Текст книги "Просто работа (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Фокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Виктор примостился на край стула. В кабинете опять наступила звенящая тишина. Теперь ее нарушил Степан Викторович.

– Здравствуй крестничек. Мы тут с твоим батькой слушали слушали следователя, да так и не вразумили, чего ты в бега то подался. Служил честно. Так ведь в бумаге от командования написано. Сержанта за успехи в боевой и политической присвоили. Честь тебе и слава. А вот только органы тебя, отличника, почему то днем с огнем ищут, да найти не могут. Или грех есть какой?

Виктор затравлено переводил взгляд с одного собеседника на другого и явно не мог решиться ответить.

– И чегой то, сокол ты ясный,  в молчанку с нами играть задумал? Говори, крестник. Говори. Батька твой вон как изводится, ему чай тоже очень ответ слышать хочется. Про других я уж помалкиваю.

– Так о чем говорить  . . . .

 Договорить парень не успел, так как сидящий рядом отец отвесил ему такую оплеуху, что он отлетел на три-четыре метра в угол.

– Да, упустил я тебя сынок. Ой упустил. Что бы в нашей рабочей семье солдат солдата предал. Позор на семью ты навлек несмываемый. Как теперь людям в глаза смотреть будем? Как я другу своему единственному объясню, каким образом вот такое говно воспитал?

Для столь тщедушного тела удар получился более чем сильным. Не менее восьмидесяти килограмм здорового юношеского тела ну никак не могло совершить такой  полет от воздействия не более чем шестидесяти килограмм высушенного жизнью тела старика. Или могло?

Парень не только отлетел на указанное расстояние, но и в добавок получил такую контузию, что не сразу смог сесть, ошарашено мотая головой из стороны в сторону.

Наконец Виктор смог выровняться и судорожно вытянул из кармана куртки сотовый телефон самой последней марки.

Иван Трофимович встал со стула, взял телефон и брезгливо кинул его на стол перед Смирновым.

В то время телефоны с простым экраном и то были резкостью, А этот, имел довольно большой цветной экран, да и еще складывался пополам.

Смирнов открыл телефонную книгу и с удовлетворением увидел среди звонков абонента «адвокат». За три дня до начала судебного заседания они пять раз разговаривали. Что ж, пора приступать пока парень в контузии.

– Ты поэтому не пришел на суд, что тебя об этом очень попросил адвокат?

– Не только адвокат. И Колян мне звонил. Сказал, что помирился со старлеем. А адвокат сказал, что раз я давал «плохие» показания, то лучше мне в суд вообще не ходить. А то срок «намотают». Вот я и согласился.

– Телефон в качестве подарка получил?

– Неа. Деньгами адвокат привез. Пятнадцать тысяч. Мы с сеструхой и поделили поровну, да и еще на пару кабаков осталось.

– Так уж на пару?

– Ну, может чуток поболе.

– А почему с сестрой решил деньги разделить? Она то причем здесь.

– Так, я сначала хотел отказаться. А она меня и пристыдила. Мол, ничего в этом плохого нет. Она знает как следователь.

Смирнов удовлетворенно развел руками, давая понять собеседникам, что нужное он узнал.

Степан Викторович кивнул головой и Виктор, пошатываясь, вышел из кабинета.

Оба старика вопросительно уставились на следователя.

– Уважаемые дедушки. Ничего, что я так? Здесь все понятно. К сожалению, все мои плохие подозрения оправдались. Теперь давайте исправлять ситуацию. Суд 25 . . .ля в 10 часов. Как я понимаю– явка свидетеля будет обеспечена? Хорошо. Объясню отцу, так как сынок, по моему мнению, еще час –другой не будет в состоянии адекватно воспринимать реальность.

25 . . .ля ему необходимо в 9 часов быть на остановке, предшествующей нашему городку. Повторяю. Он должен выйти за одну остановку до нужной, и ждать моего водителя  возле клуба. Естественно, о нашем сегодняшнем разговоре никому! Никто не должен знать, что он изменил свое решение. Пусть адвокат и подсудимый будут уверены, что у них все получилось. Сюрприз пусть будет. Мой водитель заберет его от клуба и отвезет в городок. Естественно, говорить правду. Ничего иного мне от него не нужно. Никакой отсебятины. И, уважаемые пролетарии, не надо больше воспитательных методов. Не хватало еще, что бы он на суд приехал с расквашенной мордой. Я потом от жалоб адвоката не отобьюсь. Во всех смертных грехах обвинят. И, сестры его это касается. Все воспитательные мероприятия после суда. Пусть то же думает, что ничего не произошло.

Смирнов встал, пожал руки и направился к выходу.

– А ЭТО, с этим, что делать.

Смирнов обернулся. Иван Трофимович растерянно держал в руках телефон.

– А это уже Вам решать. Официально ничего по этому поводу я затевать не собираюсь. Как Вы видели, даже никаких бумаг не составлял. Вашего слова мне более чем достаточно, да и нормального результата по делу. Я– следователь. Воспитание и прочее, заблудших душ, не в моей компетенции.

Александр уже закрывал дверь, как с той стороны раздался характерный звук удара о стену твердого предмета, судя по другим звукам, разлетевшегося на несколько частей.

Смирнов осторожно прикрыл дверь и на цыпочках двинулся к выходу. В это время опять ожил аппарат громкой связи.

– Настенька, не посчитай зазорным. Смотайся в магазин и купи нам бутылочку коньяка. Да и чего ни будь закусить. А то мы с Иваном те еще алкаши. Тренировки никакой. И на будущее, держи про запас что ни будь такое. А то пред майором неудобно. Организация солидная, в гостей угостить нечем. Будешь уходить, приемную закрой. Всем скажи, уехал в администрацию и сегодня уже не вернусь.

Внимая указаниям шефа, девушка все больше округляла глаза. Видимо, такое поведение шефа для нее было  откровенным шоком. Когда наступила тишина она открыла было рот, но Смирнов таинственно приложил указательный  палец к своим губам и наигранно осторожно двинулся дальше. Уже закрывая вторую дверь, он услышал еще один удар о стену и звук разлетающихся осколков. По всей видимости, старички избавились от еще одного «блага цивилизации».

К этому времени Красноярск погрузился в свое обычное состояние– машины почти на всех центральных улицах встали в мертвые пробки. Отменное настроение Александра никак не желало смириться с этой мертвой обстановкой. Он огляделся по сторонам и вдруг вспомнил, что через двор справа можно выскочить на окружную дорогу, а там и выезд из города недалеко. Особенно, если попытаться проскочить еще через пару дворов.

Проезду мешал довольно высокий бордюр и хилая цепочка кустов. Выбрав место, где между кустами виднелся достаточный проем, Александр скомандовал водителю немного побезобразничать. Видавший виды военный внедорожник, пусть и с небольшим трудом но, преодолел препятствие, и машина покатилась в сторону просвета между домами. Откинувшись на сиденье Александр краем глаза уловил, как слева промелькнула машина ДПС, явно намереваясь покарать злостного нарушителя. Прекрасно зная нравы здешних «стражей порядка», он  с полной уверенностью мог предположить, что последует дальше.

Конечно, можно было достать прокурорскую «ксиву» и сходу обрубить плотоядные поползновения хапужников, что он и собирался сначала предпринять но, тут его неожиданно посетила интересная мысль. Смирнов достал из портфеля диктофон, изготовил его к работе и изобразил прикемарившего на переднем сиденье воинского царька. Как он и предполагал, выезд из двора им преградила машина с мигалками, из которой вальяжно вывалился упитанный до неприличия государев слуга с полосатой палкой в руках и погонами прапорщика на непропорционально узких  для таких габаритов плечах.

Прапорщик подошел  к двери водителя и небрежно процедив неоднократно отрепетированной скороговоркой что то непонятное, потребовал у водителя права. Смирнов встрепенулся и сонно поинтересовался у водителя что случилось. Прапорщик, так и не дождавшись требуемого, переключил свое внимание на офицера в летной куртке.

– И чего это любезные вояки быковать надумали. Я Вам не ВАИ, ласты за спину заверну и хрюкать заставлю. Нарушают, в неположенных местах катаются. По первому требованию документы предъявлять отказываются. Да Вы уже так нагрешили, что ни один епископ Вам грехи не сможет так просто отпустить.

– Ладно, начальник. Не горячись. А если не просто? Как насчет индульгенции. Мне действительно светиться перед командиром не желательно.

Упитанное лицо мента осветила удовлетворенная улыбка. Вот вояки дураки. Сами ему подсказывают, на что давить. Да тут можно неплохо подзаработать!

– Ну, это все довольно просто. Езда по обочинам– госцена пятьсот, езда по тротуару, столько же, невыполнение требований должностного лица,  тут ваще две. При расчете на месте скидка 50% плюс скидка за понимание, короче, полторы штуки, и скатертью дорога.

Конечно прапор нес чистой воды ахинею. Зато, как нес! Уверенно, профессионально. Видно опыт большой! А главное громко и четко. Прямо как на заказ.

Александр изобразил искренний испуг и судорожно полез во внутренний карман куртки, незаметно нажав кнопку перемотки.

Прапорщик в это время томно закатил глаза вверх и  с явным выражением профессиональной скуки ожидал, когда на него обрушиться заслуженная тяжким и не благодарным трудом манна небесная.

Уловив движение военного, он соизволил опустить взгляд и удивленно уставился на зажатый в руке собеседника диктофон, внезапно заговоривший таким родным голосом, откровенно вымогавшим то, что на языке уголовного судопроизводства именуется не иначе как взятка.

Он непроизвольно отступил назад, а рука рефлекторно потянулась к кобуре с пистолетом.

В это время из машины выскочил второй инспектор, вооруженный короткоствольным автоматом и начал откровенно выцеливать жертву.

Смирнов не стал изображать героя и демонстративно поднял вверх руки. В правой виднелся зажатый диктофон.

Прапорщик очень проворно выхватил из рук офицера столь опасный предмет и тут же удивленно уставился на добычу. Непонятно как, но диктофон невероятным образом трансформировался  в красную книжечку с весьма неприятной надписью на лицевой стороне «Прокуратура Российской Федерации». Он обреченно поднял взгляд на собеседника и пошатнулся. Такое Смирнова явно не устраивало.

      – Ты того, ментенок, не падай. Стой на ногах мой упитанный друг.  А то упадешь, а твой напарник грех на душу возьмет. Как потом спишите мертвого прокурора? И это перед окнами двух шестнадцатиэтажек! Сбрехать не получится. Ой не получится. О, молодец, молодец. Все хорошо. Теперь успокой напарника и поговорим спокойно.

Прапорщик обернулся и подал знак второму инспектору убрать оружие. Тот опустил ствол вниз, но позицию не менял и внимательно наблюдал. Смирнов указал рукой на стоящую рядом скамейку. Они сели. Прапорщик заметно нервничал. Александр посчитал, что не стоит больше проводить опытов над психикой несчастного мелкого вымогателя и сразу перешел к озвучиванию внезапно посетившей его идеи.

– Как тебя звать?

– Николай. Николай Васильевич . . .

– Стоп. Не горячись. Твоя фамилия мне не нужна. Не надо. То, что Вы– гаишники сволочи, знает даже едва начавший говорить младенец. Это полная и окончательная аксиома и давай не будем тратить время попусту. Меня сейчас не это волнует.

Как ты понимаешь, мой визит к твоему начальству окончательно прервет сей благодатный ручеек материальных благ с коего ты так успешно вскормился. Но, это твои личные дела, ну и наших демократов-руководителей. Я же, убежденный коммунист и Ваших методов не приветствую. Стой, Стой, не бледней. Сегодня есть повод помолиться твоему гаишному богу. Слушай дальше.

Так вот. Ничего плохого я тебе делать не собираюсь. Берешь «на лапу»,  и хрен с тобой. Не мне тебя судить. А вот проблему в интересах Государства ты мне просто обязан помочь решить.

Хлебзавод далеко отсюда?

– Да нет, в паре кварталов отсюда.

– И замечательно. Сейчас я дам тебе ФИО одного очень непорядочного человека, обманным путем купившего справку о нормальном состоянии здоровья и устроившегося водителем экспедитором на завод. Представляешь, на твоей территории каждый день управляет тяжелым грузовиком инвалид, стремительно теряющий зрение и подверженный внезапным приступам боли вплоть до потери сознания. Кроме этого, этот же тип управляет и легковым автомобилем. Согласись, чистой воды состав преступления! И я прошу тебя поступить именно как того требует Закон– прекратить сие безобразие, ну и заодно спасти кучу человеческих жизней и, как любят говорить Американцы в своих фильмах– заодно спасти и мир. И ничего более.

Хотя нет, раз уж я вступил в Ваше сообщество «козаностры», то и вести себя нужно соответственно. Так вот. Ты его отлавливаешь, используя свой отменный опыт, не надо скромничать, используя свой отменный опыт вымогателя, подводишь этого нарушителя к мысли, что ему предстоит расстаться не только с работой, но и с личным автомобилем, а заодно и правами. И вот, когда «клиент спекается», ты ему тихонько говоришь, что есть возможность все решить «мирно». Конечно, он с радостью захочет расстаться с некой, уверен, что с немалой, суммой денег, но ты, настоящий и неподкупный страж закона, брать презренный металл отказываешься. Вот тут тебе нужно явно потренироваться, так как именно эта роль тебе, по моему глубокому убеждению, ну никак не дастся сразу. Убедительно прошу, потренируйся перед зеркалом. Можешь жену пригласить в качестве критика. Ладно, напарника но, прошу серьезно, потренируйся. Сумма большая, может «рука дрогнуть». Так вот, когда наш «клиент» погрузиться  в глубокие раздумья по поводу нарушения «незыблемых законов» нашего современного общества, ты ему шепнешь на ушко, что выход все таки есть. И для этого требуется самая малость– связаться с одним военным следователем по фамилии Смирнов, а когда тот даст свое добро на «помилование», то и все санкции со стороны стражей дорог будут сняты.

Да, забыл. И на этом останавливаться не надо. Потом через день позвонишь мне и уточнишь– звонил ли наш «клиент» и каковы дальнейшие указания.

Думаю, что все будет хорошо. Я просто верю в твой талант, дорогой ты мой блюститель Закона.

Да, забыл. В качестве компенсации за волнения и потраченные на репетициях силы, через полгода можешь мне позвонить еще раз. Если все будет нормально, я его тебе отдам в качестве премии– дои сколько захочешь. И, слово офицера, все это останется исключительно между нами.

Смирнову пришлось еще разок довести до прапорщика смысл задуманной авантюры и только когда он окончательно убедился, что милиционер все прекрасно понял и запомнил, откланялся, и укатил на своем военном внедорожнике домой.

Вечером Смирнов доложил шефу о своих похождениях и тот впервые признал, что его подопечный не только относительно сносно освоил следствие, но и имеет некоторый талант в изучении непременного атрибута работы прокурора – интригам. Правда, Виталий Владимирович предупредил, что таким блюдом как авантюры не стоит злоупотреблять, слишком уж это опасное блюдо.

Как и предполагал Смирнов, на второй день ему позвонил потерпевший и откровенно испуганным голосом договорился о встрече.

У Александра сразу возникло ощущение, что скоропостижно прискакавший на встречу  «подопечный заряжен». Бывший боец сразу предложил ему крупную сумму денег. Смирнов, предусмотрительно оставивший дверь в кабинет открытой и посадивший вне пределов видимости дежурного откровенно выразил изумление.

–Деньги? Какие деньги? Нет, дорогой не для этого я тебя пригласил. Хочу узнать по какой причине ты, вдруг, изменил показания и стал выгораживать преступника, между прочим, покалечившего тебя.

Ему удалось удержать разговор в этом ключе и потерпевший все таки признался, что имеющуюся у него машину он получил « в дар» за то, что «не будет ломать жизнь порядочному офицеру». Смирнов пристыдил оступившегося гражданина и получил от него клятвенные обещания, что на суде он даст исключительно правдивые показания. Смирнов выразил удовлетворение. Единственное, что он уточнил– об этом решении ни адвокату, ни подсудимому знать не стоит. Даст показания в суде, а потом может и машину вернуть владельцам.

Бывший солдат вышел из его кабинета явно в расстроенных чувствах и все с тем же пакетом, с которым и зашел.

Была ли это паранойя или нет, Александр так и не узнал.

25 . . . ля, все началось как и в прошлый раз. Потерпевший приехал на своей машине, свидетель так и не появился.

Адвокат и его клиент просто светились от счастья. В этот раз в зале суда присутствовали жена подсудимого с ребенком, а так же обе пары родителей и младший брат. Родственники не смогли отказать себе в удовольствии лично поприсутствовать при триумфе.

Радость праздника подпортил судья, категорически заявивший, что присутствие в зале суда малолетнего и весьма подвижного ребенка, будет мешать процессу. С явным неудовольствием и высоко поднятой головой зал покинула теща, вынося на руках ребенка.

Первоначально слово предоставили потерпевшему. Удивленное возражение адвоката, что они уже выслушали его показания, пресек государственный обвинитель, заявивший, что именно он их и не слышал. Суд справедливо отметил, что раз государственный обвинитель заменен, то и показания потерпевшего требуется выслушать еще раз.

С первых же слов потерпевшего– Николая Супрунова, атмосфера праздника начала меркнуть. Потерпевший обстоятельно и подробно описал, каким образом подсудимый его ударил, как потом он принял в качестве подарка автомобиль, а теперь искренне раскаивается в содеянном. В завершение своей речи, он положил на стол перед судьей свидетельство о регистрации автомобиля на имя тестя подсудимого, а так же соответствующую доверенность.

После окончания допроса потерпевшего Виталий Владимирович эффектно заявил ходатайство о допросе свидетеля, который  к этому времени уже дисциплинированно занял свое место в коридоре.

В общем, шоу удалось. После небольшого перерыва, объявленного по просьбе стороны защиты, подсудимый во всем «чистосердечно» раскаялся и еще долго лил «крокодильи слезы»  пытаясь вызвать у судьи жалость.

Приговором суда старший лейтенант был признан виновным в совершении преступления и ему назначили наказание в виде трех лет лишения свободы. Как адвокат и все остальные не вытягивали шеи, ожидая услышать столь желанное «считать наказание условным», они этого так и не дождались.

Смирнов стоял на крыльце и курил. Наконец то уехала машина с конвоем и осужденным. Потерпевшего и свидетеля отправили домой на машине начальника отдела милиции в сопровождении двух милиционеров. Наконец разошлись убитые горем родственники. Уныло отправился к командиру для доклада представитель части.

Шеф и судья о чем то беседовали в его кабинете. А он стоял и еще раз прокручивал в голове последние события. Честно говоря, он не испытывал никакой радости от того, что, в общем то, хороший офицер и человек отправился в колонию из-за подлого и продажного солдата, приложившего все усилия, что бы вывести начальника из себя а потом еще и пытавшегося причинить серьезные проблемы людям, искренне старавшихся помочь ему добиться справедливого суда. Как все это мерзко!

Вдруг из-за поворота вырулила машина адвоката. Тяжело сопя, тот выбрался из машины и направился к Смирнову.

    – Празднуете победу Александр Николаевич! Поздравляю! Вот уж воистину торжество справедливости. Злодей в тюрьме, а несчастная жертва удовлетворена правосудием!

– Вы что хотите от меня уважаемый Юлий Леонидович? Не мне Вам рассказывать о состязательности сторон. Вы ведь тоже далеко не праведными методами добиваетесь своего.

– Я пришел узнать, зачем Вам это все нужно. ЗАЧЕМ? Я работаю за деньги клиента. Меня понять можно. А Вы? Вам ведь будут платить зарплату в любом случае.

– А, вот Вы про что. А помните старый добрый Советский фильм «Белое солнце пустыни». Помните, там такой таможенник был – Верещагин, сказавший, что ему «За державу обидно». Вот я, лично, его очень хорошо понимаю.

– Да бросьте играть на публику. Мы здесь одни.

– Вот именно поэтому я Вам об этом и сказал.

Смирнов выбросил окурок и открыл дверь. В закрывающуюся створку двери он с удовлетворением увидел удивленно-раздраженную физиономию адвоката, так его и не понявшего.

Суд над Краповым прошел относительно спокойно. Свидетели уверенно дали показания. Потерпевший так же выдержал все нападки стороны защиты с завидным спокойствием.

Не увенчались успехом и попытки стороны защиты оспорить заключение психолого-психиатрической экспертизы.

Хоть в этом и не имелось уже необходимости, но Смирнов не смог отказать себе в удовольствии поприсутствовать в зале суда. Он уже не ставил под сомнение справедливость требований шефа.

Виталий Владимирович выполнял свои обязанности непринужденно и очень профессионально. Все каверзы стороны защиты разбивались о его твердую позицию, основанную исключительно на материалах уголовного дела. Он не просто поддерживал государственное обвинение, он еще раз проводил расследование, по ходу виртуозно оборачивая незначительные просчеты следствия в неопровержимые и убийственные доказательства вины подсудимого. Именно в ходе этого заседания Смирнов дал себе слово, что если он когда ни будь и станет начальником над следователями, то в обязательном порядке будет от них требовать так же присутствовать при рассмотрении дел в суде.

Стороны перешли к прениям. Судя по накалу страстей, сторона защиты явно проигрывала и не знала как выйти из этой ситуации. Все таки, статья, по которой обвиняли подсудимого, предполагала реальный немалый срок заключения, и опытный адвокат по некоторым репликам судьи уже отчетливо видел как на глазах тает его гонорар. Еще бы! Кто будет оплачивать работу защитника щедро, если тот, вместо обещанного полного освобождения довел любимое чадо до тюрьмы.

Стороны уже обменивались репликами, когда адвокат допустил совсем не простительную ошибку. Вступив в очередную словесную перепалку с государственным обвинителем, он окончательно потерял контроль над собой и начал нести откровенную чушь.

Что бы немного утихомирить страсти, судья попытался встрять в разговор и выбрал для этого вполне обоснованный повод. Государственный обвинитель как раз в это время обратил внимание суда на  должностные обязанности подсудимого и то, как он ими откровенно пренебрег.  Со своей стороны адвокат вдруг начал заявлять, что все эти обязанности существуют исключительно «на бумаге»,  а в реальной жизни ими абсолютно все пренебрегают.

Судья, понимая, что такая позиция защиты явно выходит за рамки приличия, попытался утихомирить защитника, невольно встав на сторону государственного обвинителя.

– Уважаемый Юлий Леонидович! Не понимаю, с чего Вы взяли, что все офицеры Российской армии откровенно игнорируют свои должностные обязанности. Поверьте, это совсем не так. И заявление государственного обвинителя о том, что Ваш клиент нарушил эти самые обязанности, на мой взгляд, вполне подтверждается материалами уголовного дела . . .

Не известно, что еще хотел сказать судья, но адвокат, уже окончательно потерявший контроль над собой вдруг перешел на запредельный визг.

– Что. И Вы будете мне доказывать, что наша армия живет по Закону. Бред. Читой воды бред. Никто и никогда свои обязанности не исполнял и не исполняет. И это– факт.

– Ну, может, все таки не будем столь категоричны, тем более, в отношении целой армии. Вот, например, гособвинитель прослужил в этой самой армии уже более четверти века , да и я. . . . .

– Чушь. Откровенная и бессовестная чушь. Что Виталий Владимирович может знать об армии? Да и Вы сами, что знаете? . . .

Возможно, именно в это время  к адвокату и возвратился рассудок но, слово уже было сказано.

Шеф, так и замер с  открытым ртом, все еще переваривая обвинение со стороны никогда не служившего в армии адвоката  в том, что он, посвятивший всю свою жизнь этой самой армии, прошедший Чернобыльскую АЭС, да и еще полстраны в составе поднадзорных войсковых частей, ничего не понимает в этом.

Но сейчас Смирнова заинтересовало не это. Он жадно вглядывался в глаза судьи. Они были уже довольно давно знакомы, и Александр хорошо знал, что тот не всю свою жизнь являлся судьей. Далеко не всю. Именно судейский стаж у него пока был очень не значительным, а вообще, он чуть более двадцати лет до этого проходил службу в строевых частях, познав всю ее сущность от командира взвода и до начальника штаба полка.  И теперь он выслушивал весь этот откровенный бред! Глаза  судьи как то очень нехорошо сузились, но он тут же совладал собой и абсолютно спокойным голосом поинтересовался у сторон, готовы ли они возвратиться к существу дела. Так сказать.

Его шеф, увлеченный спором, ничего не заметил. Хотя, может ничего и не было?

Государственный обвинитель обратился к суду признать подсудимого виновным в совершении инкриминируемого деяния и назначить наказание в виде четырех лет лишения свободы.

Дожидаясь оглашения приговора, он с шефом чаевничали и разговаривали почти четыре часа. Александр так и не решился сказать о своих подозрениях.

Виталий Владимирович профессионально спокойно выслушал приговор, уже с первых фраз поняв, что приговор будет только обвинительным.

А вот финал заставил не только его пошатнуться. Согласно приговора осужденному предстояло провести в местах лишения свободы четыре года . . .  и шесть месяцев. Что что, а такое в практике военных судов случалось очень редко. Обычно суд назначал наказание несколько меньше, чем запрашивал гособвинитель, еще реже– соглашался но, что бы назначить срок больше, чем просило обвинение, такое являлось ну очень большой редкостью.

Такое вышестоящее начальство запросто могло расчленить как сговор со стороной защиты, успешно пресеченный судом.

Виталий Владимирович побледнел и даже вынужден был опереться о спинку стула.

Подсудимый набросился с упреками на адвоката, но это уже никого не интересовало. Все закончилось.

Начальник контрразведки продолжал изучать выражение лица Смирнова. Двое его коллег откровенно заскучали. Наконец он продолжил.

– Ну, с этим все понятно. Теперь осталось решить, что делать с нашей информацией. Если я не прав, пусть уважаемые прокуроры поправят. Теперь нужно готовить ходатайство на имя Председателя Верховного суда, для проведения проверки. Но, по моему глубокому убеждению, оснований, все таки, маловато. То, что жулики хоте ли бы дать взятку, не удивляет. А вот то, что судья готов ее взять, тут у нас ничего нет. А с другой стороны, есть информация, и ее требуется реализовать. Иначе, например мой шеф, нас не поймет. Вот такие пироги « с котятами».

Виталий Владимирович так же задумался.

– То, что есть у моего следователя, не больше чем бумажка. Ни подписи, вообще ничего . . .  Тут, уважаемые, нашу контору подпрягать вообще бессмысленно. Ваш материал, Вы . . .

Смирнов усмехнулся, встал, подошел к телефону «дальней» связи и поднял трубку.

– Девушка, здравствуйте, соедините с прокурором Армии.

У присутствующих в кабинете синхронно вытянулись лица. Зампрокурора даже поднял вверх правую руку и открыл было рот . . .

– Добрый день Владимир Васильевич. И Вам не хворать. Тут у меня вопросик маленький нарисовался. Что то я своим убогим умишкой следователя не могу его решить. Разрешите посоветоваться? Да, вообще никаких мыслей нет.

Так вот, мне намедни поступила информация о том, что по делу Крапова, через день два в столицу отправиться отец осужденного с целым чемоданом денег. Ну, насколько большим, не могу сказать. Знаю только, что во всех полках прошли неофициальные сборы «пожертвований» на эти цели. Да, из премий. Да и родственники вдруг скоропостижно кинулись получать кредиты и занимать деньги у друзей. В общем, думаю, что чемоданчик получится вполне увесистым. А, да, забыл. Конечно, тут криминала никакого нет, кроме . . . В общем, как мне тут одна «сорока на хвосте принесла», чемоданчик то этот в «верхний» суд предназначается, что будет по этому делу жалобу рассматривать. Вот и думаю, что тут сделать то можно. Как то неправильно, что ли. Суд то у нас неподкупный, а как «бес попутает»?

На другом конце провода послышались какие то смыкания, покашливания, и другие звуки, не имеющие ну никакого отношения к человеческой речи. И длилось это довольно долго. Наконец до Смирнова донесся голос шефа, с явными нотками растерянности.

– А, Вы, того, Александр Николаевич! Вы что мне решили то позвонить, тем более, по ЭТОМУ телефону. Вроде городской, и у меня, и у Вас, работает. Хотя, позвонили и позвонили. А могу я поинтересоваться, что за «сорока» такие вести у Вас носит? Все таки, информация более чем серьезная.

– Да вот поэтому и решил позвонить. «Сорока» то, так себе, ни рыба ни мясо. Официально, вообще фигня, ни имени, ни фамилии, да и если ее саму сейчас об этом спросить, вряд ли подтвердит.

  – . . .  Ну, даже не знаю. А чего от меня хотите узнать, если информация более чем не проверена. «Сороки» они на то и «сороки». Сегодня одно трещат, завтра про Вас или меня начнут. На то они и твари неразумные. Конечно, проверить это требуется. Вот Вы этим и займитесь. Если, что по серьезнее «сорочьего» трепа найдете, тогда и поговорим.

Смирнов удовлетворенно положил трубку на место и, не дожидаясь когда зампрокурора начнет говорить, произнес.

– Ну, вот и все. Теперь, все свои материалы и источники можете вывести из игры. Я знаю, что все телефонистки оказывают органам контрразведки «посильную» помощь. А после этого разговора, не сомневаюсь, на стол соответствующего начальника ляжет подробное содержание моего разговора с шефом. Сам по себе разговор– так, фигня. Но, уважающий себя сотрудник просто обязан немедленно доложить об этом своему начальнику. Ну и так далее. Как там в песне поется– «Все выше, выше и выше . . .».

И путь сей очень долог и тернист настолько, что  в пути есть вероятность «случайной» утечки. А когда сей сигнал дойдет до самого верха, любой нормальный начальник обязательно вернет его назад для проверки. Ведь, по сути, ничего стоящего в нем нет. А там и время пройдет немало. А когда об этом станет известно слишком многим, то вся его сущность окажется абсолютно бесполезной. А тут можно и аналогичные сигналы от других, достойных уважения, источников попридержать, заявив, что в сложившихся обстоятельства, они уже потеряли оперативную ценность.

 Что получается? А все получается замечательно. Ничего никому не надо ничего делать. А вот результат, я уверен, будет очень хорошим.

Заканчивал свою речь Смирнов под хохот. Начальник контрразведки так искренне и непосредственно смеялся, что из серьезного полковника разом превратился в пятнадцатилетнего мальчишку.

– Ну Саша, ну ты и даешь! А ведь, действительно. Все наши проблемы махом решил. Какая тут к черту секретность! Да завтра об этом разговоре будут знать все кому не лень.

– Так, я всегда говорил– «Не сложно сделать сложное, сложно сделать простое». Только у меня есть одна просьба. Конечно, если это не противоречит Вашим оперативным тайнам. Поведайте, как сей «дяденька  с чемоданом» будет маяться. Вот за это буду премного благодарен.