Текст книги "Перекрестный галоп"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Феликс Фрэнсис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17

Большую часть ночи я провел за перекачкой файлов и почты Алекса в свой ноутбук, используя при этом Интернет в офисе матери.

В кухню я вошел тихо, дверь отпер ключом Яна. Собаки, разбуженные ночным гостем, обнюхали мою руку, когда я проходил мимо, и снова заснули, довольные тем, что пожаловал друг, а не враг.

Я работал в свете компьютерного экрана, потом убрал все следы своего пребывания. Сам не понимаю, почему решил, что надо еще какое-то время таиться от матери. Наверное, потому, что пока что не был готов объяснить ей всего, что происходит.

К тому же для меня безопаснее, если она не будет знать, что я здесь, рядом.

Я позволил Джулии уехать домой в беленьком «БМВ», сам же сел в машину Яна и медленно направился к конюшням Грейстоун. Две оставленные мной палочки-метки у камней были сломаны. Значит, кто-то заезжал во двор; и этот кто-то теперь наверняка знает, что я не умер, а стало быть, может попытаться напасть снова и убить. Но сперва пусть еще меня найдут.

* * *

Я снова спал на диване Яна, и он слышал сладкое мое похрапывание, когда в понедельник в половине седьмого утра вышел на конюшни.

К полудню, когда он вернулся, я уже прочел всю информацию Алекса, загруженную в мой компьютер. По большей части она была скучна до чертиков, но среди этого шлака удалось обнаружить несколько драгоценных камней, в том числе – три настоящих алмаза чистейшей воды.

Возможно, мне не придется использовать рычаг.

Одним из таких алмазов, как выяснилось, был сам Алекс, работавший не только бухгалтером на «Рок Банк Лтд. (Гибралтар)», но являвшийся одной из сторон с правом подписи банковских счетов компании. А самое главное – мне удалось узнать все пароли и имена пользователей, необходимые для доступа в эту святая святых, банковские счета и отчеты.

Попробую влезть туда сегодня же, подумал я, через Интернет в офисе матери.

Другими алмазами являлись электронные письма, отправленные Джексоном Уорреном Алексу Рису, где речь шла обо мне. Первое послание он отправил ночью, после приема, устроенного Изабеллой, второе – после скачек в Ньюбери, в тот день, когда победил Сайентифик. Первое было отправлено в гневе, второе – в виде предупреждения. Удивительно, подумал я, какую небрежность проявляют люди, не обеспечивая безопасности своей почты.

В армии все послания перед отправкой шифровали, чтобы враг не смог их прочесть. В Афганистане даже не разрешалось использовать мобильные телефоны – талибы могли подслушать разговоры и получить информацию, которую затем применяли в тактике или же просто для подрыва морального духа противника.

Ни одному родителю не понравится, когда после звонка сына-солдата с мобильного телефона откуда-нибудь из провинции Гильменд вскоре поступает второй, на этот раз от говорящего по-английски члена Талибана, который сообщит им, что их сына уже сегодня утром возьмут на мушку и пусть они готовятся к его возвращению домой в цинковом гробу.

Такое случалось.

И тем не менее вроде бы вполне разумный господин Джексон Уоррен отправлял свои послания по e-mail открытым текстом, и каждый желающий мог их прочесть. Что ж, прочтем, раз такое дело.

«О чем ты, черт бы тебя побрал, думаешь, говоря открыто в присутствии Томаса Форсита?  – Джексон написал это вскоре после того памятного ужина. —Его мамаша одна из тех кур, что несет нам золотые яйца. ТАК ЧТО ДЕРЖИ СВОЙ ПОГАНЫЙ ЯЗЫК ЗА ЗУБАМИ – ЯСНО ТЕБЕ?»

Прописные буквы в электронном послании служили эквивалентом крику, и я очень живо представил, как разгневанный Джексон вылетел тогда из комнаты. Он определенно кричал.

Второе послание, хоть и столь же откровенное, было выдержано в более спокойных тонах, и отправил его Джексон Алексу в пять часов вечера, как только вернулся домой после скачек в Ньюбери.

«Сегодня днем Томас Форсит сказал мне, что хочет с тобой связаться. Я предпринимаю все меры, чтобы этого не случилось. Однако, если он все же свяжется с тобой до того, как они будут приняты, предупреждаю: чтобы НЕ СМЕЛ говорить с ним или как-то сотрудничать. Это крайне важно, особенно в свете дела, которое предстоит провернуть компании в ближайшую неделю».

Что за меры собирался предпринять Джексон, чтобы оградить меня от общения с Алексом, было хорошо известно – плечи до сих пор ныли. А вот что за дело собиралась провернуть их компания? Я этого не знал. Но, возможно, вскоре выясню, получив доступ к банковским счетам компании.

* * *

– Ну, как там лошадки? – спросил я Яна, когда тот устало плюхнулся на коричневый диван и включил телевизор.

– В порядке, – вздохнув, ответил он.

– Что-то не так? – спросил я. – Ты хочешь, чтоб я съехал?

– Смотри сам, – ответил он и, демонстрируя, что ему неинтересен этот разговор, стал переключаться с канала на канал с помощью пульта дистанционного управления.

– Какие-то неприятности с матерью? – спросил я.

– Да, – кивнул он. – Можно сказать и так.

Я замолчал. Если б он хотел, то рассказал бы.

И он не выдержал.

– Поступая на эту работу, я думал, что буду не просто помощником тренера, а старшим конюхом. Так, по крайней мере, намекнула миссис Каури. Сказала, что помощников ей в этом деле не нужно, вот я и подумал, что ей важней, чем другим тренерам, заиметь старшего конюха.

Тут он умолк, очевидно вспомнив, что я сын миссис Каури.

– И? – спросил я.

– И ничего, – ответил он. Выключил телевизор, развернулся лицом ко мне. – Я ошибался, вот и все. Выяснилось, что у нее нет помощника лишь потому, что она никому ничего не может доверить. Она обращается со мной не лучше, чем с каким-нибудь мальчишкой на побегушках, который пришел сюда, окончив школу. Она говорит ребятам, что надо делать, говорит вместо меня, и часто нечто совсем противоположное моим указаниям. И я чувствую себя лишним, ненужным.

«Да это же история моей жизни», – подумал я.

По крайней мере, была историей до того, как я ушел в армию. И еще мне показалось, что Ян наметил себе другое место работы. Стыд и позор. Я видел, как он работал с лошадьми, понимал, насколько он хорош в своем деле, слышал, как он подбадривал молодых ребят и пресекал выходки тех, кто постарше. Он по-настоящему любил лошадей, всегда хотел, чтоб они побеждали. Потерять Яна Норланда – нет, это не пойдет на пользу конюшням Каури.

– А ты уже искал? – спросил я.

– Вроде бы есть перспектива. Открываются новые конюшни. – Тут он заметно оживился. – Миссис Каури я пока что ничего не говорил. Но когда придет время, скажу. Только, пожалуйста, и ты ей ничего пока не говори. Она придет в ярость.

Он был прав, мать придет просто в бешенство. Она требовала абсолютной лояльности от каждого, кто ее окружает, но, к сожалению, не отвечала этим людям тем же. И меняться не собиралась.

– Что за конюшни? – спросил я.

– Пошли слухи, что один из деревенских тренеров собирается открыть второй «двор», и ему будет нужен помощник. Вот я и подумал: может, напроситься?

– Какой тренер? – спросил я.

– Ивен Йорк, – ответил он. – Судя по всему, он собирается купить конюшни Грейстоун.

Значит, ему придется заделывать выбитое окно в кладовой.

* * *

Банковские счета «Рок Банк Лтд. (Гибралтар)» открыли мне много нового.

День я провел за чтением и перечитыванием всех электронных сообщений, которые выудил из компьютера Алекса Риса, а также за изучением бухгалтерских файлов компании. Довольно активную переписку вел некий господин по имени Сигурд Веллидо, главный кассир настоящего Гибралтарского банка, который обслуживал счета «Рок Банк Лтд.» и различных фондов. К сожалению, в посланиях не упоминались имена владельцев счетов, а также номера, с которых и на которые переводились деньги. Однако при этом, что выглядело довольно странно, почти в каждом сообщении упоминалось состояние здоровья тещи мистера Веллидо.

Когда наконец в два часа ночи я влез в банковскую систему матери, то обнаружил там следующее: недавно обсуждавшиеся с мистером Беллидо трансферты сильно отразились на состоянии ее счетов.

Как говорил Алекс, деньги периодически поступали на счет, очевидно – от «инвесторов» в Великобритании, а неделю спустя исчезали с этого счета. Если он прав, то оседали они на каком-то секретном счете в Швейцарии, принадлежавшем Кэрравею или Уоррену.

Я особенно тщательно просмотрел все трансакции за последнюю неделю, стремясь отыскать след «бизнеса компании», о котором упоминал в электронном сообщении Джексон.

И отыскал два крупных депозита. Оба в американских долларах, на одном миллион, на другом – два миллиона. Еще парочка простаков отыскалась, подумал я, которых обманом залучили в несуществующий хедж-фонд.

Один из депозитов, тот, что на два миллиона, был именным: Толерон – значилось там. Я знал, что где-то слышал эту фамилию прежде, но никак не удавалось вспомнить. И тогда я набрал «Толерон», запустил поисковую систему «Гугл». И вскоре получил ответ.

На мониторе крупными красными буквами возникло название: «ТОЛЕРОН ПЛАСТИКС», чуть ниже более мелким шрифтом располагалось пояснение: «Крупнейший производитель дренажных труб в Европе». Миссис Мартин Толерон была той самой утомительной дамочкой, с которой я сидел рядом на ужине у Изабеллы. И которой очень скоро предстояло узнать, что ее замечательный муж не так уж и замечателен в бизнесе, как ей казалось. Мне стало почти что жаль несчастную.

Неужели это было всего одиннадцать дней назад? Так много событий произошло за это время.

Я стал выяснять подробности о мистере Мартине Толероне. Почти в каждой ссылке говорилось о продаже его компании в прошлом ноябре какому-то российскому концерну – сделке, прибавившей к его состоянию свыше ста миллионов долларов.

И тут я перестал жалеть его жену за потерю каких-то несчастных двух миллионов.

Как говорил Алекс, они могли себе это позволить.

* * *

Во вторник, рано утром, пока мать ушла наблюдать за тренировкой лошадей, я снова позаимствовал машину у Яна Норланда и отправился навестить мистера Мартина Толерона.

Если верить Интернету, проживал он в деревне Эрмитейдж, в нескольких милях к северу от Ньюбери, а точный адрес мне любезно подсказали в сельской лавке.

– О да, – сказала полная пожилая женщина, стоявшая за прилавком. – Здесь у нас все знают Толеронов, особенно миссис Толерон. – Тон предполагал, что миссис Толерон была не самой желанной покупательницей в этом магазине. Должно быть, подумал я, это как-то связано с ее непрерывными восхвалениями замечательного мужа, но, скорее всего, продиктовано завистью к богачам.

Дом Мартина Толерона на Яттенден-роуд, почти на самом краю деревни, являл собой внушительное зрелище и вполне соответствовал представлениям о том, как и где должен жить «капитан индустрии». Я притормозил у наглухо запертых высоченных железных ворот и надавил на кнопку домофона, не будучи уверен, что скажу, если мне ответят.

– Да? – донесся из железной коробки мужской голос.

– Мистер Толерон? – спросил я.

– Да, – ответил мужчина.

– Мистер Мартин Толерон?

– Да, – в голосе чувствовалось легкое раздражение.

– Мое имя Томас Форсит, – начал я. – Я бы хотел…

– Послушайте, – резко перебил он меня, – я не разговариваю с теми, кто ошивается у ворот. Всего хорошего. – Щелчок – и в коробке настала тишина.

Я снова нажал на кнопку. Ответа не последовало, тогда я позвонил снова, подольше.

И он вернулся.

– Что вы хотите? – раздался раздраженный голос.

– Вам что-нибудь говорит название «Рок Банк Лтд. (Гибралтар)»? – спросил я.

Он ответил не сразу.

– Как вы сказали, кто вы?

– Томас Форсит.

– Подождите. Сейчас я к вам выйду.

Я ждал, и вскоре из боковой калитки вышел невысокий толстяк и зашагал ко мне. Я смутно помнил его, видел на ужине у Изабеллы, где мы не обмолвились и парой слов. Внешность, подумал я, бывает обманчива. Мартин Толерон не производил впечатления мультимиллионера и капитана индустрии. Но с другой стороны, ведь и Александра Македонского вряд ли можно было назвать Адонисом. Говорили, что он был коротышкой с кривой шеей и разноцветными глазами – один карий, другой голубой.

Мартин Толерон остановился футах в десяти от ворот.

– Чего вам надо? – осведомился он.

– Просто поговорить, – ответил я.

– Вы из Департамента по налоговым и таможенным сборам?

Странный вопрос, подумал я, но, возможно, он боится, что я вручу ему повестку с вызовом в суд по неуплате.

– Нет, – ответил я. – На прошлой неделе мы виделись с вами на обеде у Джексона и Изабеллы Уоррен. Я сидел рядом с вашей супругой.

Он отступил к воротам на пару шагов, щурясь, смотрел на меня.

– И все-таки чего вы от меня хотите?

– Хочу поговорить об инвестициях, которые вы сделали в «Рок Банк Лтд.» в Гибралтаре.

– Это не ваше дело, – сказал он.

Я не ответил, просто молча стоял и с любопытством рассматривал этого человека.

– И вообще, откуда вы это знаете?

Именно этого вопроса я от него и ждал.

– Думаю, будет лучше, если мы войдем в дом и поговорим в спокойной обстановке, вместо того чтоб кричать на всю улицу, где каждый может услышать. Вы не согласны?

Он согласился. Достал из кармана маленькую черную коробочку, нажал на кнопку. Ворота отворились, я вернулся к машине Яна.

Припарковался я на усыпанной гравием площадке перед портиком с колоннадой в псевдогеоргианском стиле, откуда был виден вход в модерновый особняк из красного кирпича.

– Пройдемте в кабинет, – сказал мистер Толерон и повернул от парадного входа к небольшой двери пристройки между особняком и просторным зданием, где, видимо, размещался гараж. Я вошел следом за ним в большую комнату, обитую дубовыми панелями, со встроенным дубовым же письменным столом и книжными полками за ним.

– Присаживайтесь, – сказал он, указывая на одно из двух кресел, и тут я впервые за все время уловил в его манерах уверенность и решительность, свойства, столь успешно послужившие ему в бизнесе. И мне захотелось убедиться, что Мартин Толерон может стать ценным другом, а не заклятым врагом.

– Ну, так в чем дело? – спросил он, усаживаясь в другое кресло. И развернулся лицом ко мне, слегка выпятив подбородок.

– У меня есть основания полагать, что недавно вы отослали приличную сумму денег в «Рок Банк Лтд.» в Гибралтаре в качестве инвестиции в хедж-фонд.

Я выдержал паузу, он молчал. Просто смотрел на меня, и никакого дружелюбия во взгляде заметно не было. Я немного занервничал. Может, вообще не стоило приходить к нему? А что, если Толерон один из участников заговора? Неужели я вошел в клетку льва, точно овечка, обреченная на заклание?

– И еще у меня есть основания полагать, – продолжил я, – что этот инвестиционный фонд в реальности не существует и что у вас обманом выманили деньги.

Он продолжал смотреть на меня.

– Зачем вы все это мне говорите? – спросил он и поднялся из кресла. – Чего именно ждете от меня?

– Ничего, – ответил я.

– Нет, вам что-то нужно, это ясно! – Теперь он почти кричал. – Иначе к чему было приходить? Вы же пришли сюда не для того, чтоб сообщить плохие новости, которые мне и без того известны. Вам нужны деньги?

– Ну, разумеется, нет, – обиделся я. – Пришел предупредить вас.

– Но зачем, с какой целью? – агрессивно спросил он. – Если, как вы утверждаете, я уже сделал инвестиции в мошеннический фонд, тогда ваше предупреждение запоздало. Да и вообще, с чего вы взяли, что это обман? Может, вы сами все это затеяли, а?

Да, разговор пошел совсем не так, как я рассчитывал.

– Просто подумал, вам надо это знать, чтоб больше не попадаться на удочку мошенников, – обиженно заметил я. – Сам я не имею отношения к обману, просто сын одной его жертвы. Надеялся, что у вас есть информация, которая поможет мне вернуть деньги. Вот и все.

Он снова опустился в кресло и молчал несколько секунд.

– Какого рода информация? – уже более спокойно спросил он.

– Ну, – ответил я, – при всем уважении к моей матери она далеко не финансовый гений, и обмануть ее ничего не стоило, но вас… – Я выдержал многозначительную паузу.

Он снова поднялся, подошел к столу. Взял большой белый конверт и бросил мне на колени. В нем находился глянцевый рекламный проспект, где описывались невиданные инвестиционные возможности, которые «выпадают лишь раз в жизни». Я пролистал его. Все выглядело очень убедительно и создавало впечатление вполне легитимной организации со снимками офисных зданий в Гибралтаре, с графиками роста доходов от инвестиций в прошлом и на перспективу, которые доказывали, что все движется в верном направлении, о чем свидетельствовали восторженные отзывы многих инвесторов.

– С чего вы взяли, что это обман? – спросил он.

– Знаю о двух отдельных случаях с разными людьми, в том числе с моей матерью и отчимом: после инвестирования в этот банк они потеряли свои деньги. Всем им говорили, что хедж-фонд, в который они вложили деньги, вдруг обанкротился и никакого имущества и финансовых активов у него не осталось. У меня есть основания полагать, что, во-первых, эти фонды никогда не существовали и деньги были просто украдены.

Я снова перелистал глянцевую брошюру.

– Профессиональная работа, – заметил он. – Представлена вся необходимая информация и гарантии.

Еще бы не профессиональная, когда охота идет за инвестициями в миллионы долларов.

– Но вы хоть как-то проверяли эти данные? – спросил я.

Он не ответил, но по выражению лица я понял – нет, не проверял.

– Почему же тогда ваша мать не обратилась в полицию? – спросил он. – Они могли возбудить дело.

– Не могла, – коротко ответил я, не вдаваясь в подробности.

Я вспомнил странный вопрос, который он задал мне еще у ворот, интересуясь, уж не из налоговой ли я службы, и как он воинственно был настроен.

– Мистер Толерон, – начал я, – извините, что спрашиваю, но вас случайно не шантажировали, а?

Как и в случае с моей матерью, не потеря денег волновала Мартина Толерона больше всего, а потенциальная потеря лица – из-за того, что его оставили в дураках.

И если я думал, что он будет благодарен мне за то, что я раскрыл ему глаза на обман с инвестициями, то глубоко заблуждался. Думаю, он был готов даже заплатить мне за то, чтобы эта информация не стала достоянием широкой общественности.

– Разумеется, только между нами, я ничего никому не скажу, – пообещал я.

– Любой, кого я знаю, сказал бы, – со вздохом заметил он. – С радостью бы продал эту информацию желтой прессе, тому, кто больше заплатит. – Может, он и был весьма успешным бизнесменом и зарабатывал кучи денег, но на жизненном пути встретил совсем немного по-настоящему преданных друзей.

Его не шантажировали – по крайней мере, он это отрицал, однако признался в том, что недавно некто пытался вытянуть у него деньги, обвинив в фальсификации налоговых деклараций, где якобы утверждалось, что он не является гражданином Соединенного Королевства, хотя на самом деле это было не так.

– Я сказал ему проваливай, – сердито добавил он. – Но мне потребовалось немало времени и денег, чтоб утрясти проблему. Мне только этого, черт возьми, не хватало, аудита из Департамента по налогам.

– Так, значит, без махинаций все же не обошлось? – спросил его я.

– О чем вы, какие махинации, – ответил Толерон. – Просто всегда держал нос по ветру, пытался, где можно, чуточку обойти закон, ну, вы понимаете.

– НДС? – спросил я.

– Да, именно, – ответил он – Из-за этого ваша мать не хотела обращаться к властям с жалобой?

– Из-за чего этого? – решил уточнить я.

– Ее шантажировали, верно?

Я просто кивнул, последовав убеждению матери в том, что если не произносить вслух, это может как-то нивелировать признание.

– Вам знаком человек по имени Родерик Уорд?

– Не смейте упоминать здесь это имя! – вдруг взорвался он. – Называл себя бухгалтером, аудитором, а на деле был лишь жалким счетоводом. Это благодаря ему меня чуть не застукали налоговики.

Интересно, подумал я, к чему понадобилось миллионеру и капитану индустрии связываться с изворотливым мелким бухгалтером?

– А как вы с ним познакомились? – спросил я.

– Какое-то время он был дружком моей старшей дочери. Ну и заходил иногда, рассказывал, как можно сэкономить на налогах. Не надо было слушаться этого маленького ублюдка.

О! Какую же хитроумную паутину удалось сплести Уорду, чтоб залучить в нее столь солидного господина.

– Знаете, что с ним произошло? – спросил я.

– Слышал, он погиб в автокатастрофе.

– На самом деле это было убийство, – сказал я.

Он удивился, но нельзя сказать, чтоб эта новость шокировала его.

– Ну, если и так, то убил не я. Хотя с радостью бы отвернул голову мерзавцу. Тем лучше, что избавились.

– Его мог убить человек, у которого он тоже воровал деньги.

– Что ж, туда и дорога, – впервые за все время я заметил на губах его улыбку. Впрочем, она быстро исчезла. – Погодите минутку, – сказал он. – Ведь Уорд вроде бы умер прошлым летом?

– Да, – кивнул я. – В июле.

– Тогда кто же обчищает меня сейчас?

– Кто вручил вам этот проспект? Кто порекомендовал сделать инвестиции в хедж-фонд?

– А с чего вы вообще взяли, что был такой человек? – спросил он.

– Но ведь никто же не станет инвестировать по звонку от неизвестного или пленившись проспектом, брошенным в почтовый ящик. Особенно когда речь идет о двух миллионах долларов. Вам должен был кто-то порекомендовать.

Он немного удивился, услышав, что мне известна сумма его инвестиции.

– Это Джексон выболтал вам о двух миллионах?

– Так, значит, вот кто порекомендовал вам этот фонд, – сказал я. – Джексон Уоррен. Вы спрашивали, кто вас обчищает, и сами дали ответ. Джексон Уоррен с Питером Кэрравеем.

Он не поверил. Сомнение читалось в глазах.

– Быть того не может, – растерянно пробормотал он. – Почему именно он? У Джексона и без того денег хватает.

– Может, потому, что он крадет их у других.

– Глупости все это.

– Да нет, не глупости. Я вам докажу. Вы подключены к Интернету?

* * *

– Но как вам удалось получить доступ? – изумленно воскликнул Мартин Толерон, когда я вывел на монитор своего ноутбука отчет о последних транзакциях «Рок Банк Лтд. (Гибралтар)». – Должно быть, и вы как-то вовлечены во все это.

– Я – нет.

– Тогда каким образом удалось получить доступ к этим данным?

– Не спрашивайте, – сказал я. – Вам этого лучше не знать.

Он как-то странно взглянул на меня, но больше расспрашивать не стал, снова взглянул на монитор.

– И чьи же все эти другие инвестиции? – спросил он.

– Я надеялся, вы мне скажете.

– Понятия не имею. Я говорил о фонде только с Джексоном Уорреном.

– Вы подняли этот вопрос или он?

– Он. Сказал мне за ужином, что у него есть для меня одно уникальное и крайне привлекательное предложение.

– А он говорил, что сам собирается инвестировать в этот фонд?

– Сказал, что инвестировал, уже довольно давно, а потом клялся и божился, что все работает как нельзя лучше, просто прекрасно. Поэтому и мне рекомендует, иначе бы не стал. – Толерон выдержал паузу. – Я ему поверил. И, если честно, вы не показали мне ничего существенного, что бы могло подорвать эту веру.

Я открыл одно из электронных писем, отправленных Алексу Рису на прошлой неделе.

Алекс

На следующей неделе мы ожидаем поступления на счет двойной суммы от нашего друга дренажной трубы. Пожалуйста, проследи за тем, чтобы она прошла обычным маршрутом, выпиши уведомление о приеме.

Свои комиссионные получишь своевременно.

Д. У.

– Это еще не доказывает, что имел место обман, – заметил Толерон.

– Может, и не напрямую, – сказал я. – Но разве Джексон Уоррен говорил вам, что это он на самом деле управляет фондом?

– Нет, не говорил.

– Но это же совершенно ясно, что он им управляет, раз отдает распоряжение выписать уведомление о приеме денег инвестору. – Я выдержал паузу, чтоб до него наконец дошло. – Неужели этого доказательства не достаточно? Если нет, могу предоставить еще, тут их полно.

– Показывайте, – сказал Толерон.

Я вывел на экран монитора еще одно из писем Алекса Риса, только на этот раз оно было отправлено Сигурду Веллидо, главному кассиру в Гибралтаре. Речь шла о трансферте.

Сигурд

Прошу перевести Миллион долларов, поступивший из Великобритании на счет «Рок Банк Лтд.» на прошлой неделе, на другой счет в твоем банке. Надеюсь, что со здоровьем у твоей тещи стало получше.

А. Р.

Мартин Толерон прочел это у меня из-за плеча.

– И это тоже еще ничего не доказывает.

– Нет, – ответил я. – Но прочтите вот это.

И я вывел на экран e-mail от Алекса Риса, отправленный Джексону Уоррену в тот же день, что и предыдущий:

Джексон

Я передал инструкции C. B. (и его теще), и фонды поступят на твой обычный счет сегодня же, только чуть позже, с целью дальнейшего их перевода.

А. Р.

– При чем здесь какая-то теща, не понимаю? – спросил Толерон.

– Не знаю, – ответил я. – Но она упоминается во всех электронных посланиях к C. B., то есть к Сигурду Веллидо, который занимается трансфертами в Гибралтаре. И что странно, в своих ответах он не упоминает о ней и словом.

Толерон призадумался.

– Возможно, это какой-то условный знак, пароль, доказательство того, что распоряжение о переводе денег действительно поступило от этого А. Р.

– Алекса Риса, – уточнил я.

– Кажется, я видел его на той вечеринке. Рыжеватый такой парень?

– Да, это он, – сказал я. – Немного странный тип. Работает бухгалтером у Джексона Уоррена. Но сам по горло увяз в мошеннических сделках.

– Но ведь Уоррен должен был понимать, что я заподозрю именно его, если фонд лопнет и я потеряю все свои деньги.

– Ну, он просто извинится за то, что дал ошибочный совет по инвестициям, скажет, что тоже потерял целую кучу денег и что если верить всем этим газетным отчетам о состоянии дел вашей компании, то эти потери для вас не столь уж и чувствительны в отличие от его потерь. Уверен, дело кончится тем, что даже начнете жалеть этого негодяя, вместо того чтоб обвинять его в краже.

– Никогда не верьте тому, что пишут в газетах, – нравоучительно произнес он. – Но мысль вашу я понял. Я пошел на это прежде всего потому, что для меня сумма инвестиции была относительно небольшой. Я мог позволить себе потерять эти деньги. Но, разумеется, этого не хотел.

Как прекрасно, должно быть, подумал я, быть богатым человеком, для которого инвестиция в два миллиона долларов – относительно небольшие деньги и можно себе позволить потерять их.

– Нам всего-то и надо, что заставить этого типчика Алекса Риса отправить С. В. e-mail с распоряжением вернуть деньги оттуда, куда они поступили, – с улыбкой сказал Мартин Толерон. – Тогда я верну свои денежки. Это ведь не так сложно организовать, верно?

Говорить легко, но я далеко не был уверен, что Алекс Рис попадется на эту удочку. Ведь он куда больше боялся Джексона Уоррена и Питера Кэрравея, нежели Мартина Толерона. Да и меня тоже.

– У меня есть идея получше, – сказал я. – Это мы отправим e-mail C. B. якобы от имени Алекса Риса.

– Но это не так-то просто, как кажется, – заметил Мартин. – Без кода доступа к его электронной почте не пройдет.

Настал мой черед улыбаться.

– А с чего это вы взяли, что у меня его нет?