Текст книги "Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой"

Автор книги: Дейв Метц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Сравнение волка и собаки служит ярким доказательством того, что природа способствует развитию более сильных особей с более высокими навыками к выживанию. Ни одной собаке, пусть даже она будет огромных размеров, не под силу догнать северного оленя, а волк с этой задачей справится легко. Возможно, собаке бы это тоже удалось, но только той, что выросла в условиях дикой природы, бок о бок с волками, хотя и в этом я не уверен. Может быть, окружающая среда играет более важную роль в формировании способностей животных, чем мы себе представляем. Может быть, никакого особого гена, необходимого, чтобы убивать оленей, вовсе и не существует. Может быть, собака и выжила бы в условиях дикой природы, если бы столкнулась с такой необходимостью. А может быть, из-за того что она слишком много времени была животным домашним, какие-то важные гены, отвечающие за умение выживать, просто-напросто мутировали.

Полагаю, что сейчас я спокойно выживу в условиях дикой природы Аляски. Ведь мое тело и душа уже привыкли к такой среде и к постоянному физическому напряжению. Когда мне было двадцать, я не выдержал бы и семи дней подобного путешествия, не говоря уж о четырех месяцах. Я готовился к этому путешествию двадцать лет, разумеется, не подряд. Чтобы добыть свой кусок хлеба, приходилось работать на то самое общество, члены которого отводят природе второстепенную роль. Они считают, что экономика и чашка кофе латте намного важнее. Природа многое нам прощает, но, я думаю, в конце концов, придет понимание того, насколько мы микроскопичны и ничтожны по сравнению с ней. Нас становится все меньше и меньше, но наши глаза по-прежнему закрыты, и мы не замечаем ее истинного величия. Большинство из нас окончательно утратили связь с природой, и этот разрыв увеличивается с каждым днем. Я не хочу следовать примеру индустриально развитых стран, а предпочитаю идти по собственному пути – вернуться к истокам, к тому, откуда мы пришли – жить рядом с волками и медведями и большую часть дня посвящать поискам пропитания. Наши предки миллион лет назад умели так жить, и это качество мы должны были сохранить на генетическом уровне. Ведь мы точно так же стараемся выжить, как и они. Но зачастую мы забываем о своей связи с природой, что приводит к возникновению огромного количества проблем: мы впадаем в депрессию, становимся озлобленными. Если, не дай Бог, случится стихийное бедствие, мы будем обречены на гибель, просто потому что забыли, как добывать себе пищу. Я точно знаю, что несмотря на все мои усилия, никогда не научусь выживать на природе, как, например, дикий волк или индеец племени Пенан. Но, по крайней мере, я пытаюсь воспитать в себе необходимые для этого качества. Если наступит день, когда не останется и следов дикой природы, то и человечество потеряет свою силу. Если природа исчезнет, то мы наверняка последуем за ней.

Дома в Орегоне я буду гулять по дикому лесу, может, как раз в том самом месте, где умер Джонни. Я возьму с собой только кусок пластика, одежду, хлеб и три дня проведу под сенью высоких деревьев. Там я ощущаю себя по-настоящему живым. Чем больше времени я провожу на природе, тем лучше узнаю самого себя, узнаю о чувствах, которые спрятаны в глубине моей души. Это помогает мне привести мысли в порядок и стать гораздо сильнее. Я не хочу, чтобы дикая природа была разрушена, ведь мы неразрывно связаны с ней, и именно эта связь помогает нам выжить.

Счастливый шестой каньон

16 мая 2007 года, 136 миль от Анактувук-Пасс

Рельеф местности, по которой я сейчас иду, очень сложен. На дороге то и дело встречаются густые заросли туссока, кусты, которые доходят до пояса и многочисленные лужи – все это очень мешает. Я оглядываюсь в надежде отыскать более удобный участок, но местность везде одинаково отвратительна. «Что ж, наверное, ничего не поделаешь», – думаю про себя и направляюсь к Портидж-Крик. Он выведет меня к перевалу, преодолев который, я смогу продолжить путь к реке Алатне. Главная проблема заключается в том, что я все еще нахожусь не на том берегу Ноатака. Как обычно, ставлю палатку в тени высоких ив, а Джимми тем временем находит ногу оленя и, пока я думаю, как перейти Ноатак, потихоньку обгладывает ее и, в конце концов, съедает целиком: все кости, хрящи и даже черное ороговевшее копыто.

17 мая 2007 года, 130 миль от Анактувук-Пасс

Целый день я пытаюсь найти переправу через Ноатак. Уровень воды в реке за ночь вырос примерно на шесть дюймов, и это существенно усугубляет мое положение и снижает шансы на успех. Тем не менее я всерьез подумываю перебраться вброд, и только мысль о возможном падении останавливает меня. И все-таки я снимаю экипировку и захожу в воду, пытаясь двигаться аккуратно и плавно. Я не прошел и четверти пути, а вода уже доходит мне до пояса. Конечно, это очень обескураживает меня, но, поднявшись немного вверх по течению, я предпринимаю еще несколько попыток. Перед тем как сделать очередной поворот, я всякий раз надеюсь, что именно в этом месте смогу перебраться на противоположный берег. Я искренне верю, что дно здесь ровное и покрыто большими камнями, но, к сожалению, всякий раз обманываюсь в своих ожиданиях.

Река, которой я стараюсь держаться, очень извилистая. Раз в полчаса мне приходится останавливаться и устраивать перерыв. Стоя на высоком берегу, я внимательно изучаю поверхность реки. Иногда я даже снимаю рюкзак и хожу по песчаной поверхности вдоль и поперек, пытаясь разглядеть под водой твердую ровную поверхность или хотя бы небольшой каменный хребет, по которому можно было бы напрямую добраться до противоположной стороны, но дно скрыто за туманными речными глубинами. Тогда я придумываю иной способ – бросаю в реку маленькие камешки и по звуку пытаюсь определить, не ударились ли они о другие камни. Кое-где посреди реки возвышаются огромные ледяные глыбы, которые омываются быстрым течением. Если бы я только мог, перепрыгивая с глыбы на глыбу, перебраться на другой берег… Но, к несчастью, их мало, и стоят они далеко друг от друга. В одном месте река вовсе превращается в зеленое болото, такое глубокое, что я даже не достаю до дна. В ширину оно достигает не менее девяноста футов. Реку покрывает тонкая ледяная корочка, но из-под нее уже видна вода. То, что раньше было слоем льда, превращается в какую-то причудливую кашу. Я раздумываю, а не попытаться ли мне переплыть… Рюкзак сниму и привяжу к нему веревку. Одной рукой я буду грести, а другой – тащить рюкзак за собой. Но едва ступаю в воду, как леденящий холод пронзает все мое тело. Потом мне приходит в голову мысль сделать плот изо льда и переправиться на нем, однако вскоре отказываюсь и от этой идеи.

Спустя некоторое время я удаляюсь от реки. Из-за колоссального количества поворотов и так прошел уже в два раза больше, чем мог бы, если бы шел по тундре. Я отступаю примерно четверть мили и иду прямо. Река остается слева от меня, а справа возвышаются горы. Отсюда очень трудно судить о том, возможна ли переправа, но вновь возвращаться к реке мне совсем не хочется. Пытаюсь отыскать взглядом каменные выступы посреди течения или участок, где река делится на несколько мелких ручейков. Однако ничего стоящего я не замечаю и потому принимаю решение идти дальше, к верховьям Ноатака. У меня есть, по крайней мере, еще пара дней, когда я могу быть относительно спокоен. Но за это время мне кровь из носа нужно преодолеть реку, пусть даже вплавь. В противном случае, я отстану от графика и обреку себя на голод в конце путешествия.

19 мая 2007 года, 125 миль от Анактувук-Пасс

Вот уже несколько часов я иду к Твелвмайл-Крик. К сожалению, мне так и не удалось переправиться на противоположный берег. Я предпринимаю отчаянные попытки перейти на ту сторону, но все они оказываются неудачными. Преодолевать реку здесь весьма опасно. Стремительное течение разрушает тонкий слой льда в прибрежной зоне, но я надеюсь постепенно добраться до середины, где лед кажется довольно крепким. Но дно оказывается не таким пологим, как я думал. Напротив, оно резко обрывается, и я вижу темно-зеленые бушующие волны. По моей оценке, вода здесь дойдет до уровня груди, а то и выше. Мне предстоит пройти не менее двадцати ярдов, но я боюсь, что если снова поскользнусь и упаду, то меня непременно унесет бурным течением.

Я готов рискнуть, поэтому начинаю торопиться. Но мысль о том, что я могу упасть и оказаться под водой или удариться об лед, вовремя останавливает меня. До опасного участка оставался всего один шаг. На берегу один за другим отламываются крупные куски льда, и я отхожу назад, одновременно уговаривая собак последовать за мной. Они чувствуют опасность и понимают, что лучше меня послушаться.

Мы возвращаемся в то самое место, откуда пришли, и держим путь к верховьям реки. Сначала приходится идти в гору около двухсот футов. Это весьма непросто, потому что подъем здесь довольно крутой. Через час мы снова спускаемся к реке и пересекаем очень ровный участок длиной в милю, где маленькие речушки становятся гораздо шире, да и течение в них тоже набирает силу. Мы переходим не менее дюжины таких речек. Кажется, это никогда не кончится. Вода в некоторых из них достает мне до бедер. Реки поднялись так высоко, что даже заросли туссока оказались затопленными. Идти здесь – все равно что идти по озеру, расположенному на небольшой высоте.

Преодолев этот сложный участок, я снова сворачиваю к Ноатаку и сразу замечаю какие-то, пока мне еще самому не совсем понятные изменения. Чем ближе я подхожу, тем сильнее убеждаюсь в том, что что-то не так. И вот, поломав немало кустов, преграждавших дорогу, я наконец подбираюсь к берегу и не могу поверить своим глазам. Появляется надежда на спасение, и мое сердце начинает радостно биться. Первый раз я вижу на реке участок, полностью покрытый льдом. Привязываю к дереву собак, а рюкзак снимаю и кладу на лед, который, к несчастью, сразу начинает ломаться, и на этом месте образовывается огромная дыра, через которую тут же хлынул сильнейший водный поток. Приходится пройти еще двадцать ярдов вниз по течению в поисках места, где лед твердый.

Цвет льда постепенно меняется – от голубого до ярко-белого, такой лед – самый безопасный. Трещины, конечно, есть, но, как это ни странно, идти вдоль них будет лучше и правильнее. Ведь они образуются из-за того, что тонкий лед опускается на несколько дюймов. Значит, тот, что остался на прежнем уровне, достаточно прочный, и по нему я могу идти, не опасаясь падения. Кроме того, здесь встречаются камни, которые также могут стать надежной опорой.

Еще месяц назад я бы ни за что не пошел по такой поверхности, но тогда я еще не понимал, как определять, выдержит ли лед мой вес или нет. Радостный и довольный, я возвращаюсь за собаками и рюкзаком. Медлить нельзя: день сегодня теплый, и совсем скоро лед начнет таять, поэтому нам дорога каждая секунда. Чтобы найти переправу, я потратил уйму времени и сил. Использовать эту возможность необходимо во что бы то ни стало.

Мы идем на противоположную сторону по тем следам, которые я оставил. Тщательно изучаю трещины, встречающиеся на моем пути, проверяю лед на прочность, а затем маленькими быстрыми шагами устремляюсь вперед. Я чувствую, что нужно торопиться, – даже несколько секунд могут иметь роковое значение. В ближайшее время уровень воды в реке будет все выше и выше. Секунда промедления – и шанс перейти реку будет потерян навсегда.

И вот мы перебираемся на ту сторону, и меня охватывает ликование. Внимательно осматриваю местность, чтобы лишний раз удостовериться, что это действительно противоположный берег, а не просто ледяной остров посреди реки.

– Отлично, ребята! – обращаюсь к собакам. – Мы сделали это. Господи, я просто не могу поверить!

Маленькие победы, подобные этой, доставляют огромную радость, которая, как правило, тускнеет после нескольких часов изнурительной ходьбы. Поэтому стараюсь не предаваться восторгу, а сосредоточиться на тех испытаниях, которые ждут меня впереди.

Река делает поворот налево под углом девяносто градусов. Чтоб слегка срезать его, нужно забраться в гору, что мы и делаем. С вершины холма я вижу лося, мирно жующего траву. Он тоже замечает меня, но не двигается с места, он совершенно невозмутим, словно уверен, что находится в полной безопасности. Интересно, как лось вообще оказался здесь. Он не мог провести здесь зиму, потому что для него здесь слишком холодно. Сначала я было решил, что он пришел по Гулл-Пасс, но совсем скоро убедился, что этот перевал очень коварный и лось бы не смог его преодолеть.

Волки, которые охотятся на лосей, частенько преследуют их по рекам, озерам, кустам или болотам. Им приходится совсем несладко. У лосей же такие длинные сильные ноги, что они с легкостью могут проложить себе дорогу в любой местности, даже с самым сложным рельефом, и это дает им большое преимущество в борьбе с хищниками. А еще они могут попросту затоптать волка, который на свое несчастье оказался слишком близко. На болотистой местности у волков нет шансов. Я продолжаю придерживаться определенного курса, стараясь не напугать лося. Впечатление о его необыкновенной силе и скорости, на самом деле, обманчиво. Главная сила лося – в его ногах. На первый взгляд они кажутся непропорциональными и оттого некрасивыми. Но когда на пути лося возникают кусты, становится ясно, для чего им нужны такие длинные ноги. Я случайно наткнулся на убитого волка. Кроме громадного количества меха и разбросанных повсюду костей, от него ничего не осталось, и моим собакам нечем поживиться.

За поворотом открывается вид на реку Тупик. Если двигаться вдоль нее в южном направлении, то рано или поздно я выйду к горам, которые, в свою очередь, приведут меня к реке Рид. Здесь еще лежит довольно много снега, и, естественно, это большой минус, но в то же время сама долина ровная и широкая. Если бы у меня осталось мало еды, то я бы непременно отправился по ней, что позволило бы мне раньше времени завершить путешествие, но пока с оптимизмом смотрю в будущее и потому со спокойной душой прохожу мимо.

Вместо этого я направляюсь к верховьям реки в надежде преодолеть Гулл-Пасс и выйти к Алатне. Оттуда я буду держать путь на юг, а отнюдь не на север и далее на восток к реке Кутук. Достигнув реки Джон, мы постепенно выйдем и к Анактувук-Пасс. Ноатак становится все уже и уже, а вскоре уменьшается до размеров небольшого ручейка. Исток реки находится высоко в горах, покрытых снегом. Как правило, реки берут начало гораздо ниже, в каком-нибудь ущелье, но Ноатак не таков. Мы поднимаемся все выше и преодолеваем несколько пустынных плато. Ничего даже отдаленно напоминающего расщелину, там нет. Если я хочу пересечь этот перевал, то мне придется забраться еще выше.

Если вы намереваетесь путешествовать в долине реки Ноатак и не желаете при этом умереть от голода или холода, то вам необходимо заранее все хорошенько продумать. Дело в том, что здесь всего несколько перевалов, которые в принципе возможно преодолеть. Окружающая вас повсюду ослепительная белизна завораживает и одновременно ужасает. Чтобы пройти эти поистине огромные расстояния, нужно обладать необыкновенной выносливостью. Пересечь любой из этих перевалов – это не просто подняться на гору и спуститься с нее. Вершин там пруд пруди, а склоны очень крутые, и чем дальше ты идешь, тем более отвесными они становятся. А к речной долине на противоположной стороне ведет очень долгий и неудобный спуск. При этом видимость оставляет желать лучшего, и то, что впереди вас поджидает практически вертикальный склон, вы узнаете, только вплотную подобравшись к нему. Конечно, я ориентируюсь на карту, но даже ей нельзя доверять полностью.

Название «Гулл-Пасс»[11]11
  Гулл-Пасс – в дословном переводе «Перевал чаек» (прим. пер.).


[Закрыть] подобрано очень правильно. В это время года здесь уйма чаек, которые все время проводят около воды и при малейшем дуновении ветра взмывают в воздух. Эти отважные птицы ведут себя так, словно им не может грозить опасность. Если бы вы были птицей, то, оставив позади Гулл-Пасс, вы могли бы отправиться на север к Северному Ледовитому океану или же на юг, туда, где растет ель и ольха и где как минимум на десять градусов теплее. Для них это вполне привычное дело. Думаю, что и я смогу преодолеть Гулл-Пасс, но не потому что это делают птицы. Просто я уже убедил себя, что должен это сделать, ну или хотя бы попытаться. Если попытка будет успешной, это позволит мне сэкономить много дней, если нет, то я на целую неделю отстану от графика и, возможно, буду обречен на голодание.

Лаки-Сикс-Крик[12]12
  Лаки-Сикс-Крик – в дословном переводе «Счастливая шестая речка» (прим. пер.).


[Закрыть] – это небольшая речка, которая связывает Гулл-Пасс с рекой Ноатак. Она впадает в Ноатак под прямым углом как раз в том месте, где Ноатак сворачивает на юг и начинает подниматься словно по ступенькам. Вскоре выяснится, что Лаки-Сикс-Крик – не совсем корректное название, хотя, пожалуй, тот, кто назвал ее так, в отличие от меня смог-таки ее преодолеть.

День подходит к концу. Я устанавливаю палатку на твердой земле, покрытой ровным слоем невысокой травы. Почва практически сухая, но речка довольно бурная, и, отправляясь за водой, я стараюсь быть осторожным и внимательным, чтобы не поскользнуться. Собак держу на поводке, опасаясь, что они, как обычно, зайдут в воду и их унесет течением. Оно действительно очень стремительное. К тому же вода имеет какой-то странный шоколадно-коричневый цвет, и это вдвойне пугает меня. Я даю собакам утолить жажду, стараясь держать поводки как можно крепче.

Сухая мягкая земля стала для меня великолепной подстилкой. Пожалуй, эта ночь стала одной из самых приятных за все путешествие. По близости нет никакого снега. Мы находимся на северной стороне Ноатака. Сюда падают прямые солнечные лучи, а горы не отбрасывают тень. Вдали виднеются ослепительно белые вершины. Гулл-Пасс достигает в высоту более 3500 футов. Это выше, чем любой другой перевал, который встречался на моем пути. Подъем, по моей оценке, займет не менее 10 000 футов. На такой высоте в условиях севера можно найти только лишайники.

В настоящий момент мы находимся примерно в пятидесяти милях от того маршрута, который планировался первоначально и который должен был вывести нас к Мидас-Крик. У меня даже нет нормальной карты этого района. Масштаб имеющейся карты – 1:250 000. Конечно, можно использовать и карту дорог. По ней можно определить широту и долготу, но, к сожалению, масштаб слишком велик, и из-за этого я могу ошибиться и пойти по неверному курсу. С помощью GPS я также могу узнать долготу и широту. Все, что мне остается сделать, – найти точку пересечения этих линий – это и есть мое местоположение. На моей крупномасштабной карте эта точка может быть размером с футбольное поле, а когда я прохожу мимо очередной горы, мне необходимо точно знать, что эта за гора и насколько она отвесная. Переходить Гулл-Пасс, не имея нормальной карты, очень трудно. У меня с собой есть карта верховьев Алатны на той стороне Гулл-Пасс, на расстоянии тридцати миль отсюда. Все, что от меня требуется, – пересечь перевал, достичь Алатны, повернуть налево и отправиться к ее верхнему течению, и тогда я снова смогу воспользоваться более подробными картами. Однако то, что у меня нет карты этого сложного участка, вызывает сильное беспокойство. Можно провести здесь целую вечность и, в конце концов, узнать, что выхода отсюда нет. Мне придется вернуться и начать все заново. Да, это большая авантюра. Непременно нужно позвонить Джулии и обсудить с ней сложившуюся ситуацию. Попрошу ее посмотреть мой маршрут на карте с масштабом 1:63 000, который кажется мне наиболее оптимальным, чтобы ориентироваться в условиях хребта Брукса. Если вы решите немного уменьшить масштаб, то вам придется использовать много-много карт вместо одной-единственной.

– Привет, Джулия!

Естественно, она рада меня слышать. Спрашивает, где я сейчас.

– Назови свое местоположение, Дэйв.

– Где ты есть? – отвечаю я шутя. Это наша привычная шутка.

– Ты можешь просто сказать, где ты или где я. Добавлять «есть» вовсе не обязательно, – объясняет она.

– А мне нравится говорить «Где ты есть». Прямо как в Розбурге, – я посмеялся над собственной простотой. – Представляешь, я наконец перешел Ноатак.

– Отличная новость, – отвечает она.

Я в двух словах рассказываю ей о переправе, а затем прошу определить по карте, возможно ли преодолеть Гулл-Пасс.

– Я должен попытаться это сделать.

– Подожди минутку, – говорит она, включает компьютер и открывает программу, которая содержит все карты Аляски в двух разных масштабах. Она тщательно изучает рельеф в районе Гулл-Пасс. – Ммм… Не знаю, Дэйв.

– Ну что там?

– Знаешь, я бы, наверное, вернулась.

– Ну нет. Я не могу все время идти в обратном направлении. – Сейчас я поймал кураж и не хочу отступать. Я должен использовать эту возможность и сократить путь.

– На твоем месте я бы точно повернула назад.

Джулия знает, сколько трудностей мне пришлось претерпеть в ущельях Накмактуак-Пасс. Она изучала ту карту столь же внимательно и может сравнить местность. С ее точки зрения, Гулл-Пасс выглядит намного опаснее.

– Не думаю, что могу пойти обратно. Я зашел слишком далеко, – говорю я, чувствуя себя немного деморализованным. – На это уйдет много времени.

– Знаю, – отвечает она. – Но он почти вертикальный, пойми, тебе все равно придется повернуть рано или поздно.

Мне ужасно хочется выйти из этой ситуации победителем, и хотя мои сомнения стали гораздо сильнее, я все-таки решаю предпринять отчаянную попытку перейти Гулл-Пасс.

– Я преодолею Гулл-Пасс, – произнося эту фразу, стараюсь, чтоб мой голос звучал как можно тверже.

Джулия все понимает и не отговаривает меня. Она всегда уважает чужое решение. Несколько минут спустя мы прощаемся.

– Береги себя и держи меня в курсе, – говорит она.

– Обещаю. Позвоню тебе, когда все будет сделано.

На следующее утро мне навстречу попадается стадо овец, правда, я не очень уверен, что они пришли с противоположной стороны перевала. Чтобы добраться до вершины, им нужно пройти целых шесть миль. Они пощипывают травку, греются на солнышке и мечтают добраться до водопоя. Сначала мне показалось, что эта встреча – хороший знак. Раз овцы сумели пересечь перевал, то и мне будет вполне по силам это сделать. Однако, как вскоре выяснится, ориентироваться на овец – занятие неблагодарное. Среди крупных животных они единственные, кто может справиться с опасными подъемами и почти вертикальными спусками. К сожалению, я понял это далеко не сразу. Первое время я веду себя так, словно путешествую где-то в Альпах – спокойно иду по объеденной траве и голой земле, как будто здесь пасутся милые домашние овечки. И тут передо мной неожиданно возникает ущелье с отвесными стенами, по дну которого течет река. Я нахожусь на высоте около пятидесяти футов. Склоны, конечно, нельзя назвать пологими, но все-таки они не столь крутые, как те, что находятся ниже и выше меня. С каждым шагом мне становится все труднее. Наверное, уже тогда мне следовало бы повернуть обратно, но я был твердо намерен перейти на ту сторону и добраться до Алатны. В случае неудачи мне придется потратить целых два дня на дорогу к Портидж-Крик.

Вскоре я подхожу к небольшой речушке, еще более узкой, чем предыдущая. Она течет по дну оврага, который преграждает дорогу к Лаки-Сикс-Крик. Сейчас я нахожусь приблизительно на сто футов выше уровня воды. Мне во что бы то ни стало нужно сначала спуститься, а затем подняться на противоположную сторону. Спуск, в принципе, не доставляет больших проблем, чего нельзя сказать о подъеме. Противоположный склон практически вертикальный. Слава Богу, что там хотя бы есть трава. Она не только укрепляет почву, но и служит мне своеобразной опорой – забираясь в гору, я могу зацепиться за нее. Скалы имеют уступы, но держаться за них неудобно, поскольку в результате того, что на протяжении многих лет почва постепенно оседала, они стали влажными. Я то и дело хватаюсь за кусты – это помогает сохранить равновесие. Если б не они, то вряд ли бы я выбрался отсюда.

Собаки идут позади меня. Я специально не отцепляю поводки, поскольку боюсь, что они могут сорваться и упасть в пропасть. Забираться в гору – занятие, которое отнимает колоссальное количество сил. Мое дыхание становится отрывистым и тяжелым, на лбу выступает испарина, а очки запотевают. Мне удается прокладывать дорогу вверх только благодаря кустам. Уцепившись за них, я буквально тяну вперед собственное тело, а затем делаю остановку и, дергая за поводки, даю собакам понять, что они должны последовать за мной. Для них это отнюдь не просто, но все-таки они довольно сильные и могут карабкаться вверх даже с мешками на спинах. Да, за это время они превратились в настоящих спортсменов. Я не перестаю удивляться их силе и выносливости. Несколько раз Джимми теряет свой мешок, и мне приходится спускаться за ним на несколько футов. Спустя двадцать минут мы наконец достигаем вершины и садимся отдохнуть. Я никак не могу поверить, каких огромных усилий стоил нам этот подъем. Наверняка на нашем пути будет еще немало таких оврагов, а я совсем не уверен, что сумею преодолеть их. Я даже не уверен, что в принципе хочу рисковать и тратить на это столько сил.

Поднимаюсь на ноги и вновь отправляюсь в путь, наивно полагая, что дальше рельеф будет не таким сложным. Полчаса спустя я подхожу к другому оврагу, который выглядит еще более коварным, чем первый. Он очень глубок, его поверхность каменистая, а на противоположной стороне нет абсолютно никакой растительности. Чтобы не пропустить начало камнепада, я долго и внимательно осматриваю склоны. Мне не раз попадаются следы овец. Просто не приложу ума, каким образом им удалось забраться на такую крутую скалу и при этом не упасть и не разбиться насмерть. Склоны оврага практически вертикальные. Вокруг него выстроились в ряд высокие остроконечные горы, поэтому обойти его нереально. Я принимаю решение спуститься прямо к ущелью Лаки-Сикс-Крик. Это мой единственный шанс, правда, я совсем не уверен, что у меня получится его реализовать, но попытаться все-таки стоит. В глубине души теплится надежда, что река Алатна, к которой я выйду, как только преодолею перевал, встретит меня менее сурово. А еще я ужасно боюсь остаться без еды, и этот безотчетный страх гонит меня вперед.

По краю оврага я аккуратно спускаюсь к Лаки-Сикс-Крик. Приходится идти по узкой полоске земли, которая к тому же очень скользкая. В ширину она достигает не более десяти, а в некоторых местах даже одного-двух футов. Но другого пути через это огромное ущелье нет. Слава Богу, я нахожу более менее пологий участок между двумя небольшими речками. Видно, что по этой же дороге шли и дикие овцы. Другие склоны настолько крутые и каменистые, что даже они не сумели бы их преодолеть.

Между тем страх нечаянного падения становится все сильнее. Я испытываю огромное перенапряжение – и физическое, и моральное. Мне необходимо собрать волю в кулак, поэтому я ненадолго останавливаюсь и стараюсь привести мысли в порядок. Нужно быть крайне осторожным. Я не могу допустить, чтобы силы оставили меня в самый ответственный момент. В этом случае я точно упаду в пропасть. Необходимо идти вперед. Минуту спустя, сделав несколько глубоких вдохов, я-таки набираюсь смелости и продолжаю опасный спуск, естественно, выбирая наиболее пологие участки и избегая участков, которые находятся прямо над остроконечными скалами. Однако это удается не всегда. Пространство для маневра здесь очень маленькое. Иногда всего несколько дюймов отделяют меня от края обрыва. Я стараюсь держаться за выступ руками – мне кажется, это поможет удержаться на ногах, если я вдруг потеряю равновесие. Собаки медленно и аккуратно идут чуть позади меня.

Через несколько минут я достиг цели и самообладание вернулось ко мне. Я планирую ходить по ущелью до тех пор, пока не найду дорогу к противоположному склону Лаки-Сикс-Крик. Оказавшись у речки, я неожиданно для себя спугнул несколько диких овец. Они тут же бросаются к верховьям реки и быстро исчезают. Когда я подошел к реке вплотную и огляделся, то не увидел ничего, кроме голых скал и огромных камней, поэтому не мог даже предположить, куда они направились. Дикие овцы – превосходные альпинисты, то, что они делают, – настоящее чудо.

Чтобы достичь края реки, мне придется ползти вниз по восьмифутовому уступу. В первую очередь я аккуратно спускаю на веревке свой рюкзак, а затем бросаю мешки собак. Надеюсь, что в случае необходимости сумею сюда вернуться. Следом за мной вниз прыгают собаки. Чтобы они благополучно приземлились, приходится их страховать. И вот мы уже идем вдоль речки рядом с абсолютно отвесным склоном. Его высота около ста футов, состоит он из грязи и камней, и складывается такое впечатление, что каждый день он понемногу разрушается. Я очень спешу пройти эти опасные участки, и, не дай Бог, мне задеть какой-нибудь камень. Поверхность здесь зыбкая – одно неловкое движение, и мне конец. Временами всего несколько дюймов отделяют меня от стены, которая, кажется, вот-вот начнет обваливаться, и тогда мы будем погребены под горными руинами, чего мне совсем не хочется. Чем больше времени я проведу в этих скалах, тем меньше у меня будет шансов выжить. Через несколько минут я нахожу участок, по которому можно забраться на другую сторону. Задерживаться здесь слишком рискованно. Я почти уверен, что или зайду в тупик, или буду раздавлен обломком скалы.

На обратном пути нам предстоит преодолеть еще один крутой склон, на котором, к счастью, практически нет камней. Он покрыт землей и травой, поэтому карабкаться по нему очень удобно. Правда, попадается несколько довольно скользких участков. Дело в том, что лежавший наверху снег растаял и по капле стекал по склону, а внизу эти капли замерзли и превратились в лед. Эти участки мы, естественно, обходим стороной. Приходится постоянно держать ухо востро. Если я поскользнусь и упаду, то с огромной долей вероятности получу серьезную травму, поскольку склон слишком отвесный. Проходит около двадцати минут, и вот я уже стою наверху и оттуда оглядываюсь на ужасную пропасть, из которой только что выбрался. На этой стороне Лаки-Сикс-Крик склоны еще более крутые, но несмотря на это, я упорно продолжаю идти дальше, надеясь, что, словно по мановению волшебной палочки, передо мной возникнет легкий спасительный путь. Конечно, умом понимаю, что не найду его, однако продолжаю поиски в течение, по крайней мере, получаса. Наконец окончательно прихожу в себя. Лучше потратить несколько лишних дней на обратную дорогу к Портидж-Крик, чем упасть в наводящую ужас бездну и разбиться насмерть. Как бы то ни было, я хочу жить. Меня ожидает нелегкий путь сквозь густые заросли туссока, но я готов к трудностям. В любом случае это лучше, чем смерть.