Текст книги "Легенда о королях"

Автор книги: Дмитрий Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Сир! Они прорвались на южной стене!

– Сир! На западной стене прорыв! Сэр Хотспер ранен!

– Сир! Помогите, ваш оруженосец…

…Они сыграли отбой, когда я уже почти не верил в победу. Сквозь застилавшую глаза пелену я тупо смотрел, как медленно отходит в свой лагерь противник, подбирая раненых и собирая оружие. Обстреливать их из луков уже не было сил…

Шатаясь, ко мне с трудом приблизился Хотспер. Согнувшись в три погибели, облокотился о стену и долго молчал, глядя в бойницу.

– Утром снова пойдут, – безжизненным голосом сказал он. – А у нас не больше трех десятков мужчин, способных держать оружие. Да и те едва на ногах стоят от усталости… Не выдержим, сир… Кажется, все же не выдержим…

– Не будет больше штурма, – сухо ответил я. – Уж поверьте…

– Думаете, уйдут?

– Нет. Не уйдут.

Не понимая, он посмотрел на меня, но уточнять не стал. Томас, с обмотанной окровавленной тряпкой головой, на руках принес бесчувственного Конрада.

– Молодец, волчонок! – улыбка на его изможденном лице больше напоминала оскал. – Сопляк совсем, а ведь не меньше дюжины к праотцам отправил…

– Сильно ранен?

– Щитом оглушили. Рука немного задета… Кажется, бок…

– Неси к лекарю. И сам… И вы тоже, сэр Хотспер. Зайдите к нашему костоправу и отправляйтесь отдыхать. Завтра будет много дел.

– Я бы предпочел остаться. Мало ли что…

– Это приказ. Я тоже пойду. Пережить подобную ночь – это за гранью человеческих сил…

– Сир… Простите, что осмеливаюсь… Но я должен спросить… Сир, вы – человек?

Я хрипло рассмеялся.

– Я – человек, сэр Хотспер. Увы… Обычный человек, со всеми присущими человеку слабостями: трусостью, жадностью, недальновидностью… Иначе бы меня здесь не было… Попытайтесь заснуть, сэр. Не хочу, чтобы вы свалились от переутомления. Вы еще понадобитесь мне, рыцарь…

…Поток ледяной воды выбросил меня из тяжелого, бредового кошмара. Фыркая и отплевываясь, я вскочил на ноги:

– Кто посмел?!

– Простите, сир!

Возле моей кровати столпилась целая куча народа. В руках у виновато улыбающегося Томаса я заметил ведро. Выбил, отвесил паршивцу оплеуху, оглядел встревоженные лица:

– Что случилось?

– Не могли вас разбудить. Трясли, орали в ухо… Вы были как неживой…

– Немудрено, после такой ночи, – проворчал я, медленно приходя в себя. – Зачем будили?

– Вам стоит посмотреть на это самому. Вы не поверите…

Одевшись, я последовал за ними на крепостную стену. День выдался безоблачный, и полуденное солнце отчетливо освещало страшную картину.

Земля в неприятельском лагере была покрыта слабо шевелящимися телами. До нас доносился ровный, монотонный гул: бедняги стонали так, что даже у меня мурашки побежали по коже…

– Что с ними? – почему-то шепотом спросил меня Томас. – Они… они не притворяются…

– Да, – подтвердил я. – Они не притворяются.

– Тогда что же это?

– Слышал о каре Божьей? Спроси святого отца, он тебе объяснит.

Я отвел в сторону сэра Хотспера:

– Давно это началось?

– На рассвете. Я сначала не понял, почему они забегали, – рассказал рыцарь. – Думал – готовятся к новому штурму… Суета продолжалась часа три… Потом стала стихать, и вот это… Может, спуститься, помочь им? Не можем же мы просто стоять и смотреть? Это не по-рыцарски…

– Только суньтесь туда! – угрожающе нахмурился я. – Только попробуйте, сэр Хотспер! Вы слышали, что такое эпидемии? Например, чума?

Он торопливо перекрестился, сплевывая, словно отгонял нечистого.

– Вот и здесь что-то подобное. Придется ждать. Просто ждать – вы поняли меня? Час, три, десять, сутки… Потом позовете из деревни крестьян – пусть роют ямы, готовят большие костры. Тела стаскивать крючьями, не касаясь руками. Сжигать, прах хоронить на глубине… В общем, всё, что делают при эпидемиях. Подальше отсюда. В замке заболевшие есть?

– Нет… Только раненые.

– Никто не должен выходить. Тот, кто отправится за крестьянами, должен… Оставаться внизу, пока всё не кончится. Вещи врагов сжечь. Крестьянам, хоронившим трупы, жить под стенами замка три дня. Лекарь будет присматривать за ними, продуктами я обеспечу. Все.

Рыцарь молчал, склонив голову.

– Все кончилось, – тихо сказал я. – Все кончилось, сэр Хотспер. Аввалон спасен. Осада снята. Через три дня можете распустить ополченцев. Мы сделали это… Где святой отец?

– В часовне. От ворот – направо.

– Если случится что-то… непредвиденное, я буду там.

Первый раз в жизни я молился. Неумело, но от всего сердца. Как мог… Хорошо ли быть королем? Я знал ответ на этот вопрос…

На выходе из часовни меня поджидал приплясывающий от нетерпения Томас.

– Сир! Сир, мы поймали пленных! Вы не поверите – кого!

– Что?! Вы сошли с ума! – взревел я. – Каких пленных?! Я приказал не покидать замка!

– Не беспокойтесь, сир. Они ушли из лагеря еще вчера. Мерлин увел их. А сегодня привел… К нам! Судить сначала станете, или сразу – на плаху?

– Кто с Мерлином?

– Сэр Кэй и знаменитый бард Тальесин.

– Ах Мерлин, Мерлин, старый кукловод, – вздохнул я. – Томас, проводи их в тронный зал

– Если будете брать выкуп, не забудьте, что пленил их я.

– Томас, златолюбие – грех, – напомнил я.

– Я могу взять серебром, – пожал плечами мой оруженосец. – А если и медью дадите, то все равно слово «нет» вы от меня не услышите.

– Там видно будет. А сейчас веди пленных.

Тальесин и сэр Кей выглядели не просто подавленными – они были совершенно деморализованы. Особенно тяжело приходилось барду. Один из величайших воинов и колдунов, способный двигать в бой деревья, побеждавший драконов и не знавший поражений в схватках с людьми, не мог использовать магию даже для того, чтобы превратиться в летучую мышь и забиться в самую глухую нору. Мерлин же, напротив, выглядел весьма бодрым и даже довольным.

– У вас есть причины радоваться? – любезно осведомился я у него. – Вы принесли беду на этот остров. Тысячи погибли, сотни покалечены. Британия и Аввалон умылись слезами и кровью… Что вас так веселит?

– Я видел много смертей, король, – сказал колдун. – Большинство из них были напрасны. А эти… Боги говорят мне, что это была великая жертва во славу Британии.

– Британии годами придется оправляться от такой «жертвы», – заметил я.

– Оправится, – убежденно ответил он. – Не первый раз, и не последний. Зато теперь Британия станет иной. На века… Впрочем, это вопрос веры, а нам стоило бы позаботиться о насущном. Что, сэр Максимус, вы собираетесь делать с нами?

– Судя по вашему виду, вы заранее уверены в благоприятном исходе, – разозлился я. – А что если взять и нарушить ваши планы? Просто повесить на ближайшем дубе – и вся недолга?

Мерлин пожал плечами:

– А смысл? Я вам не враг, сэр Максимус, и вы это знаете. Давно было предсказано, что Артур умрет смертью красивой и почетной, а я – позорной и малоприятной. Хотите избавить меня от этого? Возражать не буду – самому интересно. Но что вам от этого?

– Ладно, – устало махнул я рукой, – я подумаю, что делать с вами. Томас, уведи их и приведи сюда Артура… Приведи сюда его сестер… Хотспера, Конрада, всех, кто был причастен к судьбе замка. Они будут судить его.

– Леди Гайю?

– Ну… Позови, раз уж она королева… Как они решат – так и будет!

Несмотря на все презрение, которое я испытывал к Артуру, я не мог не признать, что держался закованный в цепи король весьма достойно. Бледный, с потрескавшимися от жажды губами (Томас сообщил мне, что все это время король отказывался принимать пищу), он даже умудрялся смотреть на собравшихся в зале свысока.

– Король Артур Пендрагон, – сказал я, – вы напали на мирный, ничем не угрожавший вам остров с целью его захвата и убийства ваших сестер. На вашей совести тысячи жизней, но вряд ли вы способны осознать невосполнимую ценность хоть одной из них. Сама судьба наказала вас, покрыв позором и передав в руки тех, чьей смерти вы желали. Они вольны судить вас. Как они решат, так и будет.

– Убить выродка! – крикнула Моргана.

– Сжечь еретика, – сказал священник. – И колдунов вместе с ним.

– Позвольте мне сказать, сир, – сказала старшая из сестер, Моргауза. – Я больше всех пострадала от этого человека и больше всех должна желать его смерти, но… Он – король, сир. Он – единственный, кто за эти годы смог успокоить и объединить под своей рукой разрозненные племена Британии. Не станет его – Британия будет охвачена огнем братоубийственной войны. Не стоит забывать и про орды воинственных кельтов, присмиревших только под ударами армии Артура. Его смерть – смерть Британии. Он не опасен больше Аввалону. И нужен Британии. А я люблю свою страну…

– Вы мудры и милосердны, леди, – пожал я плечами. – Но что вы предлагаете конкретно?

– Пощадите его, сир, – попросила она. – Это будет поступок, о котором сложат легенды. Милосердный поступок.

– Пусть он даст слово не пытаться отомстить… никому из нас, – вступила средняя сестра, Элейна. – Я хочу вернуться домой, к мужу, к детям… А если вы казните Артура, путь домой будет для нас закрыт – его друзья не простят нам его смерти…

– Ну, что скажешь, Томас? – спросил я оруженосца.

– Выкуп! Думаю, надо взять за него выкуп. Большой… Все же он – король.

– Конрад?

– Казнить! – из-под окровавленных тряпок, которыми была замотана голова мальчика, блестели безжалостные глаза. – Казнить убийцу!

– Сэр Хотспер?

– Пусть оплатит убытки семьям, потерявшим кормильцев, даст слово рыцаря, что не будет мстить сестрам, и… Я думаю, можно отпустить. Негоже рыцарю заканчивать свой путь под топором палача. Побежденным не мстят. Надо быть милосердным, сир.

– Итак, подведем итог, – сказал я. – Отец Хук, Моргана, Конрад и я – считаем, что короля следует казнить. Моргауза, Элейна, Томас и сэр Хотспер – за то, чтоб отпустить. Голоса разделились.

– Простите, сир. Можно я? – послышался тоненький голосок. – Можно я скажу?

С удивлением я посмотрел на леди Гайю. К моему стыду, надо признать, что про девчонку я совсем забыл. Некрасиво – королева все-таки…

– Говорите, Ваше Величество, – с поклоном попросил я.

– Мне кажется, надо дать ему шанс, – сказала она. – Люди редко учатся хорошему на победах и везении. Горе, если его понимать сердцем, делает нас мудрее, даже добрее. Король Артур уже наказан, и если он воспримет это поражение не во зло, а как драгоценный опыт, он сможет принести много пользы своей стране. А нам он сделать уже ничего плохого не сможет… К тому же… Мне кажется, он не совсем плохой человек. Просто… У него была плохая жизнь, и он… разозлился на нее…

Гайя сбилась, густо покраснела и замолчала.

– Ну… Смысл ясен, – вздохнул я. – Как всегда, жена не хочет поддержать мужа… Шучу, не расстраивайтесь. Что ж… Слово есть слово. Большинством голосов принято решение отпустить короля Артура. Вы слышали условия, при которых вас отпустят?

Король молчал, с изумлением глядя на смущенную Гайю.

– Сэр Артур! – позвал я. – Вы согласны?

– Что? – очнулся он. – Ах, это… Я обещаю выплатить пособие вдовам и внести за себя выкуп. Даю слово не мстить сестрам. Это все?

– Я хочу, чтоб он знал, что я не нуждаюсь в его снисхождении! – выкрикнула Моргана. – И я не соглашусь с этими условиями! У нас с ним война закончится только со смертью одного из нас! Ты слышал, подлец?! Слышал?! Клянусь, я уничтожу тебя, чего бы мне это не стоило!

В гневе она выбежала из зала.

– Ну, это личные отношения, их сами решайте, – развел я руками. – Томас, приведи остальных пленников и сними цепи с короля.

Приказ исполнили, и я оглядел понурую четверку:

– Вот и все, что осталось от грозной армии. Запомните это. А теперь идите за мной.

Перед мерцающими Воротами я пропустил их вперед:

– Уходите. Ровно через три месяца я буду ждать на этом месте исполнения обещаний. А ваши лица я видеть больше не хочу. Прощайте.

– Лльюк… Сир, – сломанным голосом сказал Артур. – Мой меч… Я…

– Какие мелочи, коллега. В отличие от тебя, я от оружия не завишу – я сам оружие. Запомни это, если когда-нибудь решишь вновь направить этот меч на меня, – и я швырнул Экскалибур сквозь портал.

Артур торопливо шагнул следом. За ним поспешили ретироваться бард и сэр Кэй. Мерлин на секунду задержался у прохода.

– До встречи, Максим. Еще увидимся.

– Не думаю, – сказал я сухо.

– Увидимся, – убежденно заверил Мерлин и последовал за остальными.

– Что ж, сэр Хотспер, – сказал я сопровождавшему меня рыцарю, – будем учиться жить в мирное время. Я не провидец, как Мерлин, но вряд ли ошибусь, если предположу, что сейчас-то и начнется самое сложное… Как думаете?

– Я в этом уверен, сир, – вздохнул он.

Ночью я проснулся от стойкого ощущения, что в спальне я не один. Подтверждая мою мысль и словно дождавшись моего пробуждения, в темноте разом вспыхнули десятки свечей. В их плавающем свете я увидел дьявола, умело и со вкусом сервирующего стол серебряной посудой.

– Знаете, что я думаю, Максим? – как ни в чем не бывало спросил он. – Если б каждый человеческий поступок сопровождала музыка, то подлецов бы не было. Все же у человечества есть чувство такта. Есть даже композитор. Нет только дирижера.

– Это вы к чему? – сварливо поинтересовался я, недовольный внезапным пробуждением.

– У вас не было другого выхода, правда? Вы обязаны были спасать женщин, замок, остров. У Артура тоже не было иного выхода, кроме как напасть на Аввалон. Вы – короли, Максим. Но вам предстоит долго учиться… Друг у друга.

– Угу, – кивнул я, неохотно одеваясь. – А я, в свою очередь, спрошу вас вот о чем… Есть хоть кто-то на земле, к кому вы относились бы, не то что с уважением, а хотя бы просто – хорошо?

Он остановился, задумчиво морща лоб, долго шевелил губами, потом кивнул:

– Семнадцать человек.

– Ну-у, – развел я руками. – Немало. За какой срок?

– За четырнадцать тысяч лет. А у вас?

Настал мой черед задуматься.

– Сэр Хотспер, – нерешительно предложил я. – Он вызывает уважение.

– Он просто хороший человек, – пренебрежительно отмахнулся дьявол. – Хотя и весьма талантливый… В своей области.

– Этого мало – быть хорошим человеком?

– Очень мало, Максим, очень мало. Вот почему вы мне куда интересней, чем он.

– Но я…

– Еще ничего не сделали? Сделаете. Поверьте – я знаю. Вы будете великим. Вы познаете ад и рай, научитесь различать добро и зло и называть вещи своими именами… Это – главное. А потом вы сделаете свой выбор. Впрочем, мне это будет уже не важно…

– Почему это так важно – называть все своими именами? Все давно уже получило свои названия и определения. Нового уже и не придумать…

– Ах, если бы… Вы присоединяйтесь, Максим, присоединяйтесь. К сожалению, мне редко приходится посидеть вот так, не ради работы, а для души. У меня омерзительные обязанности, Максим: я предлагаю людям то, от чего они не смогут отказаться. Кстати, вы когда-нибудь слышали о том, чтоб я кого-нибудь заставлял или принуждал что-то делать? Сами делают свой выбор, а потом ненавидят не себя, а то, ради чего пошли на подлость: женщин, деньги, власть, меня…

– Приятно слышать. Ведь это относится и ко мне.

– Нет. Иначе бы я этого вам не говорил. В данном случае вы нужны мне, а я вам… постольку поскольку… Не вы – цель. У меня тут другая работа.

– Можно подумать, кто-то вас заставил заниматься этим. Это же ваш выбор, нет? Сильно ненавидите людей?

– Не поверите – совсем не испытываю ненависти. Презрение – да, а для ненависти… слишком много чести. Попробуйте вот это вино… Ну как?.. То-то же… Что до вашего вопроса, то еще Достоевский выделил его как главную причину всех бед. «Крадите, врите, убивайте, предавайте, но только называйте вещи своими именами». Как-то так, или близко к этому… Лицемерие – главная беда человечества. «Я убил, потому что он сам виноват, я украл, потому что моей семье это нужнее…» Себя человек всегда оправдает… Иначе психика не выдержит его же подлостей. А так… Сначала находят оправдание, а потом свято в него верят, да еще и проклинают этот «жестокий мир». Но для того, чтобы иметь понятие о добре и зле, надо иметь правильную точку отсчета. Иначе чем мерить? Вам она была дана… Две тысячи лет назад. А вы? Даже ее трактовали под ваши нужды и оправдания. Подлость, совершенная во имя детей, жены или идеи, уже не называется подлостью. У вас все зависит от причины. А причин у вас много…

– Человек несовершенен…

– Скажите это Богу, – усмехнулся он. – Я это Ему уже говорил… Это вы, вы сами дали себе это мерзкое прозвище – «человек разумный»… Гадость какая! Эволюционировать может лишь «человек духовный», «человек разумный» обречен на трагедию…

– Что вы ворчите? Что-то случилось?

– Ничего нового. Повседневная рутина. То, что вы совершили вчера ночью, я делаю каждый день… Почему-то люди уверены, что высшая справедливость Бога – это торжество дьявола… Надоело. Устал.

– Кстати, о справедливости. Вы обещали мне здесь едва ли не манну небесную, а я пока что нашел смерть, войну, разруху… Как я могу управлять островом, если в казне замка нет ни единого золотого? С врагами я справился сам. Теперь мне нужны деньги.

– Справились с врагами, справитесь и с разрухой, – заверил он. – Денег я вам не дам. Не хочу портить. Учитесь мыслить государственно. «Халява» – это то, что богатые евреи дают бедным евреям, чтоб те смогли отпраздновать пасху. Вы еврей? Я – нет. Откуда эта неизлечимая страсть к халяве? «Дайте, дайте…» Заработайте!

– Спасибо, добрый сатана, – желчно поблагодарил я.

– Не за что, – так же желчно ответил он. – Кстати, если б вы изучали Библию, то знали бы, что меня зовут не сатана, не дьявол, не черт с рогами, а Денница.

– А если б вы изучали состояние дел Аввалона, то знали бы, что меня зовут «голый король». Мне нужны деньги.

– Зарабатывайте, – пожал он плечами. – Если нужно много денег – зарабатывайте много.

Некоторое время мы сидели молча.

– Кстати, я забыл вас поздравить, – спохватился он.

– С чем?!

– Вы же женились.

– Нашли с чем… Это была необходимость.

Денница как-то странно посмотрел на меня, но промолчал.

– Что мне делать дальше? – спросил я.

– Что хотите, – пожал он плечами. – Живите, наслаждайтесь, любите, работайте. У вас достаточно дел. Поднимать экономику, строить города, развивать промышленность, сельское хозяйство, открывать школы… Я бы вам рекомендовал избавиться от колдунов на острове. Знаете, какое самое страшное заклинание в магии? «Упс!» или – «Что за хрень…»– и пол-острова как не бывало… Главное – не пытайтесь покинуть остров. Выйти во внешний мир вы можете лишь один раз, и тогда я вынужден буду вернуть вас обратно… Стоило ли затевать все ради этого? У вас впереди еще много интересных лет… Что ж, мне пора, – он поднялся из-за стола. – Было приятно повидать вас.

– А что заходили-то? – не удержался я.

Денница подумал и пожал плечами:

– Скучно. Просто скучно. Вы меня поймете. Чуть позже…

– Не даете деньгами, дайте хоть товаром, – предпринял я последнюю попытку. – Или хоть техникой, оружием, семенами…

Денница показал мне кукиш и исчез.

– Да, у него и впрямь не много друзей, – пробормотал я и залпом допил вино. – И он еще назывался лучшим ангелом Бога… Как же выглядят худшие?!.

Глава 4,

в которой герой пытается постичь

законы колдовства, экономики

и законодательства, но приходит к выводу,

что это – явления одного порядка

Дружбой мы, слава Богу, богаты И пока еще крепки в беде. Но смотри – поднял руки заката К небесам умирающий день. Все зовет он на помощь кого-то, Ну, а кто-то не может помочь. Открываются Волчьи ворота, Пропуская к созвездиям ночь.

    Ю. Визбор

Несмотря на то, что я торопился покинуть Волчьи Ворота для осмотра острова и наведения на нем порядка, ремонт замка и организация военного отряда заняли около пяти месяцев. Для начала я модернизировал сам замок. Заказал столярам новую мебель, чертежи которой предоставил сам. Заново выстроил скотный двор. Создал прачечную, сшил для слуг специальную одежду, издалека дававшую понять, кому они служат и в какой должности состоят. Но труднее всего было приучить их к чистоплотности. Мало было поставить сортиры, куда труднее оказалось заставить пользоваться ими. Помог Томас. Поймав пару слуг, «орошавших» стены замка, он отправил их на конюшню, где выпорол со всем прилежанием, и дело быстро пошло на лад. Первые два месяца в свежесрубленные бани водили едва ли не под конвоем. Безногий лекарь Эварт разработал по моей подсказке духи, и женщины быстро приняли это новшество. Удалось внедрить даже какое-то подобие постельного белья. Кузнецы и столяры ворчали под нос, что теряют навыки, занимаясь производством «каких-то вилок и ложек, тогда как их отцы и деды вполне обходились ножом и руками». А повара навели на кухне порядок лишь под бдительным присмотром вездесущего Томаса. Слуг пришлось нанимать из ближайших деревень и практически обучать заново, ибо всех выдержавших осаду я возвел в рыцарское достоинство, а денег на оплату их услуг у меня по-прежнему не было. Одним словом, о том, чтоб предаваться эйфории, наслаждаясь ролью «властелина Аввалона», речь не шла. Особенно раздражали мелочи. Вопрос экономики приравнивался здесь к вопросу о строении солнечной системы, то есть он был, но попытайся попробовать доказать кому-нибудь, что это земля вращается вокруг солнца, а не наоборот, как ежедневно это видят люди собственными глазами. Я просто не знаю, что бы я делал без терпеливого и усердного сэра Хотспера. На беднягу я свалил львиную долю всех средневековых забот, в которых не смыслил ни черта. Рыцарь занимался и расчетами со слугами и крестьянами, и обучением новобранцев, и ремонтом разрушенных стен. А в финансовых вопросах неожиданную сноровку выказал юный Конрад. С моей подачи он заложил основы виноделия (на склонах местных холмов рос на удивление вкусный виноград), изготовления сидра из яблок многочисленных садов, организовал широкую, хотя и своеобразную рекламу колесных повозок (странно, но Ромул, будучи римлянином, откровенно пренебрегал колесом), научил столяров изготовлять бочки взамен долбленых колод, отправил лозоходцев и рудознатцев на разведку полезных ископаемых. Весь мой повседневный быт принял на свои сутулые плечи Иуда, незаметный, вездесущий и крайне жестокий ко мне в своих заботах обо мне. К счастью, вопрос чистоплотности он усвоил с поразительной охотой, и мое скромное жилище сверкало и благоухало, словно Иуда совмещал в себе стиральную, посудомоечную машины и японский пылесос со встроенной в него кофемолкой.

Через пару недель после изгнания Артура отправились к семьям Моргауза и Элейна. Упрямая Моргана с презрением отказалась сопровождать сестер. Дни и ночи она проводила в «лаборатории» Эварта Октанского, и изумленный лекарь не мог нарадоваться успехам своей юной ученицы.

Свою невольную жену я практически не видел. По слухам, многие из вводимых мной новшеств пришлись ей по душе, особенно печатный станок и подзорная труба с линзами из отшлифованного горного хрусталя.

Но все же день выступления в поход наконец настал. Мой отряд (а точнее, небольшая армия) состоял из семисот копьеносцев (навыкам фехтования за столь короткий срок сэр Хотспер обучить их был физически не в силах), трехсот лучников (не просто лучников, а стрелков, вооруженных тяжелыми «английскими» луками, что составляло мою гордость!) и трех десятков оставшихся в живых после осады замка рыцарей. Также в поход выступило неимоверное количество обозов с продовольствием и походным снаряжением, около сотни слуг, поваров, оруженосцев. Отправились со мной сэр Хотспер, Томас, Конрад, Иуда, Эварт Октанский и… Моргана. Назойливой девчонке, как в том бородатом анекдоте, было легче уступить, чем объяснить, почему ей не место в военной экспедиции. А еще отец Хук тащил за собой три повозки, набитые книгами и церковной утварью. Знал бы сей достойный «миссионер», чей протеже получил власть над Аввалоном…

Итак, на исходе весны, оставив управление замком леди Гайе и искренне надеясь, что новоявленная астроном и книголюбица, по крайней мере, не развалит организованные мной начинания, мы выступили в поход.

Проезжая мимо города Вестминста, памятного по уничтожению мародеров короля Артура, я был приятно поражен царившими здесь порядком и чистотой. Сэр Хотспер, получивший этот город во владение, горделиво ехал рядом, время от времени бросая на меня выжидательные взгляды. Подобное усердие заслуживало похвалы:

– Просто не понимаю, как вы все успеваете, дорогой сэр, – сказал я, ничуть не кривя душой. – Я свалил на вас практически все мои обязанности по замку, а вы умудрились в столь короткий срок возродить из пепла и этот городок. Как вам это удается?

– Создавать приятней, чем разрушать, – ответил рыцарь. – Люди совсем не так глупы и ленивы, как это может показаться. Если они видят, что создаваемое – на пользу им же самим, то принимают это с удовольствием и энтузиазмом.

– Если бы так было всегда, – вздохнул я. – В моей стране одного убеждения было недостаточно. Сталин и Петр Первый меня бы поняли…

Старейшины города встретили нас на центральной площади.

– Счастливы видеть вас в добром здравии, сир. Не знаем, как и благодарить вас за то, что вы делаете для нас.

– Что же я такого делаю? – удивился я.

– Как же?! – удивились старейшины. – Мы даже не говорим о спасении от захватчиков, но ваша помощь в восстановлении города воистину неоценима. Снижение налогов, создание артелей и лечебниц. А придуманные вами трактиры принесли в городскую казну доходов больше, чем за два последних года вместе взятых! А такая диковина, как театр?! К нам изо всех соседних городов ездят. На площади в дни представлений яблоку негде упасть! Презанимательное зрелище. Наш местный перчаточник и ростовщик такие пьесы пишет, что просто уму непостижимо! Не угодно ли взглянуть? Артисты будут счастливы дать представление в вашу честь.

– Некогда, – с сожалением отказался я. – Может, на обратном пути… А как театр назвали? Не «Глобус», часом?

– Вы слышали? – обрадовались старейшины. – И все это малограмотный перчаточник – представляете? Какими странными путями идет талант…

– Сэр Хотспер, – сказал я, когда мы двинулись дальше, – теперь я начинаю понимать, почему вы с таким энтузиазмом расспрашивали меня о жизни в моей стране. Это достойные нововведения.

– Благодарю вас, сир.

– А я вот совершенно не знаю, с чего начинать. Никогда не думал, что придется управлять государством…

– Деньги, – сказал Хотспер. – Нужны деньги. Без них никак.

– Знаю, – вздохнул я. – Пресловутый «первоначальный капитал». Но пока что крестьяне несут оброк молоком и мясом, горожане – сапогами и тканью… У вас тут местные банкиры есть?

– Кто?

– Богатеи, способные дать деньги в рост под проценты? Ростовщики, менялы?

– Нет.

– Евреи?

– Только ваш Иуда.

– М-мда… С этого точно не разживешься…

– Нам, на острове, деньги практически ни к чему. Товар меняется на товар.

– А торговля с внешним миром?

– Сэр Ромул предпочитал держать остров в изоляции. Вопросы безопасности, да и дурное влияние… Вы же знаете, что творится во всем мире.

– Петр первый сошел бы здесь с ума без своих масонов, – кивнул я. – Ладно, будем сами создавать банки… Но опять же – где взять для этого деньги?.. Будем думать… Сэр Хотспер, а ведь это вы, а не какой-то малограмотный перчаточник, пишете пьесы для театра!

– Простите, сир? – фальшиво удивился он. – Не понимаю, почему это могло придти вам в голову. Подобное занятие крайне неблагородно, осуждается церковью и не пристало рыцарю.

– Там, где я жил, уже была эта история с «малограмотным перчаточником», который с трудом писал собственное имя, но якобы сочинял гениальные истории на нескольких языках, со знанием истории мира и нравов высшего света. А после смерти одного рыцаря, который брал у этого перчаточника деньги под проценты, так как был очень беден, нашли гравюру – рука с пером, высовывающаяся из-за кулис, и надпись под ней: «Написанное гением будет жить вечно, остальное неважно».

– Остальное неважно, – завороженно повторил Хотспер. – Это был мудрый человек, но, сир… Эти пьесы пишет перчаточник…

– Ну перчаточник, так перчаточник…

За день пути до замка Веридаха мы сделали большой привал. Солдаты занялись приготовлением пищи и подготовкой оружия, а я решил прогуляться по лесу, раскинувшемуся в этой части острова на многие километры. За мной увязался Иуда, раздобывший где-то резвого упитанного ослика, столь же упрямого, как он сам.

– Иуда, – безнадежно просил я, – ничего со мной не случится – поверь. Иногда человеку просто хочется побыть одному, ты можешь это понять? Солдаты рядом, я сам не из последних доходяг, а лес безлюден, как…

Как именно безлюден лес, я договорить не успел: что-то просвистело в воздухе, и одна за другой, с веселым стуком, три стрелы ударили в дерево на расстоянии вытянутой руки от моего лица. Я даже удивиться не успел.

– Куда путь держим, благородный рыцарь? – раздался нагловатый голос, и моего коня принял под уздцы словно выросший из-под земли парень в зеленой куртке.

– Тьфу ты, черт! – выругался я. – Так же инфаркт схватить недолго. Что ж так пугать-то?

– А мы стучали, – нахально кивнул он на оперение торчащих из дерева стрел.

– Местный Робин из Локсли? – понимающе кивнул я.

– Ты обо мне слышал? – самодовольно улыбнулся он. – Тем лучше – меньше потратим времени на уговоры и споры. А время, как известно, – деньги. Не так ли, рыцарь?

– Грабить будете? – вздохнул я.

– Что вы! Как вы могли так плохо о нас подумать?! Просто хотели пригласить вас на обед. Не побрезгуете откушать в нашей дружной компании?

Лес вокруг сложно ожил, и молчаливые бородатые люди в зеленых одеждах взяли нас в плотное кольцо, держа луки наготове.

– Что ж, Иуда, – спокойно сказал я слуге. – Уважим столь сильное желание этих джентльменов пообедать в приличном обществе. Поверь, друг мой, им это приходится делать крайне редко.

Лагерь разбойников располагался в получасе ходьбы. По всей видимости, они уже давно заметили появление моей армии и поджидали случая взять «языка», чтобы понять причину вторжения.

Многочисленные шалаши, пара амбаров, две-три избы, по всей видимости, предназначенные для руководителей банды, какие-то землянки и пристройки – больше всего все это напоминало пристанище бомжей возле большой мусорной свалки.

– Прошу вас, рыцарь, – Робин преувеличенно услужливо распахнул передо мной дверь одного из срубов. – Прошу пожаловать в мое скромное жилище.

«Скромным» это жилище можно было назвать разве что по сравнению с крупным городским музеем. Толстые, ручной выделки ковры покрывали пол и стены, позолоченная мебель, явно «приватизированная» из зажиточных домов, выгодно смотрелась в пламени многочисленных свечей (вставленных в золотые подсвечники), повсюду были разбросаны украшенные драгоценными камнями кубки, статуэтки, оружие. В углу притаился изумительной работы полный рыцарский доспех, густо-черного цвета, с замысловатой золотой чеканкой-узором. Подойдя ближе, я изумленно покачал головой: не могло быть в этом веке таких доспехов. Более тысячи лет потребуется, чтобы оружейники дошли до подобных откидных забрал, заостренных нагрудников, длинных набедренников и тщательно проработанных поножней с наколенниками.