Текст книги "Просто работа (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Фокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Смирнов вдруг вспомнил, как во время учебы в военном училище проводили марш бросок на десять километров со стрельбами. Всего, приняло участие около трех сотен курсантов. Сразу же после пересечения финишной черты, курсантам выдавали по десять патронов и они стреляли с расстояния сто метров по мишеням. Имелось десять мишеней. Результат отдельного курсанта никого не интересовал. Всего, получается, по десятку мишеней выпустили три тысячи пуль. Так вот, после окончания стрельб в мишенях обнаружили только 257 попаданий. А ведь стреляли курсанты второго курса!

В ситуации, возникшей в карауле, стрелок просто обязан был получить не просто большую, а лошадиную дозу адреналина, а так же и вести огонь в ограниченных временных рамках. По документам, предполагаемый злодей служит полгода, да и не в элитной воинской части с интенсивной подготовкой, а в самой обычной, можно сказать затрапезной, где солдаты стреляют не чаше раза в полгода, и от силы по десятку выстрелов. И, тем не менее, стрелок допустил только два промаха.

И этот вопрос требовал своего разрешения.

Прибывший после обеда генерал оказался на удивление нормальным. Конечно, Смирнов уже не столь категорично инструктировал солдата на входе, да и оружие ему не выделял, но все-таки требовал исключить проход на территорию без его личного разрешения. Московский генерал терпеливо выждал пока Смирнов сам не выйдет и не пригласит его внутрь.  Да и перед этим уточнил возможные ограничения при передвижении внутри.

По этой причине Смирнов провел генералу очень обстоятельную «экскурсию», не только подробно описав обстановку на момент происшествия, но и ответив на некоторые возникшие вопросы. Генерал являлся представителем Управления воспитательной работы, по старому – замполит. Удовлетворив свое любопытство, генерал в сопровождении местного помощника по воспитательной работе отправился осмотреть посты, предварительно уточнив у Смирнова относительно возможного запрета на такое.

К этому времени территории постов следователи уже осмотрели, и чинить препятствия в этом  Александр не собирался.

В конце дня пришел Хабибулин, поинтересовавшийся, когда можно будет использовать караульное помещение по назначению.

Смирнов еще раз сверился с рабочими записями и планом следствия. На сегодняшний день все действия, связанные с осмотром места происшествия, выполнили.

– Хорошо Эльдар. Сегодня ключи Вам верну. Наводите порядок и несите службу нормально. Сколько дней Вам понадобится?

Хабибулин без энтузиазма посмотрел на засохшую лужу крови и остатки мозга на потолке вокруг выпиленной дыры.

– Пару дней. Но, это не главное. Трудно подобрать караульных. Бойцы категорически отказываются нести службу. Какие только слухи не ходят. Да и еще по телевизору всякий бред несут. Даже инопланетян приплели. Так, что хоть временное помещение для караула и не обеспечивает всех необходимых удобств, но люди туда заходить не боятся. А вот сюда . . . Еле панику пресек когда бойцы начали утверждать, что «нечистая», на втором посту, где Хантов службу нес, поселилась. Мол, доски, которыми обшита вышка изнутри, стали пропадать. Я сначала думал, что очередные байки, но потом сходил, и правда. Какой– то придурок почти треть реек отодрал и унес. На сувениры, что ли бойцы растаскивают.

– Так я был на этом посту днем на следующий день, и реек уже не было.

– Не понял. А я за сутки до этого, и все были на месте.

Смирнов и Хабибулин удивленно смотрели друг на друга.

– Кто менял часовых? Кто нес службу на посту после этого?

– Ты же помнишь, я был дежурным по части. Кроме командира роты, часового с поста может снять только замполит. Он и был . . . , ты думаешь . . . ?

– Думать буду потом. Нагадили все –таки, вояки! Пошли.

Смирнов и понятые в сопровождении Хабибулина отправились на пост. Пост №2 – склад горюче-смазочных материалов представлял из себя огражденный двумя рядами колючей проволоки периметр пятьдесят на сто метров. Внутри двумя рядами стояли емкости для топлива. Сбоку от въездных ворот находилась деревянная вышка высотой около двух метров, обшитая изнутри деревянными рейками. Как говорится, скромно и со вкусом. С трех сторон вышки и в двери имелись большие застекленные окна, что позволяло часовому хорошо видеть, что происходит на всей территории поста. Рядом с дверью располагался телефон для связи с караульным помещением.

Осматривая раньше пост, Смирнов уже был внутри вышки, но теперь осматривал ее вновь, с учетом странных обстоятельств. Внимательный осмотр позволил установить, что рейки были оторваны. Причем, так как выступающие части гвоздей еще не покрылись ржавчиной на открытом воздухе, сделали это совсем недавно.

Смирнов подозвал часового.

– Как фамилия?

– Никитин.

– Ты сколько раз заступал на этот пост?

– Так, того, я тута всегда. Уже второй год как. Я ведь из второго состава. Людей не хватает, вот мы и ходим через сутки.

– После «шухера» в карауле сколько раз заступал?

– Второй.

Александр показал на угол, с которого оторвали рейки.

– А про ЭТО, что скажешь?

Боец почему-то не торопился отвечать и уставился на Хабибулина, но тот вдруг так резко рявкнул, что часовой аж икнул.

– БОЕЦ! Ты слышал, что спрашивает прокурор? Ты, б-ля, душа паскудная, еще не понял, что произошло. Ты, что жалеешь, что Хантов не с тобой в тот день заступил в караул. Что молчишь, падла  в ботах!

Смирнов скривился, но прерывать столь эмоциональное выступление командира роты не спешил. В конце концов, он тут один, и изображать злого следователя просто некому. А Хабибулин вполне справляется со столь «почетной» миссией.

Часовой втянул голову в плечи.

– Так, я ж и менял часового из того караула.  Мы с замполитом пришли, а часовой ноги, поди, отморозил, идти нормально не мог. Тогда он меня с ним оставил, а сам со вторым пошел на пост №1. Тот часовой нормально пришел, хоть и замерз как собака.

Пока мы ждали замполита, я рассказал часовому, Бояркину, из-за чего он почти всю ночь на посту провел.  А тот мне и показал надписи на рейках. Точнее не то, что бы показал. Надписи начали появляться еще задолго, недели за три до этого. Сначала чуть, потом больше. А в то утро их было еще больше. Мы не знали, кто это писал, хотя и странные они были. Тогда мы и показали замполиту эти надписи.

  – Помнишь, что именно было написано?

Боец задумчиво смотрел на стену, беззвучно шевелил губами и только через довольно долгое время заговорил.

– Ну, того, сначала что-то «Как страшен и несправедлив мир, но его можно исправить». Потом, «Суки, суки, как я Вас ненавижу», «Мелкая сволочь, и тебе придется ответить». И стихи, точнее говоря, столбиком как стихи написано, но только как то не как стихи. Я точно не запомнил, что-то про Бога и дьявола, как они борются и почему– то Бог чаще проигрывает, из-за чего страдают нормальные люди. А это необходимо исправить.

Замполит тогда еще очень испугался и наорал на нас, что никто ему раньше об этих надписях не сказал. А потом он приказал нам оторвать эти рейки, и мы забрали их с собой в казарму. Вот и все.

Смирнов слушал,  с трудом сдерживаясь. Вот суки! Суки! Суки! Только о своей жопе думают. Только о ней и ни о чем больше. А, что пять человек погибли, наплевать!

– А сейчас, что замполит с генералом на посту делали?

– А ничего. Они даже на пост не заходили. Замполит только рукой на вышку показал, а генерал его по руке ударил. Потом сели в УАЗик и укатили. Да, они когда разговаривали, в сторону караулки все поглядывали, словно кого ждали.

Хабибулин осторожно взял бойца за плечо.

– Не волнуйся! Все нормально. Точнее, не нормально, но ты, ни в чем не виноват. И ничего тебе не будет. Ты мне веришь?

– Так, если бы Вам не верил, ни за что– бы не сказал. Замполит еще тогда сказал, что Вам все сам расскажет и рейки эти покажет. Правда, я не очень ему поверил. Мы когда их отрывали, трудно было. Так он сказал, что– бы мы не боялись их сломать. Ну, мы их и большей частью разломали, когда отрывали. А так трудно прочесть. Ну, в общем, Вы меня только не оставьте . . .

Смирнов слушал разговор и на душе теплело. Не часто встретишь в наше время настоящего командира роты. Их еще в народе «бАтьками» называют. А еще он с теплотой подумал, что именно на этого офицера он может положиться при расследовании. Этот точно не станет врать и выворачиваться. Виноват– ответит, но и против истины не пойдет. Понятые ушли далеко вперед.

–  Эльдар, а ты, что после всего этого делать собираешься? Я слушал, что в свете последних событий, решено Вашу часть расформировать.

– Уволюсь я. С огромным удовольствием уволюсь. Тяжело мне в Российской армии служить. А так, по сокращению все льготы положены. Сертификат получу, дом куплю и стану жить нормально. Просто жить. Вы ведь не знаете, каково здесь было, когда всю молодежь при снятии БЖРК с боевого дежурства разобрали по другим частям, а нам оставили только «дедов», коих никто ни под каким приказом брать не хотел. Полки сократили и создали нашу базу хранения. Так вот, если бойцы в пьяном виде на тепловозах в самоволки ездили, то, что еще говорить. Я когда роту охраны принял, чуть с ума не сошел. Как им оружие в руки давать! Мордобои и пьянство, каждый день. Просил же наших «бугров» прислать молодежи для пополнения хоть роты охраны. Сказали «и так сойдет». Полгода я бился, пока не отобрал четыре смены для двух караулов. Ох и тяжко было!  Потом, все-таки, прислали нам десяток молодых. Сначала обрадовался, потом взгрустнул. Смог отобрать только одного – Хантова. Ответственный, спортсмен,  а главное– желание было служить. Как он гордился, что только его отобрали для несения службы с оружием в карауле! Стрелял, правда, плохо. Но это недостаток я смог устранить. Сколько я с ним индивидуальных занятий провел. Научил . . .

Смирнов споткнулся и чуть не упал. Хабибулин удивленно посмотрел на него.

– Я что– то не так сказал?

– Да, нет. Все так. Даже очень все так. Вот и еще один вопрос разрешился. Кстати, как своего злодея-замполита охарактеризуешь?

– Да как, подлец и жополиз. Такие, в нашей армии, хорошо вверх идут. Резво. Говно, оно ведь легче воды. Одним словом– замполит. В девяностых жаль их не искоренили  в армии. Вроде, сначала разогнали, а потом, вдруг сохранили. Зря!

– Ты так думаешь? А может и польза от них была. Мне кажется, не от должности зависит каков человек. Я, допустим, и хороших замполитов встречал.

– Не, я не встречал. Все сплошь гавнюки конченные.

– Да, вот так живешь, живешь . . .

– Вы о чем?

– Да, вот Эльдар, грустно как то стало выпускнику высшего военного политического училища слышать такое. Служил, служил, думал, что Родине пользу приношу. И, вроде, как получалось . . .

Хабибулин покраснел и отстал, но потом резко поравнялся со Смирновым.

– Приношу извинения. Не подумал. Что . . ., что . . . так . . . В общем, извиняюсь.

– Ничего Эльдар. Правдой оскорбить сложно. Среди нашего брата действительно мерзости хватало, но и очень достойные люди встречались, замечу, не так редко. Кстати, когда, как ты выразился, политорганы разгоняли, истинные подлецы уже давно «масть поменяли». Так, что отдуваться «по полной» пришлось тем, кто остался.

– А Вы ведь тоже, получается, «масть поменяли».

– Поменял. И не стыжусь этого. Будучи, офицером-политработником  я проходил шесть лет старшим лейтенантом и пять капитаном. Карьера впечатляющая. А в прокуроры подался уже в новом столетии, так как понял, что мои знания и умения просто больше не нужны этой стране и армии. Сам поступил на юридический, сам напросился поработать дознавателем. И вот результат! А партбилет я картинно на стол не бросал, и бросать не собираюсь как те, кто десятками лет кормился от Партии, а потом в первых рядах ее предал.

Добравшись до казармы, они узнали, что генерал вместе с замполитом роты охраны уехали в городок.

Оставшихся в живых военнослужащих из состава караула поместили в госпитале и с ними работали офицеры прокуратуры во главе с прокурором армии.

На сегодня Смирнов план следственных действий даже перевыполнил, и поэтому отправился сразу домой  с чистой совестью, тем более, что вышестоящее начальство по телефону это санкционировало. На замену ему выделили УАЗик зампотеха с водителем.

Его водитель– Дмитрий, нормально добрался до городка, но его все-таки на сутки задержали в госпитале. Слишком уж его поведение показалось врачам странным. Следователя так же госпитализировали. У него оказалась довольно сильная травма левой почки, что подразумевало проведение пары -тройки дней на больничной койке. Водитель мазутовоза отделался только легким испугом и  в качестве «вознаграждения» возглавил группу военнослужащих, направленных для эвакуации грузовика в часть. К этому времени емкость с мазутом подцепили к другому тягачу и благополучно доставили в городок к котельной.

Убедившись, что все обошлось более-менее благополучно, Смирнов позволил себе пошутить насчет удачного «закоса мнимых больных» и повесил трубку.

С момента ночного звонка Александр впервые получил возможность нормально поспать и не собирался ее терять. Пообщаться с коллегами можно и позже.

Юля ждала его с замечательным ужином. Выезжая из части, он предупредил ее об этом. Александр  с нескрываемым удовольствием избавился от формы и тут же отправился в душ.

– Юля, родная,  а у нас есть, что ни будь покрепче лимонада? Повод, все-таки достойный, муж в кои века ночует дома с вечера и до утра. Как самый нормальный человек! Да и День Советской армии прошел в «сухую» из-за этой кутерьмы.

Юля как раз заканчивала строгать салат и приветливо улыбнулась входящему на кухню мужу.

– Разбирая вещи, нашла полбутылки коньяка. Уже не помню, по какому поводу мы его употребляли . . .

Внезапно ее лицо вытянулось, и нож выпал из руки. Смирнов напрягся и даже оглянулся. Никого. Взгляд жены был направлен как бы мимо него. Показалось? В чем дело? Александр двинулся к жене и попытался ее обнять, но девушка выскользнула и отпрянула назад. Он проследил за направлением ее взгляда и вздрогнул от неожиданности. Левое плечо и рука до локтя с внешней стороны были неестественно сине-фиолетового цвета.

Странно. А почему тогда он не помнит боли, да и вообще не может вспомнить как и о что ударился. Между ним и водителем  в кабине машины никакой преграды не было. Тут его взгляд скользнул по тумбочке, где лежали наручные часы. Экран электронных часов был, как говорится, «всмятку».

Юля обессилено опустилась на табуретку.

– Может, расскажешь, что происходит. Да и вообще, что произошло в этом чертовом карауле. Или, где ты там еще пропадал все это время.

Смирнов с сомнением посмотрел на остатки коньяка в бутылке, молча налил полстакана и выпил. Нахлынувшие было воспоминания об аварии, чуть отступили, дрожь прекратилась. Он оделся и отправился за более существенной партией алкоголя.

Наконец они сели за стол. Что бы успокоить жену, Смирнов коротко и, стараясь, что бы это звучало более комично, рассказал про утренние события. Юля даже попыталась поддержать его веселый тон, но вот только каждый раз, когда ее взгляд касался плеча мужа, веселость как то сразу пропадала.

Стараясь поскорее уйти от столь неприятной внутрисемейной темы, он перевел разговор на события в карауле, одновременно постаравшись ограничиться общими фразами.

В свою очередь, Юля поведала ему много интересного из телевизионных новостей, а так же случайно подслушанные разговоры жителей, конечно, в основном женской половины, городка.

Какого только бреда она ему не пересказала. Самое интересное касалось участия  в этих трагических событиях инопланетян. Короче, журналисты извращались по максимуму.

И часовой гонял бедных сослуживцев по всей территории базы, выскакивая из темноты и сея смерть. И тот же часовой загнал всех на чердак и там цинично расстрелял. В общем, все, что угодно.

Чувства родных и близких погибших никого абсолютно не интересовали. Главное– рейтинги. Среди жителей городка версии были так же весьма специфичными, но хоть основывались на делах Земных.

Разговаривая с женой, Смирнов подумал, что завтра надо бы обязательно обсудить с прокурором как отшить борзописцев и одновременно не попасть в какой ни будь скандал. Не хватало еще тратить потом время, отписываясь вышестоящим начальникам на бредовые обвинения в «не демократичном» поведении. А то, что начальники будут всеми силами стараться не злить прессу, он не сомневался.

Эта ночь опять подарила ему необычайно интересный сон на уже знакомую космическую тему.  В этот раз мозг предоставил ему информацию о расе Граберов. Древней и очень высокоразвитой. Вот только, стремление разрешить существующие у нынешнего человечества проблемы, как то не заладилось, что привело к совсем неожиданному результату.

Жаль, но насущные проблемы современных Землян, настоятельно требовали его возвращения к действительности.

Утром прокурор устроил совещание, в хоте которого каждый ознакомил других с полученными результатами.

На сегодняшний день выдвинутая Смирновым первоначальная версия получила все больше подтверждений. Другие версии пока так же отрабатывались, но, видимого продвижения в этих направлениях не ощущались.

   Помимо Смирнова, прокурор и Цой так же получили показания о возникновении незадолго до трагедии странных надписей на деревянных рейках внутри вышки. Так же удалось собрать воедино разорванные листы из блокнота. К искреннему удивлению,  удалось собрать почти девяносто процентов, что позволило в полном объеме восстановить содержание записей. Анализ содержания однозначно говорил о том, что у Хатанова возникли проблемы с сослуживцами на почве «неуставщины», а так же как он шел к принятию столь страшного решения. Вот только конкретной информации о том, что же именно происходило непосредственно перед трагедией, узнать так и удалось.

Очень заинтересовало то, что Хантов оказался в подразделении в роли «золотого». Конечно, добыть информацию о возможном наличии в роте охраны неуставных отношений, никто и не ожидал в ближайшее время, но, тем не менее, опыт допрашивавших позволял сделать вывод, что насилия к Хантову не применялось. Это серьезно усложняло разрешение вопроса о мотивах. Все– таки, что– бы убить сослуживцев, повод необходим и, повод серьезный. В обнаруженных записях так же о физическом насилии ничего не говорилось.

Смирнов еще не сталкивался с категорией «золотой», и поэтому слушал выступление на эту тему с большим интересом.

На момент трагедии в роте охраны проходило службу 75 срочников. 35 – прослуживших год и 4-5 месяцев,  и 39 – год и 8-9 месяцев. Хананов прослужил 7 месяцев. То есть, по солдатской терминологии, только Хантов был единственным в роте «молодым». В других подразделениях процентное соотношение «стариков» и «молодых» было не таким впечатляющим. И именно в других подразделениях неуставные отношения в своем «классическом» выражении место имели. А вот в роте охраны ничего такого категорически не проявлялось. Установленное при допросах, согласовывалось  с рассказом Хабибулина. Еще полгода назад в роте охраны царил настоящий беспредел, но благодаря исключительным стараниям командира роты, обстановку удалось нормализовать. И об этом заявляли сами солдаты. А эти выводы много стоили. Конечно, такого Хабибулину удалось достичь далеко не самыми правильными методами. Например, им практиковалось ношение нарушителями уставного порядка касок в течение всего дня или замена фляжек в подсумках кирпичами. А однажды, он пристегнул одного самого отъявленного негодяя наручниками к гире весом 24 килограмма, и тот с такой ношей провел неразлучно целый день. И не только ходил в столовую, но и  в таком виде присутствовал на утреннем разводе. А это значит, что командование части было в курсе происходящего и даже поощряло «воспитательные мероприятия». «Злодей», подвергнутый воспитанию при помощи гири, уволился почти перед новым годом, опять же, максимально поздно, из-за своих «заслуг», но показаний других солдат относительно этого «воспитательного процесса», имелось много. Тех же, кто носил каски и кирпичи в подсумках, установили довольно много. Вот только пока никто из солдат не спешил осуждать командира роты. Наоборот, подчиненные относились к таким действиям офицера очень уж благосклонно и крайне скупо давали показания, каждый раз подчеркивая в необходимости таких мер.

Прокурор так подробно рассказывал об этом, и у Смирнова опять в душе котенок чуть выпустил свои коготки. Чуть-чуть. Не понятно, явилось ли такое причиной некого эротического сна котенка или его чуткое ухо уловило вдалеке присутствие мышки. Александр решил отложить на потом анализ поведения этого маленького пушистика и опять сосредоточился на выступлении прокурора.

Прибытия молодого пополнения в роте очень ждали. Небольшая численность солдат, особенно тех, кого могли допустить для несения службы в караулах, приводила к тому, что командованию части пришлось сформировать по две смены, заступавшие  в караул через сутки. Такой режим сильно выматывал. Не помогло и то, что выделялся усиленный паек, а так же имели место довольно существенные послабления в организации службы. Например,  в караульном помещении появился телевизор, караульным разрешили ходить в тапочках и отдыхать сверх установленного времени.

К сожалению, Хабибулин смог отобрать в роту только одного «молодого», категорически отвергнув других по самым разным критериям. Это проблему караулов не решало и, наоборот, могло создать новую.

Один «молодой» никак не мог физически исполнять заложенные «традициями» обязанности по «усладе жизни дедушек».  И кто либо один, не имел права воспользоваться «молодым», дабы не вступить в конфликт с другими.

Таким образом, Хантов мог спокойно жить в свое удовольствие, то есть, он стал «золотым». Вместе с этим, став позже «дедушкой», Хантов становился вершителем судеб целой роты «молодых», что сулило ну очень хорошую жизнь.

По поводу отношений  с Хантовым, самые уважаемые «дедушки» роты охраны даже собирались для обсуждения. И Котов с Ремезовым там присутствовали.

В результате, «собор дедушек» решил по отношению к Хантову никаких мер воздействия не предпринимать. У нарушивших решение, могли возникнуть очень большие неприятности. Вместе с тем, именно Котов настоял на том, что при увольнении они должны опять собраться и решить, достоин ли Хантов по своим личным качествам стать «золотым дедом».   В том случае, если они решат, что не достоин, Хантов по своему положению приравнивался к вновь прибывшему пополнению и не мог претендовать на лидирующее положение. Оценивать Хантова предполагалось по сугубо уставным «понятиям»– успехи в боевой и физической подготовке, качество несения  службы и знание Уставов. Очень странное решение, но вполне, по мнению солдат роты, обоснованное. В случае положительного решения этого вопроса, Хантову предстояло стать фактически единственным младшим командиром в роте с абсолютным правом требовать от остальных беспрекословного подчинения.

Об этом решении сообщили Хантову, который отнесся  к такому очень серьезно и за короткое время смог зарекомендовать себя перед командованием роты как один из самых трудолюбивых и ответственных военнослужащих подразделения. В крайнем случае, командир роты неоднократно ставил его в пример. «Деды» тщательно следили друг за другом, но фактов нарушений решения «собора дедов» не находили.

То есть, неуставные отношения в отношении Хантова не применялись! Тогда, как отнестись к записям на рейках и блокноте? Ну и произошедшее в карауле явно указывало на существенную причину. Не так же просто он приговорил к смерти четверых, а потом и себя. По всем признакам, на психа он не походил. Конечно, основываясь на имевшихся сейчас сведениях.

А еще, Холмогоров являлся практически единственным, с кем Хантов поддерживал дружеские отношения, а Перевезенцев для всех солдат роты являлся самым лучшим начальником караула. Он очень заботился о солдатах и даже приносил из дома продукты.

Смирнов вспомнил о содержимом сумки начкара и только теперь понял, что там делал пакет с картошкой, бутылка с подсолнечным маслом и кусок сала. Кто служил в армии знает– при однообразной пище так приятно побаловать себя жаренной картошкой с салом. У Александра даже непроизвольно выделилась слюна.

Таким образом, пока следствие ничем особым похвастаться не могло. Мотив совершения столь страшного преступления отсутствовал напрочь, а вот факты пока упрямо говорили о том, что именно Хантов совершил это. И не только это. Факт попытки инсценировки событий имел место, но вот только зачем все это!

После совещания, подкорректировали план следствия, и каждый отправился заниматься своими делами.

Смирнов занялся оформлением чистового протокола осмотра места происшествия. Очень помогала видеозапись. Тем, более, что часть осмотра прошла без его непосредственного участия. Вскоре он уже пытался разобрать каракули солдата, записывавшего то, что говорил судебно медицинский эксперт.

Первым осматривали труп Котова. Перечень содержимого карманов ничем не привлек внимания, и он перешел к описанию осмотра трупа Ремезова. Работа, скажем честно, не очень творческая. Закончив раздел, он решил перекурить, рассеянно поглядывая на целлофановые пакеты с  содержимым карманов на краю стола.

– А бойцы то, позволяют себе курить сигареты подороже, чем заместитель прокурора! Точнее, позволяли.

Вдруг Александр обратил внимание на некоторое несоответствие сведений в черновике и увиденного сейчас. Пачка сигарет была вскрыта, а за целлофановую обертку что-то заткнуто. Он еще раз прочитал черновик. Там ничего не значилось про вложение под обертку пачки.  По внешнему виду это напоминало сложенную в несколько раз купюру достоинством 100 рублей. В черновике значилось, что в карманах Котова обнаружили в общей сложности  с мелочью пятьдесят пять рублей.

Он еще раз прочитал раздел, касающийся Ремезова. У него вообще обнаружили только 22 рубля. А вот за оберткой пачки так же виднелась сложенная в несколько раз купюра в 100 рублей.

Не вскрывая пакета, он открыл обе пачки и убедился, что в них не хватает по одной сигарете. Странно. Он пока не мог точно сказать, что его насторожило, но чувствовал, что такие совпадения не случайны.

Смирнов начал вспоминать, где солдаты могут приобрести такие сигареты. На территории площадки торговых точек нет. Только в жилом городке. А что солдаты могут делать в жилом городке?

Смирнов позвонил в штаб на территории городка и с удовлетворением узнал, что Хабибулин на совещании  у командира части. Приказав дежурному по части сообщить командиру роты охраны, что его вызывают в прокуратуру, он продолжил работу.

Переходя к разделу с описанием столовой, он обратил внимание на три обнаруженных пакета с зефиром, пряниками и конфетами. Все пакеты были не вскрыты. А вот судя по виду узла можно было точно сказать, что их упаковывал один продавец.

Пакеты со сладостями из столовой не изымались, но он не волновался за их целостность, так как ключи от караульного помещения он забыл передать Хабибулину, отвлеченный событиями с рейками из будки на посту № 2.

Наконец дежурный доложил о прибытии   Хабибулина.

– Здравствуй Эльдар. Проходи. Хочу в очередной раз задать пару-тройку вопросов.

– Под протокол.

– Конечно. Я же не ФСБшник. Им так работать можно. А я – лицо официальное. Иногда, даже слишком. Ну ладно, давай по порядку.  Вы вывозите срочников  в городок?

– Конечно. На почту, в магазин. В баню,  в конце концов, раз в неделю по два захода.

– А что, бани на площадке нет? Возить за полсотни километров не самое умное решение.

– Так мы, того, в Российской армии служим,  а тут ум не в почете. А если серьезно, нашу базу намеревались расформировать «в ближайшее время», а в свете последних событий,  в течение ближайших трех-четырех месяцев. Баня на площадке в аварийном состоянии и запускать туда людей опасно, как и ремонтировать не целесообразно. Так, что выбирать не приходится.

– Баня на территории кадетского корпуса?

– Да. Слева от КПП ларьки и магазины, а дальше почта. Как правило, выделяем одного старшего, больше нет возможности. Нахулиганили что ли солдатики казенные?

Вместо ответа Смирнов подвинул к краю стола пакет с вещами Котова. По пристальному взгляду Хабибулина на пачку сигарет, он понял, что теперь нет необходимости задавать наводящие вопросы.

– Вот, блин! А я то, думал, что удалось их образумить. В последнее время никаких даже незначительных «звоночков» не имелось. Чье это?

Александр положил рядом еще один пакет. Командир роты охраны совсем взгрустнул и попросил разрешения закурить. Он долго молча и жадно затягивался, пока не решился продолжать.

– Это из серии «упакуй дедушку  в караул». Молодежь перед  заступлением вручает «своему деду» пачку сигарет, немного денег, 50-100 рублей. Так же «молодые» скидываются и закупают  сладости к чаю. Такое было раньше сплошь и рядом, но мне, я так думал,  с этим удалось справиться. Тем более, и Хантов мне говорил, что его «назначили золотым» и поэтому никто от него такого не требовал. Да и моя пара «стукачков» ничего не сообщала. Больше мне сказать нечего, виноват.

Смирнов оформил протокол, дал Хабибулину его прочитать и расписаться, а сам собрался в госпиталь.

Солдат – Фисенко и Осокина, что стояли в день трагедии на постах, так же поместили  в госпиталь под наблюдение. Александр попросил начальника терапевтического отделения госпиталя позволить ему поработать в кабинете, и вызвал Фисенко.

Допрос он решил провести в «турбо режиме». Едва солдат переступил порог, как он тут же обрушил на него серию вопросов.

– Егор Фисенко? Хорошо! Проходи. Кстати, как в ТОТ день происходила смена постов. Ты сразу забрался внутрь вышки? Что видел? Как служба проходила?

Солдат ошарашено заморгал глазами, пытаясь осознать смысл вопросов.

– Да ты не волнуйся! Спокойно сосредоточься! Кстати, патрон на посту в патронник не досылал? Знаю я Вас! Все бы Вам, часовым, проиграться   с оружием. А это, знаешь ли, на срок тянет. На большой срок! Вот ведь как, все нормально, и бац, турма твой дом!

Фисенко попытался начать что-то говорить, но был прерван новой волной вопросов

– Нет, ты не волнуйся. Никого ведь не застрелил, и ладно. Я думаю, что даже курение не является причиной судить тебя. Подумаешь! Склад ГСМ. Что там может произойти. Покурил, все сгорело. Фигня, главное солдатик жив и здоров и может со спокойной совестью отправляться домой. Куришь, не куришь, ну и ладно. А по сколько сбрасывались денег на покупку сладостей в караул.

Смирнов внезапно замолчал, и вплотную приблизился к солдату, удерживая его за плечо в сидячем положении.