Текст книги "Просто работа (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Фокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Да, наверное, Вам трудно будет его защищать?

– Трудно. Но Вам расслабляться я бы не советовала. Тут «корячится» пожизненное, и я все сделаю так, что бы мне спалось спокойно. Отработаю на «все сто».

– Я напомню это следователю.

– Не утруждай себя. Я девушка не столь стеснительная. Сама дам понять.

Они возвратились в отдел. Адвокат зашла в кабинет, а Смирнов попрощался со следователем и отправился отдыхать. Завтра ему предстояло рано выехать, что бы еще успеть отвезти в СИЗО постановление об освобождении Митрофанова. Вот уж, ошиблись, так ошиблись. Мужик чуть пожизненное не «схлопотал». И ведь, самое главное, все улики против него, и в достаточном для суда количестве.

На КПП Читинского СИЗО его появление вызвало не совсем обычную реакцию. Едва он представился и назвал цель своего прибытия, как дежурный милиционер как-то нервно заерзал, извинился и тут же бросился названивать по телефону.

Его не пропускали на территорию почти час. Наконец, дежурный, с явно натянутой улыбкой открыл двери и предложил пройти сразу к начальнику учреждения.

С нехорошим предчувствием Смирнов переступил порог кабинета, где его поджидал неправдоподобно вежливый подполковник.

Смирнов не стал изображать излишнюю вежливость и сразу перешел к делу.

– Здравия желаю товарищ подполковник. Мне поручено завести в Ваше заведение постановление об освобождении подозреваемого Митрофанова. Вот постановление. Прошу сообщить, сколько времени мне понадобится ждать. По приказу прокурора Армии мне надлежит доставить освобожденного в прокуратуру.

Подполковник дрожащей рукой взял лист бумаги и обреченно махнул рукой в сторону стула.

– Садитесь, майор. Садитесь. Как то не знаю  с чего начать . . .

– Можете с самого конца, времени мало. А я, очень постараюсь Вас понять.

– Надеюсь. Сегодня ночью в камере, где содержали Митрофанова, произошло ЧП. Сейчас проводится проверка но, могу почти со сто процентной уверенностью сказать, что ему устроили «темную». Сейчас он в медицинской части и, вероятнее всего, у него сломан позвоночник.

– Ладно, подробности потом. У Вас есть постановление. Вызывайте «скорую». Отправим его в окружной госпиталь, а там посмотрим.

– Врачи уже прибыли и работают. Отправку организуем немедленно.

Смирнов  в самом мрачном настроении вышел на улицу. Да, оказывается судьба-злодейка решила еще раз испытать Митрофанова. За чужое преступление чуть свободы на всю жизнь не лишился, а теперь, . . . на сутки раньше бы освободить! Еще калекой на всю жизнь останется! То, что виновного найти не удастся, он не сомневался, да и кому от этого станет легче– здоровье ведь не вернешь.

Смирнов связался по телефону с прокурором и отправился следом за машиной скорой помощи  в госпиталь.

Осмотр пострадавшего длился около часа, после чего начальник хирургического отделения сообщил, что  шансов у Митрофанова встать на ноги самостоятельно, практически нет.

Смирнов зашел в кабинет прокурора и удивленно уставился на собравшихся там офицеров. Помимо офицеров прокуратуры, здесь присутствовали офицеры контрразведки, штаба Армии, милиции и еще несколько, не знакомых.

Прокурор жестом указал на свободный стул и передал лист бумаги. Александр ознакомился с содержимым документа и вздрогнул.

«Сегодня, в 12 часов 35 минут, супруги Вознесенские – Алексей и Анна, возвратились домой с железнодорожного вокзала, где приобретали билеты для проезда до города Красноярска, и в детской кроватке обнаружили труп своей дочери – Елизаветы. Супруги отсутствовали около получаса и решили оставить ребенка одного дома, так как та уснула, а они не собирались долго отсутствовать, так как от их дома до вокзала не больше пяти минут хода.

Квартира расположена на первом этаже пятиэтажного дома. Следов взлома двери не выявлено. При осмотре обнаружена открытая форточка и следы ног на подоконнике и на земле. Ребенок погиб от острой кровопотери в связи с повреждение кровеносных сосудов горла, предположительно, ножом. Орудие убийства не обнаружено. Возраст ребенка -четыре года и четыре месяца. Выявлено отсутствие 25 тысяч рублей, хранившихся в шкафу на полке с постельным бельем. Деньги получены за день до происшествия  в финансовой службе части, в связи с предоставлением Вознесенскому очередного  отпуска. Обстановка в квартире не нарушена.»

Смирнова передернуло. Что за черт! Они, что, в этом городе с ума сбрендили. Получается, что преступник проник в квартиру, похитил деньги и расправился со свидетелем– спящим ребенком! И он, вероятнее всего, знал о деньгах и где они хранятся. Ребенок мог проснуться от шума и увидеть постороннего. Или не постороннего? Иначе логика вообще отсутствует.  Что может описать ребенок такого возраста, да еще и видевший злоумышленника спросонья.

На совещании прокурор определил задачи, и Смирнов отправился на железнодорожный вокзал. Принимая во внимание близость вокзала к дому потерпевших, ему и двум операм предстояло проделать огромный объем работы– опросить бездомных, наркоманов и еще много самых различных категорий, естественно, потенциально не благополучных.

В дежурке линейного отделения милиции стояла непереносимая вонь в сочетании со столбом табачного дыма. В этом мареве едва угадывался силуэт лейтенанта, видимо, дежурного. Рядом за столом рыдала и периодически блевала в корзину для бумаг молодая девушка в форме с погонами сержанта милиции. В клетке свернулся калачиком неопределенного возраста бомж в колоритных обносках источавших невероятную вонь.

– Вы бы хоть окно открыли. Угореть можно. Девушка, если Вас не затруднит, шли бы в туалет и там «вызывали своего Ихтиандра» сколько хотите.

Лейтенант резко обернулся к вошедшим.

– А Вам, что тут нужно? Видите, мы заняты.

Смирнов как старший по званию сразу перешел к делу.

– Я, майор Смирнов– следователь военной прокуратуры, а это– два оперативных сотрудника милиции. Тут неподалеку совершили убийство и нам необходимо отработать на Вашей территории.

– А, наконец -то. Только, почему военная прокуратура? Ничего не понимаю.

– Преступление совершено на жилой территории и его расследование проводит милиция но, учитывая большой общественный резонанс и его тяжесть, работники военной прокуратуры так– же принимают в этом участие.

– А. . . . , тогда понятно. Вика! Ты можешь проводить на место?

Девушка вздрогнула и ответила очередной порцией в корзину. Милиционер растерянно оглянулся.

– Майор. Может один опер пока тут побудет. А я Вас провожу на место.

– Подожди лейтенант. Что– то я тебя не пойму. Куда Вы собираетесь нас проводить?

– На место преступления. Там, за ремонтной мастерской.

– Нет, ты не правильно нас понял. Нас это не интересует. У нас труп девочки с перерезанным горлом в соседнем доме. А что у Вас?

– У нас тоже труп, молодой девки, только, как бы сказать, жареный, что ли. Наш сотрудник сейчас там все охраняет. А этот, что в клетке, и есть «повар», гребаный.

– Так, чувствую, что вечер у нас будет насыщенным. Помощи от местных явно не дождешься. Скажи, а где еще на вокзале можно комнатенку найти поработать?

– Не знаю. Обратитесь к военному коменданту.

– Кстати! А это хорошая идея. Пойдемте пацаны. Там, кстати, и патруль должен быть. Три пары рук в помощь, да и ног.

Дежурный помощник военного коменданта к визиту органов отнесся с пониманием, и вскоре Смирнов удобно расположился в относительно чистом кабинете со столом и парой стульев. Хотя, если сравнивать с дежурной частью линейного отдела милиции, то тут оказались просто отменные апартаменты. Забрав с собой капитана и двух патрульных, они отправились на поиски интересующих их «клиентов».

Оперативники оказались опытные, и уже через пару минут задержали трех пацанов, явно интересующих следствие.

Под охраной патруля, задержанных доставили в кабинет, и Смирнов принялся записывать показания. Конечно, он не ждал от пацанов потока откровений, но, работа есть работа. Его интересовало все, что произошло на вокзале и прилегающей территории. Абсолютно все. Потом он займется анализом, а пока, самая нудная и неприятная часть работы началась.

Один из пацанов, самый пьяный, вдруг рассказал о внезапном счастье, буквально обрушившемся на их компанию. Это счастье, в виде купюры достоинством в одну тысячу рублей, нашел самый молодой из них. Купюру гнало ветром по тротуару. Они тут же нашли ей достойное применение, купив три бутылки водки и еды.

Смирнов поднял трубку телефона и набрал номер телефона прокурора.

– Это Смирнов. Владимир Васильевич! Вознесенский получал деньги в финслужбе. Можно ли узнать номера купюр в пачках. Обычно, в части поступают деньги в заводской упаковке. То есть, номера идут по порядку. Если и сейчас так, то сведения о номерах не помешают.

– Есть необходимость? Что-то «нарыли»?

– Пока ничего особого. Бомжики тысячу нашли. Думаю, не плохо бы проверить.

– Ждите звонка. Говорите номер своего телефона.

Смирнов распорядился пока придержать эту «осчастливленную» троицу и переключил внимание на вновь доставленных «клиентов».

Вскоре позвонил прокурор, сообщивший радостную новость– деньги действительно поступили в новых банковских упаковках. Смирнов записал серии и номера, после чего вместе с одним из троицы, патрульными в качестве понятых и операми для подстраховки, отправился к ларьку, где отоварились «счастливчики».

      Как и предполагалось, продавец круглосуточного ларька не спешил оказывать помощь правоохранительным органам но, и тут опера отработали очень профессионально. После получения Смирновым отказа открыть ларек пока не прибудет загадочный хозяин сего злачного заведения, он отправился к лавке рядом, старательно изображая  следователя, коему предстояло закончить свои дни в ожидании того, чему никогда не суждено сбыться.

Минут через десять к ларьку подошли двое парней навеселе с увесистой пачкой денег, явно намеренных существенно ее облегчить. Обрадованный продавец приветливо встретил столь ценных покупателей но, они по неизвестной причине вдруг решили деньги не тратить. Один опер смог ухватить продавца за воротник, вытащил его до половины сквозь узенькое окошко на улицу, и тут же продемонстрировал вороненый ствол пистолета, почему то, вдруг, оказавшегося у жертвы во рту по самый курок. Столь своеобразный способ общения, оказал на продавца самое благоприятное воздействие и он тут же открыл дверь,  не изъявив никакого желания предложить столь импульсивным покупателям дождаться хозяина.

Смирнов неторопливо подошел к ларьку.

– Ну, и что тут у Вас происходит?

В глазах испуганного продавца читалась явная борьба самых противоречивых желаний. С одной стороны– двое, явно грабителей, вооруженных и очень наглых. С другой– лоховатый представитель правоохранительных органов, вероятнее всего, без оружия. Победил практицизм.

– Да, ничего особого. Друзья зашли в гости. Все нормально.

– Ну, если все нормально, тогда приступим.

Под ошарашенным взглядом продавца, Смирнов деловито залез в кассу и стал перебирать купюры.

– А вот и она, родимая. Номерок то, совпадает.  Пацаны, понятые. Посмотрите и можете даже пощупать. Хотя нет, пальчики оставлять тут не будем.

Смирнов осторожно уложил банкноту во взятый тут же целлофановый пакет, составил протокол и передал его продавцу для ознакомления и подписи.

– Пакет для органов не жалко. Или, тебе за него заплатить?

Парень испуганно покосился на оперов.

– Не. Не надо. А тыщу куда? Что хозяину сказать?

– Ты тут в своей будке вообще с ума сошел? Копию протокола получи. Пацаны, понятые, распишитесь. Этот документ передашь хозяину. Там написано кто, когда и почему забрал эту купюру. Хочет, пусть жалуется. Кому и на кого, тут тоже написано.

У входа в вокзал Смирнов увидел оперативно-следственную группу. Очень кстати. Александр обратился к эксперту-криминалисту и взял у него ультрафиолетовый фонарь. Этим фонарем осветили всю троицу бомжей. На правом рукаве куртки самого молодого, по имени Иван, высветилось характерное пятно.

У Смирнова поднялось настроение. Вот и все. Теперь можно их задерживать. Оснований более чем достаточно.

Из прокуратуры приехала машина и на ней в сопровождении патруля троицу отправили для дальнейшей проверки.

Опера хитро переглянулись.

–Ну, что, старшой. Мы так поняли, дело раскрыто. Значит, пора и отдохнуть.

– Сомневаюсь ребята, что дело раскрыто. Они и вправду могли найти эту тысячу. А пятно? Возможно кровь, а возможно и нет. Бомжи ведь, вот и одежка чужая. Пойдемте дальше работать. А для начала, предлагаю посетить место, где дивчину жарить пытались. Заодно и фонарь отнесем.

Осмотром места происшествия руководил капитан в очень преклонном возрасте с выражением глаз, явно указывающим, что все это ему до смерти надоело, и до благословенной пенсии осталось очень не долго. Смирнов представился и объяснил, что они тоже намерены поработать тут. Капитан пожал плечами.

– А Вам то, что тут делать?

– То же, что и в других местах. Опрашивать, осматривать, вынюхивать. Например, узнать, а как бомжа-гурмана «спалили»?

– У погибшей малолетки имелись два сутенера– старшие братья. Они сдали ее этому упырю «на прокат», а сами приглядывали, а заодно и порнушкой развлекали себя. С крыши соседнего здания это место хорошо просматривается. С их слов, бомжара заплатил, аж, пятьсот рублей. Сначала он ее, так сказать, «использовал по назначению», а вот потом решил ширнуться для поднятия тонуса. Он сделал себе укол и ненадолго отъехал, а вот наша жертва и решила этим воспользоваться. «Подрезала» наркоту и так же вколола себе дозу но, видимо, от жадности или неопытности, переборщила. Бомжара пришел в себя и обнаружил, что малолетка не дышит, и наркотика нет. Пацаны сначала подумали, что сестра просто отключилась, и поэтому особо не волновались. Когда бомжара начал ее тормошить, а потом бить, они решили вмешаться, однако, увидели здоровенный тесак у него в руках, и нападать не решились. А вот когда бомж начал отрезать куски мяса и готовить их, один из пацанов побежал в отдел милиции на вокзале и все рассказал.

– Понятно. А где эти юные сутенеры. Мне бы пообщаться с ними.

– А вот тут небольшой косяк. На место прибыли два сотрудника милиции – старшина и девушка-сержант. Пока старшина «упаковывал»  бомжа, девушке стало плохо от увиденного, и пацаны сбежали. Хотя, вон, появился местный участковый, попробуй с ним переговорить.

  Смирнов направился к указанному капитану. Участковый едва взглянул на жертву и тут же уверенно сказал, что знает эту «семейку Адамс». Прихватив с собой оперов и патруль, они тут же выдвинулись в прилегающий к станции частный сектор.

Район оказался не самым благополучным. Перекошенные и вросшие в землю дома с неким подобием заборов. Полное отсутствие освещения. Несколько раз им на встречу попадались довольно большие компании но, увидев группу мужиков, компании тут же растворялись  в темноте. Участковый уверенно показывал путь, не забывая указывать на опасности в виде открытых канализационных люков и провалов выгребных ям.

–Хороший тебе участок достался. Тут ночью появляться, себе дороже.

– Тут и днем я бы никому не рекомендовал показываться. Самое дно. Бандит на бандите, и жуликом погоняет.

– А ты как тут работаешь?

– Никак. Без группы поддержки, типа сейчас, сюда не хожу. Если, что узнать надо– есть у меня пару людишек. Спрошу– доложат. А так, только на экстренные вызовы – типа труп обнаружат и тому подобное. Раньше, когда наша семья еще жила здесь, при Советской власти, этот район был вполне приличным. Поэтому, я его и знаю хорошо, и именно поэтому, черт возьми, меня сюда и назначили.

Участковый показал на ничем непримечательный дом. Две стены дома оказались глухими. Замечательно.

Патрульные и опера перекрыли две стены с окнами, а Смирнов и участковый двинулись к двери.

Милиционер не стал изображать из себя конченного интеллигента, и сразу так ударил ногой по двери, что она аж выгнулась. Ничего себе Винни– Пух в современной интерпретации!

– Макаровна, сова старая, выходь. Медведь пришел.

Произведенный шум никак не повлиял на обитателей дома. В крайнем случае, ни света, ни движения не обозначилось.

Участковый не переставал колотить в дверь и, похоже, молодость начала побеждать. Допотопный врезной замок стал постепенно выходить со своего места. Еще пара хороших ударов и путь свободен.

В это время дверь распахнулась. На пороге стоял паренек лет двенадцати– четырнадцати с допотопной авоськой в руках. Сквозь нити просматривались несколько пачек примы, белье и другие пожитки. На ногах парня красовались разорванные до неприличия шлепки.

– Ты, кто? Где братья или родители?

– Так, того, нету никого. Один я. Витькой кличут.

– Свет зажги.

– Света нема. Обрезали падлюки.

 В это время с обратной стороны дома послышался звон стекла и крики.

Смирнов успел ухватить за локоть дернувшегося в сторону пацана.

– Не спеши Витя. Раз мы тут, со всеми и пообщаемся. Сейчас посмотрим, кого там отловили.

Опер вывалился из-за угла, держа за шиворот в каждой руке по извивающемуся подростку. Следом один патрульный сопровождал худощавую женщину неопределенного возраста.

– Так, голуби, куда бежим? Не порядок. Мы тут такой путь проделали по Вашему «элитному» району, а Вы, неблагодарные, в бега.

Пацаны расположились на лавке и с нескрываемой ненавистью разглядывали людей в форме. Женщина попыталась было «качнуть права».

–   Это что за беззаконие. Ночью вломились в дом к честным людям. Дверь сломали. Я завтра всю свою ораву соберу, да к губернатору на прием. Вот он Вас, сук, поганой метлой  . . .

Пришлось Смирнову взять инициативу в свои руки.

– Тебя как звать то, мать– гЕроина.

Разгоряченная женщина не распознала умышленную ошибку и продолжила в том же духе.

– Да, я мать. И дети мои. И не надо меня оскорблять ГЕРОИНЕЙ. Какая есть. Дина меня зовут . . .

– Так вот Дина, и сколько своих детей возьмешь?

– А всех, что есть, всех четверых.

– И дочу любимую?

– А как же. В прошлый раз в кабинете заместителя губернатора целый день провела Хоть покормили. Да и угля выделили . . .

– Извини. Но теперь, ни угля тебе ни видать, ни хрена, в общем. Сожрали дочу твою, любимую. Как есть, сожрали.

Женщина растерянно замолчала, ноги подкосились, от чего она плюхнулась на перевернутое корыто.

– Ты, того, начальник, базар фильтруй.

– Ты меня «феней» не удивишь, давай на банальном  русском погутарим. Умерла твоя дочь сегодня. А как, у своих обормотов поспрашивай. Они лучше знают. Но, это потом. Сейчас я с ними поговорю, а  ты, пока,  посиди спокойно, покури.

Смирнов повернулся к пацанам.

– Ваши приключения с сестрой меня не интересуют. Это потом расскажете другим дядям ментам. Есть иная тема. Я был на месте, где Вы прятались. Оттуда хорошо видна пятиэтажка в военном городке. Слева от магазина. Меня интересует прошедший день. Крайняя левая квартира на первом этаже. Точнее, второе окно слева. Видели что?

– А когда это было?

– С десяти до часа дня.

– Неа, мы вчера проснулись  поздно. Точно не скажу, но когда шли мимо вокзала, на часах было семь часов с четвертью.

– Часы установлены на Московское время. Значит,  плюс шесть– час пятнадцать.

– Да. Потом там несколько дядек лазили в ментовской форме. Это мы видели. А что там произошло?

– Да так, девчонку зарезали. Совсем маленькую.

Смирнов разочарованно повернулся к калитке. Ладно, придется опять отлавливать и допрашивать.

– Вчера нет, а вот, позавчера, там мужик действительно крутился!

Александр стремительно повернулся к говорившему пацану, что повыше.

– Не понял. Ты про что?

– Позавчера, говорю, около пяти вечера там мужик крутился. В форме камуфлированной. Здоровый такой. Он забрался на подоконник и, видимо, пытался задвижки открыть. Минут пять возился. Не справился. Так изгибался смешно. Видимо, до нижней, так и не дотянулся.

– Он точно в форточку не пролез бы?

– Точно. Здоровый. Больше Вас. Во, тот мент похож.

Смирнов посмотрел на оперативника весом под 90 килограмм, ростом примерно метр девяносто и широченными плечами.  Да, такой, точно в форточку не пролезет. Странно. Из сообщения следовало, что окно на момент осмотра было закрыто. Открыта только форточка. Ладно, потом уточним.

Погруженный в свои мысли, Александр быстрым шагом направился к вокзалу. Все, пока собранной информации хватает. Теперь необходимо ее проверить.

Вдруг его рукав крепко схватили. Александр раздраженно посмотрел на внезапное препятствие. Его держал пацаненок с авоськой.

– Следак, а следак, меня– то арестовывать будешь? Я че, зря собирался. Шоб ты знал, наркоту мужику, что сестру схавал, я доставал. Видал? Теперя, давай, арестуй!

– Слушай, малец, давай потом с тУрмой порешаем. Например, завтра.

– Нет. Ты че! Ты мент или не мент. Я тута сам себя сдаю. Про наркоту базарю, а ему все похеру! Не арестуешь– завтра к твому начальнику пойду и все вломлю как есть. Ещо и добавлю, что бабла тебе отвалил, что бы меня не арестовывал.

Смирнов удивленно уставился на пацана.

– Подожди. Я что-то не пойму. Зачем тебе в зону? Тем более, ты мне взятку дал, что бы я тебя не арестовывал, а сам собираешься начальству жаловаться, что я тебя не арестовал. Вообще бред.

Пацан задумчиво закатил глаза.

– Ну да. Тута прокол. Но, все равно, тебе че, в западло? Закрыл и все. А мне сесть, край как надо. Я один из всей семьи не сидел. Смеются надо мной. Хавчик забирают. Говорят– не полноценный я, раз не сидел.  Даже Дашка сидела, почти, лечили ее принудительно. Все за решеткой была. Так, что давай. Че надо подпишу и отправляй меня в зону или, куда там меня можно.

Александр задумался на пару минут, а потом подозвал оперов.

– Как я говорил, на сегодня все. Вы можете отдыхать. Только, у меня просьба. В кадетском корпусе знакомые есть? Надо этого чудика пристроить. С такой семейкой загнется парень. К бабке не ходи.

Самый здоровый почесал за ухом.

– Ну, братан у меня там. Воспитывает. А его искать не будут?

– Сомневаюсь. Очень.

– Попробуем.

Смирнов отправил оперов с пацаном на прокурорской машине, а сам прошелся пешком. Идти недалеко, да и нужно обдумать все.

Несмотря на позднее время, свет горел почти во всех окнах прокуратуры. В накуренном кабинете находился прокурор и трое милиционеров.

– Ну, что Александр Николаевич! Чем порадуете?

– Знаете, Владимир Васильевич, в Русских народных сказках, как правило, уставшему путнику предлагают ужин, баньку и отдых, а только потом, про дела разговор ведут. Что-то я сегодня набегался. Ладно, баньку и сон отложим на потом, но без чая с куском мяса говорить категорически отказываюсь. Сейчас пойду, руки помою, а потом продолжим.

Смирнов отправился в умывальник, где разделся полностью и с нескрываемым удовольствием начал мыться водой из единственного холодного крана.

Через минут двадцать он вошел в кабинет посвежевшим и с нескрываемым удовлетворением обнаружил поднос с чайником, заваркой, половиной буханки хлеба и банкой тушенки.

Минут пять его никто не трогал, но потом прокурор не выдержал.

– Я . . . .

– Все, раскаиваюсь. Негоже начальником так пренебрегать. Слушайте . . .

С трудом прожевывая еду, он рассказал обо всем, что узнал за последнее время.

Потом офицеры принялись совещаться, а он смог спокойно доесть. Потяжелевший, он с нескрываемым наслаждением закурил сигарету и выслушал поставленную ему задачу.

Супруги Вознесенские отправились ночевать к знакомым, но ключи были у милицейского следователя, которого тут же, несмотря на возражения его начальника, вызвали на место происшествия. Смирнов, при откровенном попустительстве прокурора, безапелляционно заявил, что качество осмотра места происшествия его за долгие годы работы не удовлетворило ни разу. Конечно, такое было явно не правда, но он не раскаивался. Такой аргумент подействовал, чего и добивались.

 Милицейский полковник наградил Смирнова испепеляющим взглядом но, молчал, пока они не вышли из кабинета.

– Вы действительно думаете, что милицейские следователи такие тупые?

– Нет. Ни в коем случае. Но, что нам мешает проверить на месте. Как я вижу, Вы спать пока не собираетесь.

– Собираюсь но, у меня тоже начальство есть. Оно то, как раз спит спокойно. До утра. А утром мне на доклад.

– Понимаю. Начальником дело не благодарное быть. Замордуешь подчиненных– злодей, не сделаешь этого– балбес. Им, начальникам только бы жопы свои любимые прикрыть.

Неизвестно, что подумал полковник по поводу сказанного, но взгляд у него стал помягче.

Ждали они не долго, минут десять. Хмурый следователь, действуя согласно полученных инструкций, оставил машину за пару домов, и остальной путь проделал пешком.   Они не хотели привлекать ничьего внимания. Даже свет включать не стали. Аккуратно подсвечивая внутри квартиры фонариками, они подошли к нужному окну.

После осмотра форточку закрыли, и в комнате ощущался устойчивый запах смерти, от которого мутилось в голове.

Следователь радостным жестом показал на две задвижки, находившиеся в закрытом положении.

– Ну, что, прокурорские, все бы Вам на нас «бочку катить»!

Смирнов разочарованно смотрел на окно. Странно. Очень странно. Вдруг он усмехнулся и пальцем показал на нижнюю задвижку. Она, действительно, находилась в крайнем нижнем положении, вот только удерживающей скобы на месте не оказалось.

Александр открыл верхнюю задвижку и потянул раму на себя. Рама поддалась с трудом, обнажив несколько участков оголенного дерева. Все понятно. Военные мастера! Покрасили окна и, не дождавшись пока краска высохнет, закрыли рамы. Краска высохла и склеила поверхности. Нижний шпингалет без скобы, но это не страшно– слипшуюся раму итак не открыть. Вторая рама имела исправные шпингалеты, однако, с обильными следами краски. С нижним шпингалетом преступнику пришлось хорошо потрудиться, что бы привести его в рабочее положение. Часть краски для этого даже пришлось срезать, вероятнее всего, ножом.

Смирнов повернулся к полковнику и следователю.

– Вы, коллеги, не обижайтесь но, военная прокуратура, это – ВОЕННАЯ ПРОКУРАТУРА. Дело можете готовить нам для передачи по подследственности.

 Всю дорогу назад полковник обиженно молчал и даже не удосужился попрощаться. Ну и пусть. На таких, как на Руси говорят, обычно воду возят. А то, что прокурор настоял не дожидаться результатов расследования милиции и самим подключиться, тут он несомненно прав. Пока бы менты раскачались, пока, что ни будь нарыли. А там и время упущено. Он и сам почти стопроцентно был уверен, что преступник из своих – военнослужащих армии. А в этом случае, им и расследовать.

 Светало. Скоро день и скоро пища! Конечно, перекус его очень выручил, но вот здоровый и замученный ночными приключениями молодой организм категорически требовал, что ни будь по существеннее.

Сейчас в кабинете прокурора находился оперативник из отдела контрразведки. Смирнов знал, что его зовут Игорь. Прокурор нетерпеливо стучал пальцами по крышке стола но, молчал. Александр не стал второй раз за ночь «драконить» шефа и сразу перешел к делу. Его не перебили ни раза.

– Понятно. Все складывается нормально. Игорь, по описанию кто из твоих летчиков подходит?

Оперативник задумчиво разглядывал потолок кабинета. Смирнов напрягся. У него почему то сложилось мнение, что Игорь уже давно понял кто является потенциальным подозреваемым но, по каким то причинам, ему очень не хочется делиться своими подозрениями.

Прокурор не выдержал.

– Игорь. Если ты еще раз посмотришь на потолок моего кабинета, я, слово даю, обращусь к твоему шефу  с просьбой командировать тебя в мое распоряжение для ремонта кабинета!

Оперативник смущенно уставился на крышку стола.

– Да, как то не знаю. Есть, вроде . . .

– Не тяни. Я старый, устал, могу не сдержаться. Потом жалеть буду. Не доводи до греха.

– Вы помните, дежурный у Вас был, в прокуратуре. Дима Прохоров . . .

Прокурор с силой хлопнул по крышке стола ладонью.

– Почему? Почему ты так решил? Что в части больше здоровых пацанов нет.

– Вы разрешите продолжить?

– !!!

– Вы, простите, не думайте, что мы уж совсем тупые. Тоже всю ночь на ногах. А сейчас, когда майор Смирнов рассказал, что ему удалось узнать, все стало на свои места.

– Прохоров с женой, кстати . . .

– Ты говори по существу. Я старый но, склерозом и маразмом не страдаю. Да, он женился на нашем делопроизводителе. Это я точно знаю! Дальше.

– Я и говорю. Прохоровы дружат с Вознесенскими. И, очень тесно. Все дни рождения, пикники, и так далее. Эти отношения носят очень устойчивый и тесный характер.

Так вот. Прохоров заходил в гости к Вознесенским вечером накануне убийства, и вполне мог подготовить окно. Тем более, если учесть неудачу открыть окно ранее. Никто другой  к ним больше не заходил. Мы проверили это по минутам. А если учесть словесный  портрет того кто пытался открыть окно? Кстати, в это время Вознесенская Анна с ребенком была в гостях у жены Прохорова, а он сам отлучался в магазин за сигаретами. Муж Вознесенской – Алексей был на аэродроме, и Прохоровы это знали точно– его жена сама им сказала.

– Саша, а пальчики не пытались катать?

– Нет. Следователь привез только ключи. Понятых не было. Да и его начальник так себя повел . . .

Получим от них уголовное дело, проверим. Хотя, что это нам даст– лучший друг семьи. Нет, все это не серьезно.

– Согласен. Нам требуется нечто большее. Пацаны опознают?

– Вряд ли. Расстояние большое, да и видели его со спины. Можно попробовать изъять форму. Крови было много, может и вляпался. Да, это важно, сапоги. Менты сняли довольно хороший отпечаток сапога с подоконника. Еще– жена. Хотя, тут родственные отношения. Я бы ее показания принципиально в дело не тащил. С нашей демократией для адвоката это непростительный подарок.

– Сколько времени?

– Полвосьмого.

– Вика придет на работу через полтора часа. Где сам Прохоров?

– Сегодня полеты. Он задействован с пяти утра. Проверили. – Вмешался оперативник.

– Ладно. Дело от ментов ждать не будем. Александр, собери все собранные за ночь объяснения, оформи материал и вынеси постановление о возбуждении уголовного дела.

В девять часов ты  с Игорем отправляйтесь на аэродром. А я пока поговорю с Викой, а потом поедем делать обыск у нее дома.

За час Смирнов подготовил необходимые документы. Прокурор еще раз прочитал имеющиеся материалы и удовлетворенно кивнул головой.

– Ну, что, соколики. Вперед, действовать-злодействовать.

Забираясь в машину, Смирнов хотел было попросить Игоря прихватить с собой парочку солдат покрепче, но тот, перехватив его взгляд, улыбнулся.

  – Не волнуйся Саша. Мой водитель пятерых стоит. Да и мы с тобой, чай не просто мебель.

В ответ Александр продемонстрировал наручники.

Дмитрий Прохоров находился в ангаре ТЭЧ. Едва он взглянул на вошедших, его розовощекое лицо тут же побледнело.