Текст книги "Искатель. 1980. Выпуск №2"
Автор книги: Дик Фрэнсис
Соавторы: Владимир Щербаков,Юрий Тарский
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Моих коллег в этой волчьей яме мало кто назвал бы дружелюбными или приятными людьми. Лучшим из них был почти полоумный паренек, которого я видел в Стаффорде на День благодарения. Звали его Джерри, и он был своего рода козлом отпущения.
Еще двое отсидели срок в тюрьме, и рядом с ними Супи Тарлтон выглядел бы пай-мальчиком из воскресной школы. У одного из них, Джимми, мне и пришлось с боем отвоевывать свои одеяла, а у другого, ширококостного грубияна Чарли, – подушку. Эти двое были отпетыми уголовниками, им ничего не стоило пустить в ход сапоги, а если дело доходило до наказания, они могли бесстыдно оболгать другого и свалить всю вину на него.
122
Регги был мастер красть с чужой тарелки. У этого худого белолицего парня с. дергающимся левым веком. были длинные цепкие пальцы, и он мог стянуть хлеб с тарелки в мгновение ока. Он здорово поживился за мой счет, прежде чем я его застукал, и для меня всегда оставалось тайной, почему он, хотя– и ел больше всех, оставался самым худющим.
ОдинчКонюх был глухим. Однажды он с флегматичным выражением на лице монотонно пробубнил мне, что оглох из-за отца, который как-то в детстве слишком сильно оттягал его за уши. Звалк его Берт, иногда он мочился под себя, и пахло от него ужасно.
Седьмой, Джефф, провел у Хамбера уже два с половиной
месяца – старожил – и– пока об уходе не помышлял.
У него была привычка украдкой оглядываться по сторонам,
и, как только Джимми или Чарли начинали травить тюрем
ные байки, в глазах у него вставали слезы. Видимо, он со
вершил какое-то преступление и панически боялся, что его
найдут и посадят в тюрьму.
Джуд Уилсон, старший сопровождающий конюх, всем им обо мне рассказал. То, что я человек бесчестный, они восприняли как нечто Вполне естественное, но считали, что мне еще крупно повезло – если история насчет дочки Октобера не брехня, меня свободно могли упечь за решетку. Они без конца подкалывали-меня по этому поводу и отпускали безжалостные похабные шуточки, слишко часто попадавшие в цель.
Постоянное общение с ними стало для меня пыткой, пища была отвратительной, работа валила с ног, cqh не приносил облегчения, а холод пробирал до костей.
До поступления к Хамберу я часто ломал голову: почему находятся дураки, которые платят гонорар этому стабильно неудачливому тренеру? Теперь я начал понимать, в чем дело. Во-первых, удивляла сама конюшня. Когда я видел лошадей Хамбера в дни скачек, я думал: что может окружать их дома? Мокрый, грязный песок, обветшалые денники со сломанными запорами, облупившаяся краска. Но в действительности благодаря конюхам, не знавшим послеобеденного отдыха, конюшня была аккуратной и ухоженной.
Иногда в конюшню приезжали владельцы лошадей, и Хамбер держался с ними авторитетно и уверенно; брал он, как я выяснил, меньше других тренеров, поэтому клиентов у него хватало. Кроме того, помимо скаковых лошадей, в конюшне находились и охотничьи лошади, и Хамбер получал, большие суммы на их содержание, прокорм и объездку без необходимости тренировать.
На скачки в этом сезоне было записано всего семь лошадей, но этой семерке приходилось отдуваться за всю конюшню, в среднем каждая выступала раз в десять дней. За весь сезон в активе конюшни имелось одно первое место, два вторых и одно третье.
Среди моих четырех подопечных из этой семерки не было никого. Мой. квартет состоял из двух скаковых лошадей, принадлежавших, кажется, самому Хамберу, и двух охот-
123
ничьих. Скакуны были гнедыми, обоим лет по семь. Я упросил Касса, старшего конюха, сказать мне их клички, и оказалось, что зовут их Грузчик и Ржавый. Эти нетипичные для скаковых лошадей клички в справочнике не значились, не было их и в списке Хамбера. Вполне возможно, что Редьярд, Супермен, Уголь и остальные жили здесь под такими же неброскими псевдонимами.
Конюху, навсегда распростившемуся со скачками, и в голову не придет, что какой-нибудь Грузчик или Ржавый, его бывший подопечный, – это и есть Редьярд, который два года спустя выиграл какой-то заезд под началом другого тренера.
Но почему, почему он выиграл два года спустя? Ответ на этот вопрос был покрыт полным мраком.
Пришли холода, побушевали, да так и остались. Но это еще цветочки, говорили конюхи, вот придет зима, тогда держись! А у себя в Австралии я бы весь январь и февраль нежился под нежарким летним солнцем. Интересно, как там без меня Белинда, Хелен и Филип? Хорошо ли им? Что бы они подумали, если бы увидели, какое жалкое, низменное существование я здесь влачу?
Один унылый день сменялся другим, и меня все чаще стали посещать тягостные мысли. Понимал ли я, что меня ждет, когда соглашался на этот маскарад?
Мне приходилось постоянно следить за своими манерами, речью, движениями: никто вокруг не должен был усомниться в том, что я неотесанный простолюдин. Я обрывал себя: во время работы – не спеши, во время упражнений болтался в седле, словно тряпичная кукла – твой высокий класс здесь не нужен. Но шли дни, и я вживался в образ.
Случай с Джеффом Смитом подтвердил мою догадку насчет того, что после трех месяцев конюхам здесь намекают, и довольно-таки прозрачно, что пора уходить.
Как-то утром, вернувшись иосЛе тренировки, мы застали Хамбера во дворе. Он, как это часто бывало, недовольно хмурился.
– Ты, Смит и ты, Рок, отведите лошадей в денники и
быстро сюда.
Мы выполнили приказание.
Рок.
Слушаю, сэр.
У всех твоих лошадей кормушки в отвратительном со
стоянии. Вычисти их.
Хорошо, сэр.
А чтобы впредь сам следил за порядком, следующую
неделю будешь подниматься в половине шестого.
Да, сор.
Я вздохнул про себя, но переживать не стал: в раннем подъеме я не вижу ничего страшного, и эта форма наказа-ния-раздранштеля была для меня приемлемой. Мне предстояло каждое утро в течение часа стоять посреди двора, ничего не делая. Темно, холодно и скучно. Хамбер и сам был ранней пташкой. Окно его спальни выходило прямо во двор,
124
и без двадцати шесть он знал, стоит наказанный или нет, – в это время у него уже горел свет.
Теперь ты. – Он посмотрел на Джеффа, как бы взве
шивая что-то в уме. – В седьмом деннике пол заляпан
грязью. Вычистишь солому -и выдраишь пол с порошком пе
ред обедом.
Но, сэр, – неосторожно запротестовал Джефф, —
если я не пойду обедать со всеми, мне ничего не останется.
Об этом надо было думать раньше и делать свою ра
боту как следует. Я плачу вам в полтора раза больше, чем
любой другой тренер, вы должны и работать соответственно.
Сделаешь так, как я велел.
Но, сэр, – взвыл Джефф, .потому что знал, если
он пропустит обед, потом будет весь день ходить голод
ным, – неужели нельзя там убраться после обеда?
Хамбер спокойно взмахнул палкой и резко ударил Джеффа по бедру.
Джефф вскрикнул и принялся растирать ушибленное место.
– Перед обедом, – заключил Хамбер и ушел, опираясь
на палку.
Атака на Джеффа продолжалась целую неделю. Он получил еще шесть сильных ударов, трижды остался без обеда, два раза без завтрака и один раз без ужина. Хамбер довел его до слез задолго до конца эпопеи, и все же уходить Джефф не хотел.
Спустя пять дней после начала кампании в кухню во время завтрака вошел Касс и сказал Джеффу:
– Боюсь, хозяин на тебя за что-то взъелся. Говорю те
бе для твоей же пользы – ищи работу в другом месте.
На' хозяина, бывает, такое находит: ему кажется, что кто-
то из конюхов все делает не так, как надо, и тут уж его ни-
какими увещеваниями не прошибешь. Если не уйдешь сей
час, увидишь – это только начало. Понимаешь? Учти, это
я для твоей же пользы.
Даже после такого предупреждения Джефф продержался еще целых два дня, лишь после этого с тоской собрал свой старый армейский вещмешок и, шмыгая носом, сдал позиции.
На следующее -утро перед завтраком палка оставила свой след на теле Джимми.
На завтрак он опоздал и, грязно ругаясь, выхватил кусок хлеба из руки Джерри.
А куда мой завтрак девали, чгаразиты?
Съели,.куда же еще.
– Да? – взревел он, сверкая глазами. – Ну, так може-' те взять себе и моих распрекрасных лошадок. С меня хватит. Натерпелся хорошей жизни – сыт по горло. Срок тянуть и то лучше, чем здесь гнить. Нет уж, не позволю, чтобы об меня ноги вытирали, это я вам точно говорю.
А чего ты не пожалуешься? . – спросил Регги.
Это кому же?
Ну... фараонам.
Да ты никак спятил? – в изумлении воскликнул
125
Джимми. – И как ты себе это представляешь? Вот я, здоровенный детина, захожу к этим мордоворотам в участок и говорю, мол, извините, зашел пожаловаться на своего хозяина, он меня палкой стукнул. Для начала они от смеха со стульев попадают. А дальше что? Ну, допустим, они приедут сюда и спросят Касса, правда ли, что здесь творятся такие безобразия. А что Касс? Ему небось работу терять не шибко хочется. «Ну, что вы, – скажет он, – ничего такого и в помине нет. А мистер Хамбер – это просто душа человек, у него золотое сердце. А кто вам нажаловался? Ах, вот этот уголовник? Так он же врет, чего от него еще ждать?» Так что ты, братец, лучше меня не смеши. Все, я намыливаюсь, да и вам советую, если у вас еще хоть что-то в черепушках осталось.
Его совету, однако, никто не последовал.
Вместо Джеффа и Джимми взяли двух конюхов: долговязого малого по имени Ленни, который тоже отбыл срок и очень этим гордился, и Сесла, безнадежного алкоголика лет тридцати пяти. Он сам рассказал, что перебывал почти в половине конюшен в Англии,-но отовсюду его выгоняли за любовь к крепким напиткам. Не знаю, откуда он их доставал или где прятал, во всяком случае, каждый день к четырем часам он уже был тепленький, а каждую ночь забывался в пьяном ступоре, громко храпя.
Жизнь, если это можно назвать жизнью, шла своим чередом.
Джуду Уилсону и Кассу я давно сказал, что задолжал с выплатой за прокат мотоцикла, и поэтому каждую субботу распаковывал свой 'аккуратно укрытый полиэтиленовой пленкой мотоцикл, сажал на заднее сиденье сиявшего от счастья Джерри и ехал в Посеет. Я всегда брал с собой именно его, несчастного глуповатого Джерри, потому что за неделю* ему доставалось больше других. Мы уже знали, (что будем делать в Посеете. Сначала – на почту, выплатить мой воображаемый прокат. На самом же деле я, поглядывая через плечо, пристраивался возле полки с бланками для телеграмм и писал еженедельный отчет Октоберу. Если приходил ответ, я читал его, а потом рвал и выбрасывал в урну.
Джерри знал, что на почте 'я провожу минут пятнадцать, и, не занимая свой мозг подозрениями, проводил «то время в магазине по соеедству, в отделе игрушек. Он регулярно покупал детские комиксы за четыре пенса и последующие дни счастливо хихикал, рассматривая пестрые картинки. Читать он не умел и часто просил меня объяснить, что написано под картинками, поэтому вскоре я близко познакомился с приключениями обезьянки Мики и Флипа Маккоя.
После почты мы снова садились на мотоцикл и проезжали пару сотен метров – перекусить в кафе. Мы с Джерри заказывали и с неописуемой радостью съедали бараньи отбивные, яичницу, вяловатый картофель с зеленым горошком. За соседними столами подобным же образом развлекались Чарли и другие конюхи.
Перед уходом я и Джерри набивали карманы плитками шоколада – чтобы компенсировать голодный паек у Хамбе-
126
ра, – но этих запасов хватало ненадолго, потому что рано или поздно их находил Регги.
К пяти часам мы возвращались в конюшню, я снова упаковывал мотоцикл, неделя кончалась, и самым счастливым, воспоминанием о ней была кружка теплого пива. А впереди все то же – семь унылых тягостных дней.
Я снова и снова перебирал в уме все, что слышал или видел со дня приезда в Англию. Самое существенное и значительное – это, конечно, поведение Супермена в Стаффорде. Он явно находился под воздействием допинга и был двенадцатым в серии. Но заезд не выиграл.
Потом я изменил направление этих мыслей: он находился под воздействием допинга и заезд не выиграл. Но 'был ли он двенадцатый в серии? А почему не тринадцатый? Или даже четырнадцатый? Ведь вполне возможно, что не повезло не только Супермену.
В мою третью субботу у Хамбера я написал Октоберу письмо с просьбой найти газетную вырезку, которую хранил Томми Стэплтон. Это была заметка о том, как на скачках в Картмеле в паддоке взбесилась какая-то лошадь и убила женщину. Я просил его собрать сведения об этой лошади.
Через неделю пришел отпечатанный на машинке ответ.
«Выпускник, уничтожен в прошлом году на скачках в Картмеле, графство Ланкашир. Ноябрь и декабрь позапрошлого года провел в конюшне Хамбера. Хамбер купил Вы-•пускника после облегченного стипль-чеза и продал с аукциона в Лестере около двух месяцев спустя.
Но Выпускник взбесился перед началом скачек.' Он был записан в заезд с гандикапом, а не на облегченный стипль-чез. Кроме того, финишная прямая в Картмеле относительно короткая. Все эти факты выпадают из общего рисунка.
У Выпускника были взяты пробы на допинг, но анализы показали отрицательный результат.
Что случилось с Выпускником, никто объяснить не смог».
Томми Стэплтон, наверное, до чего-то додумался, иначе он не стал бы вырезать эту заметку. Но все же у него, видимо, были сомнения, и он, прежде чем действовать, решил сам все проверить. Проверка его и погубила. Теперь я в этом был твердо убежден.
Через несколько дней во время ужина я перевел разговор на скачки в Картмеле.
– Что это за скачки, – спросил я, – никто не знает?
Оказалось, там бывал пьянчуга Сесл, правда, давно.
– Там ярмарка, а перед скачками собачьи бега устраивают, – сказал он.
А в том году ты в Картмеле не был? – с надеждой
спросил я.
Нет, – с сожалением признался Сесл. – Не был.
Там в том году женщину убило, вот было делов-то.
Это как же? – Ленни даже подался вперед.
Да одна лошадь распсиховалась в паддоке для пока
за, да как сиганет через ограду – и прямо на какую-то да
мочку. Приехала, называется, подышать свежим воздухом.
Да, уж она, бедняга, точно не на ту лошадку тогда постави-
127
ла. Эта спятившая кляча размолотила ее почище мясорубки, пока прорывалась сквозь толпу. Далеко она, ясное дело, не ускакала, но лягалась вовсю, еще одному мужику успела ногу сломать. Ну а потом притащили ветеринара, и он ее шлепнул. Сошла с ума, говорят, вот и все дела. Мой дружок был там рядом, у него в том же заезде лошадь скакала. Картинка, говорит, была не из приятных: эта несчастная бабенка, растерзанная в клочья, истекала кровью прямо у него на глазах.
Эта жуткая история произвела на всех тяжелое впечатление. На всех, кроме Берта, который был глух и ничего не слышал.
Перевел с английского М. Загот
Окончание в следующем выпуске
Ha I , II и IV стр. обложки и на стр. 2 и 13 рисунки
Ю. МАКАРОВА.
На III стр. обложки и на стр. 66 рисунки Ю. БЕЛЯВСКОГО.
На стр. 14 и 65 рисунки А. ГУСЕВА.
Под редакцией А. В. НИКОНОВА и В. А. РЫБИНА
Редакторы выпуска: В. РЫБИН, ,Ю. ПЕРЕСУНЬКО
Художественный редактор Т. ПРОКУДИНА '
Технический редактор А. БУГРОВА
Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия».
Адрес редакции: 125015. Москва, Новодмитровская ул., 5а Тел. 285-80-10, 285-88-84.
Сдано в набор 15.01.80. Подп. к печ. 13.03.80. А01165. Формат 84x108732. Печ. л. 4 (усл. 6,72). Уч.-изд. л. 9.9. -
Тираж 250 000 экз. Цена 40 коп. Заказ– 53.
Типография ордена Трудового Красного Знамени изд-ва
ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 103030, Москва, К-30,
Сущевская, 21.
