Текст книги "Искатель. 1980. Выпуск №2"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Владимир Щербаков,Юрий Тарский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Лошадка не буянит, – пояснил я. – а здесь у тебя

теплее.

Он ухмыльнулся, включил зажигание, прокричал сквозь шум двигателя:

– Я так сразу и понял, что ты малый не особо созна

тельный. Лошадь-то мы везем для продажи, должны доста

вить ее в лучшем виде... Если хозяин узнает, что ты ехал

со мной, его хватит удар.

Вот уж нет. Хозяин, то есть Инскип, ничуть бы не удивился. Насчет хозяев я могу судить по собственному опыту – не такой уж это наивный народ.

– Хозяин... – с отвращением протянул я. – Пусть за

стрелится.

Он искоса взглянул на меня. Оказывается, это очень про-йто изобразить из себя дрянного, мерзкого типа, стоит только захотеть. Водители фургонов на скачках всегда собираются вместе, никакой работы у них там нет. Зато есть время посплетничать в столовой, да и вообще они целый день только слоняются без дела и точат лясы. Поэтому слушок о том, что у Инскипа завелся какой-то подозрительный конюх, может разлететься во все стороны очень быстро.

Мы остановились перекусить в придорожном кафе, а потом еще раз возле магазинчика, по моей просьбе. Я купил две шерстяные рубашки, черный свитер, толстые носки, шерстяные перчатки и вязаную шапочку с козырьком – та-

86

кие были почти на всех конюхах в это холоднющее утро. Водитель тоже зашел в магазин купить себе пару носков и, глядя на мои покупки, заметил, что у меня, видать, денег куры не клюют. Я хитро подмигнул ему – надо уметь жить, приятель. По его глазам понял, что сомнения на мой счет увеличились.

Ближе к вечеру мы въехали в ворота скаковой конюшни в Лестершире. Тут только я по-настоящему смог оценить качество проделанной Бекеттом работы. Я должен был везти обратно прекрасного скакуна, только начинавшего свою карьеру. Он был продан полковнику Бекетту со всеми поданными заявками. А это значило, сказал его бывший конюх (он расставался с жеребцом, словно с родным сыном), что он может участвовать во всех скачках, на которые его записал бывший владелец.

А на какие скачки он записан? – поинтересовался я.

Много куда, точно не помню. Ньюбери, Челтенхем,

Сандаун, еще куда-то, а первый его заезд на той неделе в

Бристоле. – Он с сожалением передал мне недоуздок. —

Ума не приложу, чего это вдруг наш Старик надумал отда

вать такого красавца. Смотри, если на скачках увижу, что

плохо за ним ходишь, всю душу из тебя вытрясу, попомни

моеслово.

Как его зовут? – спросил я.

Искрометный... Искрочка ты_ моя.. Искриночка... ну,

прощай, дружище... – Он любовно погладил лошадь по

носу.

В пятницу вечером я сходил в бар и обставил Супи в стрелки. Он неодобрительно хмыкнул и жестом позвал меня к бильярду, где взял легкий реванш. Потом мы выпили по полпинты пива, глядя друг на друга. Мы почти все время молчали – говорить пока было не о чем, и вскоре я вернулся к мишени для стрелок. За неделю класс играющих выше не стал.

– Ты" обыграл Супи, да, Дэн? – спросил один из них.

Я кивнул, и кто-то тут же сунул мне в руку горсть стре

лок.

– Если ты обыграл Супи, тебя надо брать в команду.

—, Что за команда? – спросил я.

– Команда нашей конюшни. Мы разыгрываем с другими

конюшнями что-то вроде первенства йоркширской лиги.

Иногда мы ездим в Мидлхем, Уэтерби или Ричмонд, иной

раз они приезжают сюда. Супи – лучший игрок в конюшне

Грейнджера. А может, ты ободрал его случайно?

Я бросил подряд три стрелки. Все они легли на кольцо двадцатки. Откуда у меня это, не знаю, но бросаю я всегда точно.

Все, приятель, ты в команде и не вздумай отказы

ваться.

А когда следующий матч? – спросил я.

В воскресенье в Берндеиле.

87

Глава IV

На выходные приехали сын и две дочери Октобера, старшая – в ярко-малиновой ТР4, а близнецы – без излишнего шика – в одной машине с отцом. Все трое, будучи дома, всегда ездили верхом, и Уолли велел мне оседлать двух лошадей, Искрометного – для себя, вторую лошадь – для леди Патриции Таррен, и выехать с первой группой.

Леди Патрицию Таррен я увидел в туманной дымке раннего утра, когда помогал ей сесть в седло. Редкостная красавица с бледно-розовым ртом и густыми загнутыми кверху ресницами.

Ты новенький, – заявила она, глядя на меня сквозь

ресницы. – Как тебя зовут?

Дэн... мисс, – ответил я. Как обращаться к дочери

графа, понятия не имею.

Так... Ну, подсади меня.

Я послушно стал рядом, но, когда наклонился помочь ей, она вдруг провела рукой по моим волосам, шее и поймала пальцами мочку правого уха. Острые коготки вонзились в кожу. В глазах ее я увидел усмешку, но не пошевелился и стоял молча. Тогда она хихикнула, отпустила ухо и медленно натянула перчатки. Я подсадил ее в седло, она чуть нагнулась взять поводья, и пушистые ресницы оказались возле моего лица.

– А ты красавчик, крошка Дэнни, – проворковала

она. – .Какие черные глазки – просто загляденье!

Я совсем растерялся – как реагировать конюху, когда такое ему говорит дочка графа? Она засмеялась, чуть пришпорила лошадь и неторопливо выехала со двора. В двадцати шагах от меня Гритс подсаживал на лошадь ее сестру, и в тусклом свете я увидел, что она гораздо светлее младшей и почти так же красива. Бедняга Октобер, помоги ему бог. Ведь -за такими красотками нужен глаз да глаз!

Я повернулся идти за Искрометным и увидел перед собой восемнадцатилетнего сына Октобера.

– Не стоит принимать Патрицию слишком всерьез, —

сказал он ровным усталым голосом,' оглядывая меня сверху

донизу. – Она любит розыгрыши, – Он кивнул и зашагал

к своей лошади. Это было похоже на дружеский совет-пред

упреждение.

Когда после резвых работ пошел завтракать в коттедж, миссис Олнат протянула мне письмо – оно только что пришло. Я посмотрел на штемпель – отправлено вчера из Лондона. Внутри лежал лист бумаги с одним предложением, отпечатанным на машинке.

«Мистер Стэнли будет ждать вас у водопада Виктория в воскресенье в три часа дня».

На следующий день я отправился в путешествие вдоль ручья. Довольно сильно накрапывало. На сей раз ждать пришлось' мне. Наконец Октобер появился с другой стороны холма, снова в сопровождении собаки.

88

Ну как идут ваши дела?

Я заставил кое-кого усомниться в своей честности, —

сказал я. – Постараюсь еще больше очернить себя в кон

це этой недели в Бристоле, а в конце следующей – в Берн-

дейле. У меня меткий глаз, и любители стрелок взяли меня

в свою команду.

В Берндейле, помнится, были какие-то случаи с допин

гом, – задумчиво произнес он. – Может, и найдете там

какую-то зацепку.

Было бы неплохо...

А справочники что-нибудь вам дали? – спросил он. —

Что-нибудь связывает эти одиннадцать лошадей?

Я только об этом и думаю, – заверил его я. – Мне

кажется, что есть" возможность, не гарантия, конечно, а

именно возможность выловить двенадцатую лошадь, если

взять у нее анализы до начала заезда. Это, конечно, если

исходить из того, что двенадцатая лошадь обязательно по

явится...

Глаза Октобера загорелись.

Вы что-то нашли?

Нет, не совсем. Просто провел статистический анализ.

Но, пожалуй, можно биться об заклад, что следующая на–

ша лошадь выиграет облегченный стипль-чез в Келсо, Седж-

филде, Ладлоу, Стаффорде или Хейдоке. – Я объяснил,

как пришел к этому выводу, и продолжал: – Перед нача

лом всех облегченных стипль-чезов на этих ипподромах у-

лошадей надо брать слюну на пробу. Такие заезды прово

дятся не чаще чем раз в два дня... а если колода окажется

без «джокера», пробы можно просто выбросить и анализ не

проводить.

Это заказ не из простых, – медленно произнес он. —

Но выполнимый, если через него можно добраться до сути.

Результаты анализов могут дать что-то новое.

– Вы правы. Пусть они даже ничего не дадут, это все равно будет крупным шагом вперед. Мы будем искать этого «джокера», предпринимать • какие-то активные действия, а не сидеть с озадаченным видом и ждать, пока он появится.

Еще одно, – продолжал я. – В лаборатории вам

сказали, что выявить стимулирующее средство они не могут,

и посоветовали подумать: а не применялся ли здесь меха

нический раздражитель? Вы говорили, что жокеев вместе

со снаряжением подвергли тщательному осмотру. А кожу

лошадей? Мне на днях пришло в голову, что стрелкой —

знаете, для игры? – я попаду в лошадь в ста. случаях из

ста. Можно бросить что-нибудь колючее... что впивалось бы

как оса, и лошадь понесется быстрее.

Насколько я знаю, на теле лошадей ничего обнаруже

но не было, но придется уточнить. Кстати, я узнавал у ме

диков, возможно ли, чтобы организм лошади перерабаты

вал наркотическое средство в безвредное вещество, и они

категорично ответили «нет».

:– Что ж, фронт поисков сужается, и то хорошо.

– Да. —: Он свистнул собаку, рыскавшую в дальнем

конце балки. – В следующее воскресенье вы будете в Берн-

89

дейле, но в принципе давайте возьмем себе за правило – встречаться здесь в это время каждое воскресенье и обсуждать, как идут дела. Если в субботу на резвых работах меня нет, свидание отменяется – я уехал. Кстати, вчера даже неопытному глазу было видно, что на Искрометном скачет умелый жокей. По-моему, мы договорились, что производить слишком хорошее впечатление не в ваших интересах. Кроме того, – с легкой улыбкой добавил он, – Инскип говорит, что вы трудолюбивый и расторопный работник.

– Что за черт... буду впредь осторожней, не то Инскип

даст мне слишком хорошую рекомендацию.

– Да уж, пожалуйста, – согласился он. – Ну как, нравится вам быть конюхом?

– В этой работе есть свои плюсы... У вас замечательные

дочери...

Он довольно улыбнулся.

– О да, спасибо. Правда, с Пэтти не все благополучно, —

задумчиво пожаловался он. – Никак не выберет себе заня

тия по душе. Она знает, что я не одобряю эти ее бесконеч

ные вечеринки, коктейли до утра... Впрочем, что это я до

кучаю вам своими семейными проблемами? До свидания,

мистер Рок.

В назначенный день мы с Искрометным отправились в дальнюю поездку – Бристоль лежал в 400 километрах к югу. Ипподром находился за чертой города, и,, когда мы остановились перекусить на полдороге, водитель фургона сказал мне, что весь конюшенный комплекс там– выстроен заново – после пожара.

Просторные денники были чистыми и удобными, но конюхов привело в восторг другое – общежитие. Меня оно тоже поразило. Чем именно? Большой холл, две длинные спальные комнаты, вполне современные душевые в умываль– -ной, и еще одна комната – для сушки мокрого белья.

Вот это житуха! – воскликнул какой-то весельчак.

Можно подумать, что боссы вдруг образумились и

вспомнили, что конюхи тоже люди, – агрессивным, под

стрекательским тоном, заметил какой-то узколицый малый.

А у нас с конюхами обращаются терпимо, – вступил

я. кладя свои вещи на свободную кровать. Главное – не

нервничать, держаться естественно, обыкновенно, не выде

ляться. По сравнению со Слоу я чувствовал себя здесь не

в своей тарелке. Там я, по крайней мере, знал работу и мог

заводить с парнями нормальные отношения. Но здесь мне

на все отведено только два вечера, , и если я хочу как-то

продвинуться – в своих поисках, нужно направлять разговор

в нужную сторону.

Это где же? – спросил весельчак, окидывая меня лю

бопытным взглядом.

У лорда Октобера.

А-а, ясно, у Инскипа? Далеко тебя занесло от дома...

У Инскипа, может, и ничего, – недовольным тоном

90

произнес подстрекатель. – А в других местах что делается? Обращаются с нами как с половой тряпкой, забывают, что мы тоже хотим жить по-человечески.

Точно, – подтвердил мосластый парень. – Я слы

шал об одной конюшне, так там конюхов буквально морят

голодом и бьют, если они не вкалывают до седьмого пота,

а вкалывать приходится будь здоров – на каждого по че-

тыре-пять лошадей! Настоящая потогонная фабрика, каких

уж сто лет нет нигде. Да и работают там одни отщепенцы,

кому в другие конюшни дорога заказана. ,

Прекратить надо это безобразие, – воинственным то

ном заговорил подстрекатель. – А кто там хозяин? -

Хамбер такой. Из него тренер как из моей задницы

гитара... победителей у него, как волос на башке у Фанто-

маса... Его старший конюх иногда появляется на скачках,

зазывает к себе народ работать, да только все ему от ворот

поворот дают.

Кто-то предложил пойти в бар, но его сразу же затюкали – оказалось, что до ближайшего бара топать больше трех километров, а пиво продавалось прямо здесь, в теплой уютной столовой.

Завести разговор о допинге не составило труда – казалось, конюхи готовы обсуждать эту тему бесконечно. Если верить' их словам, ни один из них никогда не «подкармливал» лошадь, но каждый знал кого-то, кто знал еще кого-то, кто был грешен. Я попивал пивко и с заинтересованным видом прислушивался к их рассказам. Мне и вправду было интересно.

...бедняжка только вышла из паддока, а он р-раз на

нее кислотой...

...напичкал ее снотворным, да так, что она сдохла в

деннике на следующее утро...

...вколол такую огромную дозу, что лошадь даже пер

вый барьер ^не взяла: ничего не видела от боли...

...за полчаса до заезда дал ей, собака, выпить здоро

вое ведро воды – уже никакой допинг не нужен, с таким

морем в брюхе она и так едва доползет до финиша...

...вылил ей в глотку полбутылки виски...

...его зацапали с яблоком без сердцевины, а внутри

таблетки...

... и тут у него из кармана выпал шприц, а рядом как

раз стоял Стюард...

А вот, допустим, – небрежно заметил я, .– '-кто-ни

будь выдумает что-то особенно хитрое, такое, что и не об

наружишь.

Ну, братец, – воскликнул весельчак, – это уж ты за

гнул. Не дай бог, если такое случится, – спасайся, кто мо

жет. Поди узнай, на кого ставить. Букмекеры с горя на

стенки полезут. – Он радостно заулыбался.

Но мой сосед по столу его веселья не разделял.

– Такое делйется из года в год, – сказал он, хмуро ка

чая головой. – Есть тренеры, у которых «подкормка» раз

работана до тонкостей, – это я вам точно говорю. И они

травят счоих лошадей постоянно, годами.

91

Однако другие конюхи с ним не согласились: теперь берут анализы на допинг, если и были среди тренеров любители портить лошадей, так их разоблачили, забрали лицензию и дорогу на скачки закрыли. Старый закон, правда, был не очень справедливым, говорили они, по нему тренера автоматически дисквалифицировали, если в организме хотя бы одной его лошади обнаруживали допинг. А тренер виноват не всегда, особенно если лошадь стимулировали на проигрыш. Какой тренер пойдет на такое – портить лошадь, которую он месяцами готовил для победы? И все же, считали они, после изменения этого закона случаи допинга не уменьшились, а скорее увеличились.

– А что? Вполне логично. Сейчас тот, кто дает допинг,

знает: если раньше он мог поломать тренеру всю жизнь, те

перь страдает только одна лошадь в одном заезде. И совесть

его не очень мучит, все правильно. Многие конюхи не постес

нялись бы за полсотни подсыпать в корм пригоршню аспи

рина, но они боятся: а вдруг после этого закроют конюшню.

а потом, глядишь, и на дверь покажут – прощай, работа!

Вопрос этот волновал всех, но я уже понял: о моих одиннадцати лошадях этим парням ничего не известно. Все они были из других конюшен, и, конечно, пространных газетных отчетов об этих случаях не читали, а если кто и читал, то по отдельности, на протяжении полутора лет, а не так, как я, – все вместе в одной солидной, объемистой пачке.

На следующий день я отвел Искрометного из денника в паддок, провел по кругу для представления участников, потом помог жокею сесть в седло и вывел лошадь к месту старта, а сам вместе с другими конюхами поднялся на маленькую трибуну возле ворот, чтобы оттуда смотреть заезд.

Искрометный пришел первым. Я был в восторге. Встретил его у ворот и отвел в просторный загон для расседлания победителей.

Там, опираясь на трость, уже ждал полковник Бекетт. Он похлопал лошадь по холке, поздравил жокея, который снял седло и ушел взвешиваться, потом с умешкой сказал:

Кажется, она уже начинает окупаться.

Прекрасная лошадь, а для нашей цели просто иде

альная.

Отлично. Вам нужно что-нибудь еще?

Да. Я хочу знать как можно больше об одиннадцати

лошадях... где их растили, чем кормили, какими болезнями

они болели, в какие кафе заходили водители фургонов, в

которых их возили, кто делал для них уздечки, подгоняли

ли им в период заездов подковы, если да, то какие кузне

цы... короче говоря, все, что можно.

Но между ними нет ничего общего – только то, что

всем им дали допинг.

На мой взгляд, дело обстоит иначе. Между ними есть

что-то общее, что позволило дать допинг именно им, вот это

«что-то» и нужно найти. – Я погладил Искрометного по

носу. Он все еще был возбужден после одержанной победы.

Полковник'Бекетт внимательно посмотрел на меня.

Мистер Рок, вы получите всю нужную информацию.

Спасибо. Ну а я позабочусь об– Искрометном. Он оку-

пится быстро.

Глава V

В воскресенье конюхи Инскипа поехали в Берндейл – на официальные матчи по футболу и стрелкам. Мы выиграли оба, и довольные парни хлопали друг друга по плечу и запивали радость победы пивом. Среди местных конюхов типов вроде Супи не было, а ведь Октобер что-то говорил насчет случаев допинга в этой деревне. Проявлять ко мне интерес, будь я хоть десять раз мошенником, здесь тоже как будто было некому.

Всю следующую неделю я работал со своими тремя лошадьми, читал справочники, но не продвинулся ни на шаг. Пэдди был со мной холоден, да и Уолли тоже: Пэдди наверняка доложил ему, что я и Супи – два сапога пара. Уолли выражал свое неодобрение просто – по горло заваливал меня работой. После обеда обычно было свободное время – вечерняя работа в конюшне начиналась в четыре часа, – но мне постоянно приходилось вместо отдыха мести двор, чистить снаряжение лошадей, дробить овес, резать солому, мыть машину Инскипа или протирать окна в свободных денниках. Я не возражал и не жаловался – если вдруг понадобится быстро сменить хозяина, я смогу с ним разругаться из-за того, что на мне здесь ездили по одиннадцать часов в сутки.

Однако в пятницу мы с Искрометным снова собрались в дорогу, на сей раз в Челтенхем, теперь, помимо водителя фургона, с нами ехал Гритс со своей лошадью, а также старший сопровождающий конюх.

В конюшне при ипподроме мы с Гритсом разместили на ночь лошадей, поужинали, а потом принарядились, на автобусе доехали до города и, заплатив эа вход на танцульки, вошли в большой зал. Там было душно, вовсю громыхала бит-группа, но танцующих пока было немного. Вдоль стен стайками толпились девушки, они привычно глазели на парней, которых тоже хватало. Я повел Гритса в бар, где вперемежку с местными жителями тянули пиво конюхи, и купил ему кружку пива. В этот вечер я решил «выступить», жаль только, что свидетелем моей «гастроли» будет Гритс. Бедняга, он не хотел предавать Пэдди, но, с другой стороны, ему явно нравился я, и вот сейчас я собираюсь убить в нем всякое расположение к себе. Если бы можно было ему все объяснить! А может быть, плюнуть и провести вечер без выкрутасов? Но ведь такая возможность не повторится. Пренебречь ею из-за боязни упасть в глазах одного обделенного умом конюха, даже если он мне нравится? Нет, за десять тысяч фунтов надо работать. ,

– Гритс, иди потанцуй с какой-нибудь девушкой.

Лицо его медленно расплылось в улыбке.

S3

92

Я же никого тут не знаю.

Ну и что? Любая пойдет танцевать с таким симпатич

ным парнем. Иди, пригласи кого-нибудь.

Нет, я лучше с тобой буду.

Ну как хочешь. – Я повернулся к стойке и шлепнул

по ней едва початой кружкой пива. – Надоело мне сосать

ату святую водицу] – взбуянился я. – Эй, бармен, налей-

тдвойное виски!

Дэн! – Гритса испугал мой тон – значит начало хо

рошее.

Бармен налил мне виски и взял деньги.

– Погоди! – громко остановил я его. – Сделай еще

один такой же, пока ты здесь.

Я ощутил на себе взгляд парней, сидевших вдоль стойки, поэтому решительно взял стакан, опустошил его в два глотка и вытер рот тыльной стороной ладони. Потом оттолкнул пустой стакан и заплатил бармену за второй.

Дэн, – Гритс потянул меня за рукав, – может, не

стоит?

Стоит, – бросил я, косо взглянув на него. – Иди по

танцуй с девушкой.

Но он не пошел. Он стоял и смотрел на меня, а я выпил второй стакан и заказал третий. Бедняга, он не на шутку испугался.

Конюхи, сидевшие у стойки, подвинулись ко мне ближе.

Эй, приятель, так ведь и из седла вылететь недол

го, – заметил один из них, высокий парень моего возраста

в шикарном ярко-синем костюме.

А тебе-то что? – огрызнулся я. – Я ж к тебе не лезу.

Ты у Инскипа? – спросил он.

Да-а... у Инскипа... чтоб его перекосило... – Я под

нял третий стакан. Выпить я могу много, это проверено, а

сегодня, готовясь к спектаклю, я плотно поужинал. Все вот-

вот сочтут меня пьяным, но я должен продержаться с ясной

головой еще долго. Во всяком случае, начинать надо сейчас,

пока зрители мои сами крепко держатся на ногах и впослед

ствии смогут все точно вспомнить.

Одиннадцать вонючих бумаг, мать честная! – взор

вался я. – А ты паши за них как заводной семь дней в

неделю.

Я видел – некоторых эти слова задели за живое, но синий костюм возразил:

Так чего ж ты выбрасываешь их на виски?

А почему бы нет? Жахнешь стаканчик-другой – и

сразу чувствуешь себя человеком... Хозяева платят за лоша

дей тысячи, а ведь выиграют они или нет – это от чего

зависит? От того, как мы, конюхи, работаем, их убираем,

ходим за ними – да что вы, сами, _лчто ли, не знаете? А пла

тят нам гроши... – Я покончил с третьим стаканом, икнул

и добавил: – Справедливо это? Вот то-то и оно.

Бар постепенно заполнялся, и, по тому, как мужчины приветствовали друг друга, по их внешнему виду, я понял, что почти половина из них имеют отношение к миру скачек. Спрос на крепкие напитки заметно поднялся, и я не

* ■

94

сразу поймал бармена, чтобы заказать четвертый за пятнадцать минут стакан двойного виски.

Круг, в центре которого я стоял, покачиваясь со стаканом в руке, становился все шире и шире.

– Я хочу... – начал я. Что, черт возьми, я могу хотеть? Нужные слова не сразу пришли на ум. – Я хочу... мотоцикл. Хочу шикануть с девчонкой, только по-настоящему. Поехать в отпуск за границу... остановиться там в первоклассном отеле, чтобы все вокруг меня бегали, стоит только палец поднять... пить любые напитки... начать откладывать деньги на собственный дом... Так что же, сбудутся мои мечты? Черта лысого!

Вечер медленно проходил, а я все продолжал скулить и жаловаться. Зр'ители вокруг менялись, а я пел одну и туже песню, пока не убедился – все, кто так или иначе причастен к скачкам, уяснили, что у Инскипа работает конюх, жаждущий денег, желательно побольше.

Наконец,, когда я сделал искусный пируэт и едва устоял на ногах, ухватившись за колонну, Гритс прокричал мне в ухо:

Дэн, я ухожу, и тебе тоже пора – если опоздаешь на

последний автобус, пешком сейчас не дойдешь.

Чего? – покосился я в его сторону. Рядом стоял си

ний костюм.

– Давай помогу тебе с ним, – предложил он Гритсу.

– Гритс, дружище,' раз ты говоришь пора, значит, пора.

Мы потащились к двери, синий костюм – за– нами.

Я усердно спотыкался, так, что чуть не валил с ног Гритса. Сейчас, однако, это в глаза не бросалось – заносило не меня одного, и очередь конюхов на автобусной остановке покачивалась, словно океан в спокойный день. Я ухмыльнулся и поднял глаза к небу. Что ж, сегодня посев прошел удач-по, и если жатвы не будет и теперь, значит, все разговоры о допинге – это чистой воды сказки.

Не знаю, был ли я пьян, но на следующее утро голова у меня просто раскалывалась, а где-то выше глаз вовсю стучал отбойный молоток. Ну ничего, искусство требует жертв.

Искрометный проиграл своей заезд на полкорпуса. Я не преминул громко заявить на трибунке для конюхов, что остаток моего недельного заработка пошел кошке под хвост.

В тесном загончике для расседлания полковник Бекетт погладил свою лошадь по холне и сказал мне:

– Ничего, повезет в следующий раз. Я послал то, что вы просили, посылкой. – Потом отвернулся и' возобновил разговор с Инскипом и его жокеем о прошедшем заезде.

В тот же вечер мы вернулись в Йоркшир, а на следующий день, как и договаривались, я встретился с Октобером в балке, но новостей у меня почти не было. Он, правда, сказал мне, что посланный Бекеттом материал собран молодыми энергичными курсантами из военного училища в Олдершоте, им объяснили, что это упражнение на смекалку и самостоятельность, своеобразный конкурс, и победит тот, кто подготовит наиболее полный и осмысленный доклад о жизни порученной ему лошади.

95

Возвращаясь в конюшню, я размышлял, как, черт возьми, солидно поставлена у полковника Векетта штабная работа! Однако когда на следующий день я получил на почте посылку, то просто лишился дара речи. В ней было 237 машинописных страниц в картонном переплете – так выглядит рукопись книги. И этот объемистый труд был создан за неделю! Как же должны были работать эти молодые люди?!

Уединиться для чтения было делом крайне сложным: с утра и до поздней ночи я все время находился на глазах. В конце концов, выбор мой пал на туалет – там я все-таки смогу сосредоточиться и прочитать мощный фолиант. В ту же ночь я дождался, пока все заснут, прошел в конец коридора и заперся в туалете.

Дело двигалось медленно: за четыре часа я прочитал только половину. От долгого сидения все у меня затекло, я как следует потянулся, зевнул и пошел спать. Никто не пошевелился. Следующей ночью я собрался продолжить чтение и ждал, пока все улягутся. Четверо конюхов ходили в Слоу, и сейчас, сидя в холле, обсуждали прошедший вечер.

А кто это был с Супи? – заговорил Гритс. – Рань

ше я его не видел.

Вчера вечером он тоже был, – раздался другой го

лос. – Странный какой-то тип.

А что в нем странного-то? – спросил один парнишка.

Да так, – Гритс пожал плечами, – глаза у него

вроде как бегают.

– Будто искал кого, – добавил другой голос.

Справа от меня возле стены стоял Пэдди. Он твердо ска

зал:

– Вы от этого малого держитесь подальше, да и от Супи тоже. Слушайте, что вам говорят. Хорошего от таких не жди.

Они еще немножко побормотали, поворчали и разошлись по кроватям. Я лежал в темноте с открытыми глазами и думал: кажется, только что я услышал кое-что действительно интересное. Завтра вечером надо будет идти в бар.

Глаза закрывались, но я, с усилием отогнав сон, вылез из теплой постели, снова прошествовал в туалет и читал еще четыре часа, пока наконец не добрался до последней страницы.

Истории жизни одиннадцати лошадей были передо мной как на ладони, но я не мог найти в них ничего общего, ни одного связующего звена, общего для всех. Мои надежды найти на этих страницах ключ к разгадке испарились полностью. Замерзший и подавленный, я поднялся, размял ноги и поплелся спать.

На следующий вечер я отправился в Слоу.

В баре, как всегда по средам, никого не было. Супи вместе с его таинственным дружком, разумеется, тоже. Я заказал пива и стал развлекаться возле доски со стрелками: старался попасть сначала в самый большой круг, потом в меньший, И так дошел до самого центра. Время шло. Я взглянул на часы и уже было решил, что притопал сюда

96

впустую, как вдруг через боковую дверь вошел человек. В левой руке он держал стакан с какой-то жидкостью и тонкую сигару. Смерив меня взглядом, он спросил:

Ты конюх?

Да.

– У Грейнджера или Инскипа?

– У Инскипа.

Он хмыкнул.

– Если приведешь сюда завтра одного из ваших коню

хов, получишь десять шиллингов... и бесплатное пиво для

обоих – сколько выпьете.

Я изобразил на лице интерес.

.– А какого конюха? – спросил я. – Любого? Многие итак придут сюда в пятницу.

– Да нет, лучше, пожалуй, завтра. Чем раньше, тем

лучше, я всегда за это. А какого... давай-ка, ты называй их

по именам, а я выберу... согласен?

Надо же выдумать такую глупость! Не хочет спрашивать прямо, боится – вдруг я запомню, что он хотел видеть именно... меня?

– Ладно. Пэдди, -Гроте, Уолли, Стив, Рон, Дэн, Майк...

В глазах его мелькнула искорка.

Дэн, – выбрал он. – Вроде бы подходящее имя. При

веди Дэна.

Дэн – это я, – сказал я.

На какую-то секунду его череп покрылся складками, а глаза недовольно сузились.

Ты что, – рявкнул он, – комедию вздумал ломать?

По-моему, – спокойно отозвался я, – вы первый на

чали.

Он уселся на скамью и аккуратно поставил стакан на стол перед собой.

Почему ты пришел сюда сегодня один? – спросил он.

Пивка выпить хотелось.

Наступила тишина – видимо, он обдумывал план кампании. Это был невысокий, приземистый че.ловек в темном костюме, чуть для него тесноватом, под расстегнутым пиджаком я увидел кремовую 'рубашку с монограммой и желтый шелковый галстук. Пальцы толстые и короткие, а жирок на шее переваливался на ворот пиджака, однако смотрел он на меня отнюдь не мягким взглядом.

Наконец он сказал:

У вас в конюшне есть такая лошадь: Искромётный?

Есть.

Ив понедельник она скачет в Лестере?

Вроде бы да.

И какие у нее шансы?

Так вы, мистер, хотите, чтобы я вам подсказал, на

кого ставить? Что ж. Искрометного готовлю я сам имогу

сказать, что в понедельник он ни одну лошадь к себе и

близко не подпустит.

Значит, по-твоему, он выиграет?

Ну да.

97

И ты, наверное, собираешься на него ставить?

Конечно.

А сколько? Половину недельного заработка? Фунта че-

, тыре?

Может, и четыре.

– Но ведь Искрометный будет фаворитом. Наверняка.

И в лучшем случае ты выиграешь не больше, чем поста

вил. Еще четыре фунта. Не так уж много, а? Я мог бы по

мочь тебе выиграть... сотню.

– Что я должен сделать за сотню? – спросил я прямо.

Он осторожно посмотрел по сторонам и понизил голос до

шепота:

В воскресенье вечером добавишь кое-что Искрометно

му в пищу. Вот и все. Проще пареной репы.

Я не знаю, как вас зовут, – сказал я.

Незачем тебе это знать. – Он решительно качнул го

ловой.

Вы букмекер? – спросил я.

Нет, – отрезал он. – Не букмекер. И хватит зада

вать вопросы. Согласен ты или нет?

Если вы не букмекер, – заговорил я, как бы рас

суждая вслух, – и готовы выложить сотню фунтов, чтобы

остановить фаворита, значит, рассчитываете сорвать боль

шой куш. Вы поставите на других лошадей, но этого мало.

Вы еще предупредите кое-кого из букмекеров: заезд сде

лан, а они в знак благодарности выделят вам каждый, ну,

скажем, по пятьдесят фунтов. Букмекеров в Англии при

мерно одиннадцать тысяч. Маленький скромный рынок.

У вас клиентов, конечно, не так много, зато люди надеж

ные и всегда вам рады.

Он оцепенел, словно не мог поверить собственным ушам, и я понял – удар пришелся в цель.

Кто тебе сказал... – слабо начал он.

Что же я вчера родился, что ли? – я гаденько ухмыль

нулся. – Успокойтесь. Никто мне ничего не говорил. Я дам

Искрометному добавку, только вам придется выложить ло-

больше. Две сотни.

Нет. Считай, разговора не было. – Он вытер вспотев

ший лоб.

Ну не было, так не было. – Я пожал плечами.

Ладно, сто пятьдесят, – недовольно буркнул он.

Хорошо, деньги вперед.

Половину до, половину после, – машинально отве

тил он.

Я согласился. Он сказал, чтобы я пришел в бар в субботу вечером – мне передадут пакет для Искрометного и семьдесят пять фунтов для меня. Я кивнул и вышел, а он остался сидеть, хмуро глядя в свой стакан.