Текст книги "Очарованная жизнь (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Роджер высунул голову из заднего окна:

– Я ей всё время говорил, что этим закончится. А она мне не верила. Возвращайтесь. Пожалуйста.

К этому моменту открылась водительская дверь. Милли торопливо обошла длинный капот автомобиля. Выглядела она гораздо более по-домашнему, чем обычно, поскольку подоткнула юбки, чтобы удобнее управлять машиной, и надела крепкие ботинки и старую шляпу. Она была взволнована, не меньше Джулии. Подойдя к Дженет и Коту, она обняла обоих и прижала к себе так крепко и с таким облегчением, что Кот едва не упал.

– Дорогие бедняжки! В следующий раз, если вам будет плохо, вы должны сразу же прийти и рассказать мне! И какой ужас! Я так испугалась, что вы попали в серьезную переделку, а потом Джулия сказала мне, что это ее вина. Я очень сердита на нее. Одна девочка как-то проделала подобное со мной, и я знаю, какой несчастной из-за этого себя чувствуешь. А теперь, пожалуйста, пожалуйста, вернитесь. Вас в Замке ждет сюрприз.

Коту и Дженет ничего не оставалось, кроме как забраться на заднее сиденье автомобиля и позволить отвезти себя обратно в Замок. Они были несчастны. Страдания Кота возросли от того, что его начало тошнить, как только автомобиль запрыгал задним ходом к воротам, где Милли смогла развернуть его. От запаха ежевики, доносившегося из промокшей шляпы Дженет, ему делалось еще хуже.

Милли, Роджер и Джулия испытывали громадное облегчение, что нашли их. Они весело болтали всю дорогу. Сквозь тошноту у Кота возникло впечатление – хотя ни один из них этого не говорил, – что особенно они были рады найти Дженет и Кота раньше, чем Крестоманси узнал, что они пропали. Ни Коту, ни Дженет лучше от этого не стало.

Пять минут спустя машина прошуршала по аллее и остановилась у парадной двери Замка. Кот грустно подумал, что дворецкий открыл ее для них именно так, как хотела Гвендолен. Более того, дворецкий церемонно забрал у Дженет сочащуюся шляпу.

– Я позабочусь, чтобы это попало к повару, – сказал он.

Милли заверила Дженет, что ее платье не сильно пострадало, и повела их в комнату, которую называли Малая Гостиная.

– Это означает, конечно, что в ней всего семьдесят квадратных футов, – сказала она. – Заходите. Вас ждет там чай.

Они вошли. Посреди большой квадратной комнаты на самом краешке позолоченного кресла нервно сидела тонкая сухонькая женщина в украшенной бисером черной одежде. Когда дверь открылась, она, подпрыгнув, развернулась.

Кот забыл о том, что его тошнило.

– Миссис Шарп! – закричал он и бросился обнимать ее.

Несмотря на нервозность, миссис Шарп была вне себя от радости.

– Это же мой Кот! Ну-ка отойди, дай мне посмотреть на тебя, и на тебя тоже, Гвендолен, милая. Честное слово, на вас слишком нарядная одежда, чтобы в ней играть! Ты поправился, Кот. А ты, Гвендолен, похудела. Я могу это понять, дорогая, поверь мне! И вы только посмотрите на чай, который принесли для нас троих!

Это был чудесный чай – даже лучше, чем тогда на поляне. Как всегда алчная миссис Шарп принялась поглощать столько угощения, сколько могла съесть, и без умолку болтать.

– Да, мы вчера приехали на поезде – мистер Нострум и я. После того, как я получила твою открытку, Кот, я не могла оставаться спокойной, пока не увижу вас обоих, а поскольку мои связи и прочее принесли неплохие средства, я чувствовала, что имею на это право. Когда я появилась здесь у дверей, меня встретили точно королевскую особу. Не к чему придраться. Если бы меня только трогало подобное в этом Замке. Скажи, Гвендолен, милая, он действует на тебя так же, как на меня?

– А как он на вас действует? – осторожно спросила Дженет.

– Я вся сплошные нервы, – ответила миссис Шарп. – Чувствую себя слабой и пугливой, как котенок – и это напоминает мне кое-о-чем, Кот, но я скажу тебе позже. Здесь так тихо. Пока вы не пришли, я всё пыталась понять, что это такое – а вас долго не было, солнышки, – и меня наконец озарило. Это колдовство, вот что это такое, и ужасно сильное притом, против нас, ведьм. Я сказала себе: «Этот Замок не любит ведьм, вот в чем дело!» – и посочувствовала тебе, Гвендолен. Заставь его отправить тебя куда-нибудь учиться. Ты будешь счастливее.

Она продолжила болтать. Она была счастлива видеть их обоих, а Кота постоянно одаривала особо гордыми и нежными взглядами. Кот подумал, что она убедила себя, будто растила его с младенчества. В конце концов, она знала его с рождения.

– Расскажите нам про улицу Шабаша, – жадно попросил он.

– Я как раз собиралась, – сказала миссис Шарп. – Помните, мисс Ларкинс? Раздражительная девушка с рыжими волосами, которая предсказывала будущее? Сама я всегда была о ней невысокого мнения. Но кое-кто оценил ее больше. Благодарный клиент устроил ее в Салон на улице Оков. Улица Шабаша теперь для нее недостаточно хороша. Везет же некоторым! Но мне тоже повезло. Я рассказывала вам в письме – не так ли, Кот? – о том, что мне дали пять фунтов за того старого кота, в которого ты превратила скрипку нашего Кота, Гвендолен. Так вот, его купил такой забавный коротышка. Пока мы поджидали, чтобы поймать кота – вы знаете, как он никогда не появляется, когда нужен, – этот коротышка без конца рассказывал мне всё о долях и акциях, и капиталовложениях, и всё в таком роде. То, чего я никогда не могла понять. Он рассказывал мне, что я должна сделать с теми пятью фунтами, которые он мне дал, пока у меня голова не пошла кругом. Ну, я не слишком на это рассчитывала, но подумала, почему бы не попробовать. И я сделала, как он сказал, насколько смогла вспомнить. И знаете, эти пять фунтов принесли сотню! Сотню фунтов он мне подарил!

– Должно быть, он финансовый волшебник, – заметила Дженет.

Она просто пошутила, чтобы немного взбодриться. Ей необходимо было взбодриться по многим причинам. Но миссис Шарп поняла ее буквально.

– Так и есть, моя дорогая! Ты всегда такая умница. Я знаю, что он финансовый волшебник, поскольку я рассказала мистеру Ноструму, и мистер Нострум сделал точно то же самое, что и я, со своими пятью фунтами – или, может, там было больше – и потерял всё до последнего пенни. А еще…

Кот наблюдал за миссис Шарп, пока она болтала. Он был озадачен и опечален. Он любил миссис Шарп по-прежнему. Но понял, что бежать к ней было совершенно бесполезно. Она была слабым и непорядочным человеком. Она не стала бы помогать им, а отправила бы обратно в Замок, попытавшись вытянуть из Крестоманси за это деньги. А связи в Лондоне, которыми она хвасталась, на тот момент были лишь хвастовством. Кот задался вопросом, насколько сильно он изменился – и почему, – чтобы понимать всё это. Но он знал – столь же точно, как если бы миссис Шарп повернулась к нему в своем позолоченном кресле и сама его в этом заверила, – и это расстраивало его.

Когда миссис Шарп съела всё, что можно, у нее сделался очень нервный вид. Возможно, Замок угнетал ее. Наконец, она встала и нервно поспешила к дальнему окну, в рассеянности прихватив с собой чашку.

– Подойдите объясните мне, что там за окном, – сказала она. – Так грандиозно, что я не могу понять.

Кот с Дженет услужливо подошли к ней. После чего миссис Шарп поразилась, обнаружив, что у нее в руке пустая чашка.

– О, посмотрите-ка на это, – сказала она, дрожа от нервозности. – Я унесу ее с собой, если не буду осторожна.

– Лучше не надо, – сказал Кот. – Она наверняка зачарована. Всё, что выносишь наружу, начинает кричать о том, кому оно принадлежит.

– Неужели?

Вся трепеща, миссис Шарп передала Дженет чашку, а следом за ней с очень виноватым видом достала из своей сумочки две серебряные ложки и щипцы для сахара.

– Вот, дорогая. Не могла бы ты отнести это обратно на стол?

Дженет ушла, преодолевая ярды ковра, и как только она оказалась вне пределов слышимости, миссис Шарп наклонилась и прошептала:

– Ты говорил с мистером Нострумом, Кот?

Кот кивнул.

Миссис Шарп тут же занервничала гораздо более искренне.

– Не делай того, что он говорит, милый, – прошептала она. – Ни в коем случае. Слышишь меня? Это безнравственное вопиющее безобразие, и ты не должен этого делать!

Затем, пока Дженет медленно шла обратно – медленно, поскольку она видела, что миссис Шарп хочет сказать что-то Коту наедине, – миссис Шарп неискренне воскликнула:

– О, эти громадные древние дубы! Они, должно быть, старше меня!

– Это кедры, – всё, что смог ответить Кот.

– Что ж, это был чудесный чай, солнышки, и замечательно было повидать вас, – сказала миссис Шарп. – И я рада, что вы предупредили меня насчет этих ложек. Всегда считала, что зачаровывать имущество – низкая злобная уловка. А теперь мне пора идти. Меня ждет мистер Нострум.

И миссис Шарп ушла – через вестибюль Замка и по аллее – с такой скоростью, что стало ясно: она рада уйти.

– Видишь, Замок действительно расстраивает ее, – сказала Дженет, наблюдая за торопливо шагающей черной фигурой миссис Шарп. – Эта тишина. Я знаю, что она имеет в виду. Но, по-моему, это весело – или было бы весело, если бы всё остальное не было так плохо. Кот, боюсь, бежать к ней было бесполезно.

– Знаю, – ответил Кот.

– Я так и подумала.

Дженет хотела сказать что-то еще, но их прервали Роджер и Джулия. Джулия так раскаивалась и так усиленно старалась быть дружелюбной, что ни Дженет, ни Коту не хватило духу уйти одним. Вместо этого они играли с зеркалом. Роджер достал зеркало, привязанное в книжном шкафу Кота, и взял еще свое, Джулии и Гвендолен. Джулия затянула маленький твердый узелок на своем носовом платке и подняла все четыре зеркала в воздух в игровой. Они отлично веселились до ужина, со свистом носясь по игровой, не говоря уже о полетах вверх-вниз по коридору.

Ужин в тот вечер проходил в игровой. Внизу опять был торжественный прием. Роджер и Джулия знали об этом, но никто не поставил в известность ни Кота, ни Дженет из опасения, что предполагаемая Гвендолен может попытаться снова его испортить.

– В месяц перед Хэллоуином всегда бывает много гостей, – сказала Джулия, когда они закончили пирог из ежевики, который повар специально приготовил из ягод из шляпы Дженет. – Поиграем в солдатиков или снова в зеркала?

Дженет так усиленно показывала, что ей надо что-то срочно сказать, что Коту пришлось отказаться.

– Мне ужасно жаль. Нам надо обсудить то, что нам сообщила миссис Шарп. И не говори, что я собственность Гвендолен. Дело вовсе не в этом.

– Мы прощаем тебя, – сказал Роджер. – Если повезет, мы можем простить и Гвендолен.

– Мы вернемся, когда поговорим, – сказала Дженет.

Они поспешили в ее комнату, и Дженет заперла дверь на случай, если Юфимия попытается войти.

– Миссис Шарп сказала, что я ни в коем случае не должен делать то, что говорит мистер Нострум, – сообщил ей Кот. – Думаю, она пришла специально, чтобы сказать мне это.

– Да, она тебя любит, – сказала Дженет. – О-о-о, провались всё пропадом!

Она сцепила руки за спиной и ходила взад-вперед, опустив голову. Она так походила на мистера Сондерса, ведущего урок, что Кот засмеялся.

– Тьфу ты, – продолжила Дженет. – Тьфу ты, тьфу ты, тьфу ты, тьфу ты, тьфутытьфутытьфуты! – она походила еще немного. – Миссис Шарп совершенно бесчестная женщина, почти настолько же ужасная, как мистер Нострум, и вероятно, хуже, чем мистер Бисто, так что, если уж она считает, что ты не должен этого делать, это наверняка нечто ужасное. Над чем ты смеешься?

– Ты всё время неправильно произносишь имя мистера Баслама, – ответил Кот.

– Он не заслуживает, чтобы я произносила его правильно, – сказала Дженет, продолжая вышагивать. – О, эта сбивающая с толку миссис Шарп! После того, как я поняла, что от нее не стоит ждать помощи, я была в таком отчаянии, что внезапно увидела идеальный выход – и она тут же перекрыла его. Понимаешь, если тот сад – путь в другие миры, мы с тобой могли бы вернуться в мой мир, и ты мог бы жить там со мной. Не думаешь, что это хорошая идея? Ты был бы в безопасности от Крестоманси и мистера Бааламба, и уверена, Уилл Саггинс не сможет превратить тебя в лягушку там, не так ли?

– Не сможет, – с сомнением произнес Кот. – Но я думаю, далеко не всё, сказанное мистером Нострумом, правда. Что угодно может оказаться не так.

– А то я не знаю! – воскликнула Дженет. – Особенно после миссис Шарп. Мама с папой будут еще одной трудностью – хотя я и считаю, что они полюбят тебя, когда поймут. Сейчас они должны быть страшно озадачены моей Дорогой Заместительницей. И у меня был брат, который умер при рождении, так что, возможно, они подумают, что ты его Дорогой Заместитель.

– Забавно! – воскликнул Кот. – Я тоже едва не умер, когда родился.

– Значит, ты точно он, – Дженет развернулась, дойдя до конца своей тропинки. – Они будут в восторге – надеюсь. А лучшее во всем этом – то, что Гвендолен притянет обратно сюда, и ей придется со всем разбираться. И поделом ей! Всё это – ее вина.

– Нет, не ее, – возразил Кот.

– Да, ее! Она творила магию, когда ей это запретили, и отдала мистеру Бластоффу негодные сережки за нечто, чего у нее в любом случае не должно быть, и вытащила меня сюда, и превратила Юфимию в лягушку, и втянула тебя в еще большие неприятности, чем меня. Не мог бы ты на минутку перестать быть таким преданным и заметить!

– Не стоит злиться, – вздохнул Кот.

Он скучал по Гвендолен еще больше, чем по миссис Шарп.

Дженет тоже вздохнула, но раздраженно. Она с глухим стуком села за туалетный столик и уставилась на собственное сердитое лицо. Приподняв пальцем нос, она скосила глаза. Она делала так каждую свободную минуту. Это немного успокаивало ее чувства по отношению к Гвендолен.

Кот поразмышлял.

– Думаю, это хорошая идея, – скорбно произнес он. – Нам стоит пойти в сад. Но, думаю, чтобы попасть в другой мир, нужна магия.

– И таким образом мы оказываемся в тупике, – сказала Дженет. – Это опасно, и мы в любом случае не можем. Но у Гвендолен забрали магию, а она смогла. Как? Это всегда меня немало озадачивало.

– Подозреваю, она использовала драконью кровь, – сказал Кот. – У нее еще оставалось. У мистера Сондерса есть в мастерской целая банка.

– Так почему же ты не сказал? – завопила Дженет, подпрыгивая и поворачиваясь на стуле.

Она в самом деле могла быть Гвендолен. При виде ее свирепого лица Кот заскучал по Гвендолен еще больше. Он негодовал на Дженет. Она весь день командовала им. А потом попыталась доказать, что во всем виновата Гвендолен. Он упрямо пожал плечами и отказался помогать.

– Ты не спрашивала.

– Но ты можешь достать немного?

– Возможно. Но, – добавил Кот, – я на самом деле не хочу уходить в другой мир.

Дженет сделала глубокий бесшумный вдох и сумела не сказать, что пусть он в таком случае остается и превращается в лягушку. Состроив зеркалу очень изобретательную рожу, она досчитала до десяти.

– Кот, – осторожно произнесла она. – Мы здесь вляпались в такую заварушку, что я просто не вижу другого выхода. А ты видишь?

– Нет, – нехотя признал Кот. – Я сказал, что пойду.

– И спасибо тебе, дорогая Дженет, за любезное приглашение, – сказала Дженет, и, к ее облегчению, Кот улыбнулся. – Но мы должны быть до отвращения осторожны: подозреваю, что даже если о наших планах не узнает Крестоманси, узнает Милли.

– Милли?

– Милли. Думаю, она ведьма, – Дженет быстро наклонила голову, вертя в руках щетку для волос с золотой спинкой. – Знаю, ты думаешь, будто мне повсюду мерещится колдовство из-за моего гадкого подозрительного мышления, как ты подумал, когда я сказала насчет Крестоманси, но я абсолютно уверена, Кот. Нежная и ласковая ведьма, если хочешь. Но точно ведьма. Как иначе она сегодня узнала, что мы сбежали?

– Потому что пришла миссис Шарп, и нас искали, – озадачено произнес Кот.

– Но мы отсутствовали всего около часа, и мы могли просто отправиться собирать ежевику. Мы даже ночные рубашки с собой не взяли, – объяснила Дженет. – Теперь понимаешь?

Хотя Кот действительно был убежден, что у Дженет навязчивая идея насчет магии, и по-прежнему чувствовал обиду и нежелание помогать, он не мог не видеть, что Дженет права.

– В таком случае она очень милая ведьма, – сказал он. – Я не против.

– Но, Кот, ты ведь понимаешь, как она усложняет дело, правда? Знаешь, тебя следовало назвать Мулом, а не Котом. Если ты не хочешь чего-то понимать, то не понимаешь. А, кстати, из-за чего тебя вообще зовут Котом?

– Просто шутка Гвендолен, – ответил Кот. – Она всегда говорила, что у меня девять жизней.

– Гвендолен шутила? – недоверчиво спросила Дженет.

Ее взгляд застыл, и замолчав, она оцепенело отвернулась от зеркала.

– Обычно нет, – произнес Кот.

– Великие небеса! Интересно! – воскликнула Дженет. – В этом месте, где всё остальное оказывается зачарованным, это почти возможно! И в таком случае, какой ужас!

Она толкнула зеркало наверх, так что стекло оказалось параллельно потолку, спрыгнула со стула и бросилась к гардеробу. Вытащив коробку Гвендолен, она начала бешено в ней рыться.

– О, надеюсь, я ошибаюсь! Но я почти уверена, что их было девять.

– Девять чего? – спросил Кот.

Дженет нашла связку писем, адресованных мисс Кэролайн Чант. В нее была засунута красная книжечка спичек. Дженет аккуратно вытащила ее и бросила письма обратно в коробку.

– Девять спичек, – сказала она, открыв книжечку. – Так и есть! Боже правый, Кот! Пять из них сожжены. Смотри.

Она протянула книжечку Коту. Он увидел, что в ней действительно девять спичек. Головки двух первых почернели. Третья обуглилась целиком до самого конца. У четвертой опять почернела головка. Но пятая сгорела так сильно, что позади нее опалилась бумага и на наждаке под ней появилась дырка. Удивительно, что не загорелась вся книжечка – или, по крайней мере, четыре последние спички. Однако они были как новые. Их головки были ярко-красными, вощеная бумага под ними – желтоватой, а картон – ярко-белым.

– Похоже на какие-то чары, – сказал Кот.

– Чары и есть, – ответила Дженет. – Это твои девять жизней, Кот. Как ты умудрился потерять так много?

Кот просто не мог ей поверить. Он и так-то был в угрюмом и сопротивляющемся настроении, а это было уже слишком.

– Не может быть. – сказал он.

Даже если бы у него было девять жизней, он знал, что мог потерять только три, и это считая тот раз, когда Гвендолен вызвала у него судроги. Остальные два раза – когда он родился и на пароходе. Но едва подумав это, Кот невольно вспомнил те четыре призрака, появившиеся из горящей чаши, чтобы присоединиться к отвратительной процессии Гвендолен. Один был младенцем, один мокрым. У калеки, похоже, были судороги. Но почему их было четверо, когда сгорели пять спичек?

Кот начал дрожать, и это вызвало у него еще большую решимость доказать, что Дженет неправа.

– Не мог ты пару раз умереть ночью, не заметив этого? – спросила Дженет.

– Конечно, нет, – Кот потянулся и взял книжечку. – Смотри, я докажу тебе.

Он выдернул шестую спичку и чиркнул ею по наждаку.

Дженет вскочила, крича, чтобы он не делал этого. Спичка вспыхнула.

И почти в то же самое мгновение вспыхнул Кот.

Глава 14

Кот закричал. Бледное, мерцающее, прозрачное пламя охватило его целиком. Он снова закричал, принялся бить себя горящими руками, продолжая кричать. Пламя проникало сквозь одежду, туфли, волосы, растекалось по лицу, и в считаные секунды он оказался объят прозрачным пламенем с головы до ног. По-прежнему крича, он упал на пол и катался по нему полыхающим факелом.

Дженет сохранила присутствие духа. Она подтянула ближайший угол ковра и набросила его на Кота. Она слышала, что так можно сбить пламя. Но это пламя не сбилось. К ужасу Дженет, бледные призрачные языки огня прошли сквозь ковер, будто его не было, и яростнее, чем прежде, заиграли на черной изнанке. Оно не сжигало ковер, как и не жгло руки Дженет, когда она бешено закатала Кота в ковер, а потом еще раз. Но сколько бы слоев ковра ни обернулось вокруг Кота, пламя по-прежнему проходило сквозь него, а Кот продолжал полыхать и кричать. Его голова наполовину высовывалась из пылающего свертка, в который его превратила Дженет, и представляла собой сноп пламени. Сквозь пламя она видела его кричащее лицо.

И Дженет сделала единственное, что еще могла придумать. Она вскочила и закричала сама:

– Крестоманси, Крестоманси! Придите быстрее!

Не успела она договорить, как дверь распахнулась. Дженет забыла, что она была заперта, но замок Крестоманси не побеспокоил. Она видела, что язычок замка по-прежнему торчит сбоку двери, когда та распахнулась. Также Дженет забыла, что в тот вечер были гости. Она вспомнила, увидев кружевные оборки Крестоманси и черный бархатный костюм, который, будто опал, весь переливался синим, малиновым, желтым и зеленым. Но это, похоже, Крестоманси тоже не беспокоило. Он бросил взгляд на пылающий сверток на полу и воскликнул:

– Боже правый!

После чего опустился на колени в своем элегантном костюме, принявшись разворачивать ковер так же бешено, как Дженет его заворачивала.

– Мне ужасно жаль. Я думала, это поможет, – заикаясь, пробормотала Дженет.

– Должно было помочь, – ответил Крестоманси, переворачивая Кота, и пламя вихрями проходило сквозь его бархатный костюм и растекалось по рукам. – Как он это сделал?

– Чиркнул одной из спичек. Я сказала ему…

– Глупый ребенок!

Крестоманси был так сердит, что Дженет разрыдалась. Он дернул остаток ковра, и Кот выкатился из него на свободу, пылая словно вязанка соломы. Он больше не кричал. Он издавал тонкие протяжные звуки, от которых Дженет заткнула уши. Крестоманси погрузился в самое сердце пламени и нашел книжечку спичек. Она была крепко зажата в правой руке Кота.

– Слава Богу, он не взял ее в левую, – произнес Крестоманси. – Иди включи душ. Быстро!

– Конечно. Конечно, – всхлипнула Дженет и бросилась исполнять указание.

Она неловко повертела краны и едва успела добиться, чтобы сильная струя холодной воды с шипением полилась в утопленную в пол голубую ванну, когда влетел Крестоманси, неся Кота в коконе ревущего пламени. Он сбросил Кота в ванну и держал там, поворачивая его туда-сюда, чтобы он полностью промок.

От Кота исходил шипящий пар. Вода, льющаяся из разбрызгивателя, сияла, как сияет вода в солнечном свете – золотая, как само солнце. Она стекала вниз, будто луч света. И, когда ванна начала наполняться, стало казаться, будто Кот поворачивается и бьется в бассейне солнечного света. Вода вскипела золотыми пузырями. Комната наполнилась паром. От ванны всплывали кольца дыма, издавая густой сладкий запах. Тот же запах, который Дженет запомнила с того утра, когда впервые оказалась здесь. Насколько она могла видеть сквозь дым, Кот будто бы почернел в золотом бассейне. Но все-таки вода была мокрой, и Крестоманси промок насквозь.

– Разве ты не понимаешь? – сказал он Дженет через плечо, поднимая Кота так, чтобы его голова находилась под струей. – Ты не должна была говорить ему такие вещи, пока Замок еще не успел достаточно воздействовать на него. Он не был готов понять. Из-за тебя он получил чудовищное потрясение.

– Я правда бесконечно сожалею, – тяжело прорыдала Дженет.

– Нам остается только извлечь из этого всю возможную пользу, – сказал Крестоманси. – Я попытаюсь объяснить ему. Сбегай к переговорной трубке в конце коридора и скажи, чтобы мне прислали бренди и чайник с крепким чаем.

Когда Дженет умчалась, Кот осознал, что насквозь промок, и на него с шипением льется вода. Он попытался откатиться от нее. Кто-то удержал его под струей. Чей-то голос настойчиво проговорил ему на ухо:

– Кот. Кот, ты слушаешь меня? Понимаешь? Кот, у тебя теперь осталось только три жизни.

Кот узнал этот голос.

– Вы сказали, что у меня их пять, когда говорили со мной через мисс Ларкинс, – проворчал он.

– Да, но теперь у тебя только три. Тебе придется быть осторожнее, – сказал Крестоманси.

Кот открыл глаза и поднял на него взгляд. Крестоманси был страшно мокрым. Обычно гладкие черные волосы теперь свисали на лоб завитками, на кончиках которых повисли капли воды.

– О. Это были вы? – спросил Кот.

– Да. Много тебе понадобилось времени, чтобы узнать меня, а? Но я тоже не сразу узнал тебя, когда увидел. Думаю, теперь ты можешь выбраться из воды.

Кот был слишком слаб, чтобы выбраться из ванны самостоятельно. Но Крестоманси в одно мгновение вытащил его, содрал с него мокрую одежду, вытер и завернул в другое полотенце. Ноги у Кота всё время подкашивались.

– Иди сюда, – Крестоманси на руках отнес его на голубую бархатную кровать и завернул в одеяло. – Теперь тебе лучше, Кот?

Кот лег – ослабевший, но чувствовавший себя роскошно – и кивнул.

– Спасибо. Раньше вы никогда не называли меня Котом.

– Возможно, мне следовало. Может, ты как раз бы понял, – Крестоманси сел рядом с кроватью, выглядя очень серьезным. – Ты понимаешь теперь?

– Книжечка спичек была моими девятью жизнями, – ответил Кот. – И я просто сжег одну из них. Знаю, я поступил глупо, но я не верил в это. Как я могу иметь девять жизней?

– У тебя их три. Заруби это у себя на носу. У тебя было девять. Каким-то образом они были кем-то заключены в эту книжечку спичек, и я ее теперь помещу в мой тайный сейф, запечатанный самыми сильными заклинаниями, какие я знаю. Однако это лишь помешает другим использовать их, но не помешает тебе терять их самому.

Торопливо вошла Дженет. Она по-прежнему была в слезах, но радовалась, что может быть полезной.

– Сейчас принесут, – сказала она.

– Спасибо, – Крестоманси одарил ее долгим задумчивым взглядом. Дженет была уверена: он собирается обвинить ее в том, что она не Гвендолен, но он сказал: – Ты тоже можешь послушать, чтобы в дальнейшем предотвратить несчастные случаи.

– Могу я сначала принести вам полотенце? – робко спросила Дженет. – Вы так промокли.

– Уже высыхаю, спасибо, – сказал он, улыбнувшись ей. – А теперь слушайте. Люди с девятью жизнями очень важны и очень редки. Они появляются, только когда по той или иной причине у них нет двойников в других мирах. Тогда жизни, которые распределились бы по целой серии миров, концентрируются в одном человеке. Так же как и все таланты, которыми могли обладать эти восемь человек.

– Но у меня нет никаких талантов, – возразил Кот.

И одновременно Дженет спросила:

– Насколько редки такие люди?

– Крайне редки, – ответил Крестоманси. – Кроме Кота, единственный известный мне человек с девятью жизнями в этом мире – я сам.

– Серьезно? – Кот был доволен и заинтересован. – Девять?

– У меня было девять. Теперь осталось только две. Я был еще более неосторожным, чем Кот, – голос Крестоманси звучал слегка пристыжено. – Теперь мне приходится хранить каждую жизнь отдельно в самом безопасном месте, что я могу придумать. Советую Коту поступить так же.

Живой ум Дженет немедленно принялся обрабатывать информацию.

– Одна жизнь находится здесь, а другая сейчас внизу ужинает?

Крестоманси засмеялся:

– Это так не работает. Я…

К разочарованию Дженет, влетела Юфимия с подносом в руках, помешав Крестоманси объяснить, как это работает. По пятам за Юфимией шел мистер Сондерс, по-прежнему не способный отыскать вечерний костюм, который закрывал бы его запястья и щиколотки.

– Он в порядке? – встревоженно спросила Юфимия. – Мой Уилл бормотал угрозы, но если это он виноват, я больше никогда с ним не заговорю. А с ковром что такое?

Мистер Сондерс тоже смотрел на сморщенный, собранный в кучу ковер.

– Что с ним случилось? – спросил он. – В этом ковре было достаточно чар, чтобы предотвратить любые несчастные случаи.

– Знаю, – ответил Крестоманси. – Но этот был исключительно мощным.

Они со значением посмотрели друг на друга.

А потом все суетились вокруг Кота. Он наслаждался. Мистер Сондерс усадил его, подложив подушки под спину, а Юфимия натянула на него ночную рубашку и погладила по голове, будто он никогда не признавался, что превратил ее в лягушку.

– Это не Уилл, – сказал ей Кот. – Я сам.

Крестоманси дал ему глотнуть обжигающего бренди, а потом заставил выпить чашку сладкого чая. Дженет тоже получила чашку чая и почувствовала себя гораздо лучше. Мистер Сондерс помог Юфимии выпрямить ковер, а потом спросил, следует ли ему усилить чары на нем.

– Драконья кровь могла бы справиться с задачей, – предложил он.

– Честно говоря, не думаю, что вообще что-нибудь может, – сказал Крестоманси. – Оставь, – он встал и вернул зеркало в вертикальное положение. – Не могла бы ты сегодня поспать в комнате Кота? – спросил он Дженет. – Я хотел бы иметь возможность присмотреть за ним.

Дженет перевела взгляд с зеркала на Крестоманси, и ее лицо сильно порозовело.

– Э, – произнесла она. – А я строила рожи…

Крестоманси засмеялся. Мистер Сондерс так развеселился, что ему пришлось сесть на голубой бархатный стул.

– Полагаю, я это заслужил, – сказал Крестоманси. – Некоторые рожи были крайне оригинальными.

Дженет тоже засмеялась – немного глупым смехом.

Кот лежал, и ему было уютно и почти весело. Некоторое время все были здесь, заботясь о нем, а потом осталась только Дженет, как всегда болтая:

– Я так рада, что с тобой всё хорошо. Зачем я только открыла свой болтливый рот насчет этих спичек? Была такая жуть, когда ты внезапно загорелся, и когда ковер не сработал, единственное, что я смогла придумать – позвать Крестоманси. Я была права. Он появился раньше, чем я закончила говорить, несмотря на то что дверь была заперта. И она оставалась запертой, когда он открыл ее, но замок не сломан – я проверила. Так что он кудесник. И из-за тебя он испортил костюм, Кот, и не обратил на это внимания, так что, думаю, когда он не похож на ледяной туман над Грампианскими горами, он на самом деле очень мил. Я говорю так не из-за зеркала. Я правда так считаю. Полагаю, зеркало – магический эквивалент…

Кот подумал, что хотел бы сказать что-нибудь насчет ледяного тумана над Грампианскими горами, но, пока Дженет говорила, провалился в сон, чувствуя тепло и заботу.

Воскресным утром Кот проснулся в противоположном состоянии: замерзший и дрожащий. После обеда ему предстояло превратиться в лягушку либо сразиться с тигром – и Уилл Саггинс наверняка станет крупным и сильным тигром. После тигра – если будет какое-нибудь после – предстоят ужасы понедельника без магии. Джулия и Роджер могут здесь помочь, вот только всё будет напрасно, когда в среду придет мистер Баслам и потребует двадцать фунтов, которые Кот точно не сможет достать. От мистера Нострума помощи не дождешься. От миссис Шарп – тем более. Похоже, единственная надежда – взять немного драконьей крови, пробраться вместе с Дженет в запретный сад и попытаться сбежать.

Кот вылез из кровати, чтобы добыть драконьей крови из мастерской мистера Сондерса. Но вошла Юфимия с завтраком на подносе, и ему пришлось залезть в кровать обратно. Юфимия была такой же доброй, как прошлым вечером. Кот почувствовал себя виноватым. А когда он закончил завтрак, пришла Милли. Она выудила Кота из подушек и обняла его.