Текст книги "Иосиф Трумпельдор. Гехолуц. Новый путь: Биография. Воспоминания. Статьи"

Автор книги: Дмитрий Лосев

Соавторы: Ирина Легкодух
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

4. Его друзья и сообщники

Государственный архив в Автономной Республике Крым в фонде Р-2235 хранит дела по деятельности Таврического Губернского управления в 1919 году. Они позволяют в очень характерных деталях представить историческую картину, сложившуюся в то время в Крыму.

Все прибывающие на территорию Главного командования Вооруженных Сил юга России и проживающие в частных домовладениях подлежали обязательной регистрации. За нарушение данного распоряжения виновные подвергались различным наказаниям от денежного штрафа до ареста. Так, в июле 1919 года рассматривалось дело по обвинению домовладельца Я.С.Румбаха в непрописке в течение десяти дней квартиранта, за что ему грозило наказание в виде штрафа в 5000 рублей, с заменой "при несостоятельности" арестом на два месяца.¹¹⁸ Интересно, что Румбах был расстрелян в 1923 году по обвинению в крымском заговоре некоего «верховного правителя Боженко» банды «зеленых».¹¹⁹ Можем предполагать, что и влияние сионистов, и удельный вес их, в силу опыта конспирации и подполья, в различных революционных, боевых и нелегальных организациях тогдашнего Крыма были велики.

Следы регистрации Иосифа Трумпельдора в Симферополе в архивах не обнаружены, хотя точное время и адрес проживания достоверно известны и подтверждаются документально – дом

Киблера, ул. Пушкина (Приютненская), 6. Возможно, Трумпельдор как полный Георгиевский кавалер не подлежал общим правилам регистрации. Есть и другое соображение: у него были веские причины не оставлять документальных следов, в том числе – своего адреса, и, несмотря на дружеское в целом окружение деникинцев, придерживаться конспиративных принципов.

Само квартирование именно в доме Киблера было выбрано не случайно. Здесь можно было не только встретиться с самыми интересными людьми Симферополя, но и обсудить с ними вопросы без лишних глаз и ушей.

(Сравнивая "ветхий" Исход, начатый Моисеем, и "новый" исход, задуманный Трумпельдором, отметим: местечко Суккот (Шалаши) на египетской стороне Красного моря, через которое, по Библии, евреи покинули египетский берег и начали свой переход по дну расступившегося перед ними Красного моря, до сих пор не определено.¹²⁰ Его поисками, истолкованиями занимаются поколения историков, археологов и богословов, и это предмет многовековых дискуссий. А вот место, откуда фактически состоялся «исход XX века», которое было одной из штаб-квартир и центром этого последнего исхода – известно с абсолютной точностью. Это симферопольский адрес Трумпельдора. Оно же – временная путевая стоянка, временный приют на улице Приютненской (ныне ул. Пушкина) перед началом перехода через море, на этот раз – не Чермное, а Черное).

Многоквартирный доходный дом носит имя то ли владельца (миллионера Франца Киблера), то ли гинеколога Эмиля Киблера, проживавшего там, то ли создавшего его архитектора (Карла Киблера). На Приютненской это был "последний приют" нестандартных людей – от богемы до уголовников, от пропивающих свой ум талантов до людей, ведущих тайную или явную активную деятельность. Обитателям доходного дома даже было дано прозвище "трифоны" в честь квартального надзирателя Трифонова, имевшего постоянные проблемы с этой "слободкой".¹²¹ Будущая и уже восходящая звезда Фаина Гиршевна Раневская (Фельдман) также связана именно в те годы и даже дни с «Симферополем Трумпельдора», а именно – с проживанием в том самом Доме Киблера на Приютненской: сохранились воспоминания великой актрисы о том самом околоточном.¹²²

В этом же доме одно время проживал симферопольский музыкант, издатель и композитор Яков Богорад, широко известный, в том числе и Трумпельдору, по мелодиям Японской войны – маршам "Прощание Славянки" и "Тоска по Родине".¹²³ Он – один из тех знакомых Трумпельдора, кто мог посоветовать ему именно этот адрес.

Неслучайность пребывания Иосифа Трумпельдора в доме Киблера подтверждается и тем, что вторая по счету еврейская колония, созданная в Крыму его последователями вскоре после его гибели, поместилась именно в Киблеровке – поместье Франца Киблера в Джанкойском районе. Можно предполагать личные деловые переговоры Трумпельдора с Киблером как владельцем не только дома в Симферополе, но и экономии в Северном Крыму, уже тогда интересовавшей "а-Халуц".

Однако незримых нитей, связывавших Трумпельдора еще до его прибытия с Крымом, было более чем несколько.

Это и дружба с семейством Шер – южнобережных евреев, про которых ходили легенды, что они потомки татарских мурз Ширинов, перешедших в иудаизм (великий музыкант Иегуди Менухин по матери – Маруте Шер – считался потомком Эмине Ширинской).

Это и знакомство еще в 1917 году в Петрограде с Гойвиш-Григорием Красным (Адмони) – историком и публицистом, выходцем из Крыма, с которым они вместе занимались созданием еврейских "антипогромных" отрядов самообороны. Тогда, в 17-м, Адмони с Трумпельдором встречались и с Александром Керенским, который обещал содействие властей в мобилизации еврейских батальонов. Предположим, что перед отправкой Трумпельдора из Петрограда в Минск и далее в Крым Г. Адмони консультировал соратника об особенностях и полезных связях на полуострове.

Из знакомых и соратников Трумпельдора в Симферополе можем назвать еще несколько имен. Это врач (и впоследствии – один из лидеров еврейской общины Крыма, руководитель синагоги в Симферополе) Хаим Мостовой, сражавшийся ранее вместе с ним на русско-японской войне, – об этом зафиксировано семейное предание и имеется подлинная переписка. Также поляк Франя Терлецкий и украинец Максим Буцалан, сидевшие вместе с Трумпельдором в японском лагере военнопленных, а в 1919 году проживавшие в Симферополе.¹²⁴

Поэт, один из создателей литературного иврита Шаул Черниховский в том же 1919-м приехал в Симферополь и жил у еврейского деятеля Максима Винавера (они работали над организацией Медицинского факультета создаваемого Таврического университета) – обоих мы смело можем причислить к кругу людей, с которыми встречался Трумпельдор.

Одна из поэм Черниховского, "Свадьба Эльки",¹²⁵ посвящена замужеству Эллы Цодыковны Фридман, в те годы – симферопольской красавицы из артистической среды, впоследствии – агронома-селекционера сортов винограда для производства элитных крымских десертных вин. Она и ее супруг Азарий Меерович Румшицкий, знакомый с Трумпельдором еще по Ростову-на-Дону (впоследствии – в предвоенные годы – замнаркома земледелия Крыма), стали близкими друзьями Трумпельдора во время его крымского вояжа.

Ицхак Ландоберг, он же позднее Ицхак Саде, один из сподвижников Трумпельдора, прожил жизнь настоящего солдата, став генерал-майором израильской армии. Добровольцем ушел на фронт Первой Мировой. После тяжелого ранения живет в Петрограде, где знакомится с прапорщиком Трумпельдором, который в июне 1917 году вернулся в Россию из Палестины с целью убедить Временное правительство сформировать в составе русской армии еврейский полк. По его замыслу, полк прорвался бы через турецкий фронт на Кавказе в Эрец Исраэль. Эти идеи и цели Трумпельдора разделяет и Ицхак Ландоберг. Осенью 1917 года И.Ландоберг был уже в Крыму.¹²⁶ Участвовал в Гражданской войне в рядах Красной армии, но ужаснувшись жестокостью красных по отношению к пленным, уходит в Добровольческую армию. Но и здесь его военная карьера длится недолго. Столкнувшись с антисемитизмом белых, Ицхак Ландоберг покидает армию и селится в Симферополе. После образования Таврического университета в 1918 году, поступает на историко-филологический факультет. Несколько месяцев учится в университете, живет в Симферополе и летом 1919-го встречается здесь с Трумпельдором, принимает активное участие во всех сионистских встречах и съездах.¹²⁷ Весной 1920 года, узнав о гибели Трумпельдора при обороне Тель-Хая, Ландоберг уезжает из России в Эрец Исраэль, где становится одним из руководителей организации гдуд ха-авода (рабочий батальон), ставшей носить имя Трумпельдора.

На том же филфаке Таврического университета обучается Хая (Зоя) Голомшток, знакомая Трумпельдора еще с Минска, приехавшая едва ли не одновременно с ним в Симферополь. Впоследствии она станет создателем первых в Степном Крыму общеобразовательных школ, организатором школьного дела в еврейских колониях полуострова и директором одной из таких школ.

Сохранилось воспоминание о том, как восторженно встречала Трумпельдора молодежь, входившая в сионистские кружки Таврического университета. Автор сведений, Ципа-Фейга Цеховая (1894-1978) как раз в те годы была студенткой и жила в Симферополе, работала также в благотворительной организации ОЗЕ (Общество здравоохранения евреев) – "Капля молока".¹²⁸

Также одним из деятелей движения халуцим стал Глеб Боклевский (Арье Боевский). Русский морской офицер, проникнувшись сионистской идеологией и мыслями Трумпельдора, в 1920-м, эвакуируясь с остатками Добровольческой армии из Крыма в Турцию, переезжает в Палестину. Одним из предположений является то, что примкнуть к одной из молодежных халуцианских групп он мог еще в Крыму, до начала общей эвакуации армии барона Врангеля, а возможно позднее, в Константинополе.¹²⁹ Но так или иначе, моряк Глеб Боклевский, сохранив национальность и православную веру, становится одним из основателей морского флота и рыболовной промышленности будущего еврейского государства.

К сожалению, более полных списков людей, которые были в те дни рядом с Иосифом Трумпельдором и связаны с ним по линии сионистских организаций, в готовом виде ни в архивах Симферополя, ни в известных работах нет. Такой перечень персон можно (и нужно) составить и пополнять, опираясь на косвенные данные, дальнейшие архивные исследования как в Крыму, так и в архиве Трумпельдора (Центральный государственный архив истории сионизма в Израиле).

5. Открытие Крымской «лунной дороги»

Одной из ключевых целей деятельности Трумпельдора в Крыму было открытие перевалочной станции, некоего «сборного пункта» для всех евреев российской Ашкеназии перед их отправкой в Палестину.

В этой деятельности Трумпельдор вел работу в трех основных направлениях. Первым было – налаживание каналов легальной миграции – с использованием связей при власти, дипломатической подготовки и юридических обоснований для миграции: это был нелегкий метод и использовался, видимо, в исключительных целях. Вторым направлением были осмотр и назначение мест, в которых в будущем возникнут лагеря халуцим – военные поселения, максимально приближенные по ландшафту и условиям жизни к будущим израильским колониям. И последнее основное направление – налаживание нелегальных, но эффективных в то время путей контрабанды людей целыми партиями: это позволяло переправлять "нужных людей" в Израиль без лишней волокиты и безо всякого информирования действующих властей.

Такая система полулегальных и откровенно нелегальных революционных маршрутов еще с XIX века получила название "подземной железной дороги". Автором термина (англ. The Underground Railroad) считается американский аболиционист Фредерик Дуглас, идеолог вооруженной борьбы за освобождение рабов-негров США. Сравнения негров, добившихся свободы ценой революций и войн в Америке, с евреями, угнетавшимися в Евразии, в те времена были довольно частыми.

В идеале система, взятая у аболиционистов (носила также прозвища "подземные рельсы", "лунная дорога") и использованная многими революционными организациями, должна была включать в себя целый набор инструментов и институций – таких, как цех по изготовлению документов, подпольная "гримерная", лазарет, военные склады, явочные столики в ресторанах и комнаты в гостиницах, подпольное жилище... Мы не имеем документальной информации о том, что все эти атрибуты присутствовали в Крымской "а-Халуц" времен Трумпельдора, однако логика и косвенные данные подталкивают как раз к такому заключению.

Сообщение между Крымом и другими государствами Черноморского бассейна в 1919 году осуществлялось преимущественно морским путем. Из портов Южного берега Крыма перевозка пассажиров осуществлялась судами Британского пароходства, о чем писал в своем прошении Таврическому губернатору инженер Карл Оттович Ревенский.¹³⁰

Что касается выдачи разрешений на выезд за границу, то можно обратить внимание на документы, собранные в архивном деле, которое носит название "Переписка с командирами Симферопольской городской стражи о выдаче удостоверений, свидетельств и разрешений на выезд за границу частным и должностным лицам по частным и служебным делам".¹³¹ Процедура выезда была бюрократизирована. Сначала проситель писал прошение на имя Таврического губернатора, затем, после одобрения оного, получал удостоверение с разрешением на выезд, по которому выдавали заграничный паспорт.

Относительно получения разрешений на выезд, то в одном из писем от 12 июля 1919 года указано, что право выдачи пропусков за пределы территории Вооруженных Сил юга России принадлежат исключительно отделу Генерального штаба Екатеринодара (ул. Крепостная, 39; ул. Соборная, 30) или его представительству в Новороссийске. Приказано не допускать выезда за пределы территории Вооруженных Сил всех групп и одиночных лиц, не имеющих пропусков.¹³²

23 августа 1919 года генерал Шиллинг издал распоряжение об обязательном предварительном его разрешении на проведение заседаний общественных организаций. В Крыму был введен паспортный режим и учет населения.

И уже в сентябре 1919 года усиливается процедура получения разрешений, что подтверждается тем, что разрешения на выезд Таврическим губернатором не выдаются, так как по распоряжению Главнокомандующего Вооруженными Силами юга России выдача таких пропусков возложена в Крыму исключительно на особые паспортные пропускные пункты, образованные в Севастополе и Керчи.¹³³ Среди прошений на получение свидетельств на выезд мы выделили те, которые относятся лишь к исследуемому периоду – июль-сентябрь 1919 года – и, возможно, к выезду еврейского населения по сионистским каналам.

Для получения разрешения на выезд после подачи прошения на имя губернатора, проситель проходил проверку на благонадежность, что подтверждалось донесениями жандармского управления и уголовно-розыскного департамента.

Невозможно в данный момент установить общее количество и численность групп "а-Халуц", отправленных в Эрец Исраэль при Трумпельдоре из Крыма (или через Крым). Удалось установить лишь три десятка имен, вероятно, ставших в те месяцы клиентами "Крымской подземной железной дороги". Понимая состояние архивов времен Гражданской войны, мы можем спокойно множить количество клиентов в разы. Под видом вынужденных беженцев отправляли, прежде всего, видных деятелей сионистских организаций и членов их семей. И не всех подряд, а тех, чьи знания и опыт могли быть востребованы в Эрец Исраэль незамедлительно.

12 июля 1919 года выезд за границу был разрешен кандидату физико-математических наук Мееру-Герцу Ароновичу Зальцману, его жене Кларе и сыну Эммануилу.¹³⁴

Приводимое ниже прошение, вероятно, относится к человеку, который выехал позднее в числе халуцим. 15 июля к Таврическому губернатору обратился "беженец г. Яффы" Самуил Моисеевич Файнерман, проживавший в Симферополе по адресу: Екатерининская улица, дом 5. В своем прошении он пишет, что "находясь без средств в чужом городе и не имея больше материальной возможности оставаться здесь, честь имею покорнейше просить Ваше Превосходительство выдать мне разрешение для выезда из России к моему постоянному местожительству в Турции, где и осталась моя фамилия, семья".¹³⁵

В приложении к прошению С.М.Файнерман предоставил свидетельство симферопольской городской государственной стражи, свидетельство турецкой полиции и удостоверение сионистской организации Таврии. Указанные документы, находившиеся в приложении к прошению, были возвращены вместе с выдачей разрешения на выезд, и увидеть свидетельство сионистской организации, к сожалению, мы не можем.

24 июля оставлено без удовлетворения прошение на выезд через Константинополь в Лондон Иосифа Исааковича Кошицкого, сотрудника Акционерного общества "Юровэта".¹³⁶

В этот же день было выдано разрешение на выезд беженцам из города Шавли Ковенской губернии Арону Вульфовичу Клоцу и его жене Фейге.¹³⁷

Помимо частных лиц отмечается выезд предпринимателей для закупки продовольственных и промышленных товаров. Так, 7 августа заведующий автомобильной частью Главного Командования Вооруженных сил юга России (ГКВСЮР) поручик Степанов просит Таврического губернатора выдать удостоверение на выезд в Константинополь Липману Берковичу Гольдбергу, Геселю Берковичу Ульфскому и Ефиму Берковичу Майданскому. Указанные лица "командируются за покупкой автоимущества, покрышек и камер, крайняя нужна в каковых ставит Автомобильную часть Добровольческой Армии в очень затруднительное положение".¹³⁸ Ниже есть пометка: «Три удостоверения вручены».

Примечательно, что у всех трех покупателей автоимущества одно отчество, а фамилии разные. Или это случайное совпадение, или свидетельство поддельности документов и конспирации. Сочетания имен и фамилий выглядят несколько искусственно. Интересно заметить, что ранее, в июле 1919 года, некий поручик Степанов по такой же причине просил выдать пропуска на выезд за границу еще четырем людям.

8 августа Таврическим губернатором было удовлетворено прошение Абграма Абграмовича Исаака (так в тексте), бывшего жителя Мелитополя, живущего в Симферополе в бывшем доме Анджело, о выезде за границу. Он выезжал как член союза мукомолов для закупки оборудования на мельницы, о чем в приложении представил удостоверение данного союза.¹³⁹

Предположим, что подобные причины выезда были более убедительны и проще удовлетворялись.

12 августа 1919 года Таврический губернатор подписал прошение Рахиль Ароновне Райхман и ее дочери – Таубе, одиннадцати лет. Разрешение получено 16 августа.¹⁴⁰

13 августа было разрешено выехать в Константинополь Гите-ли Елевне Аренштейн, проживавшей в Симферополе, в доме № 18 по Архитекторской улице.¹⁴¹

14 августа семейное удостоверение на выезд № 1124/590 получил Шлема Гиршович Штемберг с женой Ривкой, 54 лет, и двумя дочерьми – Рухлей, двадцати лет, и Сарой, семнадцати лет. В прошении указано, что поручик Штемберг неграмотный и сам подписать прошение не может.¹⁴²

Разрешение на выезд за границу 16 августа получил проживавший в доме № 6 по улице Жуковской – Марк Янкелевич Рабинович.¹⁴³ На следующий день удостоверение на выезд было вручено Янкелю Симоновичу Гершману.¹⁴⁴ 21 августа документ на выезд получил Арон Симхов Ейгелесс, гродненский мещанин, проживавший в Симферополе на улице Караимской, 16.¹⁴⁵ А 22 августа удовлетворили прошение о выезде Риси-Михли Фавелевны Майстер.¹⁴⁶

В сентябре, второго числа, документы были выданы Марку Нусимовичу Кричевскому и Лейзеру Мовлевичу Певзнеру.¹⁴⁷ На следующий день удостоверение получила Леся Мовшовна Гуткина.¹⁴⁸

4 сентября прошение подал Леон Моисеевич Айзенштейн, однако потребовалась информация о выдаче ранее заграничного паспорта, о чем был направлен запрос командиру Севастопольской городской государственной стражи.¹⁴⁹ И за № 23 от 7 сентября 1919 года Таврическому губернатору было представлено поручение, в котором командир Севастопольской городской стражи докладывал, что Леону Моисеевичу Айзенштейну и его жене Мотильде Абрамовне выдан заграничный паспорт 3 сентября 1919 года.¹⁵⁰

Историк и публицист, современник Трумпельдора – Ицхак Маор в книге "Сионистское движение в России" сообщает, что в те дни до Константинополя добрались несколько крымских халуцим, пустившихся в плавание по Черному морю на лодках и застигнутых штормовой погодой, трепавшей их в море более недели. Иосиф Трумпельдор остался в Константинополе, чтобы позаботиться об их устройстве, пока они не сумеют уехать в Палестину.¹⁵¹

Этот момент вызывает большой интерес и проливает свет на механизмы нелегальной переправки. Через осеннее Черное море на лодках мог отправиться только настоящий морской волк, и очевидно, что никто из халуцим не имел такого опыта морских переходов, навигации и управления судном. Поэтому более чем вероятно, что отдельные группы перевозили в Константинополь балаклавские греки, в основном занимавшиеся контрабандой. Так мы устанавливаем "ниточку", связывавшую Трумпельдора с легендарными уже на тот момент "листригонами", отчаянными балаклавскими моряками и рыбаками.

Ицхак Маор пишет о Трумпельдоре, что, занимаясь переправкой своих "пионеров" морским путем, он лично вел переговоры и с белыми, и с красными властями. И, видимо, успешно, раз смог при этом остаться в живых.

В Государственном архиве Автономной Республики Крым никаких данных относительно документального общения Иосифа Трумпельдора с Главным Командованием Вооруженных сил юга России не имеется или, по крайней мере, не обнаружено, – это указывает на неформальный, а не официально-бюрократический характер его деятельности. Тем более, это же относится к красному лагерю. Занимаясь в смутное время реализацией собственных амбициозных и выходящих далеко за пределы и Крыма, и той эпохи планов – Трумпельдор работал по обе стороны тогдашнего фронта.

Вновь позволим себе минутное отступление от перечисления фактов, чтобы взглянуть на ситуацию с двумя сторонами воюющей стихии с высоты "библейских" аналогий.

Параллели с ветхозаветным Исходом здесь сами напрашиваются – в древние времена море расступилось по обе стороны, пропуская евреев во главе с Моисеем, но безжалостно хороня войска Фараона. На нечто подобное, как на чудо, уповал и Трумпельдор, собирая "свой народ" у моря перед последним походом-исходом на Родину.

Символическому воображению открывались даже такие сходства, как произошедшие и еще надвигающиеся "казни египетские"...