Текст книги "Время экзаменов (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Кощеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

   В первую очередь могут вырубить свет: застрянешь тогда между этажами, как между жизнью и смертью. Во-вторых: может поломаться электромотор, или же погореть что-либо в проводке. В третьих: может отказать или же сработать как-то не так что-нибудь в одной из многочисленных блокировок – Сергей точно знал, что такое возможно, в лифтах было предусмотрено очень много подобных заморочек: блокировка дверей, блокировка одновременного нажатия нескольких кнопок, блокировка допустимого веса и тормозных колодок, не говоря уже об автоматах, предохранителях, конечниках этажей и прочей «начинке». К тому же всё это подчиняется единому универсальному принципу: чем сложнее – тем хуже, тем больше вероятность что что-то выйдет из строя. А сложнее и непредсказуемее лифтовой установки в Академии могла быть разве что только... другая лифтовая установка.

   Кабина подъехала. Двери, лязгнув раздвижными створками, открылись. С некоторым запозданием, зловеще помаргивая, зажглись, осветив ограниченное пространство, люминесцентные лампы. Сергей осторожно заглянул вовнутрь. А где запах серы и адское пламя?

   Он робко попробовал ногой подпружиненный пол в кабине. Вроде бы не проваливается. Двери лифта попытались закрыться, и Сергей чуть не вскрикнул, когда его на пару секунд слегка придавило – хорошо, что и в этом случае предусмотрена блокировка, а то застрял бы между створок. Сергей, общем-то, доверительно относился к техническим чудесам прошедшей эпохи, но лифтам всё-таки не доверял, и дело было даже не в непредсказуемости искажённой зоны – просто ему не нравились тесные, замкнутые пространства.

   Войдя в кабину, он пригляделся к истёртым тысячами прикосновений пластмассовым кнопкам. Надпись можно было прочесть только на кнопке «Стоп» – остальные оказались затёрты. На какую ж нажать? Да в принципе можно жать на любую. Но нет, мы не будем полагаться на случай.

   Сергей пересчитал кнопки и, полагая, что все нормальные люди производят нумерацию сверху вниз, нажал на восьмую сверху.

   Двери закрылись. Кабина двинулась вверх. Последовало полминуты движения. Наконец лифт остановился. Свет мигнул, и в тот момент, когда студент уже было подумал, что дверь никогда не откроется, створки лифта разошлись в стороны и он увидел третий этаж.

   – Чёрт возьми, – ругнулся Сергей и нажал кнопку – восьмую снизу.

   Двери снова закрылись.

   Полминуты движения. Когда створки открылись, взору Сергея предстала площадка в подвале.

   – Черт, – он аж подпрыгнул от злости. Свет в кабине погас, и дверь тут же закрылась.

   – Чёрт...

   Нажимая на ощупь кнопки, Сергей обнаружил, что они не работают. Боже мой. Застрял. И, похоже, надолго – лифтом мало кто пользовался. Если кто и вызовет лифт, то разве что Орд, если он наверху и если он вообще надумает когда-нибудь отправляться домой, а то кто его знает, вдруг он здесь ночует – человек с такой кислой рожей вполне способен и не на такое.

   – Ну вот, наездился. Ведь знал, что случится какая-нибудь бяка, – голос Сергея прозвучал в замкнутом пространстве глухо и неприятно. В голову тут же пришла новая «весёлая» мысль: а как тут насчёт вентиляции – воздух сюда проникает иль нет? Воображение тут же услужливо набросало картинку: темнота, духота и светящиеся от натуги его лицо, надувшее щёки в попытке удержать в себе остатки пригодного для дыхания воздуха. М-да, смешно. Но всё-таки хочется верить, что от удушья он не умрёт.

   – Выпустите меня! – он ногами и кулаками забарабанил в закрытую дверь. В дверь или не в дверь? Кажется в дверь – в темноте так легко потерять ориентацию! Ощупав стены и даже пол, он убедился, что стучал всё-таки в дверь.

   – Ну так как? Кто-нибудь думает меня освобождать? Или же мне до конца сессии тут сидеть?

   Ответом ему была безразличная тишина. Никто не сказал: «Крепись, сейчас мы откроем». Никто не рванулся ему помогать.

   – Чёрт... – Сергей осел на пол. Если б его угораздило застрять на третьем этаже, а не в подвале – его мог бы кто-нибудь услышать. А здесь вряд ли. Здесь мало кто в это время бывает.

   – Так, так, так. Кого я вижу, – чужой невыразительный голос столь неожиданно прервал его одиночество, что Сергей, нервно вздрогнув, почувствовал, как кровь стынет в жилах.

   – Ты кто?

   – Твой добрый знакомый...

   Вдруг лифт судорожно вздрогнул и медленно пошёл вверх. Сергей, поднявшись на ноги, снял сумку с плеча и приготовился навернуть ей, в случае чего, незнакомцу.

   – Ты кто?

   Незнакомец молчал. Лифт остановился. Створки двери разъехались в стороны. Над головой вспыхнул свет. Щурясь от Сергей разглядел Орда.

   – За курсовым?

   Студент молча кивнул. Орд вошёл вовнутрь. Загляну в ему за спину Сергей увидел что лифт застыл на 7-м этаже – вот оптимальная точка для старта!

   Орд произнёс:

   – На восьмой.

   Дверь закрылась. Кабина лифта двинулась вверх и тут же остановилась. Дверь открылась.

   – За мной, – Орд стремительным шагом вышел в погружённый в полумрак коридор. Сергей выскочил следом за ним. Оглядевшись, он не узнал этажа. Похоже это восьмой. Быстро, однако.

   Орд был твёрд, как кремень – так что сдать Сергею сегодня ничего не удалось. Вооружившись чёрной ручкой, доцент исчеркал весь курсовой, придравшись к формулам, схемам, формулировкам и к графикам, словом ко всему, к чему только можно было придраться.

   – Иди, дорабатывай.

   – А можно сдать лабы?..

   Орд злобно скрипнул:

   – Иди.

   И Сергей вынужден был убраться.

   Выскользнув в коридор, он в первую очередь воспользовался возможностью исследовать этот этаж.

   Коридор, по сравнению с другими в этом крыле, был очень короткий – не длиннее пятидесяти метров. Окна в стенах отсутствовали, и всё же света, едва уловимого глазом, оказалось достаточно, чтобы не ощущать себя кротом погребенным в тёмном и безграничном пространстве.

   Сергей, минуя лифт, подошёл к лестнице, спустился вниз на пролёт и уткнулся в плотную, незримую стену. Стой, путь закрыт. Он перегнулся через перила – может можно тут перелезть – , но увидел лишь плотную тьму.

   Плюнул вниз, надеясь по звуку шлепка определить высоту.

   – Не плюй!

   – Ладно, не буду.

   – Не перегибайся через перила, не кричи, не кидай ничего вниз...

   – Не стой под стрелой, не суй пальцы в розетку, не хватайся за оголённые провода, – Сергей поднялся наверх. Голос его не испугал – это был запрещала, их ставят для предупреждения несчастных случаев в аварийных местах.

   Может быть в лифте тоже сидел запрещала? Кто его знает, хотя, как правило, они кричат только «Нельзя!».

   Сергей прошелся в другой конец коридора. Там, по идее, должен был быть ещё один ведущий вниз путь.

   Через минуту ходьбы он обернулся. Коридор оказался явно длиннее чем можно было сказать, глядя на него от лифта.

   Еще через пять минут он решил, что пора, пожалуй, остановиться. Коридор был точно длиннее. Кроме того, он явно стремился растянуться в длину – чем больше пространства становилось за спиною Сергея, тем дальше отодвигалась стена перед ним.

   – Однако откуда здесь свет? – произнеся эти слова, он огляделся. По идее здесь должно было быть темно, как на дне угольной шахты в безлунную ночь. Но свет всё-таки был – слабый, почти никакой, но всё же он был.

   «Так, – понял Сергей. – Здесь наблюдается повышение искажения зоны. Могли бы поставить здесь указатель, или же подвесить ещё одного запрещалу».

   Назад, назад. Надо топать назад. Искажения искажениям рознь – одни ещё ничего, другие запросто могут скверно повлиять на здоровье: изменить химические процессы в организме, ударить малыми токами по внутренним органам, пошутить над нервной системой. Проще говоря, ИЗ могут сотворить с человеком всё что угодно. Всего же не предусмотришь.

   Он собрался было уже уходить, когда услышал слабенький перестук, напомнивший ему шум биения сердца. Что это? Сергей подумал, подумал, и, повинуясь неосознанному импульсу, пошёл дальше по коридору.

   Через пять минут шум настолько усилился, что у него создалось впечатление, будто он находится внутри огромного организма. Прикрыв глаза, он ощутил дуновение ветра. «Кровь по артериям». Сергей усмехнулся. Приблизившись к стене коридора и, прижав к ней руку, ощутил пульсацию. Стена была тёплой и влажной.

   Сделав вперёд сотню шагов, он ощутил что лёгкий ветерок стал порывистым. Ещё через сотню шагов порывы ветра стали совпадать с биением пульса. Ещё через полсотни пульсация стала ощущаться через подошвы. Пол стал мягким и мокрым. Ещё через двадцать шагов стены, пол, потолок вздохнули в едином порыве. По коридору нёсся уже не ветерок, а сильный ветер: сухой, жаркий, шепчущий. Коридор пульсирующей влажной кишкой полз теперь в бесконечность.

   И только теперь Сергей испугался. Его ноги не ощущали под собой надёжной опоры – пол колебался под ними, как тонкий слой почвы на топком болоте. Стены пульсировали – теперь это было даже глазу заметно. Потолок стал ниже, и Сергей ощутил приступ клаустрофобии.

   Назад. Быстрее назад. Пока его не сдуло ветром, не засосало, не раздавило.

   Он бежал долго: минут десять-пятнадцать. Ему всё казалось, что коридор его чувствует и преследует, безмолвно сжимаясь и сокращаясь за его спиною.

   Добежав до лифта, он с размаху нажал на ярко жёлтую кнопку. Шахта лифта загудела. Оглянувшись назад, Сергей увидел, что стоит перед стеною. Вывод ясен: нечего шастать там, где не следует. Защита от дурака – на тот случай, если ему взбредёт в голову прогуляться по коридору повторно.

   Лифт подъехал. Сергей обернулся. Створки двери неспешно открылись, и когда, с уже привычной задержкой, в кабине лифта загорелся свет, Сергей увидел Агриппу.

День пятнадцатый 11. 01.55. Среда

   Вчерашний день и ночь прошли как в тумане. Сергей много работал: дорабатывал курсовой, штудировал Оккультизм, писал шпоры по Нумерологии. Сосредоточиться на учёбе было очень не просто. Комната, в немалой степени благодаря стараниям сожителей, превратилась в проходной двор – кто-нибудь постоянно приходил, что-то брал, рассказывал, консультировался. Сергея постоянно подталкивали, о чём-то спрашивали, просили подвинуться, терроризировали, доставали.

   К тому же, Сергей очень сильно устал – ведь он сутки с лишним не спал. Спать в такой беспокойной обстановке, конечно, не очень сильно хотелось, но он чувствовал, что голова потихонечку тяжелеет, что извилины в мозгах одна за другой тихо сглаживаются, что глаза супротив воли хозяина сами собой закрываются. Нет, это была не учёба – понять и запомнить что-либо в таком состоянии было никак невозможно. Но более всего его отвлекали, конечно же, разговоры. Сергей просто диву давался, как быстро распространяются слухи в общаге. Кто-нибудь его время от времени нет, да подкалывал.

   – Так говоришь вирус гриппа?

   – Какой вирус гриппа?

   – Ну, ты говоришь, что заходишь в кабину, а там вирус гриппа.

   – Корнелий Агриппа!

   – Ну, ну. Я понимаю. А кто это такой?

   И так почти каждый час. Сергей даже устал обижаться.

   Глядя на его отчаянье, ребята ближе к полуночи стали предпринимать попытки его поддержать. Как горох из стручка, на неподготовленный разум Сергея посыпались советы, вроде святого причастия, освещённой воды и томика Библии.

   – Нет, нет. Таким образом он не изгоняется.

   – Тогда тебе не помешает удача.

   Удача? А где её взять? Кто-то из ребят предложил прогуляться по святым для студентов местам.

   – Надо тебе съездить в «Студенческий сад». Там, говорят, собраны все раритеты, способные привлечь к бедолаге-студенту удачу. Например, там есть памятник шаре – большой такой, на треугольном основании, металлический шар с надписью. «Пусть шара катит всем обиженным и обездоленным», говорят – помогает, если его погладить за полчаса до экзамена.

   – За полчаса? Да туда добираться два с лишним часа.

   – Ничего страшного. Поклониться памятнику не помешает. А ещё там есть самолёт.

   – Зачем мне самолёт?

   – Тебе может быть и не к чему. Но говорят, что когда мимо него пройдёт девственница, он отправится в дальний полёт.

   – Ну да, взмахнув на прощанье крылом.

   – А что, давайте проверим. Пригласим Серёгину Иру.

   – Номер ваш не пройдёт. В целях сохранения ценного экспоната, самолёт прикручен к пьедесталу стальными болтами. И вообще, вы мне мешаете. Напоминаю, если вы забыли: завтра, в смысле уже сегодня, будет экзамен.

   – Мы не забыли. Знаешь что? У меня есть идея, – Валера соскочил со своего места и бросился к Серёгиной книжной полке. – Где твоя зачётка?

   – Вот.

   Валерка забрал у него зачётную книжку. Некоторое время провозился у своей тумбочки. Потом как-то боком, явно что-то скрывая, прошёлся к окну и выбросил зачётку в открытую форточку.

   – Ты что делаешь?!

   – Спокойно! Я ниткой её привязал.

   – На какой хрен?..

   – Не выражайся. Это называется заняться ловлей халявок. Ловитесь халявки, халявки большие и малые!

   Сергей разозлился.

   – Детский сад. Ну вас всех в баню. Положите потом зачётку на стол, – он встал из-за стола и потянулся. Пора спать. Спать, спать, спать.

   Казалось, только закрыл глаза, а уже надо вставать. Господи, сколько же будет это всё продолжаться? Как же его всё это достало.

   – Эй, просыпайся. Мы о нём беспокоимся, а он что делает? Дрыхнет.

   Сергей вяло попробовал отбрыкнуться.

   – Отвяжитесь...

   – Нет, вставай.

   – Да в чём дело?

   Сергей разлепил глаза и приподнялся с подушки. Ребята окружили его плотной стеною.

   – Что-то у вас с утра слишком постные лица.

   – Вы его только послушайте. Мы тут ночи не спим. Пытаемся найти для него выход из сложившегося положения, а он...

   – Склифосовский, короче...

   – В общем, ладно. Вставай.

   – Нет, а что вы задумали?

   – После узнаешь. И поверь нам на слово, ты нам за это спасибо скажешь.

   – Да что там спасибо, поляну накроешь. Ты понял?

   – Нет, не понял. Что происходит?

   – Мы тут кое о чём договорились. Скоро ты сможешь задать жару своему приставучему призраку.

   Экзамен по Нумерологии прошёл неудачно. Уж чего-чего, а такого Сергей не ожидал. Да и вообще этот день начался нестандартно – слишком много мелких и на первый взгляд незначительных странностей.

   В первую очередь, вот странное дело, профессор Вольц опоздал на экзамен. Такого, насколько помнил Сергей, ещё никогда не бывало. Обычно Михаил Константинович появлялся всегда с чисто математической точностью.

   Страшно сутулый, худой и низкорослый, он являл собой фанатика от науки. Вся его жизнь была посвящена одному богу – его величеству Математике. Он всегда был серьёзен, скуп на слова, и пунктуален. На внешность свою профессор обращал мало внимания. Ходил всегда не торопливо, наклонившись вперёд и заложив руки за спину. Из-за его сильной сутулости создавалось впечатление, что руки у него длинные как у орангутанга. Одевался он, в общем-то, аккуратно, только из-за его скверной осанки прекрасный синий костюм сидел на нём мешковато.

   Во-вторых, Вольц торопился. Раньше он всё делал неспешно и аккуратно, ведь он боготворил свой предмет, он до смерти был увлечён математикой. Даже знавший его со школьной скамьи Простоквашин рассказывал, что если Вольц занялся решением какой-либо задачи, его даже конец света не сможет отвлечь от этого занятия. Для примера представьте себе такую картинку: далёкое детство, двор, все дети играют и только наш математик вычерчивает на асфальте формулы цветными мелками, его зовут на обед – «Миша, Миша!» – , а Миша не слышит – Миша решает... «Да, – говорил Простоквашин. – Как ни странно такие экземпляры встречаются и в нашей реальности».

   То, куда мог опаздывать Вольц, было выше студенческого понимания, но экзамен закончился, едва успев начаться – оценки профессор выставил по аттестационным ведомостям, разумеется, предоставив возможность тем, кто желает, быстро и в темпе, без подготовки, пересдать на повышенную. Сергей не желал – он просто не был подготовлен к такому морально.

   Пришлось удовольствоваться троечкой, хотя в прошлом семестре он сдал на четвёрку. Но ничего – это не последний год учёбы. В следующем семестре – Сергей твердо дал себе в этом слово – он всерьёз ухватится за учёбу.

   Третью странность проявил Орд, сравнительно легко и без претензий приняв у него курсовой. Для порядка его полистав и повторно придравшись к Серёгиным исправлениям, Орд прочитав ему длинную и нудную мораль всё же поставил в зачётку четвёрку.

   – Можешь идти на экзамен.

   – У меня ещё две лабы... Можно сдать?..

   – Иди уже. Иди, – произнёс Орд с таким выражением, что студент понял всю глубину неприязни испытуемой к нему доцентом. Он даже в сторону его не глядел – вид Сергея был для него хуже горькой редьки. Казалось ещё минута присутствия, ещё одно слово, высказанное набившим оскомину студентом, и Орд скиснет бесповоротно, обхватит голову руками, сожмётся в комок и неистово и громко зарыдает: «Когда же ты меня оставишь в покое?!..».

   Сергей тихо попрощавшись ушёл. Боже мой, чего в жизни только не бывает.

   Он рассчитывал провести в Академии целый день. На самом же деле вернулся в общагу в 11 часов. Повезло, наконец, повезло. Теперь приоритет номер один – Оккультизм. Сдать деда – вот что на данный момент самое важное.

   Найдя тетрадь со списком предметов, Сергей вычеркнул всё, что уже сдал. Остались: Оккультизм, Теоретическая Алхимия и Астрология.

   С Оккультизмом всё было ясно – на его сдачу времени оставалось более чем предостаточно: восемь дней, не считая выходного на подготовку.

   С Алхимией и Астрологией дело обстояло сложнее. На эти экзамены пока ещё не было допуска.

   По Алхимии не хватало задач, а что касается Астрологии, то расчётки по ней Сергей не мог сдать в виду отсутствия преподавателя. Но всё это сейчас казалось незначительной мелочью – эти проблемы он будет решать по прошествии определённого времени: до консультации по Алхимии оставалось два дня, сам же экзамен будет лишь в понедельник, что же касается Астрологии, то она и вовсе могла подождать до четверга.

   Так, в первую очередь следует сдать Оккультизм, остальное же подождёт. Нельзя сидеть на нескольких стульях сразу – седалища не хватает.

   Сергей принялся за зубрёжку. Ну и муторное же это занятие. Ведь знаешь, что надо, а усидеть долго на одном месте за учебником терпения не хватает. Ох тяжко, ох тяжко. Он неимоверным усилием воли заставлял себя пялиться в учебник и читать, читать и читать. Ему прекрасно было известно, что несмотря на наличие целого дня, времени, отпущенного на учёбу, всё равно слишком мало – вот придут ребята и учёба пиши пропала.

   Они пришли раньше, чем ожидалось, и не с пустыми руками. Валера – а кому ещё могла прийти в голову такая идея? – съездил в институт паранормальных явлений и, под видом дипломника просочившись через проходную, за пол-литра прозрачненькой (в смысле воды в водочной таре) разжился информацией о создании, настройке, поддержании и ликвидации «сложных астрало-ментальных конструкций, различной степени проработки».

   – Это что, призраков что ли?

   – Призраков, призраков.

   – И что мне с этим делать?

   – Изучай. В срочном порядке.

   Сергей с сомнением оглядел толстую, в двести страниц, стопку листов.

   – И во сколько это тебе обошлось?

   – А, пустяки. Всё равно это всё было списано за ненадобностью в макулатуру.

   – В макулатуру?

   – В макулатуру.

   – В макулатуру значит?

   – В макулатуру.

   – А тебе не кажется, что тебя просто надули?

   Валера смутился.

   Детский сад. Сергей отодвинул пачку листов в сторону. Вроде бы взрослый на первый взгляд человек, а такой легковерный.

   – У меня нет времени на эту фигню. У меня завтра экзамен по Оккультизму.

День шестнадцатый 12.01.55. Четверг

   Погружённый в полумрак коридор пульсировал и сокращался. Паркет тихо постукивал. Побелка как снег сыпалась с потолка, а стены расписывались дивными узорами трещин.

   В этой части учебного корпуса была, присутствовала, трепетала, билась в истерике жизнь. Стены дышали – Сергея, стоявшего в самом центре коридорного хаоса, обдавало их горячим дыханием. По коридору проносился шепот закрытых дверей. Пустые аудитории о чём-то тихо постанывали. Шахта лифта, в конце коридора, утробно урчала. Академия содрогалась, как огромное спящее существо, которому снятся кошмары.

   По коридору блуждали размытые тени. Тихо, как кошки, и неуклюже, как зомби, мимо Сергея проносились похожие на рваные клочья тумана призрачные слепки преподавателей. Их стоны и причитания, поглощаемые коридорными стенами, сливались в едва слышимый шумовой фон, и лишь отдельные рваные фразы улавливались слухом и задевали сознание.

   Сергей слышал призрачные голоса Орда, Тета, Миренко. Им вторили Легковец, Дробот, Песневская. Громче всех причитал Александр Петрович Петрухин:

   – Ну почему вы не учитесь?..

   Сергей почувствовал, что тьма вокруг него потихоньку сгущается. Призраки обступили его плотной толпой, и хотя выражения их лиц было не разобрать, он уловил исходящую от них враждебную ауру.

   Сгустки тьмы колыхаясь, то наступали, то опадали. Сергей различал то чьи-то враждебные лица, то выставленные вперёд экзаменационные ведомости и журналы. Кривые, узловатые пальцы тыкали в заполненные оценками графы.

   – Ты посмотри сколько троек!..

   – Тройки, тройки и тройки! А ведь в прошлом году здесь красовались четвёрки!..

   – Всё хуже, хуже и хуже...

   – Оценки явно завышены: вместо четвёрок должны стоять тройки, а вместо троек, соответственно, двойки...

   – Ты деградируешь...

   Сергей, испуганный скачками теней, шёпотом и хрипами призраков, не для них, для себя, произнёс:

   – Это всё не отражает моих реальных способностей. Я способен на большее.

   – Не уж-то? – несколько искажённых кривыми гримасами лиц надвинулось на него, обдав горячим, зловонным дыханием.

   Он, зажмурившись от отвращения, выдавил из себя:

   – Нужны стимулы...

   – А стипендия?

   – Гроши, ради которых не стоит особо стараться. Проще найти какую-нибудь шабашку.

   – А знания?

   – Где вы их тут видели?

   – В библиотеке, аудиториях, в мастерских и лабораториях.

   – Неужели?

   – Ты должен учиться, учиться, учиться. Упражнять свой мозг, развивать свою логику, память. Накапливать информацию. Ты должен был научиться мыслить, наблюдать, делать выводы. Вместо этого ты ступил на лёгкий путь умственной деградации, – призраки преподов раскинули руки, став похожими на оборотней и нетопырей. Их тела, искривившись, обрели большую материальность. Лапы, длинные и худые, протянулись к Сергею. В глазах вспыхнул огонь, а в разинутых ртах показались клыки. Их исполненные желчи слова дырявили барабанные перепонки Сергея и разрывались в голове как гранаты:

   – Ты огрубел, как наша эпоха. Ты лодырь, оправдывающий свою лень недостатками в обществе, в Академии, в учебной программе. Ты болван, ты упустил драгоценное время, когда можно было постараться и обрести гениальность. Теперь ты как гнилой плод, ты заражён идеями о всеобщей несостоятельности, и теперь, считая, что вся наша жизнь сплошная нелепость, сам нелеп и непривлекателен – ведь считая, что выхода нет, ты и не будешь искать. Ты обречён, ты сгнил на корню, ты сам себя разорвал!

   В него вцепились сильные руки. Острые когти во многих местах прокололи одежду. Призраки, превратившись во множество мелких, отвратительных обезьянок, урча и толкаясь, полезли на плечи Сергея. Рядом с шеей засверкали клыки. Слюна, капая из раскрывшихся ртов, попадая за шиворот, обжигала вспотевшую кожу. Сергей закричал:

   – Ещё не всё кончено! Ещё всё можно поправить! Ведь будет ещё не мало семестров!

   Призраки злобно и отвратительно захохотали. Сергей осел на пол. Перед его лицом сгустилось светлое марево, в котором обозначились рот и жёлтые, будто нарисованные водостойкой краской глаза.

   – Я смогу наверстать. Такого больше не повторится...

   Голос Агриппы сказал:

   – Раньше надо было учиться.

   Сергей вскочил и проснулся. В ушах гудело от собственного дикого крика, тело было мокро от липкого пота, а в памяти мелькали, постепенно затухая, странные образы.

   – Страшный сон?

   Он молча кивнул.

   – Про что?

   – Уже толком не помню.

   – Агриппа?

   – Он самый.

   – Знаешь, что я тебе скажу? 3аймись Валериной макулатурой. Не надейся, что это всё тебя так просто минует. Предоставленные самим себе события имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему.

   Экзамен по Оккультизму начался в 8.30. Учитывая то, что многие сдавали его в течение вот уже нескольких дней, пробиться в ряды первых оказалось непросто – всем уже всё до чёртиков надоело. Если в первый день многие медлили, желая на чужом примере увидеть, как идёт сдача, то сейчас подавляющему большинству было на всё наплевать – все и так знали, как будут развиваться события. Все стремились вперёд. У всех истощилось терпение. Хотя, в качестве исключения, разумеется, ещё не перевелись те редкие дятлы, которые медлили и выжидали, опасаясь войти. В основном это были болваны-неврастеники, чья память как решето, а умственные способности более чем скромные. Они беспокойно топтались под дверью и набрасывались на любого, кто выходил, в надежде услышать, что наконец-то вышел тот билет, на котором они в прошлый раз завалились. Им было невдомёк, что дед имел привычку подбрасывать отвеченные билеты обратно в общую кучу.

   Несмотря на то, что Сергей сумел прорваться в первых рядах, ему чертовски не повезло. Он неудачно сыграл в экзаменационную лотерею, толком не сумел подготовиться, а, отвечая деду, произвёл на него столь удручающее впечатление, что тот, буравя его сердитым взглядом из-под насупленных седых бровей, произнёс:

   – Знаете что, молодой человек? Ваш разум я могу сравнить разве что только с пустыней.

   Сергей опустил взгляд, но не смог удержаться:

   – Знаете, Степан Васильевич, – произнёс медленно он. – В каждой пустыне всегда есть оазисы. Вот только не каждый верблюд до них доходит.

   На этом экзамен для него закончился.

   Вернувшись в общагу, Сергей вплотную занялся проблемой Агриппы. Разгрёб завал на столе и, освободив место для Валериной «макулатуры», приступил к изучению практических рекомендаций к созданию, настройке и ликвидации сложных астрально-ментальных конструкций (что бы это не значило!).

   Два часа чтения сухого и малопонятного текста, в течение которых он попеременно, то погружался в пучину отчаянья, то одаривался слабенькой надеждой на понимание, принесли, как ни странно, хоть и незначительные, но положительные результаты.

   Сергей узнал, что каждый «умышленно создаваемый элемент астрально-ментального плана» обладает своего рода «привязкой» – зависимостью от источников энергии, поддерживающих его существование. Узнав это, Сергеи понял, почему призраки никогда не удаляются от мест своего обитания. Без подпитки энергией они обречены на медленное угасание. Собственно, экзорцизм предполагает перекрытие подобных «привязок» и растворение «организованной энергии» в физическом и астральном плане.

   Призрак Агриппы продемонстрировал удивительную способность выживать без подпитки энергией из своих «личных привязок». Из чего следует вывод, что он получает энергию из чужих зарегистрированных и учтённых источников, питающих другие «объекты», то есть призрак Агриппы действует по принципу паразита.

   Это вполне могло осуществляться по одной из следующих схем:

   1. Призрак Агриппы мог питаться от своей «личной привязки», но зарегистрированной под особенным именем, подчёркивающим его «легальность» и «необходимость». Например: запрещала, или пылепожирающий помощник уборщика. В Академической Расчётной Книге должно было быть немало подобных «сложно-проработанных астрало-ментальных конструкций». Проблема только в том, что все эти существа строго стандартизированы, снабжены инвентарными номерами и внесены в Учётную Книгу, информацию в которой подделать различными энергетическими манипуляциями невозможно. Так что сведенья в таблице «привязок» в Расчётной Книге о якобы используемом источнике энергии, на который никто из зарегистрированных «объектов» не претендует, легко всплывают наружу при элементарной сверке Книг и при первом же мало-мальски глубоком сканировании.

   2. Паразитирующим призрак может получать подпитку от других астрало-ментальных конструкций, перехватывая в строго ограниченных дозах получаемую ими энергию, что тоже легко обнаруживается по повышенному объёму потребления энергии и по небольшой задержке «обновления» получающего подпитку «объекта».

   3. Паразитирующий призрак может выдавать свои потребности в подпитке за чужие – «привязка» принимает его за кого-то другого. Возможно только в случае существования двух «объектов» под одним кодовым именем. Наличие двойников легко обнаруживается при элементарном сканировании.

   4 (последнее и наиболее вероятное). Любой «астрально-ментальный объект» обладает рядом параметров, совокупность которых можно охарактеризовать как «объём». У ряда «объектов» «объём» не имеет строго фиксированной величины (что определяется степенью его активации, количеством источников энергии и его полем деятельности), хотя вводятся определённые ограничения, так сказать «верхняя планка». Именно в предел «верхней планки» может вписываться паразитирующий призрак и подпитываться вместе с легальным, причём перерасход энергии списывается на счёт «легала» и не превышает его «верхней планки». Это похоже на то, как если бы кто-то подключился к вашему счётчику: вы же платите за электроэнергию, и вы же большую часть суток сидите без света. Обнаружить в этом случае паразита можно только при хорошем знании действующих в Академии «объектов» и при строгом контроле расхода энергии, что (Сергей был в этом уверен) непросто маловероятно, а невероятно – в их Академии всё делалось через задницу.

   Усвоив эту бесспорно интересную информацию, Сергей тем не менее не видел каким образом она могла бы ему пригодиться на практике. А потому, забросив Валерины «рекомендации», взялся за Оккультизм и несколько часов своего времени посвятил подведшим его сегодня на экзамене руническому строю Футарка и руническим амулетам и талисманам.

   К проблеме Агриппы пришлось вернуться несколько позже, когда по инициативе Валеры в их комнате собралась небольшая компания: Костик, Игорь, Сергей и ещё несколько заблудших душ с их факультета. Валера, вот что значит язык без костей, выступил с вступительной речью. После чего, не выдержав продолжительных уговоров, «на трибуну» вынужден был подняться Сергей. Рассказав всё, что знал об Агриппе и о «привязках» астрально-ментальных конструкций, он, вначале стесняясь, постепенно вошёл во вкус, и, овладев вниманием аудитории, так распалился, что Костик, глядя на его усиленную жестикуляцию, вынужден был предупредить его, чтобы он не свалился со стула.