Текст книги "Учение гордых букашек (СИ)"

Автор книги: Димитрий Стариков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Ткач

Рассвет еще только прорастал из земли, а Ткач уже проснулся от стука и хлопков, это озорник ветер влетел в комнату и растревожил гобелены на стенах. Время собираться. Жена – красавица с черными намасленными волосами уже встала. Она давила зеленый тонкокорый цитрус в глиняный кувшин с загодя запасенной водой. Каждое утро повторялся истинный ритуал, залогом которому только любовь, а не всякие боги. Ткач пил свежую кислую воду, одевался. Никогда жена не отпускала его без упрека

– Гильдия не караулит тебя у двери мастерской, побудь дома. Подождут твои станки, разве я не лучше?

И она садилась ему на колени, прижимала его лицо к своей шее. Ткач с наслаждением вдыхал ее кожу, целовал, а потом игриво отталкивал и вставал со словами

– Нужно успеть в срок. Полотно не готово.

Каждый раз у него находилось незаконченное дело, а жена возражала, мол, не доделываешь работы, только бы ускользнуть из дома. В ответ он шептал, что любит ее.

– Тогда обойдешься без своих полотен.

– Нет, зато без тебя обойдусь.

Она смеялась, кружилась с ним до удара об двери. Поцелуй на прощанье, ее фигура у проема, завернутая в плед, стук сапог в туманное утро. Она влюбилась, когда молодой человек без места, постучал в ее дверь. Тогда она не знала, что у него в руках нет и медяка, не знала, что никогда больше не возьмет платы. Ткач любил двоих, ее и свои полотна, свои изобретения. Жена только его, и тот задор в глазах, когда Ткач говорил о петлях, рисунке ткани, нитяных рядах и прочей ерунде в которой никогда не разобраться.

Впереди целый день и Ткач тепло оглядывает свои владения – станки с незаконченными полотнами, много станков. Чужой мог подумать, что здесь трудятся десяток мастеров, но Ткач был единственным хозяином всех механизмов. Хозяин обязан за место гостям, эти гости, с которыми он виделся мельком – его борьба, надежда, что завтра не придется держать изобретения разобранными, боясь лишиться знака. Порой Ткач закрывал потайной люк за гостями, и гладил крышку, почти неразличимую на дощатом полу.

Проверка нитей, натяжение грузов, рамы и переплеты. Стук в дверь, посетители? Нет, это сам худоба-Фатэль, один из главных. Он показал пальцем на далекую башню стражи.

– Теперь твой труд увидят все.

Ткач согласно кивнул и пожал руку мятежнику.

Фатэль прошмыгнул в люк под землю. Вскоре Фатэль вернулся с друзьями. Каждый воин восстания, проходя, кивал ему в благодарность. Когда сотня ног перешагнула порог, вновь наступил покой. Ткач облокотился на дверной косяк и залюбовался на знамя. Скоро, скоро проснется муравейник, выйдет в утро, и разгорится новый бунт, еще один шажок к свободе. А пока ждет полотно, на нем девушка, с младенцем на руках, лицо его жены и на нем чистота. Остались только мелкие штришки, стяжки. Вручную иглой он протыкает ткань. Вот и заказчик, явился сам, не послал слугу, понравится ли ему полотно?

– Уже заканчиваю, садитесь, господин.

– Доброе утро, знаете в городе беспокойства.

– Я беспокоюсь лишь за мою работу.

– За это вас и ценят, покажите, что там?

– Нет! – Ткач закрыл телом полотно от посторонних глаз. – Еще не готово.

– Ладно вам, я только хотел взглянуть. Мне прийти позже?

Ткач отвернул от него полотно, сделал еще несколько стежков и окликнул знатного человека в дверях.

– Готово!

Тот подошел и Ткач в размашистых движениях развернул к нему полотно.

– Как всегда поражает! – сказал заказчик.

– Знаю. – Ткач с улыбкой отвернулся. – Забирайте, деньги вы заплатили, только быстрее, знаете ли, тяжело отдать дитя. Дверь закрылась, Ткач снова один. В городе уже бушевала людская стихия, а он все складывал нити в новое полотно. Нити цеплялись друг за друга. Солнце ползло по полу. Вдруг ровные линии спутались. Ткач обернулся на дверь, тревога забила в висках, он кинулся к станку у люка, навалился, всем телом. Станок поддался и двинулся вбок, закрывая люк. Дверь вылетела под ударом.

– К стене! – приказал страж.

Ткач побежал к столу. Арбалетные стрелы поднялись на него. Ткач с ножом бросился к полотнам, принялся кромсать их. Им они не достанутся. Стражники переглянулись в недоумении. Между ними протиснулся человек, пошел на Ткача, пока тот в безумии резал свои творения.

– Остановитесь, бросьте, – сказал командир.

Ткач наставил на него нож. Рослый воин выбил нож, и схватил Ткача за горло. Свет погас, Ткач ощутил, как глухо падает на пол.

Они схлестнулись

В белокаменном доме осталось три десятка ловких поджарых парней. Таким даже самые высокие стены покажутся прямой дорогой. Они натягивали крюки на арбалеты, мотали веревки, кое-кто молился. Писарь с Рассалой проведали Адена. Тот спал лицом вниз, снова упал с кресла. Рассала положил главаря обратно в мягкий бархат. Аден не проснулся, только забубнил на сонном языке. Рассала тихо начал рассказывать ему о делах:

– У нас получилось, капитан, ты только дождись. В полдень, когда стража устанет отражать потоки людей, когда они будут смотреть только наружу, мы проникнем внутрь замка. Помнишь свой план? Да он хорош. И Писарь с нами, он поможет. Он справится лучше нас, да? Так ты мне говорил?

– Рассала, как мы войдем в замок? – спросил Писарь.

– Придется лезть на стены. На самом деле даже я не знаю, как все повернется. Наши люди уже наверное ломятся в ворота. Толпа против крепких стен, кто кого? Я уже вижу это, в ворота стучит таран, стрелы летят сверху, но все в щиты. Но Фатэль только отвлечет, стянет стражу. Никто не рассчитывает на успех с этой стороны. Когда все взгляды устремятся на Фатэля, мы обогнем замок с другой стороны, зацепимся крюками за стены… Скоро сам все увидишь.

– Смешно будет, если почитатель Гебы из числа стражников с утра решил выпить не легкого вина, а свежей воды, – сказал Писарь. – Тогда может ваше дело уже исполнено.

Аден открыл глаз.

– Правда смешно.

– Аден! – послышалось из двери.

Там стояли мятежники и улыбались во все рты. Они висли друг на друге, не решаясь войти. Рассала махнул им.

– Давайте сюда.

Притащили кувшины с вином. Все уселись, и принялись пить прямо из глиняного горла. Удивительные люди. Они перешучивались, хотя скоро война. Аден, молча, смотрел на них. Шея у главаря не держалась, и голова лежала на плече. Еще немного и Йордан тоже сложит голову, стража оружие. Все это ценой людей, что сами лягут под воротами замка. Война прекратится. А ведь Писарь даже не ощутил ее дыхание. Гаана далеко, на краю, у моря. Люди близоруки на смерть, она пугает лишь впритык. Но когда сам гонишь народ на смерть, исподволь устраиваешь месиво в центре города, тогда испытываешь страх другого рода, страх за свою душу. Но пока есть иная цель, пока есть Талли и ему нужна помощь, можно отложить этот страх, подумал Писарь. Правда за время он зароется так глубоко, что потом никогда его не вытащишь назад, он будет кусать до самой смерти. Может все это напрасно, может Рарг только порадуется смерти брата, может Аден ошибся и не нужен королю никакой медальон. Но все было не важно, скоро Писарь добудет корабль, найдет Талли и поедут они вместе прочесывать болота. Потом отдыхать в вольном городе Седмора и платить за жизнь золотыми зубами. Что за глупость мы придумали с этим мальчишкой, смешно вспомнить, улыбнулся Писарь. Тут Рассала подскочил.

– Точно! Крул ведь извинялся, что прохода не отыскал.

Рассала выбежал и тут же вернулся с огромным блюдом, на котором навалены засахаренные фрукты и орехи. Он поставил сладости у ног Адена и скоро каждый суровый мятежник с удовольствием чавкал и слизывал патоку с пальцев.

Вдруг Рассала насторожился.

– Стоять. Прекратили возню!

Моряк припал у полу. Слушая донесения камней Рассала оставался недвижим. Потом резко бросился в общий зал. Каменный люк выкинула из пола подземная сила. Рассала взвыл, и пырнул саблей пришельцев снизу. Сталь ударилась о сталь, из люка выбрался Беладор, а за ним посыпались стражники. Мятежники спустили арбалеты. Крюки врезались в незащищенные головы стражи. Белладор сорвал с себя треснувший под ударом сабли наплечник и с облегчением свободно крутанул меч. Две стаи схватились, и вожаки, Беладор с Рассалой сразу выбрали друг друга. Медвежья битва. Рассала рубил по завязкам, сковыривал с Беладора стальной панцирь. Беладор будто обрадовался, когда от всей защиты остался один нагрудник. В перерыве между звоном, Рассала крикнул

– Писарь, Аден!

Писарь побежал к комнате больного, но обернулся еще раз. Беладор обрушил меч на Рассалу. Тот шагнул в бок и встретил удар, но кожа на его руке еще новая, мягкая, порвалась от столкновения клинков. Рассала выронил саблю, а Беладор закончил удар. Рассала сложился, с разрубленными ребрами и легким. Он со свистом выдохнул последнее слово:

– Аден.

Возрождение

Писарь побежал в комнату Адена. Тот не хотел подниматься.

– Оставь меня, – лепетал он.

Тогда Писарь схватил его за ломкие волосы и стащил с кресла.

– Они нашли нас! Аден, сейчас всех перебьют и придут за тобой! Рассала мертв.

Через безразличную маску вдруг блеснули прежние глаза. Аден слабо повторил

– Рассала мертв.

Аден поднялся, встал на худые ноги, дрожал, но не падал, его глаза теперь смотрели вперед. Трясущимися шагами он подошел к стойке и взял меч. Аден хромал на крики боя. Возрожденная воля птенца тянула его вперед, но тело не справлялось.

– Аден они умирают, чтобы ты жил! Аден, бежать!

Он не слышал. Писарь развернул его и ударил. Аден обмяк, Писарь взвалил его на плечо и понес к выходу за каменной плитой.

Стражники вылуплялись из люка, множились, стрелы прошивали незащищенные, тела. Вооруженный одним безнадежным гневом, всякий бежал на стражников, но силы не равны. Кровь заливала белые стены.

Писарь навалился на плиту. Она поддалась, на беззвучных петлях повернулась и открыла проход. В темном холодном проходе Писарь осознал, что произошло. Еще ночью обещания Рассалы взбодрили его, он верил этому человеку как прочному плоту на реке, а теперь Рассала погиб. Сознание против воли рисовало картины упущенного, издеваясь. Еще и это тело, зачем Писарь его тащит? Если бы Аден не отрекся от дела, все могло пойти иначе. Аден бы придумал путь, заметил бы опасность. Писарь бы не злился так сильно, если бы Аден пытался, но не смог, а сейчас Писарю хотелось кинуть его, взять один из камней что норовил свернуть ногу, и разбить голову этого предателя, который мог, но не пытался. Но нет. Писарь его поставит снова на ноги, выжмет все его силы, и Аден исполнит слово, поможет спасти Талли. Тоннель вывел Писаря с ношей из Гааны. Недалеко берег моря. Писарь положил Адена на траву и принялся искать место, где укрыться. Аден тем временем пришел в себя. Он все понимал, все помнил. Он просил Писаря идти и держаться берега. Сам Аден не смог сделать и пары шагов. Он указывал дорогу, пока Писарь нес его. У крутого берега расположился плавный спуск, похожий на тропу. Только проложили ее не Люди, а отлила сама земля из когда-то жидкой породы. Аден увидел, что Писарь больше не собьется с пути и снова утонул в темноте, только напоследок прошептал

– Найди сестру.

Бабочка

Довольно скоро Писарь устал, Аден весил чуть, но даже дитя от постоянной носки становится тяжким. Писарь уже сомневался, нужно ли идти, может Аден ждал помощи там, где ее не было. Писарь присел, отдышался, положил Адена на ровные камни и продолжил путь один. Он хотел осмотреться, и если Аден ошибся, не нести его лишний раз. Через пару часов, когда Писарь уже был готов повернуть, показался свет в холме. К пещере вел твердый грунт, в стороне стояла карета, такая же на какой увезли жреца Гебы. Девушка в коротком летнем платье под кровом камня варила что-то над огнем. Писарь окликнул ее. Сомнения отпали, это была Элис. Только она как-то преобразилась, распушенные легкие волосы, вместо туго стянутых, босые ноги, вместо мужских сапог и удивленное лицо, вместо твердого и уверенного. Она застыла и смотрела на Писаря, словно лань решала бежать или нет.

– Ты ведь сестра Адена?

– Да. – Она сложила ладони на груди, точно прятала маленького птенца.

– Помнишь меня? Я забирал жреца вместе с Рассалой.

– Писарь, да?

– Нужна твоя помощь, все рухнуло, и Аден…

Не успел Писарь договорить, как она схватила тонкий клинок, сунула за узкий поясок и приготовилась идти.

– Пойдем, я оставил его у побережья.

Элис побежала вперед, Писарь еле за ней поспевал. Босая она прыгала по камням так, будто ничего не весила и прикасалась к земле, только потому, что Писарь смотрел. Она была соткана из ветра и солнца. Элис так обогнала Писаря, что скрылась за поворотом. Она вышла уже с Аденом на руках. Писарь тут же отобрал у нее ношу, но Элис все равно шла рядом, и гладила Адена по голове. Когда они донесли Адена до огня, Элис начала его будить. Аден сразу успокоил сестру:

– Не переживай. Болит только тело.

Элис только больше заметалась.

– Нужно поесть. Принеси из котла похлебки.

– Это какая-то вода, – заглянул в плашку Аден.

– А тебе и нельзя ничего тверже, себя видел?

Аден подчинился, позволил себя накормить. Бережно, как слабую пичугу, кормила его Элис. Деревянной ложкой выливала мясную жидкость в полураскрытые серые губы, и пальцами расчесывала его рыжие волосы. На лице Адена прорезалась улыбка, он мирно заснул, а Писарь с Элис сели на приступни повозки. Писарь рассказал события последнего дня.

– Спасибо, что вытащил его, – сказала она и отвернулась.

– Мне не слишком хотелось его спасать, так что не благодари.

– Но ведь спас.

– Рассала умер, защищая его, да и Аден беспомощный был. Не знаю. Аден дал мне обещание, и надеюсь, исполнит его.

– Рассала погиб?

После этих слов Элис долго молчала, потом нырнула в карету и вышла одетая как раньше. Воздушные рыжие волосы снова прижались к голове, потертые сапоги спрятали босые ноги. Элис уселась рядом.

– Мой братец исполнит обещание, он самый сильный. Правда, временами, Аден самый беспомощный человек. Его болезнь трудно далась в детстве. Родители не смогли найти лекаря, что исправит положение, а Аден и не боролся, он принял все как должное и научился с этим жить.

– Нелегкая жизнь с такими перепадами.

– Иногда мне кажется, что Аден был бы туп как тушкан, если бы не болезнь. Он же все время бежит вперед, все время делает. А когда он лежит слабый и хрупкий, то начинает думать о смысле. Ничего бы не было, если б не его болезнь, так что он даже рад.

– Почему ты не живешь с ним, в доме?

– Я помогаю его делу в других местах.

– И все же, когда возвращаешься в Гаану, то скрываешься в пещере.

– Когда брат только начинал движение, я заботилась, утонула в нем, стала тенью. Мне пришлось смириться с этим, я нужна ему. Но потом появился Рассала, следом Фатэль. О, Геба, какое было испытание, когда появился Фатэль. Но они стали заботится об Адене в те дни, когда он уходил.

– И ты стала ему не нужна?

– Я стала свободна, теперь могу сызнова строить жизнь. Я не отреклась от дела брата, но теперь я сама по себе.

– У тебя неплохо получается, как ты украла отца?

– Это не так сложно, легковерный народ. Вот добыть пух, это было непросто.

– Ты бы видела, как башня рухнула.

– Да взрыв долетел аж до пещеры. А мне нравился этот храм, он красивый. Ты там был?

– Я поджег фитиль.

– Теперь буду тебя ненавидеть.

Когда она улыбалась, то прикрывала рот тыльной стороной ладони. Писарь смотрел на нее и постоянные мысли о Талли на мгновение спрятались за ее спиной. Из-под строгого наряда еще мелькала босоногая девушка. Под вечер она легла рядом с Аденом, обняла брата и уснула. Писарь знал, что наутро нужно снова бежать, теперь уже без лишних планов гнаться за мальчиком, но сейчас можно было смотреть на этих двоих, и верить что потом не будешь себя винить за эти немного приятные минуты.

Судьба восстания

Беладор убил последнего мятежника и приказал людям обыскать дом. Кертис, во время схватки держался в стороне, но теперь подошел и склонился над телом Рассалы.

– Господин, я начал за вас переживать, когда вы схватились с этим стариком. Вам не стоит всегда идти первым, не сейчас, когда вы так важны.

– Он мне в отцы годится, да сильный, но хватка слабая.

Стражник вернулся с донесением.

– Выходов больше нет, в доме никого не осталось.

– Наверняка есть еще ходы, крысы разбежались по невидимым норам, – сказал Кертис. – нужно осмотреть все стены и устроить облаву.

– Нет, мы возвращаемся, – приказал Беладор

Стражники тут же повиновались и начали нырять вниз в проход.

– Господин, если не вырезать всех сейчас, король останется в опасности.

– Это не все, точно не все. И да я видел, как один уносит другого вглубь дома. Но это не важно, сейчас половина из них у ворот, пытается пробиться в замок. Йордан в опасности. Надеюсь, я не ошибся и хоть немного спутал их план.

Беладор во главе отряда прошел по пустым улицам. Мощеная дорога к замку начала блестеть чуть больше, из-за тысяч ног, что прошли по ней сегодня. Послышались хрустящие удары.

– Таран, – безошибочно определил Беладор. – Быстрее!

Они уперлись в огромную толпу простых людей. Горожане гибли от стрел, что летели со стен. Укрывались досками и рвались в замок. Беладор остановился, меч дрогнул в руках. Он смотрел на народ.

– Как? Кертис я знаю этих людей, король не сделал им ничего дурного! Почему мой народ слушает этих предателей? Почему, Кертис?

– Господин. Вы знали их до того как они подняли оружие, до того как решили убить короля. Теперь они предатели тоже. Не терзайте себя.

– Нет, они просто люди.

Беладор перерубил одного. Командир двигался вперед, облаченный в железо, рубил тушу толпы, простых людей. Иногда возникали знакомые лица, но Беладор не дрожал. Вот его начали теснить, а он расчищал вокруг себя мертвое поле и потихоньку продвигался. Он уже давно не ступал по земле, все шел по слоям погибших тел. Вперед к тарану. Люди не боялись, били и пытались подлезть ножами под нагрудник. Чем ближе к воротам, тем плотнее люди. В такой кричащей куче Беладора начало швырять, народ бросался на него, пытался свалить на землю, к трупам. Беладор оглянулся. Его стражников почти не осталось. Только пара ребят и Кертис мелькают за чужими головами. Тут стрела с черными перьями пробила Беладору руку. Он посмотрел на таран. На большом механизме, под прикрытием щитов стоял глава штурма. Фатэль, бывший надзиратель темниц стрелял по стражникам из лука с длинными стрелами. Удар тарана. Вдруг толпа двинулась. Ворота сломлены. Беладор упал на колено, но не согнулся под потоком. Теперь короля от смерти ограждала только стража на широких ступенях. Беладор вдохнул и снова побежал. Он пробился через толпу. Его бойцы узнали командира и втянули в свой строй. Беладор весь в крови лежал, пытался снова встать, а толпа уже смяла первый ряд стражников. Без сомнения, народ прорвется. Тут небольшая группа стражников отделилась из третьего ряда и тихо пошла в замок. Беладор лежа приказал им остановиться. Те будто не услышали. Тогда он поднялся и преградил путь.

– Вернуться в строй, я встану с вами!

– Нет, командир. Геба говорила с верными. Короля нужно убить.

Беладор направил на них меч. Его собственные стражники втроем устремились на командира. Крутанув меч, Беладор с криком смял шлем одному. Рядом возник другой. Беладор скользнул взглядом вниз. Кинжал пробил его кольчугу. Рукоятью Беладор попал по шее, не успевшего отскочить стража. Меч выпал. Окровавленный Беладор повалился на спину и на локтях отползал от третьего стража. Тот медленно шел, уставившись на командира.

Народ сломил оборону и как волна песчинку, проглотил третьего стража. Беладор локтями закрыл голову. Толпа резко остановилась, ломая сама себя. Задние спотыкались об передних, тормозили руками, сворачивая друг другу шеи. Беладор обернулся. По ступеням спускался человек с исполосованным шрамами лицом, но все смотрели чуть выше. Вокруг волос венцом плясал и кружился огонь. Многие тогда упали на колени, злость растворилась перед благоговением.

– Дети верные я посланник Гебы на земле, – заговорил человек, – внимайте.

Ветер сам заносил слова в уши. Последние живые стражники, осторожно отступили от толпы, будто от бешеной собаки, которая ненадолго раздумала вгрызаться в глотку. Человек с венцом продолжал:

– Агреб, враг мира среди братьев, когда-то исказил слова Гебы. Сегодня сделал это снова.

Толпа в смущении посмотрела на свои измазанные кровью руки.

– Все правильно услышали вы, только одно неверно. Король страны этой, не предавал вас, он не отправит горожан на смерть и корона все еще при нем. Геба послала меня со словами благословения ему в войне против преступлений брата его.

Молодой парень встал и выкрикнул:

– Так почему он сам этого не скажет?

Крепкий мужлан, по видимости отец тут же схватил его и утянул вниз, обратно на колени.

– Честный не предстанет перед судом лжи. Теперь, когда вы знаете истину, достойно будет и судье выйти на суд.

Послышался стук железных каблуков, Йордан, один, без охраны спускался по лестнице. Корона его сверкала на обеденном солнце. Вечно хмурым взглядом он погасил последний огонь в сомневающихся сердцах. Беладор склонился перед ним, урод с огненным венцом встал рядом с королем, и пламя закружилось вокруг монаршей головы. Король поднял руку, и уродец в шрамах преклонил колено.

– Вы поверили лжецу Агребу, убили братьев своих, в страхе войны устроили битву. – Король покачал головой. – Я держу слово, корона на мне, я не поведу в бой тех, кто создан для мира. Огонь правды может всех покарать за зло ваше.

Тут огонь поплыл в сторону толпы. Мужчины в страхе закричали, закрыли глаза и приникли к земле, но Беладор был уже спокоен. Он видел, что огонь не жаждет жечь, напротив, он бежит от человека со шрамами на лице.

– Но огонь любви не накажет дитя, что оступилось.

Огонь разболтался, растекся в воздухе и исчез. Человек со шрамами ослабел, и немного повалился на Беладора, не в силах держаться даже на коленях.

– Вернее наказать немногих с пользой, чем многих без пользы, – сказал король. – Зачинщики, служители Агреба среди вас. Отдайте их на суд посланника Гебы.

Толпа тут же оглянулась на Фатэля и его приближенных, грозя ножами, выдавила из себя вперед. Там мятежников схватили стражники. Король развернулся на месте, и зашагал обратно. Толпа понемногу выросла с колен. Они плакали, тащили умерших, проклиная Агреба. Стражники искали своих и вытаскивали на ступени, чтобы позже похоронить с почестям. Беладор подошел к королю, чтобы склонится снова.

– Мой Король, вы остались один, посреди восстания. Мне стоит наказать тех, кто должен был вас охранять?

За короля ответил уродец на нетвердых ногах.

– Никому нельзя было верить после покушения. Один из твоих людей напал с ножом, когда оказался рядом. Его пришлось долго пытать, прежде чем он все рассказал.

– Теперь волна схлынула, – прервал его Йордан. – Тебе, Беладор, следует отдохнуть. Прикажи своим людям отнести тебя к лекарю.

– Мы все ваши люди.

– Конечно. После расскажешь, почему тебя не было в замке.

Йордан развернулся и ушел в покои. Беладор не стал подзывать стражу, у них хватает забот. Живые сами о себе позаботятся, а вот мертвые… Беладор проковыривал ногами бордовый ковер из тел, и ступал по брусчатке. Народ постепенно уносил родных. Хоронить никому не нужных придется в море. Тут Беладор принялся разгребать тела. Он увидел то, чего не хотел находить. Кертиса проткнула длинная стрела с черными перьями. Командир лег рядом с верным слугой.