дыханием, благо, ауры липли друг к другу, как намагниченные, взаимопроникая одна в другую – даже в Суть смотреть не надо. Спит девочка. Вымоталась на поддержке рун – и как только додумалась контрплетения сделать? Это учитывая, что кандалы агрессивно действовали, да и самой кицунэ досталось сильно – корсета нет, брюки сорваны, нижнее бельё изорвано и держится только на резинке, более-менее уцелела рубашка, благо длиннополая, и интимные части прикрываются вполне успешно; шея, локти, кисти, голени и колени покрыты рубцами и коростами, на спине тоже ощущаются неестественные бугры.

Но аура, сросшаяся с оболочками девушки, успокаивает – изнасиловать её не успел, а физические увечья, даже от аццки мощного магического артефакта, вполне поправимы, и только это останавливает меня от военно-полевого суда, сурового, но справедливого.

Горячка боя отступает, оставляя после себя жалкие крохи личного резерва и чудовищный тремор по всему телу.

Медик белее белого, я явно его пугаю, но – работу свою он знает: споро выдёргивает из-за спины складные носилки, раскладывает их и помогает уложить Кейт правильно. Вместе затягиваем ремни-фиксаторы – подъём наверх довольно крутой, и выронить бессознательную девушку, если не закреплена в ложементе, легче лёгкого. Медик оперативно осматривает раны кицунэ, её тело мгновенно оплетают десятки артефактов – и тут же дохнут, разрядившись – аура девушки тянет силы из всех доступных источников, а в подземном храме магические потоки почему-то недоступны.

– Она спит, – сухо комментирую я, удивляясь своему голосу – каркающий, шипящий, и при этом – тихий, надтреснутый, словно охрип от долгого крика. – Ей наверх надо, там потоки Силы стабильные, перестанет вытягивать из аккумуляторов.

– Вынужден согласиться, – хуманс кивает, закрепляя тёплое одеяло на кицунэ, и двигается ко мне.

Светит каким-то мощным фонариком в глаза, заглядывает в уши, меряет пульс, словно ему заняться больше нечем. Бесцеремонно ощупывает рёбра, и этим заставляет понять, что от рубашки остался только маленький кусок, состоящий из воротника и обрывка рукава. А мне пофиг. Усталость и апатия накатывают мощной волной, отыгрываясь за организм, действовавший долгое время на самом своём пределе. Ну, хана рубашке. И фиг с ней. Мужики все взрослые, пубертатный период давно уже прошедшие, что они, сисек не видели никогда?

Впрочем, архаровцам не до меня – упаковывают Генно, при этом штандарт не вынимают, но несколько раз словно бы случайно о него запинаются, особо стараются правники – отголоски чувств в аурах говорят, что смерть тех двух магов дорого обойдётся недомутировавшему кицунэ.

В глазах всё расплывается, пляшет – всё же и сам выложился настолько, что удивительно, как ещё ноги держат. Поэтому на движение сбоку реагирую заторможено, с удивлением рассматривая девушку-мага из правников. Изучает меня с любопытством, но без опаски. С виду – хуманс, высокая, худощавая, синеглазая. Артефактами увешана как новогодняя ёлка гирляндами. Девушка молча снимает куртку и протягивает мне с коротким поклоном. Так же, не проронив ни слова, она разворачивается и уходит к своим магам – те возятся с громоздкой аппаратурой, в которой с трудом угадывается родственник темпораскопа.

Куртка кожаная, тёплая, едва не дотягивается до тазовых косточек – на маге она сидела как балеро, а мне в самый раз, особенно если рукава закатать. Только отпустив молнию под горлом, замечаю, что невозможно замёрз – трясёт, колотит, зубы словно решили установить мировой рекорд по скорости передачи морзянки. В поисках источника дополнительного тепла озираюсь, натыкаясь на всё же опрокинутые в бою курильни – угольки рассыпались, но ещё не прогорели. Подхватываю их, соединяя ладони лодочкой, и тут же чувствую волну тепла и удовольствия – словно окунул руки в тёплую воду чистой реки. Угольки стремительно накаляются изнутри, пощёлкивают, стреляют искорками – как будто огромные невидимые меха нагоняют непрерывный поток воздуха.

Угольки гаснут с протяжным потрескиванием, за доли секунд проходя путь от пышущих красным кусочков солнца до обломков тьмы, теряют структуру, рассыпаясь невесомыми хлопьями пепла, но не оставляя на ладонях ни малейшего следа сажи.

С последним угольком замечаю, что стены уже не качаются, да и пол явно передумал прыгнуть на лицо. Но внутри тянущая пустота – резерв лишь чуть-чуть пополнился.

– Леди Кайна, – открываю глаза: Тофф, рядом с ним та самая девушка-правник. – Ваш кнут... Можно его убрать?

Шлёпаю по холодным плитам пола к пыточному уголку, каждый раз шипя сквозь зубы, когда очередной осколок камня впивается в нежную кожу стопы. Эх, не мужицкая пятка у меня, не мужицкая – в старом теле пару часов босиком побегал, и можно гвозди в доски запинывать, дискомфорта не почувствуешь. А тут каждую песчинку чувствуешь раскалённой иглой.

Скол, хитро извернувшийся в сложной конфигурации, оплетал... Груда рваной ткани, закаменевшей от крови, мясо с зеленью и синью гнили, даже не уверен, что там есть кожа уцелевшая... Не сразу понял, что эта куча истерзанной плоти ещё шевелится, едва заметно, но шевелится. И тяжёлый запах нечистот, гниения, пота, крови, усиленно гоняемый кнутом через фильтры.

Было бы чем блевать, вывернулся бы наизнанку немедля, а так – только желчь вяло катнулась по языку и отступила обратно, оставив тошнотворный привкус.

Чтобы сбить мозг с мыслей о немедленном блевании на дальние и сверхдальние расстояния, усилием воли заставил посмотреть себя в Суть.

Блять...

И зачем только посмотрел?..

Характерный окрас и структуры уцелевших клочков ауры недвусмысленно указали на принадлежность жертвы к женскому полу. Не до конца ещё сформировавшемуся, навскидку – лет двенадцать-пятнадцать, если по земными меркам. И это создание многократно подвергали пыткам, в том числе с использованием каких-то магических предметов или заклинаний. В теле смутно проглядывали инородные предметы кубической формы. От Скола к девочке тянулась густая паутина магических жгутиков, что они там делали и куда цеплялись, не смог рассмотреть – разрешающая способность маловата... Но на доступных мне уровнях восприятия тягун смерти стихал, аура худо-бедно затягивалась, тем самым давая понять, что душе ещё рано покидать искалеченное тело.

– Док, кнут снимать пока нельзя, он удерживает её от смерти, – смотрю на медика. – Накопители нужны заряженные, чем больше, тем быстрее девочка будет транспортабельной.

Несколько секунд все внимают моим речам как божественному откровению, а затем начинается движение. Все более-менее ненужные аккумуляторы скапливаются на какой-то подобранной дощечке, кажется, сиденье многострадального стула. Немножко накопителей, но и этого хватит, наверно.

Напрягают только инородные тела внутри, в Сути вижу, как они буквально высасывают оболочки девочки, Скол едва-едва опережает эти магические насосы.

Что ж делать-то? Тут фиг поймешь, где какие конечности, и шевелить нельзя, чтобы не сделать ещё хуже. Помню ведь, что в автоавариях самые серьёзные травмы причиняют добровольные спасатели, не имеющие ни малейшего понятия об анатомии и правилах извлечения тела из повреждённого объекта. Тут не авто, но я в упор не понимаю, как можно так перекрутить тело, чтобы жизнь его не покинула, но при этом было невозможно разобраться, где какая часть находится.

– Думай, голова, думай, шапку куплю, – шипел я, постукивая костяшками по лбу. Медик, бледный настолько, что все жилки видны, словно трафаретом по лицу нарисовы, молча переминался с ноги на ногу, всем видом показывая, что идей у него никаких нет.

Неужели тут нет никакого аналога медицины катастроф? Или высококлассных медиков-магов?

Взгляд упал на мозаику пола. Тут она отличалась – если в центре и у алтаря состояла из камешков, то тут – то ли из слюды, то ли из мутного стекла.

Стекла...

Идея ещё не успела сформироваться полностью, а я уже старательно выковыривал из пола тяжёлую плитку с заглаженными рёбрами. Выдиралась плохо, билась, но усилия дали результат на пятом подходе, и я уставился на плоский кусок какого-то камня. Мутный, почти матовый, бледно-зеленоватый, сквозь него смутно угадываются контуры окружающих вещей. С нижней стороны редкие блинчики прилипшего раствора.

Онои-то шинно вновь насытили ногти силой, достаточной, чтобы содрать раствор, но недостаточной для прорезания камня.

Закончив со шлифовкой, старательно вытер об уцелевшую штанину результат своего труда. Прозрачности не добавилось, но это и не критично.

Краем глаза глянул на Скола – молча напитывает тело, не позволяя умереть, амулеты наполовину уже разряжены. Времени мало, очень мало.

Действуя скорее по наитию, чем руководствуясь явной логикой, заставляю ауру зашевелиться, окутать плитку, бережно удерживаемую в ладонях. Когда предмет оказывается поглощён полностью, усилием воли, комбинируя уроки Миа по созданию внекармана и интуицию напару с подсмотренным несколько минут назад у Кейт, формирую в толще камня структуру. Изломанные линии рун, существующие пока что только перед глазами, поначалу никак не желают стыковаться в письмена. Разлетаются, словно отталкивающиеся магниты, меняют начертание...

Похрустывает эмаль плотно стиснутых зубов – оперирование воображением и аурой сжирает чертовски много энергии.

Тяжёлая ладонь опускается на плечо, и в организм стремительной волной вливается чистая энергия. Заряд настолько сильный, что сознание на миг уступает подсознанию, и этого мгновения оказывается более чем достаточно, чтобы разум, лишённый контроля, самостоятельно выстроил смутно представляемый руноскрипт. Удерживая получившуюся фигуру просто чудовищным усилием воли, умудряюсь спроецировать её внутрь плитки, выставить анкерные плетения – не заклинания, но сгустки Силы. И понимаю, что ничего не понимаю – моей аурой словно руководит кто-то посторонний: тончайшие жгутики, сформированные из моей оболочки, уверенными движениями вытягивают силовые дорожки, разводят их сразу в трёх измерениях, загибают чертовски хитрыми кракозябрами. Но удивиться я не успеваю – ощущения вмешательства нет, а самопальный артефакт уже готов.

Силы в нём немного, надолго не хватит, и не факт, что руноскрипт не рассыплется после использования.

Ощущая, как подкашиваются ноги, из последних сил сую в руки дёргающему глазом медику плитку и подталкиваю его к телу. К ладони на левом плече присоединяется ладонь на правое, и ватные ноги словно обретают второе дыхание. Заторможено оглядываюсь. Хвалис слева, девушка-хуманс, одолжившая куртку, справа. И за ними ещё с пяток разумных, выстроившихся цепочкой.

Это они мне что, подкачку организовали?

Сил говорить просто нет, а на глаза наворачиваются слёзы благодарности. Кивнув, дотягиваюсь до рукава медика:

– Внутри... инородное... – и вдавливаю активизирующую руну.

Как быстро темнеет вокруг... Кто выключил све..?

Темнота. Странная, тягучая темнота. Мрак не давит чернотой – словно светится изнутри: мягко, ровно, ненавязчиво.

Не чувствую рук и ног, тела не чувствую – сложно ощущать то, чего нет.

– У меня не так уж много времени, Александр, – голос звучит во мне, вокруг меня, во тьме.

– Ты кто?

– Считай беглецом с Земли. Калечным, дохлым беглецом.

Озарение краткой вспышкой в сознании:

– Это ты говорил со мной там, в Т'Урр? Про "не сейчас"?

– Я. Послушай, моё время действительно на исходе, так что не перебивай, пока не закончу.

– Слушаю.

– Я изначально планировал поселить душу в твоём ребенке, да только бог Хаоса знатно подшутил, дав тебе женское тело. Это тоже, в принципе, не проблема. Была бы, если б не особенности твоих новых расы и мира. Я очень много сил потратил на то, чтобы укрыться от внимания Арта Хаосита, и если в ближайшее время не найду тело, то окончательно развоплощусь. Нет, не беспокойся, выселять тебя не буду – честно, я слишком слаб для этого, да и у Мироздания на тебя есть свои планы, не чета моим, отрок. Всё, о чём прошу – помоги переселиться.

Невидимый собеседник замолк и я посчитал, что можно говорить:

– Какое тело тебе нужно?

– Любое свежеумершее, где душа уже покинула мир, вступив в Колесо перерождений, но кровь ещё не прекратила бежать по венам. Да, упреждая твой вопрос: девочка не жилец, и её тело вполне сгодится.

– Неужели её нельзя спасти?

– Ты не представляешь, отрок, что пришлось испытать ей до твоего появления. Груз случившегося настолько неподъёмен и мерзок, что душа не в силах больше цепляться за изломанное тело. Она никогда не проснётся больше. Как бы ты ни пытался удержать её – упорхнёт, просочится сквозь пальцы – зов Коло нельзя заглушить.

На душе разом стало как-то паскудно.

– Даже если я отправлюсь за её душой и подлатаю тело?

– Остроухую чаровницу ты тащил из морока межмирового, а в Коло не каждое божество сунуться рискнёт – перемелет и не заметит всей его власти. Тело что – вместилище, и только. Если хочешь попробовать – пробуй, но сразу говорю, если в Колесо затянет, оттуда не вернёшься, и я займу твою оболочку.

– Значит, спасти девочку никаких шансов?

– Страж границ, что облик кнута держит, старается отсрочить её уход, но и его власти есть пределы.

Ёптыть... Жалко девчонку...

– Хорошо. Давай договоримся так: если спасаемая отдаст душу, вселяйся, если нет, я обещаю, что поищу подходящее тебе тело.

– Договорились. И да, чтобы на будущее вопросов не возникало – клянусь самой своей сутью, что не имею никакого отношения к вере распятого. Эти паршивцы меня два тысячелетия прижать к ногтю пытались, убить – убили всё же, да вот с огнём души не совладали.

– Ты из богов?

В голосе явственно проскользнула горькая усмешка:

– Скорее, из богоборцев.

Догадка нездоровая, на грани бреда, проклюнулась в сознании:

– Неужели Олег?

– Ты о Вещем? Нет, не он. Но – соратники, – короткая пауза. – Тебе пора просыпаться. Не забудь про наш уговор. И да хранит тебя Род.

Что-то подхватило меня и разом выбросило вовне, в мир красок, запахов, ощущений...

Боль в коленях, острая, простреливающая через всё тело до затылка – ноги не удержали, шваркнулся аккурат на ребристую кромку расковырянной ямки. Сильные руки запоздало подхватили, дёрнули вверх.

– Леди Кайна, вам плохо?

– Мне? Мне никак, – вяло отозвался на вопрос, изучая медика.

Док как дурак с фантиками носился с просматривающей планшеткой вокруг истерзанного тела, но нагибаясь вплотную к плоти, то отскакивая на пару шагов. И физиономия соответствующая: счастливо-ошеломлённая, только волос врастопырку не хватает – увы, уложены под узкую шапочку.

Только радость его была недолгой – запас Силы иссяк и руны, лишившись подпитки, показывать сокрытое отказались.

Док, тем не менее, клянчить подзарядку не стал, жестом подозвал двух помощников и они в три пары рук принялись крайне осторожно разгибать тело. Значит, самопальной альтернативы рентгену хватило, чтобы разобраться, каким именно образом перекручена девочка.

Вновь захотелось блевать. Скол, игнорируя всех, доразрядил последние аккумы, мощным потоком влив Силу в девочку, и лениво обернулся вокруг моего торса.

(Тщетно. Уходит. Бессилие.)

Как ни странно, на себе он не принёс ни капельки крови и гнили, ни кусочка отслоившегося мяса.

Поглаживая Скола по оголовку, я вернулся к носилкам с Кейт. Дышит редко, но ровно, глазные яблоки под веками не бегают, только осыпается отмершая кожа, давая дорогу новой, укрывающей под собой раны.

Глянул в пыточный угол – невесть откуда тут появился полноценный операционный стол на сегментных ножках, осветительные лампы, какое-то оборудование. Док с помощниками выковыривал из девочки инородные предметы. Небольшие кубики, даже отсюда отчётливо фонящие какой-то мрачной магией, они располагались по всему телу жертвы: под кожей рук, ног, в животе, даже в... Руки непроизвольно сжались в кулаки до хруста – насколько надо быть отмороженным на всю голову ублюдком, чтобы ребёнку в такие места запихивать артефакты?!

Захотелось организовать мутанту полноценное колопосажение, но из холла его уже увели...

Тихо вскрикнула во сне Кейт, задрожала всем телом, жалобно скуля. Положил ладонь ей на лоб – горячий, в мелких бисеринках пота. Но девушка, ощутив прикосновение, разом расслабилась, успокоилась, даже на губах появилось что-то вроде лёгкой улыбки.

Два незнакомых мне бойца внешников вежливо отстранили меня от носилок и, подхватив ношу, бережно двинулись на выход. Я, не раздумывая, последовал за ними.

Бойцы несли Кейтерру очень осторожно, удерживая носилки практически постоянно в горизонтальном положении. Ступеньки одна за одной оставались позади, целуя голую кожу ног жгучим холодом, но усталость моя достигла того пика, после которого становится плевать уже абсолютно на всё.

Видимо, под этим эффектом я и не отреагировал так, как, должно быть, сделал бы, будь силы при мне.

Прохладный ветерок ласково взъерошил волосы, унёс смрад подземного храма, хлынул в лёгкие оглушающим ароматом садовой зелени, заглушая, вымывая скверну, засевшую в лёгких. Прямо по курсу шёл на снижение дирижабль с символикой медиков – крупный, с массивной, широкой гондолой – два пришвартованных к крупным деревьям неизвестной мне породы дирижабля – штабной моего Департамента и, наверно, правников, – казались на его фоне карликами, иссохшими и колченогими.

И дойти до посадочной площадки мы не успели. Зашевелились тени, колыхнулся мрак за границей света прожекторов, и одновременно справа и слева от нас на дорожку вышагнули облачённые в чёрную униформу кицунэ. Они ещё только поднимали оружие, взводили курки, занимали стойки с клинками и заканчивали плетение заклинаний, а Скол уже обвил мою руку, со стрёкотом быстро сталкивающихся льдинок поводя ощерившимся прозрачными лезвиями оголовком из стороны в сторону.

Носильщики остановились, встав так, чтобы максимально перекрыть своими телами Кейт от явившихся бывших родственничков.

Навалилась тишина, тяжёлая, напряжённая, даже ветерок разом сник и исчез, словно его тут никогда и не было.

Да, сцуко, что за форменное бляццтво-то, а?! На кой хрен кому-то ещё комиссарского тела захотелось?

Чувствуя, что закипаю, скосил глаза на левую руку. Ногти почернели, удлинились, едва заметный рыжий пушок протянулся от костяшек к локтю. Недостаточно заряда для полноценной трансформации? Или наблюдаю плод эволюции?

Прервав мои мысли сухим покашливанием, вперёд вышел старик. Чёрный мундир, при взгляде на многочисленные висюльки, аксельбанты, шнуровки и прочую лепнину которого сразу понимаешь – парадный. Два клинка под правой рукой на свободной золочёной перевязи. Невысокий, даже моя кицунэ выше его едва ли не на голову, поджарый, волосы седые, заплетённые в сложноструктурные многочисленные косички, тонкие длинные усы а-ля "хуманоформа китайского дракона". Губы белые, безкровные – в свете прожекторов снижающегося дирижабля это особенно ярко видно. И глаза. Взгляд тяжёлый, властный, повелевающий, ощупывающий.

Короткий жест руки, и бойцы отпустили оружие, маги погасили плетения.

– Прошу прощения за неожиданное появление, – голос хорошо поставленный, тембр ровный, приятный. – Рассчитывали перехватить Генно до того, как он расправится с хинтошэ-ваардат, – кивок на носилки с Кейт.

– Вы опоздали. Ваш внук – я ведь правильно понимаю, что передо мной глава клана Цюрбэй-данг? – нейтрализован, – встрял я.

– Много он натворил?..

Я устало пожал плечами, чувствуя, как по телу бегут кольца Скола:

– На полное развоплощение точно хватит, – говорить удавалось с трудом, но раз остальные молчат, значит, будем считать, перепоручили роль переговорщика мне. Покуда сил хватит. – Два правника мертвы, неопознанная жертва тоже вряд ли выживет, Кейтерра только чудом сохранила жизнь, и неизвестно, как пережитое скажется на её психике и способностях. Плюсом к этому – за основным домом чувствую свежую некроэнергию – значит, ещё минимум одна жертва на его руках. Похищения, пытки, убийства с отягчающими – это вряд ли полный список того, что он успел воплотить.

Сухо хрустнули пальцы – старик сжал кулаки с такой силой, что тёмная кровь струйками полилась вниз, на траву.

– Позор, брошенный моим внуком на клан, можно смыть только кровью.

Эм... Это он типа на дуэль намекает?

Впрочем, разобраться в смыслах сказанного мне не удалось – тупо не успел. К главе клана шагнули два кицунэ, маг и мечемашец, вытянулись перед ним, словно ожидая приказа.

Старик как-то грустно кивнул им и принялся медленно снимать перевязь с оружием. Мечник с поклоном принял оружие, молча высвободил клинки из ножен, и, воткнув их в землю, по хитрой траектории двинулся вокруг старейшины, размечая довольно широкую площадку. Маг тем временем, вытащив какой-то кулон, затянул что-то неразборчиво-заунывное, то и дело размахивая вытащенным предметом и задавая ритм методом бития пяткой в землю.