Текст книги "Острова Чалдеи (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Король Фарлейн повернулся к Доналу.

– Заплатите ему эту сумму, принц.

– Протестую, сир, – сказал Донал. – Он достаточно получает от нас золота на храмовые сборы. Более алчный…

– Заплатите ему, – повторил король, – и таким образом дело будет окончательно улажено.

– Сир.

Донал подобострастно склонил голову, снял один из своих многочисленных браслетов и протянул его человеку, находившемуся рядом с ним за столом. Пока браслет, сверкая, перемещался к Жрецу, переходя из рук в руки, Донал, притворяясь озабоченным, произнес:

– Попросите взвесить его, Жрец. В нем, вероятно, почти семь унций.

– Нет нужды, – сказал Верховный король. – Дело завершено.

Сияющий Жрец получил браслет, и тогда мы все смогли сесть и приступить к еде. Но я сомневаюсь, чтобы Жрец сильно наслаждался обедом. Он выглядел таким кислым, что от его вида могло свернуться молоко.

– Хм, – произнесла тетя Бекк. – Хм, – она взяла маленькую ржаную булку из высокой корзины и подтолкнула корзину ко мне. – Всё это было чудесно инсценировано, не так ли?

– Что ты имеешь в виду? – прошептала я. – Донал и Жрец ненавидят друг друга, все это знают.

– Да, но должна существовать весьма веская причина для появления здесь Верховного короля, – заметила тетя. – И личная притом. И поскольку нас специально позвали, скоро мы узнаем, что это за причина.

– Ты уверена? – спросила я.

– У меня на уме, – задумчиво произнесла тетя, разломив свою булку и потянувшись за маслом, – две вещи. Первое: наш кузен Донал, хотя и любит украшения, редко носит столь много браслетов. Парень едва может поднять руки. И второе: я никогда прежде не видела, чтобы наш кузен король доверял Ого передавать сообщения. И за тем, и за другим лежит расчет. Увидишь.

Чтоб мне провалиться, она была права! Мы едва закончили роскошный обед, на котором, к моей великой радости, не было ни капли каши, а двое королей едва успели встать и удалиться в какое-то уединенное место, когда Донал небрежно прошел позади наших кресел. Он действительно держал руки прямо по бокам.

– Айвар, – прошептал он брату, – ты, Бекк и Эйлин, следуйте за мной.

Мы пересекли помост и вышли в одну из дверей за ним. Там Донал повел нас по спирали через тайные коридоры, незнакомые мне, и наконец наверх по изогнутому лестничному пролету к тяжелой двери.

– Я объявил, что Бекк и Эйлин ушли домой, – заметил он через плечо, постучав в дверь.

– И с какой это стати, скажите на милость? – пробормотала тетя, но так, словно не ожидала ответа.

Думаю, она просто выражала свое раздражение тем, что Донал так равнодушно распорядился ее передвижениями. Наша семья привыкла приходить и уходить, когда нам вздумается.

Дверь открыл один из нарядных сопровождающих Верховного короля, который без единого слова отступил и провел нас внутрь. Эту комнату с громадными окнами я никогда прежде не видела, и если бы не туман, отсюда открывался бы далекий вид на юг – на море. Как бы то ни было, туман редел, уступая красному закату, делая освещение сбивающим с толку, поскольку в комнате горела высокая лампа и множество свечей.

Верховный король сидел с королем Кенигом по правую руку и королевой Мивенной – по левую. Еще двое сопровождающих стояли позади, но я едва взглянула на них. Кроме них здесь находились старый Наставник и Жрец Килканнона. Кровь застучала у меня в ушах, когда я поняла, что должны готовиться поистине великие дела, чтобы заставить Донала и Жреца собраться в одной маленькой комнате.

Глава 3

Айвар был так же поражен, как и я.

– Что происходит? – спросил он, торопливо поклонившись двум королям.

– Пожалуйста, садитесь, – пригласил Верховный король, – и мы расскажем вам.

Когда мы сели на низкие обитые стулья, в готовности поставленные перед ним, я заметила, что король Фарлейн нездоров. Он кутался в королевскую накидку, покрывавшую его алые одеяния, и кто-то поставил рядом с ним жаровню для дополнительного тепла. Но больше всего болезнь выдавало его лицо. Оно было желтовато-бледным, а кожа сильно обтягивала кости. И его прорезали глубокие морщины страдания. Но болезнь не погасила усталые глаза. Они пристально смотрели на нас с почти поразительными проницательностью и здравомыслием.

– Как вы знаете, – сказал он нам – всем нам, хотя думаю, в основном он обращался к моей тете, – десять лет назад волшебники с Логры наложили на наши острова Чалдеи чары, которые не дают никому, как бы мы ни старались, добраться до Логры.

Он кивнул Жрецу, которому так сильно не терпелось высказаться, что он потихоньку пододвигался на своем сиденье.

– Мы пытались, милостивый король, – разразился Жрец. – Мы обшарили весь Скарр в поисках хоть какого-то намека на чары. Мы плавали – я сам неоднократно плавал на лодках – до самого барьера в море, где лодки отклоняются, будто их сносит течением, хотя там ничего не видно. И мы использовали всё искусство, дарованное нам богами, чтобы разрушить чары. Но мы не нашли способа, – он замолчал, угрюмо съежившись. – Я потерпел неудачу. Боги недовольны мною. Я должен больше поститься и молиться.

– Не стоит винить себя, – сказал король Фарлейн.

Донал не мог удержаться, чтобы не пробормотать:

– Ой, приятель, позволь твоим богам наказать тебя. Если они так разгневаны, они спокойно могут забрать себе твой следующий обед.

Наш старый Наставник одарил Донала призывающим к порядку взглядом и вопросительно повернул голову к Верховному королю. Король Фарлейн кивнул, и, грустно шевеля белыми бровями, Наставник произнес:

– Я тоже потерпел неудачи. Как ученому, мне больно признавать: я искал во всех библиотеках на Скарре, а также ездил на Бернику, чтобы поискать там, и не наткнулся ни на малейший намек о том, как чары были созданы.

«О!» – подумала я. Это объясняло те неожиданные чудесные дни, когда я приходила в замок на уроки и обнаруживала, что все остальные дети бегают по двору, крича, что старый Наставник опять отправился в путешествие.

– С другой стороны, – продолжил Наставник, – ключ к разгадке может лежать вокруг нас – в географии самих наших островов.

Я вздохнула. Наставник отличался страстью к географии. Он всегда заставлял нас рисовать карты и объяснял нам, как положение земель влияет на историю: как эта бухточка создала идеальную гавань и способствовала появлению города, или как эта одинокая гора укрывала эту долину, сделав ее столь плодородной, что за нее разразились войны. И, конечно же, сейчас он продолжил всех просвещать.

– Как вы знаете, – говорил он, – наши три острова составляют полумесяц – со Скарром на севере, Берникой точно на западе и Галлисом на юге – наклоненный в юго-восточном направлении. Тогда как Логра образует очень большой клин, направленный на юго-восток. И я считаю, три острова Чалдеи можно рассматривать как знак убывающей луны, который также является знаком изгнания. И логранцам не требуется много воображения, чтобы увидеть в Логре полную луну, несущую перед собой щит изгнания. Логранцы, как вы знаете, начали войну с нами исключительно и просто потому, что их боги сказали им, что завоевать Чалдею – их право…

Это было уже слишком для половины присутствующих. Они забыли о почтительности в отношении Верховного короля и взорвались протестами. Донал удовольствовался тем, что издал саркастичный звук. Но Жрец распрямился и прорычал:

– Логранцы будут гореть за свои ложные верования!

Тетя Бекк, которая сидела на стуле в скромной и изящной позе (хотела бы я уметь принимать такую же), красиво сдвинув вместе красные каблуки и сцепив на коленях костлявые чуткие пальцы, вскинула голову и почти что фыркнула:

– Боги тут ни при чем. Дело в человеческой жадности.

И одновременно с ней король Кениг сказал:

– Боги! Да я вас умоляю! Наши острова богаты золотом и серебром, оловом и медью. На Галлисе кроме того есть жемчуг и драгоценные камни. А что есть на Логре? Одно железо. Из железа же делают оружие, чтобы завоевать всё остальное.

Наставник выпятил нижнюю губу, точно маленький ребенок, и его брови сердито встопорщились на нас.

– Когда речь идет о магии, – обиженно произнес он, – невозможное возможно.

– Да, действительно, – быстро вставил Верховный король. – Возможно, мы должны спросить, что может сказать о чарах Бекк, Мудрица.

Он посмотрел на мою тетю, которая изящно склонила в ответ голову.

– Боюсь, очень мало, сир. Помните, я должна была заботиться о дочери моей сестры и не могла выезжать на лодках или рыскать по Скарру. Но я гадала по хрустальному шару и не нашла ответа. Я наложила узы на невидимых духов и отправила их по всему Скарру.

Я наблюдала, как тетя Бекк этим занималась. Она утверждала, что все острова кишат духами, но я всё еще с трудом этому верю, поскольку не могу их видеть или слышать, что они докладывали по возвращении.

– Они не смогли найти ничего, касающегося чар, – сказала тетя Бекк, – как и не смогли найти путь на Логру. Все они говорят, что в море между Логрой и Чалдеей словно стоит стеклянная стена. Но они сообщили мне кое-что, что беспокоит меня. Как вы знаете, этот мир обладает четырьмя великими хранителями, – она посмотрела на Жреца, который поджал губы и нехотя кивнул. – Эти хранители принадлежат Северу, Югу, Востоку и Западу, но естественно каждый охраняет один из наших четырех островов. Наш, на Скарре, как вы знаете, принадлежит Северу. Берника охраняется Западным, Галлис – Южным. На Логре должен быть Восточный, но чары настолько полностью отрезали хранителя от хранителя, что никто из наших троих не знает, существует ли еще Восточный.

– Это неважно, – отрывисто произнес король Кениг.

– Я считаю, это вопрос наивысшей важности, – возразила тетя Бекк.

– Что ж, возможно, возможно, – уступил король. – Но с королевской точки зрения, главным является то, что пока стоит магическая блокада, логранцы могут совершенно спокойно строить корабли и обучать войска. И, что еще хуже, они могут присылать шпионов наблюдать за нами, в то время как мы не имеем никакой возможности шпионить за ними. Именно поэтому мы встретились здесь в такой тайне – из опасения логранских шпионов.

– Действительно, – согласился Верховный король, – и, конечно, мы не можем себе позволить, чтобы видели, как мы строим корабли или обучаем солдат, поскольку логранцы держат у себя самого ценного заложника в лице моего сына Аласдейра. Вы же знаете об этом, да? – спросил он, повернувшись ко мне и Айвару.

Возможно, он решил, что мы слишком юны, чтобы знать, поскольку, когда забрали принца Аласдейра, мне было три года, а Айвару – восемь, но я не представляю, как он мог вообразить, будто мы не знаем. Это была – даже тетя Бекк неохотно признает – самая поразительная магия, какую Логра когда-либо совершала. Тетя говорит, эта магия потребовала куда больше планирования и умелого расчета времени, чем простое возведение баррикады.

Примерно через год после установки баррикады принц Аласдейр, которому в то время было примерно столько же лет, сколько сейчас Доналу, возвращался с охоты с немалым количеством придворных, когда прямо во дворе Замка Дромрей, который является резиденцией Верховного короля здесь на Скарре, открылся туннель в пространстве и из ниоткуда ворвались солдаты. Они прострелили принцу Аласдейру ногу и захватили всех участников той охоты, включая лошадей. Люди беспомощно наблюдали за происходящим со стен и из окон замка. Туннель закрылся и все исчезли намного раньше, чем они смогли спуститься во двор.

Я знаю об этом больше, чем кто-либо, поскольку мой отец был одним из участников той охоты. Я кивнула. Айвар тоже.

– И, полагаю, с тех пор никаких вестей от принца Аласдейра, сир, – сказал Айвар.

Верховный король поднял голову и мгновение смотрел на угли в жаровне.

– Что касается этого, – произнес он, – мы не уверены. Нет, в самом деле, мы не уверены. Слухи и слухи слухов продолжают доходить до нас. Последние слова были такими определенными, что нам и нашим советникам кажется, что в стене между Чалдеей и Логрой должна быть какая-то трещина.

– И что это за слова, сир? – спросила тетя.

– Что чары могут быть разрушены и принц Аласдейр спасен, – ответил Верховный король, – и что ответ может быть найден, если Мудрица отправится в путешествие со Скарра через Бернику и Галлис и войдет на Логру в сопровождении четырех человек – по одному с каждого из островов. Похоже, имеетесь в виду вы, госпожа Бекк.

– Действительно, – сухо произнесла тетя. – А откуда пришли эти слова, сир?

– Из нескольких мест, – ответил король Фарлейн. – Таких же разнообразных, как рыбацкий поселок на востоке Скарра: слово от двух из пяти королей и королев Берники, двух жрецов и отшельника с Галлиса.

– Хм, – тетя расцепила ладони и положила на одну из них подбородок. – Слова всегда одни и те же?

– Почти в точности.

Последовало мгновение тишины, в течение которого я думала, что станет со мной, если тетя Бекк отправится на Логру и больше не вернется. Единственная положительная сторона, которую я могла здесь усмотреть – никто больше не потребует, чтобы я спускалась в Место.

Затем, когда тетя Бекк уже набрала в грудь воздуха, почти наверняка чтобы сказать: «Чушь!» – Верховный король, чей дар, как я начала понимать, состоял в том, чтобы вставлять слово точно в нужный момент, снова заговорил:

– Мы всё решили, Мудрая Бекк. Вы и ваша ученица в тайне отправляетесь сегодня вечером. За холмами, в заводи Иллей вас ждет наш корабль, и наш капитан получил приказ плыть на Бернику, в то время как мы и наш двор вернемся в Дромрей, объявив, что вы с нами. Это обманет шпионов.

Я редко видела тетю встревоженной и никогда настолько встревоженной как в тот момент. Ее подбородок резко вскинулся от руки.

– Отправиться сейчас? – спросила она.

Она перевела взгляд с больного короля на энергичного и здорового короля Кенига, а потом на Жреца, Наставника и Донала, который снова любовался своими браслетами. На ее лице появилась почти паника, когда она поняла, что все они в этом деле заодно. Она подняла взгляд на лишенных всякого выражения людей за креслом Верховного короля. Она даже скользнула взглядом по королеве, которая, как и Донал, игралась с браслетами.

– Эйлин слишком юна для поездки, – сказала она. – Она даже еще не прошла инициацию.

– Она слышала наше совещание, – мягко произнес Верховный король. – Если хотите, мы можем взять ее в Дромрей, но там она должна быть строго ограничена в передвижениях.

Я резко повернулась от короля Фарлейна к тете. Просто ужасно, когда сидишь, думая, что разговор идет о далекой политике, и внезапно обнаруживаешь, что он вскоре изменит всю твою жизнь. Я была как на иголках.

– Я не могу отправиться сегодня, – сказала тетя. – У меня нет одежды для путешествия.

Улыбнувшись, заговорила молчавшая до сих пор королева:

– Мы подумали об этом. Мы уже упаковали одежду для тебя и Эйлин.

Тетя Бекк скользнула взглядом по мне, а потом по королеве, но по-прежнему не дала ни малейшего намека на то, что собирается делать со мной. Вместо этого она вежливо произнесла:

– Спасибо, Мивенна. Но я всё еще не могу ехать. В моем доме есть скот, который надо кормить – шесть куриц, две свиньи и крова. Я не могу бросить их умирать.

– Мы подумали и об этом, – весело заявил король Кениг. – Моя курятница возьмет кур, а волынщик Йен позаботится об остальных. Прими это, Бекк: ты отправляешься, чтобы спасти всю Чалдею, женщина, даже если это происходит так неожиданно.

– Понимаю, – тетя еще раз неприязненно оглядела окружающие лица. – В таком случае Эйлин едет со мной.

Я был так этим ошеломлена, что словно издалека слышала, как тетя Бекк добавила:

– Кто идет со мной? Кто человек с острова Скарр?

– Принц Айвар, естественно, – ответил Верховный король.

Из восторженного состояния меня резко вырвал громкий хриплый вопль Айвара:

– Что-о-о!

– Вы слышали, как и юная Эйлин, все наши планы, – заметил Верховный король.

– Но, – возразил Айвар, – стоит мне только ступить на борт корабля, как меня тут же начинает выворачивать! Ты знаешь об этом! – обвиняюще повернулся он к матери.

Он эмоционально вскочил на ноги. Айвар никогда не скрывает свои чувства. И это то, что меня в нем восхищает, хотя должна признать, в тот момент я не слишком восхищалась. Его меч крутанулся, когда он подпрыгнул, и его ножны сильно ударили меня по плечу.

– Твой меч, – сказал Донал, – предназначен для защиты дам, Айвар. Вот возможность для тебя хоть раз в жизни показать себя дворянином.

Донал часто недобр к своему брату. Я видела, что он доволен страхом Айвара. Это одно из многого, что мне не нравится в Донале. Но я также видела, что король Кениг испытывает отвращение к младшему сыну, а Верховный король, судя по старательно безучастному выражению, задался вопросом, не трус ли Айвар.

Потирая плечо, я нахально произнесла:

– Я знаю, мы можем положиться на тебя, Айвар.

Айвар бросил на меня такой взгляд, словно у него кружилась голова.

– Меня должны были предупредить, – запротестовал он. – Когда внезапно сообщают, что ты отправляешься в путешествие, это… это…

– Не будь дураком, Айвар, – сказал король Кениг. – Верховный король поведал нам, как шпионы с Логры могут приходить и уходить. Ничто так не порадует Логру, как известие, что принц Килканнона отправляется спасать Верховного принца. Крайняя секретность необходима.

Айвар бросил на Донала взгляд, словно хотел спросить, почему в таком случае он посвящен в тайну, и снова повернулся к матери.

– Отлично, если я должен ехать и меня будет тошнить, мне нужны лекарства и слуга, чтобы помогать мне.

– Лекарство для тебя приготовлено и упаковано, – спокойно произнесла королева Мивенна.

Тетя Бекк выглядела слегка раздраженной. Обеспечивать всевозможные лекарства – ее задача. Но прежде чем она успела что-то сказать, отец Айвара добавил:

– И Ого отправится с тобой в качестве слуги. А теперь прекрати глупый шум.

– Ого! – воскликнул Айвар. – Но он бесполезен!

– Тем не менее, – сказал король Кениг. – Ого – логранец и вполне может быть шпионом. Если ты возьмешь его с собой сейчас без предупреждения, он не сможет сегодня передать новости, и впоследствии будет у вас на глазах.

– Ого был бы столь же бесполезен в качестве шпиона, как и во всем остальном! – возразил Айвар. – Ну, правда, я обязан его брать?

– Да, – ответил его отец. – Мы должны исключить любой риск.

Тут король Фарлейн встал – медленно и тяжело, – и, конечно, все остальные должны были встать тоже.

– Нам только остается, – произнес он, – пожелать вам успеха в вашем путешествии. Отправляйтесь под покровом богов и… – он особо внимательно посмотрел на тетю Бекк, – ради любви к богам, верните моего сына, если сможете.

Тетя Бекк слегка присела в скованном реверансе и посмотрела на него в ответ так же внимательно. И я тоже. Верховный король дрожал, и за натянутой кожей его лица пытались остаться скрытыми сильные чувства. Эти чувства показались мне надеждой – больной, дикой надеждой снова увидеть принца Аласдейра, – того рода надеждой, которая редко оправдывается. Тетя Бекк тоже ее увидела. Она, похоже, собиралась сделать одно из своих самых ужасных замечаний, но вместо этого почти доброжелательно произнесла:

– Сделаю всё, что смогу, сир.

Глава 4

И мы ушли. Один из придворных Верховного короля проводил нас до двери, где передал тете Бекк кошелек.

– На расходы, – пояснил он.

– Спасибо, – ответила тетя. – Вижу, ваш король настроен серьезно.

Верховный король Фарлейн был известен своей бережливостью в деньгах. Она повернулась к Айвару:

– Сбегай найди Ого. Скажи ему только, что вы с ним должны сопроводить Жреца обратно в храм.

К моему прискорбию, Жрец шел с нами – до тех вершин холмов, где располагался его храм. Донал шагал впереди, указывая нам путь к маленькой задней двери, которой, насколько я знаю, никогда не пользовались. На одно мгновение мне показалось, что Донал тоже идет с нами. Но он просто хотел убедиться, что мы найдем четырех осликов, ждущих нас возле стены.

При виде них тетя Бекк прищелкнула языком.

– Вот вам и конспирация. Кто их седлал?

– Я, – ответил Донал – его зубы самодовольно сверкнули в бороде при свете фонаря, который он держал. – Никакого шанса слухам в конюшнях.

– Я больше имела в виду сумки, – возразила тетя Бекк.

Один из ослов был нагружен четырьмя кожаными сумками – пухлыми, блестящими и дорого выглядящими сумками.

– Кто их упаковывал?

– Моя мать, – ответил Донал. – Своими собственными руками.

– Вот как? – сказала тетя Бекк. – Передай ей мою благодарность за оказанную честь.

Поскольку она произнесла это тоном, который меньше всего можно было назвать признательным, возможно, и к лучшему, что именно в этот момент примчался Айвар, и вместе с ним озадаченный Ого. Им пришлось идти пешком, как подобает эскорту. Жрец взобрался на одного из ослов и выглядел на нем довольно-таки нелепо из-за того, что его длинные ноги свисали по бокам осла, почти касаясь земли. Тетя Бекк села на второго. Ого помог мне взобраться на третьего. Я присмотрелась к нему – не слишком много видя в мерцающем свете фонаря, в то время как почти полную луну постоянно закрывали облака – и подумала, что никто столь озадаченный и столь услужливый, как Ого, не может быть шпионом. Или может?

– Тебе не надо поддерживать Эйлин на осле, – сказал ему Айвар. – Возьми узду навьюченного и веди его.

Когда мы под стук копыт двинулись прочь, Донал поднял фонарь, снова усмехнувшись.

– До свидания, кузины, – сказал он тете и мне. – Доброго пути, Айвар.

Это была не то чтобы ирония. Для нее у Донала слишком плоский ум. Но когда мы зацокали вниз по каменистому склону холма, я подумала, что его тон подразумевает скорее проклятие – или, по крайней мере, недоброе пожелание.

Туман исчез, хотя мой бедный ослик успел промокнуть от него насквозь. Должно быть, он прождал возле той двери несколько часов. Все ослы задеревенели и больше чем обычно не были расположены двигаться. Айвару и Ого пришлось взять по уздечке в каждую руку, чтобы вытащить их из глубокой низины замка, и продолжать тащить, пока мы твердо не встали на тропинку, зигзагом ведущую к вершинам. Там мой осел поднял свою большую голову и озвучил свои чувства громогласным скорбным: «Иа-а!»

– О, тише! – сказала я ему. – Кто-нибудь может услышать.

– Ничего страшного, – заметила тетя.

Чтобы не волочить ноги, как Жрец, она подтянула их перед собой, что выглядело ужасно неудобно, и я видела, что ей тяжело дышать и она злится.

– Совершенно неважно, кто услышит. Все знают, что Жрец должен как раз сейчас ехать домой, – и она крикнула ему – едущему прямо перед ней: – Удивлена, что ты позволил втянуть себя в этот фарс, Киннокк. Зачем?

– У меня есть на то причины, – ответил Жрец и кисло добавил: – Хотя должен признать, я не ожидал, что в процессе сожгут мой дом.

– Какие причины? – спросила тетя.

– Уважение к богам и к жрецам не таково, каким должно быть, – ответил он через плечо. – Моя цель – исправить это.

– То есть ты считаешь, что Аласдейр более богобоязненный, чем его отец? – спросила тетя. – Если ты так думаешь, ты обречен на двойное разочарование.

– Не стоит недооценивать благодарность, – парировал Жрец.

– Но и рассчитывать на нее тоже, – огрызнулась тетя Бекк.

Они продолжили спорить, и с каждым высказыванием тетя Бекк всё больше злилась и задыхалась, но я не имела ни малейшего представления, о чем они говорят. Помню, как тетя Бекк обвинила Жреца в попытках превратить Скарр в Галлис, а значит, они начали говорить о политике, и я перестала слушать. Меня внезапно охватил страх, что я могу больше никогда не увидеть Скарр, и я была занята тем, что старалась увидеть при свете луны, которую постоянно закрывали облака, как можно больше Скарра.

Горы представляли собой лишь черную массу над головой, хотя я чувствовала их тяжелый сырой запах, а море с другой стороны – еще одну черную массу, испещренную белыми пятнами. Но я помню, как горячо всматривалась в большой серый валун рядом с тропой, когда по нему скользил лунный свет, и почти столь же горячо – в серый заиндевелый вереск под валуном. Там, где тропа поворачивала, я могла посмотреть через плечо, мимо согнутой фигуры Ого, тянувшего узду навьюченного осла, и увидеть внизу замок на фоне моря – зазубренный, массивный и темный. Там совсем не было света. Можно было подумать, что он необитаем. Конечно, наш с тетей дом находился вне поля зрения – за следующей возвышенностью, – но я всё равно смотрела.

Меня вдруг поразила мысль, что если я никогда больше не увижу Скарр, мне никогда не придется снова спускаться в Место. Невозможно представить, какую радость и облегчение я испытала. А потом я поняла, что не верю в это. Я знала, тетя Бекк как-нибудь устроит, чтобы мы ускользнули ото всех. Мы вполне могли вернуться домой уже к утру. Я знала, ей не хочется отправляться в это малообещающее путешествие – достаточно сильно, чтобы она решилась рискнуть навлечь на себя неудовольствие Верховного короля. Как последняя и единственная Мудрица Чалдеи, она имела достаточно прочное положение, чтобы бросать вызов королю Фарлейну. Осмелится ли она? Осмелится?

Я всё еще взвешивала возможности, испытывая одновременно возбуждение и безнадежность по поводу и того, и другого исхода, когда мы процокали на выдолбленную дорогу на вершине Килканнона, где над уступом холма справа от меня возвышались камни храма. Я чувствовала их, как зуд или шипение на своей коже, а свет здесь имел склонность казаться моим глазам темно-синим. Это место вызывает у меня такое неприятное чувство, что я терпеть не могу приближаться к нему. Меня всегда озадачивало, почему боги требуют использования столь неприятной магии.

Некоторое время спустя мы уже были на равнине позади него. Там стоял темный дом Жреца, всё еще пахнущий горелым, а вокруг него располагались пустые посеребренные луной пастбища, куда Донал выгнал весь скот. На другой стороне дороги находилось длинное, похожее на сарай сооружение, где жили послушники. Оно было ярко освещено, и – ничего себе! – изнутри доносились отчетливые звуки попойки. Очевидно, послушники не ждали возвращения Жреца раньше утра.

Жрец спрыгнул с осла и зашагал ко входу. Воцарилась резкая тишина. Посмотрев в дверной проем мимо худой возмущенной фигуры Жреца, я увидела по меньшей мере десятерых молодых людей, застывших под его взглядом как статуи. Большинство из них виновато пытались спрятать за спиной чаши с выпивкой, однако двое явно зашли слишком далеко, чтобы беспокоиться. Один из них продолжал пить. Другой продолжал петь и даже приветствовал Жреца поднятием чаши.

– Вижу, – произнес Жрец, – здесь необходимо изгнание демона пьянства. Вы все должны пойти к побережью с Мудрицей Бекк и убедиться, что она в целости и сохранности сядет на корабль.

Тетя Бекк издала тихий раздраженный звук. Я была права. Она думала о том, чтобы ускользнуть.

– Что? Сейчас? – спросил один из послушников.

– Да, – ответил Жрец. – Сейчас.

Он прошагал внутрь жилища, поднял со стола маленький бочонок и спокойно начал выливать его содержимое на пол. Запах виски ударил мне в ноздри через дверь – настолько сильный, что у меня заслезились глаза.

– Свежий воздух – величайший экзорцист, – заметил он. – Отправляйтесь. И, – он посмотрел на нас, ждущих снаружи, – желаю вам доброго пути, леди.

Так что мы проделали оставшийся путь вниз с двенадцатью пьяными послушниками. С этого склона горы дул довольно сильный ветер, и, что бы ни говорил Жрец, по-моему, послушникам от этого стало только хуже. Они раскачивались, они шатались, они пели, они хихикали, и каждые десять ярдов один из них неизменно падал в кусты дрока, в то время как остальные громогласно хохотали. Нескольким из них пришлось сойти с тропы, когда их рвало.

– Боги, – не переставал говорить Айвар. – Мне только этого не хватало!

А тетя Бекк несколько раз спросила их:

– Вы уверены, что вам не лучше сесть здесь отдохнуть? Мы прекрасно справимся и сами.

– О, нет, леди, – отвечали они ей. – Мы не можем. Прикажы. Должны увидеть ваш в бежопашношти на корабле.

Тетя Бекк вздохнула. Было ясно, что Жрец обещал Верховному королю доставить нас на корабль.

– Да провались он пропадом! – воскликнула тетя Бекк.

Окруженные улюлюкающей, шумной, смеющейся толпой, мы, наконец, спустились туда, где камни переходили в песок, а садящаяся луна освещала довольно большой корабль, сильно качающийся на волнах в заливе. При виде него Айвар застонал. Среди мокрого плеска и сияния разбивающихся о берег волн нас ждала шлюпка, команда которой поспешно выпрыгнула на берег, чтобы встретить нас.

– Поторопитесь, иначе мы пропустим отлив, – сказал один из них. – Мы уж думали, вы не успеете вовремя.

Я соскользнула с осла и погладила его. Также я погладила куст дрока рядом со мной. Он цвел – но когда дрок не цветет? – и от ласки моих пальцев разнесся сильный аромат. Этот запах всегда заставляет меня думать о доме и о Скарре. И мне было ужасно неприятно, когда самый младший послушник поспешно качнулся в этот самый куст, и его там стошнило.

– Сюда, девчушка, – один из матросов подхватил меня на руки и, когда я яростно запротестовала, пояснил: – Перенесу тебя через воду.

Я позволила ему. Именно в этот момент я почувствовала почти невыносимую усталость. Мне казалось, будто, покидая почву Скарра, я оставляю позади всю силу, но я понадеялась, что это просто из-за того, что я не спала предыдущую ночь. Пока меня переносили через бьющийся прибой, оставляющий на губах вкус соли, я мельком видела Айвара и Ого, идущих вброд рядом со мной, а подальше – тетю Бекк, выпрямившуюся во весь свой немаленький рост, глядя в лицо матросу, который предложил перенести и ее тоже. Я видела, как она глянула на волны, подняла каблук и посмотрела на него, а потом пожала плечами и сдалась. Она перебралась к лодке, чинно сидя на руках матроса, сведя каблуки вместе и скромно обняв его руками за шею, словно бедняга был еще одним ослом.

Я едва помню, как мы подгребли к большому темному кораблю. Думаю, я заснула, прежде чем мы до него добрались. Когда я проснулась, было прозрачное серое утро, и я лежала на животе на узкой скамье в теплой, но вонючей деревянной каюте. Я тут же вскочила. Я знала, что до Берники всего сорок морских миль[1]1
  Морская миля – единица измерения, принятая в мореплавании и авиации. Первоначально морская миля определялась как длина дуги большого круга на поверхности земного шара размером в одну угловую минуту. Таким образом, перемещение в одну морскую милю вдоль меридиана примерно соответствует изменению географических координат на одну минуту широты (в среднем около 1852 метра).


[Закрыть].

– Небеса! – вскричала я. – Я пропустила всё путешествие!

Выяснилось, что это не так. Когда я вылетела в покачивающийся, скрипящий коридор под палубой, тетя Бекк встретила меня новостями, что ночью мы встретили противный ветер.

– Матросы сказали мне, – сообщила она, – что Логранская баррикада заворачивает воздух и морские течения, когда ветер дует на север. Мы будем плыть еще день или около того.

И она отправила меня обратно, чтобы я причесалась как следует.

Завтрак проходил в маленьком, дурно пахнущем закутке на корме, где морские волны постоянно разбивались о единственное крошечное окно, а стол скользил вверх-вниз, точно качели. К моему удивлению, никакой каши. Я бы не возражала против каши. Я умирала от голода. Я налегла на овсяные лепешки и мед, как если бы мы были на суше и горшок с медом не скатывался вниз по столу каждый раз, когда был нужен мне.