Текст книги "Лунный удар"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Г Л А В А 5
ДИВ

Теперь Флоров знал, куда ехать. Как сказал бы Саид, стреляли.

Красные диски оказались чуть выпуклыми, и, наезжая на них, машина слегка подскакивала. Свернув в тоннель, откуда недавно звучала пальба, он опять покатился под уклон. Неизвестно, на что он рассчитывал. Наверное, на то, что кто-то остался жив. Рассуждая как дилетант, Алик решил, что на такую большую группу должны были потратить гораздо больше патронов.

Вскоре он достиг следующей площадки и был вынужден сразу затормозить. В свете фар неожиданно выступил лес.

– Странные деревца, – подумал Флоров. – И плоды.

На одном из крупных суков висели две туго замотанные в белое мумии. Одна из мумий была гораздо крупнее другой.

Алик, взяв разводной ключ, выбрался из машины. В свете фар он был чудесной мишенью, но не думал об этом.

Зайдя под висящих, чтобы дотянуться до них, он был вынужден взгромоздиться на корневища, оказавшиеся неприятно сырыми. Поднял руку и ткнул мумию поменьше ключом в бок. Та конвульсивно дернулась. Когда она нечаянно коснулась соседа, тот заколыхался следом. Алик отшагнул назад, оступился, да так и сел.

"Мумии" закричали в два голоса:

– Спасите! Освободите нас!

Голоса звучали глухо, кули, некоторое время подергавшись, опять застыли.

– А вы точно созрели? – Флоров отошел от шока и даже осмелел, а что их бояться, они же связанные.

Он обошел плоды кругом и на противоположной стороне в нижней части каждого куля обнаружил по отверстию, из которых на него с мольбой смотрели две пары глаз.

Некстати вспомнился нашумевший фильм. Комедия.

– Вы кто? – спросил Алик.

– Мы космонавты, – сказал один. – Немедленно освободи нас.

– Как вы сюда попали? Откуда здесь космонавты?

– Наша станция упала на Луну. Моя фамилия Муслимов, я из России, а это мой напарник Джим Хенсон из Америки. Отвяжи нас, мы уже несколько часов висим.

– Кто и за что вас повесил?

– Слушай, приятель, – предложил тот, кого назвали Хенсоном. – Давай договоримся: ты нас развязываешь, а я плачу тебе сто долларов.

– А похож на американца! – воскликнул Алик. – Они маму родную за доллары продадут.

– Когда ты меня развяжешь, я тебе покажу маму!

– Он еще и грозится!

Флоров достал из багажника нож и, взобравшись на корневища выше, срезал веревки.

Оба куля рухнули на землю.

– Э, дорогой, поосторожней, – простонал Муслимов.

– Извини.

– Будем надеяться, что в дальнейшем ножом ты будешь легче махать, – произнес Хенсон.

– Ну и язва ты, гринго.

– Ты говоришь как латинос.

Коконы покрывала однородная плохо поддающаяся ножу корка. Сначала Алик осторожничал, но потом вошел в раж и стал ее попросту срубать.

Там, где корка наиболее тесно срослась со скафандрами, она растворила их до уровня тягучих белесых нитей. Так что когда Алик окончил очистку, то космонавты оказались лишь в тонких шерстяных комбинезонах.

Они поспешили покинуть свои коконы, но Хенсон вернулся.

– Любимую ручку забыл, – усмехнулся он, выуживая ее из тягучих волокон и с трудом очищая.

– Кто это вас так упаковал?

Джим рассказал, что это произошло, когда он пытался открыть красный люк, а Муслимов помнил события только до того момента, как у него кончился кислород.

Это случилось еще на поверхности. Никто из них так и не увидел нападавшего.

– А ты сам кто? Как здесь оказался?

– На машине приехал.

– Парень, у нас есть отличное предложение, – проговорил Джим, – не лучше ли будет нам сесть всем вместе на твой чудесный бьюик и укатить отсюда к чертовой матери.

Может, это было ложное чувство, вызванное наэлектризованной обстановкой, но Алику почудилось, что при упоминании нечистого пол вздрогнул. Существовала реальная угроза, что «мумии» могут перестать дипломатничать, дадут ему по балде и укатят на его машине. Посему он начал быстро врать, пока события не приняли необратимый характер.

– Возвращаться нельзя, – солидно возразил он. – Наверху сейчас минус двести плюс абсолютный вакуум.

– А ты что предлагаешь? Ты так и не сказал, что здесь позабыл?

Алик надул щеки и сказал:

– Я выполняю задание правительства.

Хенсон повернулся к Муслимову и сказал:

– Он, наверное, с теми парнями, которые были здесь и не сделали попытки нам помочь.

– Куда они пошли? – вскричал Алик. – С ними была девушка?

– Он точно с ними. Ну, ты скажешь нам, что все это значит? – в голосе Хенсона прозвучала угроза.

– Мы выполняем задание правительства. И у нас есть корабль!

К этому времени Хенсон успел взять его за грудки.

– Ты скажешь нам, где ваш корабль.

– Рация у старшего! Нас должны забрать! – пискнул Алик.

Его уже почти ударили, но неожиданно за него вступился Муслимов.

– Возможно, он не врет.

– А я уверен, что парень создан для того, чтобы врать.

– Остынь, говорю.

С великим сожалением Хенсон отпустил его.

– И что ты предлагаешь?

Муслимов обратился к Алику:

– Какое у тебя задание?

Нет задания, опять вспомнились слова героя из нашумевшего фильма. На этот раз боевика.

– Этого я сказать не могу! Но если мы догоним группу, то выберемся все вместе!

В чем я лично очень сомневаюсь, добавил он про себя.

Складно я вру, подумал Алик. Ему было стыдно обманывать космонавтов, но еще меньше хотелось, чтобы бедолаги угнали его единственную машину, без которой у него не хватит смелости, вернее, смелости у него никогда не было, трусости станет так много, что она превысит некую критическую массу, и он сбежит вместе с ними.

Те думали недолго. Профессия у них такая. В чем, в чем, а в медленном принятии решений их обвинить было нельзя. Они решили ехать, но перед тем как забраться к нему в машину, сделали еще кое-что.

За всеми перипетиями Алик позабыл о перестрелке, но космонавты напомнили.

Оказалось, что все время разговора, буквально в трех метрах от них лежали убитые.

Пока Алик блевал, космонавты их обыскали, надев скафандры и перестав быть похожими в своих космических кальсонах на сбежавших из дурдома психов.

Перетаскав в багажник оружие и боеприпасы, Хенсон уже в скафандре с откинутым забралом и автоматом через плечо подошел к Алику и указал на снятый третий скафандр, велев надевать. Флоров не стал упираться, он знал, что без этого не выжить. Скафандр был чистый, без крови. Из переговоров космонавтов он уже был наслышан, что люди убиты без единого выстрела, а то бы он на километр не подошел к амуниции.

Вскоре все трое кое-как разместились в громоздких скафандрах в машине. Которую Хенсон похвалил за оригинальный внешний вид.

На станции было два входа. Вернее вход, через который Алик въехал, и выход, через который ушли спецназовцы.

В одном месте с потолка свешивался длинный ветвистый корень некоего растения.

Когда проезжали под ним, а Алик ехал очень медленно, шагом, даже несмотря на то, что наклон на этот раз оказался небольшим, Хенсон спустил стекло и слегка дернул его за кончик.

Флоров успел лишь предостерегающе крикнуть, как в тот же момент с резким свистом вертикально вниз махануло гигантское лезвие, лишь чудом не отхватив корму.

– Больше так не делай, – с чувством предупредил Алик. – А то высажу.

Вскоре они уперлись в развилку. Другой тоннель тянулся перпендикулярно. В пол вмурована прозрачная труба с шумно перекачиваемой жидкостью.

– Похоже на канализацию, – заметил Хенсон, и, сняв перчатку и потрогав, добавил. – Теплая на ощупь.

Флоров позволил себе не согласиться с американцем. Сквозь стенки трубы просматривалось содержимое ярко-алого цвета, в общей массе временами мелькали лохмотья более густой субстанции. Все это больше напоминало пропущенный через мясорубку фарш.

Открывшийся ход имел наклон, после недолгого совещания решили ехать вниз. Алик осторожно переехал через трубу, она выдержала, и дальше двигался, пустив ее между колес. В свете фар содержимое трубы еще более взбаламутилось, словно чуя непрошенных гостей. Или оно хотело вырваться наружу и попробовать их более в тесном контакте? Алик поежился.

Вскоре они достигли следующей станции, совсем крохотной, где на полу в гордом одиночестве, словно мухомор притаился знакомый красный люк.

– Останови! Теперь мне ничто не помешает посмотреть, что же там, – не терпящим возражений тоном произнес Хенсон.

– Ехать надо! – возразил Алик, но был вынужден подчиниться, потому что Хенсон открыл дверцу и, пользуясь небольшой скоростью, вышел на ходу.

– Чтобы куда-то ехать, надо знать куда ехать, – возразил Хенсон. – А как ты едешь?

Ты едешь наугад! Приборов никаких, даже компаса! – и беря в союзники сохранявшего всю дорогу молчание Муслимова, сказал. – У него даже компаса нет!

– Предлагаю прекратить спор, – примиряющее сказал Алик, однако быстро его Хенсон раскусил, не прост парень, ой, не прост, и глаза на 100 процентов состоят из подозрений. – Давайте оставим этот люк в покое и поедем дальше. Я не понимаю, зачем его трогать: лежит себе и лежит.

– Но как ты с достоверностью можешь утверждать, что этот твой отряд не спустился вниз? – Хенсон подчеркнул интонацией слово ТВОЙ, и Алик понял, что американец не верит ни одному его слову, вернее, перестал верить, и для этого ему понадобилось меньше километра. Это что же получается? Бунт на корабле?

Дать газ и уехать, вон он следующий тоннель маячит, торопливо неслись мысли. Нет, толстый не даст. Сидит как Будда. Молчит. Он у них главный, точно! Все это космонавты вместе придумали! Сговорились!

Он попытался побороть охватившую его беспричинную вроде панику. Ведь чуял, одним своим чрезвычайно чувствительным органом чуял, что не надо трогать люк. Не зря он ярко– красного цвета!

– Джим, пожалуйста, оставь эту чертову штуку.

Едва он помянул проклятого, как люк скакнул в своем гнезде.

– Смотри, там кто-то есть! – в ужасе захлебнулся он. – Уйдем отсюда скорее!

Хенсон бы послушался, если бы не получил неожиданную поддержку от Муслимова.

– Мужчины в том и отличаются от слабых женщин, что не позволяют страху взять над собою верх! – заявил он, уж лучше бы и дальше молчал, ей Богу, подумал Алик.

– Действительно, что это с нами? Мы же вооружены до зубов! А если внизу наше спасение? – спросил Хенсон, которого неожиданный удар заставил отшатнуться.

Он опять склонился к люку, взялся за ручку и уперся покрепче ногами.

– Кажется, я уже проделывал нечто подобное, парни! – воскликнул он. – Ну-ка, помогите-ка мне!

И они бросились помогать. Сработал рефлекс, раз кому-то тяжело, надо помогать.

Хенсону удалось оторвать люк от пола, Алик взялся с одного края, просунув пальцы в щель, Муслимов-с другого.

Люк оказался тяжел как танк и поддавался медленно, по сантиметру. Они были так заняты процессом, что не обратили внимания на холод пробирающий пальцы даже сквозь перчатки. Более дело пошло на лад, и поднимаемый ими люк вдруг очень легко поддался, откидываясь почти вертикально.

Следом ворвался оглушительный вой, такой плотный и вязкий, практически материальный, он существовал сам по себе, отдельно от исторгнувших его глоток.

Столпившихся у люка людей раскидало точно взрывом.

Флоров покатился прочь, тщетно сжимая разрезаемые болью уши. Чуть в стороне корчился, трясясь полным телом, Муслимов. Лишь американец сбился в комок, словно стараясь пролезть сквозь стену, и не шевелился.

От продолжения мучений их спасло то, что неподдерживаемый более люк упал обратно, припечатав выход и разом отсекая все звуки.

Сделалось так тихо, что Алик подумал, а не оглох ли он. Помассировав уши, он выбил из них возникшие пробки. Теперь он мог слышать шумное дыхание застигнутых врасплох людей.

– Все в порядке? – спросил он.

Едва он коснулся Хенсона, как тот отпрянул к стене и сел, быстро втянув под себя ноги. Это живо напомнила Флорову борцовскую стойку, правда, он так и не вспомнил из какого вида. Америкашка держался молодцом.

Вдвоем они занялись Мусой. С трудом его подняв, прислонили к стене.

– Что это было? Кто-нибудь может мне сказать? – спросил Алик, но никто не ответил.

– Хорошо, что мы еще никого не выпустили оттуда.

– Выпустили, – ровным нехорошим тоном возразил Муслимов, указывая толстым пальцем куда-то вверх.

Они с Хенсоном одновременно оглянулись. И замерли, не в силах пошевелиться.

– Фак! – выругался Хенсон.

На высоте двух метров над полом висела мрачная продолговатая фигура. Она напоминала статую в длинном бесформенном рубище. Лицо статуи было окаймлено неопрятными волосами до плеч. Глаза были чересчур крупные, взгляд жесткий, даже жестокий.

– Джим, где твой автомат? – тихо проговорил Алик, но стоило ему нарушить тишину, как фигура резко повернулась на шум.

Статуя оказалась живой.

Международный аэропорт «Карнач» оказался непривычно пуст. Не было керосина, чтобы самолеты могли летать, да и самих самолетов не было, потому что весь парк был передан в столицу для эвакуации правительственных учреждений, когда выяснилось, что Луна продолжает блуждать над территорией России.

Конечным пунктом была выбрана Англия, но при перевозке случилась странная вещь: многие высокопоставленные чиновники, как оказалось, имели вид на жительство в разных теплых странах, а иные и иностранное гражданство, так что в сыром Альбионе осели совсем уж ленивые.

По пустынному полю «Карнача» ветер гнал одинокие бумажки, которые, казалось, стремились улететь на Багамы вслед за высокопоставленным жульем, бросившим страну на произвол. У ангаров остались лишь вертолеты.

По-существу, на ходу был только один вертолет МЧС. Дежурный экипаж, дремавший в ангаре, был неожиданно разбужен шумом заработавших двигателей. Выскочив, пилоты потрясенно наблюдали довольно динамичную картину.

Сторож, выкинутый из кабины, где он также дремал, кособоко полз по бетонке и что-то орал, протягивая руки к пилотам, но крики заглушали раскручивающиеся все быстрее лопасти. Рядом с вертолетом застыла карета "Скорой помощи", а сам вертолет взлетал.

"Ми-26" поднялся на несколько метров и вздернул вслед за собой «Скорую», насмерть принайтованную к фюзеляжу. Вертолету было тяжеловато и, он, накренившись носом вперед, заскользил через забор аэропорта в сторону федеральной трассы М5.

Мрачное подбрюшье Луны нависало над ним, казалось, что вертолет это маленький самоубийца, желающий врезаться в Луну и покончить жизнь таким экзотическим способом.

Многочисленные кратеры были окутаны облаками. Знаменитые своей безжизненностью лунные пейзажи пестрели обломками земных конструкций, захваченных Декартом.

На Луну нельзя было долго смотреть – начинала кружиться голова. Казалось, что она заваливается на смотрящего, словно гигантский асфальтовый каток.

– Мы умрем! – выл сидящий рядом с Сураевым доктор Галузин.

Тот грубо пристегнул его ремнем к креслу, посчитав свою миссию оконченной.

– Отпустите меня, зачем я вам! – просил доктор, немного не подумав, высота была метров сто.

Ему повезло, что капитан его не слушал. Он слушал кого-то другого, используя для этого наушники пилота, изредка бросая короткие возгласы "Понял!" и "Так точно!".

Кое-где на трассе попадались попавшие в аварию и брошенные машины, а так трасса была пуста. Вскоре они увидели двух мотоциклистов.

Сураев снизился, треснув «скорой» об асфальт и сбросил лестницу. Неизвестные быстро загнали мотоциклы в карету, затем быстро поднялись в кабину. Это оказались Черный и Могул.

На этот раз вертолет едва осилил подъем. Вокруг шел дождь из реголита, грозя вывести лопасти из строя и всех угробить. Горные вершины спутника величественно проплывали наверху.

Раздался всеобъемлющий нутряной стон, и Луна подалась к ним. Если до этого до спутника было метров300, то сейчас до наиболее высоких точек метров 50, не больше. Глаза Галузина едва не вылезли из орбит. По существу вертолет уже лавировал меж лунных вершин, и при этом летел верх ногами относительно спутника.

При подлете стало видно, что Луна вращается.

– Ориентируемся на этот кратер! – впервые обратился Сураев к подельникам, имея в виду равнину Бейли.

Вертолет стало сильно раскачивать, словно маятник-это боролись два планетарных гравитационных поля. Пилот еле удерживал штурвал. Болтанка продолжалась не менее минуты, и когда машина уже была готова не выдержать нагрузок и развалиться – исчезла так же внезапно, как и началась.

Сопровождаемая резким приступом тошноты, произошла смена гравитации. Картинка перед фонарем дернулась, и механистическим неестественным движением кувыркнулась.

Карета «Скорой» пролетела мимо словно праща, но не оторвалась. Если бы сила тяжести была нормальной, она бы прикончила вертолет, но так ничего страшного не произошло. Планеты поменялись местами. Теперь над головой была Земля.

– Сажаю! – подал знак Сураев.

Он выбрал место поровнее, рядом с гигантским цирком. Раздувая пыль, вертолет прилунился, уронив «скорую» рядом. Забитый реголитом двигатель заглох.

Внезапно наступившую тишину нарушил сильнейший треск. Бандиты вразнобой закричали и повыпрыгивали из машины. Доктору показалось, что он видит страшную ожившую сказку.

Когда Луна провалилась навстречу Земле, то две планеты общей массой в триллионы тонн едва не намазались друг на друга. Между ними оставалось всего несколько сотен метров.

Сейчас в этом интервале двигалась ретрансляционная башня, грубо вспарывая равнину, словно гигантский плуг. Она быстро приближалась, держа направление прямиком на севший вертолет. Доктор хотел смыться, но был пойман.

– Куда? – закричал Сураев. – Выбрасывай мотоциклы, убью!

До приближающегося плуга оставалось всего сто метров, и вопящего от ужаса реаниматора закинули в машину. Ему ничего не оставалось, как выталкивать мотоциклы. Те двигаться не хотели, зажатые во время болтанки. «Скорая» все – таки не грузовик!

Когда он выкинул первый мотоцикл, до башни оставалось всего метров 50. Он истерически дергал второй, колесо того угодило между каталкой и бортом и ни за что не хотело вылезать. Он рванул его со всей силы и выдернул. И замер с «ямахой» на руках, потому что понял, что не успевает – грохочущий плуг был в пяти метрах.

– Бросай, гад! – завопил Сураев, и он со слезами швырнул в него последним мотоциклом.

Башня со стоном врезалась в вертолет и опрокинула его на крышу. Связанный с ним тросом автомобиль заволочился следом, немилосердно швыряя доктора по кабине. Он вцепился в каталку, но ее оторвало вместе с ним.

Она покатилась по направлению к дверям, то ли открытым, то ли вообще оторванным, но не успел доктор обрадоваться этому факту, когда увидел, что планеты снова стали отдаляться и до луны теперь не менее сотни метров. И спутник продолжает проваливаться книзу.

Галузин уперся ногами в косяк, не давая каталке вывалиться наружу. Его немилосердно мутило, смена гравитации происходила в обратном порядке. Теперь внизу он видел огромный город. Это на какой же я высоте? И как я отсюда слезу?

Не успел он подумать так, как влекомый силой тяжести, который никто не отменял, вертолет заскользил вниз.

Галузин завопил так, что оглох, потому что проклятый вертолет снова тащил «скорую» за собой. Но судьба снова смилостивилась над доктором. На вершине башни имелась длинный хлыст радиоантенны, словно копье он проткнул днище машины и застопорил.

Звон оборванной тетивы, с каким лопнул соединяющий две машины трос, Галузин воспринял как райскую музыку.

Словно насытившись полученным эффектом, планеты разошлись. На вершине Эйфелевой башни слегка скособочившись, подобием елочной звезды, украшающей самую верхушку, висела карета "Скорой помощи" с русскими номерами.

И самое потрясающее, что отметили все мировые агентства, в ней оказался перепуганный насмерть, но живой русский доктор!

Существо, повиснув в воздухе, некоторое время молча изучало их своими выпуклыми глазами.

– Пришли, твари, – произнесло оно низким сильным голосом.

– Сам тварь! – полным ужаса дрожащим фальцетом ответил Алик.

– Все живое есть твари, ибо Господь сотворил их, – продолжил неизвестный.

– Ты кто? Чего тебе надо? – крикнул Флоров.

– Это див! Демон! – воскликнул Муслимов. – Глядите, у него крылья!

Действительно, за плечами незнакомца мощно били воздух два прозрачных, почти невидимых, крыла.

– Меня зовут Олег Кленовский, – сказал он. – Я погиб, когда мне было четыре земных года.

Хенсон чуть повернул к Алику бледное лицо и процедил, стараясь быть незаметным:

– Я думаю, нам лучше убраться.

Куда там: див прочитывал каждый их вздох.

– Стоять, твари! – крикнул Кленовский так громко, что у них заложило уши. – Стоять и слушать!

– Стоим, стоим, – поспешил успокоить Алик.

– Я утонул на рыбалке, хотя не понимаю, что заставило взять на такое опасное мероприятие маленького ребенка. Когда меня вытащили мертвого, на мне были маленькие шортики и сандалики, это я хорошо помню. А еще помню лица взрослых, повинных в моей смерти, на моих похоронах. После того как я умер, я вырос уже здесь. Знаете ли вы, что в этих местах значит свадьба? – он криво усмехнулся, из его речи никто ничего не понял, кроме того, что он вкладывает в последнее утверждение некий возможно извращенный смысл.

– Олег, дорогой, мы понимаем твое горе, – произнес Муса. – Но и ты нас пойми. Мы здесь не при чем, мы сами попали в беду, позволь нам уйти, уважаемый.

– Вы понимаете? – холодно переспросил Кленовский. – Пока еще вы ничего не понимаете!

Но вот когда я заберу вас с собою в Катакомбы, навсегда, тогда вы поймете!

– Что ты собираешься делать?

– Неужели непонятно? Я убью вас всех.

Крылья его зазвенели с грозной силой, див наклонился вперед и ринулся на них.

Флоров увернулся в одну сторону, космонавты отпрянули в другую.

Словно ледяной смерч пронесся между ними. Воздух заледенел, изо рта вырывался пар. Дива остановила лишь стена, и он замер на ней на уровне пары метров, сидя на отвесе. Крылья отливали металлом, глаза безжалостно буравили противника, и жалости от такого врага ждать не приходилось.

– К бою! – крикнул Хенсон. – Приготовить оружие!

Они не заставили себя долго упрашивать и вскинули автоматы, защелкали предохранителями. Крылья дива скрипуче затрепетали, и он кинулся на них.

Они стреляли, не сговариваясь длинными очередями. До атакующего было всего ничего, мало что пролетело мимо. Дива било в корпус, в голову и даже лицо. Они видели, как посверкивают рикошетящие пули, но див лишь судорожно дергался и неуклонно приближался.

Он врезался в них на огромной скорости, и лишь это спасло их, потому что, сбив их с ног, он не успел их добить и пронесся дальше по тоннелю. У Флорова и Хенсона оказались помяты гермошлемы, а на Муслимове стальное крыло рассекло шлем как мечом. По лицу космонавта бежала кровь, но рана была получена вскользь.

Коридор полнился ударами крыльев, див возвращался. Они побежали, не сразу поняв, что удаляются от брошенной машины, потому что див отрезал им путь. И это был конец, потому что от летающего дьявола, кто бы он ни был, им было не оторваться.

– Повторим маневр! Пропустим его через себя и пробьемся к машине! – приказал Хенсон, так получилось, что в боевых условиях он сразу выдвинулся на первые роли.

Материализовавшийся кошмар надвигался на них. И опять они стреляли в него.

Поначалу Хенсон выжидал и лишь дождавшись, пока у друзей кончатся боеприпасы, вступил в бой. К этому времени див приблизился на расстояние в пару шагов, и Джим в упор всадил в него полрожка. Див завалился назад, истошно закричал и взмыл пол самый потолок. Так его пробрало.

– Вперед! Гоу! – крикнул Хенсон, пихая космонавтов в спины.

И они словно очнувшись, припустили.

Див спрыгнул на пол и кособоко побежал за ними. Крылья его со скрипом чертили глубокие царапины на полу. И даже бегом он быстро нагонял их.

И он бы их неминуемо догнал, если бы Алик не заметил свисающий с потолка знакомый корень и, пробегая под ним, не дернул. Он поступил чересчур опрометчиво, потому что свистнувшее лезвие лишь по счастливой случайности не задело никого из людей. Впрочем, иначе было нельзя. Див, получив удар, заверещал с невыразимым отчаянием и на такой частоте, что на время вывел всех из строя. Возможно, они даже потеряли сознание на несколько секунд.

Когда смогли ориентироваться, дива не было, лишь на полу лежала отсеченная костистая рука.

– Что это было? – спросил Алик.

– Шайтан, – коротко ответил Муса.

– Мутировавший Дональд Дак, – уточнил Хенсон. – Дискуссию продолжим в более подходящее время. А сейчас – гоу, гоу!

Яростный от боли, летящий на немыслимой скорости, див устремился в противоположную сторону, туда, где двумястами метрами дальше двигался отряд майора Правосудова. Так получилось, что, спасаясь сами, Флоров со товарищи подставили спецназовцев.

Нет, те, конечно же, слышали выстрелы, и майор выдвинул в прикрытие Годзинского в паре с Плющом. Но они даже представления не имели, с чем столкнутся.

Арьергард двигался, поотстав от основной группы, и див налетел на них словно сгусток страстной злобы. Годзилла весил даже без навьюченной на него амуниции 110 килограммов, но див подхватил его с земли, пронес 10 метров до ближайшей стены и со всей силы ударил о стену.

Труха разлетелась во все стороны, пока спецназовец не уперся в твердые части.

Гермошлем сорвало с головы, и Годзилла потерял сознание.

Взмыв под потолок, див оглядел постигший противника урон, но этого ему показалось мало, и словно не замечая второго спецназовца, коршуном кинулся на раненого и стал куроча еще живое тело трамбовать его в стену.

У Плюща имелись гранатометы, но не могло быть и речи, чтобы использовать их на таком расстоянии. Вдобавок, Годзилла. Плющ подскочил и, сунув автомат диву в бок, успел дать очередь патронов в пять, пока противник по-звериному извернулся и, вырвав автомат, буквально разнес на спецназовце шлем.

Однако тот оставался на ногах, он был обучен мгновенно менять оружие и стили борьбы, в руках у него оказались пистолет и нож. Резкими оточенными движениями он прочертил на диве трапецию, сталь издавала неприятный звук, точно он резал что-то металлическое, и разрядил пистолет в лицо. Только в лицо. Действуя решительно и по сути убойно.

И дива он не убил. Нож нанес поверхностные порезы, из которых полилась зеленая субстанция. Пули не смогли пробить лицо, хотя оно даже загорелось. Савоста понял почему.

Отлетев к потолку, див скинул с себя маску, открыв то, что никак нельзя было назвать лицом. Некое оплывшее белесое образование, на котором лишь угадывались глазные отверстия. Нос, рот, подбородок сливалось в нечто свисающее и безобразное.

В это время подоспела помощь, вернулся основной отряд, оставивший Яну в глубоком тылу, и Росомаха с ходу выстрелил из РПГ. Заряд угодил диву в тулово, вдобавок он схватил его руками, демонстрируя фантастическую реакцию. Взрыв откинул его дальше по коридору, но почти сразу он вернулся. Дымящийся, мерзкий.

– Бей в крыло! – крикнул майор.

Теперь мог стрелять Плющ, и промаха он не дал. На этот раз эффект все же последовал. Хитиновое крыло оторвалось, и див кособоко спикировал на пол. Хромая, он устремился на врагов, на этот раз не так быстро, чем они воспользовались.

Пока остальные сдерживали натиск, откидывая дива очередями в упор и не давая приблизиться, Глаз дал залп из огнемета. Див загорелся и свалился на пол. Когда он орал, к нему приблизился майор и, обжигая руки, сунул гранату в разверзшийся рот.

Взрыв разнес чудовище, вывернув его наизнанку, словно тушу рыбы, приготовленной для копчения. Спецназовцы ждали новой атаки, когда на них кинется тварь уже в новом образе, но див был мертв.

Они осторожно достали Годзинского. Тот не подавал признаков жизни.

– Дело плохо! Похоже, шея сломана, – доложил Палыч, обследовав раненного насколько возможно.

Годзинскому наложили шину и переложили на носилки. Уже уходя и замыкая укоротившуюся колонну, майор оглядел поле боя, буквально заваленное гильзами.

Еще пара таких боев и боеприпасов не останется.