Текст книги "Ноосферату (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

И пусть опыт у обеих вампирш немаленький, я с ними справлюсь, но потеряю очень много времени.

Тут впору снова Анкера звать, уж он и его девочки все провернут за пять секунд, но…

По договору со старейшинами, их назначенцы – моя собственность и только мне решать, что с ними делать.

Видя, что я оставаться не собираюсь, Елена первая скволызнула к входной двери, забыв об отчете.

Дождавшись, когда лифт закроет за ней двери и тронется с места, шагнул в Тень и вышел чуть позади Киши, накладывая ей руки на голову.

А, через минуту, слегка «довернул», сворачивая шею.

Я многое могу простить и понять.

Блядство, длинный язык, но не предательство…

Киша хрустнула шеей, восстанавливаясь и пришлось ломать ей шею еще раз, и еще раз.

После четвертого хруста, реген пошел на убыль и кровососка впала в ступор, позволяя мне расслабиться, доползти до кабинета и взять из сейфа несессер с принадлежностями.

Конечно, после узнанного подмывало связаться с ее Старейшиной и высказать все, что я о нем думаю, но…

Это было бы бесполезно.

Выбрав из зажима шприц с небесно-голубой жидкостью, помахал им перед носом Киши, давая понять, что ее ждет.

Один укол, двадцать пять секунд и на полу лишь горстка слизи, в которой обнаружились пара микрофонов и датчик позиционирования.

Одна в минусе, остались еще … Все!

Я представил себе, сколько же беготни мне предстоит сегодня, но работу надо выполнять сразу, через не хочу, иначе будет поздно.

Собрав в совок слизь, выбросил ее в унитаз и смыл.

У меня будут долгие 24 часа…

…

Я помотал головой, отгоняя минутную слабость: сделанное –сделано, прошлое остается прошлому.

Вернувшись с кофе к себе в кабинет, нашел в интернете нормальный салон мебели и заказал новый диван, с вывозом старого.

Скоро, уже совсем скоро, уже этой ночью в кабинете снова появятся семь Старейшин, которым очень не понравится то, что я для них приготовил и уж точно не понравится то, что я сделал с их ставленниками!

И мои новые условия им тоже не понравятся, но теперь уже у них не будет даже близкого варианта втюхать мне саботажников и стукачей.

Конечно, они попытаются.

Очень сильно попытаются, но теперь все будет на моих условиях!

Я поежился от внезапно налетевшего холодка, словно кто-то приоткрыл дверь холодильника в жгучий июльский полдень.

Мысли разбегались, путались и снова собирались в лесенку, где, чем выше, тем сложнее, а может, наоборот, проще.

Я пил кофе и наслаждался тишиной, которая, как известно, всегда перед бурей!

А у меня впереди не буря даже, а самый натуральный торнадо, с километровыми языками молний и глобальными разрушениями.

Поежившись, пошел на кухню, проверять, может я и в самом деле забыл закрыть холодильник?

И холодильник закрыт, и все окна, и кондиционер молчит, а сквозняк гуляет по конторе такой, словно все открыто нараспашку.

Или это просто по душе так гуляет холод?

Плюнув, достал с полке пакет с растворимым кофе и намешал себе целый литр, в надежде отогреться.

Нет, чай был бы полезнее и быстрее согрел, но…

У нас весь чай с ароматизаторами, от которых на душе еще гаже.

Прихлебывая кофе встретил доставку с новым диваном и с кофе же их и проводил, побеседовал с напуганной женщиной, явно психически больной и оттого подозревающей весь мир в преследовании и еще с одной, жаждущей уличить неверного супруга.

Тикала на руке механика, тикали кабинетные часы, звонко отщелкивая секунды тонкой, красной стрелкой.

Еще чуть-чуть и еще чуть-чуть!

Вдох-выдох.

Глоток кофе, взгляд в окно, за которым уже осень.

Я закрыл глаза и приложился лбом к ледяному оконному стеклу.

В такую же осень, в такую же ночь, мы гуляли с Наташкой по набережной, любовались плывущими по реке, оброненными кем-то, светящимися шариками.

Я еще раз проверил себя – не ошибся ли я?

Нет.

Сердце помалкивало.

В прочем, о чем это я, я же – вампир! У меня по умолчанию – сердце молчит!

«Разбудив» уснувший комп, попытался сосредоточится на незавершенном деле, тупом, долбанутом, но очень денежном – муж и жена следили друг за другом вот уже пять лет, нанимая все новые и новые частные агентства и дожидаясь, когда же и кто же первый проколется на измене.

За это время уже потратили на сбор доказательств почти по лимону, каждый, но ничего найти никто так и не смог!

Да и как найти, если налево ни одна из сторон идти не стремилась, зато стремилась удачненько развестись, отсудив свое по заключенному контракту.

И ведь не дети малые, да и семьи не шуточно богатые, но вот эти «молодожены» меня просто убивали!

Привычно взявшись за ручку с бумагой, «раскидал позиции» и слегка завис от полученного результата.

Шокирующего, но единственно возможного!

И все мои подозрения об однополости молодоженов не имели под собой совсем никакой основы, но…

Получалось так, что ходили налево оба, вот только…

Бр-р-р-р, нет, нафиг-нафиг!

Не полезу я в эту сторону, отпишусь как и остальные агентства, что «фактов измены не выявлено» и пусть минует меня чаша сия!

Приняв решение, отстучал стандартный ответ на клавиатуре, приложил кино-фото и закрыл дело.

Халтурить тоже надо умеючи!

Потянулся и глянул на часы.

Еще полчаса и у меня соберется весь цвет вампирского бомонда!

Хихикнув, потянулся за пультом от зомбятника и щелкнул, включая новости.

«… Это поистине общегосударственная трагедия… – Голос президента дрожал, как натянутая тетива. – Произошедшее сегодня в *** очередной показатель того, что бизнес не остановится ни перед какими преступлениями, ради получения сиюминутной выгоды. И что люди, призванные наблюдать за бизнесом, расценивают «наблюдение» как повод набить свой собственный карман! Трагедия, ответственность за которую лежит не только на предпринимателе, но и на чиновнике, в очередной раз доказывает, что заигрывание с либеральностью всегда оканчивается плохо для простых людей.

Президент посмотрел прямо в камеру и вздохнул.

– Следственный Комитет получил предписание не только разобраться с причинами трагедии в ***, но и провести полный контроль подобных предприятий по всей стране. Подобного не должно повториться…»

Я защелкал кнопками, пытаясь понять, что же произошло в городе, в котором осталась Маршан.

Один канал, второй, федеральные новости, мировые, местные и снова федеральные.

Кадры сверху, кадры снизу, кадры через дрона и с вертолета.

Тихий, сонный городок, в котором больше некому просыпаться.

В этот раз не было падающего снега и не было минус 13 градусов, что спасли людей тогда.

Легкий ветерок разнес выброс и…

Снова не сработали сирены оповещения.

Кто-то, что-то чувствуя, вырвался на улицу, кто-то даже успел сесть в авто и завести мотор.

Я закусил до крови губу.

Люди наслаждались теплым осенним вечером, гуляли…

Шестьдесят тысяч!

Город, населением в шестьдесят тысяч!

Камера вертолета выхватывала то догорающие машины, то дымящий корпус медеплавильника, ставшего отправной точкой трагедии.

Мир лежал у меня на плечах, вдавливая на все семнадцать этажей и две парковки, под землю.

Диктор вещал, что подобное – результат невозможного, чудовищного, стечения обстоятельств, вот только никто ему уже не верил.

Это зимой было «стечение обстоятельств», а вот сейчас – преступная небрежность!

Щелкая пультом, нарвался на европейский канал с улыбающейся, словно злорадствующей женщиной-диктором и прислушался к ее тексту, тем более что кадры за ее спиной сейчас, наверное, крутят все каналы.

« Очередная техногенная катастрофа… Унесла более сотни тысяч жизней… Облако ядовитого газа скоро достигнет границ Польши и Германии…» – Диктор на голубом глазу несла дичайшую дичь, улыбаясь при этом так, что становилось понятно – она искренне рада гибели «сотен тысяч» и еще больше радоваться будет, когда счет пойдет на «миллионы». – «Мы не потерпим русской расхлябанности… Угроза всему миру…»

Существа в аккуратных костюмчиках по очереди и без оной высказывались, вылаивались, а я вспоминал, как они скулили.

Руки сжали чашку, разлетевшуюся на осколки.

За окном темно.

А на окне теперь уже призрачный образ человека, с которым мне было теплее всего.

Две туманных фигуры Старейшин, заявившихся пораньше специально, чтобы занять самые удобные места тихо и степенно подошли ко мне и принесли свои соболезнования.

Да, даже такие монстры как вампиры, могут соболезновать.

А вот люди…

Я мысленно попрощался с Маршан и развернулся ко все пребывающим гостям.

У меня теперь есть время на работу…

Глава 9

… – Вы уже управляли этой моделью? – Девушка-инструктор подозрительно смотрела на меня, а я пытался выкрутиться, ведь сказать ей правду, что за штурвалом именно этой модели вертокрыла я точно не сидел и не управлял, но вот за его старшим братиком и всей их семейкой – точно водился.

– Ага, в симуляторе… – Я вздохнул, понимая, что отмазка – реально – идиотская! Ни на одном симуляторе так не поставишь руку и по приборам скользить взглядом точно не научишься.

– А-а-а-а, – разочаровано протянула Машенька, ставя на своем учительском планшете отметки о сдаче летного экзамена. – Наверное, много «летали»?

Сказать бы ей, что всю «Пятиминутную войну», но нельзя!

Мне вон один из Старейшин, возвернувшись из турпоездки по полякии, привез подарочек с надписью «UWAGA! POSZUKIWANY!» с моим портретом и наградой в триста тысяч злотых!

Не простили мне гордые шляхтичи того налета и всех тех, последующих, тоже не простили!

Да и пофиг на них.

И на чехов с венграми – совершенно пофиг!

Пусть молятся, что война была «Пятиминутной», а не столетней!

– Максим Федорович, сейчас мы вернемся в аэропорт и вы окончите экзаменационные… – Машенька отчего-то засмущалась так, что раскраснелась спелой помидоркой…

А, нет!

Это я в такт мыслям заложил на «домашней и милой вертушке» самый настоящий боевой разворот, наслаждаясь перегрузкой и чуткостью управления.

Вот, всегда обожал Милевские игрушки!

Камовские, конечно, изумительны, но вот Милевские это ж песня какая-то!

У Сикорского и Локхида они квелые, хоть транспорты, хоть боевые, а вот наши мне исключительно нравятся!

На последок еще раз «клюнул» носом обозначая ракетную атаку по наземным целям и вышел из «режима».

Вот, вроде и не может быть у вампира выделения адреналина, а поди ж ты – есть!

– Хулиган! – Выпалила Машенька, даже не пытаясь перехватить управление. – Мальчишка!

Я согласно покивал головой.

Мальчишка, да.

А что в этом плохого?!

Или лучше обрюзгло осесть с пивом у телевизора?!

Скользя по приборам, любовался открывающимся видом.

Леса-леса-леса вокруг, от края и до края! И слева леса, и справа!

– Курс 34, вдоль реки. – Машенька снова что-то отмечала в своем планшете, а я ловил себя на том, что очень не привычно вот так нагло лететь на виду у всех, выделяясь, как тополь на Плющихе и не бояться, что сейчас из зеленого моря листвы по мне не отработают из чего-то весьма быстрого и смертоносного.

– Борт 1764. – Диспетчер тоже явно заприметил мои «телодвижения» и теперь хотел меня, наверное, выпороть. – Пролет вдоль реки запрещаю! Курс 18, высота восемьсот, посадка на аэродроме «Мозжечок». Там заберете заблудившегося туриста, дозаправитесь и вернетесь. Как слышно?

– Слышу прекрасно, курс 18, высота 800; «Мозжечок», турист, дозаправка… Борт 1764 исполняю… – Я добавил оборотов, вылезая в верхний эшелон и поражаясь управляемости новой, совершенно гражданской игрушки от знаменитого ОКБ!

– Борт 1764… – Диспетчер вздохнул. – Не выделывайтесь, отдайте штурвал инструктору и не лезте не в свое дело!

«Ага, разбежался «отдавать инструктору»!»

На пару секунд расслабился, вспоминая манеру пилотирования Машеньки, которую за эти три месяца изучил от и до и…

Не отдал!

С ее «правилами» мы тащиться до «Мозжечка» будет час, там зависнем на полчаса, да и обратно еще минут сорок-сорок пять будем пилить…

Нет уж, дудки!

Я опустил нос и добавил оборотов.

Один хрен, за горючку плачу я, как «вольный курсант»!

Смешной вертолетик на восемь жоп без груза и всего на пять – с грузом, послушно фыркнул и, шелестя винтами, послушно почапал на «Мозжечок», демонстрируя все самые лучшие задатки взятые от боевой машины.

Хотя, моторчик, конечно, слабоват…

Зато экономичен и практичен, этого не откажешь!

Расслабившись, бросил быстрый взгляд на своего инструктора и слегка испугался – во взгляде Машеньки читалась такая неприкрытая ненависть, что я захлопал рукой по сидению, в поисках рукоятки катапультирования.

Не нашел и был этим искренне огорчен – Машенька воистину была страшна, но уже через секунду ненависть сменило отчаяние, а пылающие красным щечки стали наливаться хорошо мне знакомой зеленью.

Ради любви к ближнему своему, я сбросил скорость, но «зеленка» все прибавлялась и прибавлялась, так что я начал высматривать полянку попросторнее…

…– В этот раз все обошлось малой кровью.

Приткнувшись на поляне, в окружении редких сосенок-березок и прочего великолепия, мы выползли из «вертушки» и шлепнулись на жопы, расстегивая ремешки и замки-молнии.

Вроде и жарень, но колотило нас обоих.

А верного «крокодильчика» с номером 21 было искренне жаль!

Мы с ним ого-го сколько прошли, но вот этот последний рейд нашего «мишеньку» просто добил!

Вообще удивительно, что мы продержались столько!

– Это было пизссец как нереально! – Мой стрелок уже освободился от шлема и костюма и теперь сидел, точнее – полулежал, подставив свое бледное пузо под полуденное солнышко. – Но… Кому рассказать, ведь не поверят же!

– Ага… – Я тоже принялся разоблачаться. – Лет через двадцать, в мемуарах, если разрешат, расскажешь!

– Но ведь, Кореец, сам посуди, это какая же была операция! – Олег повернулся в мою сторону. – Семь Тысяч Километров! Двадцать пять «подскоков»! И нигде, нигде-нигде ни единого срыва! Двадцать пять вертолетов! Всю европу от Испании и до Минска прошли, такой шорох навели! А заметили только в Польше!

– В Венгрии. – Поправил я. – Ну, не ждали нас с моря-окияна… И не ждали, что столько народа будет в восторге от «ценностей». И что Союз ухоронок столько наделал по всей восточной европе, что некоторые и сами уж забыли, что делали…

– Ага… Особенно про парад вспомни! – Олег прыснул в кулак. – «Демонстрационная группа демонстрирует работу диверсионно-штурмовой группы на захваченных Ми-24»!

О, да!

Вот это выступление нам никогда точно не простят, ведь десяток «Крокодильчиков» отработал по базе с таким усердием, что теперь на ее месте еще долго трава расти не будет, а «ихние пионэры» будут таскать туда цветочки и горько плакать над перепаханной бетоннкой, в которой осталось сразу ТРИ «презика» что месяцем раньше распинались перед своим электоратом, обещая быструю победу, обещая богатые земли и реки, полные рыбы.

Теперь ни рыбы, ни земель…

Я сладко потянулся и, украдкой оглядевшись, двинулся к кустам – освободиться от балласта.

Эх, хорошо!!!

– Слушай… А они сюда не рыпнуться? – До Олега только сейчас дошло, что наш прорыв явно не остался незамеченным, причем, во всех диапазонах – уходили мы на форсаже, отплевываясь всем, что было в наличии, по всем, кто хоть как-то высовывал голову из жопы.

– Рыпнутся. – Я лег на траву рядом со стрелком и сорвал травинку. – Только… Толку рыпаться? Можно, конечно, ракетой по нам впиндюрить, чтобы мокрого места не осталось. По одному вертолету. Но цена «ихней» ракеты – три четверти нашего «Мишеньки», особенно в его теперешнем состоянии!

– Жалко его… – Вздохнул стрелок. – Разберут ведь на слом.

Это он прав, жалко нашего «крокодильчика» с тщательно нарисованным Олимпийским Мишкой на фюзеляже, очень жалко.

Но последний наш прорыв я делал на таком уровне, что Олег дважды отключался от перегрузок, а наша вертушечка так жалобно скрипела, уворачиваясь от прибывших с нами разбираться истребителей, что можно было даже обследование не делать – силовой набор гарантированной спиндикрючился и летать на Мишке больше нельзя.

– Его бы на памятник! – Олег, со скрипом коленным, выпрямился и, поправив повязку на плече – простите, в боях без ранений не бывает, это вам не голливуд! – пошел осматривать машину.

– Ляяя, во мы с тобой счастливые! – Донеслось до меня через минуту, со стороны не видимой от меня. – Это ж как мы отдариваться-то будем, а, Кореец?Не, ну ты глянь!

Пришлось вставать и идти, смотреть, чего там «счастливого» обнаружил Олег.

А обнаружился там, ни много, ни мало, а трех метровый питон, торчащий чуть пониже двигателя, в самом странном из мест, что я когда-либо видел!

Были бы у нас парни из поддержки – поубивало бы всех, но у нас в этом рейде «парней» не было, зато были дополнительные баки, дополнительный боекомплект и дополнительная еда с медикаментами.

– Давай подальше держаться, а то, как назло, рванет в самый неподходящий момент… – Поежился я, уже насмотревшись, что израильский «Питон» делает с авиацией противника.

– Не ссы, командир, он тухлый! – Олег уже успел залезть внутрь вертушки и теперь рылся там, выискивая приключений на свою жопу. – Гляди!

Мой бессменный стрелок и техник от всех Святых вынырнул их животика крокодила с помятой и поцарапанной железякой в одной руке и клочком бумаги – в другой.

«Чем можем – всегда поможем» и четыре запятых.

– Ага, вот и нам достался «Запятайник»! – Олег с благоговением сложил записку вдвое и сунул в карман брюк, который успел напялить неведомо когда. – Найти бы, да проставиться, до свинячьего визга. Классный мужик, поклон тебе низкий от всех, кто живой остался!

Олег погрустнел.

Ну, да…

Рейд-то у нас, конечно, успешный, но вот без потерь не получилось.

– А правильно ты тех тварей сжёг! – Олег вспомнил и сжал кулаки. – Суки, вечно требуют к себе отношения как к людям, а сами – бляди конченные! Ты, если что, можешь сказать, что утечка топлива была, вот и получилось, что получилось.

Ну, да, Олежа…Кто же меня спрашивать-то будет, а? Комэск наш? Так он сам от Румынии и до Молдовы с такой полосой прошел, что еще лет десять будут с содроганием вспоминать.

– А двигатели – в щепу рахслестаны! – Олег снова занялся «Мишкой», теперь разбираясь с двигателями. – Это как же мы до сюда-то дотянули, а, командир?! Тут же места живого нет! Мистика какая-то, кому сказать – не поверят!

Олег сокрушался сверху, а я тихонько улыбался снизу, чувствуя, как подкатывает глобальная усталость…

…– Борт 1764! – Вопль диспетчера вернул меня из дел давно минувших, к делам висящим на носу. – Машенька, у тебя все впорядке?

– Борт 1764, говорит курсант. Инструктор Васильева потеряла сознание, ищу посадочную площадку для оказания первой м…

– Отставить, курсант! Дуй на «Мозжечок», там врач откачает Машеньку. – Диспетчер отчего-то коротко хохотнул. – И лучше бы тебе было, чтобы он ее успел к кровати привязать!

Глянув на сидящую и свесившую голову на грудь Машеньку, хотел было устроить с диспетчером спор, но тот еще раз четко и ясно повторил свой приказ, добавив, что на «Мозжечке» будут встречать.

Ругнувшись, включил недоавтопилот и за пару минут успел устроить отрубившуюся девушку в кресле поудобнее, а то, мало ли…

А ведь я хотел быстрее обернуться!

Ага, а то как же!

Пока на «Мозжечке» нас заправили и обслужили прошло почти ДВА часа, за которые и Машеньку успели привести в чувство, и туриста опохмелить.

Жаль, упоротый турист так перестарался в опохмелении, что укладывать его пришлось, а не усаживать!

В общем, весь обратный путь мы провели в зловещем молчании Машеньки и громовом храпе сорока летнего туриста из Соуэто по фамилии Фриллиц.

В гробу я такие перелеты видал!

Одна скорости боится, другой храпит, пердит и чихает одновременно!

Ну, хоть теперь понятно, откуда взялся в договоре об обучении пункт об ограничении скорости!

Посадив вертолет и сдав его технику, помог вытащить тушку юаровца наружу, в тенек, где ему спать легче будет и поплелся в учебный класс, сдавать теорию.

– Стой! – Голос откуда-то сверху остановил меня и заставил вертеть головой по сторонам, в поисках говорящего. – Поднимайся на вышку!

Пришлось подниматься на вышку.

Ага, на самый третий этаж!

И замереть, пытаясь понять, что же именно «не так» на этой вышке.

Через минуту понял – все не так!

Оборудование диспетчерской вышки явно собиралось с бору по сосенке, но выглядело ухоженным и вполне себе работало.

Но, больше всего впечатлял сам диспетчер!

Ведь по голосу я представлял его себе двухметровым верзилой, способным без особых затей оторвать вертолету хвост и поковыряться в зубах хвостовым винтом, но на деле…

На деле диспетчер обучающего центра оказался прикованным к инвалидному креслу тощим пацанчиком, лет эдак до тридцати, шустро разъезжающим по диспетчерской в своей моторозованной коляске.

– Максим Федорович Кореев… – Парень остановился рядом со мной и протянул руку для пожатия. – Я тоже Макс. Топорников!

Я пожал руку и уставился на дальнюю стену, украшенную двухметровым баннером, на котором десяток Ми-24 отрабатывали по вражеским позициям из всего, что было под крылышками.

– 9-я гвардейская, орденоносная и расформированная сразу после «Пятиминутной войны» – Пояснил Макс, видя мой интерес. – Это они над Варшавой.

– Э-э-э-э-м?! – Я сделал вид, что не верю сказанному. – А не далековато?!

– Для обычных двадцать четвертых – да. – Макс полюбовался на баннер и тяжело вздохнул. – Но вот эти – не обычные! Перед рейдом у них были установлены новые двигатели, жилой отсек заменен на отсек с дополнительными баками и боекомплектом. Сейчас уже и не скажет, что там еще поменяли, но вот по Варшаве и еще двум десяткам населенных пунктов и военных баз, гвардейцы прошлись так, что Европа предпочла капитулировать.

– Она капитулировала, когда мы применили…

– Ой, да не верьте вы пропаганде! – Вспылил тезка. – Ракеты, это конечно страшно, но в них нет той неотвратимости, как в слаженной вертолетной атаке, когда все машины – единый живой организм, заточенный под уничтожение всего живого у тебя под носом!

– «Официально – так и никак иначе»! – Напомнил я первое правило политики и усмехнулся. – Чем могу быть полезен?

– Можете. – Макс махнул рукой в сторону стула, рядом со столом, уставленным грязной посудой. – Будем считать, что обучение вы закончили. Хулигански и не совсем чисто, но придираться не буду, хотя Машенька и требует вашей крови.

Я вздохнул.

– Не дыши так тяжело, сверху нету никого… – Хихикнул Макс, устраиваясь рядом и наливая себе кофе из пузатого кофейника. – У меня для вас есть маленькое дельце. Вам оно не в напряг, а меня вы очень выручите…

– Похоже на начало шпионского романа… – Рассмеялся я.

– Почти. – Макс помрачнел. – Вы ведь директор сыскного агентства, правильно?

Я кивнул.

– И вас есть услуга сопровождения от точки «А» до точки «Б»?

Я снова кивнул, признавая, что такой пункт в нашей деятельности есть.

– Мне надо, чтобы вы сопроводили мою покупку от завода в Мариньяне, через все границы, до сюда. – Макс тяжело вздохнул. – Понимаю, что это будет не дешево, но…

Парень развел руками, давая понять, что у него некий форс-мажор.

– Если Мариньян, значит – Еврокоптер? – Я помассировал шею.

– Да, я приобрел три «Колибри». Один уже в стране, но по странному стечению обстоятельств, он не пригоден для эксплуатации. – Макс упрямо выпятил вперед нижнюю челюсть. – И мне бы не хотелось, чтобы два оставшихся так же были ненадлежащего качества.

– На «Колибри» это больше 20-ти часов полета. – Прикинул я, вспоминая ТТХ пятиместного вертолетика. – Заманаемся чапать, если честно.

– Ну, да… – Макс помрачнел. – Но у вас есть возможность взять сопровождающих, двух, по одному на каждый вертолет!

– А кто второй пилот? – Полюбопытствовал я, уже догадываясь об ответе.

– Да, моя сестра, Машка. – Макс широко улыбнулся. – Только не гоняйтесь с ней, ей еще полгода высокие скорости противопоказаны.

– Может, лучше всего контейнером? – Я прикинул сколько мороки предстоит с этими пересечениями границ карликовых государств и мысленно пожелал, чтобы на «Колибри» оказался хоть десяток «Нурсов»! – Сопровождение я дам.

– Пришла уже одна «контейнером»… – Макс скривился. – До сих пор разбираемся «отчего это и почему это» запчасти от «Колибри» так похожи на ржавый металлолом! «Лягушатники» доброго отношения не понимают, а суд затянется еще на полгода.

– Макс… Хватит тебе… – Вошедшая Машенька посмотрела на своего брата и вздохнула. – Ну, бывает ведь…

– Это «бывает ведь», на языке закона называется «недобросовестным партнерством». – Я тяжело вздохнул. – И европейские поставщики очень часто этим грешат, требуя от нас, в свою очередь, неукоснительного исполнения всех принятых на себя обязательств. Это старая практика, уже проходили.

– О, да! А наши – просто ангелы! – Мария ощетинилась, как дикообраз и начала разбрасываться молниями из глаз.

– Наши, кстати, тоже не подарки. – Я усмехнулся. – Но у нас работает «реестр недобросовестных поставщиков», попасть в который очень легко, а вот выбраться – сложно. И еще несколько десятков «моментов», которые в Европе не работают. Особенно с вечно находящимися на грани банкротства фирмешками, типа «еврокоптер».

– Столько глубоких познаний! – Патетично всплеснув руками, скривилась Машенька. – Наверное, долго придумывали?

– Две недели назад я заказал себе 149 «Августу» и«Робинсона». – Я развел руками. – С лягушатниками связываться не стал – уж больно отзывы по их безделушкам хреновые: классные рабочие и инженеры оттуда давно свалили и ничего нового от них ждать не приходится. Правда, теперь думаю, что с «Августой» я поторопился, у Миля тоже есть достойные вещи.

– Что, съела?! – Макс, глядя на сестру, откровенно заржал. – Это тебе не со мной выстраивать «линию нападения»!

Фыркнув, девушка развернулась и вышла вон из диспетчерской с таким видом, что мы – говно, а она в белом фраке.

– Не обижайтесь на нее. – Макс, проводив взглядом удаляющуюся спину сестренки, тяжело вздохнул. – Она нормальная, но как дело до «европостана» доходит, так она сразу дура-дурой становится. А так, она адекватная, просто вот этот заскок как лечить – ума не приложу.

– Стерилизуй ее и отправь на «Похоронку». – Жестко сказал я, понимая, что кажусь жестоким. – Ни психолог, ни психиатр не вылечат того, кто не хочет лечиться. А на «Похоронке» много таких. Там даже целая община радфемок есть, уже пятнадцать лет доказывают, что они – лучшие.

– Это те, которые в лагере, за вышками живут? – Макс помрачнел. – Читал я. Там же полный беспредел!

– Нет, за оградой-то, как раз нормально. – Я припомнил свою поездку в общину, за сбежавшей дурочкой и поежился. – А вот внутри…

– В смысле «внутри»?! – Макс заинтересовано уставился на меня, забыв о кофе и своей работе. – Там же показывали, что творится внутри! Забор с колючкой, вышки, патрули, собаки!

– Ага, показывали. Вот только, видишь ли в чем дело, Макс, это не «фемок» защищают. Это «от фемок» так защищаются. Пересмотри передачу, там все стволы внутрь общины смотрят. К границам их женского общежития, даже самые отмороженные не подходят! – Я махнул рукой, вспоминая их местечковую королевну, что вот уже двадцать восемь лет ведет радфемок в светлое будущее, но…

Видимо, не судьба прийти в светлое будущее, не умея жить в мире ни с соседями, ни с самими собой.

– А ты там был? – Макс, вот ведь душа наивная, но, чую, прозорливая, раз задал этот вопрос. – Сам, своими глазами видел?

– Да. – Я кивнул. – Был, видел, общался с «королевишной», был с позором изгнан, вернулся и…

Хотелось добавить – «застрелен», но я передумал.

Не стоит еще одному человеку наносить травму.

– Слушай, может я зря так суечусь? – Макс вздохнул. – Но, было бы спокойнее, если бы вертушки пригнали вы с Машкой.

– Да понял я, понял. Пригоним. – Я рассмеялся. – Только во-первых, это встанет тебе в копеечку, а во-вторых…

Я закрыл глаза и досчитал до пяти.

– Если хочешь, чтобы твоя школа давала прибыль, гони Машку из инструкторов. Пилот она хороший, но вот инструктор – хреновый. А как человек, так и вовсе – говно. На нее поэтому все шишки и сыпятся, что она ни рот на замке держать не умеет, ни пи… орган свой, на молнию закрыть не может. Да и как человек она, честно скажем – так себе. Я посмотрел как к ней на «Мозжечке» относятся, как она с другими общается… Я бы ее прикопал и поплакал пару дней, для проформы…

Макс от моих слов побледнел, но, молоток, уважаю, удержался от резких слов.

За это я ему скидку сделаю.

Процентов пять.

Подмигнув на прощание олимпийскому Мишке, идущему третьим слева, распрощался с Максом и вышел вон.

…– Что Машка…– Макс поставил на стол между ними бутылку запотевшей водки и две стопки. – Все услышала?

Девушка побагровела.

– Так вот, сестренка моя сводная, – Макс разбулькал водку по стопкам и ехидно улыбнулся. – Инструктором ты больше не будешь, курсант дело сказал. Отношения с ним, как хочешь налаживай, хоть в койку прыгай, хоть на мостик становись, но чтобы ни единого скандала с твоей стороны! В полете – он старший, это не обсуждается. Ну, будем!...