Текст книги "Время экзаменов (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Кощеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

   – У тебя, кстати, волосы дыбом.

   Сергей пригладил причёску.

   – У меня отрицательный джосс...

   – А что это такое?

   – Не знаю... Как там Алхимия?

   – Зря тебя не было. Всем кто явился на консультацию уже выставили «автоматом», причём даже тем, кто ещё и не думал сдавать задолженность по задачам...

День девятнадцатый 15.01.55. Воскресенье.

   Этой ночью ему приснился Агриппа. Он стоял у изголовья кровати бледный и измождённый, и смотрел на него сверху вниз, с невыразимой тоскою. В глазах его было явное осуждение. Он простоял так всю ночь и исчез только за миг до пробуждения.

   Проснулся Сергей с больной головой. Было раннее утро – на улице ещё темно. Вставать не хотелось. Спать, впрочем, тоже. Скорее из принципа Долин провалялся в постели до половины восьмого, после чего всё же не выдержал и поднялся на ноги.

   Снится всякая чушь. Неделями не высыпаешься, а тут... да ещё в воскресный день... стоит над тобой какая-то пакость. Какой тут уж сон? Заикой бы не остаться.

   Весь день Сергей зубрил конспект по Алхимии, чем спровоцировал в свой адрес немало ироничных комментариев – ребята ведь сдали Алхимию ещё на консультации.

   – Чего ты учишь? Хоменко в отпуск ушла. Вместо неё сейчас Деточка. Ты что, Деточку не знаешь? Ты ещё задачи начни переписывать.

   – Не знаю как вы, но я думаю, что после учёбы хоть какие-то знания да пригодятся.

   – Ты что перегрелся? Для сдачи всё это тебе не потребуется.

   – Я учу не для сдачи, а для себя. Я думаю, повторить весь курс будет полезно.

   – Во даёт. Парню точно крышу сорвало. Это явно после общения с Агриппой. Не следовало тебе соваться на последний этаж. Ты смог бы уберечь себя от многих неприятностей, если бы сжёг все мосты сразу же, как только приблизился к ним.

   – Да ну вас всех в баню.

   – Напрасно. Напрасно. Ты зря перенапрягаешь мозги – смотри сдвинешься на этой почве. Да и напрасно всё это. Только пока мы учились, в учебной программе всё дважды перевернулось с ног на голову. Всё что тебе нужно знать – это краткий определитель наук: если оно зеленое или дёргается – это биология; если дурно пахнет – химия; если не работает – физика. Угомонись. Бросай эту муру. Не будь упрямее факта.

   Однако Сергей заартачился. Он просидел за конспектом весь день.

   Ребята только недоумённо пожимали плечами.

   – Ну что ж, – говорили они. – Упрямство – достоинство ослов. Хотя с другой стороны, может быть из Серёги и выйдет толк.

   – Толк выйдет, а дурь останется.

   – Да нет, не говори. Может что-то и выйдет. Это с нас дураков... Учи, Серёга, учи. Как говорится учение – свет, а не ученье – чуть свет и на работу.

День двадцатый 16.01.55. Понедельник

   Сергей, как и договаривались, встретился с Митей на «телевизоре». «Телевизором» в сленге студентов называлась смотровая площадка над Главным входом, откуда прекрасно просматривалось, кто уходит и приходит. Иногда это место называли ещё «холодильником» – из-за больших сквозняков, но это название было актуально только зимой, а потому и не очень-то прижилось. Это место очень удобно именно для коротких деловых встреч. Во-первых: близко от входа, но не на проходе и не на улице. Во-вторых: полный обзор и исходящая отсюда гарантия того, что никто из нужных тебе людей незамеченным не проскользнёт.

   Митя, как всегда, опоздал, а потому они явились на экзамен не в 9.30, как полагалось, а в 10 часов. Аудитория, значившаяся в расписании, была закрыта. На продолжительный, настойчивый стук никто не отозвался, а потому Сергей с Митей подались на кафедру, где и узнали у недовольно выглядевшей секретарши, что Вениамин Иванович Здесь, замещающий ушедшую в отпуск Людмилу Герасимовну, базируется в -329-й аудитории Серого корпуса.

   – У него сейчас дипломники.

   – Угу. Спасибо.

   – Что спасибо? Спасибо – это много. Из него супа не сваришь и на хлеб его не намажешь.

   Митя бодро заметил:

   – Зато его можно записать на бумаге.

   Сергей с Митей спустились в подвал.

   Здесь относился к той категории преподавателей, про которых можно смело сказать: ни рыба, ни мясо. Был он весь какой-то невзрачный и ко всему абсолютно нейтральный. Лет сорока, аккуратный, всегда облаченный в приличный костюм, он как серое на сером фоне сливался с «жизненными обстоятельствами»; как тень, брошенная на изрезанные скалы, он огибал любую неровность, демонстрируя почти полное отсутствие характера. Не будучи фанатиком от науки, лекции он тем не менее зачитывал крайне старательно. Знаний не требовал. Учитесь – хорошо. Нет – ну и бог с вами. Его любимое обращение к студентам – «деточки» – дало ему прозвище. Речь его, слишком мягкая, для такого зверинца как Академия, просто сочилась излишней интеллигентностью, что служило поводом для многочисленных шуток и шаржей, изображаемых тут же на партах.

   Здесь оказался не в -329-й, а чуть-чуть по коридору дальше, в самом конце, в аудитории названной из-за одной стеклянной стены «Аквариумом».

   Вениамин Иванович выглядел как-то странно: одетый в коричневый вязаный свитер, он смотрелся (по крайней мере для тех, кто привык всегда видеть его в строгом костюме), мягко говоря, нестандартно.

   Пожелание Сергея и Мити приступить к сдаче экзамена Здесь выслушал очень внимательно.

   – Знаете, деточки, – как всегда несколько робко произнёс он. – Я сейчас очень занят. У меня здесь дипломники. Не могли бы вы... Хотя ладно. Где ваши зачётки?

   Взяв в руки зачётные книжки, он, бегло пролистав их, поинтересовался:

   – По четвёрке вам хватит?

   – Ага.

   – Конечно.

   – Только у меня к вам небольшая просьба, – Здесь немного замялся. – Деточки, вот вам ключ от -329-й. Там есть два ведра. Сходите на родничок, поменяйте воду для рыбок в аквариуме. Если вас не затруднит. Ладно?

   – О чём речь, конечно же поменяем!

   Митя забрал у Деточки ключ и в сопровождении Сергея направился в -329-ю.

   – Заметил? – Митя кивнул в направлении «аквариума». – Деточка имидж сменил.

   – Я что, по-твоему, слепой?

   – Интересно, где это его дорогой импортный костюм?

   – Турецкий.

   – Наверно доставшийся по наследству от какого-то далёкого предка – участника Чесменской битвы.

   – Или же участника взятия Измаила.

   – Кто взял Измаил? Не я. Вот так они всегда – возьмут и не сознаются. А костюмчик наверно в химчистке. Тета, говорят, на прошлой неделе мелом присыпали. Деточка тоже вполне мог угодить под мелопад – они с Тетом одной и той же дорогою ходят.

   – А что за мелопад?

   – Стихийное бедствие, вызванное вечным ремонтом.

   – И когда этот ремонт только закончится?..

   – Никогда. Ремонт нельзя завершить. Его можно лишь прекратить.

   Рыбки – три серебристых гуппёшки и два блещущих мрачными красками меченосца – ничего не подозревая «парили», пуская редкие пузырьки воздуха, в 25-ти литровом аквариуме.

   – Ну что, выловим и посадим их в банку?

   – Подожди. Сходим на родничок. Раздобудем свежей воды. И только потом «обезлюдим» аквариум.

   – А нельзя воды из-под крана? Там за ширмой есть умывальник.

   Митя, изображая из себя профессионала, скорчил гримасу.

   – В воде хлорка. Её, прежде чем заливать, следует выдержать два-три дня. Иначе рыбы потравятся.

   – Ничего с этими рыбами не случится. Всё что живёт в нашем климате не могло к нашей воде, воздуху и жратве не адаптироваться.

   – Давай не будем дёргать за нос судьбу. Давай сходим на родничок. Что тут идти? А?

   Идти действительно было всего ничего. Восемьсот метров, да с пятнадцатилитровыми вёдрами. Да ещё вверх-вниз по лестницам. Да ещё пятьсот метров в обход Академии. Да по скользкому, покрытому талым льдом склону, вниз к реке, где из водопроводной трубы, неизвестного происхождения хлестал «родничок».

   Туда ещё ничего. А обратно? Ох и намаялись. Жарко стало – хоть раздевайся.

   «Обезлюдив» аквариум, воду, вычерпав банками, слили в умывальник.

   – Подожди! Тут же написано, что он не работает.

   – Ну и что? Подумаешь, зальёт кого-то внизу. Тебе то что?

   – Вечный ремонт...

   Митя опрокидывая вёдра в аквариум – бух, бух – пробормотал:

   – Внизу и нет никого... Кроме закрытых подвальных...

   – Рыбок пускаем?

   – Давай банку сюда.

   Митя – раз – бултыхнул содержимое банки в аквариум. Рыбки маленькими торпедами скользнули в родниковую воду и почти тут же, судорожно дёрнувшись, повсплывали вверх брюхами.

   – Боже мой. Что это с ними?!

   Митя опустил руку в аквариум.

   – Черт возьми. Она же ледяная.

   – А какая должна быть?

   – Кажется 20-25 градусов.

   – Вылавливай их побыстрее! Нужно их в тёплую воду!

   – А где ты видел здесь тёплую воду?!

   – Надо посмотреть в умывальнике.

   – Умывальник же не работает!

   Митя, явно поддавшись приступу паники, в темпе выскочил из аудитории. Сергей остался с аквариумными рыбками один на один.

   Вот тебе на. Удружили. Что делать с рыбами? Долин тронул пальцем одну, пытаясь погрузить её на глубину. Что делать он не мог даже представить. Отогреть их в руках, сбегать за кипятильником, вызвать скорую? Все эти мысли были не очень серьёзны. Конец рыбкам. Сергей попытался представить лицо Деточки, когда он узнает эту «приятную» новость. Придётся новых им ему покупать. А они, насколько понимал Сергей, недешево стоят. И почему они согласились менять эту чёртову воду?! Надо было сразу слинять. Половина всех бед происходит из-за того, что мы слишком быстро говорим «да» и недостаточно быстро «нет».

   Митя влетел в аудиторию как метеор.

   – Быстро... найди мне розетку!

   Сергей огляделся по сторонам.

   – Вот она.

   – Подтяни к ней аквариум.

   Серёга подхватив аквариум под днище, расплёскивая холодную воду, подтянул его к Мите, который в это время энергично толкал в розетку вилку электрического обогревателя.

   – Поставь его на подоконник. И осторожнее! Не хватайся за стенки – лопнет стекло.

   – Сам не хватайся. Посторонись.

   – Стой! Опрокинешь. И отчего ты такой неуклюжий?

   – На себя посмотри.

   Митя, оттеснив Сергея от аквариума, включил на полную мощность обогреватель.

   – Смотри, не урони его в воду. А то подогреешь котам лёгкий завтрак.

   – Не каркай мне под руку.

   Митя поднял над водой массивную чёрную коробку.

   – Он как, греется?

   – Да.

   – Где ты его раздобыл?

   – Взял у Деточки.

   – И что он сказал?

   – Что, что... Я оказал ему: «Твои рыбки того...». А он: «М-да? Вот вам обогреватель, попробуйте их отогреть».

   – Знаешь, что я думаю? Воды в аквариуме надо убавить. Когда её будет немного – её будет легче нагреть.

   Количество воды в аквариуме сократили приблизительно до одной трети, благодаря чему обогреватель сразу же стало неудобно держать – его ведь требовалось приблизить как можно ближе к водной поверхности. Удерживать его за самый верх было дьявольски неудобно – руки стремительно уставали.

   – Сколько он весит?

   – Я думаю два или три килограмма. Не приближай его так близко к поверхности!

   – На, теперь сам его подержи. У меня руки уже задеревенели.

   – Вот что меня волнует, а вдруг эти кильки сейчас врежут дуба? Они как, ещё живы?

   – Да вроде шевелятся. Слабенько правда.

   – Вот это-то меня и беспокоит. Ноги – плавники в данном случае – дело такое, легко откидное.

   – Не волнуйся. Раз ещё не окочурились, то отогреются. Это ещё ничего. Вот я один раз видел случай. Знаешь Птичий базар? Там всякими птичками, рыбками, хомячками торгуют.

   – Ну знаю.

   – Так вот, я там был прошлой зимой. Один парень торговал там редкими рыбками. Знаешь, есть такие рыбки, которые, если их вынуть на воздух, раздуваются и становятся похожи на мячик? Так вот, парень демонстрировал одну такую потенциальному покупателю. Из банки сачком он её подцепил, а обратно засунуть не смог – она раздулась и в банку пролезать перестала. А мороз был градусов двадцать. Всё это действо заняло не более десятка секунд. Рыбка промёрзла так основательно, что когда он её уронил, наверно поранившись о плавник, она вдребезги бац, как ёлочная игрушка, на сотни мелких осколков.

   – А что с парнем?

   – Не знаю. Но ему явно было хуже чем нам.

   Да, Им действительно повезло. Рыбки отогревшись ожили и теперь, шевеля плавниками и таращась на зааквариумный мир выпуклыми глазами, как ни в чём не бывало шныряли по замкнутому пространству аквариума.

   Деточка лично проверил всё ли в порядке с его любимцами, и только после этого поставил оценки в зачётки и экзаменационные ведомости. Причём не четвёрки, не тройки и даже не двойки, как можно было б подумать, а каждому по пятёрке. Интересно, за что?

Дни 21-й и 22-й 17-18.01.55. Вторник-Среда

   Итак, остался один единственный экзамен. По Астрологии. Мутный предмет. Сергей давно заметил, и думаю, что многие с ним согласятся, что любой предмет, вне зависимости от его сложности и значимости, всегда отождествляют с ведущим его преподавателем. Вот почему студенты часто говорят в разговорах друг с другом: «Я сдал Дробота» или «Я засыпался на Петрухине».

   В Академии судят лёгок ли предмет не по предмету, а по преподавателю. Ведь при полном пренебрежении учёбой ценят не получаемые знания, а оценки выставляемые преподом – это главная цель, от них зависит размер начисляемой стипендии. А знания – лишь средство достижения цели. Ими балансируют, как официант горою тарелок – донести бы и сдать, а там... пусть валяются грудою битых черепков, только бы не мешали.

   Чем суровее и требовательнее преподаватель, тем труднее получить зачёт или сдать экзамен. И не важно – легко или трудно усваивается предмет, важно придётся ли тебе коптеть над конспектами, или ты сдашь всё на шару.

   В этом свете, преподаватель экзаменующий спустя рукава, лишь бы как бы, только бы побыстрей закрыть ведомость, – мировой парень. А тот, кто стоит как скала, требует знания, валит безжалостно – лох и тиран; не счесть проклятий в его адрес от пройдох и лентяев.

   Сергей терпимо относился к твёрдым как кремень преподавателям. Он считал: так и надо. Пусть заваливают. Раз завалит. Другой. Глядишь и будешь знать, в конечном итоге, лучше отличника. К тому же, многие из «твёрдых кремней» давали шанс на пересдачу без хвостовки из деканата, что было весьма по-людски. Например, так поступал дедуля Миренко. И вообще, он как-то раз говорил, что сам был раньше троечником и что он уважает больше всего именно их: «Они медленны как тягачи, но упрямы как черти. Они не так как отличники, которые бойко скачут вперёд до первого серьёзного препятствия, о которое спотыкаются и падают, чтобы никогда уже не подняться. Они очень настойчивы. Сколько раз их не отсылай – они выучат и вернутся. Из них выходят крепкие люди».

   Но кремень кремню всё-таки рознь. Одно дело преподаватель Оккультизма Миренко, другое дело преподаватель Астрологии Легковец.

   Злой и нетерпимый как чёрт, он был самым ненавидимым студентами преподом. По сравнению с ним, даже Миренко казался святым.

   Миренко уважал порядок остановленный в Академии – он ходил в неё каждый день. Несмотря на свой старческий маразм он был общителен. От него можно было ожидать если не отеческого подзатыльника, то хотя бы просто подсказки направления поисков требующихся для сдачи знаний.

   Лёгковец же был нелюдим. К такому никак не подступишься. Лекции он читал безобразно, а валил беспощадно. Отвечая такому, попробуй чуть-чуть ошибись – и весь ужас не в том, что отправит дальше учить, а в том, что неизвестно когда в другой раз ты его сможешь увидеть.

   Легковец был неуловим. По слухам он являлся покорным рабом алкоголя и запросто мог на пару недель взять и пропасть – уйти в запой, лечь на дно граненого стакана.

   Вот и сейчас Легковца не было в Академии. Появлялся он лишь в дни экзаменов и консультаций – ненадолго, часа на два-три.

   Сергею, чтобы допуститься к экзамену надо было сдать четыре расчётные работы, но учитывая то, что преподаватель отсутствовал, это не представлялось возможным. На кафедре и в деканате говорили что Легковец должен быть, надо лишь подождать, что ему с утра звонили домой и он обещал что непременно придёт. Но его не было.

   Сергей два дня с 10-ти до 15-ти дежурил, вместе с двумя десятками таких же как он неудачников, у дверей его кабинета, но Легковец не пришёл.

   В конце второго дня, не дождавшись долгожданного преподавателя, Сергей с отчаянья, под молчаливое одобрение товарищей, на белоснежных дверях кабинета красным химическим карандашом набросал: «Здесь было безжалостно убито время».

День 23-й 19.01.55. Четверг

   На консультацию Легковец всё же явился, хотя многие в тайне надеялись, что он не придёт. Что ж поделаешь, пробуждал он в душах своих студентов только мрачные чувства. Никто его не любил. Слишком противный у этого типа характер.

   Легковец был высоким и худым человеком. Лет ему где-то под сорок, но выглядел на все пятьдесят. Ходил он сутулясь. Движения у него были медленные и не очень уверенные. Волосы тёмно-пепельного цвета, жёсткие на вид, вечно растрёпанные; лицо морщинистое, нездорового оттенка; глаза тёмные. Говорил он медленно и осторожно, тщательно подбирая слова. Он много курил, даже на лекциях. Сворачивал из газетки бумажный кулёчек и со знанием дела, медленно, осторожно стряхивал в него пепел, выкидывал горелые спички и искуренные чуть ли не до самых губ окурки. Глядя на него со стороны, создавалось впечатление, что он не живёт, а существует. И сам он весь был какой-то раз болтаный, как старый часовой механизм, который то спешит, то отстаёт, в зависимости от завода пружины. У них он вёл также по совместительству в прошлом семестре Теоретическую Механику. Сергей навсегда запомнил, как Легковец, ткнув пальцем в доску, заявлял:

   – Вот это точка опоры.

   И было видно, что это действительно так – убери этот палец и Легковец не устоит на своих шатких ногах.

   – А это крутящий момент, – взмах рукой, и его аж разворачивало вокруг обозначенной им «точки опоры».

   Легковец был угрюмым, мрачным субъектом. Студенты его недолюбливали и побаивались. Шуток он не понимал, а свободу мысли не признавал.

   Пришёл он не в десять, как обещал, а в одиннадцать, что было в его обычной манере – он мог сегодня вообще не прейти, такое с ним уже неоднократно бывало.

   Загнав всех вовнутрь и усевшись за преподавательский стол, Легковец сонным взглядом пресыщенного кровью дракона оглядел присутствующих. Опустив руку в карман, извлёк сигареты, коробок спичек и многократно сложенный лист газеты.

   Сворачивая из газеты кулёчек, он над треснутым, прокуренным голосом возвестил:

   – В других трёх группах вашего факультета сдача прошла очень плохо. 80% учащихся провалило экзамен. Впрочем, этого и следовало ожидать, – астролог достал сигарету и прикурил. – Вы очень несерьёзно относитесь к своим обязанностям учащихся, – пустив из ноздрей дым, он с каким-то сладострастным садизмом принялся называть особые недостатки нынешней молодёжи: ленивы, глупы, безответственны и неорганизованны. Плюс ко всему – чрезмерно грубы.

   – В вашей группе нет девушек? Нет? Это плохо. Когда в группе нет девушек – это не хорошо (а кто собственно спорит?). Девушки являются некоторым сдерживающим фактором, заставляющим держаться юношей в некоторых рамках приличия. Хотя жениться торопиться не стоит. Я сам женился лет в тридцать, когда обеспечил себя домом, машиной и всем остальным.

   Он стряхнул пепел в кулёк, ещё раз сытым взглядом дракона оглядел аудиторию, после чего произвёл перекличку. Интересно зачем?

   Неужели для того, чтобы потом отыграться на неявившихся?

   – Хотите, расскажу анекдот? – Легковец сегодня явно был в благодушном состоянии духа. Флегматично покуривая и время от времени стряхивая пепел в кулёк, он, как рептилия на болоте, небрежно поглядывал на своих потенциальных жертв из под полуопущенных дряблых век. Окутанный облаком дыма, он всё более начинал походить на дракона.

   – Выбирайте сами, какой: сексуальный или несмешной? Впрочем ваш выбор не важен. Всё равно это один и тот же анекдот.

   Все натянуто заулыбались. Препод закурил новую сигарету, после чего и рассказал свой сексуальный и несмешной – флегматично, без выражения, не меняясь в лице. После заключительной фразы «Нет, я столько не выпью» все, причём наиболее громко те, чьи знания по Астрологии более тяготели к определению «скромные», на тянуто изобразили вежливый смех.

   Астролог докурил сигарету и взялся за третью. Все, точно загипнотизированные, с напряжением следили, как он дрожащей рукой чиркает спичкой о коробок.

   «Как плохо он выглядит,» – подумал Сергей. Легковец просто поражал своей дряхлостью. Если у Миренко дряхлость была старческой, то у него она явно вызвана нездоровым образом жизни. «Сколько сигарет он выкуривает в день?».

   Легковец с хрипцой произнёс:

   – На экзамене будут задача и три вопроса. Задача в первую очередь. Кто не оправится с ней, получит двойку. Расчётки? У кого остались несданными расчётки? У всех? Что? Сдать? Завтра, на экзамене. Это будет вместо дополнительных вопросов.

   Здравствуй ужас, я кошмар. Не мудрено, что у него 80% двоек. Обалдеть. Задача, три вопроса, плюс четыре расчётки.

   Застращал Легковец всех до ужаса. После окончания консультации все выходили из аудитории взмокшие.

   Остаток дня прошёл в неимоверном умственном напряжении. Сергей пытался вбить себе в голову полный курс Астрологии. Космограммы, аспекты планет, характеристики часа, взаимодействие знаков, совмещение гороскопов – от всего этого голова просто пухла. Прочитанная информация упрямо отторгалась мозгом, не желающим её воспринимать. Сергей испытывал сильный мандраж. Предстоял самый трудный экзамен. Беспокойство глодало его изнутри. Боже, как это всё ему надоело. Быстрее б завтра. Быстрее б всё кончилось.

День 24-й 19.01.55. Пятница

   Была тёмная, тёмная ночь, когда его подняли с постели. С трудом разлепив тяжёлые веки и вытаращив на обступивших его пацанов красные от хронического недосыпания глаза, он, прикрываясь рукой от слепящего света фонарика, поинтересовался, а в чём собственно дело?

   Первым выступил, конечно, Валера.

   – Легковца завтра... сегодня сдавать будешь?

   – Буду. А что?

   – А кому?

   – В смысле? – Сергей захлопал недоумённо глазами. Чего от него хотят? Ещё темно. Сколько сейчас времени? Он потянулся к будильнику, но его опередили, проинформировав:

   – Десять четвёртого.

   – Господи. Вам что, делать нечего? Какого вы меня разбудили?

   – С Легковцом надо что-то решать. Он всех нас завалит.

   – С чем вас и поздравляю, – пробормотал Сергей, вновь заваливаясь в постель и накрываясь с головой одеялом. В него вцепилось множество рук, теребя и вытряхивая его душу из тёмного мешка сна, который расползся по швам, не выдержав такого внимания и бьющего по глазам света фонарика.

   – Ну что вам?!

   – Не кричи, соседей разбудишь.

   – Вы уже достали. Вы в печёнках сидите...

   – Тс-с. Тихо.

   – У нас к тебе предложение.

   – Есть возможность повысить шансы на благополучную сдачу.

   – Но нам нужен ещё один человек для подстраховки.

   Сергей пялился на лица друзей с выражением совы, впервые увидевшей день и не понимающий, что это за дикая забава – бодрствовать в такую неподходящую пору.

   – На, держи свечку. Просто сиди и молчи. Разбудишь нас если что.

   – Это что? Ещё одна из твоих безумных теорий?

   Валера молча вышел в центр комнаты и, достав из кармана мелок, принялся разрисовывать пол необычными символами, при внимательном рассмотрении оказавшимися очень похожими на схемы и формулы из курса теоретической механики.

   – Чем это ты занимаешься?

   Валера, не прерывая своего занятия, ответил:

   – Мы тут решили с помощью магической церемонии слегка подкорректировать поведение Легковца. Мы вот только не сошлись во мнении, что конкретно следует сделать: то ли затуманить ему сознание, чтобы он особо не придирался при сдаче; то ли сделать так, чтобы он вообще в Академии не появлялся.

   – И как же вы думаете?..

   – Бросим жребий.

   – Потрясно... Вместо того, чтобы учиться, вы предпочитаете изворачиваться.

   – Между прочим, это тоже своего рода учебный процесс. Сколько нужно энергии, сил и желания, чтобы добиться нужного результата...

   – Не всё то солнышко, что встаёт. От этого знаний тебе не прибавится.

   – Сергей, не будь занудой. Не лезь к нам со своей пропагандой.

   – Это не пропаганда, а факт, то есть истинная правда.

   – Правда эластична. Её можно изгибать в любом направлении. Например, вот ты говорил, что Академия представляет собой как бы живое существо, которое подпитывается за счёт энергии присутствующих в ней людей.

   – Ну говорил.

   – То есть оно является, по сути, энергетическим вампиром,

   – И что?

   – А то, что как живое существо оно беспокоится не об уровне знаний получаемых студентами, а о количестве высасываемой из них энергии. Ты случайно не задумывался о главном принципе учёбы? Почему тот, кто всерьёз учится и трясётся над каждой оценкой, рано или поздно сходит с ума? Нет? Ну тогда я отвечу. Вот как раз из таких и вытягивается больше всего энергии. Академия питается их эмоциями и медленно, но верно подводит этих бедняг к нервному истощению. Ты понял?

   – Нет, не понял.

   – Но над этим стоит подумать. Ведь верно?

   – Да отвяжись ты...

   Сергей качнул свечку и обжегся, капнув воском на руку.

   – Эй, эй, не засыпай. Мы начинаем.

   Костик, Игорь, Валера зажгли маленькие жаровни и уселись на пол по-турецки.

   – И что дальше?

   Валера показал Серёге конспекты.

   – Это по предметам, которые вёл у нас Легковец.

   – Зачем?

   – Для того чтобы установить связь с нашим объектом. С чем ассоциируется у тебя Легковец?

   – С расчётками. Я два дня угробил на ожидание.

   – Ведь верно. Чёрт... – Валера сорвался с места. Упав перед своей тумбочкой на колени, он принялся перебирать её содержимое. – Черновики... Надо сжечь черновики. Это должно быть очень действенным...

   – Вот ты говоришь: Академию беспокоит уровень знаний получаемых студентами. А я говорю, что именно благодаря её жизнедеятельности он и понизился. К её вампирским наклонностям студенты потихонечку адаптировались, – Валера нашёл то, что искал, и вернулся на своё прежнее место. – Так как из-за этого уровень подпитывающей энергии снизился, наше милое здание нашло обходные пути, в следствии чего уровень травматизма резко повысился.

   – С чего бы это?

   – Ты что, Ритуальную Магию не изучал? Как там говорится? Наиболее действенными жертвами демонам являются человеческие жертвоприношения. Уверен, что она сама себе приносит жертвы, и что различные призраки, блуждающие огоньки и прочие аномалии служат именно для этой цели – для заманивания в ловушки студентов.

   Сергей крепко задумался. Валера, склонившись над жаровней, вдохнул ноздрями дымком поднимающийся от неё дурман и погрузился в магический транс.

   Долин смотрел на застывшие лица ребят и думал о том, что лишённая остова из фактов правда действительно чересчур эластична.

   Они так долго пребывали в магическом трансе, что Серёга стал беспокоиться. Он сам чуть не окосел от дыма жаровен и, проклиная Валерину не традиционность, вынес их прочь, не забыв открыть настежь окна и дверь, чтоб проветрилось.

   Прошло минут десять-пятнадцать. Наконец их веки за трепетали. Валера приоткрыл красные от дурмана глаза и, ещё не вполне придя в сознание, пробормотал:

   – Я слышал разные голоса... Мы забыли согласовать цель церемонии... Кто что загадал?

   Экзамен был назначен на 9 часов, но все пришли значительно раньше. Все прекрасно помнили манеру Лёгковца не впускать опоздавших.

   Время тянулось томительно медленно. Напряжение наростало. Сергей не помнил, когда в последний раз так волновался.

   Народу было невпроворот. Пришли не только те, кто должен был сдавать по расписанию, но и те, кто уже сдавал, но провалил и теперь надеялся на пересдачу.

   Астролог явно запаздывал. Он не пришёл в 9 часов. Не пришёл и в 9.15.

   Беспокойство нескольких десятков людей достигло высшей точки накала. По толпе пошёл слух, что Легковец ударился в новый запой.

   – Может быть, он вообще не придёт?

   – Нет, я видел его сегодня в восемь часов.

   В без пятнадцати десять беспокойство стали проявлять и в деканате. У запертой двери аудитории на миг промелькнул зам декана.

   – Экзамен будет, будет. Не сомневайтесь, – произнёс он на ходу.

   В 10.15 кто-то пустил слух, что вместо Легковца будет принимать другой преподаватель.

   Кто-то сбегал в деканат, кто-то на кафедру. Выяснили, что из отпуска деканом был вызван Легащев, что он вот-вот придёт и экзамен начнётся в одиннадцать часов. Страсти на некоторое время слегка успокоились. Кто-то сказал, что Легковца отстранили от приёма экзаменов.

   – 80% заваливших – это не шутки. Такое количество ставит под сомнение его способность учить. Полное отсутствие у студентов знаний характеризует его как никудышного преподавателя.

   – А если будет другой принимать, знаний разве прибавится?

   – Нет. За то благодаря более высоким оценкам отчётность улучшится.

   Толпа студентов в этот момент напомнила Сергею стайку мышей, обрадовавшихся, что коту наконец-то досталось.

   Легковец пришёл в половину одиннадцатого, и это появление никого не обрадовало. Неизвестно вставили ли ему фитиль в деканате, но выглядел он очень мрачно. Впрочем, он всегда выглядел мрачновато.

   Препод открыл аудиторию.

   – Седьмая. Заходите.

   Занимая места, все перешёптывались:

   – Вы заметили? Легковед-то под градусом.

   Через десять минут Астролог загнал в аудиторию так же и тех, кто пришёл на нересдачу. В помещении стало неожиданно тесно. За некоторыми столами притулилось сразу по три человека.

   Пересчитав всех по головам, Легковец достал из портфеля пачку билетов.

   – Учитывая то, что вы разгильдяи, даю вам шанс на нормальную сдачу. Я пущу по рядам стопку билетов, и пусть каждый из вас выберет себе именно тот, на какой, как он думает, он сможет ответить.

   Билеты пошли по рядам. Не смотря на то, что до Сергея пачка дошла изрядно похудев, он сумел отобрать для себя сравнительно лёгкий билет. Митя, усевшийся рядом, суетился как курочка Ряба:

   – Какой билет мне лучше взять? Какой билет мне лучше взять?

   Господи, не можешь выбрать – тяни первый попавшийся. Сергей ткнул пальцем в верхний билет.

   – Думаю этот.

   – Ты уверен? Ты точно уверен? Посмотри. Ты ж не смотрел.

   Пока Митя страдал. Серёга углубился в решение задачи. Задачка была простоватая: рассчитать асцендент – характеристику часа. Всё что нужно было знать – это сдвижку времени после 2447 года (так называемый декретный час) и не запутаться в переводе долготы места рождения из градусов в часы. Остальное – банально.