Текст книги "Легенда о королях"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Для своей школы король отобрал лучших учителей, и объем преподаваемых ими знаний ужасал даже меня. Помимо обширной спортивной подготовки, детям преподавались живопись, литература, геометрия, математика, химия и физика. Максимус распорядился, чтобы по мере выявления талантов и заинтересованности в какой-либо отрасли науки ученики разбивались на группы, согласно их предпочтениям и дарованиям.

Все эти дни король пребывал в прекрасном расположении духа, был весел и доброжелателен. Но, как известно, ничто не длится вечно, и веренице этих безоблачных дней тоже пришел конец. Мы с королем, по обыкновению, проводили время в школе, наблюдая, как воспитатели возятся с малышами, когда нас отыскал личный слуга короля – Иуда, и сообщил: «Томас и Конрад вернулись. Артур с ними». Краска вмиг сошла с лица короля. Не отвечая на мои расспросы, он резко повернулся и направился в тронный зал. Я поспешил за ним.

Король Артур уже ждал нас в тронном зале. Он практически не изменился со времени нашей последней встречи, хотя время в Британии течет куда быстрее, чем на волшебном Аввалоне. Он был все такой же огромный, рыжеволосый, с гордой осанкой и презрительной надменностью во взгляде. Томас и Конрад стояли чуть позади. В руках у Томаса был небольшой, но, судя по всему, довольно увесистый мешок, который он почти любовно прижимал к груди.

При виде входящего Максимуса Артур расплылся в улыбке и небрежно поклонился, приветствуя. Не отвечая на эту любезность, сир прошел к стоящему на возвышении трону и сел, исподлобья глядя на стоящую перед ним троицу. Артур был явно ошеломлен подобной неучтивостью, но усилием воли взял себя в руки и заговорил первым:

– Я рад, что ты наконец одумался. Гонцы передали мне твои предложения, и я решил выполнить просьбу прибыть и обсудить дальнейшее сотрудничество, – Артур особо выделил слово «просьбу», словно подчеркивая свое превосходство над Максимусом. – Что ж, я согласен забыть былые распри. Видимо, самой судьбой тебе предназначено править Аввалоном, мне – всем остальным миром. Я не смог завладеть этим островом с помощью силы, потому готов идти на заключение союза. А за то, что ты согласился отдать мне мальчишек, волею все той же судьбы попавших на твой остров, – особое спасибо. Я уже передал твоему человеку щедрую награду из золота и драгоценных камней, – он кивнул на мешок в руках Томаса. – Этого хватит на снаряжение целого флота, взамен одного старого кораблика, набитого полудохлыми детьми, – он расхохотался над собственной шуткой, и это было последней каплей в чаше терпения Максимуса.

– Взять его! – сухо приказал он. – Завтра утром вы будете повешены, Артур. За ваши преступления более благородной казни вы попросту не заслуживаете!

– Что?! – взревел Артур, хватаясь за рукоять меча. – так это засада?! Лжец! Ты же поклялся…

Ни договорить, ни вытащить Экскалибур он не успел. Томас одной рукой сшиб с него шлем, а второй, коротко размахнувшись, ударил короля по голове мешком с золотыми монетами. Раздался глухой стук, словно дубиной ударили по стволу многолетнего дуба, и Артура непроизвольно качнуло вперед. Томас торопливо ударил еще… и еще… Король рухнул после четвертого удара.

– Крепок! – переводя дух, восхищенно заметил оруженосец. – Бил-то я со всей силы! Я таким ударом коней наземь валил…

– Сир, мы выполнили все, что вы приказали, – с поклоном доложил Конрад. – Дождались, пока Мерлин отъедет, явились к Артуру и сообщили ему о вашем предложении. Глупец так обрадовался, что даже не додумался взять нас в заложники, как мы с вами опасались. Его личная охрана осталась у ворот с той стороны перевала. Мы сообщили, что Аввалон принимает пришельцев извне лишь по вашему зову. Но вы рискуете, сир. С тех пор, как вы повелели впускать и выпускать с острова всех, Артур мог дерзнуть вновь напасть на нас. У него хорошая армия – мы видели. Отцов похищенных им детей, поднявших мятеж, он разгромил без особого труда. Эта армия лучше предыдущей. Они учатся… Учились, – поправился он, с усмешкой глядя на лежащее у его ног тело.

– Я не могу изолировать остров, – мрачно сказал Максимус, стараясь не смотреть на бесчувственного противника. – Купцы везут товары, к нам прибывает цвет науки и искусства со всего мира. Если я прикажу Аввалону вновь самоизолироваться – потеряет от этого, прежде всего, сам Аввалон. Кроме того, я могу это сделать в любой миг… Этого мерзавца утром повесить. Принародно. Конрад, подготовьте перечень его преступлений, вы зачитаете его на площади. За исполненное дело я даю вам то, что обещал. С сегодняшнего дня вы, Томас, – верховный главнокомандующий всей армией Аввалона, а вы, Конрад, получаете под управление всю торговлю. Ум у вас гибкий, рука сильная – справитесь. Идите отдыхать.

Подхватив бесчувственного Артура, они удалились. Король с тоской посмотрел на меня:

– Ничего не говорите, сэр Хотспер, прошу вас. Я знаю, что вы скажете, а вы знаете, что я вам отвечу. Иначе поступить было нельзя. Если б я мог выходить за пределы Аввалона, то вызвал бы его на честный бой, но – увы! – а оставлять этого мерзавца на свободе никак нельзя. Он один наделал столько дел, что никакие чингизханы с тамерланами и наполеонами не угонятся… Идите к себе, рыцарь. Мне надо побыть одному…

Первый раз в жизни я попытался напиться. С детства мне внушили отвращение к вину, но сейчас меня тянуло забыться самым скотским образом. Не знаю, почему у меня было так скверно на душе. Разумом я понимал, что действия моего сюзерена хоть и жестоки, но справедливы, а главное – дальновидны. Артур был не из тех людей, кто добровольно отступает от своих притязаний. С таким советчиком, как Мерлин, он, рано или поздно, но изыскал бы возможность вновь вторгнуться на Аввалон. И все же было в этой истории что-то, что тяготило не столько разум, сколько душу. Максимус иногда отдавал весьма жестокие приказы, но при этом удивительным образом умудрялся оставаться справедливым и милосердным правителем. Это был его первый откровенно сомнительный поступок. Раньше он не хитрил. Подлость во имя светлого будущего – так начиналось много скверных дел… Как это не похоже на него. И как должно быть больно ему самому!

В дверь осторожно постучали.

– Разрешите мне войти, сэр Хотспер, – попросил из-за двери мелодичный голос. – Я не хотела бы, чтобы меня увидели у дверей вашей опочивальни.

Вот этого я ожидал меньше всего. Вскочив, беспорядочно заметался, то пытаясь привести в порядок ужасный бардак в моей спальне, то прибирая со стола недопитые бутылки. Королева! Леди Гайя сроду не заходила ко мне, ограничиваясь любезными репликами при встречах. Должно быть, случилось нечто из ряда вон выходящее. И почему нельзя, чтоб ее видели?..

– Да, госпожа, входите! – отчаялся я скрыть весь этот бедлам. – Простите за беспорядок, но…

– Это вы простите меня за неожиданный визит, – сказала она. – Но дело, которое привело меня к вам, не терпит отлагательств и… свидетелей.

Она изумительно похорошела за эти годы. Исчезла подростковая угловатость, движения стали плавными, фигура налилась гибкостью и приобрела изящность. Черты лица стали мягче, приятней. Ее нельзя было назвать красивой в полном понимании этого слова, но было в ней нечто… В таких женщин влюбляются раз и навсегда. Если разглядят… Ах, почему сир так слеп?! Какая там Моргана?! Гайя – вот истинная леди и королева!

– Сэр Хотспер, – с явным трудом подбирая слова, начала она. – Я пришла, чтобы просить вас о помощи. Я всегда считала вас истинным рыцарем, воплощением всего, чем может гордиться мужчина и воин. Ваше честность и порядочность давно стали нарицательными. Но дело, по которому я вас беспокою, лежит в противоположной от этих добродетелей стороне. Просто я уверена, что могу положиться только на вас. Я пришла предложить вам предательство.

Я начал было сгибаться в поклоне, благодаря за комплименты, но так и застыл в этой нелепой позе, услышав окончание монолога.

– Простите? – переспросил я, уверенный, что ослышался.

– Сэр Хотспер, вы уже знаете о пленении короля Артура?

Я нехотя кивнул.

– Я считаю его казнь недопустимой, – тихо, но твердо сказала она. – Это станет несмываемым позором для Аввалона. Сэр Максимус пытается создать государство, подчиненное праву и совести, но убив короля (а он его даже не казнит, а именно убьет), он утратит верные ориентиры, свернет в сторону и погубит как Аввалон, так и собственную душу.

– Леди Гайя, – я умышленно назвал ее тем именем, которым называл, когда она была еще совсем девчонкой. – Я давно вас знаю и беспримерно уважаю… В чем-то я понимаю и разделяю ваши сомнения, но не стоит забывать, что король Артур действительно совершал те ужасные преступления, за которые его и наказывает судьба рукой нашего государя. А сколько этих преступлений он может совершить, если его вовремя не….

– Сэр Хотспер, вы – христианин?

– Разумеется, – несколько обескураженный этим вопросом, заверил я. – До глубины души.

– Как вы можете ратовать за смерть? Вся Библия противится этому, а мы все находим и находим причины для того, чтобы трактовать ее постулаты в выгодном для нас свете. «Да – да, нет – нет, что сверх того, то от лукавого». Сколько раз вы сами говорили о том, что нельзя путать и подменять понятия, что надо называть вещи своими именами, не оправдывая и не перемешивая понятия… Библия говорит о заблудших душах, которые своим возвращением радуют Господа более жизни людей праведных…

– Но это не совсем тот случай…

– Не бывает исключений из данных нам свыше правил. Я не верю, что даже такой человек, как Артур, – потерян для мира безвозвратно. Ему просто не повезло с друзьями и учителями. Если б его окружали такие люди, как вы и сэр Максимус… Все было бы иначе…

– Один раз вы уже дали ему шанс, – напомнил я. – И как он его использовал? Едва не погубил целую сотню невинных душ.

– Доброта, смирение и кротость должны иметь границы и пределы? Время закона «око за око» умерло в тот миг, когда на землю пришел Христос.

– Госпожа, я понимаю ваши чувства и ценю ваше христианское милосердие, но я просто не вижу, чем я могу помочь вам в этом вопросе. Я не думаю, что наш король поддастся на уговоры…

– Я это знаю, – сказала она. – Мы с вами должны спасти две души и честь Аввалона даже без согласия короля.

Наверное, с минуту я пытался осознать услышанное. А осознав, замотал головой так, что едва не потянул себе связки:

– Нет-нет-нет! Пойти против воли короля?! Предать сэра Максимуса?..

– У меня все готово, – так же спокойно и тихо сказала она. – Через служанку я нашла корабль, который согласится выйти в море прямо сегодня ночью. Ключи от всех помещений, в том числе и от темницы, у меня остались еще с тех пор, как я управляла замком в ваше отсутствие. Страже у темницы я поднесу вино со снотворным снадобьем. Но мне не вывести короля за пределы замка. Моя персона привлечет слишком много внимания, особенно в сопровождении незнакомого мужчины. Да меня просто и за ворота-то ночью не выпустят. Вы же сможете не только незаметно вывести Артура, но и довести его до корабля, не вызывая вопросов.

– Вы знаете, что будет утром, когда все это выплывет наружу? – устало спросил я. – Вместо него повесят нас с вами.

– Вы никогда не были трусом, сэр Хотспер. А за благое дело вы десятки раз рисковали жизнью. Рискните же и в этот раз.

– Беда в том, что я не уверен, что это благое дело. Вы хотите выпустить на волю зверя. Самые человеколюбивые поступки должны быть зрячи и разумны. Вы не боитесь, что своими руками мы загубим сотни и тысячи жизней, всего лишь открыв дверь убийце?

– Я поговорю с ним, – сказала она. – Он поймет. Он изменится. Я знаю. Верю в это. И вы увидите это сами.

– Простите, ваше величество, но я вынужден ответить отказом, – вновь поклонился я. – Это будет бунт против сюзерена. Какими бы благородными причинами он не был вызван, но предательство есть предательство. А я никого и никогда не предавал.

– Тогда вы предадите меня, – сказала она. – Ибо я все равно сделаю это, но без вашей помощи моя попытка будет обречена на провал. И поутру казнят не только короля Артура, но и меня. А с вами у нас есть шанс. Максимус вас безмерно уважает, и одно ваше участие в этом деле не позволит ему пойти на крайние меры. Ваш авторитет, ваше высокое понимание долга и чести сами по себе заставят его взглянуть на это дело с другой стороны. Согласившись, вы спасете две жизни, отказавшись – погубите.

– Вы ставите меня перед очень нехорошим выбором, – упрекнул я.

– Знаю, но у меня нет выбора вовсе. Я должна спасти честь короля и Аввалона… И одну заблудшую душу. Иногда в делах спасения человеческой души необходимо проявить твердость, которой, как правило, не хватает добру вообще. Где-то в глубине души вы хотите того же, но без меня не решитесь на это и всю жизнь будете терзать себя. Не я уговариваю вас, ваша совесть взывает к тому же. По крайней мере, даже на эшафот вы взойдете с незапятнанной совестью.

– Звучит заманчиво, – вздохнул я. – Ореолом мученика меня еще не соблазняли, да я и сам как-то не стремился к этому… Леди Гайя, вы твердо и бесповоротно решили сделать это?

– Да, – ответила она, и я понял, что переубеждать ее бессмысленно.

Нет, не зря эта хрупкая женщина всегда вызывала у меня глубочайшее уважение.

– Что ж, – сказал я и надел перевязь с мечом. – Жаль только, что наследников у меня нет. Род Хотсперов прервется… И прервется с не самой доброй славой. Всю жизнь я стоял за идеалы чести, а умру с клеймом предателя. Забавная гримаса судьбы… Вперед, леди, показывайте мне, где тут лежит самая красивая дорога на эшафот…

…Стражники рухнули в один миг, как подкошенные. Не издав ни звука, ни стона, они обрушились на каменный пол, словно из них вынули позвоночники…

– Крепкое зелье, – невольно восхитился я. – мы их, часом, не убили?

– Что вы, все проверено многократно. Это снадобье из запасов сэра Ромула, – ответила королева. – Рецепт вывезен им еще из Рима… Возьмите на себя труд отпереть темницу, сэр Хотспер.

Огромными, удивительно тяжелыми ключами я с трудом открыл тугие замки. Король Артур уже стоял на пороге, привлеченный шумом упавших тел.

– Что, решили не дожидаться утра, трусы?! – презрительно бросил он мне, но тут же увидел леди Гайю и глаза его расширились от изумления: – Вы?! Но что вы здесь делаете? Ах да, милосердие и все такое… Простите, прекрасная королева, но в данную минуту мне не нужно никакое милосердие…

– Милосердие нужно всем и всегда, – сказала королева. – Мы пришли спасти вас, ваше величество. Мы поможем вам бежать.

Артур осторожно, словно боясь поверить, выглянул за дверь, посмотрел на распростертых на полу стражников, перевел взгляд на Экскалибур и щит в моих руках…

– Дайте мне оружие, – вкрадчиво сказал он. – Дайте мне его…

Преодолевая последние сомнения, я заставил себя протянуть ему требуемое. Жадно схватив меч, Артур, наконец, поверил нам:

– Простите меня, ваше величество, но мне казалось, что все это – очередной дьявольский розыгрыш Максимуса.

– Мой супруг – хороший человек, – твердо прервала она его. – Просто ему тоже нужна помощь…

– Ему – помощь?! – расхохотался Артур. – Ему-то?! Да он сам сатана! Из-за этого чертова Аввалона…

– Ваше величество! – вновь оборвала его королева. – Вы принесли Аввалону столько бед, что это вы являетесь для него злом, а не он для вас.

Удивительно, но Артур, кажется, смутился. Или мне показалось?..

– Вы обманули меня, – продолжала леди Гайя, глядя королю прямо в глаза. – Вы помните, что вы мне обещали? Вы не сдержали данного мне слова. А я верила вам, король!

И тут случилось настоящее чудо: молочная, как у всех рыжеволосых людей, кожа короля Артура пошла красными пятнами, которые разрастались, наливаясь огнем, заполняя все лицо и делая его похожим на ярко-красный помидор. С изумлением я понял, что бессердечный властелин Британии покраснел от стыда.

– Вы – умный, сильный человек, – между тем продолжала королева. – Вы могли бы добиться процветания своей страны, принести ей славу в веках, а вместо этого вы губите и себя и своих подданных ради каких-то сомнительных иллюзий. В вас слишком силен зов далеких пращуров, король. Христианство учит человека благородству, чести, доброте, а вы используете его лишь как прикрытие для ваших интересов… Как лик Богородицы на вашем щите, который вы подставляете под удары… Я всей душой хочу, чтобы вы изменились. В вас есть нечто… Нечто, что позволит вам найти свой, неповторимый путь, и пройти его до конца… Не обманите меня снова, рыцарь.

Ноги Артура подкосились, и он медленно опустился перед леди Гайей на колени:

– Клянусь! Клянусь вам, леди! Я… Вы…

Он сбился и замолчал. Леди Гайя смотрела на его склоненную голову с доброй и грустной улыбкой, но помимо христианской любви я увидел на ее лице еще кое-что, что не очень мне понравилось. На безразличного человека, пусть даже спасенного тобой, так не смотрят… Или мне вновь почудилось?..

– Помните данную вами клятву, – торжественно сказала она. – И станьте, наконец, тем, кем предназначила вам быть сама судьба. Считайте, что вы родились во второй раз, король. Используйте эту новую жизнь во благо и в искупление. Не делайте мою жертву напрасной. Прощайте, рыцарь!

– Но вы… Как же вы?! Вам надо бежать со мной! – торопливо заговорил Артур. – Максимус не простит вас! А у меня, в моем замке, в моей стране, ни один волос не упадет с вашей головы! Я сумею добиться вашего расположения! Вы не пожалеете – поверьте! Вы увидите, что я… Что со мной…

– Остановитесь! Не надо все портить… Максимус не тронет меня. Он не способен на это. Он слишком сильный, но все же благородный человек. Вы с ним в чем-то даже похожи. Я верю, что вы оба будете великими королями. Только вы – плоть от плоти своей страны, а он… Он – другой. И я буду нужна ему так же, как нужна сейчас вам.

– Нет-нет, не так же…

– Перестаньте! В вас говорит сейчас простая благодарность. Я законная жена короля Максимуса, я королева Аввалона и мое место здесь. А вы король Британии, вам надо ехать туда и попытаться стать новым человеком, верным сыном своей страны, любящим мужем, любимым отцом… Прошу об одном: что бы вы не делали, всегда вспоминайте этот разговор и те чувства, которые горят сейчас в вашей душе…

– Я никогда не смогу забыть этот миг… и вас, – хриплым голосом сказал Артур. – Никогда. Клянусь!

– Время идет, – напомнила леди Гайя. – Надо торопиться. Сэр Хотспер проводит вас…

Неожиданно она наклонилась к стоящему на коленях Артуру и поцеловала его в лоб. Повернулась и быстрым шагом покинула подземелье. А король Британии еще долго стоял в коленопреклоненной позе и смотрел ей вслед.

– Ваше величество, – тронул я его за плечо, – нам пора.

– Что? – очнулся он. – Да-да, я готов.

– Наденьте этот плащ, капюшон скроет ваше лицо, – скомандовал я, и король беспрекословно подчинился, словно послушный ребенок, еще не вполне пробудившийся ото сна. – Ссутультесь, вам надо скрыть королевскую осанку. Спрячьте меч. Идите за мной…

– Идите за мной, – приказал мне наутро мрачный, как туча, Томас, вошедший в мою опочивальню в сопровождении двух гвардейцев.

Я ждал этого визита, а потому не ложился всю ночь. Составил завещание (хотя и был уверен, что мое имущество отойдет в пользу казны). Большая его часть касалась написанных мною пьес. Зачем-то привел в порядок комнату, надел чистое белье…

– Я готов, – сказал я, протягивая Томасу свой меч.

Молча мы дошли до дверей тронного зала. Попадавшиеся нам на пути слуги смотрели испуганно и сторонились, словно от чумных. Но у самого входа дорогу нам преградил Конрад:

– Придется подождать. Король все еще разговаривает с королевой.

На меня он старался не смотреть. Томительно текли минуты. Из-за толстых дубовых дверей до нас не доносилось ни звука. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем король сам вышел к нам. Он был мрачен и казался очень усталым. Не глядя на меня, ровным голосом велел:

– Сэр Хотспер! Я повелеваю вам следовать в нотингемский замок и… и заниматься тем, чем вам будет угодно. Если вы когда-нибудь мне понадобитесь, я позову вас. Это все.

Вернулся в тронный зал, и Иуда вновь плотно закрыл за ним двери. Томас молча вернул мне меч и отступил в сторону, освобождая дорогу…

Эти записи я делаю сейчас в замке отданного под мое распоряжение Нотингема. Я живу, разбираюсь со множеством повседневных дел, по традиции выхожу на все городские праздники и даже иногда езжу на охоту… Вот только пьес я пока больше не пишу. Не знаю, почему. Я знаю, что я был прав и просто не мог поступить иначе, но… я так жалею, что не успел сказать королю: «Простите меня, ваше величество. Я действительно хотел как лучше. Я буду ждать и надеяться, что вы позовете меня, ибо вся моя жизнь по-прежнему принадлежит только вам и Аввалону…»

Часть вторая

Глава 6,

в которой герой подводит итоги

за двенадцать лет, бывших самыми тихими

и спокойными в истории Аввалона, а потому

и сказать о них особенно нечего…

Яснеет душа, переменами неозлобимая, друзей, не понявших, и даже предавших – прости. Прости и пойми, если даже разлюбит любимая, сережкой ольховой с ладони ее отпусти. И необъяснимое – это совсем не бессмыслица. Все переоценки немало смущать не должны, ведь жизни цена не понизится и не повысится – цена неизменна тому, чему нету цены.

    Е. Евтушенко

Лемехов замолчал и долго смотрел в окно, словно до сих пор видел там картины былого. Я не мог не признать, что если рассказанное им и было бредом больного воображения, то этот бред был достаточно занимателен.

– И что же было дальше, Максим Владимирович? – наконец не выдержал я.

– Дальше? – очнулся он от воспоминаний. – Дальше была работа. Много работы. Отстранив сэра Хотспера, я сам практически лишил себя правой руки. Нет, с годами я простил его и вновь загрузил делами, но… подальше от Волчьих Ворот. Сейчас я жалею и об этом. Он был невероятно талантливый писатель, а вынужден был, по моему приказу, заниматься разной ерундой. Управлял, контролировал, издавал законы, ловил этих чертовых головорезов по лесам…

– Вы имеете в виду стрелков Робина?

– Да, – Лемехов помолчал. – Надо было повесить подонка сразу, при первой же встрече. Со своей шайкой он грабил всех, кто проходил по его территории, и богатых и бедных, но распускали о себе такие слухи, что едва ли не заслужили ореол мучеников. Об их противостоянии с Хотспером ходили легенды… Леди Гайю с того самого дня я видел крайне редко. У нее были какие-то подруги – фрейлины, рукоделие, книги, иногда – нечто вроде благотворительных акций для нуждающихся… Аввалон я снова изолировал от внешнего мира, и он внял моему приказу, пропуская теперь только тех, кого я проводил и приветствовал лично. Болезней на острове практически не было, образование жителей росло, сельское хозяйство процветало. Я многое сумел привить на острове. Недовольные, конечно, были. Где их нет? Но ведь на всех не угодишь, да я и не старался. Попытки бунта подавлял жестко. В средневековом королевстве личность лидера играет роль куда большую, чем все своды римского права, а мне был нужен сильный Аввалон. Образованный, процветающий. Ведь я поклялся защищать его от любых врагов – как внешних, так и внутренних. Последние куда страшнее первых – уж вам ли, знающему собственную историю, втолковывать такие прописные истины… Ученик Конфуция писал: «Правитель должен так относиться к своему народу, как он хотел бы, чтоб народ относился к нему». Но и здесь надо знать меру. У меня всегда чего-то просили и едва ли не требовали: должностей, денег, решения проблем, какого-то особого внимания… Первые шесть лет правления я спал по три-четыре часа. Если б не Иуда, то в вечной спешке вряд ли вспоминал бы про обеды и ужины… Да что объяснять, это надо почувствовать… Здорово помогали Конрад и Томас. Бесстрашные, ловкие, верные, они были моими руками и глазами в тех частях Аввалона, куда я не поспевал просто физически. Матильда, – он улыбнулся краешком рта и поправился: – фея Моргана – ее уже звали так с полным основанием – делала большие успехи в магии, хотя ей и приходилось учиться по старым книгам – колдунов на острове практически не осталось. Ах, если б не ее всепожирающая ненависть к Артуру! Какая это могла бы быть женщина!.. Кстати, об Артуре. К моему немалому изумлению, с того момента он как-то стих в своих непомерно честолюбивых желаниях и даже стал иначе смотреть на окружающий его мир. Не знаю, что наговорили ему сэр Хотспер и Гайя, но в Британию вернулся уже совсем другой человек. А может, так повлияла на него близость смерти… Не знаю… Но он прекратил преследовать сестер, отказался от бесплодных попыток завоевать Аввалон, а за ним и весь мир, и занялся, наконец, обустройством собственной страны. Возводил церкви, налаживал систему налогообложения, совершенствовал вооружение. Неплохо получалась у него и организация торговли с внешним миром. Британское олово и соль славились во все времена, а он поставил на экспорт и вооружение и отличные корабли, и многое, многое другое. Это были хорошие времена и для Британии и для Аввалона… Спасенные мною дети подрастали. Видимо, из-за того, что они не были коренными жителями Аввалона, впитавшими его магическую энергию, росли они много быстрее. Мерлин мне потом много раз пытался объяснить этот временной феномен, но я слаб в точных науках и мало что понял…

– Мерлин? – удивился я. – Так вы встречались с ним еще раз?

– Не «еще раз», а много, много раз, – кивнул он. – Но об этом позже. Как известно, все хорошее когда-нибудь кончается, кончились и наши славные, тихие времена. Забавно, но начало гибели двух великих королевств положила свадьба Артура. Был у него один вассал в Камелерде, это на юго-западе Англии, недалеко от Корнуэла. Звали его, кажется, Леодегран. Артур помог ему справиться с нашествием диких племен, и тот в благодарность пригласил сюзерена в свой замок, где познакомил с дочерью по имени Гвиневера.

– О, я много слышал про нее! – сказал я. – Говорят, красавица была удивительная!

– Обычная хитрая дрянь! – коротко и брезгливо охарактеризовал ее Максим. – Вот именно из-за таких, как она, и ко всем женщинам относятся то с презрением, то с опаской. Ни чести, ни благодарности, ни простой житейской порядочности. Вообще никаких достоинств, кроме смазливой физиономии. Это влюбленные в них бараны стараются придумать для них хоть какие-то добродетели. Чем она взяла Артура – не знаю, но тот буквально потерял голову. Что ж, сердцу не прикажешь, да и пресловутый «кризис среднего возраста» сыграл свою роль – она же ему в дочки годилась. Для него это была, наверное, та самая, «последняя любовь». А во всей Британии, наверное, не было человека, который не знал бы про нее правды и не понимал, кто она и что делает с королем. Мерлин от злости по потолку бегал, пытаясь помешать этому браку, но Артур иногда бывал на удивление упрям. Король давно вырос и больше не нуждался ни в каких наставниках и учителях. Свадьбу назначили на конец лета, а за два месяца до этого в школе Волчьих Ворот был выпускной бал…

Глава 7,

в которой герой кладет начало

многовековой традиции поисков святого Грааля

и знакомится с веселым монахом

Поклянусь хоть на Библии, хоть на кресте, Что родился не за пустяками: То ль писать мне Христа на суровом холсте, То ль волшебный разыскивать камень.

    Ю. Визбор

– М-да, – вздохнул Денница, разочарованно глядя на огромную глыбу золота, которую я с трудом выкатил из-под кровати. – И это – все, на что хватило вашей фантазии?

– Ну да, – жизнерадостно отозвался я, поглаживая шероховатую поверхность презренного метала. – Жалованье короля за многие годы неустанного труда. Вы сказали, что я могу забрать с собой обратно только одну вещь, но не уточнили ни ее размеры, ни вес. Слиток один? Один. Ловко я придумал? Ловко!

– Максим Владимирович, ну что за детский сад? – жалостливо посмотрел он на меня. – Вы меня разочаровываете, право слово.

Я с сомнением посмотрел на золотую глыбу.

– Здесь килограмм сто, – уже менее уверенно сказал я. – Внукам хватит…

– в этом мире, где магия еще не окончательно уничтожена новой религией, вы могли бы найти вещи не только уникальные, но и бесценные. Например, философский камень, который обеспечил бы вас золотом в сто раз больше, чем этот ваш вульгарный булыжник…

– Давайте, – традиционно протянул я руку.

– Заработайте, – столь же традиционно показал он мне кукиш и продолжил: – Могли бы получить древние манускрипты, хоть с неизвестными творениями Гомера и Платона, хоть об истинном устройстве вселенной, и приобщиться к этим знаниям и даваемой ими силе…

– Как масоны?

Денница поморщился, словно ненароком проглотил лесную мошку:

– Знали бы вы на самом деле, кто такие масоны и кто ими управляет, так не говорили бы подобной ерунды. Вы хоть разницу между мной и Богом понимаете?

– Ну… Бог – хороший, а вы… здесь.

– Бог – это не только Любовь, но и Творец, Создатель. Все с большой буквы. А я – Ремесленник. Тоже с большой буквы, но разница принципиальная. Я лучший из всех существующих ремесленников, воинов, ученых. Я могу докапываться до истины, приобретя многовековые навыки, создавать вещи идеальные, но… Я не могу придумывать ничего нового. Я – самый гениальный плагиатор на свете. И это меня не вгоняет в комплексы. Я так же могу создавать миры и книги, картины и кинофильмы, как Он. Но Он творит новое… Впрочем, что я вам объясняю, знания вам явно без надобности…

– Нет-нет, продолжайте, – запротестовал я. – Насчет этих артефактов вы хорошо придумали. Что там есть, кроме ящика Пандоры и ковчега Завета?

– Кстати, ковчег завета лучше не трогайте, – посоветовал он. – Это не то, что вы думаете. Там есть нюансы, которые очень не понравились бы вашим священникам, присутствуй они тогда на горе Синай…

– Тогда что-нибудь… такое… универсальное.

– Грааль, – подумав, сказал дьявол.

– Зачем? Чаша, пусть даже деревянная. Ни один историк не поверит, что это – та самая. И что я с ней буду делать? В сервант поставлю?

– Во-первых, она уже не деревянная – Иосиф заключил ее в золотую оболочку, украсив и сохранив от разрушения. А во-вторых, Грааль не только дает своему хранителю долгую жизнь (тот же Иосиф, к слову, прожил более трехсот лет), но и обладает огромной, совершенно удивительной энергетикой, что вам бы совсем не помешало…

– У меня мало энергии? – обиделся я.

– Не энергии, а энергетики, – уточнил он. – Ваши энергетические поля, по идее, должны идти вверх, образуя нечто вроде нимба, а они у вас стекаются… ну, скажем так, ближе к середине… Что вы прицепились к этой ведьмочке – Моргане? Гормоны играют? У вас такая жена, а вы…

– Не ваше дело, – насупился я.