Текст книги "Лунный удар"

Автор книги: Дино Динаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Чтобы в них не пальнули через дверь, они отошли и поднялись по лестнице на второй этаж. Тихо отворили окно и пытались хоть что-то рассмотреть через щели в ставне. Тщетно. Но кое-что они услышали.

Хлопнула дверь в сарае. Звякнуло железо. При этом тяжело плесканулась жидкость.

– Что там, в сарае? – спросил Алик.

– Керосин там! – даже в темноте он видел огромные глаза Мукина. – Сожгут нас.

Обольют керосином и хана. Или сами выскочим или в дыму задохнемся.

Он был в панике.

Они перешли на противоположную сторону и продолжили осмотр. Там были еще одни ворота, и перед ними стояла "Нива".

– Если ее завести, то протаранить ворота на раз плюнуть. Они тут деревянные.

– До «нивы» еще добраться надо, – Мукин чуть ли не стучал зубами. – Я не пойду!

– Значит, тянуть жребий не будем. Он и так мне выпал.

– Дело хозяйское, – Мукин пожал плечами.

– Из дома еще по-другому выйти можно, как не через крыльцо?

Оказалось, подвал тоже имел выход.

Они спустились туда, по пути зайдя в зал, где Мукин взял ключи от машины и передал Флорову. В подвале Алексей, перекрестившись, вынул из стены заслонку, закрывающую небольшую форточку. Снаружи было темно как в космосе. Вакуум.

– Выбегайте, как только я заведу мотор! – велел Алик. – За Яну головой отвечаешь!

Без нее можешь не выходить, не возьму!

Когда Флоров выбрался наружу, Мукин сразу поставил заслонку на место.

– Келло! – позвал Алик. – Включи щит, Келло.

Ему никто не отозвался, он был готов к этому. Интересное кино получается.

Слишком часто Келло отсутствовала именно тогда, когда была жизненно необходима.

По существу его должны были ухлопать еще, когда за поездом бежал. Он полежал, осматриваясь.

Вокруг дома была проложена асфальтовая дорожка, и «Нива» стояла на ней. Флоров до боли сжал в руке ключи. Прыгнуть вовнутрь, завести мотор. Как все просто и одновременно труднодостижимо.

Если бы он устраивал засаду, то обязательно посадил бы в машину своего человечка.

С другой стороны, они могли не знать про другой выход.

Он сделал над собой усилие и на негнущихся ногах двинулся к машине. Хотел сделать передышку на половине пути, но во время движения подстегнул себя и добежал до цели. Огляделся вокруг, заглянул внутрь через стекло.

Никого!

Он прикинул, что если он до сих пор не замечен, то стоит ему завести мотор, как это преимущество исчезнет. Стало быть, момент нужно оттянуть, а машину завести в последний момент, непосредственно перед дверью.

Он осторожно приоткрыл дверцу, просунул руку и, взявшись за руль одной рукой, а за косяк-другой, начал толкать. Машина медленно покатилась по дорожке.

– Алик! – услышал Мукин и, подойдя к комнате Яны, приоткрыл дверь.

– Чего тебе? – спросил он.

– Где Алик?

– Сейчас придет. Что ты орешь?

– Мне послышалось, что по коридору кто-то прошел.

– Кто мог пройти? Тут нет никого.

Яна показала рукой на стену:

– Он зашел в ту комнату, я слышала.

Алексей подошел к соседней двери, рванул на себя – и столкнулся с тяжелым немигающим взглядом. Человек, сидевший в инвалидной коляске, некоторое время молча изучал его, затем раздалось шипение подаваемого в горло воздуха, и он спросил:

– Где мой брат?

– Сбежал твой брат и всех нас кинул, – зло ответил Мукин. – Все тут сдохнем.

Опять зашипел воздух, напор оказался чересчур сильным, заставив голову заколыхаться на подсоединительных трубках.

– Это не самое страшное, – сказал Сергей.

– Тебе может и да.

– Мертвые все равны, – при этих словах Алексею показалось, что кончики губ парализованного слегка поползли вверх, складываясь в подобие неестественной улыбки.

Мукин поспешил захлопнуть дверь, которую рвал из рук сквозняк. Алексей ушел по коридору даже не задумавшись, что для возникновения сквозняка окно в комнате инвалида должно бы быть открыто. В таком случае перед ним встал бы вопрос: кто его открыл?

Флоров докатил «Ниву» до угла дома и выглянул. В темноте не слышалось ни единого звука, даже обычно подвывающие поселковские собаки будто вымерли. Начнем благославясь, решил Флоров.

Он залез в кабину, нашарив большим пальцем гнездо зажигания, всунул ключ и замер.

Он вдруг явственно вспомнил произошедшее в Елане. Слишком часто он вскакивал во сне, видя огненный всплеск и летящий в грудь хлопающий багажник.

Сунул руку под сиденье, нащупал опутанный проводами металлический блин и понял, что для него все кончено, и что в следующее мгновение он умрет.

Стекло было спущено до низу, но Флоров так и не понял, как ему удалось из положения сидя, не вставая, нырнуть туда щучкой. Он не успел коснуться земли, как следом из машины выдулся ярко-оранжевый гейзер.

Грохота он не слышал, потому что сразу оглох. Оглохший, обгоревший, но живой, Флоров лежал в изломанном при падении кустарнике, безучастно наблюдая, как в соседних домах сыплются выбитые взрывом стекла.

Но никто даже не выглянул, и поселок был словно вымерший. Однако Флоров был не совсем прав: за ним наблюдали.

– Готовый, – сказал Андрей, в прошлом Мукинский дружбан, а в настоящее время член конкурирующей банды.

Сидевшие вместе с ним в машине Иван Сало с сыном и Китаец достали оружие и вышли.

"Нива" горела ярко, освещая всю площадку перед домом как днем. Они подошли к двери, и Иван постучал в нее рукояткой пистолета.

– Мукин! Лешка! Ты там? – спросил Андрей.

– Андрюха, ты? Чего тебе? – раздалось изнутри.

– Давай поговорим по-хорошему, корешок! Ты нам не нужен! Мы тебя не тронем, б… буду! – заговаривая зубы, Андрей достал гранату, выдернул предохранительное кольцо, положил «РГД» под дверь и когда отпустил скобу, у него оставалась пара секунд, чтобы присоединиться к дружкам, укрывшимся за углом.

Дверь выбило вовнутрь, и она снесла неблагоразумно поверившего на слово Мукина.

Алексей был сильно контужен, ноги переломаны, и для противника он был не опасен.

Андрей склонился над его обожженным лицом и засмеялся:

– Живучий, змееныш.

– Ноги больно, помоги, – прошептал Мукин, но дружбан только осклабился:

– Все равно сейчас сдохнешь.

– Мы же за одной партой с первого класса. Помоги.

– Буду я из-за покойника мараться.

Алексей поманил его пальцем здоровой руки.

– Знаешь, почему тебя тогда Коновал не взял? – затухающим шепотом спросил Мукин.

– Сволочь ваш Коновал.

– Конечно, сволочь. Но он тогда тебя не взял, потому что ты оказался сволочнее его самого.

В раненом жизнь и так едва теплилась, и три пули в упор были для него даже чересчур.

– Андрюха! Валерик! Идите, проверьте наверху! – приказал Иван. – Китаец, внизу все обшарь! Никто не должен уйти живым.

Бандиты поднялись наверх и стали открывать все двери подряд. Яна вжалась в стену, шаги были все ближе. Наконец дверь распахнулась.

Отпрыск главаря, большой спец по женскому полу, был приятно удивлен.

– Какой сюрприз, – протянул Валерик.

– Иван сказал: убить всех, – Андрей поднял пистолет, но Валерик манерно отвел его руку.

– Я не могу отпустить ее без любви, это слишком жестоко. Пускай она меня сначала обслужит.

Андрей равнодушно пожал плечами и отошел к лестнице покурить. Валерик подошел к женщине, протянул к ней руку, но она быстро наклонилась и проскочила под ней.

– Ах ты, овца! – воскликнул насильник, бросаясь за ней.

Яна почти натолкнулась в коридоре на Андрея, вынуждена была повернуть и вбежать в первую попавшуюся комнату. Следом туда ворвался Валерик.

– Помочь? – равнодушно спросил Андрей.

Разгоряченный Валерик лишь прорычал в ответ. Сравнительно легко он миновал фазу человека разумного и перешел в пограничное состояние.

Но что-то его напрягало. Валерик с недоумением уставился на инвалида, который молча смотрел на него, никак не выражая своих чувств.

– А это что за ублюдок? – удивился Валерик. – Ты что все время собираешься здесь сидеть и портить мне кайф?

Он подошел и наугад перекрыл несколько краников, среди которых оказался вентиль подачи кислорода. Воздух перестал шипеть в системе, а Сергей тихо смежил глаза.

– Сдох! – констатировал Валерик, теперь он мог целиком переключить внимание на женщину.

Деловито опрокинул ее на кровать, и в течение какого-то времени он был занят тем, что срывал с нее платье, чулки, белье.

Женщина оказалась способна лишь шумно дышать, вздымая крупную грудь, выпущенную через расстегнутый лифчик, чем вызвало небывалое возбуждение насильника.

Всхрапывая от желания, он стал сдергивать с себя штаны.

Глаза женщины внезапно расширились, словно она увидела нечто за спиной Валерика.

Однако тот так был занят собственными штанами, что ничего не видел вокруг. А надо бы, потому что в комнате уже начинали происходить те самые вещи, при описании которых даже у бывалых людей волосы встают дыбом.

Человек в кресле, который по всем расчетам уже должен был скончаться от нехватки кислорода, внезапно дернулся. Сергей поднял характерно опущенную голову, и лицо его было черно, как ночь.

Первые его движения были неспешны, как и тогда, в день убийства Вандерхузе.

Черный со стуком выставил одну ногу, а Валерик опять– таки его не услышал.

Поставив к ней рядом вторую, Черный рывком встал. Подволакивая парализованные ноги, он подошел к Валерику, взял за ворот рубахи и сдернул на пол.

– Ты, быдло! – возмущенно завопил Валерик. – Ты знаешь кто я такой и кто мой папа?

Как ты смеешь дотрагиваться до меня?

Черный, не снисходя до разговора с таким важным человеком, выдрал из инвалидной коляски кислородный баллон.

– Что ты делаешь, придурок? – Валерик, наконец, понял, что происходит что-то не то, и надо бы для приличия попытаться оказать хоть какое-то сопротивление, к чему он оказался совершенно не готов, вот если бы папа вмешался, но папа далеко, надо самому шевелиться, а самостоятельному шевелению он был не обучен, и пока он так препирался сам с собой, а потом предпринял попытку встать, было уже слишком поздно. И даже можно сказать, фатально поздно.

Черный наступил коленом ему на грудь и, удерживая таким образом, ввел катетер глубоко в рот. После чего открыл вентиль до отказа, сжав бандиту нос и не давая устремившемуся воздуху вытечь обратно.

Глаза бандита вылезли из орбит. Кричать он не мог, поэтому вынужден был лишь молча наблюдать, как быстро и неукротимо надувается его живот. Лицо Валерика посинело, но он все-таки не успел умереть до того, как живот его лопнул словно перекачанная велосипедная шина.

Андрюха услышав хлопок, подошел, чтобы узнать, в чем дело. Когда он открыл дверь, то стоящий за ней в полный рост покойник упал на него. Он был скользкий и вонючий, Андрюха шарахнулся от него, сзади была лестница, он оступился и проехал по ней по всей длине, обнимая обверзавшийся труп.

Лишь в самом низу ему удалось освободиться от покойника. Когда Иван узнал своего сына, лицо его перекосилось:

– Убью! – заорал он неизвестно кому.

Алик видел все. Его сильно контузило, двигаться он не мог, но не пропустил ничего. Видел, как убивали Мукина, как Валерик с Андрюхой азартно, словно гончие по следу дичи рванули вверх, там, где он знал, прячется Яна. Что они сделают с ней, он хоть уже не видел, но представлял.

А еще он увидел два пистолета Мукина, лежащие по обеим сторонам от убитого и которые убийцы проигнорировали.

Ерунда, что человек от природы мирное существо и что убивать противоестественное для него состояние. Из любого легче легкого сделать убийцу. Качественного специалиста по убийству сложно, а безжалостного мокрушника, нет вопросов.

Достаточно поставить человека в безвыходное положение, а еще лучше подвергнуть непосредственной угрозе жизнь родных и близких.

Флоров, не таясь, зашел в дом, поднял пистолеты и успел, словно на прогулке дошагать до лестницы, пока бандиты прочухали о новой угрозе. Китаец и Андрюха оказались чуть выше, Иван замыкал. Алик видел только его жирную складчатую шею, словно именно в этой коричневой складке с трещинами морщин и скрывалась его смерть. Как у Кощея.

По-звериному почуяв смертельную опасность, Иван начал оборачиваться, и одновременно с бешеным впрыском адреналина в кровь, Флоров стал палить. Не стрелять, а именно палить, потому что процесс стрельбы подразумевает прицеливание, у Алика же данный элемент отсутствовал начисто.

Он всаживал в подставленные спины пулю за пулей. Выстрел слева, потом справа и без паузы опять слева.

Китайцу он попал два раза, Сало – три, он был более широкий, и по существу для них все на этом кончилось. Лишь шустрый Андрюха перевалил через перильца и прыснул под лестницу.

Тогда Флоров стал стрелять сквозь нее. Она оказалась даже не деревянной, очередной модный заменитель, и как защита дрянь. Андрюха завопил от пронзившей его боли и раненый выскочил обратно, чуть не уткнувшись перекошенным лицом в Аликовы пистолеты. Ну, он и дал ему с двух стволов.

– Ну что, наелись теперь своими баксами? – спросил Алик, но отвечать было некому.

Лишь Сало дергался в последних судорогах, уткнувшись в труп Валерика.

Флоров присел на нижнюю ступеньку лестницы, вытер лицо. Заметив, что по-прежнему сжимает в руках пистолеты, отшвырнул их. Сало, не мигая, смотрел на него.

– Плохую ты специальность выбрал своему сыну, однако, – сказал Флоров.

– Добей меня, – попросил Иван. – Жить не хочу.

– Не торопись, оклемаешься еще, – сказал Флоров. – Сейчас скорую вызову.

Он увидел, что последние слова говорит сам себе.

Поднявшись наверх, он нашел Яну в полнейшей прострации. Она ни на что не реагировала, никого не узнавала. Лишь когда он стал стаскивать по лестнице парализованного Сергея вместе с креслом и баллонами, она вдруг стала вырываться и кричать.

Он прикрикнул на нее, даже, может, ударил, он уже плохо соображал из-за контузии, но ему удалось вытащить женщину на улицу.

На улице стояла саловская машина, и он двинулся туда, одной рукой толкая инвалидную коляску, другой-таща упирающуюся Яну. Женщине велел садиться на заднее сидение, а сам отодвинул переднее на сколько возможно и кое-как уместил на его место коляску.

Он уже готовился сесть на водительское сидение, когда вспомнил про еще одно дело.

– Пойду, Алексея вытащу, – сказал Флоров. – Хочу, чтоб его по-человечески похоронили.

Не успел он сделать и пары шагов, как реванул, заводясь, мотор, и машина рванула с места.

Он был готов голову на отсечение, что слышит в ночи чей-то дьявольский смех.

Г Л А В А 4
П О Г О Н Я

Мчащаяся по ночной трассе машина создавала ощущение полета, фары выхватывали из темноты лишь незначительный пятачок земли, все остальное казалось, не существовало. Скорость в такой ситуации становилась понятием второстепенным, можно было вжать педаль газа в пол до упора, что Флоров и сделал, и не отпускать ее. Мотор уже ревел, но казалась, что машина попросту висит на одном месте.

Что это не так, Флоров почувствовал, когда притулившийся у обочины и казавшийся спящим, милицейский автомобиль ожил и, включив иллюминацию вкупе с сиреной, бросился за ним в погоню.

Создалось ощущение, что преследователи попросту кинулись в обратную сторону, настолько стремительно они затерялись в темноте. Полицей-лампы моментально превратились в крошечные огоньки, которые не замедлили вскорости совсем погаснуть. Видно, гаишники посчитали за пустое гнаться за самоубийцей.

Спустя пять минут Флоров выехал к окраине города, на Столичный проспект. Отсюда до управления порта оставалось всего километра четыре.

Он не знал, почему он туда поехал. Было какое-то наитие, что Черный повез Яну сюда. Все они оказались в жизненной зависимости от вируса в локальной сети порта.

Широкие городские улицы позволили Флорову выжать все из угнанной им первой попавшейся машины. Ее кидало из стороны в сторону, словно самолет в атмосферной болтанке.

Мелькнули указатели, предписывающие занять крайнюю полосу и предупреждающие, что полотно залито битумом. "Осторожно! Скользко!" – полыхнули надписи. Флоров только отмахнулся. Все это было не важно, а важно было то, что беззащитная девушка находилась в руках безжалостного убийцы.

Поэтому когда машину занесло на жидком покрытии, а потом потащило правым боком вперед, норовя опрокинуть совсем, он не только не затормозил, но даже не убрал ноги с педали газа.

В таком положении машина соскочила с битума, царапнула колесами по сухому асфальту и опять понеслась, как ни в чем не бывало, видно поняла, что этого седока уже ничем не остановить, так что не стоит тратить времени на это пустое занятие.

Больше до самой Башни Флоров не встретил ни единого препятствия.

Незапертые стеклянные двери медленно покачивались, но это от ветра. В ярко освещенном холле, в рамке металло-детектора, лежало тело женщины-вахтерши. Глаза открыты, лицо безмятежное, и лишь вытекающая из уголка рта струйка крови говорила о том, что она мертва. Черный убил ее походя, как походя, даже не замечая этого, спешащий прохожий давит на асфальте перебегающих дорогу муравьев.

Флоров пересек пустынный равнодушный к чужой смерти холл и вызвал лифт. Видно кабинка стояла внизу, и створки сразу распахнулись. Он юркнул внутрь и, не раздумывая, нажал кнопку семнадцатого этажа. А какого же еще?

Когда лифт остановился, на этаже раздавались тоскливые в своем упорстве звонки телефона. В такой неурочный час все звонки могли быть адресованы только ему лично.

Он прошел на звук и оказался перед дверью своей комнаты. Не заперто. Он зашел и поднял трубку.

– Ты быстро ездишь, – сказал Черный.

– А ты бабам быстро шеи ломаешь, – ответил Флоров. – Знаешь, я тебя могу понять.

Лежать полуживым куском мяса в то время, когда все вокруг пьют и жрут в свое удовольствие, а потом трахаются как кролики – это, знаешь, довольно раздражительно. А потом появляется, скажем так, Некто и предлагает тебе встать и идти, пить и жрать, а так же все остальное, а взамен надо лишь завалить пару другую человек, всего-то и делов. Они-то плевали на тебя, когда ты на своих баллонах сидел. Понять я тебя могу, но простить – нет.

– Не изображай из себя совесть человеческую. Сам мало похож на ангела.

– А я ничего не изображаю, Сережа. Я сказал то, что сказал: я могу тебя понять, но простить нет. Поэтому, извини, когда я до тебя доберусь, то убью, не колеблясь ни секунды.

– Должен тебя разочаровать: ты меня никогда не найдешь.

– Будь спокоен: я тебя из-под земли достану.

Его слова вызвали подобие смеха у Черного, и он сказал:

– Ну что, я тебя там подожду!

Внезапно в недрах затихшего здания ожил лифт.

Флоров торопливо положил трубку и вернулся к лифтам. Над одним из них пульсировал индикатор. Судя по зажегшейся стрелке, он поднимался. Алик стал ждать.

Лифт поднялся довольно быстро, ну да скоростной ведь, и приглашающе распахнул створки. Кнопка «Подвал» была утоплена.

Флоров зашел в кабинку и нажал кнопку "Ход".

Подвал управления менее всего напоминал подвал. Все сверкает полированной плиткой и ярко освещено.

В стене двери. Все закрыты, кроме одной, приглашающее распахнутой. Комната оказалась проходной. Узкий пенал с развешанной по стенам спецодеждой. В дальней стене дверь.

За дверью оказался еще один лифт, судя по затрапезному виду, для хозяйственных нужд. На стене две кнопки: "Лифты вверх" и "Лифты вниз." "Лифты вниз" утоплена.

Офигеть! Флоров и не знал, что такие есть.

Он нажал на кнопку «Ход». Створки, лязгнув, сомкнулись.

Он ожидал стремительного падения, ну хотя бы рывка. Ничего подобного.

Кабинка не полетела ни вниз, ни вверх. Это был иной тип движения. Ближе по смыслу, кабинка поехала сквозь него. Но и это будет неверно.

Волна зубодробительного сгустка энергии прошила все его тело. Пучок невыносимо яркого света просветил точно рентгеном. Ощущения были столь контрастными и подавляющими, что он на какое-то время перестал существовать.

Когда-то очень давно, когда Флорову было лет пять, и мать с отцом еще были живы, отец пользовался каким-то необычайно приятным и нежным лосьоном после бритья.

Он на всю жизнь остался в памяти Флорова, этот запах. Прошло много лет, Алик перепробовал сотни лосьонов, но этого аромата так больше никогда и не слышал.

А теперь он УВИДЕЛ этот запах. Запах детства.

Его затопило счастье. Такое, какое бывает только в детстве. Возможно в младенчестве.

Он очнулся в остановившейся кабинке. А может, она и не двигалась никуда, а двигался лишь он.

Некоторое время он продолжал впитывать, словно губка последние капли безотчетного счастья, вернее пытался изо всех сил удержать хотя бы воспоминания о них. Но они уходили, расплывались, оставляя необыкновенную ясность ума. Точно кто-то промыл ему мозги и слил всю накопившуюся мерзость вон.

И именно в этот момент просветления, он понял, в чем была его главная стратегическая ошибка, за которую возможно придется слишком дорого заплатить. А что если у Келло были Хозяева?

Самое опасное и неотвратимое заключалось в том, что Флоров задумался об этом слишком поздно, и теперь ему предстояло встретиться с ними лицом к лицу.