Текст книги "Заезд на выживание"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Феликс Фрэнсис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 18

Как я и ожидал, в четверг утром, в десять ноль две, до появления присяжных в зале, судья встал и огласил свое решение. Он отклонил представление защиты о прекращении дела за недоказанностью.

– Если позволите, ваша честь, – сказал я, поднимаясь со своего места, – защита бы хотела представить список свидетелей, которых считает нужным вызвать в суд.

– И сколько же свидетелей в этом списке, мистер Мейсон? – строго осведомился судья.

– Изначально двое, ваша честь, – ответил я, беря в руки лист бумаги. – Но в зависимости от показаний этих свидетелей могут появиться и другие.

Я передал список секретарю суда, она передала его судье. Тот пробежал глазами короткий список.

–Почему эти лица не были прежде заявлены в суде как свидетели со стороны защиты, чтоб можно было вызвать их в нужный день и час? – спросил он меня.

–Ваша честь, – начал объяснять я, – информация поступила ко мне лишь вчера, только тогда я узнал, что эти два свидетеля смогут сыграть важную роль в рассмотрении дела.

– Как это понимать? – спросил он.

– Наше дело, ваша честь, – сказал я, – как детально описано в представлении со стороны защиты, поданном в свое время в суд, вернее, наше видение этого дела заключается в том, что ответчик невиновен в предъявленных ему обвинениях. Что его подставили, что он не совершал этого преступления. И вот в свете новой информации защита хотела бы подкрепить эти свои аргументы, выслушав указанных в списке свидетелей.

Я откашлялся и продолжил:

– Ваша честь, солиситор мистера Митчелла пытался связаться с этими потенциальными свидетелями весь вчерашний день и вечер. Один из них в устной форме дал понять солиситору, что у него нет ни малейшего желания или намерения выступить в суде со стороны защиты. А потому я бы просил суд обеспечить явку этих людей.

– Ну а с другим что? – спросил судья.

– Пока что нам еще не удалось связаться со вторым свидетелем, ваша честь, – ответил я. – Но У меня есть все причины полагать, что и в его случае, ответ будет таким же.

– Мистер Мейсон, – спросил судья, – вы ознакомили с этим списком сторону обвинения?

– Ознакомил, ваша честь, – ответил я. – Передал копию моему ученому другу утром, прямо перед началом заседания.

Судья осведомился у стороны обвинения, так ли это.

–Ваша честь, – несколько желчно ответил ему Королевский адвокат, – сторона обвинения не Имеет ничего против вызова в суд обоих этих свидетелей, если их показания помогут правосудию свершиться. Судя по всему, сторона защиты не смогла или не успела должным образом подготовиться к процессу. И дальнейшее промедление нами не приветствуется.

Иными словами, подумал я, мы не возражаем, и одновременно – да, все же возражаем. Все, что угодно, лишь бы помешать противной стороне.

Но судья, да благослови его господь, очевидно, услышал лишь первую часть выступления королевского адвоката.

–Что ж, хорошо, – сказал он. – Раз у обвинения возражений нет, разрешаю выписать повестки на вызов обоих этих лиц в суд. Однако должен предупредить вас, мистер Мейсон, если я увижу, что сторона защиты намеренно затягивает процесс, буду придерживаться более жесткой позиции. Вам это ясно?

–Абсолютно ясно, ваша честь, – ответил я.

– Удастся ли доставить этих свидетелей в суд, чтоб выслушать их на сегодняшнем дневном заседании? – спросил судья.

– Ваша честь! – Обвинитель резко вскочил на ноги. Стороне обвинения необходимо больше времени, чтоб ознакомиться с тем, что представляют собой эти свидетели, и подготовиться к перекрестному допросу.

Именно на это я и надеялся, поскольку сам еще не был готов к работе с этими свидетелями. Во всяком случае, пока. Нужно выиграть время.

–К завтрашнему дню будете готовы? – спросил судья у королевского адвоката.

–Мы бы предпочли понедельник, ваша честь, – ответил тот.

–Есть возражения, мистер Мейсон?

– Нет, ваша честь, – ответил я, изо всех сил стараясь стереть торжествующую ухмылку с губ. – Возражений не имею.

– Вот и отлично, – заметил судья. Наверное, с нетерпением ждал выходного дня, чтоб провести его на поле для гольфа. – Заседание переносится на понедельник, на десять утра.

Прекрасно, подумал я. Как раз этого я и добивался.

Я заказал такси и в ожидании, когда машина отвезет меня в гостиницу, собирал бумаги. Я уже успел побывать в канцелярии, где получил две повестки с вызовом моих новых свидетелей в суд в понедельник, после чего передал их Брюсу Лайджену. И тот умчался, горя желанием вручить повестки лично.

Поджидая такси в вестибюле здания суда, я позвонил Никки.

– Теперь вся документация у меня уже есть, – возбужденно протараторила она. – Сегодня утром получила.

– Отлично, – сказал я. – А теперь у меня есть для тебя новое задание.

– Валяйте, выкладывайте.

– Мне нужно, чтоб ты съездила в Ньюбери и задала еще несколько вопросов, – сказал я.

– Не проблема, – ответила Никки.

Я объяснил, какая именно информация меня интересует и где ее можно получить.

–Ладно, – сказала она. – Позже перевозню. Она отключилась, и как раз в этот момент к Дверям подкатило такси.

На нем я отправился в гостиницу, дождался, Когда портье перенесет все коробки в мой номер,

затем взял новый чемодан и сложил в него кое-какую одежду. А потом на той же машине и с чемоданом отправился на вокзал в Оксфорде, где сел на скорый поезд до Лондона.

– Чего это вы тут делаете? – удивленно осведомился Артур, когда вскоре после полудня я вошел в контору.

– Слушания отложили до понедельника, – ответил я. – Может, к тому времени сэр Джеймс сможет взять дело в свои руки.

– Э-э, – задумчиво протянул Артур. – Сдается мне, он к тому времени еще не успеет разделаться с тем делом. Процесс продолжается.

– Артур, – саркастически заметил я, – я ведь плачу вам за то, чтоб вы лгали ради меня, а не мне.

– Сэр Джеймс платит мне больше, – с улыбкой ответил он.

– Это пока, – многозначительно заметил я.

У меня не было ни малейшего намерения рассказывать сэру Джеймсу Хорли о своих новых свидетелях. Совсем ни к чему, чтоб он вдруг узнал, что дело не такое уж и тухлое, что его вполне можно выиграть. Нет, придется ему на сей раз отступить в темноту кулис, а не красоваться в огнях рампы, как он привык. Я этого просто не допущу.

Я прошел к себе в кабинет, поработал какое-то время с файлами, затем позвонил Бобу, водителю из фирмы по сдаче машин напрокат. И сказал, что мне срочно необходим транспорт.

–Буду у вас через полчаса, – обещал Боб.

–Отлично, – ответил я. – Мне как раз надо сделать несколько звонков.

Сначала я позвонил отцу, на его новенький мобильный телефон – мой подарок.

– Ну, как проводишь время? Хорошо? – спросил я.

– Да вроде бы ничего, – без особого энтузиазма ответил он. – Вот только здесь одно старье собралось. – Того же возраста люди, что и ты, подумал я, однако вслух говорить не стал.

Я отправил его на морской курорт в Сидмаут, что в Дейвоне, где он поселился в гостинице «Виктория». Там он мог разгуливать по пляжу весь день, вволю дышать здоровым свежим воздухом. Там, надеялся я, Джулиан Трент не станет его искать.

Затем я позвонил в «Уэзербис», компанию, организовывавшую скачки в Британии, ту самую компанию, которая выплачивала Скоту Барлоу зарплату и премии, что значились в его банковских счетах. Только на сей раз мне нужна была совсем другая информация, и они были очень любезны и ответили на все мои вопросы.

И еще я позвонил Элеонор и оставил ей сообщение на мобильном телефоне.

Из гостиницы в Оксфорде она выехала рано утром, чтоб поспеть к началу работы в Лэмбурне. Впрочем, не настолько рано, чтоб мы с ней не успели заняться любовью, повторить достижения вчерашнего дня.

Она перезвонила мне на мобильный, как только Боб отъехал от дверей конторы.

– Я уговорил судью и выкроил немного времени, – сказал я ей. – И свидетелей вызовут.

– Молодец, хорошая работа!– обрадовалась она.

– Я сейчас в Лондоне, – сказал я. – Судья отложил слушания до понедельника. Уже побывал в конторе, теперь еду в Барнс, разгребать весь этот бардак. Ну и, наверное, останусь там ночевать.

– В таком случае я в Оксфорд не поеду, – Со смехом заметила она.

– Нет никакого смысла, – согласился я. – Раньше чем в воскресенье вечером я туда не вернусь.

– В воскресенье вечером! – воскликнула она. – Так, выходит, мы до этого времени не увидимся?

– Ты всегда можешь приехать в Лондон, – сказал я.

– У меня опять дежурство.

– Похоже, у других ваших врачей дежурств не бывает?

– Да нет, только сегодня вечером, – сказала она. – Так что смогу приехать завтра.

– У меня на завтра кое-какие планы, – сказал я. – А после, уже к вечеру, собирался заскочить к тебе в Лэмбурн. Если ты, конечно, не против.

– Наоборот, за!

Состояние, в котором пребывала моя квартира после налета, оказалось даже хуже, чем я помнил. Продукты из холодильника, которые Трент разбросал по всей кухне, начали издавать неприятный запах. Всю эту майскую неделю погода стояла теплая, солнечные лучи врывались через высокие окна в непроветриваемое пространство кухни. Короче, здесь воняло тухлятиной.

Я очень сочувствовал соседям, проживавшим этажом ниже, что почти неделю им пришлось терпеть все это безобразие. Немного утешала лишь мысль о том, что запахи поднимаются вверх, как нагретый воздух.

Я распахнул все окна настежь проветрить помещение, ворвался свежий ветерок. Дышать стало легче и приятнее. Затем я нашел в «Желтых страницах» телефон специальной службы по уборке домов квартир. Позвонил им и обещал щедрое вознаграждение за то, чтобы срочно приехали и навели порядок. Без проблем, ответили они, и назвали свою цену– Очень высокую цену.

В ожидании их приезда я израсходовал целый баллон освежителя воздуха, который нашел нетронутым под кухонной раковиной. Запах лаванды был призван закамуфлировать вонь гниющей рыбы и прокисшего молока, но явно проиграл в этой неравной схватке.

Но вот прибыла команда «чистильщиков» из четырех человек. Похоже, их ничуть не смутил царивший в квартире хаос, хотя, на мой взгляд, все выглядело чудовищно.

– Что, тинейджеры погуляли? – со всей серьезностью осведомился один из них.

– Нет, – ответил я. – Имел место акт вандализма.

– Один черт, – усмехнулся уборщик. – А теперь скажите, вам что-нибудь нужно из этого хлама? – И он выразительно взмахнул рукой.

– Просто не выбрасывайте ничего, что выглядит целым, – ответил я. – И еще сохраните бумаги, в каком бы состоянии они ни пребывали.

– Будет сделано, – ответил он. Дал указания своим коллегам, и они принялись за работу.

Меня изумило, с какой быстротой все исправлялось и становилось на свои места. Двое парней орудовали швабрами, тряпками и щетками, другие Двое убирали разбитые и сломанные предметы, в числе и мебель, выносили из дома и складывали ее в багажный отсек своего фургона.

вот через несколько часов жилище мое изменилось до неузнаваемости. Большую часть мебели вынесли, ковры и дорожки вычистили. Кухня из помойки, угрожающей здоровью, превратилась в блистающую хромированной сталью комнату с начищенным до блеска полом. Нет, залатать трещины в мраморных покрытиях столешниц им, конечно, не удалось, но все остальное было выполнено просто безукоризненно.

– Ну, вот и славно, – заметил бригадир. – Не так уж и страшно было. Ни крыс, ни тараканов, ни прочей нечисти. И человеческих останков – тоже.

– Человеческих останков? – изумился я.

– Самое мерзкое дело, – сказал он. – Нас часто вызывают прибирать в доме, где скончался какой-нибудь одинокий старик. И никто не замечал этого до тех пор, пока не начинало вонять.

Я передернулся.

– Да, нелегкая у вас работенка.

– Зато деньги хорошие, – улыбнулся он.

– Ах да, – спохватился я. – Бы случайно не находили мою чековую книжку?

– Все ваши бумаги здесь. – Он указал на две объемистые картонные коробки на полу. Как ни странно, но чековая книжка сохранилась, лишь была немного забрызгана красным вином.

И вот я выписал чек на заранее обговоренную и весьма щедрую сумму, и они уехали, увозя большую часть моего испорченного имущества на муниципальную свалку.

Какое-то время я бесцельно бродил по дому, рассматривая, что осталось. Надо сказать, что осталось на удивление мало. В каждой из комнат уборщики поставили по картонной коробке, в которую сложили все, что не сломано. Коробка в спальне хранила лишь несколько безделушек да флакончиков от старых духов, которые стояли на туалетном столике Анжелы, Сам туалетный столик, если не считать встроенного шкафа, остался единственным сохранившимся здесь предметом обстановки, и то только потому, что я категорически не разрешил его выбрасывать. Вовремя заметил из окна, как уборщики грузят его в фургон, и попросил вернуть в дом.

Каждое утро Анжела часами просиживала перед теперь сломанным трехстворчатым зеркалом, сушила волосы, наносила и поправляла макияж. Она очень любила этот туалетный столик, и мне было просто невыносимо видеть, как его увозят. Вот он и остался, пусть с разбитым зеркалом и одной сломанной резной ножкой.

Кровать мою увезли: Джулиан Трент исполосовал ножом в ленточки не только весь матрас, но и основание под ним. Из гостиной вывезли практически все. Уцелели лишь пара деревянных стульев и еще один металлический стул с кухни. Однако я все же сохранил антикварный обеденный стол в надежде, что какой-нибудь умелец-краснодеревщик сумеет хоть как-то заделать сотни глубоких царапин на полированной столешнице. Я также спас от свалки свой письменный стол, возможно, все тот же краснодеревщик заменит зеленое сукно, которым была выстлана его поверхность, – теперь оно свисало рваными скрученными лентами, а края кожаной обивки загибались вверх, точно мелкие волны на море.

Нет, не зря я все-таки приехал в Барнс. Дело того стоило. Я не только привел в порядок свое разоренное жилище. Ненависть и презрение к этому подонку, Джулиану Тренту, усилились троекратно. Я горел жаждой отмщения, я твердо вознамерился воздать ему по заслугам.

Однако оставаться на ночь здесь я не собирался, просто не на чем было спать, кроме как на полу, а меня совсем не грела эта перспектива. И вот около шести я вызвал такси и отправился в «Новотелъ» в западном Лондоне, где снял номер с видом на эстакаду Хаммерсмит.

Какое-то время я лежал на постели, бездумно глядя в окно, в небе то и дело проплывали самолеты, заходящие на посадку в лондонском аэропорту Хитроу. Они пролетали через каждую минуту или около того, непрерывный поток, безостановочный конвейер, и в каждом таком узком серебристом тюбике размещались сотни людей, которые жили своей жизнью, куда-то стремились, у каждого была семья и друзья. То были чьи-то жены и мужья, родители и дети, любовники и поклонники.

И тут вдруг я подумал, что за полетом этих птиц из алюминия могут наблюдать еще несколько пар глаз. Кое-кто из моих бывших клиентов, а также тех, кого я преследовал по закону, выступая в суде на стороне обвинения, проживали сейчас за казенный счет в тюрьме Вормвуд-Скрабе, что разместилась через дорогу, прямо против моей гостиницы.

Я-то, по крайней мере, если б вдруг захотел, мог бы лететь сейчас в одном из таких самолетов, подлетать к Лондону или направляться куда-нибудь на отдых, в любое место на планете, которое мне понравится. Отнимать у человека свободу, отправлять его в тюрьму… это означало лишать его самоуважения, чувства собственного достоинства, но главное – лишать свободы выбора. Выбора отправиться куда и когда ему заблагорассудится, делать по прибытии что душе угодно. Потерять все это – вот цена за неправедные поступки, за то, что попался, влип.

Я любовался самолетами, для которых не существовало границ, и во мне крепло желание освободить Стива Митчелла, не дать ему провести остаток жизни, наблюдая, как мимо зарешеченных окон его камеры проплывает манящий разнообразием мир.

Боб в серебристом «Мерседесе» подъехал за мной в пятницу, ровно в восемь тридцать утра, и мы отправились на север, из Хаммерсмита к Голдес-Грин.

Подъехали к дому под номером 845, что на Финчли-роуд, где нас уже ждал Джозеф Хыоз. Я был не слишком уверен, что он окажется здесь. Во-первых, потому, что мне пришлось оставить ему сообщение через соседа, который подошел к платному телефону-автомату, установленному в коридоре. И, во-вторых, потому, что сомневался, что Джозеф готов мне помочь. Но, к счастью, все эти мои страхи оказались необоснованными. Увидев машину, он быстро перебежал улицу и уселся на заднее сиденье.

–Доброе утро, Джозеф, – сказал я, обернувшись и изобразив самую веселую из улыбок.

Он же все время настороженно озирался, вертел головой из стороны в сторону. Как хорошо мне был знаком этот испуганный, затравленный взгляд.

– Доброе, – ответил он, только когда машина отъехала. Еще несколько раз обернулся, посмотрел через заднее стекло и наконец немного успокоился и уселся нормально.

– Это Боб, – я кивком указал на водителя. – Боб точно на нашей стороне. – Боб как-то странно покосился на меня, но комментировать мое высказывание не стал.

– Куда теперь? – спросил он.

–В Хендон, – ответил я.

Джорджа Барнета мы подобрали на автобусной остановке вблизи Хендона, как он просил. Он не хотел, чтоб я подъезжал за ним к дому: вдруг кто-то следит. И он тоже несколько раз огляделся по сторонам перед тем, как забраться в машину.

Я познакомил его с Бобом и Джозефом.

– Теперь куда? – осведомился Боб.

– Вейбридж, – ответил я.

Джозеф заметно напрягся. Ему это не понравилось, и чем ближе мы подъезжали к Вейбриджу, тем больше он волновался.

–Вот что, Джозеф, – спокойно произнес я. – Мне всего-то и надо, чтоб вы указали мне, куда именно вам велели подойти и сказать солиситору, чтоб тот занялся членами жюри присяжных на первом процессе над Трентом. Мы увидим это место и просто проедем мимо. Я вовсе не собираюсь вести вас туда.

Он что-то пробормотал на тему того, что лучше б вообще со мной не связывался. Страх, который вселили в него Джулиан Трент и его союзники, побороть было сложно. Я это понимал, на протяжении нескольких недель испытывая тот же животный, всепоглощающий страх.

По мере того, как мы медленно продвигались по Хай-стрит, Джозеф все ниже сползал на сиденье – до тех пор, пока не оказался почти на полу машины.

– Здесь, – тихо выдохнул он, указывая куда-то чуть выше китайского ресторанчика, торговавшего навынос. На втором этаже, на стеклах трех окон подряд, была краской выведена надпись:

«КОЛСТОН И БЛЭК, СОЛИСИТОРЫ НА СЛУЖБЕ ЗАКОНА».

Боб припарковал «Мерседес» на боковой улочке, потом помог мне выбраться из салона вместе с костылями. Я захлопнул за собой дверцу и попросил Боба сделать все, чтоб оставшиеся в машине пассажиры не распсиховались и не разбежались в мое отсутствие. Я также попросил его проследить за тем, чтоб ровно через три минуты Джозеф вышел из машины, подошел к углу улицы и ждал бы моего сигнала – я должен был махнуть ему рукой из окна. И вот я зашагал к Хай-стрит и медленно поднялся по ступеням в контору Колстона и Блэка, солиситоров, стоявших на страже закона.

В маленькой приемной сидела за столом светлого дерева женщина средних лет в серой юбке и плотно облегающем бордовом свитере.

– Чем могу помочь? – осведомилась она, как только я распахнул дверь.

– Скажите, пожалуйста, мистер Колстон или мистер Блэк у себя?

– Жаль вас огорчать, но оба умерли, – с улыбкой ответила она.

– Умерли?

– Ухте довольно давно, – на губах ее по-прежнему играла улыбка. Очевидно, то была одна из ее старых расхожих шуток, но ей до сих пор доставляло удовольствие встречать новых клиентов именно этими словами. – Мистер Гамильтон – наш единственный на фирме солиситор. А я его секретарь. Желаете его видеть?

– Да, пожалуйста, – ответил я. – Если можно.

– Несчастный случай, да? – Она кивком указала на костыли. – Иск о нанесении телесных повреждений?

– Ну, нечто в этом роде, – ответил я.

– Как доложить? – спросила она. Поднялась и направилась к двери за спиной.

– Трент, – отчетливо произнес я. – Джулиан Трент.

Слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Дамочка едва не хлопнулась в обморок на пороге кабинета шефа, красиво одетого джентльмена, восседавшего за большим письменным столом.

– Патрик, – выдавила женщина. – Этот человек говорит, он Джулиан Трент.

Патрик Гамильтон слегка сощурил глаза, но в остальном ничто не выдавало его волнения.

– Все в порядке, Одри, – сказал мистер Гамильтон. – Никакой это не Джулиан Трент. Джулиану чуть больше двадцати. – Он перевел взгляд с секретарши на меня. – Кто вы такой? И что вам от меня надо?..

– Расскажите мне все, что знаете о Джулиане Тренте, – сказал я ему. Подошел к столу и уселся в кресло прямо перед ним.

– С какого такого перепугу? Я не обязан.

– В противном случае, – сказал я, – прямиком отсюда отправлюсь в Общество юристов1 и доложу, что вы являетесь пособником известного правонарушителя, покрываете его грязные делишки. Могу также рассказать им, какую роль вы сыграли в том, чтоб снять с Джулиана Трента обвинение в покушении на убийство. (1 Общество юристов – профессиональный союз солиситоров в Лондоне, может привлекать своих членов к ответственности за нарушение профессиональной этики, исключать из рядов солиситоров и т. п.)

–Не сможете, – пробормотал он. – У вас нет никаких доказательств.

–А вот тут вы ошибаетесь, дорогой мой, – сказал я. – Полагаю, слышали о человеке по имени Джозеф Хыоз?

Он немного побледнел, Я поднялся и подошел к окну. Боб и Джозеф стояли на углу, на противоположной стороне улицы.

–Хотите, я попрошу его подняться и опознать вас? – спросил я Гамильтона.

Он тоже встал и подошел к окну. А потом снова тяжело опустился в кресло. Я махнул рукой Бобу.

–Итак, мистер Гамильтон, – начал я, – что вам известно о Джулиане Тренте?

Я просидел в офисе Патрика Гамильтона минут сорок пять, выслушивая очередную прискорбную историю о том, как жажда наживы уродует человека. Как обычно бывает в подобных случаях, шанс быстро сколотить лишний фунт действует безотказно, подобно морковке, подвешенной под самым носом осла. Нет, вначале его попросили о какой-то мелочи. Сущем пустяке. Просто забрать заявление от одного человека, который не задавал лишних вопросов, а затем заверить его у нотариуса как письменное показание, данное под присягой. Потом последовали новые просьбы – к примеру, посетить Высокий суд и, если возникнет такая необходимость, совершить лжесвидетельство с целью убедить судей, задействованных в пересмотре дела, в истинности этих самых показаний. Никакого риска, твердил ему настойчивый визитер. Джозеф Хьюз никогда ничего никому не скажет, он это гарантирует. К счастью для Гамильтона, давать показания необходимости не было, так что с чисто технической точки зрения он был чист. Так оно и шло, до следующего раза.

Я показал ему снимок моего дома.

– Вот что происходит с теми, кто не сдается и ведет борьбу, – сказал я. – Так будет до тех пор, пока мы не объединим свои усилия.

Я показал ему еще один снимок, и прежде самоуверенный Гамильтон так и сник, сжался прямо у меня на глазах. И мне не понадобилось спрашивать, изображен ли на снимке его визитер. И без того было ясно.

Я поднялся.

–И последний вопрос. Почему именно вы? – спросил его я.

Ответа я не ожидал, но то, что он сказал, было крайне важно.

– Я работал солиситором на семью Трентов на протяжении многих лет, – начал он. – Составлял для них завещания, оформлял недвижимость в собственность. Относительно недавно Майкл и Барбара Трент переехали в Волтон-на-Темзе, но раньше жили здесь, в,Вейбридже.

– Так приходил к вам вовсе не отец Джулиана Трента? – спросил я.

– Нет. То был его крестный отец.