Текст книги "Моря нашей Родины"

Автор книги: Дмитрий Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

льда и растапливают его. В результате этого образуется лунка,

через которую тюлени могут выйти на поверхность. Эта же

лунка спасает их в случае нападения врага. На льду тюлени

выводят детенышей.

Но иногда лед становится страшным врагом тюленей и

других морских животных.

Бывают случаи, когда быстрый дрейф и сильный нажим

льдов приводят к тому, что огромные ледяные поля крошатся,

неудержимо лезут на берег, закрывают разводья и лунки и

забивают мелководья до дна.

Горе всему живому, что окажется в это время на пути

торосящегося льда! Ледяные глыбы сжимают своими страшными

объятиями всё, что попадается на их пути. Рыба

выбрасывается из воды. Тюлени, оказавшиеся среди грохочущего,

громоздящегося льда, беспомощно мечутся, бросаются из стороны в

сторону, но выхода им нет – лед сжимает их, давит и растирает.

Известный полярный исследователь К. Д. Носилов так

описывает это грозное явление у берегов Новой Земли:

«На всем пространстве нашего берега образовался высокий

ледяной вал, он стеной стоит на берегу, встречая каждую волну

моря. Мы видим, как вздувается на проливе волна, бесшумно

катится на берег, синяя, с полосками пены, потом

превращается в грозный вал, бежит по сухому отлогому песчаному берегу, нагибается над ним красивым каскадом, сбрасывает свою

вершину на гладкую поверхность песка, шумит и с силой, с громом

налетает на ледяную стену. Раздается пушечный удар, стонет

берег, встает из брызг целая стена, падает, и волна

откатывается шипя, с пеной, по гладкому убитому песку в пролив

навстречу другому валу. Мы видим, как на всем пространстве

поднимаются фонтаны, слышим, как грохочут удары, видим,

как набрасывается громадный вал на берег, встает водяная,

взброшенная сажени на три, стена и падает на ледяной вал...

Волна налетала, вливалась в

промоины, выскакивала далеко на

берег и выносила туда новые

водоросли, убитую рыбу, раковины...»

Потом к берегу двинулся с

моря лед.

«Теперь в проливе быстро

несся лед, наталкивался на скалистые

берега, острова, мели,

сталкивался друг с другом, вставал, лез

друг на друга, нагромождался

торосами, ломался, рассыпался,

образовывал целые горы и снова

пропадал, когда под ним не выдерживала тяжести вода и

поглощала то, что создавалось на минуты... Местами

образовывались полыньи. На них немедленно появлялись белые

туловища дельфинов, показывались черными точками головы

тюленей. Звери метались по проливу, они искали выхода в море, но

не могли пробиться сквозь эту толщу мятого льда... Я видел

отчаянные скачки зверей. Они старались, не находя уже

спасения в глубине пролива, вылезть на лед, но тот двигался,

сталкивался, падал и давил их в бешеном напоре. Лед окрашивался

на минуту кровью, кровяное пятно двигалось, потом смывалось

водой и загромождалось новыми льдинами. Звери тонули во

льду и застывали на наших глазах, прижатые к берегу,

изуродованные, истертые, вместе с рыбой, водорослями, раковинами,

всем, что лед вынес своей массой с самого дна...

Наконец, лед уперся в скалы берега, взгромоздился в виде

вала, наполнил всё и остановился. Пролив, бухта, море – всё

замерло, всё остановилось, шум затих, волна перестала биться

о берег, и картина вдруг изменилась, и всё приняло вид

обыкновенной зимы, словно ничего не было. И ветерок, начиная

совсем стихать, стал заносить всё свежим снегом, который

повалился из темных, нависших неподвижно облаков, словно

стараясь поскорее скрыть от глаз следы ужасной своей работы,

похоронившей миллионы животных, птиц и рыб».

Повсеместно, как и тюлени, распространены по северным

морям моржи; эти животные питаются главным образом

моллюсками, живущими на дне. Огромные мощные бивни,

придающие моржам столь своеобразный и неповторимый вид, – не

только оружие. С их помощью моржи раскапывают ил в

поисках моллюсков и вылезают на лед для отдыха. Численность

моржей не так велика, как

численность тюленей. Особенно

заметно число их стало

уменьшаться в XX веке с появлением

новых, совершенных средств

охоты. Всё же и сейчас в

некоторых районах имеются

большие стада моржей. Десятки и

сотни голов их можно

обнаружить на льдинах, на которых

моржи проводят не только дни,

но и целые недели. Иногда

моржи, пользуясь трещинами и

узкими разводьями, проникают

далеко в глубь ледяной зоны.

Однажды стадо моржей было

обнаружено в море среди

сплошных льдов в 200 милях от

побережья. В это время (а это

было в конце зимы) всё море

было покрыто смерзшимся

льдом. Очевидно, моржи не

боятся совершать большие

переходы подо льдом, пользуясь

отдельными разводьями для

выхода на поверхность и для

возобновления запаса воздуха.

Любопытны повадки

морского животного – белухи. Белуха

нередко предпринимает

большие путешествия по

арктическим морям в ледовой зоне.

Мореплаватели приметили, что

появление белухи среди льдов—

признак благоприятный. Он

указывает на то, что в этих

районах моря имеются большие

разводья и полыньи, по которым

и проникли белухи. Там, где

стоят сплошные льды, белуха

обычно не появляется. Но всё

же бывает и так, что белуха

Моржи.

Морской заяц – лахтак.

Кольчатая нерпа.

оказывается в окружении льдов.

Если лед тонкий, белухе это не

страшно: она с разбегу взлетает на

край льдины и своей тяжестью

проламывает его, прокладывая канал.

Кроме этих животных в северных

морях появляются и другие,

например киты и их хищные

родственники – косатки. Но это временные

посетители, свойственные не только

Арктике.

Частым гостем на пловучих

морских льдах бывают и сухопутные

животные – белый медведь и песец. Там, где может жить тюлень,

проживет и медведь и песец. Полярники встречали этих

животных в центральной части Северного Ледовитого океана.

После своего дрейфа на «Фраме» Ф. Нансен заявил, что

центральная часть Северного Ледовитого океана с точки

зрения жизни – почти пустыня. Это утверждение вслед за

Нансеном повторяли другие исследователи. Между тем, как доказали

наши ученые, Нансен ошибался. В том или ином виде жизнь

есть повсюду – среди льдов, подо льдом, на окраине океана и

в центре его.

Где действительно условия для жизни неблагоприятны, —

это на островах, сплошь покрытых ледниками.

Наш выдающийся полярный исследователь В. Русанов так

охарактеризовал их: «В целом мире нет такой абсолютной

вечно мертвой пустыни, как на ледниках. Не считая случайных и

редких бактерий, там никто не живет. Туда не залетают птицы.

Там никогда не встречаются звери. Кажется, что жизнь,

сумевшая приспособиться всюду, от горных вершин до бездны

океанов, еще не овладела ледниками».

Но даже и на обледеневших островах у валунов, в

трещинах скал на солнечной стороне живут насекомые подуры —

ледниковые блохи. На Земле

Франца-Иосифа у нагретых валунов

неоднократно обнаруживались комары,

могущие летать. Но, как правило,

насекомые на высокоширотных

арктических островах не летают. Они

живут в трещинах, завалах, протали-

нах, защищающих их от резких вет-

ров. На затерявшемся среди льдов небольшом острове

Генриетта найдены жуки из семейства жесткокрылых. Они тоже

утратили способность летать.

Наконец, даже на снегу могут жить снежные водоросли

микроскопических размеров. Колонии их придают пеструю

окраску снегу. Издали, когда смотришь на участки с такими

водорослями, снег представляется окрашенным в оранжево-

красные или зеленые тона. Льдины, расположенные возле скал,

тоже зачастую окрашены очень разнообразно вследствие

обитания на них разных организмов.

Иногда снег в прибрежной тундре защищает землю от

промерзания, как стекло в парнике. На отдельных участках под

снегом зимой можно обнаружить свежую траву и цветы. Снег

образует над ними небольшие купола. Под такими куполами,

как в теплице, трава не мерзнет.

Советский народ осваивает

побережье. В связи с этим к

побережью продвигается культура

земледелия, ранее не известная

здесь. В ряде мест на берегу

морей появляются парники,

теплицы, а то и попросту грядки под

открытым небом, с которых

полярники снимают свой

собственный урожай овощей.

А на какой самой северной

широте люди выращивали овощи?

Вероятно, все назовут широту Мурманского побережья

(69—70°) или широту побережья моря Лаптевых (72—73°), где

в защищенных от холодного ветра долинах неплохо растут

репа, редиска, салат. Есть миниатюрные огородики и еще

севернее. Они устроены в ящиках на окнах полярных станций.

У полярников мыса Желания, мыса Челюскина на широте 77°

на окнах красуется зелень, радуя своим видом зимовщиков.

Но, оказывается, был случай, когда овощи росли еще

севернее. Нежная зеленая поросль появлялась за

пределами материковой отмели среди вечно дрейфующих льдов

Северного Ледовитого океана на широте 86°. Здесь самый

северный в мире «огород» устроили герои-седовцы во время дрейфа

ледокольного парохода «Г. Седов» через океан в 1937—

1940 годах.

Врач экспедиции Соболевский, заботившийся о здоровье

членов экипажа, задумал порадовать их зеленью. Он начал

проращивать в воде семена гороха. Горох дал слабые ростки.

Но как укрепить их, где достать земли?

Моряков выручила смекалка. Они решили достать землю со

дна морского. Раз за разом бросали они на тонкой проволоке

лот для измерения глубины. Трубка лота приносила с глубины

трех-четырех километров ил и глинистые отложения. Седовцы

бережно собирали их, промывали пресной водой (чтобы

освободить от солей) и ссыпали в ящики. В эту землю Соболевский

посадил проращенные семена гороха. И они дали крепкие

зеленые побеги, с удовольствием съедавшиеся полярниками,

давно не видевшими зелени...

Все эти примеры говорят о том, что на суровом и, по

первому впечатлению, однообразном севере природа не так уж

однообразна. Живой мир не одинаков во всех морях ни по видам

организмов, ни по их численности. Причину различий, если они

не созданы человеком, следует искать в физико-географических

условиях. Различное очертание берегов, наличие или отсутствие

рек, островов и проливов, преобладающие ветры и течения,

грунты на дне – всё это накладывает на каждое море свой

неповторимый отпечаток.

Познакомимся с некоторыми особенностями природы шести

полярных морей, лежащих на материковой отмели.

Однако заметим, что изучение природных условий северных

морей далеко не закончено. Тем большее удовлетворение может

получить исследователь, вложивший и свою долю усилий в

раскрытие тайн северной материковой отмели.

Северо-западный угол материковой отмели, выдвинувшийся

далеко в океан, занят водами Баренцова моря. Площадь его

около 1 400 тысяч квадратных километров.

Раньше, в первый период освоения этого моря русскими

промышленниками, когда они на своих самодельных лодьях

ходили на Грумант (Шпицберген) и Новую Землю, оно

называлось – и совершенно справедливо – Студёным морем или же

Мурманским морем.1 Впоследствии эти названия

незаслуженна французских картах XVII века оно называлось Московским морем.

но были забыты, а в литературе привилось новое название,

в память плавания Виллема Баренца. Баренц пытался в 1594—

1596 годах найти отсюда проход на восток. Это предприятие

голландской экспедиции выполнить не удалось, а сам Баренц

скончался в конце зимовки на Новой Земле.

Юго-восточная часть моря, к востоку от Канинского

полуострова, носит название Печорского моря. Сюда впадает

многоводная река Печора. В сущности, это обширный залив,

отличающийся от основной части моря меньшими глубинами,

сильным влиянием речных вод, более суровым климатом.

Климатические условия Баренцева моря особенно резко

различаются по направлению с юго-запада на северо-восток.

В юго-западной части моря средняя годовая температура

воздуха меняется от – 0,5 до + 7,8. В северо-восточной части —

около – 10°.

Гидрологические условия в этих частях моря также

неодинаковы. В юго-западной части моря даже зимой температура

воды на поверхности около 2—3°, и у дна – около 2°.

Северовосточная часть моря не только зимою, но и летом обычно

бывает покрыта льдом, а температура воды в ней ниже нуля.

В Баренцовом море самым причудливым образом

смешиваются черты природы умеренных широт с природой

арктической, – ив этом отношении его нельзя сравнить ни с каким

другим морем, за исключением, пожалуй, Берингова моря.

Недаром и в старинных поморских рассказах и песнях оно

именуется то кормильцем-батюшкой, то злым

ворогом-разлучником. Вот несколько строк из старинной песни об охоте на

Груманте:

Баренцово море испытывает особенно сильное влияние со

стороны северной части Атлантического океана. С запада оно

широко сообщается со сравнительно теплым Норвежским

морем, а с севера и востока – с холодными районами Северного

Ледовитого океана. Сюда несколькими мощными струями

втекают теплые атлантические воды в виде Нордкапского течения

и Мурманской ветви его. Именно потому южная часть

Баренцева моря никогда не замерзает. Даже в самые суровые зимы

к северу от Кольского полуострова лежит полоса чистой воды

шириной в несколько сот километров. Теплые воды и сильные

бури привели к тому, что разрушение и размыв остатков

ледниковой эпохи – переслоенных песчано-льдистых островов —

произошло быстрее, чем в других морях. Повидимому, в восточной

части моря раньше было немало таких островов. Теперь их нет,

но до наших дней дошли рассказы о некоторых

существовавших землях.

В 1553 году мореплаватели видели землю в широте 72°.

Теперь на том месте никакого острова нет. В XVII веке был

известен остров Скобка, расположенный между устьем

Печоры и Новой Землей. Впоследствии этот остров исчез. Еще в

1688 году был отмечен остров, окружностью в несколько миль,

в 25 милях к северо-востоку от острова Колгуева.

Впоследствии – к концу XVIII или началу XIX века – этот остров тоже

исчез.

На острове Колгуеве ископаемые льды пока еще

сохранились, но они быстро размываются. Известно, что несколько

веков назад западная часть острова была длиннее, чем сейчас.

Наши ученые именно в Баренцовом море приметили

необычайно интересное явление, ранее не известное науке,– резкие

колебания притока атлантических вод и температуры их в разные

сезоны и годы.

На примере Баренцова моря были открыты первые

зависимости между состоянием атмосферы и воды, прослежено

влияние Гольфстрима на климат Европы и Арктики.

Тесная связь всех этих явлений, особенно хорошо заметных

и раньше всего здесь изученных, позволила ученым приступить

к составлению долгосрочных гидрологических и ледовых

прогнозов. Впервые ледовые прогнозы начали регулярно даваться

по Баренцову морю профессором В. Ю. Визе с 1923 года. От

них берет начало новая отрасль

передовой советской науки – методика

ледовых прогнозов.

Только через 20 лет эту область

науки стали разрабатывать

иностранные ученые.

Баренцово море по праву может

называться родиной важнейших научных

исследований и школой известных

всему миру наших ученых-океанологов.

Многие ученые, начиная с М. В.

Ломоносова, интересовались обменом вод

между двумя океанами через это

море.

1870 году наш академик

. Ф.

Миддендорф проследил теплую

струю атлантической воды у Новой Земли. Он же предложил

назвать Нордкапским течением самую мощную струю

атлантических вод, входящую в Баренцово море вдоль берега

Норвегии и Мурмана. Это название утвердилось в науке на всех

языках. Нордкапское течение приносит в море не только тепло.

С ним идут огромные запасы планктона, привлекающего в море

косяки промысловых рыб.

С 1899 года на побережье моря действует одна из

старейших русских морских биологических станций. Она была

открыта в 1881 году на Соловецких островах в Белом море, но затем

перенесена на Мурманский берег.

При советской власти станция была перестроена и

перенесена (в 1937 году) на восточное побережье Мурмана в Дальне-

Зеленецкую губу.

В этом же море в 1899 году начало плавать русское первое

в мире судно, построенное специально для

научно-промысловых исследований («Андрей Первозванный»; позже

переименован в «Мурман»). По образцу его впоследствии строились

такие суда и за границей.

Больше пятидесяти лет назад русские океанографы, во

главе с Н. М. Книповичем, применили новый способ изучения

моря: они стали выполнять в определенных районах

глубоководные гидрологические разрезы и время от времени повторять их.

Сравнение температуры, солености, плотности воды позволяло

судить о переменах в море.

При царском строе наука, занимавшаяся изучением поляр-

йых морей, влачила жалкое существование. Средства на нее

доставать было трудно. Интереснейшие работы пришлось

вскоре забросить.

Советские исследователи – К. М. Дерюгин, И. И. Месяцев

и многие другие возобновили и развили дальше такого рода

работы. Среди них особо важное место занимали измерения

температуры воды на глубоководном «разрезе» в направлении от

устья Кольского залива на север. В научном мире этот разрез

получил широкую известность под названием «Кольского

разреза». По нему был собран материал за несколько десятков лет,

чего нет ни по одному другому морю. Температурная кривая

по этому разрезу изучалась учеными с глубочайшим

вниманием. На ней можно было уловить следы крупных изменений

теплового режима не только Баренцова моря, но и северной

части Атлантического океана, так как в район «Кольского

разреза» приходят воды из более южных районов, связанных с

могучим океанским течением Гольфстримом. Некоторые ученые

удачно пытались использовать эти наблюдения для

долгосрочных предсказаний гидрометеорологических условий.

Великая Отечественная война прервала исследования в Ба-

ренцовом и смежных морях в самый интересный момент. Еще

с зимы 1940 года, чрезвычайно холодной по всей Европе,

температура воды в морях, лежащих к северо-западу от Европы,

начала резко падать и вскоре достигла катастрофически

низкого уровня. Подобное понижение температуры в прошлом

наблюдалось лишь дважды и сопровождалось ухудшением

погоды и увеличением количества льдов в морях. На этот раз оно

было еще более значительным. Высказывались опасения, что

это – признак окончания того длительного теплого периода,

который начался около четверти века назад. Опасения

углублялись тем фактом, что некоторые виды теплолюбивых морских

организмов начали вымирать.

Военные действия закрыли доступ исследовательским судам

в море. Загадочное явление похолодания не удалось изучить.

Понятен тот громадный интерес, с которым научные

сотрудники ждали подробных донесений от первой экспедиции,

вышедшей в море после войны. Что стало с водой – охладилась

она еще больше или нагрелась?

Оказалось, что температура воды снова поднялась, а

вымирание теплолюбивых организмов в море прекратилось.

Очевидно, предыдущее похолодание вод было лишь временным, хотя

и значительным эпизодом.

Этот пример – лишнее свидетельство тех больших

изменений, которые могут происходить в море.

Научные представления о море, сложившиеся после первых

работ, начатых еще в 1898 году Н. М. Книповичем,

значительно пополнились. Стали известны течения, изменения их по

сезонам и годам, изучены повадки рыб. В связи с этим

значительно расширился и промысел рыбы. Там, где раньше

занимались промыслом кустарные рыбачьи артели, сейчас работает

огромный траловый флот, вооруженный новейшими

техническими средствами.

В Баренцовом море водится 114 видов разных рыб. Около

двух десятков из них добывается при промысле – треска,

пикша, морской окунь, камбала, сельдь и другие. Наши

исследователи обнаружили весьма примечательную особенность – почти

вся рыба приходит сюда только откармливаться, а на нерест

уходит на юго-запад, в Норвежское море.

Оказалось, что имеется тесная связь между изменением

гидрометеорологических условий и фауной моря. Замечено, что

косяки рыбы держатся чаще всего у границы теплого и

холодного слоев, так как именно там имеется много питательных

веществ. Они появляются в некоторых районах и исчезают из

них одновременно с изменением течений и притока

атлантических вод.

Значит, чтобы успешно искать рыбу и вылавливать ее,

нужно знать гидрологию моря, – вот важнейший

научно-промысловый вывод, широко использованный нашими моряками-

рыболовами.

Для примера расскажу, как научные данные помогли найти

крупную разновидность сельди.

Раньше у берега промышляли мурманскую, небольшую по

размеру сельдь. Она собиралась в густые косяки и раз в год

заходила в некоторые губы, где ее и ловили неводами, сетями,

а то и попросту сачками. После 1936 года такие заходы

прекратились. Тогда начался промысел ее с помощью специальных

судов – дрифтеров, которые дрейфуют в море с длинными

сетями. В море сельдь идет не так густо, как в губах, но зато ее

можно ловить в течение многих месяцез подряд.

Сперва дрифтерный лов был не очень прибыльным, но

постепенно рыбаки и гидробиологи проследили пути, по которым

движется сельдь в открытом море. Отныне суда не метались

по морю, а направлялись в определенные районы, где должна

была пройти сельдь. Всё шло более или менее гладко. Уловы

сельди стали приближаться к заветной цифре – один миллион

центнеров в год. Но чем более изучали гидробиологи свойства и

повадки мурманской сельди, тем яснее становилось для них, что

они встречали только часть сельдяного стада и притом —

молодую по возрасту сельдь.

Где же находится взрослая и более крупная сельдь? Так

перед советскими учеными и рыбаками встал вопрос о судьбе и

путешествиях откормившейся взрослой сельди.

Некоторые данные указывали на то, что ее следует искать

там, где атлантическая вода, потерявшая часть своего тепла,

непосредственно соприкасается с полярной водой. И вот в

1939 году исследовательские суда «Н. Книпович» и «Авангард»

отправились к району Шпицбергена искать взрослую сельдь.

Путеводной нитью служили границы теплой воды. Поиски

оказались удачными и превзошли самые смелые надежды. Сельдь

действительно была найдена в далеких полярных водах, в

которых до сих пор ее не искали, не ловили.

Недалеко от границы теплой струи, текущей мимо

Шпицбергена на север, пробные ловы стали давать сельдь. В дриф-

терных сетях, опущенных с борта судов и тянущихся в

виде длинного «порядка», длиной в 2—3 километра,

оказывалось всё больше и больше сельди. Ее размеры были

значительно более крупные, чем размеры обычной мурманской

сельди.

На один «порядок» сетей после нескольких часов дрейфа

(суда дрейфуют с сетями обычно 6—8 часов) приходились

богатые уловы по 5—8 тонн. Значит, здесь были не

одиночные экземпляры, а большие косяки, имеющие промысловое

значение.

Так была открыта новая разновидность сельди —

«полярный залом».

В 1941 году суда отправились в новый промысловый район,

но вторая мировая война привела к прекращению плаваний в

этом районе.

После войны промысловые рейсы в полярные воды

возобновились. Крупная, жирная и необычайно вкусная сельдь —

«полярный залом» – известна теперь далеко за пределами

Мурманского берега. В 1948 году группе наших ученых и

промысловиков за открытие и освоение нового промыслового района

была вручена высокая правительственная награда —

Сталинская премия.

На этом поиски новых разновидностей промысловой сельди

не прекратились. Если стало известно поведение молодой сель-

ди и взрослой сельди, то далеко не всё ясно относительно

промежуточных возрастов. В какое время года она собирается в

косяки и собирается ли вообще, с какими ветвями течения она

продвигается на север и на юг, на каких глубинах проходит ее

жизнь, – все эти вопросы изучаются сейчас нашими

специалистами.

С 1948 года наш промысловый флот начал осваивать новые

промысловые районы на границе Северного Ледовитого и

Атлантического океанов. Туда, к району Исландии, навстречу

теплым потокам, ежегодно снаряжается большая промысловая

экспедиция с судами-ловцами и судами-базами. И здесь на

долю ученых выпадают новые, трудные и заманчивые задачи —

научиться безошибочно находить и облавливать косяки ис-

сландской сельди.

В Мурманске находится Полярный институт морского

рыбного хозяйства и океанографии имени Книповича. Здесь

работают советские гидробиологи, зоологи, океанографы —

энтузиасты полярных морей, исследования которых позволили освоить

скрытые прежде в суровых водах богатства. В этом институте

можно увидеть образцы рыб, ловящихся в водах полярных

морей. Любовно собранные научными сотрудниками,

закупоренные в банки со спиртом, они выстроились шеренгой вдоль стен

широкого светлого коридора, в который выходят двери

лабораторий.

Однажды, проходя по этому коридору, я невольно

остановился перед банкой, в которой находилась рыба, похожая на

широкого плоского леща с серебристой чешуей. От леща она

отличалась большей по размеру головой и своеобразным,

красиво вырезанным, как у ласточки, хвостом.

Я посмотрел на этикетку. На ней была надпись: «брама».

Рыба брама – типичная обитательница теплых вод района

Средиземного моря. Иногда она доходила до южных берегов

Исландии. Почему же институт выставил ее в качестве

экспоната, характеризующего фауну полярных морей?

Оказалось, что этот экземпляр рыбы был выброшен прибоем

на Мурманский берег в устье реки Золотой. Люди, нашедшие

необычную рыбу, никогда ранее здесь не встречавшуюся,

послали ее ученым института. Так было получено еще одно

доказательство значительного потепления вод Баренцова моря и

усиленного притока в него струй, связанных с Гольфстримом,

вместе с которыми, очевидно, и проплыла брама на огромное

расстояние от родины.

Рыболовство не исчерпывает всего хозяйства Баренцова

моря. На границе с Белым морем здесь производится промысел

тюленей. В северной части моря среди льдов нередко идет

охота на моржей.

На скалах островов производится сбор яиц. «Птичьи

базары», то есть места скопления гнездящихся птиц, дают

миллионы яиц. На гнездах собирается также и мягкий гагачий пух,

который идет на изготовление подушек, перин, теплых курток.

Но сбор их – не легкое дело: гнезда устроены на скалистых

обрывах, на головокружительной высоте над морем.

Пробираться к ним можно только с помощью каната, на котором

спускается сборщик яиц и пуха.

У Мурманского побережья есть небольшие острова,

носящие название «Семи островов». В 1937 году здесь организован

птичий заповедник. Большие стаи гаг живут на скалах этих

островов. Кроме гаг здесь живут кайры, моевки, тупики, чайки,

чистики, хищные поморники. Ученые, работающие в

заповеднике, изучают условия жизни ценных птиц и особенно гаги.

Они принимают меры для того, чтобы численность гаг в

заповеднике из года в год увеличивалась. Они приручают гаг,

пытаются выводить птенцов в инкубаторах. Всё это делается

для того, чтобы можно было увеличить сбор ценного гагачьего

пуха. ..

Знакомясь с жизнью людей на Баренцовом море, нельзя не

поражаться, как быстро здесь возникают новые отрасли

хозяйства, учатся и становятся культурнее люди, украшается жизнь.

«Мурман – земля необитаемая. Там могут жить два

петуха и три курицы», – такую резолюцию наложил губернатор на

ходатайстве купцов о создании промыслов на Севере.

Это было сто лет назад.

До Великой Октябрьской социалистической революции

город Мурманск состоял из нескольких десятков небольших

деревянных домов. А сейчас?

Достаточно пройти по улицам Мурманска, чтобы понять,

куда шагнула наша социалистическая страна и вместе с ней —

поморы Мурмана. Огромные каменные здания,

заасфальтированные улицы с ровными рядами кустов, обширные магазины

с яркими зеркальными витринами и светящимися вывесками.

Здесь создан крупнейший рыбокомбинат, черная полоса

Кольского залива с бесчисленными судами, двигающимися на север

за рыбой и на юг с рыбой. И толпы веселых и сильных

людей, которые построили этот замечательный заполярный го-

род-порт шагают по нему с радостной верой в еще лучшее

будущее.

Да, советские люди сделали то, что было невозможно в

царское время, – они создали могучий хозяйственный центр

на берегу Мурмана.

Белое море можно рассматривать как залив, отходящий на

юг от Баренцова моря. Площадь его сравнительно невелика —

95 000 квадратных километров, то есть почти в пятнадцать раз

меньше Баренцова моря. Однако по природным условиям этот

залив является морем с особыми чертами, присущими только

ему.

Белое море лежит южнее Баренцова моря. Казалось бы, и

климатические условия в этой области должны быть лучше, но

на самом деле климат здесь зимой значительно более суровый.

Льды покрывают море больше чем на полгода. Навигацию

приходится на несколько месяцев прекращать, когда лед имеет

наибольшую мощность. Происходит это потому, что Белое

море соединяется с Баренцовым сравнительно узким и

мелководным горлом.

Белое море имеет своеобразную форму. Его можно сравнить

с воронкой, повернутой широкой частью к югу, а горлышком —

к северу. На севере расположена другая, меньшая по размерам

воронка, повернутая горлышком к югу.

Среди поморов, а затем и среди географов так издавна и

повелось: северную часть моря называют Воронкой, а узкую

часть южнее ее—Горлом.

Такие очертания и расположение не встречаются среди

других морей земного шара. Максимальная глубина Белого

моря – около 340 метров, но между этими глубинами и

впадинами Баренцова моря стоят высокие пороги. Поэтому приток

глубинных вод с севера невозможен. Атлантическая вода сюда

не заходит, но из Баренцова моря втекает много холодной

воды. Благодетельное теплое дыхание Атлантического океана

проявляется в этом море только через атмосферу.

В некоторых районах, и особенно в Горле и Воронке Белого

моря, плавание судов требует большого искусства от моряков.

Здесь возникают сильные приливо-отливные колебания уровня

воды.

Особенно примечательны приливы в Мезенском заливе, где

общий размах колебаний уровня может достигать 9 метров.

Таких больших колебаний нет ни в одном другом море

Северного Ледовитого океана. Среди морей СССР Белое море

занимает в этом отношении второе место после Охотского. С

такими большими колебаниями уровня связаны сильные течения,

идущие то на юг, то на север.

Современные суда справляются с этими течениями, но

парусным судам в прежние времена приходилось туго среди

стремительно мчащихся струй. Нередко бывали случаи, что

течения подхватывали корабль и бросали на прибрежные

камни.

С давних пор Горло Белого моря приобрело среди

мореплавателей славу «кладбища кораблей», не забытую до сих пор.

У входа в Горло есть остров Моржовец. Берег его заметно

разрушается быстрыми течениями и волнами. Например, с 1833 по

1865 год берег отступил на 502 метра, а рядом расположенный

участок с 1860 по 1881 год – на 512 метров. Если разрушение

острова и дальше будет проходить с такой скоростью, то через

тысячу лет на месте острова будет только отмель.

Конечно, если бы берега были скалистыми, они

разрушались бы значительно медленнее. Но остров сложен из

сравнительно рыхлых песчано-глинистых отложений, накопленных,

возможно, в ледниковую эпоху. Такие же участки есть на Ка-