Текст книги "Разведенка с прицепом (СИ)"

Автор книги: Дина Ареева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Волосы спускаются на плечи кудрявыми локонами такого золотистого оттенка, какие я видел только у кукол. И реснички длинные черные. И глаза блестящие как маслины.

Девочка хлопает ресницами, и я вздрагиваю от неожиданности. Черт, нельзя так, это все-таки живой ребенок.

– Я Ла-ле, – говорит девочка по слогам. А дальше я чуть не падаю, потому что она говорит на нашем родном с Мариной языке. – Я тут лаботаю.

– Что? – переспрашиваю и наклоняюсь, чтобы лучше слышать. Для этого складываюсь практически вдвое. – Что ты здесь делаешь?

– Лаботаю! – повторяет девочка. Ей явно не нравится, что я такой тупой и не понимаю с первого раза.

– Лале дочь первой помощницы главного дизайнера, – негромко рассказывает Марина. – Ясемин часто берет ее с собой. Мы все ее обожаем!

В мозгу срабатывает тумблер, внутренний взор опаляет вспышкой. Резко оборачиваюсь.

– Как зовут маму, говорите? Ясемин?

С моей стороны это непростительная слабость и блажь. В Турции Ясемин очень распространенное имя. Но разве может быть такое сходство случайным?

Марина испуганно моргает, а я приседаю перед девочкой. Появляется непреодолимое желание попробовать наощупь золотистый локон. Может он искусственный? Кукольный… Но тут же подавляю идиотские порывы.

Я не стану пугать ребенка только потому, что ее маму зовут Ясемин.

– Кто твоя мама, Лале? – спрашиваю по возможности мягче. Ну как умею, конечно. Эта опция у меня не слишком востребована.

Но ребенок непонятно по какой причине опасности во мне не видит никакой. Наклоняется ближе и доверительно шепчет:

– Яся. Моя мама – Яся.

Затем неожиданно вскидывает руку и кричит, развернувшись вполоборота:

– Мама! Мамочка! Тут тебя дядя хочет! Класивый!..

Поворачиваю голову вслед за девочкой и словно проваливаюсь в колодец, где нет дна, а значит можно лететь целую вечность.

Потому что встречаюсь с глазами, которые больше и не надеялся увидеть…

Глава 3

Ясмина

С колотящимся сердцем наблюдаю, как Дамир разговаривает с Лале, не подозревая, что это его родная малышка. В груди жжет, в голове сплошной гул. Это нереальная, сюрреалистичная картинка. Дамир так близко, в каких-то десяти шагах, и в то же время так далеко, что не дотянуться.

Пальцы дрожат, хватаюсь за край перегородки. Дамла оборачивается и смотрит на меня с удивлением и немного с тревогой.

– Ясемин, чего ты остановилась? Ты в порядке?

– Н-ничего. Я в порядке, – быстро киваю, не в силах оторвать глаз от отца своего ребенка.

Ладони вмиг становятся липкими, незаметно вытираю их о платье. Делаю неглубокие вдохи, пытаясь подавить беспокойство, которое грозит не просто захлестнуть меня, а утопить. Прямо здесь, не сходя с места.

Это тот самый момент, которого я одновременно и боялась, и жаждала. О котором мечтала, ворочаясь от бессонницы. Который представляла в мельчайших подробностях. Момент, когда наши пути пересекутся, и Дамир наконец-то увидит свою дочь.

Жадно наблюдаю, впитывая каждую реакцию Дамира, когда он наклоняется к Лале, знакомо прищуривается, чтобы лучше слышать малышку. На его губах играет легкая улыбка, и у меня сердце щемит при виде его выражения лица.

Ему интересно то, что говорит Лале, а дочка совсем его не стесняется. Хотя о чем я, это же Лале!

Неужели он не заметил? Неужели не узнал?

Мы с ней так похожи, она моя маленькая копия. Или он совсем меня забыл?..

Ноги подкашиваются, слабеют, хочется сесть на пол прямо здесь. Неужели я не оставила никаких следов ни в его памяти, ни в его душе?

Лале сползает со стула, огибает стол и подходит к Батманову. Бесстрашно задирает голову и смотрит на папу, о котором столько мечтала!

На глаза наворачиваются слезы, и я быстро вытираю их, не желая привлекать к себе внимание. Дамир садится на корточки, взмахивает рукой, и я вижу на безымянном пальце блестящий ободок.

В груди проворачивается кривой нож, тупое ржавое лезвие расковыривает старые раны, которые сразу начинают кровоточить. А ведь я думала, что все зажило и зарубцевалось! Но нет, они всего лишь покрылись плотной коркой, которую оказалось так просто сковырнуть одним движением руки.

Дамир говорит с девочкой, не подозревая, что эти глаза, эта улыбка принадлежат ребенку, о существовании которого он никогда не знал. Хочется крикнуть об этом, открыть правду, но я не могу, не имею права. Обручальное кольцо на его руке запечатывает мой голос не хуже заклинания злой ведьмы.

Ноющая боль в груди заставляет наклониться вперед в надежде хоть немного ее облегчить. Молча смотрю, как Дамир, сидя на корточках перед дочкой, слушает ее болтовню. Что-то говорит в ответ.

Каждое слово, каждый жест напоминает о том, что у нас могло бы быть, и о том, что мы потеряли. Тоска, сожаление и печаль накатывают волнами, разбиваясь о мое сердце как о скалистый берег.

Я так хотела бы, чтобы он знал о Лале, чтобы он стал частью ее жизни, но Дамир уверен, что между нами ничего не было. Наш брак оказался фикцией, он продержался всего лишь месяц. Я так и не успела стать Батмановой. Зато настоящей Батмановой стала Жанна и остается ею уже целых пять лет.

Вот он, настоящий брак. Не фиктивный, на бумаге, а такой, в котором мужчина и женщина живут вместе. Когда между ними есть любовь, секс, и от этого рождаются дети.

Лале – случайность, о которой Дамир даже не помнит. Поэтому она моя дочь, только моя.

Тем временем дочка поворачивается в мою сторону, ее глазки вспыхивают.

– Мама! Мамочка! Тут тебя дядя хочет! Класивый!..

Не могу не улыбнуться высокой оценке, которую Лале поставила отцу. Мало кто удостаивается такого звания, даже дядя Эмир у нее всего лишь «холосый», «класивые» только Атеш и Доган. Вот теперь еще Дамир…

Наши взгляды встречаются, и из воздухе стремительно исчезает кислород. Я стараюсь дышать часто, глубоко, но легкие словно закупорены.

– Яся? – Дамир делает шаг навстречу, и я беспомощно хватаюсь за Дамлу, чтобы не упасть. – Ясечка…

Распахиваю глаза и трясу головой, просительно глядя во все такие же любимые глаза.

Не надо, нельзя. Моя жизнь только наладилась, только успокоилась. Не надо врываться в нее разрушительным ураганом, сметая все, что я так старательно и долго выстраивала эти пять лет без тебя.

Второй раз я так не смогу. Не выстою, сломаюсь.

Потому что ничего еще не истлело. И ничего не прошло.

Дамир

Я и верю, и не верю. Яська моя…

Нашлась…

Хочется схватить ее на руки, закружить, заорать во все горло: «Яська моя! Я тебя нашел!»

Но натыкаюсь на застывший, немигающий взгляд и осекаюсь. Словно на ходу лбом прямо в стеклянную стену впечатываюсь.

Она смотрит так требовательно просяще, что у меня не хватает духу преодолеть ее немой запрет. Все, что себе позволяю, это сказать негромко:

– Яся. Ясечка…

Сам поражаюсь, как спокойно звучит мой голос. И что я внешне настолько спокоен. Внутри бушует ураган, целый вихрь чувств и эмоций, но никто ничего не увидит, если она не хочет. Даже она сама.

Ей и так достаточно. Дергается, словно через нее не меньше тысячи вольт пропустили. Головой мотает, в глазах мольба, и я будто наяву слышу: «Не надо, Дамир, прошу тебя…»

Да знаю я, знаю… Сглатываю, на миг прикрываю глаза.

Вот оно твое «не надо», передо мной стоит. Класивое. Мне по колено.

Я не особо хорошо разбираюсь в детях, но девочка выглядит достаточно взрослым ребенком. Буквы четко проговаривает за исключением «р» и пары шипящих. Ей не год и не два. А это значит…

Что же это значит, Ясь? Что ты после нашего развода долго не страдала. Ты замуж вышла, да? Здесь, в Измире?

От одной мысли, что Яся вышла замуж, внутри поднимается что-то темное, холодное и завязывается в тугой морской узел.

Только не замуж, котенок. Это тупо и эгоистично, но я не хочу, чтобы ты была замужем. Разве нельзя родить самой? Забеременела, родила ребенка. С кем не бывает?

Чудесного, к слову, ребенка, потрясающего. Как я сразу не узнал? Наверное, потому что не ожидал. Меньше всего верил, что тебя здесь встречу.

Вот для чего мне эта фабрика нужна была, вот почему я так уперся. Чувствовал? Неужели правда почувствовал?

Ясмина смаргивает, прерывая наш безмолвный диалог. Или монолог, она же ни слова не проронила. Это из меня изливается… как это правильно сформулировать, даже не словесный. Мысленный поток.

– Господин Батманов, у вас на двенадцать совещание, – выбрасывает меня на поверхность из омута самобичевания вкрадчивый голос Марины. – А потом вы планировали побеседовать с руководителями департаментов.

– Почему именно с руководителями? – перебиваю, не отрывая взгляда от Ясмины, и перехожу на турецкий. Чтобы меня все поняли. – Я со всеми буду говорить. Лично. Я хочу сам понимать, с кем остаюсь работать.

Да, не выгибай так брови, котенок, мой турецкий по-прежнему ужасен. Ничего не могу с собой поделать. Я так и не дошел до уроков турецкого, как сам разговариваю, то и мое.

Ясмина хлопает глазами, случайно ловлю взгляд высокой женщины с большими глазами. Не такими, конечно, красивыми как у Ясмины, но ни у кого таких нет.

Я за пять лет так и не нашел…

– Вы Дамла Айдын? – мозг хоть и перегрет, но пока еще не потерял способности соображать. – Главный дизайнер фабрики?

– Да, господин Батманов, – госпожа Айдын отвечает с достоинством, она явно знает себе цену.

Каан берег ее как Кощей яйцо. И судя по последним коллекциям, это единственное, что он сделал стоящего для фабрики.

– Я желаю лично проводить собеседование с работниками, госпожа Дамла, – говорю, а сам прекрасно отдаю себе отчет, на что подписываюсь. – Срочно подготовьте списки вашего подразделения с датой рождения и семейным положением каждого сотрудника.

О том, что туда следует включить детей с указанием их возраста и даты рождения, я скажу потом.

Дамла делает круглые глаза, непонимающе переглядывается с начальником отдела кадров, который если и догадывается как попал, то не подает виду.

Это ведь ему теперь придется подготовить такие списки для каждого директора департамента. Но это будет отличная проверка на профпригодность и умение работать в режиме вечных форс-мажоров и жестких дедлайнов. Если хочет остаться, пускай привыкает.

Все пусть привыкают.

– Вы же собирались начать с отдела продаж, господин Батманов, – наклоняется ко мне Марина и тихо шепчет практически в ухо.

– Я передумал, – шепчу в ответ, – начну с дизайнеров.

И поворачиваюсь к сопровождающей меня делегации.

– Пройдемте в конференц-зал, господа.

Прежде чем покинуть отдел, окидываю Ясмину протяжным взглядом. Хочу вобрать все, все что вижу. В себя, поглубже. Всю бы ее сожрал и не подавился.

Глаза скользят ниже по точеной фигурке и натыкаются на кнопку Лале, прильнувшую к маме. Внезапно пронзает осознание, что если бы я сам все не испортил, это могла быть моя девочка. Моя собственная дочка. Ла-ле.

И хоть мой турецкий, мягко говоря, далек от совершенства, я помню, что «lale» переводится как «тюльпан».

Я бы умер от счастья, если бы тюльпанчик Лале был моей дочкой. Но я уже давно вырос и давно не верю ни в сказки, ни в волшебство.

У нас с Ясей не было брачной ночи, вообще никакой не было. Забеременела она уже здесь, это я знаю точно. И как мне дожить до собеседования, когда я смогу с Ясминой поговорить и все выяснить, вообще не представляю.

Ясмина

Господи, Дамир…

Как это могло произойти? Как?

Откуда он взялся? Да еще и фабрику нашу купил.

Он все-таки ее купил…

Я знала, что у него получится. Не может не получиться. Дамир из тех, кто умеет ставить цели и планомерно к ним идти. До сих пор считаю, что Эмир допустил непростительную ошибку, не подписав с ним контракт.

Меня трясет. Не могу ни о чем больше думать, кроме того, что Дамир Батманов здесь. Моя первая несчастливая любовь. Мой первый и единственный муж и мужчина. Отец моей обожаемой дочери.

От него меня отделяет всего несколько бетонных перегородок, и совсем скоро я снова его увижу.

Дамир будет сам проводить собеседование. Не знаю, какая необходимость у владельца фабрики опрашивать весь персонал лично. Смысл тогда держать целый отдел кадров?

Делюсь этими сомнениями с госпожой Айдын.

– Этот мужчина из тех, кто знает, что делает, – глубокомысленно изрекает Дамла.

«О, да!» – изрекаю мысленно.

– Дорогая, вы говорили с ним на другом языке. Вы знакомы?

«Мы? Нет, что вы! Я всего лишь месяц была его женой. И у меня от него есть ребенок. Но это такие мелочи!»

На секунду представляю лицо Дамлы, если бы я это сказала. И остальных работников фабрики, узнай они правду о нас с Дамиром. Но только на секунду.

– Я работала у господина Батманова в продакшене. Участвовала в каталожных съемках. Сама удивлена, что он меня узнал, – отвечаю как по бумажке. И не соврала, и всей правды не сказала.

– Ты не трясись так, девочка, – вдруг говорит Дамла участливо, – нам с тобой увольнение никаким боком не грозит.

– Вам точно нет, – согласно киваю, – без вашего таланта господину Батманову фабрику не поднять.

– А я без тебя не останусь, – фыркает Дамла, – вот еще. Пусть только попробует оставить меня без помощницы. Кто твою работу будет делать?

Слабо улыбаюсь. Если бы дело касалось только работы! Но я сама не могу здесь оставаться. Работать у бывшего мужа – разве я сошла с ума?

Следом накатывает безысходное отчаяние. Я же только начала работать! Сколькому могла бы научиться у Дамлы! И что теперь, где искать работу? Кому нужен работник без опыта?

Надеяться на помощь Эмира неправильно. Он уже давно вернул мне сторицей эти пол-литра крови. Одно оплаченное обучение чего стоит! А Атеш вполне мог выкарабкаться и без моего участия.

Мои мысленные страдания обрывает помощница Дамира, которая по громкой связи приглашает госпожу Айдын на собеседование в кабинет владельца. Дамла уходит, а я решаю еще выпить кофе. Меня точно еще нескоро позовут.

Но не успеваю выйти из кабинета, как навстречу идет изумленная и довольная Дамла. Хватает меня за руку и шепчет.

– Все отлично, машшала. Попросил остаться и удвоил зарплату. Про тебя спрашивал.

– Про меня? – жалко тяну. – Что спрашивал? По работе?

– Не только. Про тебя саму, и про тюльпанчик.

Сердце обрывается. Лале.

Неужели почувствовал? Толстокожий носорог Дамир Батманов вдруг что-то почувствовал? Что он хотел выяснить у Дамлы, зачем допытывался?

Она же добрая бесхитростная душа, все и рассказала.

А может, госпожа Айдын его не так поняла. Турецкий у Батманова по-прежнему отвратительный, собеседование он проводит один-на-один.

Это что, и мы тоже с ним сейчас… вдвоем?.. только мы…

– Госпожа Беляева, господин Батманов вас ждет.

Собираюсь с духом и вхожу в кабинет Дамира, сжимая руки в кулаки. Кроме него в кабинете никого нет, сам Дамир сидит за столом, просматривает бумаги. Поднимает голову, и когда видит меня, откладывает документы.

Его взгляд беззастенчиво по мне блуждает, но я играю на опережение:

– Я хочу написать заявление об увольнении, господин Батманов.

Глава 4

Дамир

Так я тебя и уволил.

Жди.

Ни за что, слышишь, Ясь? Ни за какие деньги я больше не дам тебе исчезнуть.

Смотрю на чуть приоткрытые, подрагивающие губы. На большие, распахнутые в ожидании глаза в обрамлении длинных, изогнутых ресниц. На светлые волосы, переливающиеся как шелк. На грудь, которая то вздымается, то опадает, выдавая сбитое, неровное дыхание. Смотрю и наглядеться не могу.

Как же я скучал по тебе, Яся. Как же я по тебе соскучился…

– Здравствуй, Ясмина. Рад тебя видеть, – стараюсь, чтобы голос звучал ровно и с холодком, откидываюсь на спинку кресла. – Не ожидал тебя здесь встретить.

Она поводит плечом, заправляет за ухо прядь волос – волнуется. Я хорошо помню, как она себя ведет, когда волнуется, и в груди разливается блаженное тепло.

Яська моя…

– Садись, – киваю на кресло напротив.

– Зачем? – она напрягается, вскидывает голову. – Я же сказала, что хочу уволиться!

Хмурится, храбриться, а сама пальцы сцепила перед собой. Будто я не помню, что она так делает, когда нервничает. Сглатывает, моргает часто.

Руки чешутся обогнуть стол, сжать ее в объятиях так, чтобы ни вдохнуть не могла, ни выдохнуть. А лучше забросить девчонку на плечо и унести отсюда прямо сейчас. Еще по дороге прихватить кнопку ее, которая здесь «лаботает».

При мысли о золотоволосой малявке, которая с первого взгляда безошибочно определила, что «класивый» дядя хочет маму, губы непроизвольно растягиваются в улыбке.

В ответ брови Ясмины удивленно ползут вверх.

– Что такого смешного я сказала, господин Батманов?

– Ничего, Ясмина, прости. Это к тебе не относится, – качаю головой, задвигая подальше эмоции.

Теперь, когда прошел первый шок от нашей неожиданной встречи, нужно вести себя предельно осторожно. Не для того я ее нашел, чтобы снова потерять. С головой хватило прошлого раза, больше я такого не допущу.

Мне крайне нужна информация. Я уже успел выяснить из личного дела Ясмины, что она училась здесь же, в Измире. Снимает дом, где живет вдвоем с дочерью Лале.

Несмотря на наличие дочери моя Яся не замужем, она осталась на своей девичьей фамилии. И это очередной повод для радости. А то, что тюльпанчик Лале записана на маму, что они обе Беляевы, отдельный вид кайфа.

Не нравится мне только одно – возраст девочки. В списках сотрудников указаны дни рождения их детей. Каан не жадничал и к праздникам дарил детям своих работников подарки.

Лале четыре года. Я несколько раз все пересчитал. Даже в интернет заглянул, чтобы убедиться, правильно ли я считаю. И если верить моим подсчетам, этот ребенок был зачат спустя два месяца после нашего развода.

Она уехала с Эмиром. Может быть, что он отец ее дочери? Мужчина, который сам годится ей в отцы, он и называл ее дочкой, я это лично слышал.

Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, приходится прятать их под стол, чтобы не испугать Ясю.

Она тогда была растерянной и подавленной. Очень на меня обиженной. И когда появилась возможность сбежать от меня, она за нее ухватилась. Мог этот высокоморальный сноб поставить ей условие? Потребовал благодарности?

Ответ – мог.

Если узнаю, что он ее принудил или заставил, просто его убью. Но сейчас они точно не вместе, иначе Яся не жила бы в скромном съемном доме, не работала бы на фабрике у Каана. Любовница Эмира Дениза жила бы как королева в собственном доме с прислугой, садом и бассейном. И ездила на роскошном автомобиле с водителем, никак не на бюджетной машине. А у его дочки был бы дома собственный зоопарк.

Что тогда здесь произошло? От кого у Ясмины родился этот чудесный цветочек?

Внутренности сводит и в глазах темнеет до ломоты в затылке, когда представляю ее с другим мужчиной. Просто рандомным мужиком. Она не могла тогда этого сделать по своей воле, слишком мало времен прошло.

Ясмина не из тех, кто решится на близость без чувств. Или я слишком высокого о себе мнения, а она действительно влюбилась? Сразу. Потому что она через неделю после знакомства тоже под мужика не ляжет, значит они должны были хоть месяц повстречаться. Как мы…

Чем больше думаю, тем сильнее меня накрывает. Но я никогда не узнаю правду, если дам ей снова от меня сбежать, потому что на эти вопросы ответ может дать только сама Ясмина.

– Садись, госпожа Беляева, разговор у нас с тобой будет долгим, – выхожу из-за стола, отодвигаю кресло и выжидающе сверлю Ясмину глазами.

Яся поддается и хоть и неуверенно, но садится в кресло, выпрямив спину и положив руки на стол как примерная школьница.

– Я только что разговаривал с твоей начальницей, Ясмина, – подаюсь ей навстречу. Просто потому что хочу быть к ней ближе. – Она поставила условие, что останется на фабрике только если ты останешься с ней. Мне нужна Дамла Айдын, поэтому жду теперь твоих условий.

– Условий? – непонимающе моргает Яся. – Каких условий, Дамир?

Дамир! Она назвала меня по имени, а не набившим оскомину «господином Батманововым»! Это победа или просто временное помутнение? Говорю себе, что это хороший знак и иду дальше.

– Каких угодно. Ты можешь потребовать у меня чего угодно. Но ты останешься здесь работать, Ясмина. Я пообещал Дамле удвоить ее оклад, тебе то же самое плюс дополнительную помощь на ребенка. В твоих документах указано, что ты мать-одиночка.

В кабинете становится на несколько градусов холоднее.

– Благодарю, господин Батманов, но моя дочь ни в чем не нуждается. Отец Лале всем ее обеспечивает.

С трудом сдерживаю себя, чтобы не впечатать кулак в стену. Он все-таки существует, этот гребаный рандомный мужик!

– Почему тогда дочь записана на тебя? – через силу выговариваю, преодолевая мучительное желание схватить ее за плечи и впечатать в стену. Вытрясти всю правду, а потом впиться в губы, смахнуть бумаги и посадить ее на стол…

– Хорошо, я подумаю, господин Батманов, – как сквозь пелену прорывается голос Ясмины, – а пока я могу идти?

Смахиваю со лба капельки пота.

– Да, конечно. Подумай над своими условиями, Ясемин.

Она удивленно хлопает ресницами. Да, я назвал ее на турецкий манер, Ясемин. Никогда раньше так не называл, только Ясей и Ясминой. А сейчас мне так больше нравится. Может, потому что ее дочку зовут Лале, а не Лиля?

Яся идет к двери и когда проходит мимо, моя рука сама собой перегораживает ей проход и ложится на талию. Ощущения будто меня закрыли в трансформаторной будке и через мое тело фигачат тысячи и тысячи вольт.

Узкая ладонь берется за руку и пробует оторвать от талии. Открываю глаза.

– Дамир, – просит совсем тихо, – выпусти меня. Что подумает твоя помощница?

Вот это меня клемануло. Сколько мы так стоим?

– Извини, – отнимаю руку, потираю лоб. – Подожди, Ясь…

Она оборачивается. В глазах страх. И еще что-то. Очень похожее я видел в них в нашу последнюю встречу, после которой она исчезла на пять лет. Только не это, Ясь. Только не это. Заставляю себя безмятежно улыбнуться.

– У тебя очаровательная дочка, Ясмина. Ей идет ее имя, такой милый тюльпанчик, – при упоминании девочки губы уже сами ползут в улыбке. Потому что «класивый».

– Ты ей тоже понравился, Дамир, – Яся несмело улыбается в ответ, неуверенно кивает и выходит из кабинета.

Стою и смотрю ей вслед. Красивая. Но не только красивая, а такая родная, что сердце в ребрах сдавило.

Я не это хотел сказать, милая.

Как я рад, что ты нашлась. Вот это.

Ясмина

Из кабинета Дамира я не выхожу, выползаю совершенно обессиленной.

Этот человек полностью выбил меня из колеи. Я чувствую себя пустой оболочкой, чью кровь до последней капли выпил вампир. Привлекательный такой. «Класивый», даже моя малышка это заметила.

Условия. Я должна выдвинуть ему условия, на которых согласна остаться. Но я не хочу оставаться здесь и работать с ним в одном здании, под одной крышей. Я не смогу, я сейчас чувствую себя так, словно из меня выжали все соки. Как можно добровольно соглашаться на эту ежедневную пытку?

Конечно все эти годы мне хотелось думать, что Дамир меня не забыл. Что он вспоминает обо мне, а может даже жалеет. Но кольцо на пальце слишком красноречиво, чтобы у меня оставались сомнения.

Дамир остался в браке, который по его словам навязали ему Осадчие. Значит не настолько ненавистным оказался и он, и сама невеста. Очевидно, что так. К чему тогда эта сцена у дверей, зачем он перегородил мне дорогу?

У меня до сих пор волоски на теле встают дыбом, стоит вспомнить этот жадный, пожирающий взгляд. И руку на своей талии.

В тот момент я четко видела – это было непроизвольно. Его ко мне потянуло, и потянуло спонтанно, он сам не ожидал. Оттого так обожгло, причем двоих сразу. И это меня совсем добило.

Все пять лет я твердила себе, что мы чужие, посторонние люди. И то, что у нас общий ребенок, не делает нас роднее. Почему тогда я до сих пор так на него реагирую? А главное, почему так странно на меня реагирует ОН?

Остаток дня проходит словно в тумане. Я вяло отвечаю на попытки Дамлы меня разговорить, впрочем, ее это не останавливает. Начальница полна энергии и планов, она фонтанирует идеями, и глядя на нее я понимаю Дамира. Такого сотрудника надо удержать любой ценой.

Что тогда я могу у него потребовать?

Дом?

Я не знаю, хочу ли остаться в Измире. Да и дом это очень дорого.

Тогда деньги?

Но Дамир и так пообещал удвоить оклад. Мне конечно хотелось бы иметь финансовый запас на образование Лале, только просить больших денег я не могу. Даже несмотря на то, что он отец. Разве что…

От озарившей идеи даже захотелось улыбаться.

Отпуск! Ну конечно же! Я попрошу у него отпуск, и мы с Лале поедем в Бодрум. Из всех трех морей, омывающих Турцию, мое сердце отдано Эгейскому. А прибавку к зарплате я буду класть на специальный счет, который открою на имя Лале. Нам с ней хватало на жизнь, еще и оставалось.

Такая идея кажется все более заманчивой. И чем больше проходит времени, тем больше я убеждаюсь, что скорее всего надумала себе то, чего не было.

Дамир просто взволнован неожиданной встречей, как и я. Все-таки, я была его первой женой, пусть и фиктивной. Точно как и он. Вполне естественно, что нас немного поштормило. Но это ровным счетом ничего не значит.

Он счастлив со своей женой, я со своей дочерью. И наша встреча совсем не повод хватать дочку в охапку и бежать на другой конец Турции. Тем более, что сам Дамир вряд ли переберется в Измир, сейчас всем можно управлять дистанционно.

Это всего лишь одна фабрика, а дома у Батманова серьезный бизнес, требующий его непосредственного присутствия. Значит фабрикой будет заниматься управляющий, а Дамир приезжать раз в квартал.

Да хот каждый месяц!

Главное, мне не придется срывать ребенка с насиженного места!

Только как мне ему об этом сказать? Просто постучаться и сообщить, что я пришла ставить условия? Нет, это в прошлом Дамир Батманов был моим мужем, сейчас он мой директор. И чем больше я буду думать о нем, соблюдая в голове субординацию, тем легче будет так его воспринимать.

– Госпожа Беляева, вас хочет видеть господин Батманов, – раздается над ухом голос Марии, помощницы Дамира. Интересно, а они…

Нет, нет, это точно не моя проблема. Пусть Дамир спит с кем хочешь, это последнее, что может меня интересовать. Радостно устремляюсь к кабинету Дамира. Не пришлось напрашиваться, сам позвал.

Почти вбегаю в кабинет, Дамир стоит у окна, спрятав руки в карманы.

– Ну что, придумала? – спрашивает с порога.

– Да! Придумала.

– И что же? – он заметно напрягается. И я выпаливаю:

– Отпуск! Я прошу, чтобы ты дал мне отпуск.