Текст книги "Разведенка с прицепом (СИ)"

Автор книги: Дина Ареева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Дина Ареева
Разведенка с прицепом

Пролог

Дамир

– Это что такое? – показываю на ребенка, который сидит за столом главного дизайнера и старательно закрашивает фломастером нечто бесформенное на листе бумаги формата А3. – Что она здесь делает?

– Это Лале, – моя помощница Марина опять улыбается, и меня это уже начинает раздражать.

Меня не воспринимают всерьез? Очень зря. Глубоко вдыхаю и повторяю на выдохе.

– Я не спрашиваю, как ее зовут. Я спросил, почему она здесь?

Девочка спрыгивает со стула и подходит ближе. Внимательно разглядывает. В направленных на меня снизу вверх темных глазах ни капли страха. Скорее, любопытство.

В сравнении со мной она кажется совсем крошечной. Даже на миг кажется, что это кукла. Из качественных материалов, изготовленная в полный рост кукла.

Волосы спускаются на плечи кудрявыми локонами такого золотистого оттенка, какие я видел только у кукол. И реснички длинные черные. И глаза блестящие как маслины.

Девочка хлопает ресницами, и я вздрагиваю от неожиданности. Черт, нельзя так, это все-таки живой ребенок.

– Я Ла-ле, – говорит девочка по слогам. А дальше я чуть не падаю, потому что она говорит на нашем родном с Мариной языке. – Я тут лаботаю.

– Что? – переспрашиваю и наклоняюсь, чтобы лучше слышать. Для этого складываюсь практически вдвое. – Что ты здесь делаешь?

– Лаботаю! – повторяет девочка. Ей явно не нравится, что я такой тупой и не понимаю с первого раза.

– Лале дочь первой помощницы главного дизайнера, – негромко рассказывает Марина. – Ясемин часто берет ее с собой. Мы все ее обожаем!

В мозгу срабатывает тумблер, внутренний взор опаляет вспышкой. Резко оборачиваюсь.

– Как зовут маму, говорите? Ясемин?

Марина испуганно моргает, а я приседаю перед девочкой. Появляется непреодолимое желание попробовать наощупь золотистый локон. Может он искусственный? Кукольный… Но тут же подавляю идиотские порывы.

Я не стану пугать ребенка только потому, что ее маму зовут Ясемин.

– Кто твоя мама, Лале? – спрашиваю по возможности мягче. Ну как умею, конечно. Эта опция у меня не слишком востребована.

Но ребенок непонятно по какой причине опасности во мне не видит никакой. Наклоняется ближе и доверительно шепчет:

– Яся. Моя мама – Яся.

Затем неожиданно вскидывает руку и кричит, развернувшись вполоборота:

– Мама! Мамочка! Тут тебя дядя хочет! Класивый!..

Поворачиваю голову вслед за девочкой и словно проваливаюсь в колодец, где нет дна, а значит можно лететь целую вечность.

Потому что встречаюсь с глазами, которые больше и не надеялся увидеть…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 1

Ясмина

– Мам, мама, мы с тобой пойдем на лаботу? – Лале обеими руками хватает мое лицо, разворачивает к себе, просительно заглядывает в глаза. И у меня никак, никак не хватает духу ей отказать.

Понимаю, что дочка хитрит, но ничего не могу с собой поделать. Я слишком люблю своего ребенка. А она слишком любит ходить со мной на фабрику, в дизайнерский цех, куда я пришла стажироваться после университета.

Лале часами может сидеть за мной за столом, рассматривать эскизы одежды, перебирать образцы тканей, раскрашивать фломастерами наряды, которые сама же и рисует.

Часто я придумываю ей задание – переложить эскизы из одной папки в другую, и Лале старательно все выполняет. Но больше всего она ждет, когда госпожа Дамла, моя непосредственная начальница, пустит ее посидеть за своим столом.

Ради этого Лале готова жить на фабрике. Ее любят все мои коллеги, она очаровала всех без исключения. Лале умеет очаровывать, этого у нее не отнять.

Госпожа Дамла разрешает мне приводить дочку с собой, но я стараюсь не злоупотреблять ее добротой. Все-таки, это производство, и здесь ребенку не место.

Пахнущие сладостями ручки снова обхватывают лицо. Лале хлопает черными папиными ресничками.

– Мам, мама, а давай наденем голосек? – черные глаза блестят как две маслины. Надавливаю пальцем на носик и смеюсь.

– Давай.

«Голосек» – это моя дипломная работа. Летняя коллекция из хлопковых тканей, ее хит – парные платья. Одни из наших с Лале любимых – парные платья для мамы и дочки в горошек. Фон белый, горошек коралл, бирюза, лаванда или лайм. У нас с Лале есть все варианты, сегодня выбираем коралловый.

– Ты готова? Иди ко мне, будем делать прическу.

Лале подбегает и послушно становится пред зеркалом. Я расчесываю ее золотистые локоны, а сама думаю, как хорошо, что они у нее светлые, как у меня. С ними моя Лале похожа на ангелочка со старинной открытки.

– До свиданья, госпожа Фирузе, – улыбаюсь соседке, которая вышла нас проводить.

– Бабушка Фирузе! – Лале бежит к пожилой женщине, наблюдаю за ней и улыбаюсь.

Я снимаю полдома у госпожи Фирузе. Считается, что я оплачиваю ей аренду со своей заработной платы, но мы с ней обе знаем, что квартиру снимает и оплачивает Эмир Дениз. И соседи наверняка тоже в курсе.

А Лале уже подбегает к небольшой аккуратной белоснежной машине. Считается, что я купила ее на свои сбережения. Но я знаю, что мне ее купил Эмир Дениз. Мы с ним оба это знаем.

Усаживаю дочку на детское кресло, затягиваю ремни, проверяю крепления. Не могу удержаться, наклоняюсь чтобы поцеловать. Но моя непоседа уворачивается, чтобы поднять игрушечного щенка, купленного ей на день рождения.

Сажусь за руль, аккуратно трогаюсь с места.

Обычно я стараюсь привозить Лале только по пятницам, в конце рабочей недели. И заранее сообщаю об этом тете Фирузе, чтобы она не обижалась. В остальные дни добрейшая Фирузе охотно соглашается посидеть с моей девочкой.

Пока идем через проходную, дочка вертит головой по сторонам и непрерывно со всеми здоровается. И с ней тоже все здороваются.

Мою Лале обожает не только наш дизайнерский цех, а еще охрана, работники пищевого блока, вся клининговая служба и даже газонокосильщик. Как моя дочь умудрилась со всеми этими людьми познакомиться, для меня загадка. А главное, когда? Она всегда со мной, я стараюсь не выпускать ее из поля зрения.

Но факт остается фактом. Лале знает их всех, причем по именам, а они все знают Лале. И почему так, мне известно гораздо лучше чем кому бы то ни было.

Потому что Лале похожа на меня только внешне. Внутри она полная копия своего отца, Дамира Батманова, который умел найти общий язык даже с тем, кто его на дух не переносит. И, как и ее отец, она способна добиться желаемого одной лишь улыбкой.

Только у Лале это выходит пока еще искренне и по-детски непосредственно. Дамир же завоевывал целенаправленно и прицельно, успешно используя захваченные трофеи для достижения своих целей.

У Дамира есть еще одна черта, которая, я надеюсь, не передалась Лале. Он из завоеванного трофея выжимает все без остатка. До последней капли. А потом выбрасывает из жизни как ненужную вещь, потерявшую свою значимость и необходимость.

Одним из его трофеев пять лет назад оказалась я. Батманов использовал меня для своих целей, он планировал стать бизнес-партнером одного из самых богатых людей Турции – Эмира Дениза. Для этого Дамиру понадобилась жена, и он выбрал меня.

Я не знала, что я – фиктивная. Я поверила в его любовь, во всепоглощающее чувство. И тем больнее было падать с небес на землю, когда правда вышла наружу. Все, что осталось мне от этого брака – моя Лале. Моя и только моя девочка.

Не хочу, чтобы она стала такой же бездушной и циничной, как ее отец. Моя доченька добрая и внимательная. По дороге на фабрику мы всегда покупаем полный пакет сладостей, и когда приходим в цех, Лале лично обходит каждого и вручает угощение.

Она знает имена всех наших соседей. Она здоровается с каждым, кто идет по нашей улице. Она обожает знакомиться, когда мы гуляем по Измиру.

Дамир тоже был внимателен к людям. Он знал всех своих сотрудников по именам, фамилиям и сумме оклада. Он шел по офису, расточая то благожелательность, то крайнюю сдержанность, то излишнюю холодность в зависимости от поставленной задачи. Он умело манипулировал человеческими чувствами, не заботясь о том, какими будут последствия.

И я рада, что дочка совсем непохожа на своего отца. Мою легенду было бы поддерживать в разы сложнее, будь она копией Батманова.

Потому что все, все мое окружение в Измире и даже некоторые знакомые в Стамбуле глубоко убеждены: Лале – дочь Эмира Дениза.

И он сам этого захотел.

***

Пять лет прошло, а я до сих пор помню этот разговор, будто он случился вчера.

Я была разбита и подавлена. Мой мир разбился вдребезги и рассыпался на мелкие осколки. В наш с Дамиром дом пришла его бывшая любовница Жанна и с порога заявила, что она беременна. Что наш брак с Дамиром фиктивный и что он собирается со мной развестись.

Разве я, влюбленная по уши и верящая беспрекословно каждому его слову, могла допустить, что мой обожаемый муж меня обманывает? Нет, ни за что. Ни при каких обстоятельствах.

В тот день я узнала, что беременна. И не долго думая, сообщила об этом Жанне. Я никому не успела сказать, даже Дамиру. А ей проболталась.

Глупая и наивная Яська. Сама не знаю, на что рассчитывала.

Жанна взбесилась и решила столкнуть меня с лестницы, избавившись сразу и от меня, и от моего ребенка. Но не удержалась и упала сама.

Камеры зафиксировали нашу борьбу, но с того ракурса к сожалению и правда создавалось впечатление, будто я ее толкнула. Полиция начала расследование, и Дамир пошел на сделку с отцом Жанны, своим бизнес-партнером. Они забирают заявление, он женится на Жанне.

По крайней мере, так все это было представлено мне.

В больнице я встретила убитого горем мужчину, сын которого попал в аварию. В банке крови отсутствовала нужная ему редкая группа. Я оказалась ее носителем, предложила помощь.

Этим мужчиной оказался Эмир Дениз, который захотел меня отблагодарить. Их сделка с Дамиром сорвалась, и бывший муж наверняка до сих пор винит меня. Думает, я решила таким образом ему отомстить.

Но я хотела только одного – исчезнуть, испариться даже из его воспоминаний. И чтобы он никогда не узнал о ребенке.

Наш с Эмиром разговор состоялся в частном самолете на пути в Стамбул. Этим же самолетом в сопровождении медиков летел сын Эмира Атеш Дениз. Накануне он пришел в себя, и отец решил незамедлительно перевезти его в одну из лучших стамбульских клиник.

Я была настолько опустошена и раздавлена, что мне было все равно, что со мной будет. Хотелось найти самую глубокую нору, залезть в нее, свернуться клубком и пролежать так до самых родов.

Но Эмир заставил меня напрячься и втянул в разговор.

– Ты не понимаешь, чего просишь у меня, Ясемин, – сказал он, тяжело вздохнув и уперевшись локтями в колени. – У нас совсем другие порядки. Одно дело, если ты бошанмыш[1]1
  Boşanmış – разведенный (тур.).


[Закрыть] и с ребенком.

– У нас таких как я называют разведенками, – невесело усмехнулась я. – А если с ребенком, то это РСП.

Эмир вопросительно выгнул бровь.

– Разведенка с прицепом, – перевела ему. Он непонимающе передернул плечами.

– Как ребенок может быть прицепом?

– Получается, может, – развела руками.

– Не сбивай меня с мысли, Ясемин, – отмахнулся Эмир. – Я говорю, что если ты разведенная женщина с ребенком, это одно. Но ты хочешь, чтобы твой муж ничего не знал?

– И не узнал никогда, – подтвердила я, несколько раз кивнув для верности.

– То есть, ты хочешь все представить так, что ты забеременела уже здесь, в Турции? – продолжил буравить меня взглядом Дениз. А у него это очень хорошо получается.

– Не обязательно в Турции, можно… где угодно, – я поежилась от того, что не могу сказать «дома». Потому что, у меня нет дома. Но, глядя каким мрачным стал этот и без того мрачный мужчина, поспешила добавить: – Я могу поехать в Канаду. К маме.

Эмир то ли фыркнул, то ли хмыкнул. Я при нем созванивалась с мамой. Рассказала что мой брак внезапно подошел к концу и прямо спросила, могу ли я приехать. Мама призналась, что снова беременна, и меня там теперь уже окончательно никто не ждет.

– Ты можешь приехать в гости, Ясечка, но забронируй, пожалуйста отель, а то мне даже негде тебя положить.

Я не знала, что Эмир стоял на соседнем балконе и слышал наш разговор.

– Ты не поедешь туда, дочка, – сказал он, – даже в гости не поедешь.

Мне не было что возразить. Дамир Батманов хоть и не построил фабрику вместе с Эмиром Денизом, но он по-прежнему оставался богатым и влиятельным человеком. Что против него я?

– То есть ты понимаешь, Ясемин, что для всех будет лучше, если будут думать, что отец твоего ребенка я?

Я замолчала, шокированная таким предположением.

– Как это вы, эфендим? – пробормотала я. – Это же значит, что мы с вами…

– Все верно, – кивнул он. Господин Дениз оставался удивительно спокойным в то время когда меня трясло до судорог.

– Но я… Я даже не знаю… – залепетала я беспомощно, и тогда Эмир сказал, как припечатал:

– Подумай, подумай хорошенько, Ясемин. Если мы говорим, что ребенок от твоего мужа, ты приезжаешь в мой дом, я знакомлю тебя со своей семьей. Женой Нурай и сыновьями, Атешем и Доганом. Ты открыто живешь в моем доме как названная сестра моего сына Атеша. Учишься в Стамбуле, потом работаешь в нашей компании, если пожелаешь. Но если ты выберешь другой путь…

– То что? – с трудом сглотнула скопившуюся слюну. Дениз развернулся всем корпусом и уперся тяжелым взглядом в мое лицо.

– Моя семья будет знать правду, но ты познакомишься с ними тайно. Ты будешь жить и учиться в другом городе. Скорее всего, в Измире. Там у моего друга несколько фабрик, ты сможешь работать у него. Ребенка усыновлять я не стану, достаточно того, что все будут считать его моим. Так будет проще для тебя. Ты иностранка, к вам в нашем обществе отношение более лояльное. Пока ребенок записан на тебя, он принадлежит тебе. Если я дам ему свое имя, он станет частью семьи Дениз. И все свои действия тебе придется согласовывать со мной. Насколько тебе это нужно, Ясемин? И… – он все-таки озвучил это, хоть и позже, чем я ожидала, – возможно, что со временем ты передумаешь и захочешь помириться с этим… Батмановым.

– Никогда, – просипела я, подавившись слюной, – ни за что я не захочу даже видеть его.

– Жизнь долгая и заковыристая штука, Ясемин, – задумчиво проговорил Эмир, – никогда не спеши что-то отрицать. Потом все может измениться. И ты захочешь, чтобы у ребенка был родной отец

Я знала, что такого никогда не будет, но в тот момент меня заботило другое.

– Вы правы насчет меня, эфендим. Меня никто не знает, и моя репутация никого особо волновать не будет. Но вы! Зачем вам это? Вам все равно, что подумают о вас? О вашей репутации ходят легенды.

– Правда? И какие же?

Я колебалась всего доли секунд. Лучше сказать, чем носить это в себе.

– Говорили, что Эмир Дениз очень требователен к своим бизнес-партнерам. Особенно к их моральному облику. Потому Дамир и женился на мне. Надеялся, что фиктивный брак решит все его проблемы.

Эмир хищно оскалился.

– Это говорили дурные люди, дочка. И твой муж такой же дурак. Разве брак делает человека честным? Мне важно вести дела с честными и порядочными людьми. Твой муж мог повести себя порядочно, а он как себя повел? Вот какой моральный облик меня интересует, Ясемин.

Я глубоко вздохнула, сохраняя молчание. Мне не было что ответить.

– О моей репутации не беспокойся, Ясемин, – продолжил Эмир, – у меня уже есть внебрачные дети. Двое, Нурай о них знает. Я был молодой, несдержанный. Не достаточно умный. Они уже взрослые, всем обеспечены, но семья у меня по-прежнему одна. Так что еще одно отцовство не ляжет пятном на моей кристально чистой репутации. Итак, что ты решила, Ясемин? Что ты выбираешь?

– А вы сможете сделать так, чтобы в документах стояла другая дата? – спрашиваю, затаив дыхание. Вместо ответа Эмир на миг смыкает веки. – Тогда я выбираю Измир.

Глава 2

Дамир

Я все-таки купил эту гребаную фабрику.

Смотрю на нее из окна автомобиля и не могу понять, почему внутри так спокойно. Я должен кайфовать, торжествовать. Испытывать удовлетворение, в конце концов.

Он думал, что меня нагнул, а я его обошел. Этого чертового Эмира Дениза, на которого молится половина текстильщиков Турции.

Фабрику я купил у другой компании, но он так старательно вставлял мне палки в колеса, что выйти на турецкий рынок стало для меня делом принципа. Настолько, что по итогу я туда не вошел, а ввалился.

Выхожу из машины, разминаю запястья. Смотрю на высокий забор с постройками – цеха, склады, административный корпус. И не могу до конца поверить.

Здесь в принципе не любят чужаков, доля иностранного капитала ничтожно мала – в Турции хватает богатых людей. Но я пер как танк, и в итоге пришлось приобрести долю в компании, чтобы потом получить возможность стать собственником фабрики.

Сделку готовили полгода, я напряг юристов, мы пахали как проклятые, и я все-таки ее получил.

Пусть это не то, на что я надеялся, когда планировал совместный бизнес с Эмиром Денизом. Мы тогда собирались строить несколько предприятий, и моей конечной целью был концерн.

Но я послушал дурной совет своего агента и для создания образа образцового бизнесмена ввязался в фиктивный брак. В итоге получил черную метку на турецком рынке, стал личным врагом Эмира Дениза, но самое ужасное, потерял девушку, которая целый месяц была моей женой.

Сейчас я вспоминаю это время как сон. Легкий, призрачный, наполненный ее присутствием в моей жизни, и от этого я чувствовал себя на седьмом небе.

Я много думал потом, почему мне так тяжело далось наше расставание. Ведь я в самом деле не собирался надолго застревать в этих отношениях. Тем более, что и отношений никаких не было.

Мы повстречались для вида месяц, мне надо было создать иллюзию влюбленности. Но в итоге и создавать ничего не пришлось, я по-настоящему влюбился. Хоть и думал, что просто екнуло…

Теперь, когда прошло пять лет, я четко осознаю, что тогда влюбился в Ясю. Она была полной противоположностью всех тех баб, которых я менял с периодичностью в полтора-два месяца. А иногда укладывался в три недели.

Я тогда был уверен, что выбрал Ясмину. Красивую девочку с черными глазами, черными ресницами и пшеничными волосами. Потрясающее сочетание, я обалдел, когда увидел.

Только потом, спустя время, я понял, что я ее не выбирал.

Я ее встретил.

Так совпало. Я думал, что нашел подходящую девчонку, которая некоторое время побудет моей женой, а дальше… Дальше разберемся.

А в реальности я повстречал единственную девушку, в которую оказался способным влюбиться. И бездарно, тупо, совершенно по-идиотски ее потерял. Позволил ее у себя отобрать.

Я слишком погрузился в работу, был уверен, что сделка с Эмиром у меня в кармане. И допустил несколько непростительных, катастрофическтх ошибок – слишком доверился своему агенту Мурату и своей охране.

Мурат Челик подкупил охранника, который впустил мою бывшую любовницу в дом. Жанка, конечно, дура, она не стала бы сталкивать Ясю с лестницы. Скорее всего, она полезла к ней драться, а Яся просто защищалась. И Жанна не удержалась.

Но на видео, которые попали в полицию, моя жена толкает Жанну с лестницы, и та катится по ступенькам все два пролета. Жанна была беременной, ребенок погиб.

Как записи оказались в полиции, большой вопрос. Егор, мой личный телохранитель, хотел их затереть, но записи из облака попали на общий сервер. И полиция их изъяла.

На видео хорошо видно как Яся держит Жанку за плечи, та взмахивает руками и летит вниз. Зная Ясмину, уверен, она наоборот хотела ее поймать, удержать. Но даже мои адвокаты сказали, что запись можно интерпретировать так, как будет угодно суду.

Отец Жанны, мой бизнес-партнер Игорь Осадчий, был решительно настроен посадить Ясмину в тюрьму. Я пошел на сделку. Дал согласие жениться на Жанне в обмен на видео.

В глубине души я надеялся, что это ненадолго. Все как-то утрясется, я смогу разобраться с Жанной, вернуть Ясмину. Но реальность оказалась намного жестче, чем можно было представить.

Ясмину увез Эмир Дениз. Как я ни пытался потом узнать, где Яся, безрезультатно. Даже ее мама не знала, где дочь. Нас развели быстро, видеофайлы я получил и уничтожил. И женился на Жанне.

Я потом еще искал Ясю, год или два. Но она исчезла, испарилась, будто и не было ее в моей жизни. А для меня все изменилось. Я больше не могу жить как раньше, тасовать женщин как карты в колоде – сегодня одна, завтра другая, потом третья, а потом снова первые две. Меня так больше не вставляет.

Все чаще я думаю, что не надо было строить из себя благородного. Надо было легализовать свой фиктивный брак, сделать его настоящим. Продать бизнес Осадчему, выкупить у него видеофайлы, все отдать, но оставить себе Ясю.

Потом пойти к отцу, сесть на фуру и зарабатывать дальнобойщиком. Уверен, долго бы я так не поездил, отец нашел бы мне более толковое применение. Так, пару рейсов сделал для порядка.

Ничего, скатался б. Взял бы Ясю с собой в поездку. Я бы на край света сейчас поехал, если бы знал, что она там.

Но Ясмины нет, а у меня есть жена. Жанна больше не сможет иметь детей, и я считаю себя перед ней виноватым. Мне не стоило начинать с ней отношения, у меня и без нее хватало баб. И не все ли равно, кто жена, если это не Ясмина?

Меня устраивает, что у нас не будет детей. Мне не нужно, зачем заводить детей, если семья состоит из двух чужих друг другу людей?

Жанна часто плачет, говорит, что она со мной несчастна. Что я слишком холодный и равнодушный, что я ее не люблю. Мне все равно, она знала, что так будет.

Я больше не способен ничего чувствовать, внутри меня ничего нет, осталась одна оболочка. Все выгорело к гребеням. И тем более, я не способен любить.

Потому что я знаю, как это. Когда екает…

Ясмина

– Госпожа Дамла! – Лале подбегает к моей начальнице и обнимает ее за колени.

– Мой прекрасный цветочек! – Дамла обнимает мою девочку, тормошит ее, сует в карман горсть конфет, которые покупает специально для Лале.

Моя дочка здесь для всех цветочек, как и я. Имя Лале означает «тюльпан» так же как мое «жасмин». Еще дочке очень нравится, когда ее называют принцессой. Я, к счастью, для принцессы уже слишком взрослая.

Тепло здороваюсь, Дамла приветливо кивает в ответ:

– Здравствуй, Ясемин.

Я обожаю свою руководительницу, но конечно позволить себе такие вольности как Лале не могу. Хотя иногда искренне хочется обнять Дамлу, особенно когда я вижу ее работы.

Она очень талантливая и при этом требовательная, не только к коллективу, а в первую очередь к себе. Мне очень повезло, что после учебы я попала именно к ней.

Я помню как пришла с портфолио, куда отобрала свои лучшие эскизы. И хоть фабрика принадлежала приятелю Эмира Каану, он так и сказал, что все зависит только от меня.

– Дамла Айдын это бриллиант, который я берегу и с которого сдуваю пылинки. Если ты ей не подойдешь, прости, я ничего не смогу сделать.

Мои работы понравились госпоже Айдын, и я чуть не умерла от счастья, когда услышала:

– Сыровато, конечно, есть над чем работать. Но мне нравится твой стиль. Он легкий и воздушный. Надеюсь, мы сработаемся.

Каану она сказала о моих работах: «В них есть душа».

Каан рассказал Денизу, а тот мне. Не только женщины любят посплетничать. Но я летала на крыльях после таких слов и была очень благодарна им обоим – я в самом деле вкладываю в каждый эскиз частичку души. И то, что это оценили по достоинству, для меня оказалось просто бесценно.

Дамир ни разу даже не глянул на мои работы, хотя я однажды набралась смелости и попросила. Хотела, чтобы он оценил как специалист. А в душе надеялась, что он предложит показать их своим дизайнерам, чтобы услышать мнение профессионалов.

– Котенок, давай потом, я так устал, – услышала в ответ на свою просьбу. Больше я не просила, а Дамир забыл об эскизах как только я унесла папку.

Эмир же сам захотел посмотреть. Долго перебирал, разглядывал каждый рисунок.

– Неплохо, дочка, но тебе явно не хватает знаний. Талант бесспорно есть, но воплощать свои задумки на бумаге это уже техника, а она у тебя хромает.

– Значит, я не поступлю в университет? – спросила я упавшим голосом.

– А разве туда приходят не за знаниями? – в свою очередь удивился Эмир. – Насколько я знаю, в вузах как раз и обучают разным техникам. Потому что талант он или есть, или нет. Третьего не дано.

Я до сих пор помню эти слова и всегда буду помнить.

– Ясемин, ты уже пила кофе? – Лале наконец-то отпускает Дамлу, и та многозначительно кивает на лаунж-зону. Есть о чем поговорить, вот что это означает.

– С удовольствием выпью еще, – отвечаю, и начальница поворачивается к Лале.

– Мой цветочек, ты поработаешь госпожой Айдын, пока мы с твоей мамой поболтаем за чашечкой кофе? – заговорщицки шепчет она.

Моя девочка делается очень серьезной, кивает и с преувеличенной важностью забирается в кресло за огромным столом Дамлы. Он завален образцами тканей, и Лале на полдня хватит чем заняться. Она обожает листать каталоги.

– Хаят, присмотри за ребенком, – просит Дамла вполголоса, чтобы не слышала Лале. Ну как же, она у нас теперь главный дизайнер, а кто же присматривает за главными дизайнерами!

– Что-то случилось? – спрашиваю начальницу, как только мы пересекаем границы лаунж-зоны.

– Нас продали, – озабоченно говорит Дамла, пока я нажимаю кнопку кофемашины.

– Уже? – неверяще развожу руками. – Так быстро?

– Угу, – угрюмо хмыкает она, – я тоже не думала. Каан сказал.

– Почему он не попросил помощи у господина Дениза? Они друзья, разве Эмир не помог бы?

– Кто знает, Ясемин, кто знает, – Дамла рассеянно размешивает сахар. – У Каана были слишком большие убытки, а в бизнесе все считают свои деньги. Значит, господину Денизу эта сделка была невыгодной.

Да, несмотря на хорошие продажи и успех последних коллекций, владелец фабрики не смог покрыть убытки, которые накопились со времен карантина. Эмир ругал Каана за плохой маркетинг, но я даже приблизительно не представляю, как можно управлять фабрикой, поэтому могу нашему бывшему генеральному только посочувствовать.

– Кому она понадобилась, если такие убытки? – спрашиваю, отпивая кофе.

– Я слышала, какая-то компания купила, – качает головой Дамла, – вроде как иностранная.

Не знаю, почему, но от этих слов в груди становится неуютно, появляется странное предчувствие. Турецкие рынки крайне неохотно впускают чужих игроков. Или наша фабрика совсем утонула, или она кому-то очень сильно понадобилась.

– Я сколько говорила Каану, – ворчливо говорит Дамла и безнадежно машет рукой. – Разве он кого-то слушал?

– И что теперь будет? – я не говорю «с нами», и так ясно, что меня волнует.

– Так это ж иностранцы, – пожимает плечами Дамла, – думаю, нас точно не тронут. Управленцев сменят, так их давно пора было разогнать. Но ты же знаешь Каана…

Да, Эмир говорил, что его другу не хватает жесткости и требовательности. А в остальном Дамла права. Менять всех сотрудников новым владельцам нет никакого смысла.

– Они сегодня должны приехать. То ли делегация, то ли представитель, никто точно не знает, – начальница подходит к окну. – А вот и они.

Выглядываю из-за ее плеча. Несколько мужчин в костюмах стремительно двигаются к главному входу в административное здание, и я физически ощущаю сильный толчок в сердце.

В груди сжимается пружина, непонятно откуда взявшаяся тревога обдает внутренности холодом. Дамла смотрит на меня, склонив голову.

– Что с тобой, Ясемин? Ты так побледнела – она берет меня за пальцы и охает: – А пальцы совсем заледенели. Ты замерзла?

– Не знаю, – мотаю головой, – нет, я не замерзла. У меня плохое предчувствие.

– Ну что ты, девочка, успокойся. Мы с тобой точно без работы не останемся! – участливо гладит по руке Дамла. – Пойдем? Наверное с нами захочет познакомиться новое руководство.

Мы возвращаемся обратно в дизайнерский цех, Дамла идет впереди, я за ней.

– Они уже здесь, что я говорила? – шепчет она мне через плечо. Смотрю перед собой и чувствую, как пол уходит из-под ног, а мир опасно качается, грозясь обрушить мне на голову все административное здание.

Возле стола Дамлы стоит Дамир и смотрит на Лале, которая сидит за столом в кресле. Она безмятежно улыбается, запрокинув голову, и не подозревает, с кем сейчас говорит. Как и Дамир не догадывается, что перед ним его дочь.

Дамир

– Куда сначала, господин Батманов, в дизайнерский цех или в пошивочный? – спрашивает помощница Марина, которая проводит короткую экскурсию нашей делегации. Мне и моим директорам.

Марина из штата Каана Озтюрка, бывшего владельца фабрики. Я не та метла, которая метет по-новому, и прекрасно отдаю себе отчет, что рядовые работники фабрики не виноваты в ее банкротстве.

Даже продажники ни при чем, фабрику угробил сам Каан. Мы с аудиторами несколько месяцев изучали документы и пришли к выводу, что топ-менеджмент честно предупреждал владельца о последствиях выбранной им стратегии. И неоднократно предлагали очень грамотные выходы из создавшейся ситуации.

Но похоже Каан был решительно настроен фабрику утопить и принимал управленческие решения одно провальнее другого. Так что теперь, когда фабрика наконец избавилась от своего владельца, я не вижу необходимости в радикальной смене персонала. По крайне мере вот так сразу, с плеча рубить точно не намерен.

Я хочу присмотреться. Познакомиться с руководящим составом лично. Люди не должны терять работу только потому что фабрику купил иностранец. Своему бы такое простили, мне точно не простят. А набирать новых все равно придется из местных.

Поэтому пока все остаются на своих местах, тем более Марина, которая хорошо знает оба языка – и турецкий, и мой родной. Я в турецком все еще плаваю, хотя учу его сколько лет.

– К дизайнерам, – киваю решительно и сам распахиваю двери департамента, где трудятся главные люди на производстве – создатели коллекций.

Для меня до сих пор загадка, как можно постоянно изобретать что-то новое. Мне кажется, все уже давно придумано и изобретено, особенно в одежде. Поэтому дизайнерский цех для меня место, где творится настоящее священнодействие.

Каково же мое удивление, когда вместо дизайнеров, корпящих над эскизами, я обнаруживаю маленькую девочку. Она сидит за столом главного дизайнера и увлеченно закрашивает фломастером нечто бесформенное на листе бумаги формата А3.

– Это что такое? – показываю на ребенка. – Что она здесь делает?

– Это Лале, – улыбается Марина, и меня это почему-то начинает раздражать.

Меня не воспринимают всерьез? Очень зря. Глубоко вдыхаю и повторяю на выдохе.

– Я не спрашиваю, как ее зовут. Я спросил, почему она здесь?

Девочка спрыгивает со стула и подходит ближе. Внимательно разглядывает. В направленных на меня снизу вверх темных глазах ни капли страха. Скорее, любопытство.

В сравнении со мной она кажется совсем крошечной. Даже на миг кажется, что это кукла. Из качественных материалов, изготовленная в полный рост кукла.