Текст книги "По следам «таинственных путешествий»"

Автор книги: Дмитрий Алексеев

Соавторы: Павел Новокшонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Долгое молчание «Звездного тигра»

Даже если полет протекает благополучно, на любом участке линии летчик никогда не бывает простым зрителем. Окраска земли и неба, следы ветра на море, предсумеречная позолота облаков вызывают в нем не восхищение, а раздумье.

Антуан де Сент-Экзюпери

Самолет вырвался из плотной пелены облаков, и потоки теплого света залили пилотскую кабину. Осталась позади заснеженная Европа. Под лучами южного солнца лениво катил волны Атлантический океан. Медленно наплывал гористый островок – крошечная зеленая точка среди безбрежной ослепительной голубизны вод.

– Санта-Мария[88]88
  Самый восточный из девяти островов Азорского архипелага.


[Закрыть], – прокричал, перекрывая шум двигателей, второй пилот Колби.

– Ветер над полосой 100 километров в час, – прохрипел в наушниках голос радиста Тука.

– Заправимся и после обеда вылетим, – по внутренней связи объявил командир Макмиллан.

Он уверенно выровнял машину над бетонной дорожкой аэродрома, и несколько минут спустя самолет замер в конце летного поля, не пробежав и 200 метров.

Первый визит командира – к диспетчеру. Затем – в контору британской авиакомпании. Там прибывший экипаж уже ожидал капитан Гриффин – приятный невозмутимый девонширец. Это его транспортный четырехмоторный «Ланкастер» заметил Макмиллан на стоянке. После обмена приветствиями Гриффин повел Макмиллана и Колби к метеорологу Доновану.

«Бог погоды» пребывал в мрачном расположении духа. Сводок поступало мало, и качество метеопрогнозов на заброшенном острове оставляло желать лучшего. Зачастую синоптические карты Донован вычерчивал, полагаясь исключительно на свою интуицию.

– Сильный ветер, – сказал Гриффин. – Не знаю, как вы, но я мог бы рискнуть вылететь сегодня. У меня топлива на девятнадцать часов.

Макмиллан промолчал. Его «Тюдор-IV» быстроходнее «Ланкастера», но и поглощает больше горючего[89]89
  Самолет типа «Тюдор IV», принадлежавший компании «Бритиш Саут Эмерикен Эруэйз», был оснащен четырьмя поршневыми двигателями воздушного охлаждения, двумя одинаковыми радиотелеграфными передатчиками с радиусом действия до нескольких тысяч миль и тремя радиотелефонными приемно-передающими установками с радиусом действия до 200 миль. На самолете находились четыре надувные резиновые лодки с аварийным запасом воды и пищи и аварийным оборудованием, а также радиопередатчик.


[Закрыть].

Вместе они долго рассматривали синоптические карты. Как всегда, встречные ветры. Да еще усиливающиеся с высотой. Правда, можно попробовать лететь и на небольшой высоте, но плотная облачность закрывает небо более чем на 2000 километров по курсу. Штурману трудно будет провести астрокоррекцию маршрута. После короткого совещания командиры все же решили отложить вылет на двадцать четыре часа.

...Новую трассу Лондон – Бермудские острова – Куба открыли осенью 1947 года[90]90
  Группа коралловых островов в Атлантическом океане, расположенных примерно в 900 километрах к востоку от побережья полуострова Флорида. Открыты в 1522 году испанским мореплавателем Хуаном Бермудесом.


[Закрыть]. Путь от Азорских островов до Бермуд стал самым длинным в мире, который обслуживали коммерческие самолеты, – 3600 километров над безжизненными просторами океана. Ни единого клочка суши. Западные и юго-западные ветры дуют круглый год с завидным постоянством. Особенно свирепствуют они зимой. Не заглядывают в этот район и суда. Морские торговые пути проложены гораздо севернее, и некому передать погоду.

Все опасности этого утомительного четырнадцатичасового воздушного пути были хорошо известны Макмиллану, когда 27 января 1948 года он взлетел на «Звездном тигре» (так назвали «Тю-дор-IV») с лондонского аэропорта в дальний перелет до Кубы.

В баках «Звездного тигра» было достаточно топлива, чтобы долететь до цели. И даже оставался одно-двухчасовой запас. Но это – только теоретически, при точном знании скорости встречных ветров. Но зачастую ветер усиливался во время полета совершенно непредсказуемо, доходил до ураганного. Дважды в первые три месяца полетов «Звездный тигр» сносило к Ньюфаундленду, а однажды он еле добрался до Бермуд на последних каплях горючего.

Пилотам приходилось планировать полет над океаном в три этапа. Первоначально на земле, а потом уже в воздухе они высчитывали точку «невозвращения», положение которой зависело от скорости ветра, высоты полета, расхода горючего и запасов топлива. Из этого пункта самолет еще мог вернуться на Азоры. На втором этапе полета при неблагоприятной погоде можно было еще рассчитывать достичь Ньюфаундленда. Наконец, когда уже нельзя было добраться и до Ньюфаундленда, наступала заключительная фаза полета, летчикам не оставалось ничего другого, как держать курс на Бермуды. Добраться до иной земли было уже невозможно.

Экипаж на «Звездном тигре» подобрался дружный и опытный. С Давидом Колби Макмиллан провел в воздухе не одну тысячу часов. Неунывающего весельчака радиста Роберта Тука, которого товарищи звали Тукки, знали чуть ли не все трансатлантические летчики. Штурман Сирилл Эллисон мог проложить курс в любой ситуации, иногда совершенно безнадежной. Стюардессы, темноволосая Линн Клейтон и блондинка Шейла Никольс (их шутливо прозвали «звездными девочками»), умело скрашивали пассажирам неизбежные неудобства долгого пути. Сейчас их на борту было двадцать пять и среди них один почетный – маршал авиации сэр Артур Конигхем.

Перелет до Лиссабона прошел без особенных происшествий. Правда, пассажирам пришлось изрядно померзнуть из-за неисправности отопления. Ледяные сосульки выросли на потолке кабины. «...Я пытаюсь написать это письмо, – сообщал один из пассажиров, – на высоте 6500 метров над Бискайским заливом. Мы ничего не видим: самолет в облаках, а иллюминаторы покрыты изморозью – термометр показывает всего два градуса».

Кроме отопления неуверенно работал и компас. Эти дефекты исправили во время ночной стоянки в Лиссабоне. Но при взлете следующим утром отказал один из моторов. Пришлось задержаться на два с лишним часа. И почти сразу же после вылета, как назло, вновь отключилось отопление и забарахлил компас. Но до Азорских островов было рукой подать, и Макмиллан решил не возвращаться.

...Пассажирам объявили о задержке вылета, и они покорно поплелись в отель при аэропорте, где были комната отдыха, бар, столовая и несколько маленьких спален по обе стороны длинного коридора. Вскоре все собрались вместе за традиционным чаем.

Экипажи двух самолетов встретились в баре. Разговор шел о предметах житейских – продовольственном снабжении в Англии, талонах на топливо и нехватке жилья. И конечно же о закончившейся войне. Многим было что вспомнить. В центре внимания оказался, естественно, говорун Тукки: он провел всю войну над Атлантикой.

Вскоре после обеда Макмиллан отправился отдохнуть. Гриффин подсел к одному из пассажиров – бывшему летчику Тони Маллигану, которого знавал по совместной службе в стратегической авиации. Тот представил его жене и отцу, которые тоже летели на «Тюдоре». Все трое отправлялись на Бермуды отдохнуть и поразвлечься.

– А знаете что, – внезапно сказал Маллиган, – захватите нас с собой. Это было бы просто чудесно! Мне хочется вспомнить прошлое и показать жене «Ланкастер».

Гриффин заколебался. Он бы с удовольствием взял Маллигана с женой, но его самолет был транспортный. Возить пассажиров категорически запрещалось. Не дай бог, случится что-нибудь! Будет грандиозный скандал, и придется распрощаться с выгодной службой.

– Мне жаль, – пробормотал он смущенно. – Но вы просите больше того, на что я могу решиться.

Маллиган ушел очень расстроенным, но позже вновь вернулся к этому разговору. Гриффину пришлось отказать вторично. Маллиганы остались на «Звездном тигре». «У старины Тони было что-то вроде предчувствия», – скажет потом журналистам Гриффин.

Мексиканский пассажир, который подсел на борт «Тюдора» в Лиссабоне, писал своей жене, что, по его мнению, они вместо Бермуд могут оказаться на Ньюфаундленде или в США. «...Погода все еще плохая, – жаловался он. – Никто не знает, полетим ли мы завтра или на следующий день. Когда мы прибыли на Санта-Марию, был такой ужасный ветер, что, того гляди, нас снесет в Канаду или прямо в открытый океан». Последнее было извинительным преувеличением: в те времена пассажиры не очень-то комфортабельно совершали столь долгие путешествия.

На следующее утро Макмиллан, Гриффин и Колби зашли к Доновану, чтобы просмотреть последние сводки. Погода несколько улучшилась. Ветер по-прежнему западный на большей части маршрута, но на высоте 600 метров умеренной силы. Плотная облачность на первой тысяче километров пути, и все же есть надежда, что в просветы можно будет поймать звезды.

– Мне кажется, что все в порядке, – сказал Макмиллан.

– Мне тоже, – ответил Гриффин. – Отправимся после полудня.

Полеты между Азорами и Бермудами всегда происходили ночью. Самолеты взлетали во второй половине дня, и тьма окутывала их через несколько часов после старта. В это время штурманы проводили серию замеров положения звезд перед точкой «невозвращения» на Азоры, чтобы установить силу ветра и соотнести ее с запасами топлива. И принять в благоприятное время решение о продолжении полета.

Было решено, что Гриффин на «Ланкастере» полетит первым в 15 часов 30 минут пополудни, а «Звездный тигр» – часом позже.

– Будем поддерживать радиосвязь в пути, – сказал Гриффин на прощание. – Я сообщу о всех изменениях погоды. Увидимся на Бермудах.

«Ланкастер» вырулил на взлетную полосу, взревели четыре мощных мотора, и вскоре самолет умчался вслед заходящему солнцу.

А тем временем Макмиллан терзался над мучительной дилеммой: ссадить двух-трех пассажиров или взять меньше горючего.

– Что вы решили, капитан? – спросил диспетчер службы движения.

– Выброшу 150 галлонов, – ответил Макмиллан.

Но, когда надо было дать указание о сливе горючего, он заколебался. Пассажиры – это дополнительная прибыль для компании. За пренебрежение к ее интересам по головке не погладят. А чтобы чувствовать себя в безопасности, нужно захватить как можно больше топлива для прожорливых двигателей. На таком коварном маршруте на счету каждый лишний галлон. Лучше все-таки взлететь с перегрузкой!

– Наполни баки по горлышко, – приказал Макмиллан механику.

Метеоролог Донован из окна кабинета видел, как, тяжело переваливаясь, «Тюдор» начал разбег и с трудом оторвался от земли в самом конце взлетной полосы. Он долго еще смотрел вслед самолету, пока тот не превратился в едва заметную точку и не исчез в гаснущем свете дня...

«Звездный тигр» поднялся на несколько сот метров и лег на курс. Вскоре экипаж работал вовсю. Об отдыхе в таком перелете не могло быть и речи. Макмиллан и Колби по очереди вели машину, проверяли приборы и следили за погодой. Эллисон торопился максимально использовать для наблюдений последние часы перед заходом солнца. Тукки проверял радиоаппаратуру и налаживал связь с Санта-Марией. Пройдет еще немало часов, прежде чем слабые сигналы самолета услышат на Бермудах. В задней части кабины стюардессы готовили ужин для пассажиров.

Погода пока соответствовала прогнозу. Холодный фронт нагнал непроницаемую гряду кучевых облаков. Самолет проваливался в «воздушные ямы», и некоторые пассажиры плохо себя чувствовали. Но зато было тепло и не капало с потолка.

В 4 часа Тук передал первую радиограмму на Санта-Марию. Потом его вызвал по внутренней связи Макмиллан:

– Свяжись с Френком Гриффином, – сказал он. – Спроси, какой у него ветер.

В начале пятого самолеты впервые вошли в радиоконтакт. Гриффин сообщил, что ветер усилился: 100 километров в час вместо 60—70, по данным Донована. Но причин для беспокойства у Макмиллана пока не было. «Звездный тигр» мог продержаться в воздухе шестнадцать часов. Макмиллан надеялся, что полет продлится двенадцать с половиной часов.

Немного погодя Гриффин радировал через Азоры в Нью-Йорк и на Бермуды, поинтересовался о погоде в течение следующего часа. Небо по-прежнему было закрыто облаками, и Гриффин начал нервничать.

Еще раз, в 6 часов вечера, его радист связался с базой Киндли-Филд на Бермудах, послал срочный запрос: «Срочно дайте прогноз посадки и ветров».

В этой информации очень нуждался и «Тюдор», который летел в 360 километрах позади «Ланкастера», медленно нагоняя его. Самолеты работали на одних и тех же частотах, и Тук мог прослушивать все переговоры Гриффина.

В телеграмме с Киндли-Филд не содержалось ничего утешительного: мощные ветры и облачность. Гриффин решил сдвинуть на час время своего предполагаемого прибытия. Такая задержка для него не представляла никакой опасности. На «Ланкастере» в неприкосновенности пока оставался почти пятичасовой запас горючего.

– Ориентировочное время моего полета – 13 часов 28 минут, – радировал он Макмиллану. – Как дела у вас?

Макмиллан прикинул возможности «Тюдора» и тоже скорректировал свой план полета. Но часовая задержка для «Звездного тигра» была неизмеримо опаснее, чем для «Ланкастера». Спасительный резерв горючего стал неумолимо таять...

После пяти часов полета Тукки установил первый радиоконтакт с Бермудами. Спустя час, когда «Тюдор» не прошел и половины пути, Эллисону удалось наконец в просвете облаков поймать звезды. Последующие вычисления подтвердили его опасения: ветер усилился. Продолжительность полета «Звездного тигра» увеличивалась уже до четырнадцати часов. В запасе у Макмиллана оставалось еще часа два. А через час самолет пройдет точку «невозвращения» и должен будет лететь только вперед.

Вскоре после полуночи «Звездный тигр» пересек пятидесятый меридиан, и теперь его отделяло от Бермудских островов 1200 километров. В течение уже двух с лишним часов плотная облачность мешала Эллисону провести астрокоррекцию. «Тюдор» стремительно приближался к роковой точке маршрута, где Макмиллану предстояло принять окончательное решение – лететь на Бермуды или повернуть к Ньюфаундленду. И в это время произошло поистине драматическое событие...

Во втором часу ночи штурман Гриффина был неприятно удивлен, когда убедился, что «Ланкастер» отклонился от курса к северу на целых 110 километров! Капризный ветер непредсказуемо изменил румб и задувал теперь с юго-запада.

Экипаж «Звездного тигра», который летел в 250 километрах позади, еще ничего не знал о роковой перемене ветра. «Тюдор» уже прошел точку принятия окончательного решения. Гавань Ньюфаундленда ускользала «из поля зрения». Макмиллан теперь должен был держать курс только на Бермуды.

Гриффин сообщил неприятную новость на «Тюдор», и двадцать минут спустя, в 2 часа утра, Сирилл Эллисон убедился, что вместо Бермуд самолет движется в направлении... Нью-Йорка.

...«Звездный тигр» находился в воздухе уже десять с половиной часов. До цели оставалось еще 900 километров. Это расстояние при таком сильном ветре можно было покрыть в лучшем случае за четыре с половиной часа. В запасе у Макмиллана оставался еще один спасительный час.

В 3 часа утра, когда облака вновь закрыли звезды, «Звездный тигр» вновь исчислил свое положение. Самолет все еще находился севернее предполагаемой трассы, но экипаж верил, что удастся выправить курс на острова. А тем временем Гриффин находился примерно в часе полета от Бермуд. Он радировал Макмиллану: «Переходите на телефонный разговор с диспетчером. Увидимся за завтраком».

За свою долгую летную карьеру Макмиллану пришлось побывать во многих переделках. Но сейчас он почувствовал, что обстановка выходит из-под контроля. Эллисон не мог сообщить ничего нового. Никаких шансов определиться по звездам не было и впереди: плотные облака закрыли все подступы к Бермудам. В этих условиях, когда самолет очутился во власти жестоких и переменчивых ветров, точная навигация зависела только от радио.

– Во что бы то ни стало дай мне пеленг с Бермуд, Тук, – приказал Макмиллан.

Тукки работал, как никогда, наверное, за последние четырнадцать лет. «Звездный тигр» был еще в 640 километрах, и наземный оператор не мог точно назвать то направление, откуда исходили слабые сигналы самолетного радиопередатчика.

Прошло не менее четверти часа, которые показались Туку целой вечностью, прежде чем он наконец услышал позывные Бермуд.

– Ваш пеленг – 72 градуса. Класс 1, – быстро сообщил оператор. Класс 1 означал, что точность положения линии пеленга не превышала двух градусов.

Теперь все сомнения Макмиллана относительно местоположения «Тюдора» рассеялись. Еще несколько таких пеленгов – и они благополучно выйдут к аэродрому. Самолет на правильном курсе. Топлива в обрез, но хватит, чтобы совершить посадку.

По существовавшим в те годы правилам наземные диспетчеры должны были связываться с самолетами не реже одного раза в течение получаса. По прошествии тридцати пяти минут дежурный диспетчер Стенли Морган вызвал «Звездный тигр». Но радист Тук не ответил...

Минуло уже семь часов с тех пор, как Морган начал поддерживать связь со «Звездным тигром». В те времена часовые перерывы в радиосвязи не были чем-то необычным. Возможно, решил Морган, «Тюдор» изменил частоту для разговора по телефону, как незадолго до него это сделал «Ланкастер» Гриффина. На всякий случай он все-таки позвонил радисту посадочной бригады. «От них до сих пор ничего не поступало», – последовал лаконичный ответ.

Морган попытался вызвать «Тюдор» еще раз после четырех часов утра. Потом его отвлекли текущие заботы: еще несколько самолетов нужно было вывести на аэродром. Лишь спустя полтора часа Морган поднял наконец тревогу. За это время «Ланкастер» Гриффина успел уже благополучно приземлиться, и экипаж заканчивал завтрак. В столовой они и услышали неприятную новость: «Тюдор» исчез и не отзывается на сигналы...

Джефри Рис – командир сменного экипажа, с нетерпением ожидавшего «Звездный тигр», вылетел на поиски вскоре после рассвета. С ним отправился и Гриффин, хотя он смертельно устал после четырнадцатичасового полета. С базы Киндли-Филд поднялся военный самолет, оборудованный специальным локатором.

Отвратительная погода делала поиски очень опасными, и все же двадцать пять самолетов внимательно обследовали прибрежные воды в течение нескольких дней. И ничего не обнаружили: ни следов катастрофы, ни масляных пятен на поверхности, ни тел. «Звездный тигр» бесследно исчез, когда, казалось, все трудности многочасового перелета остались уже позади...

Гриффин сказал журналистам, что, находясь чуть впереди от пропавшего «Тюдора», он не заметил ни опасных воздушных завихрений на заключительном участке полета, ни обледенения, тумана или электрических бурь – словом, ничего, что могло бы привести к разрушению самолета. «Я переговаривался с «Звездным тигром» за несколько минут до его последнего сигнала, – заявил он. – И, если бы у Макмиллана появилось хоть малейшее сомнение в возможности добраться до Бермуд, он наверняка обратился бы ко мне».

Самый пристальный анализ не выявил каких-либо «слабых мест» в конструкции «Тюдора», что могло бы привести к катастрофе. Специалисты, правда, высказали предположение, что из-за неправильной установки баков прервалось поступление горючего или пилоты потеряли контроль над самолетом. Но все эти соображения мало кто из летчиков разделял: Макмиллан и Колби были асами своего дела.

Но почему Роберт Тук, несмотря на возможную внезапность наступившей катастрофы, так и не смог послать сигнал бедствия? Позывные «Звездного тигра» могли принимать многочисленные радиостанции. Достаточно ему было прикоснуться к телеграфному ключу, и его тотчас бы услышали.

«Звездный тигр» был снабжен самой современной по тем временам навигационной аппаратурой. И вся она не могла одновременно выйти из строя. Газеты в один голос заговорили о неизвестном феномене, погубившем людей и машину. Журналисты на все лады рассуждали о загадочных явлениях природы, перед которыми оказалась бессильной современная техника, строили всевозможные фантастические гипотезы[91]91
  Некоторые соображения о причинах катастрофы изложены также в книге Л. Куше «Бермудский треугольник. Мифы и реальность» (М., 1978).


[Закрыть]. А на совсем уж прозаические причины катастрофы вроде отказа радиопередатчика и не обращали внимания.

Как показала реконструкция полета «Звездного тигра», Макмиллан достиг той точки маршрута, откуда благополучное прибытие целиком зависело от радио. Топлива в баках оставалось на донышке. Бермуды – крошечный кусочек суши, затерянный в пустынном океане. Самолет стал получать спасительные пеленги примерно за два с половиной часа перед расчетным прибытием. Если радио вышло из строя вскоре после этого, шансы самолета попасть на Бермуды равнялись одному из тысячи.

Как прошли последние часы или минуты «Звездного тигра»?

Изучая показания свидетелей, комиссия обратила внимание на сообщение капитана норвежского судна. Он утверждал, что видел самолет перед рассветом в 480 километрах северо-западнее Бермуд. Тот пролетел над кораблем и исчез в темноте. Если это действительно был «Тюдор», то он находился далеко от своего курса и на большом расстоянии от гавани, к которой так стремился. Мимолетный взгляд случайного наблюдателя, возможно, был последним человеческим взглядом, брошенным на злосчастный «Звездный тигр»...

Унесенные ветром

Мы, упав живыми на лед, в растерянности смотрели, как дирижабль быстро поднимался в небо с шестью нашими товарищами на борту, и думали в тот момент, что у них еще есть шансы на спасение, а у нас – никаких. Но вышло не так, и в нашей памяти навечно остался призрак «Италии», исчезающей в тумане...

Умберто Нобиле

В солнечный безветренный день 23 мая 1928 года дирижабль «Италия» стартовал к Северному полюсу. Грандиозная по замыслам и успешная поначалу итальянская арктическая экспедиция закончилась трагически – 25 мая воздушный корабль, возвращаясь на свою базу, внезапно потерял высоту и ударился о лед вблизи побережья Шпицбергена. Восемь человек из его экипажа вместе с командиром – сорокатрехлетним генералом Умберто Нобиле очутились лицом к лицу с безжалостной ледяной пустыней.

Мир узнал о катастрофе не от радистов Европы с ее сотнями мощных станций, а из России, еще не оправившейся от разрухи гражданской войны. Призыв о помощи попавших в беду путешественников уловил на самодельном приемнике радиолюбитель Николай Шмидт из затерянного в глуши северного края селения Вознесение-Вохмы. Многие страны направили к «красной палатке» – терпящей бедствие экспедиции Нобиле – поисковые суда и самолеты. Но пробиться к ледовому лагерю сумел 12 июля лишь ледокол «Красин», подготовленный к плаванию в рекордно короткий срок.

Во время красинской эпопеи отличились не только советские моряки. Именно в те исторические летние месяцы 1928 года зародилась по сути дела отечественная полярная авиация. Накоплен был первый опыт воздушной ледовой разведки, без которой ныне немыслима проводка караванов судов в высоких широтах.

На первых полосах крупнейших газет планеты впервые замелькали имена пилота Бориса Чухновского и членов экипажа его самолета «Красный медведь». Советские летчики сделали почти невозможное: механик Александр Шелагин заметил среди торосов итальянцев Филиппо Цаппи и Адальберто Мариано, отправившихся 30 мая за помощью к ближайшей земле, а летчик-наблюдатель Анатолий Алексеев точно засек и передал на «Красин» координаты оказавшихся на грани гибели людей. И заодно проложил путь ледоколу среди тяжелых дрейфующих льдов прямо к «красной палатке».

Катастрофа «Италии» породила немало загадок и поныне волнующих историков и исследователей. Почему упал на лед дирижабль? Что произошло с известным шведским ученым Финном Мальмгреном? Он покинул лагерь Нобиле вместе с Цаппи и Мариано, а «Красин» подобрал только двух обессилевших от голода и месячного блуждания по льдам итальянских офицеров.

Путаные и противоречивые рассказы Цаппи породили немало слухов об обстоятельствах гибели Мальмгрена, на все лады обсуждавшихся в прессе.

Тщетно пыталась специальная комиссия, расследовавшая обстоятельства катастрофы, прояснить и еще один чрезвычайно важный вопрос: где затерялись следы «Италии», унесенной ветром вместе с шестью участниками экспедиции? Вот об этой многолетней тайне Арктики и пойдет речь. И чтобы попытаться ее раскрыть, вернемся еще раз в далекое прошлое – в день 25 мая 1928 года.

...Южный порывистый ветер дует с неослабевающей силой. Пропеллеры трех моторов «Италии» бешено молотят воздух, но дирижабль продвигается вперед с черепашьей скоростью. Минуло уже двое суток, как корабль покинул Северный полюс. Правда, высадиться на полюс не удалось из-за плохой погоды, но все равно это большой успех, и его отметили должным образом. Тосты, национальный гимн над белым безмолвием, радиограммы по всему миру.

Но короткие мгновения триумфа уже позади. Теперь помыслы всех пятнадцати смертельно уставших, но довольных членов экипажа лишь об одном: как можно скорее добраться до Кингсбея на Шпицбергене. Ступить наконец ногой на твердую землю. А тут, как назло, туман и ветер. Ветер и туман...

Волнуется Мальмгрен. Он предсказывал улучшение погоды, попутный ветер, ясное небо. Но путеводное солнце (в высоких широтах магнитные компасы работают ненадежно) скрыто молочной пеленой, и невозможно поэтому уточнить местонахождение «Италии». По счислению, вот-вот должны показаться островерхие горы архипелага, но внизу – лишь беспорядочная мозаика из льдов и иссиня-черных разводьев.

Время от времени на дирижабль обрушиваются снежные шквалы. Обледенение медленно и неотвратимо сжимает хрупкий корпус корабля ледяным панцирем. Куски льда, отбрасываемые вращающимися винтами, с невероятным треском прошивают насквозь матерчатую оболочку «Италии». Такелажник Алессандрини, проклиная на чем свет стоит непогоду, ползает внутри корпуса, непрерывно штопает зияющие прорехи.

В маленькой командирской гондоле все поглощены напряженной работой. У рулей дирижабля стоят Мальмгрен и старший механик Чечиони, которым Цаппи дает инструкции. Рядом с ними у манометра, измеряющего давление газа в баллонах корабля, расположился инженер Трояни. Радист Биаджи поддерживает связь с Кингсбеем, где на якоре стоит плавучая база экспедиции – судно «Читта-ди-Милано». Над штурманским столиком склонились Нобиле, капитан Мариано и лейтенант Вильери. Позади них примостился со своими приборами чешский профессор Франтишек Бегоунек.

Маршрут полета дирижабля «Италия» и его дрейфа после аварии

Механики Помелла, Каратти и Чокка – на своих постах в моторных гондолах, подвешенных под корпусом дирижабля. Готовы по сигналам Нобиле тотчас же изменить режимы работы мощных «майбахов». Механик Ардуино контролирует расход бензина. Только профессору Понтремолли и журналисту Уго Лаго не нашлось работы, и они отдыхают в спальных мешках на корме дирижабля.

Катастрофа разразилась в 10 часов 30 минут – это время Нобиле запомнил на всю жизнь.

«...Я занимался наблюдениями, – расскажет он впоследствии, – когда вдруг услышал обращенный ко мне голос Чечиони.

– Дирижабль отяжелел!

Быстро обернувшись, я посмотрел на приборы. Корабль сильно осел на корму. Мы быстро снижались. Не теряя присутствия духа, я сделал необходимые распоряжения: прибавить обороты двух моторов и запустить третий, чтобы увеличить скорость дирижабля. Одновременно велел Алессандрини бежать в верхнюю часть корабля и проверить, хорошо ли закрыты клапаны газа, которые открывались полчаса назад»[92]92
  Здесь и далее слова У. Нобиле приводятся по его книге «Крылья над полюсом» (М., 1984).
  «Дирижабль «Италия» являлся воздушным кораблем полужесткой конструкции, т. е. в своей нижней части был оборудован металлической килевой фермой. Размеры дирижабля были достаточно внушительны: длина 106 м, высота – 26 м, ширина – 19,5 м, емкость газовых баллонов – 18 500 кубических метров. Три мотора общей мощностью 750 л.с. позволяли развивать скорость до 113 километров в час. Дирижабль мог поднять от 7 до 9 тонн полезного груза.


[Закрыть].

Мотористы четко исполнили команды. Скорость «Италии» возросла, но это ничего не дало. Корабль быстро проваливался вниз, и Нобиле понял, что избежать падения невозможно.

«...Те последние ужасные мгновения навсегда остались в моей памяти, – напишет он много лет спустя. – Я видел стремительно приближающиеся массы льда. Мгновение спустя мы стукнулись о поверхность. Раздался ужасающий треск. Я ощутил удар по голове. Почувствовал себя сплющенным, раздавленным. Затем что-то свалилось сверху, и меня выбросило наружу вниз головой. Инстинктивно я закрыл глаза и в полном сознании равнодушно подумал: «Все кончено». Кошмарное происшествие длилось всего две-три минуты...

В первые минуты после катастрофы Мальмгрен, Мариано, Бегоунек, Биаджи и Трояни, отделавшиеся ушибами и ссадинами, уже были на ногах и копались в обломках гондолы, мрачно серевших на фоне нетронутой белизны снега. Громко стонал Чечиони – у него была сломана нога».

«...Когда я открыл глаза, – продолжает свое печальное повествование Нобиле, – то увидел себя лежащим на льду посредине ужасающего нагромождения паковых глыб. Я перевел взгляд на небо. Дирижабль с дифферентом на корму летел справа от меня, уносимый ветром. Там, где находилась гондола, зияла страшная брешь. Из нее торчали обрывки ткани, веревки, куски металлической арматуры. На боку израненного, искалеченного корабля выделялись черные буквы: «Италия». Мой взгляд был прикован к ним, пока дирижабль, поглощенный туманом, не скрылся из виду...»

...Мертвого механика Помеллу нашли несколько часов спустя. Ему не повезло: первый удар дирижабля пришелся как раз на заднюю моторную гондолу.

Судьба все же сжалилась над Нобиле и семью его товарищами, выпавшими из командирской гондолы. Из-под снега они извлекли немного провизии, палатку, аккумулятор, навигационные приборы – словом, все снаряжение, припасенное для полюсной партии. Но самой ценной находкой оказался аварийный радиоаппарат, спасший им жизнь.

Многие годы, как писал Нобиле в своих мемуарах, размышлял он над причинами, погубившими «Италию» – детище его конструкторской мысли. Строил много предположений. Анализировал их и так и эдак. Что стремительно увлекло дирижабль на лед? Скопление льда на оболочке? Большая утечка водорода из-за разрыва оболочки? Неблагоприятные метеоусловия?

К какому-нибудь определенному заключению он так и не пришел. А может быть, и не особенно стремился поведать миру о той закономерной цепочке событий, погубивших дирижабль и его, Нобиле, блестящую карьеру? Во всяком случае предпочел он в своих воспоминаниях о многом умолчать...

Так, радист Биаджи, находясь уже на борту «Красина», рассказал Чухновскому, что Нобиле запретил после катастрофы передавать по радио какие-либо подробности о последнем полете и падении дирижабля и вообще обсуждать между собой эти щекотливые для него темы. Мальмгрен, оказывается, возражал против полета к полюсу 23 мая из-за ожидавшихся неблагоприятных метеоусловий. И кроме того, он был убежден, что время для воздухоплавательных вояжей в Арктике уже упущено. Любопытную запись обнаружили авторы в неопубликованном дневнике Чухновского. 18 июля, когда «Красин» пришел в Кингсбей, он пометил для себя: «...готовность «Италии» ни разу не была десятичасовой. Сборы обычно продолжались сутки. Утомление экипажа уже к моменту вылета было громадным. Перед последним полетом, приведшим «Италию» к гибели, была авария, которую с трудом удалось исправить (кажется, большая утечка газа)...»[93]93
  Дневник Б. Г. Чухновского 1928 г. // ЦГАНХ СССР, ф. 247, он. 3, д. № 6.


[Закрыть]

Но вернемся вновь к уплывающей в туман «Италии». Куда повлекли корабль воздушные течения? И какая судьба постигла оставшихся на его борту Алессандрини, Ардуино, Каратти, Чокку, журналиста Лаго и профессора Понтремолли?

Специалисты подсчитали: после удара о лед «Италия» стала на 2 тонны с лишним легче и, значит, вновь поднялась на высоту около 3 километров. Превратилась отныне в неуправляемый воздушный шар.

Двадцать минут спустя после падения дирижабля радист Биаджи заметил на горизонте примерно в 30 километрах от лагеря столб дыма высотой приблизительно 100 метров. Эти цифры, разумеется, нужно принимать с большой осторожностью: истинные расстояния до предметов и их размеры в Арктике определить не так-то просто. Дым струился несколько минут и затем исчез.