Текст книги "По следам «таинственных путешествий»"

Автор книги: Дмитрий Алексеев

Соавторы: Павел Новокшонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Гибель дирижабля «Диксмюде»

Для исследователя приключение – не более как следствие скверной плановой разработки, приведшей его к тяжелым испытаниям. В другом случае приключение для него – неприятное доказательство той истины, что ни одному человеку не дано предвидеть все случайности будущего.

Руаль Амундсен

Наступал яркий, солнечный день. Море катило ласковые волны, и прямо по курсу разворачивалось побережье Сицилии.

В Палермо была стоянка нашего судна. Один из авторов, воспользовавшись случаем, решил узнать подробнее о катастрофе дирижабля, происшедшей когда-то давно у берегов Сицилии. Но никто из горожан, к кому бы он ни обращался, ничего не знал; лишь участливо выслушивали и советовали спросить у рыбаков.

Назавтра – прямо к рыбакам. Они тут по соседству с нашим кораблем разбирают сети после ночного лова.

– Синьор хочет купить рыбы? Ах нет! Поговорить? С удовольствием. Увы, не помним. Минуточку! Старики будто бы рассказывали, но, увы, их уже нет. Сочувствуем, синьор. А что, там были родственники? Нет?! Странно, а тогда почему синьора это так интересует? Но французский флот стоял на Корсике и в Тулоне. Может быть, там помнят?..

Рыбаки огорченно качали головами.

По стечению обстоятельств из Палермо наш курс лежит в Аяччо, административный центр Корсики. Расспрашиваем и там, но с тем же результатом, как и на Сицилии. Про Наполеона – пожалуйства! Любой мальчишка расскажет, мсье, не хуже академика. И про бутылку с запиской?! О-ля-ля! Морская почта! Хотите купить? Проведем мигом. Есть такая лавочка с морскими диковинками.

Да, время сделало свое. Помнится день вчерашний, позавчерашний. Месяцы, годы уже гасят детали. А тут – полустолетие, к тому же вместившее столько событий!

И лишь старый рыбак – корсиканец, служивший когда-то на военно-морской базе в Тулоне, сказал, что он кое-что смутно припоминает, а в Тулоне, конечно, свидетели найдутся. И если мсье пожелает добраться до Тулона, лучше воспользоваться самолетом компании «Эр Франс», сорок минут полета...

Мсье, конечно, желал. Но срок, отпущенный капитаном, истек, и пришлось вернуться на корабль.

Плавание закончилось. Нахлынули другие дела. Интерес к давнему происшествию как-то погас.

Спустя некоторое время в руки попали любопытные документы. Потянулась ниточка, и началась работа в архивах, библиотеках. Всплывали новые факты, и постепенно стали вырисовываться контуры этой действительно загадочной истории.

...Встречный ветер гуляет по гондоле, ворошит штурманские карты. Командир справа у открытого иллюминатора. Над головой, уходя далеко назад, нависает огромный сигарообразный корпус дирижабля. В лучах зимнего солнца винты двигателей описывают блестящие круги. Позади командирской гондолы – вторая, пассажирская. Праздным пассажирам, как водится, делать нечего, они мешают командиру. А командир, в общем-то деликатно, ограничивает их интерес к командирской гондоле. Она тесна. Здесь установлен один из двигателей дирижабля. Громоздкая радиотелеграфная аппаратура. Штурманский стол. Рулевое управление. Все как на настоящем корабле.

– Скоро прибываем? – обращается к командиру один из пассажиров.

– Да, господин капитан первого ранга, – сдержанно отвечает Дюплесси. – Я полагаю не позже семнадцати часов.

Именитые пассажиры ежатся от холода, но Дюплесси окна не закрывает, слегка улыбается, застегивает на все пуговицы куртку, шинель, подключает провод электрического отопления к розетке. По вертикальной лестнице пассажиры поднимаются в корпус дирижабля и возвращаются в свою гондолу.

Дюплесси облегченно вздыхает. Плотнее прикрывает дверь. «Диксмюде» уже практически завершил свой двухсуточный рейд в глубь Сахары. Через несколько часов их встретят на базе в Бараки, близ Алжира, а там уже и знакомая трасса до Тулона. Смущает облачность, надвигающаяся с северо-запада. Не походит она на ненастье.

– Ветер по курсу усиливается, – докладывает штурман. И, помолчав, добавляет: – Получена телеграмма: нас готовы принять в Колон-Бешаре, возле марокканской границы.

Дюплесси медлит. Еще раз высовывается из окна, оглядывает дирижабль. До Алжира всего 200 километров. Три-четыре часа полета.

Нет, Бурдье, курс прежний. Прибавить обороты. Сообщите наши координаты.

Штурман приходит в радиорубку, передает записку вахтенному радисту. «Положение на 13 часов: 20 километров восточнее Бу-Саада. Запрашиваю пеленг каждые четыре часа. Курс северо-запад. Скорость небольшая. Горючего приблизительно на три дня...»

И все же вечером «Диксмюде» круто изменил курс. Сильный встречный ветер резко снизил скорость. Порой казалось: несмотря на то что винты бешено молотили воздух, дирижабль стоял на месте. Дюплесси уведомил Алжир, что попытается вернуться в Тунис. Уйти от надвигающейся бури. Ее дыхание уже ощущалось, «играл» под ветром корпус.

Обороты двигателей были значительно уменьшены. Командир экономил горючее, которого оставалось немного. По-видимому, это был дрейф носом против ветра. Дирижабль медленно отступал на восток от бури, сохраняя за собой «жизненное» пространство. Радиограмма с борта в 19 часов 15 минут сообщала: «Скорость – 20 километров в час, курс – восток, координаты– 100 километров юго-западнее Бискры». Это последние достоверные координаты. Радиограммы той ночи не несут оттенка тревоги.

Маршрут полета дирижабля «Диксмюде» и его последующего дрейфа после аварии

Лаконичные, деловые. Последняя радиограмма была принята 21 декабря в 2 часа 08 минут, она коротко сообщала: «Убираем антенну ввиду бури».

...А через девятнадцать с половиной минут загадочным образом навсегда остановились часы командира.

...Полеты этого дирижабля привлекали внимание всей Франции. Из уст в уста передавалось имя тридцатилетнего командира Дюплесси де Гренедан, которому, несмотря на молодость, доверили гигантский воздушный корабль. Опытный офицер из старинной бретонской семьи командовал в первую мировую войну боевым дирижаблем, правда, значительно меньшего размера.

Дирижабль L-72 – один из трех новейших фирмы «Цеппелин». Построен в 1920 году и передан Франции в счет репараций. Длина – 226,5 метра, диаметр – 24 метра. Полная нагрузка – 52 тонны. Сорок человек экипажа. Шесть двухсотшестидесятисильных моторов «майбах» позволяют развивать скорость до 130 километров в час. Французы, зачеркнув номер, крупно написали на борту – «Диксмюде». В память о фламандском городе, дважды стертом с лица земли. Впервые – пожаром, без малого шестьсот лет назад. И вторично – в 1914 году во время боевых действий. Трофейный «Диксмюде» – отныне символ возрождения города и Франции.

Воздушный лайнер вызывал восхищение везде, где бы он только ни появлялся. Подавлял зрителей своими размерами и многими деталями конструкции. Решетчатый «скелет» корпуса с матерчатой оболочкой скрывал в себе целый удивительный мир. По длинному коридору можно было пройти от носа до кормы дирижабля. Над головой в полумраке колыхались шестнадцать баллонов с водородом – удивительные «крылья» корабля. За ними следят особенно пристально: достаточно малейшей утечки газа, одной искры и... ревущее пламя в считанные секунды поглотит труд тысяч людей. По обеим сторонам коридора – помещения для команды, кладовые для провизии и снаряжения, баки для горючего. По трапам через люки в оболочке можно пройти к моторным гондолам, взобраться на «спину» воздушного мастодонта, пройти к его рулям, спуститься в пассажирскую гондолу и посидеть на мягких диванчиках.

И сейчас «Диксмюде» ставил рекорды. В первых числах сентября – замкнутый маршрут через Средиземноморье до Северной Африки. В небе 60 часов! Месяц спустя – мировой рекорд, продолжительность полета – 119 часов! На дистанции 8000 километров! За «Диксмюде» пристально наблюдает весь мир и ревниво следят его создатели, которым вовсе не безразлично, как работает их детище.

Но старт ранним утром 18 декабря 1923 года с военно-воздушной базы Кюэр близ Тулона был проведен без лишней огласки[77]77
  О последнем полете дирижабля «Диксмюде», его поисках и работе комиссии по расследованию обстоятельств катастрофы подробно рассказывается в книге Jean du Plessis «Les Grandes Dirigeables dans la Paix et dans la Guerre» (Paris, 1924).


[Закрыть]. Погрузили продовольствие, парашюты, спасательные пояса. Кроме экипажа в специальную пассажирскую гондолу поднялись десять офицеров. Из них трое – представители генерального штаба.

Присутствие на судне высокопоставленных лиц всегда вызывает у командира чувство некоторого неудобства. В этот раз – тем более. Генеральный штаб навязывал свою схему коммуникаций в глубь Африки, облегченную, но, на взгляд Дюплесси, непродуманную. Сам он настаивает на лучшем обеспечении полетов. В пустыне надо строить промежуточные базы, мачты для швартовки и многое другое.

...«Диксмюде» осторожно выводят из ангара. Дюплесси в рупор выкрикивает команды стартовой бригаде. Двести с лишним человек, выстроившись в две цепочки, удерживают за причальные канаты рвущийся вверх дирижабль. Механики запускают моторы. Комендант Кюэра подает сигнал к отплытию. «Диксмюде» плавно поднимается навстречу декабрьскому солнцу и, взяв курс на юг, вскоре превращается в едва заметную точку...

За девять часов дирижабль благополучно пересекает Средиземное море и после короткой остановки на военно-морской базе в Бизерте делает гигантский бросок на юг (почти на 2000 километров), в глубь Французской Сахары.

Африка уже видела дирижабли. Под командованием капитан-лейтенанта Бокхольта L-59 с 15 тоннами боеприпасов и снаряжения для осажденного немецкого гарнизона совершил рейд из Болгарии в Восточную Африку. Полет продолжался 95 часов. Немцы не долетели, вернулись из-под Хартума. Поступило ложное сообщение, что гарнизон капитулировал.

19 декабря в 16 часов 30 минут дирижабль «Диксмюде» достигает затерянного в песках военного поста Айн-Салах, разворачивается и берет курс на север.

...Утром 21 декабря на всех радиостанциях, следивших за «Диксмюде», усталые дежурные доложили – никаких вестей. В штабах поселилась тревога. Специалисты в сотый раз анализировали маршрут, вникали в метеосводки. Подключились разведка и контрразведка. Но и к вечеру позывных дирижабля не удалось поймать никому.

Минула ночь, и утром 23 декабря из Бизерты вышел крейсер. Задание – осмотреть залив Габес у берегов южного Туниса. Штабные специалисты были склонны считать, что «Диксмюде» бедствует в том районе.

Неприятное известие просочилось в прессу, и, к досаде военных, за поисками следил уже весь мир. Сведения поступали самые разноречивые. «Вчера утром, – сообщала «Юманите» 25 декабря, – в 11 часов на дирижабль была послана радиограмма, что для него приготовлена площадка для приземления возле поселка Меденине, в 72 километрах к югу от залива Габес. Дирижабль не ответил на эти сигналы, и был сделан вывод, что его приемник больше не работает». «В 19 часов, – информировала своих читателей «Монд», – дирижабль был замечен над Тетуаном, в 50 километрах южнее Меденине. Это известие позволяет надеяться, что «Диксмюде» спустился на землю, где его заметили. Автомобили готовы отправиться к месту приземления».

«По-прежнему никаких известий о «Диксмюде» – с такими заголовками вышли на следующий день многие французские газеты. «...Большая растерянность царит в морском министерстве, – отмечала «Юманите». – Последние новости оставляют в полной неизвестности относительно положения дирижабля. На основании телеграмм с судна «Ландскнехт» и из селения Сфак эксперты предполагают, что «Диксмюде» потерпел аварию и был увлечен в сторону моря».

Вечером 27 декабря на стол военного министра легла телеграмма. Помрачневший министр долго вчитывался в короткий текст. Спрятал телеграмму в папку самых срочных дел и отдал распоряжение всему поисковому флоту отправиться к южной Сицилии. Утром министр попросил аудиенции у главы государства.

...Шторм утих. Темное ночное море колыхалось мертвой зыбью. Рыбалка в такие ночи бывает неожиданной. Двое сицилийских рыбаков поймали такое, что, едва подтащив сеть к берегу, старик рыбак перекрестился. Военный был в полной форме. И, судя по изувеченному телу, не был просто утопленником.

О находке сообщили его преосвященству аббату Арена. Он лично осмотрел скорбную находку. В документах, извлеченных из внутреннего кармана куртки, значилось: капитан-лейтенант французских военно-морских сил Дюплесси де Гренедан. Были при нем и часы. Их стрелки замерли в 2 часа 27 минут 30 секунд.

Аббат известил мэрию. Об исчезновении французского дирижабля там уже знали и телеграфировали в Рим. Вскоре приехала группа итальянских и французских офицеров. Тело тщательно осмотрели и в металлическом гробу отправили в Тулон.

Никаких официальных сообщений относительно дальнейшей судьбы дирижабля не было. Да его и найти не могли. Газеты строили различные, порой самые разноречивые догадки. А аббат, как один из первых свидетелей, счел христианским долгом написать отцу Дюплесси.

«Чиакка, 5 февраля 1924 года.

...Я внимательно осмотрел тело Вашего сына. Первый раз это было в 6.30. Оно было еще завернуто в сеть, среди рыбы и водорослей. Он был одет, правая рука в перчатке, левая голая. Шинель была застегнута на пуговицы, так же как и куртка... Добавлю, что труп был со сломанными ногами и позвоночником...»

На теле были не только эти повреждения. Комиссия в Тулоне описала и многие другие. По ним косвенным образом пытались уяснить, что же случилось с дирижаблем.

Находка рыбаков сузила район поисков. Тральщики бороздили прибрежные воды. Все с нетерпением ждали новых сообщений. Но дни проходили за днями, а подобрали какую-то мелочь.

Миноносец «Бамбара» 11 января доставил в Тулон клапан дирижабля, меховую куртку, кусок деревянной командирской гондолы и электрические провода, извлеченные около мыса Сан-Марко с помощью драги. Рыбаки нашли ящик с бисквитами, карты, да еще два сплющенные бака с метками «Диксмюде». Морское министерство вынуждено было сообщить, что интенсивные розыски не дали никаких результатов...

Комиссии по расследованию – их было две – попали в затруднительное положение. Заключение пришлось строить на скудных фактах. В основу положили показания свидетелей, заметивших в небе той ночью (приблизительно в том же районе, где подобрали тело командира) какое-то пламя за тучами и падающие светящиеся точки.

Комиссии пришли к выводу, что один из крупнейших в мире дирижаблей полностью сгорел от удара молнии. Действия командира признали правильными: к конструкции дирижабля и его эксплуатации, а также ко времени полета претензий не предъявили... В тексте заключения привели для убедительности описание катастрофы «Цеппелина L-39», когда 17 марта 1917 года в него попал зажигательный снаряд. Как показывали потом очевидцы, извилистый огонь разъединил верх дирижабля в передней его части и заколыхался от одного края к другому, поднимаясь и опускаясь три раза. Затем пламя охватило весь корпус и окрасило на мгновение красным цветом бледные тучи. Четыре или пять черных предметов упали один за другим на землю, вычерчивая в пространстве за собой тонкий дымящийся путь. Обломки дирижабля рухнули недалеко от Компьеня...

Совершим небольшой экскурс в историю воздухоплавания. На двух крупнейших верфях мира – Цеппелина и Шютте-Лянца с 1900 по 1924 год построили 139 дирижаблей жесткого типа. Из них благополучной оказалась судьба лишь трех десятков. Отслужив очень короткий срок, в среднем около года, они были разоружены и мирно прекратили существование. Восемь было разбито бурями. Восемь потерпели аварию по различным причинам. И двадцать четыре сгорели. Дирижабли горели и в небе, и на земле; в ангарах и при маневрировании около причальных мачт; едва покинув ангар и после длительного перелета, уже наполовину втиснув свое необъятное тело в ворота ангара. Их сбивала артиллерия и расстреливали летчики юрких «ньюпоров» и «форманов» как учебные мишени. Громадные емкости с водородом – до 70 000 кубических метров – вспыхивали от самых ничтожных причин. Эта статистика, очевидно, и дала повод французским комиссиям предать «Диксмюде» огню. И лучше всего – от молнии. Так проще.

...Успокоились газеты. Прекратились запросы в палату депутатов. И все же по большому счету официальная версия гибели дирижабля в районе южной Сицилии не получила достаточно убедительного признания. Не очень укрепила ее и находка спустя четыре месяца в том же районе останков радиотелеграфиста Гийома. И даже находка (еще через два месяца) на юго-западном побережье Корсики, возле местечка Проприано, бутылки с запиской: «У нас вышел весь бензин, и мы во власти страшного урагана. Экипаж «Диксмюде» шлет Франции последнее «прости»»[78]78
  Эхо «Диксмюде» // Воздухоплавание. 1924. № 6—7.


[Закрыть].

Снова в редакциях застучали телеграфные аппараты. Красивый финал! В романтическом стиле морских кораблекрушений.

Таким образом, история «Диксмюде» была завершена. Запиской как бы ставилась если не точка на расследовании, то крест на кривотолках общественного мнения. И накладывалась дополнительная повязка на душевные раны родственников погибших. Пресса переключилась на другие события текущего дня. Воздухоплавателям в Тулоне воздвигли памятник – стелу в виде сломанного крыла.

Потеря «Диксмюде» имела далеко идущие последствия. Франция приостановила программу жесткого дирижаблестроения, и огромные железобетонные ангары в парижском пригороде Орли остались незаконченными...

Ныне вновь проснулся интерес к дирижаблестроению. Их проектируют. Делают экономические обоснования. И мы решили вновь поднять эту загадочную историю, проанализировать слабые места официальной версии и предложить свою гипотезу гибели «Диксмюде». И начали поиск с критического осмысления того, чем все закончилось. С бутылки.

Записка не несла принципиально новой информации, выходящей за рамки фактов, отобранных комиссиями. И все же она стоит того, чтобы к ней присмотреться. Когда и кто ее написал? Написана торопливо, карандашом, на клочке бумаги. В материалах, которыми мы располагаем, нет никаких упоминаний о том, что записка подвергалась графологической экспертизе. А ведь в личных делах тех, кто исчез на «Диксмюде», есть образцы их почерков. Наверное, стоит обратиться к опытным графологам-криминалистам и установить авторство.

Если записка подлинная, то она могла быть написана никак не раньше времени передачи последней радиограммы – «убираем антенну ввиду бури» 21 декабря в 2 часа 08 минут. И не позже, чем в 2 часа 27 минут 30 секунд 21 декабря, – времени гибели дирижабля, согласно заключению комиссий. Узкий интервал. Трудно допустить, что сразу же после последней радиограммы все двигатели разом встали. Да и членам экипажа в этой сложной ситуации было не до эпических рассуждений.

Остается предположить, что записка написана... после 2 часов 27 минут 30 секунд. Но в этом случае (вопреки заключению комиссий) дирижабль потерпел около Сицилии не катастрофу, а лишь аварию!

Оживленные воды у побережья южной Сицилии за последующие годы тысячу раз пересекали большие и малые суда. Много раз местные рыбаки закидывали здесь свои сети. Пролетали самолеты. Воды Средиземного моря отличаются прозрачностью. Глубины в этом районе не более 50 метров. И – никаких следов огромного остова дирижабля! Личных вещей экипажа. Двигателей. Аппаратуры. Наконец, куда исчезли тела 48 других членов экипажа? Ведь горели впоследствии и более крупные дирижабли «Рим» и «Гинденбург». И раньше пылало много дирижаблей. И всегда оставался металлический решетчатый каркас. Водородное пламя очень быстрое, и остов не успевает ни сгореть, ни сильно оплавиться.

Основные свидетельские показания, которыми руководствовались комиссии, обосновывая свою версию, таковы:

Охотник Алонжи. «...Выйдя из дома во втором часу ночи, я направился к пляжу. Вдруг огромная молния ударила в тучу. Сразу же за тучей зажегся сильный красный свет. Несколько секунд спустя за тучей (?) последовательно упали три горящие массы, а потом четвертая, поменьше, на запад от первых. Дул очень свежий западный ветер. Обломки, опустившись на поверхность моря, испускали дым и пламя и быстро гасли...»

Пастух Николоджи. «...В ночь с пятницы на субботу мое внимание было привлечено шумом, похожим на удар грома, очень глухого и продолжительного, и ярким отблеском. Я повернулся в сторону моря и увидел прямолинейную, почти горизонтальную молнию, а затем шесть последовательно падавших светящихся точек...»

Машинист Сальваторе Палео. «...Когда я вышел на площадь в Чиакка, то заметил, что дома освещены ярким светом, который шел с моря. Свет, напоминавший отблески восходящего солнца, погас до того, как мне удалось определить его происхождение. Но направление было на мыс Сан-Марко. Я еще подумал тогда: уж не пожар ли это в Трепани...»

Рабочий Винченцо Тилоне. «...Я увидел сильное пламя, которое опускалось и поднималось три раза. Я решил, что это сигнал тревоги. Пламя скрылось за мысом Сан-Марко, а свет был еще некоторое время...»

Стрелочник Сильвестре.т«...Увидел сильное пламя очень высоко в небе, которое опускалось и исчезло за холмами. В очаге света я не заметил никакого тела...»

Механик Луиджи Палерме. «...В 3 часа 15 минут по римскому времени я заметил пламя, которое опускалось и показывалось вновь, прежде чем исчезнуть за строениями вокзала. Я решил, что это ракеты «вацци». Слабый свет освещал небо еще некоторое время...»

И никто из свидетелей точно не назвал, что же именно падало и опускалось. Ночные сильные грозы на юге особо впечатляющи. В ту грозовую ночь за облаками могли полыхать дальние зарницы и летать шаровые и совсем редкие чечеточные молнии. Остановившись на варианте «удар молнии и пожар», комиссии посчитали другие гипотезы и прочие факты неверными, не укладывающимися в схему, малосущественными.

Виновата не молния, на которую удобно списывать все загадочное, недосказанное и вызывающее сомнения в надежности техники, в действиях человека...

Теория надежности в те годы делала первые робкие шаги. И тем не менее методом проб и ошибок нащупывались пути создания специализированных дирижаблей. Таким специализированным был и «Диксмюде» L-72. Немцами он предназначался для высотных (свыше 6000 метров) бомбардировок Лондона. Рассчитанный на короткое (не более одних-двух суток) пребывание в воздухе. Столько же могли непрерывно работать и моторы «майбах».

Французы, получив «Диксмюде», словно старались бросить вызов всем прочностным параметрам дирижабля. Провели некоторые доработки. Поставили пассажирскую гондолу, установили дополнительные баки для горючего – нагрузка на каркас и без того ослабленный. Полеты с большой нагрузкой и на дальние расстояния, эксплуатация двигателей на износ. И наконец, этот странный полет с экипажем, значительно превышающим штатное расписание в зимнее, неспокойное время, в районе, где приземлиться такому гиганту практически невозможно. Признать ошибки эксплуатации, подготовки, обеспечения ее безопасности – значит положить пятно на военное ведомство. И выбирается проверенный путь – виновата стихия.

Сразу же после катастрофы маститые немецкие дирижабле-строители в открытую заговорили о том, что так тщательно пыталась замолчать или утаить комиссия по расследованию.

«Последний полет «Диксмюде», – заявил профессор Парсе-валь[79]79
  Август Парсеваль (1861—1942) —известный конструктор дирижаблей. В 1906 году создал совместно с инженером Зигфельдом дирижабль так называемого мягкого типа (без жесткого каркаса), который впоследствии стали называть его именем. Дирижабли типа «Парсеваль» легко разбирались и перевозились автомобильным или железнодорожным транспортом.


[Закрыть], – проходил без прежних тщательных приготовлений. По израсходовании всего горючего дирижабль был вынужден выкинуть весь балласт и мог превратиться в свободный воздушный шар. Потом поднялся на большую высоту, где газ расширился и вытек, и затем начал спускаться вниз. Остановить падение такого крупного дирижабля практически невозможно...»

«...Существует полная неясность относительно промежутка времени между восемью часами вечера 20 декабря, когда дирижабль заметили около Бискры, и тремя часами утра 21 декабря, когда он, по-видимому, упал в море около берега Сицилии, – отметил Гуго Эккенер[80]80
  Гуго Эккенер (1868—1954) – известный строитель и командир целого ряда дирижаблей. В 1929 году совершил на дирижабле «Граф Цеппелин» первый кругосветный перелет. С 1924 года возглавлял дирижаблестроительную компанию «Цеппелин».


[Закрыть], строитель «Цеппелинов». – Заставляет задуматься и тот странный факт, что из гондолы управления выпало тело одного командира. Я считаю, что часть моторов, которые нуждались в отдыхе и обслуживании после двухдневной работы, отказала еще в горах Алжира...» Мнения веские, и мы их учли в своем расследовании.

Вот что произошло в ночь с 20 на 21 декабря 1923 года в 2 часа 27 минут по парижскому времени. После изменения курса вечером 20 декабря дирижабль мог уйти на юго-восток в пустыню. Переждать бурю и вновь лететь по плановому курсу в город Алжир. Такое решение было бы самым разумным, если бы в пустыне были полевые лагеря базирования с причальными мачтами и запасами горючего. Совсем недорогие, как того и требовал Дюплесси. Остаться же в пустыне, где на сотни километров нет ни единого человека, без горючего, а значит, с неуправляемым дирижаблем было равносильно его потере. Оставалось единственное, что и предпринял Дюплесси, – медленно отступать к Тунису в надежде пришвартоваться в Бизерте.

Но ураган оказался сильнее, чем предполагал командир. Дирижабль «проскакивал» Бизерту. Ветер менял румб, все более задувая с северо-запада, и Дюплесси принимает решение: развернуться к Италии и уходить как можно скорее. К этому времени, возможно, вышли из строя моторы, и дирижабль стал добычей ветра. Этим и можно, наверное, объяснить, почему расстояние от Бискры до Сицилии «Диксмюде» пролетел меньше чем за семь часов.

Дирижабль находился уже в центре урагана, скорость которого, по метеосводкам, достигала 90—110 километров в час! Ветровые нагрузки на корпус составляли (из-за огромной парусности дирижабля) сотни тонн. И корпус не выдержал. Да он и не был рассчитан на такие экстремальные погодные условия. По нашим расчетам, разлом мог произойти в передней части дирижабля, между командирской и пассажирской гондолами.

Известно много случаев разрушений дирижаблей в воздухе. Так погибли: английский дирижабль R-38 в 1921 году, американский «Шенандоа» в 1925 году, а позже – в 1930 году – английский R-101. Свидетели гибели R-38 (по характеристикам близкого к «Диксмюде») показывали, что дирижабль согнулся пополам. После этого были видны две отдельные падающие половины, причем носовая часть горела ярким пламенем. Среди оставшихся в живых был и командир дирижабля, который находился в командирской гондоле. Он получил опасные ожоги. Трое из спасшихся находились в хвостовой части. Из 49 человек в живых осталось пятеро.

...Рвется ажурный корпус «Диксмюде». Носовая часть дирижабля, объятая пламенем, вместе с командирской гондолой, в которой было, конечно, минимальное количество людей – три-четыре человека, падает в море. (Ее остатки совершенно случайно обнаружили десять лет спустя недалеко от берега, возле местечка Мэнфи.) Дюплесси и получает те смертельные ранения, которые позже отметят медики, осматривавшие его тело. Они заключили, что на него обрушился удар огромной силы. Как будто командир с размаху ударился о какое-то твердое препятствие. И вместе с тем на теле и обломках гондолы нет ожогов. На руке Дюплесси была перчатка, и это давало основание утверждать, что в момент катастрофы он находился на своем посту у открытого люка кабины.

Облегченный и теперь уже неуправляемый «Диксмюде» становится игрушкой ураганного ветра. Как это было пятью годами раньше с его двойником L-50 после неудачного налета на Лондон. Северо-восточнее Парижа он задел гондолой за землю. Гондола оторвалась, и почти весь экипаж французы взяли в плен. Облегченный дирижабль с несколькими мотористами, продрейфовав над всей Францией, унесся в Средиземное море и бесследно исчез. Такая же участь в 1928 году постигла дирижабль «Италия». Возвращаясь с Северного полюса, он внезапно отяжелел и жестко коснулся льда. Гондола оторвалась. Шестерых членов экипажа вместе с оболочкой унесло ветром, и дальнейшая судьба их неизвестна.

Куда могло отнести неуправляемый «Диксмюде»? И мы снова обращаемся к фактам, которые комиссии отбросили как не согласующиеся с их версией. Что это за факты? Ну скажем, почти сутки спустя после того, как остановились часы командира, сигнал бедствия с дирижабля заметил капитан итальянского пакетбота «Порт Александретта», который следовал курсом Неаполь – Бенгази. По его словам, «Диксмюде» летел на восток со скоростью почти 200 километров в час. Вечером того же дня с судна «Ландскнехт» ясно видели огни дирижабля над тунисским побережьем. В 500 километрах к югу от Сицилии. По сведению наблюдателей, огни исчезли за горной цепью к востоку от поселка Меденине.

И уж, на взгляд комиссий, совсем невероятным выглядело свидетельство часового с поста Айн-Салах. 26 декабря он увидел «Диксмюде» более чем в 1000 километрах от места, где подобрали труп командира! А бедуины видели дирижабль в 200 километрах южнее Айн-Салаха. «...Он летел, – сообщала 28 декабря «Юманите», – в направлении поселка Таманрассет. Патрули немедленно отправились по следам дирижабля в направлении плоскогорья Ахаггар.

– Вы уверены, что это был дирижабль? – спрашивал часового представитель тулонской комиссии.

– Да, мсье.

– А может, это была туча?

– Нет, мсье.

– Подумайте лучше, – настаивал офицер.

– Дирижабль, мсье.

– Фу какой вы упрямец!

– Я не мог ошибиться, мсье.

Облик солдата далекого пустынного поста из Сахары, его убежденность в том, что то, что он видит, является именно тем и ничем иным, лучше нас описал Экзюпери.

Положим, солдат с далекого пустынного поста в Сахаре ранее мог и не видеть дирижабля. Но семь дней назад, 19 декабря, этот гигант действительно проплыл над Айн-Салахом. Его ждали. Гарнизон был предупрежден. На чудо в небе глазели все, оно висело и даже сбросило почту. И сегодня эта сигара длиной почти в четверть километра, проплыви она над любой столицей, привлекла бы внимание пресыщенных информацией горожан. А тут в пустыне! Конечно же солдат ее запомнил.

Но чем подкрепить свидетельство упрямого солдата пустыни? По нашей просьбе сотрудник Гидрометцентра СССР, кандидат географических наук М. Мастерских воссоздал синоптическую обстановку, соответствующую 20 – 26 декабря 1923 года в районе Северной Африки и западной части Средиземного моря. По этой карте были «проиграны» варианты движения свободного аэростатического тела – им должен был стать дирижабль.

«Запустили» дирижабль с того места, где было найдено тело командира. Гидрометцентр рассчитал скорости ветров и сделал заключение. Двигаясь от побережья Сицилии по эллиптической траектории вдоль линии изобар последовательными курсами: юго-восток, юг, юго-запад, к вечеру 26 декабря это условно взятое тело вполне закономерно окажется над... Айн-Салахом или его окрестностями[81]81
  Об этой версии исчезновения дирижабля «Диксмюде» рассказывается в статье Д. Алексеева «Недостатки, роковые для многих...» (журнал «Техника – молодежи». 1979. № 2).


[Закрыть].

Значит, часовой не ошибся! Вероятность появления дрейфующего дирижабля вновь в центре Сахары была велика. Возникает вопрос, а почему же за эти дни никто из невольных пленников «Диксмюде» не воспользовался парашютом? На первый взгляд так и надо было поступить. Но первый день дирижабль дрейфовал над морем, а последующие – уже над пустыней. Кто же решится покинуть хотя и неуправляемый, но дрейфующий при слабом ветре дирижабль и очутиться один на один с пустыней, по которой рыщут до конца не усмиренные племена? Так, вероятно, и влекло их ветрами, пока, потеряв подъемную силу, дирижабль не опустился где-то в обширном пустынном районе плоскогорья Ахаггар южнее или юго-восточнее Айн-Салаха.