Текст книги "Перекрестный галоп"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Феликс Фрэнсис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16

Я боялся только одного – что он вырубится. Глаза закатились, дыхание стало еле слышным. Мне вовсе не хотелось, чтоб его сразил сердечный приступ от страха. Придется объясняться, да и цели я своей не достигну.

– Алекс! – громко окликнул я и заставил сфокусировать взгляд на своем лице. – Тебе всего-то и надо, что слушать и отвечать на мои вопросы. Но ты должен быть предельно честным и рассказать мне все. Понимаешь?

Он быстро закивал.

– Так ты согласен отвечать на все вопросы?

Он снова кивнул.

– Без утайки?

Опять кивок, и я, шагнув вперед, сорвал клочок клейкой ленты со рта.

– Итак, поехали, – начал я. – Кто убил Родерика Уорда?

Он не отвечал.

– Другого шанса у тебя не будет, – напомнил я.

– Да откуда мне знать, что ты не прикончишь меня, когда я все расскажу?

– Знать этого ты, конечно, не можешь, – сказал я. – Но разве есть выбор? И если я соберу о тебе достаточно информации, тебе тоже светят нешуточные неприятности, если посмеешь рассказать налоговикам о моей матери. Тогда у нас обоих окажется в руках оружие массового поражения. Стоит одному из нас рассказать властям, и это приведет к катастрофе, которая нежелательна для нас обоих. Ну, это как паритет ядерных держав, каждая сторона знает, что противник владеет оружием массового поражения, а потому никогда не рискнет применять его первой. Никто из нас не станет использовать информацию из страха быть уничтоженным.

– И все равно ты можешь меня убить, – мрачно заметил он.

– Да, – согласился я. – Могу, но только зачем это мне? Никакой необходимости, к тому же я не убиваю людей беспричинно.

По лицу было видно: он все равно мне не верит, и тогда я отвязал его ногу от перил, потом подхватил под мышки и подтащил к кухонной двери. Теперь он мог сидеть, упершись спиной в стену.

– Итак, – сказал я и снова уселся на стул с высокой спинкой. – Если не ты убил Родерика Уорда, тогда кто?

Я по-прежнему не был уверен, что он скажет, а потому небрежным жестом приподнял шприц и выпустил из иглы тонкую струйку жидкости.

– Его сестра, – сказал Алекс.

Я уставился на него:

– Стелла Бичер?

Похоже, он удивился, что я знаю ее имя. Но ведь я уже показал записку, отправленную им Стелле. Алекс кивнул.

– Зачем это ей понадобилось убивать брата?

– Она не хотела, – ответил Алекс. – Это был несчастный случай.

– Ты имеешь в виду, авария?

– Нет, – ответил он. – Родерик был уже мертв, когда попал в реку. Он в ванне утонул.

– На кой черт Стелле понадобилось заманивать его в ванну?

– Да она не то что заманивала. Они пытались заставить его сказать, куда делись деньги.

– Какие еще деньги? – спросил я.

– Деньги отца Фреда.

Я ничего не понимал.

– Фреда?

– Ну да, Фреда Саттона.

Сына старины Саттона. Человека, которого я видел на слушаниях по делу о смерти Родерика Уорда.

– Так Фред Саттон и Стелла Бичер были знакомы? – спросил я.

– Знакомы! – Он усмехнулся. – Да они жили вместе. Едва не поженились.

В Эндовере, подумал я, поближе к старине Саттону и его дому престарелых. Так, значит, переезд Стеллы Бичер в Эндовер не был случайным совпадением.

* * *

Заняло это больше часа, но в конце концов Алекс рассказал мне, как и почему Родерик Уорд был найден мертвым в своей машине в водах реки Виндраш.

Уорда познакомила со стариной Саттоном Стелла Бичер, состоявшая в близких отношениях с детективом сержантом Фредом. Ни Фред, ни Стелла довольно долгое время не знали, что Родерику каким-то образом удалось заставить старика заложить дом, а затем инвестировать полученные деньги в несуществующий хедж-фонд в Гибралтаре. Фред узнал об этом, только увидев, как запустили кирпичом в окно отцу. Мыльная опера какая-то, иначе не скажешь.

– Как ты узнал об этом? – спросил я Алекса. – Какое имел отношение?

– Просто я работал с Родериком Уордом.

– Так это ты втянул его в преступные игры с хедж-фондом?

Ему страшно не хотелось в этом признаваться. Должно быть, знал, что и мою мать удалось обмануть точно таким же образом. Он отвернулся, потом кивнул.

– Ну и чьи же мозги стояли за всеми этими операциями? – спросил я.

Теперь он снова смотрел мне прямо в глаза:

– Ты что, считаешь меня дураком набитым? Если я скажу кто, тогда тебе не придется убивать меня. Они за тебя это сделают.

Вообще-то я считал его глупцом. Но не настолько глупым, как Родерик Уорд. Нет, вы только представьте, развести на деньги отца любовника сестры, особенно с учетом того, что любовник этот офицер полиции, – вот оно, настоящее проявление глупости!

– Вернемся к Родерику Уорду, – сказал после паузы я. – Зачем ты послал Стелле Бичер записку с уверениями, что все у тебя? И что именно это «все»? И вообще, откуда ты знаешь Стеллу?

– Я и не знал, – ответил он. – А вот адрес ее знал, поскольку Родерик говорил, что это и его адрес, ну, тот, что в Оксфорде.

– Ну а о чем, о каком таком товаре шла речь в записке? И почему там было сказано «вовремя»?

– Фред Саттон ворвался в офис, который мы с Родериком арендовали, угрожал нам и все такое прочее.

Что ж, винить его за это трудно, подумал я.

– Сказал, что получит ордер на мой арест, что использует все свои связи в полиции, чтоб засадить меня за решетку. Сказал, что получу лет десять как минимум. Если не отдам ему бумаги, где сказано, куда исчезли деньги его отца.

– Ну а записку-то зачем было писать? – спросил я.

– Я сделал копии бумаг, но он не пришел за ними в понедельник утром, как мы договаривались. Он обещал быть в конторе ровно к восьми, я ждал. Весь день прождал, но он так и не появился, и Родерик – тоже. Ну я и подумал, должно быть, эти двое сговорились, назначили меня на роль козла отпущения. И я просто жуть до чего струхнул, честно тебе говорю. А поскольку связаться с ним никак не мог, послал эту записку.

Стало быть, я ошибался, думая, что это «все», упомянутое в послании, – налоговые документы матери. А слово «вовремя» не имеет никакого отношения к «несчастному случаю» с Родериком Уордом. Речь шла о получении ордера на арест.

Никаких предположений, все проверяй, напомнил я себе.

Впрочем, в одном я оказался прав: Алекс Рис действительно не блистал умом.

– А откуда ты узнал, что Фред Саттон и Стелла убили Родерика Уорда? – спросил я его.

– Фред появился только на следующее утро и потребовал бумаги, но я сказал ему, чтоб заткнулся. Если он думал, что я возьму на себя вину за все проделки Родерика, то глубоко заблуждался. А тут он вдруг и говорит, что Родерик мертв и что я отправлюсь следом за ним на тот свет, если не отдам бумаги.

Он умолк, чтобы перевести дух.

– Тогда я говорю ему, что не верю, что Родерик мертв. Что он только стращает меня. А он говорит, что страхи мои не напрасны, что они убили его в ванне, а потом, пораскинув мозгами, решили изобразить несчастный случай. А потом сказал, что убивать его не собирались, просто хотели попугать, заставить сказать, куда делись деньги. Фред сказал, что Стелла схватила Родерика за ноги и резко так дернула, отчего голова у него ушла под воду, ну а потом… он просто умер, и все. Убила собственного брата, вот так, сказал Фред. Только что задавали ему вопросы, а потом глянь… да он мертв!

– Так Фред получил нужные ему бумаги? – спросил я.

– Да, – ответил он. – Но только пользы они ему не принесли. Денежки-то ушли давным-давно, ну а потом они все время меняли номера счетов и все такое прочее.

– Они?..

Тут он опять заткнулся, поджал губы и сидел, качая головой и глядя на меня.

Времени на размышления в конюшнях Грейстоун у меня было предостаточно, хватало времени и когда я сидел в кофейне в Ньюбери, и чем дольше я размышлял об этом, тем больше убеждался в правильности своей версии.

– Ты хотел сказать, Джексон Уоррен и Питер Кэрравей, так? – сказал я. И прозвучало это скорее как утверждение.

У него прямо челюсть отвалилась. Стало быть, я прав. Они, кто ж еще!

– Ну а кто такой мистер Сигар? – спросил его я.

Алекс рассмеялся.

– Да никто. Это была идея Родерика. Просто шутка, которую они придумали, попыхивая толстыми дорогими гаванскими сигарами.

– А «Гибралтар Банк Лтд.»?

– О, нет, он как раз существует, – ответил Алекс. – Только это не совсем банк. Просто Гибралтарская холдинговая компания. Приходят деньги, на какое-то время оседают там, потом уходят.

– И много денег? – осведомился я.

– По-разному. Зависит от того, сколько инвестируют люди.

– Ну а куда деньги направляются, покинув этот банк?

– Я организовал трансферт на еще один счет в Гибралтаре, но и там они не залеживались, – ответил он. – Не знаю, куда отправлялись дальше. Но уверен: долгое и многотрудное путешествие завершалось на секретном номерном счете в Швейцарии.

– А как долго лежали деньги в банке «Гибралтар»?

– Примерно с неделю, – ответил он. – Ровно то время, что необходимо для организации трансферта и улаживания всех проблем.

Так, значит, банк «Гибралтар Лтд.» не имел собственных активов. Неудивительно, что ликвидаторы, базирующиеся в Лондоне, пытались преследовать отдельных директоров.

– И откуда они поступали? – спросил я.

– От дураков и простофиль, – усмехнувшись, заметил он.

– Это ты дурак, – грубо бросил я. – Да ты посмотри на себя! Теперь уже не выглядишь таким умником, как вначале. И не так уж много денег тебе удавалось присвоить, готов побиться об заклад.

– Ну почему же. Свою долю получал исправно, – хвастливо заметил он.

– И сколько будет стоить эта самая доля в тюрьме, когда вся схема развалится, а именно это и произойдет? Или когда Уоррен с Кэрравеем решат, что ты больше не заслуживаешь этой доли? Можешь кончить тем же, что и Родерик, утонуть в ванне.

– Я им нужен, – хвастливо заявил он. – Я дипломированный бухгалтер. Нужен, чтоб вести аудит. Ты просто завидуешь успешному бизнесу.

– Нет, это не бизнес, – возразил я. – Вы просто обкрадываете людей.

– Они могут себе это позволить, не бедные, – фыркнул он.

Я не собирался спорить с ним, смысла не было. Возможно, ему не чужда была философия Пол Пота и красных кхмеров.

– Как получилось, что Джексон Уоррен и Питер Кэрравей знакомы?

– Не знаю, – ответил он. – Но были знакомы уже много лет. Еще до того, как я с ними встретился.

– А сам ты давно их знаешь?

– Достаточно давно, – ответил он, повторив почти те же слова, что бросил мне за ужином у Изабеллы.

– Достаточно – это сколько? – не отставал я.

– Года четыре.

– Как раз когда заработала эта схема с подставными хедж-фондами?

– Ну да, примерно так.

– Об этом шла речь, когда вы поцапались с Джексоном Уорреном в тот вечер, когда я впервые тебя увидел?

– Нет, – ответил он. – Из-за одного маленького недоразумения между ним и Питером.

– Что за недоразумение? – спросил я.

– Не скажу. – Он отрицательно помотал головой. – И без того слишком много тебе наговорил.

Пожалуй, тут он был прав.

– Как думаешь, налоговое управление затеет расследование этого их маленького недоразумения? – спросил его я. И мысленно вернулся к спору за ужином, разгоревшемуся между ним и Джексоном. Что он тогда сказал? Нечто вроде: «Откуда знать, что там еще может раскопать налоговая». – Ты беспокоился, что при расследовании выяснится все?

То была лишь догадка, но неплохая.

– Чертовски глупо, если хочешь знать мое мнение, – сказал он.

Нужно оно мне, его мнение!

– К чему рисковать? – спросил я.

– Вот именно.

– Так, значит, недоразумение вышло из-за налогов?

– Послушай, – сказал он, резко меняя тему. – В самолете я выпил несколько банок пива, и мне срочно нужно в туалет.

Я вспомнил о своем пребывании в стойле. Может, дать ему описаться прямо здесь, в прихожей?

– Давай! – заорал он. – А то мочевой пузырь сейчас лопнет!

Нехотя я достал из рюкзака ножницы, наклонился, перерезал путы на его запястьях. Руки у Алекса были связаны за спиной.

– А я теперь и убежать могу, – сказал он, растирая запястья.

– Это вряд ли, – заметил я и кивком указал на связанные ноги.

– Да ладно тебе, давай. Режь и здесь.

– Обойдешься, – буркнул я. – Как кузнечик допрыгаешь.

Ворча, он кое-как поднялся, выпрямился и запрыгал к туалету, что находился под лестницей.

Я подумал, что вряд ли в туалете имеется телефон, но в целях предосторожности все же снял трубку с аппарата на кухне. Набрать будет нельзя, если аппараты спаренные, а его мобильник так и лежал на разделочном столике, там, где я его оставил.

Алекс продолжал торчать в туалете, я уже начал думать, что он попробует выбраться через маленькое окошко, но тут услышал шум спускаемой воды. И вот он появился и запрыгал обратно в прихожую.

– Срежь эти чертовы штуки! – сердито потребовал он. Очевидно, проторчал в туалете так долго, потому что пытался освободиться от пут, но я-то по своему опыту знал: они куда крепче, чем кажутся на вид. Куда крепче его кожи, которая распухла и покраснела.

– Нет, – сказал я.

– Какого хрена тебе еще надобно? – гневно спросил он.

– ОМП, – ответил я.

– Что?

– Оружие массового поражения, – пояснил я. – Средство ядерного сдерживания. Мне нужны твердые доказательства.

– Какие еще доказательства?

– Доказательства заговора против моей матери с целью вытянуть из нее миллион долларов США.

– Как же, размечтался, – с улыбкой заметил он.

– Может, мне просто позвонить Джексону Уоррену и спросить у него о деньгах матери? Сказать, что это ты предложил позвонить.

– Ты этого не сделаешь! – Похоже, он не на шутку испугался.

– А ты не искушай.

– Да он прихлопнет меня как муху за эти разговоры с тобой.

Хорошо, подумал я. Мне только на руку, что Алекс больше боится Джексона Уоррена, чем меня. Одно это гарантирует, что он вряд ли расскажет Джексону о своем ночном приключении. Может, это само по себе уже и является моим средством сдерживания.

– Или все же стоит позвонить Джексону и спросить у него номер счета в швейцарском банке, где они с Кэрравеем прячут украденные деньги?

– Лучше не делай этого, черт бы тебя побрал, – сказал Алекс. – А то сообщу налоговикам о твоей мамаше.

Я пошел на кухню, он запрыгал следом. Прошел мимо его дорожной сумки и уголком глаза заметил, как он толчком старается запихнуть ее подальше под стол. Пусть себе, я не возражаю, раз Алекс считает, что я еще не успел заглянуть в компьютер.

– Сядь, – резко сказал я, указывая на один из стульев.

Он колебался, но через несколько секунд все же выдвинул стул из-под стола и уселся. Я разместился напротив.

– Чья была идея заставить лошадей моей матери проигрывать? – спросил я.

– Джулии.

– Так она делала ставки против них через Интернет?

– Да нет, ничего подобного, – ответил он. – Просто хотела дать больше шансов на выигрыш лошадям своего муженька. Когда они проигрывают, он всю злобу срывает на ней. Это я делаю ставки против ваших лошадок в Интернете. Не слишком большие, чтобы не привлекать внимания. Однако доходы очень даже неплохи.

«Любители, – подумал я. – Эти люди всегда любители».

Тут вдруг в дверь позвонили, отчего оба мы так и подпрыгнули. За звонком последовал настойчивый стук. Я взглянул на часы. Без десяти час.

– Оставайся здесь, – приказал я. – И чтоб сидел тихо, как мышка. Нам обоим ни к чему, чтоб вмешалась полиция, верно?

Алекс помотал головой, но тут я подумал: полиция вряд ли станет стучать так деликатно. Уж скорее эти парни просто дверь вышибут.

Я прошел через темную гостиную и выглянул в окно. На крыльце перед дверью стояла Джулия Йорк, тихонько стучала костяшками пальцев в стеклянную перегородку. Я вернулся в прихожую и отпер дверь.

– Что вы с ним сделали? – задыхающимся голосом спросила Джулия.

– Ничего, – ответил я.

– Тогда где он?

– На кухне, – ответил я и отошел, давая ей пройти. Осторожно выглянул на улицу, там царили пустота и тьма, и запер дверь.

Войдя в кухню, я увидел, что Джулия стоит за спиной у Алекса и нежно гладит его жидковатые светло-рыжие волосы. В других обстоятельствах сцена выглядела бы очень трогательной. И еще я заметил, что она накинула дождевик прямо поверх ночной рубашки.

– Что, не спалось? – с иронией спросил я.

– Пришлось ждать, пока чертов муженек наконец отключится, – ответила она. – Я сильно рисковала, приехав сюда. Пыталась дозвониться, но телефон был все время занят. А по мобильнику женский голос твердил, что телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа.

Я покосился на телефон со снятой трубкой и на выключенный мобильник, лежавший рядом на столе.

– Я же предупреждал, чтобы не смела связываться с Алексом, – сердито заметил я.

– Ты сказал на протяжении ближайших тридцати шести часов, – жалобно протянула она. – И время это истекло сегодня, ровно в десять сорок пять вечера.

Я не считал, но, очевидно, она была права.

– И что же дальше? – спросил Алекс в наступившей тишине.

– Ну, для начала, – сказал я, – ты вернешь все выманенные шантажом деньги моей матери. Я тут прикинул, получается около шестидесяти тысяч фунтов.

– Не могу, – сказал он. – Мы все потратили. Да и потом, с какой стати?

– С такой, что ты завладел ими незаконно, – сказал я.

– Но твоя мать должна была заплатить налоги.

– Она и заплатит, как только ты отдашь.

– Размечтался, – произнес он со смешком.

– Ладно, – сказал я. – Раз ты так к этому относишься, придется мне обратиться к Джексону Уоррену и Питеру Кэрравею, спросить их.

– Тебе повезло, – заметил он, все еще смеясь. – Они – самая крутая парочка бессовестных наглых ублюдков, которых мне только доводилось видеть.

– Передам им твои слова.

Смех тотчас прекратился.

– Только посмей сказать им хоть что-то подобное, и я тут же иду в налоговую.

Возможность полного взаимного уничтожения – на том и держится принцип ядерных сдержек и противовесов.

– Ну а мои снимки? – спросила Джулия, заразившись уверенностью от Алекса.

– Они еще ничего не доказывают, – сказал он. – На них ты просто выходишь с почты, и все. Это еще не означает, что ты кого-то шантажировала.

– Да не эти снимки! – раздраженно воскликнула Джулия. – Те, другие, которые он сделал вчера.

– Какие еще другие? – спросил Алекс, глядя на меня.

О боже, подумал я, а вот тут может возникнуть нешуточная проблема. Как среагирует Алекс на то, что я снимал его подружку в голом виде? Я чувствовал: Джулия тоже сообразила это; и раз Алекс их еще не видел, лучше ему не видать их вовсе.

– Э-э… – Она судорожно придумывала путь к отступлению. – Да ладно, это не так важно.

– И все-таки что на этих снимках? – не унимался Алекс, глядя мне в глаза.

Сказать ему? Показать, с какой дрянью связался? Или снимки еще пригодятся мне позже, как способ давления на Джулию?

– Да так, несколько снимков, сделал их вчера у дома Йорков.

– Покажи!

Я подумал о камере, она лежала не на виду, в моем маленьком рюкзаке.

– Не могу, – сказал я. – Не прихватил с собой фотоаппарата.

– Но зачем это тебе понадобилось делать снимки у дома Джулии? – не унимался он.

Я сообразил:

– Ну, чтобы зафиксировать ее реакцию, когда она увидит свои фотки на почте. Тогда заодно и сказал ей, чтобы не смела связываться с тобой тридцать шесть часов.

Джулия явно испытывала облегчение, да и Алекс тоже вроде бы был удовлетворен ответом.

– Ну и что теперь будет? – спросил он.

Хороший вопрос.

Может, спросить Джулию, что ей известно о других махинациях Уоррена и Кэрравея, в частности с налогами, но я решил, что лучше выяснить это с ней наедине, без Алекса, особенно с учетом того, что у меня имеются рычаги давления – снимки.

– Не знаю, как вы двое, – вставая, заметил я, – но лично я еду домой и ложусь в постель. – «А перед сном, – напомнил я себе, – прочту почту Алекса».

Я снял пакет с «инсулином» с перил, перекинул рюкзак через плечо и вышел в прихожую, оставив голубков в кухне, затем открыл входную дверь, но на дорогу выходить не стал. Вынул фотоаппарат из рюкзака и быстро, пригибаясь, обежал вокруг дома – в сад, откуда было видно кухонное окно.

Задергивая на нем шторы, я специально оставил маленький зазор внизу; и вот теперь подошел, присел и заглянул.

Алекс и Джулия особой стеснительностью не отличались. Через стекло я сделал не меньше двадцати снимков – как они целовались, как он запустил лапы ей под пальто и задрал ночную рубашку. И хотя Джулия почти все время находилась спиной к окну, было очевидно, куда именно он запускал пальцы, и мой чудесный аппарат с восемнадцатикратным увеличением и оптическими линзами «Лейка» зафиксировал все.

Затем Джулия перерезала пластиковые путы на запястьях возлюбленного, и они рука об руку вышли из кухни, я так полагал, что направились наверх, прямиком в спальню. Взобраться по сточной трубе на крышу мне было не под силу, несмотря на то что звали меня Том, [17]17
  Том – в английском языке это имя означает еще и кот, самец.


[Закрыть]протез не давал возможности лазать по крышам и заглядывать в окна спален.

Но даже после этого я не вернулся к машине Яна и не уехал домой. Вместо этого снова обошел дом и вышел на Буш-клоуз, туда, где Джулия припарковала свой белый «БМВ». Стоял он не у дома, а чуть поодаль, в том месте, где улицу освещал фонарь у номера 12. Я подергал дверцы – заперты, – потом уселся на тротуар, привалился спиной к дверце со стороны пассажирского места и стал ждать.

Я давно уже привык ждать. И думать.

* * *

Очевидно, что Алекс Рис получил более чем приличное вознаграждение за те пять дней, что находился в Гибралтаре, и я уже начал думать, что Джулия останется на всю ночь, как вдруг примерно через час увидел в свете одинокого уличного фонаря, что она топает ко мне.

Я встал на ноги, ухватившись за ручку дверцы, но высовываться не стал, пригнувшись, прятался за ней, чтобы Джулия, идущая по дороге, не заметила. Когда до машины осталось ярдов десять, она нажала на кнопку пульта дистанционного управления, вмонтированного в ключи, и машина весело мигнула в ответ. Джулия открыла дверцу со стороны водительского места, в тот же момент я распахнул другую – и вот мы оказались рядом на переднем сиденье и даже одновременно хлопнули дверцами.

Она испугалась и тут же попыталась открыть дверь снова, но я перехватил ее руку, лежащую на руле.

– Не надо, – сказал я командирским голосом. – Давай, веди машину!

– Куда? – спросила она.

– Да куда хочешь, – жестко ответил я. – Давай. Съезжай с этой дороги.

Джулия включила мотор и сдала назад, въехала в один из двориков перед домом, чтобы развернуться. То был не лучший маневр на драйв-тест, и, вероятно, утром на лужайке удивленные жильцы дома номер 8 обнаружат следы от шин «БМВ», но хоть, по крайней мере, ни во что не врезалась, а я экзаменатором не являлся.

Она выехала на Уотер-лейн и свернула вправо, к Ньюбери, к дому. Несколько сот ярдов мы ехали в полном молчании.

– Ладно, – сказал я – Тормози здесь.

Она остановила машину у обочины.

– Чего тебе надо? – обреченно спросила она.

– Мне нужна помощь.

– Неужели нельзя оставить нас в покое?

– Да с какой стати? – воскликнул я. – За семь месяцев мать выплатила вам свыше шестидесяти тысяч фунтов. Думаю, это дает мне право потребовать от вас возмещения.

– Но Алекс ведь уже сказал, – возразила она. – Денег этих не вернуть. Мы их потратили.

– На что?

Она покосилась на меня.

– Как это понимать – на что?

– На что вы потратили деньги моей матери?

– Ты хочешь сказать, что не знаешь?

– Нет. Откуда мне знать?

Она расхохоталась:

– На коку, разумеется. Целое море чудеснейшей коки.

Не думаю, что она имела в виду кока-колу.

– И множество бутылок шампанского. Только самого лучшего, ну, ты понимаешь. Ящики прекраснейшего «Дом Периньон». – И она снова расхохоталась.

Наверняка, подумал я, за этот последний час они с Алексом осушили одну, а может, и две бутылки. Поэтому так неудачно и развернулась. Нет, решил я затем, алкоголем от нее не пахнет. Стало быть, они баловались кокаином.

– А Ивен знает, что ты сидишь на кокаине? – спросил я.

– Что за глупости! – воскликнула она. – Да Ивен не поймет, что это кокаин, даже если набить ему ноздри под завязку. Его интересует только то, что имеет четыре ноги и гриву. Думаю, он скорее будет трахаться со своими чертовыми лошадьми, чем со мной.

– Значит, Джексон Уоррен и Питер Кэрравей проводят махинации с налогами? – спросил я.

– Чего?

– В какие игры с налогами играют Джексон и Питер?

Она выдержала довольно долгую паузу, но затем все же заговорила:

– Тебе известно, что владельцы лошадей могут вернуть налог на добавленную стоимость при оплате тренерских услуг?

– Да, мать об этом что-то говорила, – сказал я.

– А также по другим расходам, которые относятся к скачечному бизнесу, ну, к примеру, на транспортировку, телефонные переговоры, оплату ветеринаров. Они даже могут вернуть этот налог, когда покупают новую лошадь.

Налог на добавленную стоимость составлял около двадцати процентов. Так что при покупке особенно дорогой лошадки денег можно было вернуть немало.

– Ну и в чем же заключается фокус? – спросил я.

– С чего ты взял, что я скажу? – спросила она и снова развернулась ко мне всем телом.

– Так тебе все известно? – спросил я.

– Может, и так, – дерзко ответила Джулия.

– Я уничтожу снимки, если скажешь.

Даже находясь под воздействием кокаина, она поняла, что есть за что бороться.

– Разве тебе можно доверять?

– Я офицер британской армии, – важно заметил я. – Мое слово – слово чести.

– Так ты обещаешь?

– Обещаю, – ответил я и приподнял правую руку. Еще одно из обещаний, которое я могу сдержать.

Она снова выдержала долгую паузу.

– Кэрравей живет в Гибралтаре и не зарегистрирован в Англии как плательщик налогов. Он мог бы зарегистрироваться, но не хочет иметь никаких дел со здешними налоговыми органами. Он уже возненавидел этот чертов Гибралтар. – Она снова умолкла.

– Ну? – подстегнул ее я.

– Ну и всеми лошадьми Питера Кэрравея официально владеет Джексон Уоррен. Джексон выплачивает деньги тренерам, оплачивает все счета, а затем подает заявление на возврат НДС. Он даже покупает новых лошадей для Кэрравея, и тот тоже получает возврат по НДС. Владеет компанией под названием «Бадсам Лтд.».

– И все же не пойму, в чем тут штука? – спросил я. – Если Джексон покупает лошадей и платит сам, стало быть, они есть владелец, а вовсе не Кэрравей.

– Да, – кивнула она. – Но Питер Кэрравей возмещает Джексону все его расходы.

– А в счетах Джексона или компании это как-то отражено?

– Нет, – с улыбкой ответила она. – В том-то и штука. Питер переводит деньги Джексону на оффшорный счет в Гибралтаре, и Джексон вовсе не обязан уведомлять об этом налоговую службу. Алекс говорит, это очень умно, поскольку Джексон получает деньги через оффшор, и нет нужды переводить их из британского банка, где по закону обязаны сообщать налоговикам о подобных переводах.

– И сколько же лошадей приобрел ваш Питер таким вот образом? – спросил я.

– Да уйму. Только у нас их тренируется восемь или десять, остальных отправляют другим тренерам.

– Но разве им не приходится платить налоги с призовых денег?

– Ну, конечно, нет, – ответила она. – Большинство лошадей вообще не получают никаких призовых, их содержание обходится дороже, особенно тех, что не участвуют в скачках с препятствиями. Ну если и есть какой доход, так только с букмекерских ставок, но Кэрравей оставляет его себе.

– Но почему бы Питеру Кэрравею не зарегистрироваться владельцем в Англии, ведь схема, связанная с НДС, здесь проходит?

– Я же сказала, он ненавидит и боится британских налоговиков. Они много раз пытались привлечь его за уклонение от уплаты налогов. Он бывает здесь считанные дни, они с женой даже летают разными самолетами, чтобы не погибнуть в катастрофе одновременно и чтобы семье не пришлось платить налог за вступление в наследство. Да он никогда и ни за что здесь не зарегистрируется. Алекс считает, это глупо. Сколько раз говорил им, что это решит проблему с НДС без всякого риска, но Кэрравей и слушать не желает.

Я же слушал очень внимательно.

Кажется, это Архимед сказал, что, если дать ему рычаг подходящей длины, он сможет перевернуть земной шар?..

Я слушал Джулию, и настроение улучшалось с каждой секундой. Возможно, теперь у меня есть рычаг подходящей длины, чтобы с его помощью вернуть деньги матери, достать их из-под скалы Гибралтара.

Мне всего-то и оставалось, что решить, к кому надо с этим обратиться и когда.