Текст книги "Легенда о королях"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Колдун покосился на нее, на нас, но промолчал.

– Мерлин, душка, рыбка моя, ну пожалуйста! – Моргана погладила старика по руке. – Ну сделай это для меня! Мерлин! – в голосе ее явственно прорезались железные нотки.

Старик вздохнул, кряхтя, слез с коня, хлопнул в ладоши… и по полянке запрыгал серенький большеухий русак. Минута – и перед нами вновь стоял Мерлин, неловко улыбаясь и пряча глаза.

Мы с королем переглянулись. Во взгляде сира явственно читалось изумление, перемешанное с жалостью и презрением.

«Ай да Моргана! – невольно восхитился я. – Двух зайцев одним выстрелом! Выбить у Артура главную опору и одновременно получить лучшего учителя магии на все века и времена… Но неужели старик настолько спятил от любовной горячки, что готов на такое унижение? Или это хитрая игра? Сир прав: нельзя доверяться ему вот так, сразу».

Судя по всему, короля терзали те же сомнения. Моргана уже не улыбалась – смотрела нетерпеливо и едва ли не гневно. Я не знал, какое решение примет король, но лично я не стал бы пускать такую опасность даже на порог.

Король открыл уже рот, чтобы оповестить Мерлина о своем решении, когда за нашими спинами послышались торопливые шаги и на площадку вышел запыхавшийся от бега монах. Отец Патрик долго кряхтел, пытаясь отдышаться, вытирал красное лицо то одним рукавом рясы, то другим, и наконец выдохнул:

– А я уж не поверил…

– Вы чересчур вездесущи, святой отец, – с явным недовольством заметил король. – Прошу любить и жаловать: представитель святой Церкви и личный шпион папы римского на Аввалоне – отец Патрик.

– Не шпион, а доверенное лицо, глаза, уши и руки, – ничуть не обиделся Патрик.

– Шпион, шпион, – отмахнулся король. – Вкрался в доверие, понастроил тут… А это, как изволите видеть, – Мерлин и Моргана.

– Вижу, – радостно отозвался Патрик, буквально пожирая колдуна и фею взглядом. – Даже не верю такой удаче…

– Что – на костер диссидентов? – понимающе покачал головой король.

– Зачем?! – опешил Патрик. – Вы что, ваше величество, водочку беленой закусывали? Это же сам Мерлин! Да никто в мире не знает больше, чем этот… кхм-м… естествоиспытатель. Да он для нас… И вы еще раздумываете?!

– А вы, святой отец, не боитесь, что за подобные связи вам начальство седалище натрет до цвета майской розы? – с любопытством глядя на пританцовывающего от возбуждения священника, спросил король.

– А кто расскажет? – демонстративно огляделся по сторонам Патрик. – Кто?

– Леший с вами, – устало махнул рукой король. – Проходите, Мерлин.

Не заботясь об оставленных с той стороны конях, Мерлин и Моргана торопливо шагнули вперед.

– Спасибо, ваше величество, – глаза Морганы так сверкали из-под кокетливо опущенных ресниц, что даже я догадался, что основная «благодарность» еще впереди. – Вы не пожалеете…

– Надеюсь, – вздохнул сир, и Моргана, словно опасаясь, что король передумает, торопливо потащила колдуна куда-то вглубь замка.

Я мрачно смотрел им вслед. Король заметил мое состояние:

– Да пусть их, Томас, – примирительным тоном сказал он. – Мерлин здесь под присмотром, а это все же лучше, чем гадать, где он и что замышляет. Пусть обучит Моргану, откроет тайны мироздания Патрику… Рискнем…

Я не ответил, поглощенный неожиданной мыслью. Все происходящее со мной, – не простая цепь случайностей! Это испытание! Сам Господь испытывает меня в верности Ему. Моя жизнь была проста и угодна Богу, пока я не связался с королем Максимусом. Сам по себе он неплохой человек и весьма достойный правитель, но окружающие его люди ведут Аввалон на заклание. Во что они превратили остров? Люди живут, забыв про страх перед Богом, про заветы отцов и дедов, соблюдая законы странные и опасные для души. Какой Патрик монах, если якшается с феями и колдунами? Для чего король вводит все эти новшества, ломая веками сложившийся уклад жизни? Куда ведут они заблудшие души? А я помогаю им в этом и еще удивляюсь, что судьба наказывает меня. Я должен опомниться, покаяться и исправить все… И как только я понял это, прошла боль в виске, мучавшая меня все утро. Да, я исправлю все! До Мерлина и Морганы мне не добраться, как и до еретика-монаха, по крайней мере, сейчас, но и я могу внести свою лепту в спасение Аввалона!..

Король смотрел на меня с явной тревогой:

– С вами все хорошо, сэр Томас? Вы так побледнели… Опять приступ?

– Да, сир… Приступ… Я чувствую себя все хуже и хуже с каждым днем… Боюсь, государственные дела мне больше не по силам. Мне надо отдохнуть и подлечиться, иначе я вряд ли смогу долго служить вашему величеству. Вы позволите мне на некоторое время удалиться к себе в замок и всерьез заняться своим здоровьем?

Король некоторое время молчал, в сомнении разглядывая мое непроницаемое лицо.

– Скажите, сэр Томас, а это не связано с… приездом гостей?

Я хотел было ответить честно, ведь я так давно знал и уважал своего короля, но тут в моей голове раздался спокойный и ясный голос, и я повторил за ним так же ясно и спокойно:

– Нет. Просто теперь, когда у вас стало больше помощников, меня не будет мучить совесть за то, что покидаю вас в тяжелых государственных заботах и уделяю больше времени себе. У меня и впрямь резко ухудшается здоровье. Вы видите это сами. Я держался сколько мог…

– Что ж, – грустно сказал король после продолжительной паузы. – Я не имею права удерживать тебя. Мы проделали с вами такую работу, сэр Томас, что вы заслужили куда больше, чем отдых. Возьмите все необходимое: лекарей, деньги, людей – все, что сочтете нужным. Я очень надеюсь, что ваши силы восстановятся быстро и мы еще славно поработаем с вами плечом к плечу…

– Я тоже надеюсь на это, – повторял я за звучащим в моей голове голосом. – Я навсегда останусь вашим преданным сторонником и верным слугой. Я еще послужу вам, не сомневайтесь…

На следующий же день я покинул Волчьи Ворота. Простите, сир, но я должен сделать то, что считаю нужным для спасения Аввалона и своей души. И ангел, говорящий со мной, будет вести меня по этой дороге…

Глава 9,

в которой герой узнает о тайнах мироздания,

о бремени власти, долга и любви

Кто не верил в дурные пророчества, В снег не лег ни на миг отдохнуть, Тем, наградою за одиночество, Должен встретиться кто-нибудь.

    В. Высоцкий

На Аввалоне была весна. На моей родине весна неподражаема, но на сказочном острове она вовсе бесподобна. Горы, покрытые лесами, превратились в изумрудные волны, долины кружили голову ароматами диковинных трав, даже солнце становилось действительно ласковым, поглаживая румяные щеки расцветающих девушек и украшая конопушками детские рожицы. Аввалон и сам по себе был очень красивым островом, а уж с наступлением весны он превращался в сказку, живя в которой, обретаешь непоколебимую уверенность, что плохого конца у нее просто не может быть…

Стоя у окна, я рассматривал суету слуг во дворе и щурился в солнечных лучах. За моей спиной раздался легкий шорох – проснулась Моргана. Потянулась, гибкая и изящная, словно пантера, спрыгнула с кровати, на цыпочках подбежала ко мне, прильнула, шепча в ухо какие-то нежные глупости. Меня всегда восхищало это ее умение просыпаться в хорошем настроении. Лишь после завтрака, преследуемая неотступными мыслями о мести, она становилась собранной, сосредоточенной, решительной. Ах, если б она все время была такой, как с утра!..

– Доброе утро, Матильда, – сказал я, обнимая ее и целуя в кончик носа. – Как настроение?

– Прекрасное, сир! Вчера Мерлин сказал, что мои способности просто невероятны, и если я буду прилежно учиться…

– Кстати, о Мерлине, – воспоминание о колдуне несколько помрачило мое весеннее настроение. – Матильда, я даже не знаю, как сказать… Это, наверное, не мое дело, но… Тебе самой-то ничуть его не жалко?

Она изумленно распахнула изумрудные глаза:

– Кого?! Мерлина?! Сир… Ну вы даете! – заливистый, звонкий смех феи заставил улыбнуться и меня. – Это ж надо было придумать: пожалеть самого Мерлина! Наверное, вы первый человек за все время его существования, которому это пришло в голову.

– Не знаю, как там обстоят дела с его величием и могуществом, может, у него совсем иные моральные ценности, но мне бы было неприятно, если б меня использовали вот так… Да еще издевались… Ты забавляешь гостей, заставляя его превратиться то в зайку, то в хомячка, то в оленя… с особо ветвистыми рогами…

– Я просто учусь, – сухо сказала фея. – Не стоит об этом, сир.

– Он влюблен в тебя, Матильда. Может быть, первый раз в жизни. А это очень хорошее чувство… даже если оно живет в сердце такого человека, как Мерлин…

– Он едва не убил нас всех руками этого рыжеволосого ублюдка! – теперь глаза Морганы сверкали яростью. – Да, возможно, он самый сильный чародей на свете и его нельзя победить. Но если взять все то, что знает он, плюс знания других магов… Да одна только мысль о мести мне и не позволила сойти с ума и тогда, и все эти годы! Не я начала эту войну! Не я убивала и обманывала…

– Все так, Матильда, все так… Только вместе с ним ты погубишь и себя. Ты чудесная девочка, зачем тебе это? Могла бы иметь дом, семью, странствовать, изучать свои манускрипты… Да все, что хочешь! Вместо этого живешь ради дня, после которого ты вряд ли будешь счастлива. Соблазнила старого дурака, притащила сюда, унижаешь, наслаждаясь властью над ним, – разве ты чувствуешь себя счастливой?

– Сир, давайте поговорим о чем-нибудь другом!

– Матильда, девочка…

– Сир!..

– Ладно, – я со вздохом поднял руки вверх. – Ладно, делай, как хочешь…

– Сир, а вам известно, что Артур приходил сюда перед свадьбой с Гвиневерой? – неожиданно прищурилась на меня фея.

– Куда – «сюда»? – не понял я.

– К Волчьему Перевалу, – охотно пояснила она. – К порталу. Вы были в отъезде… Кажется, вешали лесных разбойников. И его встречала ваша жена.

– Леди Гайя?!

– У вас много жен?

Я хмыкнул и задумался, барабаня пальцами по подоконнику.

– Это намек, чтоб я побольше занимался своими личными делами, вместо того, чтобы лезть в твои? – попытался улыбнуться я. – Она мне жена лишь формально, Матильда. Ты это знаешь.

– Тогда я, наверное, удивлю вас, ваше величество, – мурлыкающим голосом сообщила Моргана, – но именно из таких девочек, как эта Гайя, выходят настоящие королевы и лучшие на свете жены. А у вас, к тому же, совпали оба этих фактора. Если б вы не были помолвлены с вашим распрекрасным Аввалоном, может быть, вы бы соизволили это заметить.

– Да, ты права, девочка: больше я не буду давать тебе советы. Это весьма малоприятное удовольствие, когда тебя тычут куда-то носом…

– Вы чудо, сир! Вы не обиделись, правда? Смотрите, какой чудесный день! Вы меня любите? – последний вопрос был из серии предваряющих просьбу, а потому не требовал ответа. – Спойте мне ту песню… Ну, ту, которую вы всегда поете, когда грустите…

– Но сейчас я не грущу.

– Сир…

Я взял гитару (ох, сколько лет бились над ней мастера Аввалона, прежде чем я смог объяснить, что хочу получить!), тронул струны…

…Когда-нибудь, страшно подумать – когда, сбудется день иной, тогда мы, дружище, вернемся туда, откуда ушли давно. Тогда мы пробьемся сквозь полчища туч и через все ветра, и вот старый дом открывает наш ключ, бывший в иных мирах…

Моргана сидела, поджав под себя ноги, на подоконнике, и солнце заливало ее нагое тело, превращая в отлитую из золота статую. Казалось, она даже не дышала, слушая слова, которые будут написаны Бардом много столетий спустя.

…Но если покажется путь невезуч, и что на покой пора – не даст нам покоя ни память, ни ключ, бывавший в других мирах…

– Сир, – неожиданно спросила она, – а Мерлин говорит правду, что вы рано или поздно вернетесь в свой мир и покинете нас навсегда?

Я даже закашлялся, подавившись словами.

– Знаешь что, Матильда, – попросил я, – прикажи ему сегодня превратиться в жабу. Пусть он у тебя попрыгает.

– Но как же вы будете без Аввалона, сир?

– Я уже сказал, что больше не буду лезть в твои дела с Артуром, маленькая мстительная ведьма! Одевайся! Мне надо идти в мастерские… А тебе Мерлина тренировать. Сделай из него старого козла.

– Уже, сир, – мгновенно отозвалась негодница.

Но перед тем, как идти в мастерские, я, неожиданно для себя самого, решил навестить леди Гайю. Пролетевшие с нашей последней злополучной встречи годы сильно изменили мою «фиктивную половинку». Из нескладной девушки-подростка она превратилась в миловидную стройную женщину. Я мало интересовался кругом ее друзей и забот. Она тоже старалась как можно реже беспокоить меня, обращаясь лишь по вопросам ведения хозяйства или с какими-нибудь маленькими просьбами о помощи тем, кому по каким-то причинам сама она помочь не могла. Время стерло былую обиду, и у нас установились хоть и отдаленные, но достаточно теплые отношения. И потому я удивился, что факт ее тайной встречи с королем Артуром доставил мне более неприятное ощущение, чем можно было предположить. Попытка убедить себя в том, что эти ощущения вызваны только фактом тайной встречи с моим врагом, показалась натянутой даже мне, и потому я решил разобраться во всем до конца.

Постучав в дверь ее опочивальни и получив разрешение войти, я застал ее за рукодельем – Гайя вышивала какой-то особо сложный гобелен по просьбе отца Патрика.

– Леди Гайя, – перешел я сразу к сути своего визита. – Мне стало известно, что некоторое время назад вы имели приватную беседу с королем Артуром, о чем не удосужились поставить меня в известность. Это соответствует истине?

Королева слегка побледнела, опустила голову и едва заметно кивнула.

– Почему же вы сразу не сказали мне об этой встрече?

– Простите, сир… Дело в том, что содержание беседы было… интимным. И я просто не могла раскрыть его вам.

– Отличное оправдание! – вспылил я. – Королева Аввалона, моя жена, – при этих словах она на мгновение подняла голову, и мне почудилась улыбка в уголках ее глаз, – да, для всех вы – моя жена! И общаться с моим злейшим врагом…

– Сир, я никогда бы не позволила себе сделать что-то, что хоть как-то могло бросить тень на вашу честь. Я вас слишком уважаю для этого. Уважаю за то, что вы сделали для Аввалона.

– Тогда почему?

– Король Артур приходил ко мне с просьбой.

– Какой?

– Простите, я не могу сказать вам этого.

– А я вам приказываю! – вот теперь я всерьез разозлился на эти тайны «мадридского двора», и леди Гайя, видимо, это почувствовала.

– Хорошо. Если вы настаиваете… Но вы должны дать мне слово мужчины, что сказанное навсегда останется между нами. Иначе вы не услышите от меня ни слова. Наказать меня за это в вашем праве.

– Распустил я вас, – вздохнул я. – Общаться за моей спиной с врагами Аввалона и ставить при этом своему королю условия… Ладно. Я даю вам слово.

– Король Артур приходил ко мне… просить моей руки, – покраснев, призналась она.

Я молча сел в первое попавшееся кресло.

– А… Но… Я не очень понимаю, – после продолжительной паузы признался я. – Это при живом-то муже? Нет, ну какая скотина?!

– Кажется, он действительно влюблен в меня… или убедил себя в этом… Он хотел ехать в Рим, просить папу о расторжении нашего с вами брака, умолял меня бежать с ним… У него намечалась свадьба, и, видимо, это толкнуло его на подобную некорректность.

– Что-то я совсем запутался, – покачал я головой. – До своего приезда к нам Мерлин всеми силами отговаривал его жениться на этой… Гвиневере, сулил немыслимые беды, но Артур упрямо стоял на своем. Теперь же оказывается, что жениться он вовсе не хотел, а мечтал сбежать с моей женой… У него ушибов головы не было?

– Нет, ваше величество. Король пребывает в трезвом рассудке и здравой памяти. Все проще, – она отвернулась к окну. – Он сказал, что влюблен в меня и, пытаясь избавиться от этого чувства, решил жениться… но перед этим шагом все же попытался поговорить со мной, хотя и знал, что я откажусь.

– И вы отказались?

– Ну, я же здесь, – пожала она плечами. – Я напомнила ему, что венчалась с вами и давала Богу клятву быть с мужем в печали и радости, в бедности и болезни…

Я вскочил с кресла и долго ходил взад-вперед по комнате. Королева ждала, покорно склонив голову. Остановившись перед ней, я пальцем поднял ее подбородок, заглядывая в глаза. Глаза были огромны и прекрасны. Спокойные, уверенные в своей честности и правоте, глаза человека, на которого можно положиться.

Я неловко хмыкнул, направился к дверям, на самом пороге задержался и неловко спросил:

– Могу я что-нибудь сделать для вас, леди Гайя?

– Благодарю вас, сир. У меня все есть.

– Ну… Ладно…

Выйдя за дверь, я оторопело покачал головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.

«Ну, что, рыжий засранец? – с триумфом подумал я. – Получил?! То Аввалон ему подавай, то мою жену… Губа не дура – целит на лучшее…»

И тут я задумался всерьез…

От размышлений меня отвлек пробегавший мимо отец Патрик. Увидев меня, затормозил так резко, что едва не опрокинулся на спину, и, возмущенно пуча маленькие глазки, заголосил:

– Да что ж это такое, ваше величество?! Это же не просто кот начихал, а ученый человек, светоч знаний, а она с ним так… Я – ей… А она… Да что – я?! Даже – вы!..

– Стоп-стоп-стоп! – придержал я неугомонного монаха. – Как я понимаю, речь идет о Мерлине.

– Да!

– И о Моргане?

– Да!!!

– Она отвлекла этот «светоч знаний» от ваших возвышенных занятий, попросив его превратиться в козлика и поскакать?

– Да!!!

– И скачет? – с искренним любопытством спросил я.

– Скачет, старый козел! – в сердцах выругался святой отец. – Ну хоть вы, ваше величество!.. Это же ни в какие ворота…

– Любовь зла, – вздохнул я. – Полюбишь и… Кхм-м… Поскачет и вернется к вашим благородным занятиям.

– Как же! – надувая щеки, орал монах. – Теперь ей захотелось на прогулку, она попросила его превратиться в коня и объезжает на нем замок! Да что ж это такое, я вас спрашиваю?! Так она скоро и нас под седло поставит.

– Влюбитесь – оседлает, – уверенно сообщил я. – Она – такая. Она может… Фея!..

Фея, одетая в алую тунику амазонки, гарцевала по двору на великолепном арабском жеребце. Увидев нас, подняла коня на дыбы и заставила приблизиться ко мне, удерживаясь в этой позиции.

– Матильда, девочка моя, – задушевным голосом спросил я. – Как бы мне увидеть высокоученого Мерлина? Он мне нужен для консультации по сложным вопросам…

– Мерина? – переспросила паршивка, прикидываясь тугоухой. – Ну вы, сир, и горазды почудить! Кто ж с мерином консультации проводит?

Я поманил ее пальцем. Заинтригованная, она склонилась ко мне с седла, подставляя розовое ушко.

– Если ты, негодница малолетняя, мне старика позорить не перестанешь, я тебя… я тебя… – так и не придумав, что я с ней сделаю, я ограничился устрашающей гримасой.

– Нужен мне ваш Мерлин, – обиженно надула она губки. – Просто покататься захотелось…

Спрыгнула с коня и пошла куда-то. В ту же секунду что-то негромко хлопнуло, и смущенно улыбающийся Мерлин поднялся с колен, отряхивая запачканное платье.

– Ну вот что, почтеннейший, – решительно взял я его за локоть, уводя со двора, подальше от смеха наслаждавшихся этой шуткой слуг. – Не знаю, как у вас, в Британии, но у нас, на Аввалоне…

– Да знаю я все, Максим, знаю, – печально вздохнул чародей. – Вы уж простите старого дурака… Хотелось девушку порадовать…

Я даже руками развел.

– Даже не знаю, как с вами говорить… Со всеми бывает, но вы?! Вы же видели и прошлое и будущее… Таких «любовных» историй – легион! Молодая паршивка, оседлавшая влюбленного… Она же издевается над вами, а вы о какой-то любви.

– И издевается, и изменяет, – не стал спорить Мерлин.

Я смутился, но тут же взял себя в руки.

– Да, и изменяет. А вы терпите. Ну, стыдно же, в конце-то концов!

– Я люблю ее, Максим, – просто сказал он. – Я никогда и никого не любил. Не выпало мне такого счастья, что уж тут поделаешь… Смирился – какая там любовь в моем возрасте. А тут, как гром посреди ясного неба. Увидел ее на свадьбе короля Артура и даже сам понял, что пропал. Да, она смеется надо мной и мстит, но дело-то во мне… Это я люблю! Может, эта любовь и дана мне в наказание за мои дела, но это и великий подарок, Максим. Сейчас я для нее враг и она ненавидит меня, но… от любви до ненависти один шаг, и столько же – обратно.

Я пожал плечами – влюбленные слепы и глухи, а потому убеждать их в чем-то бессмысленно. Они только чувствуют… Вот и он, рано или поздно… почувствует.

– Я мог бы предстать перед ней в любом обличии, – продолжал Мерлин. – Красавца-атлета, демонического любовника, златовласого неопытного юноши, но… не хочу. Она полюбит меня таким, какой я есть на самом деле. А уж потом… Не обижайтесь, Максим, но даже в постели я вас легко обскачу.

– Я не собираюсь ложиться с вами в постель, Мерлин. – отмахнулся я. – И уж тем более, позволять вам скакать по ней. Вы и так прекрасно это делали на дворе…

– Она – хорошая, – словно не слыша меня, говорил Мерлин. – Она по утрам, как котенок – светлая, ласковая, игривая… Я хочу научить ее улыбаться не только по утрам. Я люблю ее, Максим, и я использую все шансы. Вы еще не знаете, что такое настоящая любовь. Когда-нибудь и вы поймете это. И не уверен, что вы будете благоразумны в этом чувстве. Грош цена тем, кто благоразумен в любви…

– Ладно, поступайте, как знаете, – вздохнул я. – Что там слышно у Артура?

– Нового много, но интересного мало, – ответил он. – Несмотря на мои предостережения, Артур все-таки женился на Гвиневере. Принял ко двору ваших… засланцев. К примеру, отпрыск Моргаузы был посвящен в рыцари прямо в день свадьбы короля. Их прибытие – смерть для старой доброй Британии. Вы воспитали хороших мальчиков, Максим. Хороших, но лишенных вектора.

– Это как?

– Энергии много, но она не имеет цели и стержня. Бьет через край, куда направит случай. Сначала организовали «братство Грааля» и полмира перевернули в его поисках, потом провозгласили «культ прекрасной дамы» и готовы сложить свое оружие у ног первой встречной. Нет, они точно погубят Британию, Максим. Вы делаете ставку на государство, а Артур делал на людей. Вы победите, потому что то, что хорошо для государства, плохо для отдельного человека, и – наоборот. Много столетий я управлял Британией и разочаровался в ней. Я займусь вашим островом, Максим, и помогу вам сделать его самой чудесной страной на свете…

– Как хорошо, что король все-таки я, – с чувством напомнил я Мерлину, – и сам решаю, как управлять Аввалоном. Отец Патрик мечтает превратить остров в какое-то подобие христианской Шамбалы, вы пророчите Аввалону какой-то свой, особенный путь, но решать буду я, уж не обессудьте. Не надо здесь ставить эксперименты. Я, знаете ли, это уже проходил. Из моей родной страны без передышки, десятилетиями, такую «шамбалу» делали, что это вылилась в китайское проклятие: «Чтоб ты жил в эпоху перемен». Не дам!

– Вы мало знаете о мире, Максим, как вы можете сравнивать, что лучше для Аввалона? Как бы вам это объяснить… Самая большая ценность во Вселенной – душа. Это уникальная субстанция, вечная и мыслящая. И она одарена Богом свободой выбора. Свободой, которой больше нет ни у одной из божьих тварей. И способностью творить, чего нет даже у ангелов и демонов. Человек может странствовать по тысячам самых разнообразных миров… Если он этого захочет. Устал – отдохнет там, где ему придется по душе. Соскучится – отправится в новые приключения. Мир бесконечен и разнообразен. В данном мире про это забыли. Людям талдычат об этом веками, но человек – как свинья, у которой нет шеи, и потому она не может смотреть на звезды. Но не обязательно ждать до смерти, мучаясь от скуки здесь, на земле. Бог придумал свою систему для совершенствования человеческой души, но я нашел «черный ход в рай». Я не считаю обязательным проходить эти, так сказать, «курсы» до конца. Человек может обрести все еще при жизни. Почему кто-то решил за нас, что нам сперва нужны ясли, потом детский сад, потом школа, потом институт, и только потом?.. Нет, я не спорю, неподготовленные люди не смогут одолеть «Дорогу сновидений», но ведь можно кардинально сократить все эти… коридоры. Вы знаете, что индийские йоги и древнеегипетские жрецы, пребывая в медитации, посещали другие миры, принося оттуда знания о медицине, астрономии, физике и химии. Для этого требуются немыслимые усилия, но оно того стоит – поверьте! Так как миров бесконечное множество, то, чтобы не заблудиться, каждому миру соответствует определенный символ или пароль. Египетских фараонов об этом подробно инструктировали, а в некоторых пирамидах даже чертили что-то вроде карт, с вопросами-ответами и предостережениями о тех опасностях, которые подстерегают на пути. Символы этих миров высечены на обелисках и описаны в «Книге мертвых».

– То есть… вы просто-напросто решили поспорить с Богом?

– Да. Я хочу дать человечеству шанс…

– Вот это меня и пугает.

– Что?

– Очередная попытка осчастливить все человечество.

– Зачем – все? – пожал плечами Мерлин. – Кто не захочет, может остаться и идти своей дорогой. На то она и «Дорога сновидений». Каждый выбирает свой путь. Я дам лишь дополнительный шанс.

– Я не отец Патрик, но он бы напомнил, что то, что не от Бога… совсем от другого персонажа.

– И что из того? Вы хорошо знакомы с этим, как вы выразились, «персонажем». Он вас пугает? По-моему, он вам дал все, что можно только пожелать.

– А Монтень говорил, что нельзя сказать о человеке, счастлив он или нет, пока он не умер. Может, то, что сейчас мне кажется правильным, окажется ошибкой, когда паззл сложится до конца…

– Значит, вы можете отказаться от «Дороги» и доскладывать эту свою мозаику. Но разве вы можете решать за всех? Есть ведь и те, кому эта земля уже… скажем мягко: весьма надоела.

– Например – вам? – догадался я. – Сколько вам лет, Мерлин?

– Бесконечность, – нехотя признался он. – Я когда-то поставил один… как оказалось, весьма неудачный эксперимент, и… я попал в кольцо времени. Это я вам объяснить не могу – в вашем понимании еще нет даже таких терминов, но сейчас, уже несколько тысяч лет, я иду из вашего будущего в ваше прошлое.

– Поэтому вы его так хорошо знаете? А… мое прошлое и ваше «будущее»?

– Я там тоже был, – вздохнул он. – Несколько тысяч лет назад… Это – круг, Максим. Замкнутый круг. Я устал. Я хочу вырваться. Бессмертие тоже может быть адом…

– Ага… И вы хотите одарить этим «адом» других? Один неудачный эксперимент для себя поменять на другой неудачный эксперимент для миллионов? Мерлин, вам надо как-то смириться с устройством этого мира и все же признать, что Тот, Кто его строил, был несколько… дальновидней вас.

– Но я хочу вырваться отсюда! Я уже раскрыл тайну пирамид. Это своеобразные «катапульты». Транспорт, доставляющий души на другие планеты. Слышали про церемонию «открывания рта»? В это время в подземных камерах звучала музыка, помогая душе…

– Мерлин, я все равно в этом ничего не пойму. Уж извините.

– Но я уже рассчитал и расстояние до обитаемых миров, и скорость, и дальность. Я построил высокоточный календарь…

– Стоунхендж?

– Да. И зачем нам будет это бремя земной жизни, если вместо жалкой власти над толпой, или даже страной, вы можете получить в свое распоряжение целые миры?!

– Но любая власть – прежде всего ответственность. Мне бы с Аввалоном разобраться, а вы меня еще и целыми мирами нагрузить хотите. Нет, пока что как-то не тянет.

– Вы просто не понимаете. Это же не обязательно использовать в личных целях! А информация, подчас бесценная, а отдых и приключения, а новые технологии?! Да и зачем ждать смерти? Зачем?!

– Без смерти нет воскрешения – как любит повторять отец Патрик.

– Ерунда, – небрежно отмахнулся Мерлин. – Много ваш Патрик понимает… Он – монах, а я – друид. Помните, у Лукана, в «Фарсалии»: «От друидов мы узнали, что место предназначения человеческой души – не могила, и не царство теней, та же самая душа в ином мире оживляет другое тело, и если их учение истинно, то смерть – это многоточие, а не конец долгой жизни». Мы проповедовали бессмертие души раньше христиан…

– Все время хотел вас спросить… Почему вы так одеваетесь? Балахон этот, сапоги, коса… Вы на смерть похожи.

– Что вы, Максим, – рассмеялся Мерлин. – Смерть красива. Во время клинической смерти многие путают ее с самой Богородицей. А одежда… Да так… атрибуты. Как митра у папы римского или скипетр у Ивана Грозного. Считайте, что эта коса – символ жатвы знаний.

– Врете, – уверенно сказал я. – И мне это не нравится. Решим так. Продолжайте ваши изыскания, но… Только для себя одного. Если получится хоть что-то практическое… покажите, и будем думать дальше. А пока я не разрешаю вам ни пропагандировать ваши идеи, ни набирать себе учеников… Кроме Морганы. Не обижайтесь, но говорят все красиво, а на деле… Вы так наэкспериментировались в Британии, что теперь все, что она может создать, – это Америку. А это, как вы помните, вообще… полный Пентагон! Да и из Аввалона не стоит делать черный ход в рай. Эта дверь обычно ведет в подвал… А насчет ваших отношений с Морганой все же подумайте. Толстой и Сократ тоже были неглупыми людьми, пытавшимися осчастливить человечество, однако собственных жен они переделать не смогли. Вы же помните старую поговорку о том, что женщина – это доброе, милое и пушистое создание, спастись от которого невозможно. Впрочем, надеяться на чудо – право каждого.

– Чудеса, Максим, сами по себе никогда не случаются, их творит кто-то конкретный… А вот и леди Моргана, – неожиданно повернулся он к двери.

Вид Морганы был страшен: бледная, с полубезумным, горящим яростью взором, она казалась вышедшей из ада фурией.

– Что случилось? – встревожился я.

– Плохие вести из Британии, сир, – даже голос ее изменился до неузнаваемости: стал сухим и отрывистым. – Погибла моя сестра. Моргауза.

– Артур?! – вскричал я.

– Нет… Но это дело рук его дьявольской свиты! Самой атмосферы, царящей вокруг рыжего дьявола! Она влюбилась в одного из ваших воспитанников, приехавших с Аввалона. Вы должны помнить его, сир. Его звали Ламорак.

– Да, помню. Миловидный, очень скромный паренек. Имел склонность к алгебре и астрономии. Хороший воин.

– Один из лучших, – подтвердила Моргана. – А эта кошка, нацепившая маску «блюстительницы нравов», Гвиневера, чтоб ей в аду гореть, прилюдно устыдила и науськала сына Моргаузы – Техериса.

– Тоже хорошо помню, – сказал я. – Темноволосый крепыш, увлекался греко-римской борьбой…

– Он убил свою мать! – сказала Моргана. – Убил, застав ее в спальне с Ламораком! Его изгнали, а Ламорака убил Мордред на поединке… Моя сестра – мертва…

– Я сочувствую твоему горю, девочка, – сказал я. – Что я могу для тебя сделать?

– Отпустите меня на похороны.

– Но, Моргана…

– Не бойтесь, сир, я не убью Артура, – разгадала она мои мысли. – Для этого у него слишком хорошая охрана. А класть свою голову в обмен на его не могу – я поклялась еще спеть над его телом. Рано или поздно я найду подходящий момент, но сейчас я еще не готова…