Текст книги "Заезд на выживание"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Феликс Фрэнсис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

А третьим был мужчина лет под пятьдесят, в светло-сером костюме, белой рубашке и галстуке в синюю полоску. Он поднял голову, бегло взглянул на меня, затем взгляд его переместился мне за плечо, точно он рассчитывал увидеть кого-то еще.

–Брюс? – спросил я, подойдя поближе.

–Да? – вопросительно бросил он, глянул мне в лицо, затем – снова на дверь.

–Я Джеффри. Джеффри Мейсон.

–О, – протянул он и нехотя оторвал взгляд от двери. – Просто ожидал увидеть… кого-то постарше.

Я привык к подобной реакции. В январе мне исполнится тридцать шесть, но выгляжу я, видимо, значительно моложе. Кстати, это не всегда помогает на процессах, ведь очень многие судьи склонны ассоциировать возраст не только с опытом, но и потенциалом. Видимо, Брюс ожидал, что я буду одет примерно как он, в костюм с галстуком, а я явился на встречу в джинсах и коричневой твидовой куртке, накинутой поверх клетчатой рубашки с расстегнутыми верхними пуговками. Наверное, вырядился я так с целью доказать самому себе, что не могу представлять интересы Стива Митчелла, поэтому и решил не надевать строгий темный костюм, когда снимал с себя промокшую насквозь после скачек спортивную одежду в доме у Пола.

–Старше и мудрее? – спросил я, чем привел Брюса в еще большее замешательство.

Он рассмеялся. Каким-то нервным тихим смешком. Да и он, надо сказать, мало походил на человека, которого я ожидал увидеть. Он-то, по иронии судьбы, оказался старше, чем я представлял, разговаривая с ним по телефону. И выглядел менее уверенно, чем мне хотелось бы.

– Что будете пить? – осведомился я.

– Спасибо, ничего больше. – И он указал на початую пинтовую кружку пива на стойке. – Я угощаю.

– Тогда диетическую колу, будьте добры, – сказал я.

И вот мы с ним заказали еду и отнесли тарелки и напитки на столик в углу, где могли говорить спокойно и бармен нас не подслушал бы.

– Виделись с Митчеллом вчера? – спросил Брюс.

– Да, – ответил я.

– И что он рассказал? – с интересом и даже некоторым волнением спросил Брюс.

– Немного, – ответил я. – Говорит, что его подставили.

– Это я уже знаю. Вы ему верите? – спросил Брюс.

Я не ответил.

– А вам известно, что у Скота Барлоу была сестра? – спросил я.

– Нет. А она какое имеет отношение?..

– Вроде бы покончила с собой в июне, – ответил я. Он недоуменно уставился на меня. – Во время вечеринки в Лэмбурне.

– Ах, вон оно что. Случайно не та девушка-ветеринар?

– Она самая, – ответил я. – Милли Барлоу.

– Вот это номер… – пробормотал он. – В газетах много об этом писали.

– Что именно? – спросил я.

– Думаю, по большей части всякие слухи и сплетни. Предположения, что, как и почему, – сказал он. – И еще говорилось, будто всех знаменитостей, что посетили этот прием, задержала полиция.

– Что за предположения?

– Наркотики, – ответил он. – Наверняка нюхали кокаин, там его было море. Ну, как всегда, когда собираются знаменитости. И поначалу думали, что девица умерла от передозировки. Но затем выяснилось, что она отравилась обезболивающим, тем, что используют для лошадей. И сделала себе инъекцию сама.

– Так это точно или просто ваши догадки? – спросил я.

– Все так говорят, – ответил он. – И еще вроде бы она оставила записку.

– Странно, что она выбрала именно это место, – заметил я.

– Самоубийцы вообще склонны к неординарным поступкам, – сказал он. – Был такой случай. Один мужчина, тоже вроде бы из этих краев, въехал на машине на рельсы и ждал, когда на него налетит поезд. Этот придурок убил шесть человек, в том числе и себя, а раненых были сотни. Куда как проще и порядочней запереться в гараже и оставить мотор включенным.

– Да, но испортить вечеринку, это как-то… – Я не закончил фразы.

– Возможно, тем самым она хотела насолить хозяину этой самой вечеринки, своего рода месть. Как-то был у меня клиент, его бывшая покончила с собой прямо перед залом регистрации браков, где он женился на другой.

– Каким способом? – спросил я.

– Отошла и бросилась под грузовик. Вот так. У бедняги водителя не было возможности затормозить.

– Очевидно, на гостей свадьбы это произвело неизгладимое впечатление, – заметил я.

– А лично мне кажется, мой клиент был просто в восторге, – усмехаясь, сказал он. – Она позволила ему сэкономить целое состояние на алиментах. – Тут уже оба мы рассмеялись.

Этот Брюс начинал нравиться мне, а его уверенность возрастала с каждой минутой.

– Скажите, что мы будем искать в доме Барлоу? – спросил он, решив сменить тему.

– Сам еще пока толком не знаю, – ответил я. – Беря новое дело, всегда стараюсь посетить место преступления. Очень помогает, особенно когда в суде начинается перекрестный допрос. Ну и еще это помогает понять личность жертвы.

– Так вы хотите сказать, что беретесь за это дело? – спросил он.

– На время, – с улыбкой ответил я. Вот только непонятно, чью сторону я представляю: защиты или обвинения?

Закончив с ленчем, мы сели в машину Брюса и проехали несколько сот ярдов до Черч-стрит, а свой «Форд Мондео» я оставил на стоянке перед пабом. Коттедж «Жимолость» оказался старинным и красивым каменным домом, отстоявшим от дороги и затерявшимся среди высоких деревьев конского каштана. Ветви их были оголены, неубранная опавшая листва толстым слоем устилала дорожки. Никакой жимолостью, в честь которой коттедж получил свое название, тут и не пахло, но, возможно, просто не сезон.

Со всех сторон коттедж обступили большие роскошные дома с огромными садами, их почти не было видно за высокими живыми изгородями из 111 вечнозеленых растений или плотными каменными стенами. Мало шансов, подумал я, что кто-то из соседей заметил, что творилось в тот день у Барлоу.

Перед современным и совершенно безобразным гаражом из серых бетонных блоков, который без особых церемоний и вне всякого соответствия окружению пристроили к дому, были уже припаркованы две машины. Едва мы подъехали и затормозили, как дверца одной из них распахнулась и навстречу нам вышел молодой человек.

–Мистер Лайджен? – осведомился он, подходя поближе.

–Это я, – ответил Брюс и протянул руку.

– Детектив-констебль Хиллер, – представился молодой человек и ответил на рукопожатие.

– А это Джеффри Мейсон, – сказал Брюс и пропустил меня вперед. – Барристер.

Детектив Хиллер оглядел меня с головы до пят и, видимо, тоже подумал, что одет я несоответственно должности и событию. Что, впрочем, не помешало нам обменяться рукопожатием.

–Боюсь, что времени у вас маловато, – заметил детектив. – Могу дать не больше получаса. К тому же мы тут не одни.

–А кто еще? – спросил я.

–Родители Барлоу, – ответил он. – Приехали поездом из Глазго. Они уже там. – И он кивком указал на дом.

Только этого не хватало, с досадой подумал я. Визит будет носить весьма эмоциональный характер. Так оно и вышло.

Уже в холле детектив-констебль Хиллер представил нас мистеру и миссис Барлоу.

–Они адвокаты, ведут это дело, – сказал он. И мистер Барлоу взглянул на нас с отвращением, судя по всему, он недолюбливал адвокатов. – Они представляют интересы мистера Митчелла, – добавил детектив. Совершенно лишнее, подумал я.

И тут выражение лица мистера Барлоу изменилось: он смотрел уже не просто с отвращением. В глазах его сверкала нескрываемая ненависть, точно это мы с Брюсом убили его сына.

– Чтоб вы все в аду сгорели, – злобно и громко произнес он. Говорил он с ярко выраженным шотландским акцентом, и слово «сгорели» прозвучало в его устах, как нечто похожее на «згорррели». Брюс, судя по всему, растерялся, не ожидал такого выпада.

– Мы всего лишь выполняем свою работу, – сказал он.

– Но зачем? – спросил мистер Барлоу. – К чему это понадобилось помогать такому человеку? Он послан самим дьяволом!

– Успокойся, дорогой. – Миссис Барлоу положила руку на плечо мужу. – Помнишь, что сказал доктор? Тебе вредно волноваться.

Барлоу немного расслабился. Это был крупный высокий мужчина с тяжелой челюстью и кустисты-

ми бровями. Плохо сидящий темный костюм, рубашка без галстука. Миссис Барлоу, в противовес ему, оказалась хрупкой женщиной, на добрых восемь дюймов ниже мужа, прическа состояла из круто завитых седых куделек. И наряд ее не очень-то соответствовал случаю – платье в веселенький яркий цветочек было велико размера на два и болталось на ней как на вешалке.)

– Эй, женщина… – раздраженно проворчал он и скинул руку жены с плеча. – Все равно он исча– |j дие зла, этот Митчелл.

–Вообще-то его еще не признали виновным, – заметил я. То была ошибка. Барлоу снова завелся, его врач вряд ли поблагодарил бы меня.

– Вот что я тебе скажу! – взревел мистер Барлоу и ткнул в меня указательным пальцем. – Этот человек виновен и за все ответит перед богом! Он не только Хеймиша убил, но обоих наших детишек, вот!

– Кто такой Хеймиш? – спросил я. И снова допустил ошибку.

– Хеймиш, – яростно взревел мистер Барлоу, – это мой сын!

Брюс Лайджен схватил меня за руку и быстро прошептал на ухо:

–Настоящее имя Скота Барлоу – Хеймиш.

Я почувствовал себя полным идиотом. Мне ли было не знать?.. На скачках Барлоу всегда называли Скотом1, но то было лишь прозвище, продиктованное происхождением.

– Но что вы имели в виду, говоря, что Митчелл убил обоих ваших детей? – спросил я после небольшой паузы.

– Он убил нашу Милли, – тихо и нервно вставила миссис Барлоу.

– А я думал, она сама свела счеты с жизнью, – по возможности мягко заметил я.

– Да, но все равно это его вина! – сказал Барлоу.

– Это почему? – не унимался я.

– Он блудил с нашей дочерью, – ответил мистер Барлоу, снова повысив голос.

Странный оборот речи, подумал я. И уж определенно, если речь заходит о блуде, принимают в нем участие как минимум двое. Как в танго.

–И все-таки почему вы считаете его ответственным за ее смерть? – спросил я.

Скот (Scot) – в переводе с английского «шотландец».

– Да потому, – нежным голоском произнесла миссис Барлоу, – что он бросил ее. Променял на другую, в тот самый день, когда она умерла.

И тут я снова подумал: почему Стив Митчелл умолчал и об этом важном обстоятельстве? Мало того, если Барлоу говорят правду, выходит, он солгал мне, причем не один раз. А мне не нравилось, когда мои клиенты мне лгут. Ох, как не нравилось!

Глава 6

Пока мы с Брюсом осматривали дом покойного, мистер и миссис Барлоу все время вертелись рядом. Куда бы мы ни пошли, они неотступно следовали за нами. И наблюдали. Какой бы предмет я ни взял, чтоб рассмотреть, они забирали у меня и клали на прежнее место.

Команда криминалистов из полиции, которая до нас осматривала дом, посыпала все гладкие поверхности мелким серебристым порошком, специальным порошком в надежде обнаружить отпечатки пальцев Стива Митчелла. И в свое время, при ознакомлении с материалами дела, нам предстояло узнать, преуспели ли они в этом.

Согласно сообщениям по ТВ, Скот, он же Хеймиш, был обнаружен лежащим на кухне в луже собственной крови, с торчащими из груди вилами. Если тут и была лужа крови, то, наверное, ее смыли, причем очень тщательно. И на полу, и на дверцах буфета виднелись многочисленные желтые ярлычки с какими-то цифрами. По опыту я знал: так помечают те места, куда попали брызги крови. В отличие от американских криминальных сериалов здесь не было на полу белых линий, проведенных мелом и показывающих, где именно и как лежало тело.

На кухонном столе я увидел сломанную серебряную рамку от фото, разбитое стекло держалось на месте благодаря паспарту из плотной серебристой фольги. А вот фотографии в рамке не было, и задняя картонная часть вырвана. Рамку, как и все остальное здесь, покрывал тонкий слой серебристого порошка.

– Интересно, что тут было, – заметил я Брюсу, показывая рамку.

– Снимок нашей Милли, – сказала стоявшая в дверях миссис Барлоу.

–Он теперь у вас? – спросил я.

–Нет, – ответила она. – Видно, он его забрал. По тону, каким она произнесла это «он», было

ясно: женщина имеет в виду Стива Митчелла. Но зачем ему понадобилось забирать снимок? Возможно, полиция нашла фотографию в доме Митчелла, хотя даже самые глупые убийцы не стали бы забирать с собой такую улику с места преступления. С другой стороны, известны случаи, когда маньяки хранили их дома в качестве сувенира или трофея.

–Это был портрет? – спросил я миссис Барлоу.

– Нет, – ответила она. – Ее сняли на работе, в ветеринарной больнице. Рядом с лошадью. И снимок этот все время был у нее, пока Хеймиш не… – Она так и не закончила. Слезы полились из глаз.

– Мне страшно жаль, миссис Барлоу, – сказал я. Мне довелось испытать потерю самого близкого человека, и я понимал ее чувства. Страшную смесь отчаяния и неизбывного горя.

– Спасибо, – пробормотала она. Достала из рукава платья белый платочек, принялась вытирать слезы. Должно быть, немало слез пролила эта женщина, оплакивая своих умерших детей.

– Очевидно, то была очень важная и дорогая сердцу фотография, раз ее поместили в серебряную рамку, – заметил я. – Вы случайно не помните, с какой лошадью сфотографировалась Милли? – И я вопросительно взглянул на миссис Барлоу.

– Боюсь, что нет, – ответила она. – Мы почти не встречались с детьми, с тех пор как они переехали в Англию. – Она произнесла это так, точно Англия находилась на другом конце света от Глазго. – Но помню, что видела этот снимок у нее в комнате, уже после того, как она умерла. И тогда Хеймиш сказал, что хочет забрать его. Ну, чтоб смотреть и вспоминать сестру.

– А где она жила? – спросил я.

– Что? Когда не жила с тем человеком? – неожиданно в голосе ее прорезался гнев. Впрочем, она быстро взяла себя в руки. – У нее была квартира при ветклинике. Она делила ее с другим врачом.

– Вы знаете, с кем?

– Простите, но имени ее не припомню, – ответила она.

– Но вы уверены, что то была женщина-ветеринар?

– О, да, наверное, – сказала она. – По крайней мере, я всегда думала, что соседкой ее была женщина. Она ни за что не стала бы селиться с мужчиной. Кто угодно, только не моя Милли. – Однако ее Милли делила постель со Стивом Митчеллом.

Детектив-констебль Хиллер слышал большую часть нашего с миссис Барлоу разговора, но, судя по всему, интересовал он его мало. Полицейский то и дело поглядывал на наручные часы.

–Ну, вы посмотрели все, что хотели? – спросил он. – Мне пора ехать, и я должен запереть дом.

Брюс повел чету Барлоу в холл, к выходу, я же быстро поднялся наверх и заглянул в спальни и ванные комнаты. И ничего любопытного или неожиданного там не обнаружил. Ни малейших признаков долговременного присутствия женщины в доме, никаких там тампонов в шкафчиках, никаких трусиков в сушилке. В целом тут вообще было не на что смотреть. Хеймиш Барлоу был опрятным мужниной с целым гардеробом очень неплохой дизайнерской одежды. А в двух шкафчиках на лестничной площадке хранились памятные для него вещицы, связанные со скачками, – стопки программок, подборки «Рейсинг пост», а также многочисленные книги и журналы о лошадях. Но никаких скелетов в этих шкафах мне обнаружить не удалось. И никаких снимков, в рамочках и без, тут тоже не наблюдалось. Словом, ничего такого, что показалось бы мне необычным или ненормальным.

Детектив выпроводил нас из дома, затем запер входную дверь на висячий замок и попросил покинуть территорию. Мне хотелось бы задержаться здесь еще ненадолго, осмотреть сад и гараж. Может, в следующий раз. О господи, подумал я. В следующий раз.

На лбу проступили холодные капельки пота, и я резко развернулся посмотреть, не крадется ли за мной Джулиан Трент. И тут же почувствовал себя полным идиотом. Разумеется, нет. Конечно, нет. Успокойся, приказал я себе, и сердце забилось ровнее.

–У вас есть номер, по которому мог бы позвонить и связаться с вами мой солиситор? – спросил я Барлоу, когда они уже садились в машину.

Мистер Барлоу, который последнее время вел себя довольно спокойно, резко обернулся и спросил:

–К чему это ему связываться с нами, а?

–Ну, могут возникнуть какие-то дополнительные вопросы, – ответил я.

– Нет ни малейшего желания отвечать на ваши вопросы, – проворчал он.

– Послушайте, я понимаю, вы не хотите мне помогать. Но я не меньше вашего заинтересован в том, чтоб найти человека, убившего вашего сына.

– Его убил Митчелл, – громко заявил Барлоу.

– Откуда такая уверенность?

– Да потому, что Хеймиш как-то сам сказал, что Митчелл рано или поздно убьет его, как убил сестру. Так оно и вышло. Надеюсь, он сгниет в аду.

Что я мог ответить на это?.. Я стоял и смотрел вслед отъезжающей машине. Ничего, есть другие способы узнать их телефон, если понадобится.

– По-моему, этот мистер Барлоу слишком склонен насылать проклятия и грозить адом, – заметил Брюс, выезжая на дорогу.

– Что ж, типичный добрый шотландский пресвитерианин, – сказал я.

– На мой взгляд, слишком уж строгий, – ответил Брюс. – Не хотел бы встретиться с ним где-нибудь в узком темном переулке.

– Это все только разговоры, – возразил я. – Он слишком боится гнева божьего, чтоб нарушать закон. Божий закон. Десять заповедей и все такое прочее. Все пресвитериане просто помешаны на Библии.

– Это не мое, – заметил Брюс.

– И не мое тоже. Хотя следует признать: английское законодательство многим обязано принципам основных заповедей. Особенно той, где говорится о ложном доносе на ближнего своего1. – Любопытно, подумал я, кто лжесвидетельствует против Стива Митчелла?

(1 Книга Бытия. Второзаконие. Гл. 5. 20: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего».)

Брюс высадил меня возле паба «Лебедь», где я 119 пересел в свою машину. Извинился и пояснил, что ему срочно надо ехать на встречу с каким-то другим клиентом. Раз уж я все равно здесь, решил я, можно освежить воспоминания, поездить по Лэмбурну и его окрестностям, а заодно еще раз взглянуть на дом Стива Митчелла, хотя бы снаружи.

Прошло вот уже пятнадцать лет с тех пор, как я уехал из Лэмбурна, и за это время бывал здесь раза два, не больше. Тут мало что изменилось, если не считать выросших на окраинах новых домов да нескольких магазинов, которые почему-то сменили названия. А все остальное по-прежнему. Проезжая по улочкам, я вновь ощутил волнение, почувствовал себя юношей двадцати одного года от роду, стремившимся начать новую, полную приключений жизнь, воплотить самые дерзкие свои мечты.

Машину я оставил на противоположной стороне дороги, а сам вышел у дома своего первого тренера, на которого некогда работал бесплатно, лишь бы быть поближе к лошадям. Николас Осборн все еще занимался своим делом, и на миг я испытал сильное искушение подъехать к самому двору. Но не стал этого делать. По причинам, мне самому до конца непонятным, отношения наши полностью разладились после моего отъезда. Именно по этой причине я в один прекрасный день решил забрать у Осборна свою лошадь и передать ее Полу Ныоингтону. Отчего, понятное дело, Ник еще больше на меня обиделся. Так что заходить к нему я не стал, а двинулся вместо этого на поиски дома Стива Митчелла.

Он жил на самом краю деревни в модерновом и совершенно чудовищном сооружении из красного кирпича. За домом располагались выгул и примерно с полдюжины стойл, небольшой амбар, где хранились корма, а также сарайчик с инвентарем. Не слишком просторно, чтоб устроить здесь полноценную тренировочную базу, но площадь можно было бы и расширить – за счет просторного травянистого поля, что начиналось прямо за изгородью. И я решил, что Стив приобрел эти владенья с целью заняться тренировочной деятельностью – после того, как перестанет выступать.

Тихое безлюдное место. Я побродил по пустому двору, заглянул в каждое из шести стойл. В двух из них обнаружились следы недавнего пребывания лошадей – на бетонном полу коричневые брикеты торфа, в углу» в желобке вода. Два других превратили в склады – в одном хранилась садовая деревянная мебель, видимо, ее сложили сюда на зиму; в другом я обнаружил старую газонокосилку, старый бойлер от центрального отопления, а также кучу больших картонных коробок – последние, по всей видимости, так и остались нераспакованными со дня последнего переезда лошадей.

Два стойла оказались вообще пусты, как, впрочем, и сарайчик для инвентаря, в нем я не увидел ничего, кроме пары лошадиных попон, свернутых и валявшихся в углу. В амбаре обнаружилось два небольших стога сена и несколько пакетов с кормом для лошадей, а также несколько тюков коричневой подстилки – один из них распакован и частично использован. В дальнем конце амбара я увидел прислоненные к стене двузубые вилы с длинными рукоятками. В точности такими же вилами, подумал я, был заколот Скот Барлоу тем несчастным днем, в понедельник.

Попасть в дом было далеко не так просто, как в сараи и стойла, а потому я просто обошел его вокруг, заглядывая в каждое из многочисленных окон на первом этаже. Уже начало темнеть, когда я нако нец завершил обход, но, видимо, или что-то пропустил, или просто там не было абсолютно ничего, заслуживающего моего внимания. Уже почти в полной темноте включились крохотные лампочки на датчиках охранных устройств, отслеживающих движение, и я поспешил выйти на улицу, направился к своему взятому напрокат «Форду» и отъехал.

Взглянул на часы в приборной панели. Уже без нескольких минут пять. Пятница, пять часов вечера. Начало уик-энда. Странно, подумал я, но после смерти Анжелы я возненавидел праздники и уик-энды. Иногда ездил на скачки, реже сам участвовал в них, но в целом чувствовал себя в выходные страшно одиноко.

И вот я вернулся в центр Лэмбурна и уже оттуда направился к ветеринарной больнице, что находилась на Верхней Лэмбурн-роуд. Подошел к окошку в регистратуре и объяснил девушке, что разыскиваю соседку, которая делила съемную квартиру с Милли Барлоу.

– Простите, – сказала девушка неестественно тоненьким голоском. – Но я здесь новенькая. Надо спросить кого-нибудь из врачей.

– Ясно, – кивнул я и оглядел пустой вестибюль. – А где они?

– У нас тут срочный случай, – пропищала она в ответ. – И все они в операционной.

–И долго еще там пробудут?

–О, простите, не знаю, – пискнула она. – Они уже давно там. Но вы можете посидеть, подождать. – Я снова огляделся – ни стульев, ни кресел видно не было. – О, – спохватилась она, поняв свою оплошность. – Если хотите, можете пройти в приемную. Вот туда.

– И она указала на деревянную дверь в дальнем конце вестибюля.

– Спасибо, – сказал я. – Если увидите кого из ветеринаров, передайте, что я здесь. Пожалуйста.

– Да, конечно, обязательно, – сказала она. – Сразу же, как только.

У меня не было уверенности, что она вспомнит и выполнит мою просьбу.

Я прошел в приемную. Обстановка в точности как у дантиста. Вдоль стен выстроилось около дюжины кресел с розовой виниловой обивкой и бледно-желтыми деревянными ножками и подлокотниками, между ними размещались журнальные столики. Еще одна дверь в дальнем конце помещения, возле нее металлический стеллаж с газетами и журналами, пол покрыт жиденьким синим ковром. Больше функциональности, нежели удобств и уюта.

В одном из кресел по правую руку от меня сидел мужчина. Он поднял голову, как только я вошел. Мы приветливо кивнули друг другу, после чего он снова уткнулся носом в газету. На столике возле него уже высилась целая стопка, валялись газеты и на полу. Я уселся напротив и стал просматривать газетку «Провинциальные новости», которую кто-то оставил на сиденье кресла.

Прошло минут десять или около того. Я вернулся в регистратуру, где писклявая девушка заверила, что операция продолжается, но закончится скоро. Откуда ей знать, подумал я, как долго врачи еще будут оперировать. Однако поблагодарил и вернулся в приемную.

Просмотрев в газете все объявления о продаже недвижимости, я принялся читать колонку книжного обозрения, как вдруг дверь в дальнем конце распахнулась. Из нее вышла женщина в зеленом халате и брюках, заправленных в коротенькие зеленые бахилы. Врачиха, сразу же сообразил я, только что из операционной. Но она вышла не ко мне. Мужчина поднялся из кресла.

–Ну как? – встревожено спросил он.

–Все хорошо, – ответила женщина. – Думаю, нам удастся сохранить плечевую мышечную массу в прежнем объеме. После соответствующего лечения на нем это почти не отразится.

Мужчина с облегчением выдохнул.

– Мистер Рэдклифф будет рад это слышать. – Стало быть, не он один переживает за исход операции, подумал я.Я должна вернуться и закончить, – сказала ветеринар. – Эту ночь придется подержать его здесь, а утром посмотрим. В зависимости от состояния.

– Прекрасно, – сказал мужчина. – Спасибо вам. Тогда я позвоню, часов в девять.

– Договорились, – кивнула она. Мужчина присел на корточки и принялся подбирать разбросанные по полу газеты. Женщина-врач вопросительно взглянула на меня. – Вы ждете приема?

– Нет, не совсем, – ответил я. – Просто хотел поговорить с кем-то, кто знал одного из ваших врачей.

– Кого именно? – спросила она.

– Милли Барлоу, – ответил я.

И тут меня удивила реакция мужчины.

–Подлая маленькая сучка, – прошептал он тихо, но достаточно отчетливо.

–Простите? – удивился я.

–Я сказал, подлая маленькая сучка. – Он поднялся и смотрел прямо на меня. – Такой уж она была, ничего не поделаешь.

–Прошу прощения, – обратилась ко мне женщина-врач. – Мне пора в операционную, надо еще наложить швы на раны лошади. Если готовы подождать, поговорим, когда я закончу.

– Я подожду, – ответил я, и она скрылась за дверьми.

Мужчина почти закончил с газетами.

– Почему вы считаете, что она была подлой маленькой сучкой? – спросил я его.

– А вам зачем?

– Извините, – сказал я. – Позвольте представиться. Джеффри Мейсон, барристер.

– Я вас знаю, – кивнул он. – Пол Ньюингтон тренирует вашу лошадь.

– Верно, – сказал я. – Теперь у вас преимущество, поскольку вашего имени я не знаю.

–Саймон Дейси. – И он протянул мне руку. Что ж, подумал я. Нет ничего удивительного, что он считает Милли Барлоу подлой сучкой. Ведь это она испортила ему вечеринку, покончив с собой в одной из спален его дома.

– У вас проблемы? – спросил я и кивком указал на дверь операционной.

– Да, один из годовалых жеребцов вырвался, – ответил он. – Побежал и врезался в припаркованную машину. С хорошими лошадьми вечно что-то случается.

– Но он поправится?

– Искренне надеюсь на это, – сказал он. – Он обошелся почти в полмиллиона на торгах в прошлом месяце.

– Но он, должно быть, застрахован? – спросил я.

– Был, но только на период транспортировки и еще тридцать дней, – ответил Дейси. – Представляете? Прямо как назло. Страховка закончилась в прошлый понедельник.

– А мне казалось, что всех скаковых лошадей страхуют, разве не так? – Моя была застрахована.

– Мистер Рэдклифф, владелец, говорит, что взносы очень высоки. В конюшнях у нас около дюжины лошадей, ну и он считает, что лучше уж купить еще одного жеребца на сэкономленные деньги. Думает, что это беспроигрышное вложение.

Мои взносы по страховке за Сэндмена тоже были весьма высоки, составляли больше десяти процентов от стоимости. Но его кастрировали еще совсем молоденьким, а потому интереса для производителей он не представлял. Когда речь заходит о потенциальном производителе да еще с прекрасной родословной, страховые выплаты просто огромны. И даже несмотря на это, риск всегда существует.

– Так вы вообще никого не страхуете? – спросил я.

– Обычно нет. Но я знаю, он застраховал Перешейка от бесплодия и травм, которые могут к нему привести.

Ах, вон оно что, подумал я. Оказывается, это мистер Рэдклифф владелец Перешейка. Стало быть, денежки у него водятся, и немалые.

– И все же объясните мне, почему вы назвали Милли Барлоу маленькой подлой сучкой, – сказал я, возвращаясь к теме, которая интересовала меня куда больше.

– Она испортила мне праздник, – ответил он.

– Все же это как-то странно, – не унимался я. – Бедняжка так страдала, что покончила с собой. И уж вряд ли она нарочно испортила вам вечеринку.

– И тем не менее испортила! – упрямо возразил он. – Почему бы ей было не пойти куда-то еще и сотворить это там? Ведь праздник в честь победы на Дерби был самым счастливым днем моей жизни, а она его изгадила. Вам бы самому понравилось? Среди гостей были члены королевской семьи. Как, по-вашему, есть у меня шанс увидеть их снова, а?.. Так я вам скажу. Нет, никакого! Эти чертовы полицейские спрашивали у кронпринца, есть ли у него виза. Представляете?

Я живо представил эту картину.

– А вы знаете, почему она свела счеты с жизнью? – спросил я.

– Понятия не имею, – пожал он плечами. – Да я вообще едва ее знал.

– Вы знали, что у нее был роман со Стивом Митчеллом? – спросил я.

– Господи, конечно. Все знали. Весь Лэмбурн только об этом и судачил. Послушайте, вообще-то мне пора. Проверить, как подготовили к вечеру денники и все такое.

– Ясно, – кивнул я. – Спасибо. Могу я позвонить вам, если возникнут еще какие вопросы?

– С какой стати?

– Я представляю интересы Стива Митчелла, – ответил я и протянул ему свою карточку.

– Вон оно как! – Он взглянул на меня, улыбулся. – Да, непростая вам предстоит работенка.

– Но почему все решили, что именно он сделал это? – спросил я.

– Да потому, что все в Лэмбурне слышали, и не раз, как эти двое собачатся друг с другом. Стоят на улице и орут, и ругаются на чем свет стоит. И еще ходили слухи, что один из них рано или поздно подрежет другого при взятии препятствия. – «Подрезать» на языке жокеев означало оттеснить или оттолкнуть противника в момент взятия препятствия, что в мире скачек считалось худшим из преступлений. Хотя сами изгороди делали сегодня из гибкого пластика, падение при этом считалось наиболее опасным, и травмы можно было получить самые серьезные.

– Но всем эти двое были до лампочки, – продолжил он. – Наверное, потому, что Барлоу был довольно подлым типом. А Митчелл – очень уж заносчивым.

– И вы всерьез считаете его убийцей? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Дейси. – Надо сказать, я немало удивился, узнав, что его арестовали. Но в гневе люди способны на самые неожиданные поступки. Теряют над собой контроль.

Он сам не понимал, насколько прав. Как-то раз мне пришлось выступать на стороне обвинения в деле о психопате, чья семья клялась и божилась, что этот парень и комара не способен прихлопнуть. Что не помешало ему, пребывая в ярости, буквально разодрать на мелкие кусочки свою жену, причем не просто голыми руками, а с применением картофелечистки.

– Так я могу позвонить вам, если понадобится спросить о чем-то еще?

– Ну, звоните, – нехотя протянул он. – Хотя не думаю, что знаю нечто такое, чего не знают другие. Да и с этими двумя дела не имел. Мы занимаемся только гладкими скачками.

– Иногда для защиты важна самая мелкая и незначительная на вид деталь, – заметил я.

– А вы считаете его невиновным? – спросил он.

– Это не столь важно, – ответил я. – Моя работа состоит в том, чтобы бросить тень сомнения на выводы, сделанные стороной обвинения. Я не должен доказывать его невиновность, моя задача – вселить сомнения в умы присяжных в его виновности.