Текст книги "Время экзаменов (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Кощеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

   – Это всё чушь, – голос Петрухина звучал утомлённо, в нём свозили величайшая скорбь и отчаянье интеллектуала, вынужденного обсуждать непутёвый предмет. Тоном знатока он произнёс:

   – Лабораторные и курсовые разработаны в соответствии с практическими рекомендациями Столичного Института. Они прошли тыщу проверок. Никто при них с ума не сходил.

   Сергей возразил:

   – Это проверки. А речь идёт о практическом применении. Когда студенту в день приходится выполнять по несколько лаб, невольно чувствуешь, что крыша едет. К тому же там у них – это не здесь. Там зона искажена незначительно.

   – И всё-то вы знаете.

   – Что надо мы знаем.

   – Ой-ли?

   Сергей, внутренне содрогаясь от понимания собственной наглости и сознательно подавляя взвывший сигнальной сиреной инстинкт самосохранения, отчётливо разумея, что подобные вещи не рекомендуется высказывать преподавателю, пошёл ва-банк и выложил все свои соображения:

   – Искаженные зоны весьма непредсказуемы. Физика их неизвестна. Всё что мы имеем – это несколько наблюдений, замеров, теорий и практических рекомендаций, выработанных специалистами для обособленной местности, не всегда срабатывающие даже там и вызывающие массу сомнений. Мы изучаем то, что, возможно, никогда нам не пригодится, то, что не работает вне зон, и не всегда срабатывает внутри них. – Сергей чуть замешкался. Переведя дыхание, он завершил. – Всё это вызывает сомнения и притупляет у студентов стремление учиться. К чему напрягаться, когда и так и так выходит одинаковый результат?

   Петрухин рассеянно потёр подбородок. Его лицо, обычно полусонное, приобрело задумчивое выражение.

   – Отчасти в ваших словах есть некая правда. Всё, что мы знаем о физике зон, представляет собой сплошные теории, нередко скороспелые и не проверенные. Но мы ищем, экспериментируем. И вы часть этого великого эксперимента. Вам предстоит, освоив теорию, проверить её на практике, подтвердить, дополнить иль опровергнуть. Вы новое поколение экспериментаторов. На вас все надежды. Мы не смогли, но, может быть, вы приоткроете завесу тайны.

   «Да, – зло подумал Сергей. – а то как же. Двести лет до нас люди долбались. А мы вдруг возьмём и всё разгадаем. Да и кому это нужно? Например, чтобы внести изменения в учебную программу нужно не один год походить по инстанциям, доказывая, что ты не верблюд».

   Петрухин, угадав его мысли, сказал:

   – На вашем лице я вижу сомнение. Не сомневайтесь. Вы не один. Ведь именно стараниями многих людей в течение очень долгого времени собирается Знание.

   Сергей хмыкнул. Его всегда забавляла напыщенность таких фраз. Преисполненный мрачных предчувствий – кто он такой чтобы говорить это преподу? – он пробормотал:

   – Как бы это не оказалось собиранием мусора.

   Петрухин снисходительно улыбнулся. Сергей, поняв, что сказал уже слишком много, чтобы податься назад, подняв на него взгляд, в последний раз метнулся в атаку:

   – К чему мы изучаем каббалу, астрологию, оккультизм и алхимию? Ведь это же хлам. Человечество однажды уже отринуло эту так называемую «тайную мудрость».

   – Кто вам это сказал?

   Вопрос Петрухина прозвучал слишком резко, и Сергей невольно смутился.

   – Ну, так говорят. У нас, в общежитии.

   – Да? А я слышал другое. Это Простоквашин, Иван Сергеевич, забил вам голову своими рассказами о Проекте. Он, конечно, хороший историк – я ничего не говорю – но уж очень односторонний он человек. Материалист.

   – А разве это плохо?

   – Искажённые зоны существовали всегда. Бермудский треугольник, Тунгусская аномалия. Человеческая история имеет немало указаний на такие явления. Простоквашин этого не понимает! Он считает их пустыми проявлениями суеверия.

   Сергей упрямо полез в бутылку, отчётливо понимая, что за это Петрухин запросто, как еретика, может выставить его вон.

   – И всё же в его устах это звучит довольно логично.

   – Я плевал на логичность! – Петрухин взорвался, и студент на миг почувствовал приступ паники – не видать ему сегодня зачёта. – Мы не можем разбрасываться знаниями прошлых столетий. Даже если эти знания на 90% состоят из суеверий!

   Не выдержав взгляда препода, Сергей прикрыл глаза. Опустив голову, он уставился на изрисованную и исписанную маркерами и авторучками, поверхность стола. Он был не согласен с Петрухиным и почти на все сто был согласен с Иван Сергеевичем.

   – И всё же, – упрямо произнёс он. – Я считаю, мы должны более скептически относиться к таким «знаниям». Как говорится: «Доверяй, но проверяй».

   Петрухин шумно вздохнул, выражая сожаление по поводу Серёгиной ограниченности.

   – Где ваша зачётка? – неожиданно спросил он.

   Сергей дёрнулся. Сердце чаще забилось. «Неужели поставит?» – мысленно взвыл он, чувствуя, как в кровь под воздействием волнения хлынул адреналин.

   – Вот.

   Петрухин принял зачётку. Открыв её на нужной странице, он мрачно спросил:

   – А где ваши оценки?

   Студент рассеянно передёрнул плечами.

   – Их пока ещё нет.

   – И что же вы думаете? – Петрухин принялся перелистывать в обратном порядке зачетную книжку.

   Серёга неопределённо пожал плечами. Препод отложил зачётку и задал ему вопрос:

   – Вот вы мне отвечали про человека интеллектуального. Что входит в это понятие?

   Долин поник головой. А он-то уже губу раскатал. Так уж, поставит. Сейчас в мгновенье ока завалит и отправит домой.

   – Сюда входят: дедукция, анализ, память.

   – А поподробнее знаете?

   Сергей обречённо покачал головой.

   – Нет, не знаю.

   – Не знаете, значит.

   «Всё равно всё это чушь, – упрямо подумал Сергей. – Чушь на 90% состоящая из нелепиц. Нет смысла её знать. Она никогда не потребуется». Но в то же время, наиболее рассудительной и наименее эмоциональной частью своего сознания, он понимал, что знать это надо – хотя бы для того, чтобы сдать этот чёртов зачёт.

   Молчание затянулось и стало тягостным. Сергей был нем – он не знал, что тут можно добавить; его знания на данную тему равнялись нулю. Кое-какие ассоциативные воспоминания плавали где-то на границе его подсознания, но выловить их и составить из них хоть что-то пригодное для ответа не удавалось. Серёга понял, что эта его попытка сдать зачёт провалилась. Он вообще удивлялся, как это Петрухин позволил так себя задержать. Это так на него не похоже.

   – Вот что, Долин.

   Сергей поднял глаза. Петрухин сидел напряжённый. Выражение Будды, на его лице бесследно исчезло. Он держал в руках зачётку и старательно изучал его оценки за былые семестры.

   – Вроде бы вы и неплохо учились...

   – И не глупый вы парень...

   – И держитесь вы молодцом...

   Студент скромно молчал, напрягшись и ожидая: что же дальше?

   – Вот значит что, – на лице Петрухина проявилась усталость. Он захлопнул зачётку и взял её правой рукою. – Я вам предлагаю.

   Его рука быстро, но в то же время с какой-то ленцой, по дугообразной траектории метнулась от левого плеча вбок. Зачётка выпорхнула из раскрытой руки и, как странная птица, шурша страницами вылетела в форточку.

   Сергей вскочил о места. Поступок препода поверг его в шок.

   Петрухин невероятно утомлённым, от борьбы со студенческой глупостью, голосом, взглянув на часы, провозгласил:

   – Даю вам пять минут. Успеете принести зачётку – поставлю зачёт. Не успеете – через пять минут я ухожу.

   В Сергея вселился разнузданный бес. Отчаянье и надежда, перемежаясь друг с другом, придали ему силы. Он рванул с места в карьер, с небывалой резвостью распахнул дверь и понёсся по коридору. Поднялся на третий этаж, пролетел хитросплетениями архитектурного лабиринта, выскочил на улицу, обежал корпус и, ориентируясь по свету, льющемуся из полуутопленных в землю окошек, отыскал упавшую в покрытую изморозью лужу зачётку.

   Молнией метнулся назад. Вихрем пронёсся по коридорам. Разогнался, набрал скорость. Ритм шагов слился с ритмом биения сердца. Он промчался как метеор и расплющился, задохнувшись, о закрытую дверь лаборатории. Сергей забарабанил об неё кулаками.

   – Откройте, я же успел!

   В ответ тишина. Сергей привалился к двери. Дыхание было шумным и напоминало пыхтение паровоза. В висках билась кровь.

   Все же ушёл. Чёрт возьми, всё же ушёл!

   Он затаил дыхание и прислушался, пытаясь расслышать шум шагов зловредного препода. Тишина. И только стук сердца, да шумные вздохи из его собственных судорожно сокращавшихся лёгких.

   Помчаться вдогонку? Его теперь фиг найдёшь. Сергей со злости пнул ногой дверь. Дверь завибрировала. Эхо удара промчалось по коридорам. Он ещё раз прислушался и, подняв с пола выставленную преподом сумку, поплёлся домой.

   Закрыв глаза, Долин попытался перенести мысли в новое русло. Чёртов Петрухин. Так его наколоть!

   Серёга не знал, сколько он бегал, но был твёрдо уверен, что пробежка вокруг Академии потребовала менее пяти минут. Он уложился. Уложился в отведённое время. А Петрухин ушёл. И не дождался. Сволочь.

   Вдруг он резко сел. В голове мелькнула сумбурная мысль. Он включил свет и поторопился проверить догадку, и через миг, не выдержав, начал страшно ругаться:

   – Чёрт возьми! Чёрт возьми! Чёрт возьми!

   Каждой клеточкой своего естества он ощутил, как был смешон. И это его развеселило и в то же время дьявольски разозлило – перед тем, как выкинуть зачётку в окно, Петрухин поставил оценку и расписался.

   Сергей проснулся от оглушительного топота ног и достаточно громких, весёлых переговариваний. Он недовольно приоткрыл оба глаза. Явились таки. И где это их черти носили?

   – Эй, ужинать будешь?

   – Нет, спасибо, я ел.

   Он взглянул на часы. Боже мой – полдевятого. А ведь собирался учиться. Он встал и потянулся. Громко щёлкнули суставы локтей.

   Соседи по комнате – Игорь, Валера и Константин – весело возились со сковородой, соскребая с нее пригоревшую вермишель. На электрической плитке недовольно пыхтел начинающий закипать чайник.

   – Ну как, до пустился к экзамену? – поинтересовался Костя, терзая тупым ножом мятый батон.

   – К Каббале? Да, конечно.

   – Что сказала?

   – Чтобы завтра пришел. Она строже спросит.

   – Так она что, ничего тебя не спрашивала?

   – Не-а.

   – Ну тебе повезло, – Костик мотнул головой. – А я ей две темы неделю сдавал. Зловредная баба.

   – Ну так что, завтра идём вместе сдавать?

   Сергей почесал за ухом. Проклятая цементная пыль. Вроде бы всё отряхнул. Но зудит.

   – Да, конечно.

   Помыться бы... Но с горячей водой перебои. Сегодня перебиваются их и двенадцатое общежития.

   Надо учить. Сергей поднял с пола конспект. Противный предмет. От него в сон так и клонит. Открыв тетрадь на том месте, на котором заснул, начал читать: «...Их магический образ – ментальная картина, на которой каббалист сосредотачивается во время медитации, – бородатый старик в профиль...»

   Какой бред. Он читал, и, в то же время, умудрялся не понимать, что читает. Разум, всё ещё находящийся под остаточным воздействием сна, отказывался вникать в абстрактные определения. К тому же ребята, нахлебавшись чаю, сдвинули вместе две кровати и извлекли из тумбочки колоду игральных карт. Их возня, азартные крики и то и дело возникающие жаркие споры не давали сосредоточиться.

   Сергей понял, что в таких условиях учить невозможно. Он сел за стол, вырвал из блокнота листок и мелко-мелко принялся писать шпоры, бессовестно передувая из конспекта откровенную ерунду, которую в обычных условиях вполне в состоянии был бы запомнить и так. Однако ребята столь шумно играли, их смех и истошные вопли столь сильно сотрясали стены и пол, что он, в конце концов, не выдержал и смирился с судьбой. Он захлопнул конспект и поднялся из-за стола.

   – Эй вы, сдавайте и на меня!

День второй 29.12.54 Четверг

   Голова раскалывалась от тупой ноющей боли. Создавалось такое впечатление, будто кто-то железными пальцами, несильно, но настойчиво, сжимал голову, царапая мозг стальными ногтями. В самое темечко вонзались десятки острых иголок. В ушах стоял лёгкий гул. Подташнивало и Сергей, вдыхая полной грудью холодный, чадный, городской воздух, некоторое время с трудом сдерживал позывы на рвоту.

   Было уже полдесятого. Он опоздал на начало экзамена, но это его не пугало – всё равно в его намеренья не входило сдавать в первых рядах. Отчего шёл медленно, старательно прислушиваясь к ощущениям своего организма. Что-то в районе желудка протестовало и в своём протесте пыталось подпрыгнуть выше, к самой гортани. Потому Долин не торопился – он старался это самое что-то не взбалтывать. Его мысли настойчиво возвращались к вчерашнему.

   Что же вчера приключилось? Из-за чего он сегодня с таким трудом встал? Если б не соседи по комнате, настойчиво теребящие его за плечо – эй, у тебя сегодня похоже экзамен – он бы точно до часу б не встал.

   Сергей мысленно проанализировал все события вчерашнего вечера.

   В 17.00. он явился в общагу, пообедал-поужинал и сел учить Каббалу – верное улёгся, потому что почти тут же заснул. Около девяти явились ребята. Они как заправские террористы растревожили его сладкий сон, а заодно и подорвали учебный процесс, заманив его играть в карты. Насколько он помнил, он, на пару с Валерой, вовсю проигрался. А играли они на желания...

   Воспоминания горной лавиной внезапно обрушились на его истерзанный мозг. Чёрт возьми! Такое невозможно забыть.

   Игорь и Костик пожелали, чтобы Серёга с Валерой, нарядившись Супергероем и Чёрным Призраком, пробежались по третьему и второму этажам общежития, вламываясь во все комнаты без исключения.

   Жеребьёвка определила: героем станет Валера, призраком будет Сергей.

   Наряд Супергероя оказался очень прост – у ребят просто не хватило воображения и Супергерой остался в обычной одежде. Сергея же нарядили в длинный плащ синего цвета – чёрного к сожалению не нашли – на голову водрузили чёрную вязаную шапочку, на шею повязали белый, местами затёртый до блеска, также вязаный, шарф.

   И побежали... Первая дверь оказалась закрыта, за ней царила тишина, на стук и громкие крики Супергероя никто не отозвался. Во второй комнате все уже спали, а потому гостей не ждали и им вовсе были не рады. В общем, их послали, куда подальше, благим русским матом. Серёга с Валерой поспешили ретироваться. Зато в третьей комнате им повезло. Ещё в коридоре было видно, что, несмотря на двенадцатый час, в ней горит свет, за дверью были слышны девичий смех, звон бокалов и беззаботное, едва различимое треньканье шестиструнной гитары. Похоже, кое-кто уже начал праздновать Новый год.

   Сергей с Валерой дружно ломанулись в незапертую дверь.

   – Я Чёрный Призрак!

   – Я Супергерой!

   Их взорам предстало застолье. Шесть человек – две розощёкие, слегка подвыпившие девушки и четыре пацана, из которых как минимум трое уже дошли до кондиции – сидели впритирку друг к другу вокруг небольшого треугольного столика.

   Все шестеро мгновенно повернулись к пришельцам. Девки заржали. Один из пацанов жутко обрадовался.

   – О! – произнёс он. – Надо дать выпить Супергерою!

   Хозяева комнаты были столь общительны и любезны, что Герой с Призраком смогли вырваться из их цепких объятий, лишь пропустив по сто грамм.

   Пропустив стаканчик, Сергей ощутил жар в пустом желудке и, стянув со стола хозяев полбатона, разделил его с Супергероем.

   Дальше всё пошло как по маслу. В тёмных комнатах их уже не посылали, в освещённых либо с шутками провожали, либо затаскивали в свою небольшую компанию, откупом от которой были стакан вина или водки, или же жуткого на вид и на вкус самогона. В общем, на второй этаж их не хватило. Пробежавшись по третьему, заглянув в двадцать четыре или около этого комнаты, они набрались до такой степени, что Сергей, заваливаясь в очередное помещение, кричал:

   – Я Супер Плащ!

   А Валера, влетая следом, вопил:

   – А я Синий Герой!..

   При воспоминании об этом Серёга болезненно поморщился. Конечно же, он не помнил, как дополз до кровати. Возможно, им с Валерой помогли добраться до «хаты» Игорь и Костик, неотрывно следовавшие за ними, следящие и насмехающиеся, но не принимающие участие в возлияниях. А теперь так жутко болит голова. Господи, а ведь впереди ещё Новый год!

   С этими нездоровыми мыслями Сергей доковылял до Академии. Слава богу, экзамен принимался в главном корпусе: не надо плутать длинными извилистыми переходами; перебираться с этажа на этаж, минуя всевозможные провалы, дыры в реальности, запрещающие таблички и плакаты, предупреждающие об опасности, вывешенные в связи с вечным ремонтом, начавшемся, по слухам, ещё в прошлом столетии. Однажды Сергей был свидетелем, как неизвестно каким ветром занесённый в Академию дед спрашивал у какого-то преподавателя как ему найти деканат Идеологично-Религиозно-Начально-Подготовительного (о какое название!) факультета. Ему посоветовали пройти прямо до третьей развилки, повернуть направо, спуститься вниз на пару пролётов, оттуда, ориентируясь от окна, повернуть влево, выбрать из трёх расходящихся коридоров коридор умощённый красным паркетом, идти до первой развилки, повернуть направо, подняться наверх, вновь направо, ни в коем случае не приближаться к лифту, миновать галерею портретов, спуститься вниз, пройти налево, подняться наверх и там, в общем, спросить, как дальше идти. Глядя на эту сцену, Сергей был уверен, что видит этого деда в последний раз в этой жизни. Да что там дед – когда их, первокурсников, в первый раз привели к их деканату, он сам лишь с третьей попытки и не без посторонней помощи нашёл благословенный выход. Это не Академия – это какие-то трущобы, лабиринт, без Минотавра и ариадниной нити. Библиотеку Сергей и его одногруппники смогли найти лишь через неделю усиленных поисков, а столовую он вообще нашел лишь на второй год учебы – до этого он лишь знал, что она существует, но не подозревал насколько глубоко под землёй. Постепенно Сергей привык к этим лабиринтам. Оказывается, для облегчения ориентации существует целая система. Учебные корпуса различаются по цветам радуги, а первая цифра номера аудитории обозначает этаж, и не удивляйтесь, увидев отрицательные номера!

   В общем, ему сегодня сравнительно повезло: при таком самочувствии его не прикалывало погрузиться в хитросплетения магико-архитектурных лабиринтов – когда башка не соображает немудрено и заблудиться.

   Экзамен, слава богу, ещё не закончился. Под дверью стояло ещё много «бойцов». Поздоровавшись со всеми, Серёга поинтересовался, кто последний в этой толпе отправится блистать знаниями и был неприятно удивлён, узнав, что очередь, оказывается, выстаивается в обратном порядке. То есть тот, кто последним пришёл – первым заходит, и он, как только что подошедший, автоматически попадает в главу очереди. Его схватили за плечи и подтолкнули поближе к двери.

   – Сейчас, как только кто-нибудь выйдет, ты сразу войдёшь.

   – Ага, щас. Разбежался. Я хотел ещё повторить.

   – Не успеешь. Да и что это тебе даст? Перед смертью всё равно не надышишься. Иди.

   – Не пойду!

   – Не упрямься.

   – А вы чего не идёте?

   – Чем позже идёшь, тем больше шансов, что сдашь. Она устанет и будет меньше трепать по практике.

   – Ага, я так тоже хочу.

   – Поздно. Места уж забиты. Иди.

   – Не пойду. Я толком не подготовился.

   – Ладно, дайте ему шпоры. Только смотри, чтоб вернул.

   Сергею мгновенно накидали стопку различных бумажек. Рассеянно их рассматривая, он рассовал шпаргалки по различным карманам. Кто-то дружески хлопнул его по плечу.

   – Ну, в путь.

   – В какой путь?! Ещё никто не вышел.

   – Ты не волнуйся, туда давно никто не заходил.

   – Ну и что, я подожду.

   – Ты не волнуйся. Иди.

   Долина вновь обхватили за плечи. Кто-то услужливо приоткрыл дверь, и его втолкнули в аудиторию. Дверь затворилась. У, сволочи, прекрасно усвоили тему «Жертвоприношения».

   Каббаличка, сидя за письменным столом, обратила взгляд в его сторону. Поправив очки, она холодным тоном произнесла:

   – Будьте так добры, позовите сюда ещё одного.

   Сергей медленно обернулся и раскрыл дверь.

   – Эй вы, – мстительно произнёс он, выглядывая в коридор. – Ещё один сюда, на ковёр.

   После этого, оставив дверь открытой, приблизился к преподавательскому столу. За его спиной послышался лёгкий шум – шарканье ног и чье-то пыхтение – и вот ещё одну жертву втолкнули в пасть молоху науки. Вновь хлопнула закрывшаяся дверь.

   – Зачётку, – потребовала каббаличка.

   Сергей дрожащей рукой извлёк из сумки требуемое.

   – Сумку на подоконник. И тяните билет. Какой номер?

   – Двадцать третий.

   Когда он вышел из аудитории, с опустошённым сознанием, четвёркой в зачётке и явно выраженными симптомами нервного истощения, на его лице цвела глупая улыбка человека, негаданно получившего больше, чем ожидал, несмотря на все свои старания провалить дело. От счастья у него был такой вид, будто его вот-вот хватит удар. Мысли, в последнее время вертящиеся только вокруг Каббалы, окончательно спутались. Мозг отключился. В глазах застыло бессмысленное выражение, а рот грозил растянуться до ушей и так и остаться навсегда в таком положении.

   Долго бы он ещё пребывал в состоянии эйфории, если бы не шумо-вопросительная терапия, в обязательном порядке применявшаяся товарищами-по-экзамену ко всем Счастливо Сдавшим или Попытавшимся Сдать Экзамен.

   – Сдал? Не сдал?

   – Сколько поставила?

   – А какой номер билета и какие вопросы?

   – Задача была?

   – А дополнительно по каким темам гоняла?

   Сергей, точно очнувшись от сна, терпеливо на все вопросы ответил.

   Его карманы очистили от шпор, отобрали конспект, на время позаимствовали карандаш и с полдесятка чистых листов. Взамен всего одолженного его одарили одной единственной, но довольно приятной после всего пережитого новостью: экзамен по Теории Оккультных Сил отменён. Если не веришь, сходи к деканату и полюбуйся на наконец-то вывешенное расписание экзаменов. А если и после этого не уверуешь, то зайди в деканат и задай свой дурацкий вопрос – правда иль нет? – заму декана.

   Сергей так и сделал. Вернее в том смысле, что сходил к деканату и посмотрел на расписание. К заму же он обратиться, увы, не осмелился. Тем более, что тот находился вне стен деканата и был крайне занят. Расставив, для устойчивости, пошире ноги, вытянув вперёд правую руку, поминутно заглядывая в техническое руководство, зам декана, нудным, звенящим от внутреннего перенапряжения голосом, читал изгоняющее заклинание, пытаясь развеять в пространстве призрака Корнелия Агриппы. Агриппа же стоял нерушимо. Его фигуру окутывало едва заметное невооружённым глазом сияние. Он сосредоточенно и не обращая на зама абсолютно никакого внимания, ковырялся в зубах невероятно длинным и тонким указательным пальцем.

   Зам выглядел напряженным. Его голос звенел всё пронзительнее, имена власти в его устах звучали всё весомее и сокрушительнее. Казалось Вселенная, потревоженная его словами, вступила в резонанс и её силы, не подверженные никакому измерению и описанию, пришли в движение, невидимыми потоками, подобно сквозняку, прошлись по коридорам, сотрясли, местами осыпав штукатурку, стены и потолок, заставили дребезжать стёкла в рамах и раскололи, смахнув с подоконника, пару цветочных горшков.

   Сергей, толком не успев ознакомиться с расписанием, почёл за благо ретироваться – там, где начинается битва гигантов, простым смертным нечего околачиваться. Проскользнув мимо Агриппы, Сергей мотанул вниз, в подземелье к Петрухину.

   Спустившись на пару пролётов, он услышал как наверху бухнула осыпавшись штукатурка, кто-то по девичьи взвизгнул, заклинание зама оборвалось на самой пронзительной ноте и на смену вычурным звуковым комбинациям пришёл благой русский мат. Зам, ругаясь по чёрному, в промежутке между нецензурными выражениями проревел:

   – Кто выдрал страницу из руководства?!

   Сергей, усмехнувшись, передёрнул плечами, представив каково ему б было не сообрази он своевременно оттуда убраться. Всё-таки им придётся вызывать профессионального экзорциста.

   Долин задумчиво потёр подбородок, отметив про себя, что пора бы побриться.

   М-да, чему они тут могут научиться, когда само начальство не может справиться с каким-то, сотворённым студентами, призраком?

   А собственно, почему оно с ним должно справляться? На то оно и начальство. Правду ведь говорят: кто может – делает, кто не может делать – учит. А кто не может ни делать, ни учить тот... руководит. И не важно, что по окончании учёбы большинство студентов ни хрена не знает, а те, кто хоть что-то знают – ни хрена не умеют. Современное общество так построено, что каждый в нём найдёт своё место. Кто желает учительствовать – будет учить, кто умеет работать – будет пахать по специальности. А кто не приткнётся ни там, ни тут, станет, если конечно повезёт, руководителем. Мелким, никчёмным, но, тем не менее, рукой-водителем. А тем более специальность-то у них какая – просто прелесть, а не специальность. Маги везде ведь нужны: будь то высокотехнологическое предприятие или же сельское хозяйство. И дело не в том, что на этих самых предприятиях без них овощи хуже будут расти. Просто в последнее время это дело престижа – иметь в своём штате человека с дипломом. Ну, а то, что они ничего не знают и не умеют – не страшно. Притрутся. Пройдут стажировку – и приспособятся.

   Сергей отправился на поиски Дятла. Дятел отсутствовал и никто не мог сказать будет ли он вообще. Так как бегать сдавать другие предметы у Серёги не имелось никакого желания, то он подался обратно в общагу.

День третий 30.12.54 Пятница

   Этот день Сергей угробил на поиски Дятла.

   Дятел летал себе на волне. Упёрся окаянный, отчаянно не желая ни у кого принимать лабораторные. А нет сданных лабораторных – нет допуска к экзамену по «Ритуальной Магии». Так что крутись, вертись, скачи, а допуск добудь. Из всех девяти предметов единственное, что не доставляло хлопот – это Нумерология. Аккуратные строчки цифр и букв, по крайней мере, уже неделю не беспокоили Серёгу – расчётки сданы, допуск есть, дело за малым – надо всего лишь сдать экзамен.

   Придя в Академию в 10 часов, Долин бойко пробежался по этажам, сунул нос во все места, где, по его мнению, можно было найти Дятла. Но полчаса беготни из корпуса в корпус, с этажа на этаж, из лаборатории в лабораторию и из аудитории в аудиторию не принесли желаемого результата. Правду говорят, что дятел – птица вольная, без особых привязанностей, к тому же по слухам их «дятел» подрабатывал на стороне в научно-исследовательском центре, занимающимся вопросами технического колдовства второй половины двадцатого века, и даже, опять же по слухам (шёпотом и только в сторонке), раскопал и смонтировал части дивной машины под названием Э-Вы-Эм. Понятно, что у такого занятого человека времени нет и в помине, чтобы заниматься какими-то лабораторками каких-то студентов. И в то же время, как человек аккуратный (хоть и посредственно знающий свой предмет), он требовал безукоризненных знаний от своих учеников. Казалось бы, нет времени – прими лабы, поставь зачёты и успокойся, будешь свободен как ветер... Ан, нет. Дело принципа. А нам хоть расколи башку об этот принцип...

   За Дятла нужно было браться серьёзно. Серёга это хорошо понимал и в то же время единый и несокрушимый закон Академии гласил: нельзя браться за учёбу серьёзно. Будешь серьёзен – свихнёшься. Да и вообще, как практика показала, по большей части кто не учит – тот и сдаёт. Наверно потому, что не учится большинство... Да и верно всё таки говорят, что экзамен – это, прежде всего, лотерея. Как повезёт. А удача магу нужна ох какая!.. Так не лучше ли испытать её смолоду? Пока работа твоя не очень опасна?

   Не найдя Дятла и не желая тратить своё время понапрасну в томительном ожидании, Сергей вознамерился ознакомиться с расписанием экзаменов. Для этого он поднялся повыше и направился к деканату.

   У деканата его ждало новое, разочарование. Проход к нему оказался преграждён алой ленточкой и предупреждающим знаком «Приближаться ближе опасно!». Сергей перелез через ленточку. Под ногами захрустела осыпавшаяся штукатурка. С жутким хрустом доковыляв до конца коридора, он оглядел место вчерашнего побоища.

   Заклинание зама вызвало довольно буйные силы. Штукатурка со стен была содрана и измолота в пыль. Дверь деканата покосилась и треснула, заклинив проём, щит, на котором вывешиваются объявления и расписания, грохнулся на пол и превратился в груду изломанных досок. «Е. б. т. м, – подумал Сергей. – Кто ж так работает. А потом ещё удивляются, что мы ни хрена не умеем».

   Долин подошёл к поверженному щиту и, поддев ногой, перевернул пару выбитых досок. Расписания не было. Видно отправили на реставрацию.

   – Кхе, кхе... – за спиной раздался отвратительный звук.

   Студент нервно вздрогнул и обернулся.

   Перед ним искажаемый лёгким маревом, сглаживающим очертания и подчёркивающим ирреальность происходящего, в метре от пола парил бесплотный Корнелий Агриппа. Его тощее тело, облачённое в полупрозрачную мантию, длинные руки и жёлтые, будто нарисованные водостойкой краской глаза наводили на мысль, что он был создан студентами мистиками, любителями жутких приколов, в насмешку над Дроботом – преподавателем Ритуалов, который обожествлял этого древнего мага. И действительно, выражение лица призрака мало походило на изображаемое в учебниках. На лице Агриппы застыло не кроткое блаженное выражение высокоучёного идиота, а кровожадная ухмылка маньяка-убийцы, только что проглотившего Красную Шапочку, угостившего яблоком Белоснежку и разрушившего домики трёх поросят.

   Серёга побледнел и чуть-чуть улыбнулся. Он понял иронию и мысленно произнёс «браво» создателям призрака.

   Агриппа поднял правую руку и ткнул в его направлении указательным пальцем. Его губы зашевелились и хотя слов, произносимых им, не было слышно, Сергей всё ж уловил смысл всего сказанного. Если б намного позже, его спросили об этом, он повторил бы слова призрака именно так:

   – Я помню тебя!.. Ты, сорванец!.. Строишь рожи, кривляешься, думаешь всё это так!.. Где тебе, сорванец, недоучка!.. Не умнее меня!.. Я тебе покажу!.. Будешь помнить... Не видать тебе шары. Прочь удача!.. Везенье покинет тебя!..

   Сергей вздрогнул. Ему приходилось слышать о подобных вещах. Проклятье призрака! Ёму только этого не хватало для полного счастья.

   Призрак продолжал шевелить губами. Проклятья и враждебная аура терроризировали подсознание. Долин не выдержал и рванулся вперёд, пронёсся сквозь марево, на мгновенье разметав в клочья непутёвое изображение Агриппы, сорвал алую ленточку и бросился по лестнице вниз.