Текст книги "Искатель. 1980. Выпуск №2"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Владимир Щербаков,Юрий Тарский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

За его спиной, в бухте, стояли морские транспорты. На борту одного из них и прибыл физик-исследователь Александр Оль-мин. Целый год он провел на заводах, где собирали блоки реакторов, и считал дни, когда вернется сюда.

Я не полечу, – решительно сказал он девушке, встретив

шей его у эля. – Спасибо, я пойду пешком.

Этот эль – настоящий лифт, – уговаривала девушка. – Две

минуты, и мы дома. – Тут она почему-то смутилась, но Ольмин

пе заметил этого или не подал вида.

Девушка была из настойчивых. Он позволил усадить себя в кресло. Но в тот самый момент, когда девушка нажала кнопку . автопуска и машина вот-вот должна была взмыть вверх и совершить прыжок через сопку, Ольмин неожиданно легко соскочил на площадку. Эль тут же набрал высоту.

Чего ему хотелось?.. Поплескаться в ручье. Сверху, с сопки, хорошенько рассмотреть', как выглядит теперь все, что относится к Берегу Солнца.

Над бухтой висела большая стрекоза. Ольмину хотелось поторопить ее, увидеть, как опустится на причал ее нелегкая, наверное, ноша.

Стрекоза приблизилась к причалу и превратилась в обычный летающий кран. На ее месте висела уже другая стрекоза, затем третья. Их было много. Они спешили перенести часть груза на берег, чтобы корабли смогли подойти к сравнительно мелководному причалу, где их ждали многорукие гиганты – портальные краны.

...На крутом склоне камешки-плитки выскальзывали из-под ног, прыгали коричневыми лягушками, разбегаясь в стороны

Окончание. Начало в предыдущем выпуске «Искателях,

15

и вниз. Ольмин остановился – звук не пропал. В сотне метров от него камешки так и скакали. Он пошел медленнее, потом свернул, спрятался за куст кедрового стланика. Подождал немного. Ну конечно! Та самая девушка, Ира.

Ира! – Ольмин вышел ей навстречу. Ему вдруг стало не

ловко, что он заставил ее подниматься сюда.

Александр Валентинович! Я же отвечаю... Ведь сюда из

заповедника тигры приходят.

У нее было растерянное лицо, в руках не то платок, не то косынка, на ногах спортивные тапочки.

– Ладно, – сказал Ольмин. – Я не сержусь. А вы?.. Тогда

идемте вместе. Это вам. – Он протянул ей букет ирисов. При

упоминании о тиграх ему захотелось вдруг рассмеяться, но он

сдержался.

...Берег Солнца. На воде, точно поздние бабочки, танцевали яхты, раскрыв паруса. Зарево первых огней... Берег мелководного широкого залива был светел. Он точно вырос из морской пены, застывшей тысячами звезд-огней. Сюда сходились дороги побережья.

– У нас даже в школьных сочинениях слово «Солнце» пишут

с большой буквы. Видите, сколько успели сделать...

Она говорила о том, что произошло здесь без него, она спешила сделать это гама – все рассказать. К берегу протянулись ленты морских поглотителей, но половина из них еще не закончена. Отражатель гото». Она показала рукой: там светилось алое пятно – отблеск зари на круглом зеркале отражателя. И опять она смутилась, как два часа назад, когда встречала его у эля: ведь ему это было ясно и так, без ее пояснений. Он был одним из тех, кто доказал, что солнечный свет можно собрать и направить к Земле. Планета получает ничтожную долю тепла, и никакие наземные гелиоустановки не помогут: почти все излучение уходит в пространство. Пусть же лучи «схлопнутся» в световой жгут, как схлопываются лучи лазеров. Для этого нужно осветить Солнце пучком элементарных частиц, который станет коническим зеркалом, экраном, собирающим тепло, не дающим ему рассеиваться. Все, что попадет в конус, придет к планете, частицы, словно маленькие линзы, направят фотоны только в одну сторону – к Земле. Жгут солнечных лучей – лучший подарок планете с ее небезграничными недрами.

Походило на то, как если бы к туче поднесли гигантскую воронку, и дождь, попавший в воронку, по трубе отвели на иссохшие поля, в обмелевшие реки и озера – в те меета, где влаги не хватает.

Были Земля Королевы Мод, Берег Принца Олафа, Берег Принцессы Марты, Земля Гранта... Теперь – Берег Солнца.

У нас есть дейтериевое солнце, – сказала Ирина, – в оке

анах еще много тяжелой воды, и ее хватит надолго. Значит,

проект «Берег Солнца» на будущее?

Нельзя обеднять океан, – ответил Ольмин.

Обеднять?

Дейтерий необходим всему живому. Так же как и микро

элементы.

Я этого не знала, —смутилась Стеклова.

Об этом предупреждают биологи. Есть такой корабль

16

«Гондвана», вот уж несколько лет бороздит все моря планеты... Его каждый, дельфин знает.

...Где-то рядом шумела вода. Стеклова вдруг поняла, что заблудилась. Эль был где-то здесь, на склоне, но 'она так спешила, что не приметила ни одного ориентира. PI этого родника не было. Они подошли к нему: в воронке плясали песчинки, струя выходила из нее и падала на плоский камень. В этом месте образовалось углубление.

– Ну вот, забыла, где эль, – сказала она.

Ольмин наклонился над родником. Его каштановые волосы упали на лоб. Он пил и словно бы любовался водой. Оторвался от воды, сказал:

– Без эля лучше. Дойдем. Три километра – пустяки.

Опять наклонился над ручьем, расстегнул ворот, умылся.

Стеклова успела заметить, как точны, скупы– его движения, ни капли воды не попало на рубашку. Струйки и даже брызги прилипали к его рукам – иначе не скажешь. Ей было приятно смотреть, как умывался этот уставший человек.

Она присела над углублением и коснулась воды концами пальцев.

Давно здесь? – спросил Ольмин.

Недавно. Года нет.

Вы что же, думали, что я заблужусь?

– Нет, – спокойно сказала Стеклова. – Просто захотела

вас встретить.

. Ей показалось, что он смутился. Это не вязалось с его обликом, с тем, что она знала из рассказов о нем.

...Падь встретила их колючими зарослями аралии. Ирина пожалела, что они пошли напрямик, слева была дорога, и по ней можно бы добраться, отшагав каких-нибудь два лишних километра. Ее напугали птицы, выпорхнувшие из-под ног. У птиц были темно-красные перья на крыльях, и они так шумно взлетели, что она не расслышала Ольмииа.

– Фазаны! – повторил он. – Испугали?

Она кивнула.

Заросли неожиданно кончились. Впереди была тропа, за ней различалась широкая дорога для туристов. Ольмин остановился. Прозрачная синь вечера вызвала мимолетное настроение, тайну которого он .еще не постчг. Эта минута казалась хорошо знакомой, и очень близкими стали вдруг небо и огни в долине. Ему нравилось бродить по сопкам, по лесам, по тайге, и не потому, что привык. Только так приходили такие вот редчайшие минуты прозрачности, необыкновенной ясности.

Когда было в прошлый раз? – вспоминал он. Года три назад, когда он неделю жил у друга, за городом... Далеко отсюда. У Оки. Там были холмы, и запах сена, и темное небо. Зарницы в конце июля... Впервые в жизни своей видел зарницы. А ночью, поздно, когда спать не хотелось, он вышел на крыльцо, увидел высокое, какое-то особенно просторное небо, уловил несказанный аромат трав и свежего сена – и минута пришла.

* * *

В Солнцеграде было светло. Центральный тротуар сбегал по главной улице к морю. А пляж был освещен красноватыми лу-

17

чами искусственного солнца: там еще загорали, смеялись, у скал-жгли костры, вдали виднелись яхты, серферы, лодки. Катера и морские эли пересекали лунную дорожку, казавшуюся продолжением главной улицы. Ольмин и Стеклова стали на тротуар и незаметно для себя оказались на пляже – лента вынесла их прямо на берег. Здесь кто-то узнал Ольмика. Потом к ним подошли -еще пятеро. Ольмин увидел знакомые лица. Его усадили у костра, а Ирина, никем не замеченная, осталась за его спиной. Прошло минут пять, и он спохватился, вспомнил о ней. Она уже направлялась к движущемуся тротуару. Ольмин вернул ее, сказал:

– Давайте знакомиться по-настоящему!

Она рассмеялась.

Пошли купаться сразу человек двадцать. Вода была прохладной, чистой, податливой. Рассыпались по бухте, ныряли, потом долго грелись у костра. Домой не хотелось. Там было скучно, неуютно.

У Ирины оказался при себе тороин, вещь редкостная, удивительная. Ольмин глотнул тридцать капель маслянистой жидкости, разведенной в подогретой морской воде, и улегся на спину. Через десять минут его легкие могли вдыхать вместо воздуха морскую воду и извлекать из нее кислород. Он заметил обычные изменения: сознание стало как бы избирательным. Он видел теперь не весь пляж, а только то, чго хотел увидеть. Даже голоса звучали порознь – как и к кому прислушаешься, – превращение состоялось. Он побежал к скалам, нырнул и долго оставался под водой.

На пятнадцатиметровой глубине ни рыб, ни морских звезд видно не было, и только длинные ленты водорослей, похожие на лианы, пересекали слепой полусумрак. С ним спустились под воду еще трое или четверо; сверху, со скалы, им кинули люминесцентный шар. Он лег на грунт и осветил песок, камни. От холодных ярких лучей шарахнулись рыбы, но вскоре стали возвращаться – осторожно, бочком. В поле зрения попали мидии, устрицы, гребешки, патирии, рубиновые афаластериасы, пурпурные асцидии, буро-зеленые морские ежи.

Через четверть часа Ольмин вынырнул, растянулся , у уреза воды ничком и осторожно, словно пробуя на вкус, вдыхал воздух. Легкие освобождались от воды. Несколько резких движений, глубокий вдох – и он окончательно перешел в мир надводный с его разреженностью, ароматными ветрами, небесной пустотой.

Потом я увидел его у костра. Там собралось человек семь. Я" подошел к ним. Ольмин рассказывал о реакторе. Очередь дошла до меня. Я задумался и вдруг отчетливо вспомнил случай в тайге... Это было через год после первой поездки с Янковым. Пусть послушают, решил я, расскажу-ка им о ночных огнях...

НОЧНЫЕ ОГНИ

...Помнится, в тот вечер л задремал в палатке. Потом что-то разбудило меня, какой-то слабый голос подсознания.. Я открыл глаза и увидел минуту спустя большой желтый огонь над тай-

18

гой. Он показался мне похожим на шаровую молнию, какой я представлял ее по описаниям.

Не так уж трудно оценить расстояние даже в горах. После двух-трех попыток мне это удалось – ответ был поразительным. До светящегося объекта было несколько километров. Значит... я прикинул его диаметр: около трехсот миров. Он приблизился и стал похож на луну, только сиял ярче. И оттенок свечения был другой. Я понял, что это не отраженный свет, не иллюзия и не мираж.

Можно было подумать, что внутри шара струится белесый дым – и оттого он светится. Какие-то едва различимые струи переливались внутри его, какие-то шестеренки и колеса будто бы вращались там, а он рос на глазах...

Меня не испугало его приближение. Только когда вокруг стало светло, как на заре, и от деревьев упали на склон, где стояли две наши палатки, длинные резкие тени, я подумал, что, возможно, не проснулся еще окончательно.

Я крикнул. Янков вышел из палатки и уставился на меня. Повернул голову, спросил:

– Что это?

И тут шар снизился так, что, казалось, сейчас коснется деревьев (они загорелись в его лучах). Но этого не произошло. Он чуть подпрыгнул вверх и стал разворачиваться. Он менял форму и все больше становился похож на старинную аэрогондолу, наполненную легким газом, – на дирижабль. На бортах этой чрезвычайно легкой на вид сигары вдруг вспыхнули два луча – зеленый и красный. Они быстро промчались по еловой чаще ниже нас, миновали палатки и разбежались в разные стороны. Красный луч поднялся, упал на группу высоких пихт, и вершины их охватил густой темно-красный огонь. Я думал, что они и в самом деле обуглились, но луч скользнул дальше, по склону побежало темно-красное пятно, а пихты над нами снова засияли в бело-желтом свете, заливавшем окрестность.

– Смотри, смотри! —воскликнул Янков.

К двум лучам прибавился третий, ультрамариновый. Он стремительно обшарил склон, сделал полный оборот и снова вер– * нулся к нам. Но и этот ультрамариновый луч миновал наши палатки. Костер наш давно подернулся пеплом и казался грудой остывших углей – так ярко сияла сигара.

– Вот чего нам недоставало, – сказал я и осекся, потому что

она вдруг стала опускаться, садиться в долину у подножия на

шей сопки...

Светящаяся сигара была огромной, осторожной, как рыба в мелкой заводи. Нам показалось, что убавилось яркости, а лучи стали гаснуть, но как-то странно: они вдруг оборвались в пространстве, укоротились и не доставали теперь до пихт. Только наш склон с палатками был бы им подвластен.

Сигара снизилась еще – верхушки деревьев прикрыли ее нижнюю часть. Раздался легкий рокочущий звук. Был слышен треск сломанной ветки. Стало тихо. Лучи пропали, но сияние осталось. Снова изменились его оттенки. Теперь это напоминало холодный люминесцентный экран.

– Включили другой свет, – сказал Янков.

Возникло необычное ощущение, будто вокруг запахло метал-

19

лом, космосом, будто лес и долина были только декорацией. «Включили другой свет». Что-то в этом роде.

Спрячься, – сказал Янков, – встань за дерево!

Я отошел от палатки и притаился.

Мы похожи на...—Я не договорил.

Ни звука! – резк© оборвал Янков.

От светящейся сигары отделился тусклый серый предмет. С минуту он висел над ней, покачиваясь. Между этим предметом и сигарой проскочил едва заметный голубоватый луч, и тогда он тоже стал светиться. На наших глазах он увеличивался в размерах и, -как мне показалось, вращался, одновременно покачиваясь. Вот он поднялся вверх – плавно, бесшумно, быстро. В трехстах метрах над нашими головами он повис, постоял там, как комета среди звезд, и понесся на юго-восток.

К морю полетел, – сказал я, – догоним?

Как это ты собираешься догнать? Любопытно...

Да очень просто, сядем в эль и догоним.

Поздно. Он уйдет от нас.

Там никого нет. Ручаюсь, что это автомат.

Ты ясновидец...

Останься здесь, – сказал я. – Пойлу посмотрю.

Осторожнее! – крикнул он вдогонку.

Я замер. Встало зарево, метнулись разноцветные лучи, и из-за деревьев взлетело светлое облако. Оно парило над долиной. Окрест стелился будто бы цветной туман. Но вот облако поднялось еще немного над вершинами кедров и приняло свою первоначальную форму. Это была та же сигара, и гак же посылала она свои лучи. Только .теперь лучи нащупали нас. Они слепили. Я не удержался и прикрыл глаза ладонью. Но это не помогло, таким ярким был свет; и я невольно закрыл глаза. А 1<огда открыл их, было темно. Сигара исчезла...

...Я замолчал. Ольмин думал о чем-то своем. Кто-то спросил:

– Вы в первый рат увидели такое?..

– Пожалуй, – ответил я. Мне не хотелось сейчас рассказы

вать им еще одну историю. Из моего детства... Потом когда-

нибудь.

ЭЛЬ НАД РЕКОЙ

Астрофизическая обсерватория Солнцеграда. Малый зал... Полусумрак. Тишина.

Пристально всматривалась Ирина в узоры созвездий. Мы стояли под синим куполом из полупрозрачного стекла. По нему ползли искры разного накала,и яркости. Незаметно для глаза, так, как движутся светила на вольном небе.

Большая Медведица, Волосы Вероники, рядом Малый

Лев, – называл Ольмин созвездия, – Рысь, Гончие Псы... а вот

любопытная туманность, но ее видно только в оптический уси

литель. Тут же, недалеко, два радиопульсара. Купол вращается

по команде, и в любое время года можно наблюдать звезды

обоих полушарий. А вот телескоп и автоматическая камера для

съемки участков небесной сферы.

Значит, это просто очень хорошая фотография – все эти

созвездия и туманности? – спросила Ирина.

20

Да. Точная копия неба. Но разобраться в ней не просто.

Изучать ее надо так же тщательно, как и само небо.

А где Близнецы? – спросил я.

Светящаяся стрелка указала созвездие. Я вспомнил: пять ярких пятнышек в атласе...-на «Гондване».

– Вот они...

Ирина потерла ладонью щеку, прикрыла глаза и опустила голову, как будто почувствовала странное безразличие к небесным огням, так живо" интересовавшим ее минуту назад. Я обошел телескоп и оказался слева от нее. Мне показалось, что она мгновенно отвела взгляд от купола.

Я украдкой наблюдал за ней. В полутьме трудно было рассмотреть выражение ее лица.

– Здесь жарко, – вдруг сказала она и быстро направилась

к выходу.

«Что со мной? – подумал я.—Тут действительно мало воздуха, кружится голова». И пошел следом. Ольмин – за нами. Мы оказались в другом зале. Здесь все встало на свои места, и смутная догадка улетучилась из моей головы. А рассказ о Близнецах был прерван.

Ольмин кликнул робота:

Наведи порядок, проверь кондиционер. Доложи.

Готово, – вкатился кибер через минуту. – Отклонение не

значительное. Исправлено.

Я покажу корабль, – сказал Ольмин. – Точнее, его траек

торию.

Мы вернулись под купол. Шутки ради Ольмин поменял местами созвездия, заставил Медведицу бродить вдоль небесного экватора, а Малого Пса – гоняться за Китом, Дельфином и Журавлем.

Невидимый помощник восстановил положение звезд, возвратил весь, небесный зверинец на свое место и сообщил координаты корабля.

– Корабль... вон та желтая черточка. Изображение условное,

разумеется.

...Задолго до старта с Земли послали луч. Зеркалом служило озеро, его поверхность приняла на мгновение форму параболоида. Скованная стихия электромагнитного урагана вырвалась н.а простор. Луч пробил туннель, по нему как челнок бежал, скользил космический снаряд.

Прошло несколько месяцев, и он достиг таких пределов, где' от излучения, некогда посланного с Земли, остались лишь следы. Луч рассыпался, распался, устав от пройденного расстояния, кванты рассеялись, и корабль начал торможение.

С борта переданы объемные фото, спектрограммы. Первые планеты на его пути. Глыбы ослепительного льда. Черные скалы. Бездонные пропасти.

Жаль, – сказал я, когда купол погас, – похоже, что усло

вия там для жизни не очень подходящие.

Ближайшая планета мертва, – кивнул Ольмин, – мы знали

это и раньше. Что ни говорите, а жизнь в целом похожа на

плесень: и тепла и влаги нужно в меру, да и солнышко чтоб не

светило слишком ярко, иначе разные неприятности с корпуску-

21

лами... И плесенью этой обрастают крохотные шарики – просто пылинки по сравнению со светилами.

– Это только один из близких миров. А их пятнадцать и девятнадцать спутников, – добавил я.—Дайте срок —корабль перейдет дальше, к следующему затерянному миру!

Нетрудно было мысленно проследить путь земного посланца. Пятнадцать планет – пятнадцать станций.

На втором витке спирали корабль выполнит едва заметный маневр – от него отделится радиозонд. Жемчужное тело зонда нырнет вниз, в сумерки планеты. Корабль поднимется на двух лучах, точно на ходулях, и, возвысившись, устремится к следующей планете.

Это был короткий и потому удобный маршрут. Здесь легко отработать все системы нового корабля. Чтобы послать невиданный экипаж в настоящий поиск – к планетам Близнецов, к двойным звездам, нужна скорость. Скорость значит больше, чем время.

* * *

Однажды после заката я заметил у горизонта темную движущуюся точку. Эль шел на предельной скорости. Он нырнул почти вертикально вниз и опустился на окраине Солнцеграда. «Лихо, – подумал я, – кто это так водит машину?..»

Однажды я подстерег его. На малой высоте полетел следом. Шел в пределах видимости. На этот раз он удалялся от Солнцеграда. Перевалил сопку, заложил вираж, упал. Только его и видели. Я тоже вышел на перевал. Влево, вправо... нет эля.

Вернулся в низину и стал ждать. Через полтора часа он вернулся, прошел над головой. Я опять за ним. Дошли до Солнцеграда. Он кувырнулся на посадку. Я прошел стороной, но приметил его убежище,

Ирина Стеклова. Это была она. Я нелюбопытен, но факт интересен.

К кому же это Ирина наведывалась? Куда, зачем? Ну нет, это не обычные прогулки, меня не проведешь. Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что это касалось ее лично и еще кого-то, тоже лично, я бы не тратил времени на догадки...

И вот первое приключение... За спиной мой эль, впереди, в двухстах шагах, ее вишневая машина. Заметила она меня или нет? Вряд ли. Я осторожен. Справа река, я иду не по самому берегу, а там, где каменная россыпь, заливаемая во время дождей, уступает место ивняку. Нырнул в кусты – и нет тебя. В случае чего. А она впереди. Я иногда слышу, как позвякивают камешки под ее ногами.

Она остановилась. Сбросила туфли и вошла в воду. И бредет по колено в воде; течение здесь довольно спокойное, не то что выше, у порога, где перекинут мост. Здесь держится рыба: хариус, реже форель. Я сам пару раз закидывал удочку. Места хоженые, не раз бывал на этой реке и отлично знаю повадки форели. Она держится рядом с большими камнями, туда и нужно кидать крючок с червяком, мухой или икринкой. Но места для лова отведены не здесь. Гораздо выше. Ирину– интересует не форель, и я никак не могу взять в толк, что именно.

22

Место пустынное, дикое. Вот она повернула назад, я прячусь. (Дальше все ясно: она возвращается в Солнцеград.)

Она проходит от меня в -тридцати шагах. Лицо серьезное, сосредоточенное. Делать больше нечего, я бреду к своему элю...

...Потом она исчезла. И ни одна душа не знала, где она. Я прозевал момент и был бы рад даже случайной догадке... Увы. Ее исчезновение обеспокоило меня. Даже напугало.

Никто, оказывается, не знал о ее поездках к реке. Но даже я не знал, что же она там делала. И чем это могло кончиться. Излишне говорить, что я обшарил окрестность. Я был встревожен.

Ее искали... Волновались. Я вдруг понял, что поиски *ш бессмысленны. Догадался. У меня начали открываться глаза!

И только для того, чтобы убедиться в этом, успокоить/себя самого и других, я нашел ее дневник. Последние строки дневника подтверждали догадку...

ИЗ ДНЕВНИКА ИРИНЫ СТЕКЛОБОЙ

9июля. Встречала Ольмина. Прибыли излучатели частиц, ускорители, реакторы, приборы. В бухте несколько гигантских транспортов из-за мелководья не могут подойти к причалу, их разгружают летающими кранами.

17 июля. Мы стали к нему заходить. Если он был занят – читали его книги. Вчера было человек десять. Он говорил что-то веселое, потом Блока читал. Читал без патетики, совсем непонятно, почему действовало. Он был в простецкой рубашке, у манжеты пуго _гвицы нет, так он потихоньку булавкой заколол. Ему уже за сорок, наверное, лицо усталое, а он читал: «О, весна без конца и без краю – без конца и без краю мечга!>

29 июля.Ничего-то я не понимала до сих пор. То есть знала, что к Солнцу поднимется конус и что лучи пройдут внутри, как в волноводе, и попадут на отражатель. А стенки конуса не дадут лучам разойтись. Вот и все.

12 августа.Милый Александр Валентинович, вы такой же, как все, во всем, кроме того, что составляет в вас главное – призвание...

14 августа.Иногда я подхожу к зеркалу. А передо мной во весь рост – высокая женщина с темно-карими глазами. И смотрит на меня, смотрит. Словно что-то хочет спросить – и не решается. На вид ей – двадцать пять (а на самом деле больше). Она смотрит, смотрит, да вдруг и улыбнется. А я погрожу ей пальцем и отойду от зеркала.

Нет уж, пусть лучше все будет по-старому.

17 августа. Ты считала, что твое дело – отражатель, поглотители, приемная часть. Для остального есть Ольмин, Телегин, Ка-раханов. Ты боялась им помешать расспросами и советами ⁷¹А Александр Валентинович Ольмин, решавший задачу упаковки частиц в конусе, работал на заводе из праздного любопытства? Или знакомился с конструкцией морских поглотителей из приличия? Да ты раскрой глазд, Ирка: он же знает о приемной аппаратуре больше тебя! Он проверил расчеты, твои расчеты. Но если бы я все-таки знала, зачем ему это! Ведь он не сомневается, он верит мне. Так он говорит. А он говорит только правду.

23

23 августа. Ну и что я узнала еще? Что конус будет формироваться несколько минут, потому что частицам нужно преодолеть расстояние до Солнца, и что он не будет сплошным? Но тогда что это за конус?.. Что частицы должны испускаться импульсами?.. Но короче одной миллиардной доли секунды импульсы сформировать просто нельзя: техника не позволяет. И Солнце выжжет все живое. Выход, один: направить к Солнцу очень узкий конус. Но энергия даже с одной миллиардной части сол-нечного диска во много раз больше, чем энергия всех электростанций планеты, При конусе в шесть сотых угловой секунды как раз и будет захвачена эта миллиардная часть. Испарится и почва, и берег, и сопка заодно с установками. Вот зачем нужен отражатель и поглотители, отводящие тепло в море, а лучше бы в океан. И еще: ошибка в сотую долю угловой секунды недопустима.

Заметки на полях. Ты изучала теодолит, Ирка. Этот довольно точный по твоим представлениям прибор дает ошибку в целую угловую секунду.

Проникнись уважением к светилу, Ирка.

Вывод. Это первый проект, когда нужно всеми средствами избавляться от лишней даровой энергии. Ошибка смертельна.

28 августа. Один из транспортных кораблей доставил на Берег

Солнца экипаж японского рефрижераторного судна, пострадав-

шего от шторма. Капитан Атара достал фотографии, рассказал о себе, о семье, о шхуне, на которой плавал раньше.

Знаете, что пишут иногда в газетах о проекте? – спросил '

Атара. – Вы отберете у Солнца часть энергии, и солнечных

дней станет меньше.

Это не так,—сказал Ольмин. – Эксперимент займет не

сколько минут.

Все равно, – сказал Атара.

Но энергия не исчезает, вы знаете.

Не совсем понимаю.

Мы посылаем энергию обратно в космос, к Солнцу, отра

жаем ее. Меньшую часть отводим в море.

– Значит, наши моря потеплеют? А не станет ли на Земле слишком тепло? – спросил Атара.

Тепло можно переправить хоть на Мадс. Когда-нибудь при

емники установят и на кораблях. Будет и тепло, и холод, а

когда надо – и ход судну.

А облачность?

Солнечный жгут пробивает облака.

29 августа. Сегодня были в тайге. Человек восемь наших.

Когда я остановилась под старым кедром, мне показалось, что

в ветвях притаилась рысь, что ждет она меня, дожидается.

...Взбирались по крутому склону, заросшему лещиной, собирали ягоды, смеялись. Пила воду из ручья, вспомнила, как встречала Ольмина.

Мне подарили жемчужину. Нашли ее на таежной реке в раковине перловицы.

19 октября. Листала старый-престары^ журнал. В одной статье автор вспоминает способы использования солнечной энергии. О пиролизе пишет вполне серьезно. Это сухая перегонка, получение древесного угля.

24

Энергетические плантации... Звучит как обещание. А это всего-навсего «выращивание деревьев». Древесина – топливо. У первобытного человека с «энергетическими плантациями» дело обстояло куда лучше. Он же изобрел и экономичный реактор – костер. '

Шутка. Из Свифта:

«...Восемь лет он разрабатывал проект извлечения солнечных лучей из огурцов. Добытые лучи он собирается заключить в герметические склянки, чтобы затем пользоваться ими для согревания воздуха в холодную дождливую погоду».

Энергетический бассейн. Устройство: бетонная чаша, дно черное, глубина один-два метра, наполняется послойно, сначала формируют придонный слой – тут держится подсоленная и потому тяжелая вода. Сверху – пресная. Конвекционных потоков нет. Тепло собирается на дне. Отводится к машине.

Океаны – естественный коллектор энергии. В тропиках разница температур между поверхностными и глубинными слоями достигает двадцати градусов.

Другой способ: гелиогидростанции. Давхат Сальвах – это залив, врезающийся в побережье Саудовской Аравии.-Его отделили плотиной от моря. Уровень воды в нем понизился за четыре года на пятнадцать метров. В плотине смонтировали турбины.

Солнечные автомобили. Гелиоархитектура... Кому-тр пришел в голову счастливый вопрос: зачем архитекторы строят стеклянные коробки, поглощающие солнце, а инженеры снабжают их дорогостоящими кондиционерами? Не лучше ли выращивать сады на крышах, на широких карнизах и на покатых стенах, подбирая «тепловую рубашку» зданий из подходящих сортов? Уменьшаются встречные людские . потоки, напоминающие своей интенсивностью миграции леммингов. Углекислота, продукт обмена, тоже идет в дело; растения быстрее тянутся вверх, а длинные речи и доклады на конференциях независимо от содержания только помогают этому, потому что всегда дают двуокись углерода.

2 декабря. Есть задачи, которые лучше решать так, как подсказывает природа. В Африке нашли вересковые леса: деревья пятнадцатиметрового роста ведут свою родословную от кустиков, на севере едва достигающих колена. Случайно ли, что гигантский вереск, найден в южных горах – там, где свет интенсивнее?

Человек давно перестал довольствоваться той долей лучей, которые сами по себе попадают на планету. Энергетические спутники – это высоко поднятые ладони, которые ловят свет. Радиолинии – это Нервы и артерии, по которым бежит энергия.

И вот Проект. И Солнцеград на берегу океана. Новый шаг в завтра? Пока не шаг. Попытка. Но это не только тепло, свет. Не только рука планеты, протянувшаяся к самому светилу. Можно ли управлять светом звезд? Вот в чем вопрос. Управлять звездами...

14 декабря. Снег. Морозно. Ходили на лыжах. Искали под снегом бруснику. Солнце низкое белое. Вокруг – снежная полуявь, иней, голубоватые шапки елей, свечение кристаллов, колкий воздух, скользкий лед на ручьях, черные струи холодной неза-мерзшей воды, следы зайцев и лис, костры у прогулочных элей,

25

дымчато-прозрачные траектории лайнеров, первые лавины на крутых склонах в заповеднике, последние островки зелени у теплого источника. Спутанный куст с желтой травой у подножия, заснеженный, живописный, как старый колдун, притаился у лыжни. Гулкое эхо в долине.

3 февраля.Вот и прошел еще один мой год. Здесь прошел, в

Солнцеграде. Я теперь tie так жадно набрасываюсь на книги.

Скучаю? Сколько у меня еще дней впереди? Не знаю... не знаю...

марта.Сон. Будто бы явсе вспомнила. Будто бы у меня

теперь другое имя...

марта. Снова плохо мне, и ничего с этим не поделать,

такая уж я. Что будет дальше?.. Пошли вечером к Александру

Валентиновичу. Несколько человек. Угощал таежным чаем с

брусникой. Говорил, что осталось немного. Скоро пустим уста

новку. Осталось немного – что это значит для меня?.. Расска

зал о запуске дальнего корабля. Это уже второй в этом году.

Отрабатываются новые системы. Сказал: скоро полет к Близ

нецам... Скоро полет. Теплей и светлей мне, бедному зверенышу.

4 апреля.Солнце печет. Последние сосульки. Весна. Теперь уж

навсегда.. Я не боюсь воспоминаний. Пусть повторится снова,

я не откажусь ни от одного из дней. Пора: скоро полет. Я узна

ла многое. Только так я и могла обо всем узнать. И не иначе.

Не было у меня другого путик ним.

19 апреля.Мы были на станции слежения: там знают все о полете; там звезды как настоящие, там небо, движущиеся планеты, следы комет... Было трудно. Я опять поняла многое из того, что мне нужно сейчас. С нами был журналист. Глеб.

6 мая.Пора. Мне снятся странные сны. Я знаю, что найду... там, в реке. И сегодня легче, чем вчера. Опять молодое, поющее тело. Пора...

ДВУХСОТОЕ ПОКОЛЕНИЕ

– Несколько дней тревоги, бессонницы, волнений. Я искал Ирину. Все же искал... Несмотря на странную догадку, почти уверенность, что Ирина и Аира... Стоп. Нужны доказательства.