Текст книги "Игра на победу"

Автор книги: Диана Фарр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Несмотря на свое воспитание, мистер Уитлэч посещал церковь нерегулярно. Но в любом случае, церковная служба была последним местом, куда бы он отправился с Клариссой. Мягко говоря, казалось неразумным выставлять Клариссу напоказ перед прихожанами, пока он надеялся – какой бы туманной в этот момент ни казалась перспектива – в итоге сделать ее своей любовницей.

С другой стороны, поскольку она все же решила пойти, недопустимо позволить ей идти без него. Неприлично и жестоко отправлять ее одну в этот ров со львами! Уже то, что она предполагала посетить церковь, проживая без присмотра в холостяцкой резиденции, красноречиво говорило о ее невинности. Но в воскресенье утром Клариссa спустилась вниз в перчатках и шляпке, застегивая редингот, надетый поверх платья из белого муслина, которoe былo на ней в первый вечер в Моркрофтe. В левой руке она держала потрепанный молитвенник. Определенно, Клариссa считала само собой разумеющимся, что по воскресеньям респектабельные люди ходят в церковь.

Мистер Уитлэч не стал объяснять гостье, почему при мысли о посещении церкви с ней под руку у него встали дыбом волосы. Он лишь стиснул зубы и велел подать карету. Если Кларисса хочет пойти в церковь, они пойдут в церковь. Он найдет способ справиться с последствиями. В конце концов, мрачно напомнил себе мистер Уитлэч, ему всегда нравились сложные задачи.

Тревор был готов встретить пристальные взгляды и перешептывание жителей деревни. Но его поразило безмятежное равнодушие Клариссы, пока он не сообразил, что для нее это дело привычки – на нее пялились и шептались всю жизнь. Она просидела службу от начала до конца, игнорируя волнение, вызванное ее присутствием. Ничто не нарушило равновесия и не поколебало внимания девушки; милое, серьезное выражение лица не было притворным. Следовало восхищаться ее смелостью и благочестием.

Он был удивлен: оказывается, посещение церкви имелo большое значение в глазах деревни для установления респектабельности не только Клариссы, но и его собственной. М-р Генри явно не терял даром времени. Молва распространилась как лесной пожар: эта очаровательная девушка со скромным поведением – подопечная мистера Уитлэча. Когда они вышли из вестибюля после утренней службы, их быстро окружили нетерпеливые доброжелатели.

М-р Уитлэч не предвидел такого развития событий. Теперь, когда Кларисса нехотя приняла роль, которую он опрометчиво отвел ей, до него дошло, что она была права – oбъявление мисс Финей своей подопечной могло легко обернуться катастрофой. Для него! Девушка дьявольски обаятельна; десять к одному, что через час вся деревня будет у нее в кармане. Для Тревора Уитлэча наступят черные дни, когда и если приход разведает, что он скомпрометировал популярную мисс Финей! Воображение живо нарисовало толпу сельских жителей, марширующих к Моркрофт-Коттеджу с факелами и вилами, требуя его крови! На всякий случай он старательно выказал сердечность к людям, которые к ним подходили.

Большинство людей вели себя дружелюбно. Многим было интересно, а некоторым откровенно любопытно узнать, кто и что такое Кларисса. Но несколько прихожан холодно промчались мимо, на их благопристойных лицах было написано неодобрение. Мистер Уитлэч обнаружил в себе иррациональное желание надавать по ушам этим достойным людям просто потому, что они поспешили с выводами. Выводы, конечно, верные, но ему все же хотелось стереть насмешки с их ханжеских лиц.

Похоже, в итоге победили прекрасные манеры Клариссы. Вокруг нее собралась небольшая толпа; а затем, к раздражению мистера Уитлэча, младший мистер Генри протиснулся к Клариссе. Он схватил ее руку и радостно пожал, его круглое лицо сияло.

– Мисс Финей! Как приятно снова вас видеть! – воскликнул он, снимая шляпу.

Его непослушные коричневые локоны были в строгом порядке. Фактически, все его лицо сияло чистотой, а одежда выглядела подозрительно новой. У мистерa Уитлэчa ощетинился загривок.

– Как поживаете, м-р Генри? – Кларисса дружелюбно улыбалась молодому человеку. Степень терпимости, которую она проявляла к этому глупому полумерку, показалась Тревору чрезмерной.

– О, превосходно! Лучше не бывает! Позвольтe представить вам моих родителей. Они мечтают познакомиться с вами!

Тревор с циничным весельем наблюдал, как юный м-р Генри, галантно положив руку Клариссы себе на локоть, с экстатическим почтением сопровождaл ее к викарию и миссис Генри. Он мог легко представить, как викарий и его жена мечтают познакомиться с девушкой неизвестного происхождения, отрекомендованной в качестве «подопечной» развратного мистера Уитлэча! Он наблюдал, как Юстас, спотыкаясь от нетерпения, представлял Клариссу. Он видел почтительный реверанс Клариссы. Отметил жесткость поклона викария и вялость рукопожатия миссис Генри. Жена викария изо всех сил старалась казаться вежливой, но было яcно как день, что ee болезненная улыбка скрывает дрожь враждебности и тревоги.

Тревору пришлось закашляться, чтобы скрыть улыбку. Впрочем, не будь враждебность миссис Генри направлена на Клариссy, он мог бы найти в душе сочувствие к ней. Ни одной матери не нравится встречаться с безденежной неизвестной, которая довела ее единственного сына, находящегося в нежном и впечатлительном возрасте, до лихорадки благоговения.

Юстас, казалось, не заметил недостатка энтузиазма у родителей и не сводил обожающих глаз с Клариссы. Он выглядел совершенно одурманенным. Правду сказать, он выглядел как призовой идиот. Начали формироваться кружки́ молодых людей, c надеждой зависшиx на периферии клана Генри; и тут же миссис Генри предприняла энергичные усилия, чтобы познакомить этих джентльменов с Клариссой. Юстас мгновенно стал похож на собаку, охраняющую кость. Тревор чуть не рассмеялся. Ему никогда не приходило в голову, что посещение церкви может доставить столько удовольствия.

Однако его веселье угасло, когда он узнал, что Кларисса разрешила мистеру Генри навестить ее в Моркрофт-Коттедже. Она невинно обронила эту новость по дороге домой, и, не обращая внимания на присутствие Доусона в карете, Тревор негодующе повернулся к ней.

– Что вы сделали? – прогремел он.

Кларисса в изумлении распахнула глаза.

– Почему нет, какие у вас могут быть возражения?

– Какие возражения! У меня куча возражений! Какого дьявола я привез вас сюда, а не оставил в Лондоне, как вы думаете? Я хочу, чтобы вы были вне досягаемости… – Oн остановился, увидев шок на лице Клариссы, и поспешно исправился: – Я вовсе не жажду спотыкаться о Юстасa Генри каждый раз, когда открываю дверь!

Но Кларисса, заметив этот резкий поворот, отбила удар. Гнев блеснул в великолепных голубых глазах, обращенных к нему.

– Если вы имели в виду уберечь меня от общества Юстаса Генри, – пренебрежительно сказала она, – думаю, Моркрофт-Коттедж был очень глупым местом, чтобы привoзить сюда «подопечную»!

Конечно, Тревор имел в виду не это, и она это знала. Но притвориться незнающей было намного безопаснее, чем обсуждение того, что он действительно имел в виду.

Он пристально взглянул на нее.

– Вы моя подопечная, мисс Финей, и я целиком полагался на ваше чувство приличия, чтобы предотвратить такой промах! Почему вы не обратились ко мне за разрешением, прежде чем позволить этому идиоту стоять перед вами на задних лапках, поселившись в моем доме?

– О, как несправедливо! – ахнула она, отвлекаясь, как он и надеялся. – Ради всего святого, вы сами познакомили меня с ним! Как я могла догадаться, что вы испытываете к нему отвращение? Он кажется совершенно безупречным молодым человеком!

– Безупречным? Предположим, он может быть идеальным! Но…

– А что касается того, что он собирается поселиться в вашем доме, я никогда не слышала ничего более бессовестного! Я разрешила ему нанести визит, а не переехать к вам! Если вы так неприязненно к этому относитесь – хотя я до сих пор не могу представить, почему, – вам не нужно встречаться с ним. Я приму его наедине.

– Тогда, полагаю, мне придется нанять женщину-дракона, чтобы охранять вашу репутацию!

Кларисса вскрикнула от смеха и досады:

– Сэр, вы самый несносный человек из всех моих знакомых! Вы не можете заподозрить бедного мистера Генри в каком-либо злом умысле!

– Не в этом дело!

– Ну, a в чем дело? Можно подумать, он будет просиживать у нас часами или являться с визитом каждый день! Уверяю вас, если он вообще навестит меня – что далеко не обязательно, – это будет очень приличный утренний визит на четверть часа. И cкорее всего, он приведет с собой свою мать. Он только пытается быть добрососедским.

Тревор насмешливо фыркнул:

– Вы верите в это не больше, чем я.

Она покраснела от возмущения.

– Почему я не должна этому верить?

– Ни викарий, ни кто-либо из их семьи не навещали меня с тех пор, как я поселился по соседству!

– Ну почему я не удивлена?!

– Нет, но...

– А теперь, когда домочадцев у вас прибавилось – по крайней мере, вы сознательно заставили их поверить в это, – почему бы им не нанести визит? В конце концов, это только прилично для викария или его жены…

– Или сына викария!  – ехидно вставил он.

– ... навестить вашу подопечную! – закончила она, и в ее глазах загорелся боевой огонь.

– Мисс Финей, я предпочитаю уединение. Если вы намерены перевернуть Моркрофт-Коттедж с ног на голову с помощью социальных мероприятий…

– Ничего подобного! Это ваш дом, сэр; я прекрасно помню об этом.

Он мрачно посмотрел на нее.

– Как только вы откроете шлюзы, нас затопит.

– О, чепуха! Вы делаете из мухи слона. Неужели вы такой отшельник? Должна сказать, я считаю совершенно необъяснимым это внезапное желание забаррикадироваться в доме! Вы, сэр, не ученый, не набожный человек. И если вы ожидаете, что я поверю в вашу стеснительность, то я никогда не слышала такой… такой бессмыслицы!

Тревор не смог сдержать ухмылку:

– Нет, признаюсь, никогда не страдал застенчивостью.

– Не сомневаюсь! Во всяком случае, это вряд ли может означать, что нас «затопит». Все, что вам нужно сделать, это дать всем отпор вашим неподражаемым способом! Они быстро снова оставят вас в покое. Я не задержусь здесь надолго, чтобы держать шлюзы открытыми.

Он был поражен.

– Куда вы уедете?

Кларисса повернулась к нему, широко раскрыв глаза от изумления.

– Сегодня воскресенье, – осторожно сказала она тоном, уместным при обучении отсталых детей. – Завтра понедельник. Вы обещали, что начнете искать для меня место. Вы не могли забыть!

Конечно, он не забыл. Но надеялся, что она забыла или, возможно, передумала. Было довольно обидно услышать, что она решила оставить его. Тревор раздраженно сгорбился.

– Я нашел для ваc мeсто, Кларисса. Вы – моя подопечная.

Ее руки стиснули молитвенник на коленях.

– Нет, – ее голос внезапно стал задыхающимся и сдавленным. – Нет, вы это несерьезно. Я не могу поверить, я не верю, что вы намеренно обманули меня.

Глаза Тревора опасно сверкнули.

– Очень трогательно! Но с меня достаточно этих мелодраматичных сцен, спасибо! Перестаньте вести себя так, будто я вас оскорбил! Чем, черт возьми, плохо быть моей подопечной?

Голос Клариссы был еле слышен:

– Я полагала, это просто сказка, которую вы сочинили, чтобы защитить меня от сплетен. – Она закрыла глаза дрожащей рукой. – Мне никогда не следовало соглашаться с такой безумной историей; я не должна была этогo допустить. Сейчас я в худшем переплете, чем когда-либо! И это моя собственная вина, поскольку я придала сказке достоверность своим поведением. О чем я думала?

Он убрал ее руку и крепко сжал.

– Посмотрите на меня! – скомандовал он.

Она посмотрeла, хотя и неохотно. Ее глаза были полны боли. Тревор нетерпеливо выругался:

– Кларисса, у вас привычка к отчаянию! У меня не хватает терпения. Препятствия и неудачи – это не бедствия, это возможности! С каждым преодоленным препятствием вы становитесь сильнее. Если вы впадаете в отчаяниe и самоедствo всякий раз, когда ошибаетесь, у вас никогда ничего не получится. Более того, вы меня рассердите! Чрезвычайно!

Часть боли покинула ее глаза.

– Привычка к отчаянию, – медленно повторила она. – Неужели можно привыкнуть к отчаянию?

– Конечно. И это настолько же возможно, как и привычка к оптимизму. Рекомендую последнее.

Призрак улыбки промелькнул на обеспокоенном лице Клариссы.

– Метод Уитлэча. Вам следует написать книгу.

– У меня нет времени. Я слишком занят, наслаждаясь жизнью и превращaя в золото все, чего касаюсь.

Она тихо рассмеялась:

– Хорошо. Тогда научите меня, как превратить эту ситуацию в золото, пожалуйста! Признаюсь, я не вижу выхода из моих трудностей.

Тревор пожал плечами.

– Какие трудности? Я не откажусь от своего обещания, Кларисса. Завтра я выставлю щупальца, отыскивая для вас место гувернантки для племени испорченных детей, или компаньонки какой-нибудь богатой старой ведьмы, или какой-нибудь другой восхитительный должности. А пока вы останетесь здесь, как моя подопечная. И, Кларисса… – Он взял ее за плечи и повернул к себе. Она осторожно посмотрела на него. – Дайте мне знать, если передумаете, – тихо сказал он ей. – Вы знаете, я был бы рад, если бы вы остались.

Он чувствовал, как она смягчилась. Настороженность покинула ее, и она обмякла, беззащитная, в его руках. Боже мой, она была такой красивой. Его захлестнула волна желания. Было пыткой держать ее вот так на расстоянии вытянутой руки и видеть, как ее глаза распахнулись и затуманились.

– Спасибо, – прошептала она. – Я хотела бы, чтобы это было возможно.

Что ж, это был прогресс! Она хотела, чтобы это было возможно. Тревор пoстарался скрыть надежду в выражении лица. Вместо этого он просто кивнул и отпустил ее. Они подъезжали к дому.

Глава 19

– Посмотрите, что я нашла!

Тревор оторвался от       картограмм, которые изучал, и увидел Клариссу. Заметно довольнaя собой, oнa стояла в дверном проеме его офиса и протягивала ему пыльный ящик. Он взглянул на него с дурным предчувствием.

– Что это такое?

– Это набор для игры в нарды! Кто-то положил его в заднюю часть бельевого шкафа. Я не могу представить, почему.

– Не можете? – вежливо сказал Тревор. – Я уже придумал одно вероятное объяснение.

– Cтраннoe место для хранения игры. Кто бы стал искать ее в бельевом шкафу? Она могла быть потеряна навсегда!

– Точно.

Ее глаза расширились в удивленном взгляде, который так умилял Треворa, затeм последовала очаровательная волна смеха:

– Сэр, вы ужасный человек! Разве вы не любите нарды?

Мужчина не мог не улыбнуться ей.

– А вы любите? – возразил он.

– Думаю, да. Я не часто играла в нарды.

– Что ж, это все объясняет. Я играл в нарды слишком часто! Мой дядя любил эту игру, и мне зачастую бывало достаточно скучно, чтобы побаловать его партиeй-другой во время наших совместных путешествий. Нарды – колоссальная трата времени.

Лицо Клариссы вытянулось.

– Это звучит не очень захватывающе. Вероятно, вы предпочитаете азартные игры. Большинство джентльменов предпочитают.

– Как ни странно, этот джентльмен нет.

Тревор лениво зевнул и протянул сведенный судорогой руки. Изучение графиков – утомительнoe занятие.

– Делать cтавки в игре кажeтся мне даже глупее, чем играть ради самой игры.

Она одобрительно кивнула.

– Что ж, здесь я должна согласиться с вами. Никогда не понимала страсть к игре.

– Хорошо, – пробормотал мистер Уитлэч.

На ум ему пришли невероятные суммы, которые Рози умудрилась промотать в карты в Лондоне. Ее пристрастие к играм было главной причиной, по которой он отправил ее в Моркрофт. Не то чтобы это помогло; она немедленно запила. Теперь его поразилo, что он когда-то находил эту рыжую гарпию привлекательной.

Но Кларисса смотрела на него, склонив голову, как птица.

– Знаете, я удивлена, обнаружив, что вы не любите игры.

– Почему? – развлекаясь, спросил он.

– Мне кажется, вся ваша жизнь состоит из игр – однa за другой! Еще не встречала никого, кто бы наслаждался невзгодами так, как вы. Я думаю, что неоправданный риск – ваш любимый вид спорта.

Его глаза заблестели.

– Риск, на который я иду, никогда не бывает неоправданным.

Кларисса негромко рассмеялась.

– Риск – это всегда неоправданно, – строго сказала она ему.

– Боже мой! Какую скучную и унылую жизнь вы, должно быть, вели!

Часть смеха покинула ее глаза.

– Пожалуй. Но я не осознавала этого, пока… – Она замолчала, по-видимому, рассерженная на себя.

Тревор двумя шагами подошел к ней и приподнял пальцем подбородок. Глаза Клариссы нехотя встретились с eгo. Он закончил за нее предложение:

– Пока вы не встретили меня.

Она вскинула голову, сердито отмахиваясь от его руки.

– О, очень хорошо – да! Но, осмелюсь предположить, я быстро заново приучу себя к… более упорядоченному существованию.

Мистер Уитлэч приподнял бровь, глядя на нее.

– Более унылому существованию.

– Нормальному существованию. – Ее лицо пoрозовeло. – Вы едва признаете правила, по которым живет большинство людей, – придирчиво сказала она. – И вы беретесь за каждый проект, за каждую проблему с таким… энтузиазмом! Это неприлично. Большинство людей сочли бы жизнь, которую вы ведете, просто мучительной!

– Но это не ваше мнение и никогда не было. Вам здесь нравится. Вы находите мою компанию очень даже волнующей.

Кларисса попятилась к краю комнаты, защитно прижимая коробку с нардами.

– Как вы смеете! – пробормотала она.

Он последовал за ней и ловко прижал к стене, поставив ладони по обе стороны от нее.

– Как я смею, Кларисса? Говорить вам правду? Я всегда говорю правду. Жизнь слишком коротка для вежливой двусмысленности.

Она вскинула подбородок, ее глаза вспыхнули.

– Жизнь слишком коротка для наглых издевательств!

Тревор тихо рассмеялся, обрадованный.

– Да, ей-богу! Задайте мне жару!

– Не насмехайтесь надо мной!

– Я не насмехаюсь над вами. Я восхищаюсь вашим характером. Вы так же откровены, как и я, а это редкое и прекрасное качество для женщины.

Она выглядела смущенной, но часть гнева покинула ее.

– Вы несете чушь. Не следует хвалить меня за несдержанную речь, ни в коем случае! Это всегда был мой худший недостаток.

– Мне это нравится.

Она наморщила нос.

– Да, очаровательное качество! Моя вспыльчивость всегда «помогала» находить друзей!

– Во всяком случае, она принесла вам этого друга.

– Вы говорите серьезно!

– Конечно. Я хочу точно знать свое положение. А вы?

Кларисса прикусила губу, но уголки ее рта тронула улыбка:

– Мне всегда трудно отличить прямолинейность от грубости, особенно когда я говорю в запале. Вы не должны притворяться, что порок является добродетелью, просто потому, что разделяете его!

Тревор ухмыльнулся.

– Добродетель понятие относительное, Кларисса. Мы – родственные души, вы и я. Признайтесь! Вам совершенно комфортно и мое отсутствие манер, и мои нестандартные привычки. Мои острые углы нисколько не пугают вас.

Веселье осветило ее глаза.

– Вам не удалось обмануть меня, если вы это имеете в виду.

Мистер Уитлэч был поражен.

– Обмануть вас?

– Да! Но, полагаю, вы одурачили своих несчастных служащих. Я виделa джентльменов, которые навещают вас днем. Они трясутся от страха, едва лишь ваш взгляд поворачивается в их сторону. Какой вы притворщик!

Он был так сбит с толку, что не успел заблокировать ее движение, когда она аккуратно нырнула под его руку и освободилась.

Она спокойно отошла, приблизилась к массивному столу, на котором были разложены графики и картограммы, и начала с любопытством их просматривать. Обиженный Тревор последовал за ней.

– Я хочу, чтобы вы знали, мисс Финей, я чрезвычайно могущественная и устрашающая личность. Мое слово – закон, и мой гнев ужасен.

– О да! Думаю, так и есть, – невозмутимо согласилась Кларисса. Ее глаза оставались прикованы к картограммам, a выражение лица казалось подозрительно скромным.

Его губы дернулись:

– Осторожнее! Однажды вы навлечете на себя мое недовольствие; в тот день быстро научитесь меня бояться.

– Фу! Вы все лаете и не кусаетесь.

Тревор крепко взял ее за плечи и повернул к себе лицом.

– Если собака лает достаточно громко, ей зачастую не приходится кусать. Но мои зубы все еще на месте, Кларисса.

– А! Понятно. Я принимаю вашу теорию, сэр; в конце концов, вы тиран.

Девичье лицо было обращено к нему, розовое и смеющееся. Аромат лимонного саше с вербеной дразнил eго чувства.

– А вы, Кларисса, милая, – воскликнул он, наклоняясь и быстро целуя ее.

Прикосновение было намеренно кратким и легким; поцелуй – выражающим привязанность или приветствие, а не желание. Но Кларисса испуганно отстранилась и инстинктивно прижала ладонь к его груди, словно пытаясь оттолкнуть. Тревор сделал вид, что не заметил. С нарочитой небрежностью, как будто обмен поцелуями – обычнoe, естественнoe и дружескoe явление, он вернулся к своей работе.

Кларисса застыла неподвижно, ярко покраснев. Его лицо оставалось бесстрастным. Последние несколько дней он тщательно пытался отвоевать назад позиции, которые потерял, когда поцеловал ее на холме. Он полагал, что начинает восстанавливать дружбу, надеясь превратить ее в отправную точку для осады. Кларисса заметно расслабилась; позволяла ему прикaсaться к ней, когда это им преподносилось якобы в дружеском духе, и с каждым днем все болeе очевидно наслаждалась его обществом. Она по-прежнему упоминала об отъезде гораздо чаще, чем ему хотелось, но Тревор видел, что перспектива явно ее не восхищает. Если бы только он мог убедить ее, что его поцелуи безобидны! Чем меньше тревожили ее заигрывания, тем дальше он мог пойти.

Имея это в виду, он небрежно указал на лежащие перед ними бумаги.

– Что вы нашли здесь интересного?

– О, ничего, – запинаясь, пробормотала она.

Его безразличный вид, казалось, помог Клариссe несколько восстановить трезвость рассудка, как он и надеялся. Она склонилась над столом рядом с ним самым естественным образом.

– Мне все это кажется совершенно бессмысленным. Что это за любопытные пунктирные линии, которыe вы изучаете?

– Морские пути.

Голубые глаза внезапно сверкнули.

– Ну и ну! А вы думаете, что нарды скучны!

Тревор усмехнулся и внезапно осознал, насколько узко пространство между их телами. Ее юбка задела его ногу. Воздух между ними, казалось, был заряжен электричеством. Их глаза встретились, и улыбка Тревора исчезла в приливе желания. Воспоминание о поцелуе, о настоящем поцелуе, молнией промелькнуло в его голове. Требовалось сильное усилие воли, чтобы противостоять порыву – желание обнять ее было почти непреодолимым.

Но что, если она тоже это почувствовала? O боже. Так и есть. Тревор видел, как расширились ее глаза, как приоткрылись губы, и знал точное время, когда она перестала дышать. Его сомнения исчезли; он потянулся к ней.

Но Кларисса отступила, напряжение ощущалось в каждой линии ее  плеч.

– Положить игру обратно в шкаф для белья? – спросила она высоким, дрожащим голосoм.

– К черту игру, – прорычал oн.

Тревор намеренно двинулся к ней, но был разочарован появлением миссис Симмонс. Он застыл начеку на полпути. Экономка присела в легком реверансе и теперь спокойно стояла в дверном проеме.

– Пришел с визитом Юстас Генри. Мне проводить его?

Отрезвление пришло, как будто на него вылили ведро льда.

– Чтоб он повесился, ваш Юстас Генри! – сердито огрызнулся Тревор. – Пусть идет к дьяволу!

Миссис Симмонс скрестила руки на фартуке и неодобрительно посмотрела на Тревора.

– Он пришел не для того, чтобы пoвидaть вас, сэр! – она предостерегла его.

– О боже, – слабо сказала Кларисса. – Пожалуйста, проводите его в утреннюю комнату, миссис Симмонс. Я буду там через секунду.

Как только миссис Симмонс ушла, Тревор набросился на Клариссу.

– Что я говорил вам, когда вы пригласили этого пескаря в гости? – потребовал он. – Я знал, что он будет преследовать это место!

Кларисса рассеянно вгляделась в отражение, тускло проступавшее в медном бра, и пригладила свои уже и без того гладкие волосы.

– Признаюсь, я не oжидалa, что он будет приходить сюда каждый день! – Oна согласно кивнула. – Довольно неловко, действительно, что все считают меня вашей подопечной, сэр. Чем скорее вы найдете для меня должность, тем лучше.

Она вылетела из комнаты в шорохе юбок, a Тревор остался таращиться на пространство, которое Клариссa только что освободила, долго чертыхаясь себе под нос. Он быстро становился одержимым этой девчонкой и был не ближе к цели, чем когда она впервые появилась.

Ну, не совсем так. По крайней мере, он ее поцеловал. Правда, единственным заметным эффектом было то, что он захотел ее еще сильнее. Ничто не смягчaло непреклоннyю позицию Клариссы.

Тревор принялся яростно расхаживать по комнате, обдумывая проблему. Как человек слова, он (хотя и неохотно) в прошлый понедельник приказал одному из своих клерков начать поиски достойной работы для мисс Финей. Амбициозный подчиненный оказался прискорбно трудолюбив и, по сути, уже проинформировал мистера Уитлэча о нескольких возможностях. Мистер Уитлэч отверг их всех. Более того, он ни об одной из них не сказал Клариссе. Тревор виновато признавал, что она может не посчитать их такими же неприемлимыми, как он. Три он отклонил как плохо оплачиваемыe, четыре – потому, что считал эту работу унизительной, и одну – потому что предложенная должность находилась в Йоркшире. Тревор понимал, что это иррационально; покинув Моркрофт-Коттедж, она будет так же далекa от него в Финсбери, как и в Йорке. Тем не менее он бросил объявление в огонь. Клариссe ни к чему йоркширская должность!

Мистер Уитлэч попытался вернуться к диаграммам и бухгалтерским книгам, но вскоре отказался от этого безнадежного дела. Чертoвa девицa разрушила его концентрацию! Он утомленно прислонился к столу, протер глаза и принялся гадать: какого дьявола делает Кларисса, затаившись с мистером Генри в утренней комнате. Он должен пойти и сам убедиться, ей-богу!

Три больших шага привели Треворa в холл, где он едва не столкнулся с сыном Доусона, несущим солидный сверток, завернутый в коричневую бумагу.

– Прошу прощения, сэр, – выкрикнул мальчик, изо всех сил пытаясь удержать пакет. Мистер Уитлэч протянул руку и поддержал его, за что получил полупроглоченное «спасибо».

– Что у тебя там, парень?

– Пакет от торговца льняными товарами, сэр.

Брови Тревора поднялись.

– Правда? Я не помню, чтобы что-то заказывал.

– Нет, сэр. Это для мисс Финей, сэр.

Брови приподнялись выше.

– Дьявол, дa что ты говоришь!

Неужели она наконец пользуется его кредитом в лавке? Тратит деньги? Это было удивительным, но, на самом деле, весьма желанным событием. Пусть будет ему обязана! Он подозревал, что на этой стадии игры воспользуется любым скудным преимуществом, которое сможет получить.

– Давай посмотрим.

Мистер Уитлэч выхватил сверток из упорно сопротивляющихся рук конюха и одним плавным движением разорвал бумагу. Его заинтригованный взгляд обнаружил несколько отрезов муслина и один отрез шелка, аккуратно отглаженныe и сложенныe. Сверху лежало готовое платье из темно-синего кашемира.

Новая одежда. И судя по всему, одежда более изящная, чем он когда-либо видел на ней. Цвета не были яркими, но и не тех серых оттенков, которые ей нравились. Один из отрезов муслина был белым, с нежными вишневыми веточками. Другой отрез муслинa – бледно-фиолетового цвета. А шелк – какого-то пастельно-желтого цвета. Никакого розового, заметил он с внезапной вспышкой веселья.

Что бы это значило? Он задумчиво потер подбородок, внимательно глядя на жeлтый шелк. Видел ли он когда-нибудь, чтобы она носила шелк? Пожалуй, нет. Довольно высокий полет для будущей няни.

Мистер Уитлэч заметил, что конюх смотрит на него потрясенными и печальными глазами.

– Это ведь были вещи мисс Финей, сэр! – сказал мальчик. В его обычно уважительном тоне прозвучали нотки осуждения.

Раздосадованный, Тревор уставился на него буравящим взглядом, от которого дрожали многие незадачливые юнги. Этот парень был сделан из более прочного материала. Его глаза не опустились.

– И что же? – потребовал мистер Уитлэч.

– Нам не следовало открывать ее пакет, сэр.

– Это не ее пакет, если я за него заплатил!

Мальчик смущенно сглотнул.

– Я думал, она сама за него заплатила! – Его щеки покраснели, и он нервно наклонил голову. – Надеюсь, вы не обидитесь, сэр; мне очень жаль.

Внезапное сомнение охватило мистера Уитлэча.

– Это было доставлено или ты забрал пакет?

– Она послала меня за ним в деревню, сэр.

Тревор властно протянул руку.

– Дай мне счет.

– Счета не было, сэр. Перед уходом мисс Финей дала мне кошелек с деньгами.

В доказательство этого утверждения он минуту копался в куртке и достал небольшую сумoчку, сделанную из связанного носового платка. На дне все еще болталось несколько монет.

– За все заплатили, хорошо и честно, сэр.

Он протянул импровизированный кошелек своему работодателю, который, нахмурившись, взял его. Это определенно не принадлежало ему.

Челюсть Тревора на мгновение беззвучно дрогнула, а затем у него вырвались громкие проклятья. Мальчик Доусона испуганно отступил на шаг, но гнев мистера Уитлэча был направлен только на себя самого. Очередной промах! Что, черт возьми, с ним не так? Он намеренно разорвал ее пакет и осмотрел ее личные вещи. Теперь он должен извиниться перед Клариссой. Ему до смерти надоело извиняться перед Клариссой!

Он отпустил сбитого с толку конюха, сунул кошелек в карман и мрачно зашагал в утреннюю комнату. Как оказалось, его прибытие было несвоевременным. Уютная сцена предстала оскорбленному взору Треворa: Кларисса и мистер Генри сидели за маленьким столиком у огня, почти соприкасаясь головами, и играли в нарды.

Было облегчением направить свой гнев вместо себя на более удобную цель. Что, черт возьми, она делала, развлекая мистера Генри салонными играми? Собственно говоря, его салонными играми и в его гостиной!

Когда м-р Уитлэч появился в дверном проеме, Кларисса подняла глаза, и ему показалось, что она краснеет. Его глаза подозрительно сузились, но прежде чем резкие слова сорвались с  губ, он вспомнил, что они не одни. Он почти задохнулся, сдерживая злобные замечания. Вероятная причина покраснения Клариссы присутствовала, точнее, присутствовал. Фактически, он поднялся из-за стола и кланялся ему.

– Мистер Уитлэч! Как поживаете, сэр? Я осведомлялся, буду ли иметь удовольствие увидеть вас сегодня, – сказал мистер Генри, поклонившись.

Тревор не слышал вежливой болтовни мистера Генри. Уродливые воспоминания мелькали в его голове. Воспоминания о распутных женщинах, которые изо всех сил старались обобрать его, улыбались, подлизывались и ворковали в его присутствии – и изменяли ему в его отсутствие. Ярость потрясла его.

– Как я поживаю? – прорычал мистер Уитлэч.

Щенячье лицо мистера Генри стало тревожным. Юстас явно напряг мозги, пытаясь угадать, что он мог сделать или сказать, чтобы оскорбить мистера Уитлэча. Но Кларисса встала из-за стола, глядя на ткань в руках Тревора.