Текст книги "Просто работа (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Фокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Со следующими свидетелями пришлось поработать так же основательно.

Как именно все происходило не только утомительно, но и составляет в буквальном смысле следственную тайну, раскрывать содержание которой широкой публике считаю не нужным. Итак «стряпчие» разного рода «криминального мыла» много чего лишнего растрепали. Отмечу только, что все настоящие тайны следователя не имеют ничего общего с физическим насилием и иными проявлениями подобной мерзости. Истинный следователь ведет следствие исключительно пользуясь интеллектом. Да, возможно это иногда выглядит не очень гуманно но, что тут поделаешь, война есть война. Так же, нормальный следователь никогда и ни при каких обстоятельствах не заставляет допрашиваемого врать или фантазировать. Объективная правда и ничего кроме правды. Конечно, иногда греховные мысли посещают следователя. И правда. Вот ведь «тупой» свидетель. Видел как человека ударили и тот упал, а орудия преступления в руках у преступника не разглядел. Допрос такого содержания явно не относится в категории «убийственных». И «всего то» требуется, что бы свидетель «увидел или вспомнил» как выглядит орудие убийства. Это лень, самая большая опасность в работе. Подумаешь, «всего то ошибочно» записал это в протоколе или иными способами навязал свидетелю. И все! Можно заниматься своими личными делами. Вот такие уголовные дела и разваливаются в суде. Вот так в давние времена и расстреливали «по ошибке». Смирнов категорически отвергал такой подход. Накричать на свидетеля, запугать его, даже заняться банальным шантажом– пожалуйста! Но свидетель обязан сказать только то, что знает, видел и так далее. Короче, правду и ничего кроме правды.

В течение последующей недели Смирнов с удовлетворением отметил, что уголовное дело он расследовал. Оставалось выполнить еще много формальностей, но это, как он сам называл– оформительство, уже никак не влияющее на результат следствия. Главное– он узнал и собрал доказательства того, что происходило на самом деле.

В один из дней Виталий Владимирович зашел в кабинет к следователю и буквально остолбенел. На стене висел большой плакат, склеенный из четырех листов ватмана  с двумя блоками текста.

«Разбудите меня через сто лет, спросите, что Россия? Отвечу– пьют и воруют!»

                                                                         Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин.

«Разбудите меня завтра, спросите, что Россия? Отвечу– еще и врут, врут и еще раз врут!».

                                                                                     Александр Николаевич Смирнов

– Что, Саша, тяжко?

– Ой, шеф, тяжко. Врут, врут и врут. Все, везде и обо всем.

– Что с делом?

– Готов к писхушке (психолого-психиатрическая экспертиза).

– А мои стукачки  в дивизии говорят, что дело «сдулось».

– Я рад за Вас и Ваших «стукачков». Кстати. Вы специально не интересовались ходом следствия? Вроде, начальник должен дела смотреть.

– Специально. Хотел тебя «на вшивость» проверить. Таких как ты у меня за последние два десятилетия, знаешь сколько было? Вагон и маленькая тележка. И почти все поначалу правду искали. Очень не многие ее нашли. Дело мне подготовь и к вечеру на стол. Посижу дома, почитаю. Кстати, через неделю я уезжаю в командировку. Дело по «офицерскому мордобою» будут рассматривать без меня. Поддерживать гособвинение будет наш коллега с соседнего участка Шивалов Игорь. Между нами, мерзость отменная. Так вот, прошерсти, нет ли каких плохих поползновений. В наше время всего можно ожидать и от всех. Я имею в виду гадость. Тем более, по этому делу у нас прямых доказательств маловато.

Зампрокурора вышел из кабинета, оставив Смирнова в задумчивости. И правда, а как шеф себе представляет это «шерстение»? Александр достал лист с контактами и набрал телефонный номер потерпевшего. Того дома не оказалось, но милый девичий голос сообщил, что знает о чем хотят спросить ее друга и пообещала передать просьбу перезвонить следователю. По номеру телефона свидетеля Смирнов так и не смог дозвониться. Ответом ему были только долгие гудки. Только ближе к вечеру опять приятный девичий голос пообещал предать просьбу перезвонить брату.

На следующий день зампрокурора устроил небольшой разнос Смирнову, обнаружив в деле несколько незначительных нарушений, например,  в паре протоколов отсутствовала подпись самого Смирнова. В одном протоколе имелась помарка во времени начала допроса немного смахивающая на исправление. И в одном протоколе свидетель забыл расписаться в графе об ознакомлении с павами и обязанностями.

Александр попытался было возразить, что  это сущие мелочи, чем вызвал такую волну негодования шефа, что предпочел благоразумно заткнуться и клятвенно пообещать все немедленно исправить.

В заключение разноса шеф в категоричном тоне потребовал посетить ближайшие пять заседаний суда. Смирнов вышел из кабинета  в расстроенных чувствах. Особенно его озадачило то, что он теперь вынужден был потерять, как минимум пять рабочих дней, проведя их в качестве зрителя в зале судебных заседаний. Ведь от основной работы его уж точно никто освобождать на это время не собирался!

С назначением психолого-психиатрической экспертизы никаких затруднений не возникло. Фамилия шефа действовала как волшебный пароль, открывающий любые двери. Заключение подготовили  в самые рекордные сроки. Все таки шефа в этом городе уважали!

В самый разгар очных ставок состоялось заседание суда. Честно говоря, сначала Смирнов решил банально «закосить» от выполнения указаний запрокурора. И повод для этого имелся более чем важный. Когда обвиняемый и, соответственно, командование дивизии узнали об истинном положении дел, происходящее можно было охарактеризовать одним, очень точным словом, АРМАГИДЕЦ!

На первой очной ставке даже умудренный опытом адвокат в буквальном смысле потерял дар речи. На протяжении всего следственного действия он откровенно отмалчивался и в буквальном смысле поживал глазами Смирнова, словно перед ним сидело некое сумасшедшее чудище из библейских сказаний. Александр предполагал нечто подобное и в качестве благодарности пригласил на эту схватку первую допрошенную девушку. К слову сказать, последующие события доказали его полную правоту. Другим свидетелям пришлось пережить настоящий кошмар. Но, один из самых ценных свидетелей благополучно миновала эти круги ада.

Через два дня у подъезда его окликнула незнакомая девушка, сунула в руки конверт и тут же убежала. Смирнов осторожно вскрыл конверт, в котором оказались два листа бумаги.  Первый– план действий командования дивизии по противодействию следствию при расследовании уголовного дела, возбужденного по факту попытки суицида солдата, второй – короткая пояснительная записка о происхождении первого документа.

Так как «добрые знакомые» уже проинформировали Александра о происходящих событиях, это его не сильно удивило. Теперь, когда он выполнил основные следственные действия, это противодействие уже не могло оказать существенного влияния на результат. А вот попытка организовать дачу взятки вышестоящему суду вызывал вполне обоснованные опасения. За гарнизонный суд первой инстанции он не волновался. От столицы далеко, а значит и люди не так испорчены «демократическими ценностями». Недаром, даже его оппоненты не рассматривали такой вариант. А вот вышестоящая инстанция, тут дело, как говорится темное. Не секрет, что в нашей стране «на верхние должности» все чаше именно всплывает некая субстанция. Как то у нас все так построено. И тут он пока категорически не знал что предпринять.

И вот в такой обстановке ему предстояло бездарно угробить рабочий день, наблюдая за ходом суда, в содержании приговора которого он нисколько не сомневался.

Потерпевший явился вовремя и весело его поприветствовал из окна новенькой лады десятой модели. В коротком разговоре он сообщил, что дела у него идут нормально, устроился водителем-экспедитором на крупнейший в Красноярске хлебзавод. Вот только здоровье немного хромает– зрение еще больше упало, да и сильные головные боли часто тревожат. Один раз даже чуть в аварию не попал из-за того, что на некоторое время даже потерял сознание. Смирнова такая веселость несколько удивила, но он не придал этому значения. Больше расстроило то, что основной свидетель  до начала судебного заседания так и не появился.

Игорь Шивалов высокомерно поздоровался со Смирновым, отметив, что на его участке проведение судов организуется куда более качественно.

Первым предоставили слово потерпевшему. И вот тут Смирнов чуть не поперхнулся. Потерпевший сразу заявил, что от данных в ходе следствия показаний он полностью отказывается, так как они даны в ходе давления, оказанного на него злодеем-следователем. Выступающий ни разу не посмотрел в сторону Смирнова. Даже не искушенному в юридических вопросах человеку уже стало понятно, что дело разваливается. А учитывая, что единственный свидетель так же не явился в суд, Александру стало понятно, что это «работа» стороны защиты. Новенькую ладу потерпевшего он уже видел. Интересно, а что «обломилось» свидетелю?

Председательствующий по делу помрачнел и посмотрел в сторону гособвинителя, чему то радостно улыбающемуся.

 – И что по этому поводу нам может сказать государственный обвинитель?

Шивалов продолжал демонстрировать голливудскую улыбку.

– Ну, что тут скажешь. Следствие явно недоработало, если не сказать, более строго. Думаю, что в такой ситуации правильнее будет объявить перерыв для того, что бы обдумать вопрос об отказе от обвинения.

– И такое решение Вы считаете правильным после только допроса потерпевшего?

Улыбка моментально исчезла с лица Шивалова. Он смущенно хмыкнул и уставился в потолок.

– Государственный обвинитель! Я жду Вашего предложения. Объявлять перерыв пока считаю преждевременным.

Лицо Игоря еще больше перекосила гримаса. Он явно боролся со своими чувствами крутя в руках новомодную электронную новинку– планшетный компьютер, коим еще долгое время предстояло находиться в разряде недосягаемой роскоши. Они еще даже не поступили в продажу на территории России.

Смирнов смотрел на этот компьютер и вдруг ему в нос ударил противный запах новой, еще пахнущей заводской краской вещи.

Наконец Шивалов тяжело вздохнул и почему то виноватым голосом продолжил.

– Уважаемый Суд! В свете сложившихся обстоятельств, а так же ввиду неявки свидетеля, полагаю необходимым перенести разбирательство по настоящему уголовному делу на один месяц, обязав органы следствия обеспечить к следующему заседанию явку в суд свидетеля.

Мышцы лица судьи немного расслабились и он, уточнив у стороны защиты их мнение, объявил перерыв.

Не успел судья произнести последнее слово, как Шивалов быстрой тенью выскочил из зала.

Лица адвоката и подсудимого немного помрачнели, но здоровый оптимизм все еще пробивался наружу. Они победно смотрели на Смирнова.

Вслед за зампрокурора зал судебных заседаний быстро покинул и экс-потерпевший. Уже через минуту во дворе взревел мотор и лада сорвалась с места.

Смирнов удрученно уселся на свое место в рабочем кабинете и закурил. Вот так западло! Что теперь делать? Оправдательный приговор очень серьезный проступок. Сволочь!

Дверь открылась и в кабинет вошел судья.

– Ну и что скажешь Шурик? Сдается мне, что адвокат с жуликом круто Вас с шефом подставили. Как я понимаю, машина у потерпевшего появилась недавно и скоропостижно?

– Да.

– Интересно, а что приобрел наш уважаемый свидетель?

Смирнов молчал и курил. И правда, а что тут скажешь.

Судья еще немного посидел, встал и направился к двери.

 В общем так, коллега, слушай и передай своему шефу– через месяц я опять приеду и хочу видеть свидетеля. Не справитесь– получите оправдательный приговор. Провожать меня не надо.

В этот вечер Смирнов только чудом не напился. На следующий день с самого утра у него были запланированы две очные ставки. Следствие подходило к своему логическому завершению.

Утром он появился на рабочем месте как и положено– бодрым, свежим и . . . трезвым как стекло.

Юлий Леонидович долго принюхивался и присматривался. И результаты ему явно не нравились. Следственное действие началось. Обвиняемый начал давать показания, естественно, выгораживая себя– любимого. Умудренный опытом Смирнов уже давно подготовил проект протокола, куда скопировал уже данные не раз на очных ставках показания обвиняемого и сейчас ему оставалось только сравнивать уже давно отрепетированные показания, с уже имеющимися.

По этой причине он не стал игнорировать зазвонивший телефон. Обвиняемый шпарил как зубрила, и пока все его показания идеально совпадали с уже напечатанными.

Звонил дежурный по прокуратуре.

– Извините Александр Николаевич! Я знаю, что Вы запрещаете звонить Вам когда допрашиваете но, дело чрезвычайное.

Тон солдата наводил на мысль о чем то очень страшном. Смирнов напрягся.

– Говори. Не томи. Извинения приняты.

– Тут  у прокуратуры толпа журналистов собралась, а трое, одна молодая девушка с микрофоном, хотят прорваться внутрь. Шеф еще не подъехал. Я ему позвонил на сотовый и он приказал закрыть двери на замок и держать оборону. Он будет только через три-четыре часа.

Смирнов покосился на адвоката, который хоть и насторожено шевелил ушами, но всем своим видом показывал полное безразличие  к происходящему.

Александр вдруг понял, что именно затевалось. И правда– почему бы и нет. После вчерашней катастрофы, а иначе это никак не назовешь, он, следователь, просто был обязан «снять стресс». А сегодня, он в самом непотребном виде выполняет следственные действия. Чем не повод для его отстранения от следствия и проведения самой тщательной проверки. Конечно, прорваться силой в прокуратуру у журналистов не получится. Но ведь  «факт» от этого не перестанет таковым быть. После очной ставки журналисты окружат обвиняемого с адвокатом и те, конечно же, врать не станут. Точнее говоря, они не опровергнут и не подтвердят сей неприглядный «факт». А это значит, что тут отсидеться не получится.

Смирнов положил трубку.

– Уважаемые участники следственного действия. Некие обстоятельства требуют от меня объявить перерыв. Небольшой. Минут на десять. Прошу свидетеля находится в кабинете, а обвиняемого и защитника выйти в коридор.

Лицо адвоката исказилось.

– Александр Николаевич! А может, сделаем наоборот. Мы с клиентом посидим тут, а свидетель в коридоре. Нас, все таки, двое. Да и я в возрасте. Уважте седины.

– Нет, уважаемые. Право руководить следственными действиями мне поручено Законом и давайте не обсуждать мои решения.

Под удивленными взглядами свидетеля и обвиняемого, Смирнов первым двинулся к выходу, задержался в дверях и призывно развел руки.

Покряхтывая и явно оттягивая момент когда он встретится лицом к лицу  с обманутыми, журналюгами, иного названия Смирнов им дать не мог, Юлий Леонидович с обвиняемым направились в коридор.

Сквозь стеклянные двери виднелись два крепких мужчины и местная «звезда экрана». Один мужчина держал видеокамеру, в вот роль второго не вызывала сомнений– явная «группа поддержки». Все атрибуты налицо– удобная кожаная короткая куртка, отменное телосложение и абсолютно тупой взгляд отрабатывающего свой гонорар «быка».

Трое солдат пока сдерживали напор, но их силы были явно на пределе.

Увидев, что Смирнов показался в коридоре, парень с камерой махнул рукой стоящим на улице и через пару секунд, к уже имеющимся визитерам, добавились еще четверо– трое мужчин и очень неприятного вида старушка.

Отделение милиции располагалось в соседнем здании и Смирнов, проходя рядом со стойкой, незаметно нажал кнопку экстренного вызова. Итак, у него есть две-три минуты, пока подоспеет наряд милиции.

Изображая крайнее удивление, Смирнов именно пару минут разглядывал столь настойчивых посетителей. Наконец, увидев, через окно, что из здания отдела милиции в их сторону бегут четверо в форме он соизволил поинтересоваться, что происходит.

Он сразу обратил внимание с каким вниманием «журнашлюшка» разглядывает адвоката. Последние сомнения в том, что затевалась грандиозная провокация, рассеялись. Девушка с микрофоном явно растерялась. Чего не скажешь о ее подручном быке, не успевшем вовремя сориентироваться и ослабить напор, не получив долгожданной команды «фас» от хозяйки. Бычара одним махом смел двух солдат и попер прямо на Смирнова. Его нисколько не интересовало, что все остальные пока не проявляли никаких активных действий и, после того как солдаты открыли дверь, теперь растерянно стояли в коридоре.

Остался третий солдат– Игорь. И это препятствие так просто не желало сдаваться. Физические параметры противников были почти одинаковыми, вот только в глазах Игоря читалось наличие ума, причем, в очень приличном количестве. Игорь сразу обратил внимание на то, что Смирнов нажал кнопку экстренного вызова и поэтому специально сразу не стал вмешиваться  в происходящее, позволив своим менее крепким товарищам в буквальном смысле пасть жертвой нападавшего.

Два худощавых солдата еще не успели коснуться земли, картинно разлетевшись от толчка быка, а Игорь уже был готов.  И именно в том момент, когда начальник отдела милиции  во главе со своими подчиненными появился за спинами посетителей и все мог увидеть собственными глазами. Игорь, явно «не имевший возможности» увидеть, что помощь наконец то подоспела, сделал неуловимое движение правой рукой. В этот момент один из падающих солдат спиной врезался в кадку с землей, служившей комнатным горшком кусту китайской розы. Кадка опасно наклонилась, но все таки не перевернулась. Когда участники конфликта перевели свое внимание на быка, тот судорожно корчился на полу, хоть и не прекращал попыток опять принять боевую стойку.

Начальник отдела милиции кивнул головой и вскоре два милиционера уже любовно «упаковали» дебошира.

Теперь старый подполковник милиции позволил себе более тщательно оглядеться.

В трех метрах от входа стоит следователь, закрывая спиной самого известного и высокооплачиваемого адвоката в городе вместе с молодым парнем, видимо клиентом. Перед следователем солдат– дежурный, который после того как нарушитель спокойствия раскидал двух других солдат в стороны, защитил начальника. В стороне теледива  с оператором, активистка из движения «солдатские матери», кстати, сама бездетная и никогда не имевшая чести носить этого имя, дальше еще трое, так называемых правозащитников, уж больно тесно в последнее время общающихся с криминалитетом. Да, компания. Злейшему врагу не пожелаешь.

Закончив рекогносцировку и убедившись, что ничего криминального уже произойти не может, он удовлетворенно вздохнул.

– Здравствуйте Александр Николаевич! Как к хозяину объекта вопрос– А что тут происходит?

Смирнов с самым удивленным видом огляделся.

– И вам не болеть Иван Никифорович! Чес-слово, пока сам не понял. У меня тут следственные действия в самом разгаре, а тут дежурный звонит и говорит о каких то, уж очень, настойчивых посетителях. Что делать? Объявляю перерыв, с уважаемым защитником выходим в коридор, а тут, какой то неизвестный расшвыривает моих солдат в стороны. Собственно говоря, это все. А Вы что желаете, товарищи? Может Вы нам  с начальником милиции что ни будь расскажете?

Теперь две пары вопросительных глаз обратились к сбившимся толпой у входа «посетителям».

Тут окончательно растерявшаяся «теледива» рискнула заговорить.

– Да, собственно говоря, нам на телевидение поступил звонок о пьянстве в прокуратуре. . . . , ну,  . . ., в общем, . . . и . . . о пьяном дебоше. Вот. Да и Закон «О средствах массовой информации» . . . Права журналиста  .. . .

Изрядно перенервничавший начальник милиции еле сдержал улыбку.

– Так. Понятно. Дебош, это хорошо. То есть, сам дебош, конечно, плохо, а вот работа нашей демократичной прессы, просто замечательно. Снять успели?

Девушка обреченно посмотрела на оператора, и тот вдруг обреченно кивнул головой.

Теперь и Смирнов даже отвернулся, так как никаким усилием воли уже не мог сдержать улыбку. Он встретился взглядом с каменным лицом адвоката, и опять его накрыла волна веселья.

Понимая, что этот раунд он выиграл вчистую, Александр вдруг изобразил активную деятельность.

– Ладно, уважаемые. Как я понимаю, инцидент исчерпан. Точнее говоря, даже не инцидент, а так, мелкое недоразумение. Дежурные– претензии есть. Нет. Отлично. Посетители могут расположиться в приемной. У меня в течение получаса следственное действие, а потом я всех приму. Зампрокурора в командировке, извините. Будет завтра. Если вопросы только в нему– приходите утром.

Судя по тому, что «посетители» дружно рванули на выход, у них имелись вопросы только к зампрокурору, а следователь ну никак не мог им помочь.

 Начальник милиции вопросительно посмотрел на начавшего подавать признаки жизни быка, а потом на Смирнова. Александр прекрасно понял этот немой вопрос.

– Дорогой Иван Никифорович! Как я сказал, никакого ИНЦИДЕНТА не было. НИКАКОГО. НИКАКИХ докладов о происшествии в прокуратуре делать не надо, так как просто не о чем. Думаю, что гражданин просто, что то перепутал и растерялся. Никакой вины в его деянии я как прокурорский работник не усматриваю. Можете сопроводить его на улицу и, если ему никакой помощи больше не требуется, пусть себе идет своей дорогой.

Подполковник облегченно выдохнул. И правда, если для Смирнова все более-менее понятно, то доклад, пусть даже и о своевременном и грамотном пресечении беспорядков в помещении военной прокуратуры, в любом случае «вылезет ему боком». Все равно накажут, даже за сам факт такового. А так . . .

Милиционеры   бережно поволокли быка на выход, а Смирнов с адвокатом и подозреваемым возвратились в кабинет.

Этому свидетелю повезло еще больше. После показаний обвиняемого, свидетель спокойно дал свои, и на этом следственное действие закончилось. Явно выбитый из колеи адвокат даже не удосужился задать свидетелю хотя бы один из своих полуста каверзных вопросов. Обвиняемый явно осуждающе глазел на защитника, столь откровенно «забившего» на дело и не желающего отрабатывать явно не малый гонорар.

Так же прошла и вторая очная ставка. Именно за этого свидетеля Смирнов волновался больше всего. Офицер предпенсионного возраста явно проигрывал в смелости даже молоденьким девушкам, проходившим службу в солдатских званиях. С этим свидетелем Смирнов намучился больше всего. Пришлось даже провести что то типа репетиции следственного действия, когда следователь вынуждено выступил в роли стороны защиты. Трясущийся от страха здоровенный мужик так его разозлил, что Смирнов под конец этой «репетиции» так сильно гаркнул на него, обвиняя во лжи, что тот потерял сознание. Пришлось откачивать «защитника родины». И это, при том, что от свидетеля требовалось только подтвердить ранее данные показания. Ни о каком вранье «во благо следствия» разговор не шел.

Закончив очную ставку, Смирнов удовлетворенно закурил. Эта маленькая тактическая победа кратно улучшила настроение. Мозг  с легкостью выдал несколько решений ранее сложных проблем.

Мурлыкая ненавязчивый мотивчик он правил план следствия. Вдруг набежало хмурое облачко. Потерпевший– пиндос! Сволочь! И как выйти из этой ситуации? А свидетель? Вряд ли он его сможет отловить по месту жительства. Так, стоп, давай вспомним, что известно о нем. Живет в Красноярске. Отец работает на железной дороге. Надеюсь фамилия та же. Что еще? Да, говорил, что отец самых строгих правил и не потерпит бездельника. Значит– или уже устроился на работу или устраивается. А куда? Куда, куда, да все на ту же железную дорогу.

Появившегося шефа он встретил в отменно хорошем настроении и тут же выдал оптимистичный план работы на ближайшее время. Виталий Владимирович удивленно взирал на подчиненного но, никак не выразил своего удивления.

Ранним утром Смирнов уже ехал в сторону Красноярска. По адресу, указанному свидетелем он того не застал. Дверь открыла молодая девица, почему то очень агрессивно настроенная. Выслушала, пообещала передать брату, что его разыскивает следователь но, Александр ни минуту не сомневался, что это ни к чему не приведет, а поэтому сразу направился в управление железной дороги.

Что бы не терять зря времени, решил сразу потревожить «самое высокое начальство». В приемной его встретила миловидная секретарша, тут же доложившая шефу о визитере из правоохранительных органов.

Смирнова встретил крепкий мужчина весьма преклонного возраста, поинтересовавшийся, чем его ведомство может оказать помощь правоохранительным органам.

Александр не стал ходить вокруг и сразу в общих чертах рассказал о рассматриваемом в суде уголовном деле, потерпевшем, отказавшимся за вознаграждение от своих показаниях и о пропавшем свидетеле.

По мере рассказа лицо собеседника все больше мрачнело.

– Ты, смотри, что делается. Что делается! Позор. К чему идем! Деньги и только деньги у людей на уме. Да, и Вам не позавидуешь– работать в такое время и с таким, простите, человеческим дерьмом. Кстати, а чем именно я могу помочь в этом. А, пропавший свидетель может работать у нас. Поможем. Конечно, поможем. Если эта мерзость действительно работает у нас, то можете считать, что уже работал. Мне на дороге такая сволоч непотребна.

Смирнов тут же попытался охладить воинственный пыл строго начальника. Действительно, если свидетель работает у них и его уволят, то в суд его точно не притащишь. Обидится потеряв столь стабильную и относительно хорошо оплачиваемую работу. Лучше пригрозить, что в случае дальнейшего уклонения от дачи показаний или при вранье его уволят. А уже после суда, пусть сами решают, что с ним делать.

Начальник дороги уважительно посмотрел на собеседника.

– Согласен, майор. Одной только шашкой делу не поможешь. Со сволотой треба по ихенему и поступать. Говори фамилию. Заставлю, гада, выполнить все, как положено, а потом с чистой совестью выкину на хрен с глаз долой.

– Пряников.

 Внезапно лицо начальника исказила судорога.

– А, как звать паршивца.

– Виктор Иванович

Старик каким то судорожным движением надавил на клавишу громкой связи.

– Настенька, принеси стаканчик воды, да . . ., это, что ни будь . . . еще.

– Степан Викторович, а что это – «что ни будь еще» ?

– Ну, того, . . . вот блин, . . . ну зажевать, что ли.

– В столовую сбегать?

– Дура! – Вдруг взорвался Степан Викторович. -Что у тебя там совсем ничего нету? Как иду мимо, вечно что то лопаешь.

Ладно, майор. Уважишь старого? Не побрезгуй.

Степан Викторович потянулся к громоздкому сейфу и выудил из его недр очень уж надпитую бутылку коньяка с какой то необычной этикеткой. В бутылке оставалось грамм сто пятьдесят, не больше.  Позаимствовав с подноса два обычных стакана, он очень неумело принялся разливать коньяк, стараясь поровну разделить содержимое бутылки. Получилось не очень. Чувствовалось, что это упражнение хозяин кабинета выполнял не очень часто, а точнее, очень давно.

Когда ему наконец удалось это мероприятие, в кабинет настороженно вошла девушка-секретарь с подносом, на котором в творческом беспорядке расположились початая шоколадка, пару сушек и скромная горка печенья.

Степан Викторович удрученно развел руками и извиняясь посмотрел на Смирнова.

– Вот видишь, майор, как у нас тут по части приема гостей. Никакого . . . .

Девушка осторожно поставила поднос и начала пятится к двери, испепеляя посетителя взглядом.

– Да, Настя, вызови ко мне Ивана Трофимовича. Скажи срочно.

Дверь закрылась. Начальник дороги поднял свой стакан и не чокаясь, молча осушил его до дна. Смирнов вежливо поддержал хозяина кабинета.

– Куришь майор? Угости.

Они закурили. Судя по отсутствию в пределах видимости пепельницы, Александр понял, что и сея вредная привычка здесь чужда. Он выудил с соседнего стола блюдце и поставил его посередине стола.

– У меня сложилось впечатление, что названная мной фамилия Вам знакома. Причем, очень. Может я погорячился, сделав вывод, что его подкупили. Может . . .

– Помолчи дорогой. Помолчи. Чего там гадать на кофейной гуще. Любит, не любит. Сейчас все узнаем.

Ждать пришлось недолго. Вскоре в дверях показался такой же преклонного возраста старичок, только поменьше ростом, да и в плечах.

– Вызывал Степан?

Окинув взглядом кабинет, вошедший замер на месте с растерянной улыбкой на лице.

Степан, того, Викторович, ты че? Ящиком коньяка разжился? Мы ж с тобой два десятка дет назад забились– кто первый закурит, тот и ставит. Или майор подбросил? И чей за майор такой!

Старичок щурясь сделал несколько шагов упершись взглядом в погон Смирнова. Наконец он увидел, что хотел, вздрогнул и обессилено опустился на крайний стул.

– Да, старый ты хрыч! Правильно рассмотрел. Все правильно. Щит и два перекрещенных меча. Они, соколы. Тута и писец пришел. Эх, ты! Я тебя когда в свою паровозную бригаду брал, что говорил? Помнишь? Нет! Напомню. Я тебе хрену тогда сказал – скурвишся, своими руками удавлю и паровозной топке сожгу. Эх, где нынче те паровозы!

– Иван Трофимович слушал собеседника все больше втягивая голову в плечи.

– Ты, . . ., того, Степан, брось ахинею нести. Где это я скурвился? Да я за такие слова по харе твоейной сейчас так пройдусь!

– Ты – нет, а вот сыночек твой, отличник боевой и политической, наследник твой обожаемый. Доцеловал ты в жопу его необъятную, суку. Его, гаденыша органы искать  пришли в мой кабинет. Где он, крестничек мой?

– Здесь, рядом в депо. На смене.

– Зови.

Старичок достал из кармана сотовый телефон и неумело попытался тыкать кнопки. Или от нехватки опыта или от волнения, у него ничего не получилось, и тогда он обратился к Смирнову.

– Ты, сынок, ой простите, товарищ майор, наберите номер. Он у меня как сын записан.

Степан Викторович прищурившись разглядывал все еще новомодную  в пожилых кругах электронную игрушку.

       – Не знал, что ты у нас в новые русские подался. Давно приборохлился?

– Да нет. Витька как с армии пришел, новый себе купил с первой получки а свой мне отдал. И брось ты про новых русских. Нынче это уже у простых работяг имеется.

Степан Викторович ничего не ответил, только продолжал нервно постукивать пальцами по столу.

Видимо депо оказалось совсем недалеко, так как не прошло и несколько минут как в дверь кабинета робко постучали.

Половинка двери отошла в сторону и на пороге возник Виктор Пряников, собственной персоной. Парень сначала вопросительно посмотрел на отца, потом на начальника дороги и так как оба сохраняли гробовое молчание, перевел взгляд на Смирнова. Первое мгновение он его не узнал, но потом вдруг отшатнулся, словно собрался выскочить из кабинета.

Все это не укрылось от взора отца. Неожиданно ровным и абсолютно спокойным голосом предложившего сыну занять место на стуле рядом.