Текст книги "Ноосферату (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

За эти две недели мы с Янкой вскрыли пять тайников «ПСА» и, доложу я вам, почти везде и почти все было феерически воинственным либо просто хомяческим: например, концентратами руд можно было загрузить пяток стовагонных составов, оружия было явно больше чем на пять тысяч штыков, а вот обмундирования почти не было, пполусонная Янка сказала, что Старейшина никак не мог определиться с фасоном, оттого и закупал исключительно ткань.

Ткань мы нашли в третьем тайнике и…

Меня не впечатлило, но вот мастера-еврея, которому я отнес кусок на пробу, просто привело в какой-то непостижимый экстаз – он этот рулон тряпки гладил руками, как гладят тело любимой женщины. Старик говорил, что ткань какая-то афганская, или что-то в этом роде.

А, вспомнил, «афгален»!

В общем, по настоянию Янки, я сшил себе из этой ткани пару костюмов, а остальное оставил мастеру, в качестве оплаты.

Как по мне, так лучше классической джинсы, только шикарный узбекский трикотаж.

Особенно летом…

Обожаю их футболки, в общем.

Хотя бы потому, что Янка их не рвет так яростно, как любую синтетику, оказавшуюся на мне.

А Мехна, старая карга Ивановна, ей в этом потакает!

Вытерев слезы, девушка оглянулась на меня и хитро улыбнулась.

Ну, да…

Теперь я тут владелец, тайник меня признал, так что все переходы-перемещения отныне тут можно делать либо вместе со мной, либо по моему прямому разрешению.

«Магия», блин…

Легкий сполох «тени» под ногами и вот мы снова на первом уровне.

Взяв меня за руку, феечка потянула меня в глубь тоннеля, прижимаясь к левой стороне и что-то шепотом считая.

На девятой колонне, она как-то так хитро вильнула, что мы оказались зажаты между стеной бетонной и стенкой какого-то ящика уже изрядно потемневшего от времени.

Кстати о «дереве»…

Я колупнул потемневшую поверхность ящика и малость подвис.

Это в тканях я не очень.

Но вот черное дерево не знать – это надо быть совсем безграмотным!

– Нам дальше надо… – Поторопила меня Янка и шагнула в совсем уже какую-то щель…

Я выдохнул и…

Часть бетонной стены отъехала в сторону, пропуская нас помещение метров двадцать на двадцать, пыльное и…

Продирающее ознобом.

Два десятка тел лежащих на двухярусных кроватях, четверо остались сидеть за столом, играя пыльными картами, трое прикорнули у дальней двери, вместе со своими «Шмайссерами».

Судя по рукам, торчащим из решетки на двери, с другой стороны явно тоже кто-то был.

Пока Янка возилась с другой дверью, полуприкрытой пыльной шторой-портьерой, решил заглянуть за решетку.

Ну, хорошо, что за все это время к подобным зрелищам я уже привык: на полу самой натуральной камеры пять на пять метров, с голыми стенами и полом, лежало еще пять тел в английской форме, скорее всего, те самые танкисты «Цетурионов», скорее всего.

Странно, что только пять, надеюсь, остальные умерли своей смертью, а не пошли на корм своим сослуживцам.

– Макс, ты где застрял?! – Янка явно что-то натворила, судя по ее злобному пыхтению.

Пришлось поспешить на помощь.

А, нет, все нормально…

Просто на нее свалилась все, что было за дверью.

Правда, свалилось как-то странно тихо, но…

Может, это я так глобально отвлекся.

Вытащив феечку из объятий черного костюма « SS » и сдернув с нее пыльный гобелен, едва удержался от смеха – моя чистюля сейчас была как маленький паровозик, который первый раз в жизни заправился углем и маслом и вышел на большую дорогу!

В общем, и юбку, и блузку можно пустить исключительно на стирку!

Вместе с не менее грязной владелицей!

Посмотрев на себя, феечка надула губки и шмыгнула носом.

– Ну, иди сюда… – Я притянул ее к себе, с одной стороны хихикая, а с другой…

– Разбирайте подарки! – Я разложил на столе три разноцветных коробки, точно помня кто и какие цвета любит.

Нике досталась синяя коробочка, Янке – желтая, ярко-алая, разумеется, Заре.

– Кто раздел… Тот пусть и одевает! – Ника протянула тонкую золотую цепочку с ажурной платиновой бабочкой с брюликами и сапфирами, у Зари – браслет с топазами, а вот Янке досталса тонкий платиновый поясок-цепочка, на который она заглядывалась каждый раз, когда мы проходили мимо этой ювелирной лавчонки.

Довольные и голые, девушки покрутились у меня перед носом и умчались одеваться – через час нам обещали «приличную экскурсию», собрав под это дело больше двадцати человек из всей гостиницы, включая и Кройца с его дамами.

– Может, все-таки поедешь с нами? – Заря придерживала Янку за талию, не давая той вернуться в комнату, понимая, что феечка только внешне молодая и красивая женщина, а на деле – феечка с добротно поехавшей кукухой, у которой есть только один Царь и Бог на этом свете – Я!

– Телефон держи на громкой. – Ника проскользнула между подругами и укусила меня за мочку. – Не ответишь – придем и оторвемся на тебе, по полной!

– Симметрично, между прочим. – Помрачнел я, вспоминая, как продалбливался по всем трем телефонам, сходя с ума от неизвестности, а эти трое спаивали Фирру с Элькой, предварительно намешав им афродизиак, чтобы Алексу в следующий раз было неповадно стучаться к нам в номер, когда женщины заняты своим мужчиной.

Я прикрыл глаза, вспоминая и, с одной стороны, покраснел от воспоминаний, чего именно в тот вечер вытворяли мои распаленные, блин, женушки, а с другой снова разозлился на Алекса…

– Господин… – Янка помахала мне от двери и демонстративно переложила свой тонюсенький телефон-звонилку в узенькую щель между грудок.

«Ну, в случае чего, хоть одна откликнется.»

Едва за дамами захлопнулась дверь, завернулся в тень и метнулся серым зайчиком в последний тайник, вскрытый нами два дня назад.

Судя по размерам и содержанию, этот тайник принадлежал самому старейшине, судя по дневниковым записям – редкому мудаку и нацику, но вот судя по наполнению тайника – мужику удивительно головастому и прозорливому.

Но твари – еще той.

Когда мне в его дневнике попадались записи, касающиеся Янки – волосы дыбом становились!

И ведь подонок не просто пользовался феечкой, он на нее завязал все тайники, «отнорки» и счета «ПСА», оставляя не второстепенные даже, а четырех-пяти степенные на откуп друзьям и самому клану.

После прочтенного – Янку хотелось обнять и защитить, хотя, судя по тому, что я видел, время от времени, защищать окружающих требовалось от нее.

Тайник Старейшины встретил меня тарахтящим дизельком-генератором и пасмурным вечером над Сеной, вечно грязной и вонючей, сколько бы власти города ее не чистили.

Да, этот тайник оказался трех этажным домом, одной из стен своих выходящим на «могучую французскую реку», которой никак не могли дать ума.

Открыв форточку, запустил кофеварку, протащенную в первый же день и, дождавшись первой порции, схватился за дневник.

Последний Старейшина настолько ратовал и радовался приходу фашистов во Францию, что это сквозило в каждой строке дневника, ровно до того момента, когда немчура отхватила по шапке в зимней компании.

Сорок второй и сорок третий год Старейшина писался кипятком от злобы, всей своей душой рвясь на восточный фронт, но так туда и не попадая.

Год сорок четвертый наглухо сломал Старейшину.

Он уже не собирался вооружать армию, не восхищался гением чудо-фюрера, а запасался.

Старейшина хапал все, до чего дотягивались его загребущие руки, так что придется понырять в Сене, отыскивая проход в котором его орлы и орлицы припарковали самую натуральную подводную лодку, уворованную у нациков, когда они отвернулись на обеденный перерыв.

Кстати, там же должно быть и еще что-то дорогущее – надеюсь не очередной ядерный заряд.

Ругаясь на лишние буквы, ругаясь на собственную тупость, шуршал страницами дневника, разбирая закорючки и хвостики.

Блин, можно было бы вынести дневник в гостиницу – цены бы этому факту не было, но Старейшина его зоговорил, что выйти с ним из комнаты было просто невозможно!

Вот и приходилось читать, где есть.

«13 января 1946 года.

Последние из лучших отплывают на соседний континент, оставляя эту страну погруженной в хаос коммунистов, в их святую веру в то, что людей можно сделать лучше. Мечтатели! Для то, чтобы сделать европейца лучше, его, как и еврея, нужно 50-т лет водить по пустыне, чтобы вымерло рабское его семя, чтобы сменились вонючие старцы, чья жизнь лишь в их головах ценнее голов окружающих.

Как француженки, еще вчера прогуливающиеся под ручку с немецкими офицерами, могут измениться? Они лишь поменяют кавалеров, что будут тратиться на их чулки и кружева, а они отрабатывать на спине, широко раздвинув ноги.

Что же, надо признать – Европа умерла. Умерла и воняет. И чтобы мы не делали для укрощения смрада, вонь эта въелась и не выветрится просто так.

Теперь только вернувшиеся смогут оценить степень смрада. И только коммунисты смогут смрад превратить в удобрения, а вот юсовия…

Для них мы навсегда останемся людьми второго сорта, которых можно презирать, которым можно лгать, у которых можно воровать – ведь мы для тех, кто когда-то сбежал на другой континент, отныне и впредь – жалкие клопы-вонючки…»

Я отложил дневник в сторону, «переваривая» прочитанное.

Старейшина был идейным нациком, это точно.

Но вот дураком – точно не был…

Глава 34

– Макс! Макс! Остановись! – Кройц поймал меня уже в последний момент, когда я навис над мелким полицейским, готовясь его…

Нет, не сожрать и не укусить – просто придавить, как маленького мышонка, что открыл сою поганую пасть на тощего, дворового кота!

– Нападение при исполнении… – Начал было вещать заученные фразы очередной пигмей от закона, но разглядев мои острые клыки – заткнулся и проглотил слюну, понимая, что от вечности его отделяет только крепкая рука Кройца.

Кстати, тоже совсем не выглядевшего добрым.

– Макс, пойдем отсюда! – Алекс вытащил меня наружу из собранного из говна и палок полицейского участка. – Они все равно ничего не скажут, Макс.

– Скажут. Просто – чуть попозже и все сразу. – Пообещал я, отойдя в тенек дерева. – А потом я…

– Макс! Это был несчастный случай!

Я посмотрел на Арбитра и повертел пальцем у виска, а потом…

– Алекс… Если твоя контора к этому имеет хоть отдаленное отношение, то ты лучше сейчас мне скажи. Сам. Сразу. Иначе… Я вырежу всех арбитров, вместе с их кошечками-собачками-хомячками. А рыбок обжарю и скормлю алкашам в первом же попавшемся баре!

– Макс! Это. Был. Несчастный. Случай! – Алекс чеканил слова, в надежде, что до моего затуманенного мозга дойдет их смысл.

Вот только он не доходил!

И не потому что я был в бешенстве, а потому что вся логика происходящего бунтовала и вопила, что на несчастный случай все случившееся не тянет!

Я вновь прислушался к своим ощущениям и, сдается мне, Кройцу мой вид реально не понравился.

А я…

А что я…

Ниточек-сознаний, связывающих меня с моими женщинами больше не было.

Из меня выдернули девять десятых меня, оставляя лишь «базовые настройки», которые орали и требовали мести.

– Макс!

– Не трогай меня сейчас, Алекс, пожалуйста! – Я повернулся к Арбитру спиной и по-детски, кулаком, вытер выступившие слезы.

– Макс… Мне правда, очень жаль… – Арбитр отошел от меня, давая момент на побыть одному.

– Алекс… Макс, мои соболезнования… – Фирра и Элька, сами еще пока не понимающие, что у них сегодня второй день рождения, подхватили мужа под локти и оттащили от меня, то ли чувствуя что-то, то ли понимая, что вот именно сейчас мне надо побыть одному.

«Спасибо вам, хорошие»! – Мысленно поблагодарил женщин я и вернулся в «Тень», где всегда есть право на ошибку.

Вот только сама Тень меня сейчас не очень жаловала – она, словно живая, но очень жестокая тетка, выбросила меня в гостиничном номере, где еще до сих пор были разбросаны вещи уехавших на экскурсию, моих женщин…

…– Полиция не дает пока комментариев, но не исключена возможность, что случившаяся с экскурсионным автобусом трагедия, на самом деле имеет под собой несколько иной смысл и причины. – Молодая девушка-блоггерка, то ли с Белоруссии, то ли Украины, выходила в эфир каждые 45 минут или час, освещая случившееся.

В какой-то степени мы с ней собратья по несчастью, хотя, ей намного хуже, но она держится и роет, роет, роет.

А я сижу в номере, за дверью которого стоят двое полицейских, не выпускающих меня наружу.

Совсем.

Мелкотравчатая гнида все-таки нажаловалась, что я ему угрожал и теперь, чтобы все замять, за мной приставили двух «наблюдателей».

– Уже сейчас понятно, что никакой речи о неисправности транспорта быть не может – перед выездом автобус прошел полную проверку, задокументированную и максимально внимательную, о чем есть свидетельства и персонала транспортной компании, и видео из бокса. – Девушка упрямо шмыгнула носом. – Водитель автобуса так же не вызывает подозрений – 45-ти летний житель местной деревни за рулем с 14 лет и ни единой аварии в его послужном списке не значится. Сейчас следствие отрабатывает варианты, что трагедия произошла по вине одного из пассажиров, либо по внешним причинам. Напомню – в автобусе, на момент трагедии находилось сорок девять человек, из них семнадцать детей, четверо мужчин, остальные женщины. Гостиничный автобус, выехавший на экскурсию вчера утром, был обнаружен на дне оврага, догорающим, около 12-ти часов дня, проезжающим мимо туристом из Америки, вызвавшим помощь и отважно спустившимся на помощь пассажирам. Сейчас Густав Съерк находится в больнице с ожогами, его жизни ничего не угрожает, но полиция не дает с ним встретиться, называя его одним из основных свидетелей. Это Римма и, мои дорогие подписчики, сейчас я не смогу ответить на ваши вопросы, потому что у меня слишком много своих, на которых нет ответов…

«Римма, солнышко, умничка!» – Я и вправду был готов расцеловать девушку при встрече, за полученную информацию. – «Спасибо тебе»!

Я прошел через номер в ванну и захлопнул за собой дверь.

Включил воду и зашуршал одеждой, словно собираясь занырнуть в ванну.

А сам…

«Тень» привычно обняла меня и выбросила в больничной палате, с плотно закрытыми жалюзи.

На постели дрых немолодой парень, иногда жалобно постанывая, когда забинтованные руки как-то не удачно двигались.

– Густав… – Тихонько позвал я мужчину по имени и радуясь, что вампирские способности вот именно сейчас работают именно так, как мне надо, скрывая все и оставляя человека на грани сна и яви, когда получить правдивый ответ намного проще, чем даже если ты используешь сыворотку правды!

– Ох, легаши, убирайтесь! – Густав явно был под обезболом, но… Мне так еще лучше.

– Я не легавый, Густав. – Я уселся на кресло, стоящее чуть сбоку т кровати. – В том автобусе было три моих женщины…

– Могу только сказать, что они не мучились. Никто из них не мучился. – Густав поежился. – Они сидели, где сидели. Никто с места не двинулся. Автобус словно плавно съехал со склона, но все были мертвы еще на дороге. Все-все-все, понимаешь? На всех сиденьях были… Они были такие спокойные, понимаешь?!

Я успокаивающе положил руку на плечо мужчине, а потом…

«Возложил руки», вытягивая из него эти два дня.

Конечно, не все было, как он говорил, но в основном Густав был прав – пассажиры автобуса были мертвы еще до катастрофы.

Я метался в его воспоминаниях, пытаясь отыскать Нику, Зарю, Янку, но натыкался лишь на детские тела в проходе и двух мужиков, крепко сжимающих плавящиеся банки из-под пива.

Все выглядело так…

Фантастично, что я долго не мог понять, что же не так с этим воспоминанием.

Потом дошло.

Автобус лежал на крыше!

А вот тела…

Оставались на своих местах.

Вот вам и первая странность!

Прибывшая полиция, по воспоминаниям Густава, работала быстро, но…

Прокручивая воспоминания, тоже появлялись вопросы.

Плюнув на правила, достал из кармана шприц-одноразку и сделал мужчине укол – сейчас он уснет, а когда проснется, будет жутко вонять и хотеть жрать, одновременно.

Увы, в человеческом организме подстегнуть некоторые процессы восстановления бесследно не получается.

Минусы регенерации – выведение токсинов и поиск строительных материалов.

Вновь Тень и я выключаю почти полную ванну, раздеваюсь и укладываюсь, раз за разом прогоняя воспоминания мужчины и намечая себе еще персон, которых очень хочу посетить.

А пока…

Я закрываю глаза, задерживаю дыхание и ухожу под воду, радуясь тягучей тишине, окружающей меня.

Две минуты тишины.

Я выныриваю и слышу дикий грохот от входной двери, которую только что, кто-то явно снес с петель!

– Макс Кореев! – Кто-то орет на весь номер и нагло топочет ногами, нарушая покой.

Только собрался вылезти из ванны, как дверь просто рассыпалась на опилки и клочки бумаги, из которых и была сделана, и на пороге появился мелкий представитель закона со стареньким МР-5 в руках и черном-черном шлеме, с опущенным забралом.

Увидев меня, поднимающегося из воды, этот испуганный полудурок не придумал ничего умнее, чем нажать на спусковой крючок!

Очухаюсь – убью мелкого пидара!

… « Меня зовут Римма и этот блог – последний на мою тему. – Женщина грустно улыбнулась. – Расследование завершено и трагедия, унесшая жизни сорока девяти человек – туристов и водителя, теперь, постепенно, становится частью истории. Но вердикт «несчастный случай» никак не может объяснить то, что произошло. Совершенно исправный автобус. Водитель-профессионал. Сухая дорога. Отсутствие следов торможения. Отсутствие свидетелей, на достаточно оживленной дороге. Вопросов осталось намного больше, чем ответов!

«Осталось добавить сюда тот факт, что ни одного тела не было передано родственникам и становится все еще страньше»… – Я оглянулся на Санька, уже замученного мной.

– Драко пообещал прогнать все через свои возможности. – Санек уже знал, что означал этот взгляд. – Через пять дней туда отправятся Эльжебета и Макар, и будут еще новости.

– За девчонкой приглядывай, пожалуйста. – Я ткнул пальцем в экран, указывая на Римму. – Как бы она себя не порешила. Все-таки, в один день потерять мужа, ребенка и родителей – этого слишком много!

– Рядом с ней Стелка. – Санек назвал неизвестное мне имя и я насторожился.

– Опять кого покусали, изверги?

– Нет… – Санек вздохнул. – Скорее, это она Аркашу покусала, когда того приспичило сходить на прием к психологу!

– Нормальная хоть?

– Умная… – Вздохнул Санек и мне показалось, что Аркаша очень скоро подвинется, если уже не подвинулся, уж слишком они были несравнимы – Санек, крепко стоящий на ногах и Аркаша – мальчик-херувимчик с вечно унылым ебалом, оживающим только в двух случаях – очередном пикап-эксперименте и при получении весомого тех задания, которое решить надо еще вчера.

А, нет, простите, трех – третий, это когда надо крепко поработать кулаками, но это ему выпадает крайне редко – массой парень пока не вышел.

– Что остальное? – Я развернулся в своем инвалидном кресле, к которому ближайшие месяца три буду наглухо прикован – долбанный спецназер таки прострелил мне грудь и зацепил позвоночник, так что теперь я на своей шкуре познаю будни Макса до его становления на ноги, а его Татьяна уже расписала мне физиотерапию…

А вот Мехна чего-то крутит, твердя, что я должен был встать на ноги максимально через две недели, после повреждения.

Хотя, может и не мутит.

Мало ли, может у меня какой-нибудь сбой, хотя, Костик осматривал и заверяет, что все нормально, а что медленно, так я же вместо того, чтобы лежать спокойно по 20 часов в сутки, я по 20 часов в сутки мотаюсь то по делам агентства, то по своим вертолетным, а уж по делам поселка я вообще в полном зашиве!

А помощников пока, как-то не предвидится, вот в чем горе.

– Старейшина! – В дверь проскользнула пухленькая девица, уже дважды отшлепанная и предупрежденная, что в третий раз, после моего шлепка, ее снесут на погост ногами вперед и никто за дуру не вступится. – Снова из полиции…

О, а вот эти реально достали!

После гибели Ники они словно с цепи сорвались, пытаясь навешать на меня и агентство столько собак и висяков, что смешно становилось.

Пришлось даже к своему особисту обращаться, чтобы он их раж поутихомирил, а то совсем не смешно стало – по две-три машины оперов паслись неподалеку от моей деревушки, офиса агентства и моего дома, а сами опера так и норовили то какого работягу взять за жабры и выбить чего-то противозаконного, а то и в машину чего подкинуть, под предлогом осмотра.

– Господин Кореев? – Вошедшего полицейского корежило называть меня господином и в этом, как ни странно, я его понимал.

– Проходите, присаживайтесь… – Радушно предложил я, понимая, что сегодня со мной не собачиться пришли.

– Вынужден отказаться. Но, благодарю. – Мужчина достал из-за пазухи пухлый пакет и аккуратно положил на стол передо мной. – Здесь, разумеется, не оригиналы, но общую суть вы поймете!

Чуть заметно мне кивнув, опер развернулся и к выходу из кабинета, но на самом пороге замер.

– Ты ее не уберег, так хотя бы зачисти… – И вышел вон.

– На опера мало похож… – Пожал плечами мой верный телохранитель, доставая из кармана сканер и поводя им над пакетом. – Все чисто…

Первая же выпавшая из пакета фотография заставила меня слегка покраснеть – молоденькая Ника явно была без комплексов, впрочем, с возрастом их стало еще меньше…

Раскрыв обычную, картонную папку бегло пробежал глазами первый абзац и…

– Завари-ка, Саня, кофеечку, я тут надолго…

Шелестели страницы, ксерокопии фотографий и документов перелетали слева направо, заставляя меня то бледнеть от ярости, то краснеть от собственной глупости.

Н-да-а-а-а-а, рановато мне с большими дядями и тетями сисями-писями меряться, ой, как рановато!

Привычно сожрав гематогенку, прихлебнул кофе, подстегивая организм на ратный подвиг и доблестный труд.

Н-да-а-а-а-а, не ожидал от Ники такой подляны, совсем не ожидал, но…

Много, слишком много во мне осталось человеческого!

Да и просчитать меня можно на раз, как оказалось!

Дочитав страницу, дал себе зарок – людям больше не помогать.

По крайней мере – бесплатно не помогать…

– Шеф… Может, в люлю? – Санек тихонько напомнил мне, что режим я уже нарушил немеряно и что усугублять не стоит.

Глянув за окно, вздохнул.

Первые лучи солнышка, уже зимнего, хотя и осень за окном, прорывались над макушками высоток недалекого спального района.

И пусто было на душе – хоть волком вой!

Н-да-а-а-а, а ведь я теперь отлично понимаю тех вампиров, что собравшись силами выходили под рассвет, прерывая линию жизни.

Теперь-то я их точно понимаю!

– Чутка осталось, Сань… – Я вновь углубился в полученные документы, «добивая» до уже почти понятного мне, финала.

Странная штука жизнь, ей-ей, странная.

Ника, что пришла следить и ставшая родной.

Заря, которая много о чем могла рассказать – да и рассказала бы лучше, дурочка! – но предпочитала вытягивать все молча, стиснув зубы.

Ну и я, «недокусок», так и оставшийся человеком.

Хороша компашка, блин.

Закрыв папку, покатался в кресле по комнате, разгоняя кровь и прикидывая, что же теперь со всем этим делать.

– Саня… На пару суток меня ни для кого нет! – Я взял со стола папку и сунул в сейф, откуда она махом перекочевала в один из личных тайников старейшины «ПСА», добраться до которого могу только я. – Скажешь, что снова поплохело, вызвали Таньку и она меня обколола по самые помидоры, чтобы я не дергался и спал.

– Понял. – Санька вздохнул. – «Жене сказал, что у любовницы, любовнице – что у жены… А сам на чердак и учиться, учиться, учиться…»

– Нечто типа вроде… – Усмехнулся я, закутываясь в тень и рывком оказываясь…

Да, этот тайник я нашел уже в дневнике, Старейшина делал его в тайне даже от своей феечки, стаскивая в него диковинки, которым в руки людей, а уж тем более – нелюдей, лучше не попадать.

Тридцать на тридцать и на три с половиной, совсем не похоже на остальную гигантоманию, но вот стеллажи, покрытые пыльными плитами горного хрусталя, под которыми дремали предметы…

Точнее – ПРЕДМЕТЫ!

Шесть рядов.

Два яруса.

Две с половиной тысячи экспонатов.

И просто тонны вездесущей пыли!

И только две строчки следов – одни от моих еще ног, а другие – уже от моих колес.

– Трашанэр! Хоол! – Два слова, появившиеся в голове непонятно откуда, запустили систему очистки тайника, в одно движение собравшую почти вековую пыль в плотный брусок, который исчез, оставив после себя только запах озона.

Под потолком и на стенах замерцали, набирая мощность, «фонарики фей», заливая тайник приятным, хотя слегка и излишне желтоватым, светом.

В висок вонзилась полуметровая, раскаленная игла и растаяла, оставив после себя информацию по каждому артефакту.

«Вроде Старейшина был француз, но вот педантичность и дотошность у него точно – германские!» – Я откинул голову на подголовник своего инвалидного кресла и принялся изучать краткие описания своего тайного имущества.

А ведь не разменивался на мелочи Старейшина этого мелкого клана, совсем не разменивался!

Знали бы Великие мира сего, что у меня тут, на стеллажах лежит – повесились бы от зависти!

Ну, разве что кроме «Ватиканских» – у тех, я так думаю, коллекция километров на сорок шире, длиннее и метров на триста повыше будет!

Краткие описания оказались с сюрпризом – стоило открыть краткое описание в Тени, как оно становилось очень не кратким!

Создатель, первое применение, способы активации – в Тени было все!

Даже каталог по действию!

Но, увы, некоторые артефакты были «одноразовыми»!

Например, вон та россыпь фиолетовых звездочек, была «исказителями пространства», позволявшими соединить точку «А» и точку «Б» в одну точку.

Или почти сотня хрустальных пузырьков, внутри которых плескалась капля серебристой, опалесцирующей жидкости – ага, она самая, «живая вода»!

Прокатившись по третьему ряду, поднял хрустальную крышку с невзрачной на вид, шипастой дубинки и приложил ее ко лбу.

От макушки и до пяток прокатилась теплая волна, потом еще и еще одна.

Разжав руку, согнулся от рези в желудке и завалился на бок, падая вместе с коляской и корчась от боли и тошноты.

Полчаса меня беспрерывно полоскало из всех щелей, выгибало до хруста и щелчкой, а под кожей, по мышцам и связкам бегали здоровенные пауки и своими острыми коготками пересобирали меня из меня в меня…

Разобравшись с телом, пауки взялись за мозги и вот тут-то и стало и вовсе плохо – они разбирали мозг на живую, что-то подносили к своим огромным глазам и возвращали, а что-то выбрасывали и меня снова тошнило.

Ну, теперь-то я понял, почему желающих воспользоваться «Целебной дубиной Авиценны» не было!

Дубина – она дубина и есть!

Грубо, жестко, действенно и без анестезии…

Простучав извилины, дубинка вернулась на свое ложе и хрустальная крышка закрылась, став пепельно-серой.

Нет, я этого не видел.

Но – знал.

Теперь, лет десять, а то и двадцать, «дубинка» будет набираться сил, подзаряжаясь от всеобщего поля и от соседних артефактов.

Вытолкнув изо рта очередной серо-зеленый кусок слизи, отполз в сторонку и принялся разоблачаться.

– Трашанэр… Хоол… – Порванное и заживленное горло сипло выдало команду и снова – миг и я лежу чистый, на чистейшем полу, а рядом моя чистая одежда, а в воздухе легкий запах озона.

Одевшись, сунул руку в карман и…

Обломался.

Нет гематогенок!

Пришлось вновь шариться в справочнике в поисках чего можно сожрать.

Ага, «путлибы», десяток…

Мне и одной хватит!

Опираясь на стеллажи, встал на ноги, выпрямился и, на подгибающихся двинулся к заветной цели.

Взяв одну, слопал и замер, прислушиваясь к ощущениям.

Вкусно, блин.

Но – сытно!

Словно полноценный обед и ужин сожрал, с добавкой и мороженным на десерт!

Сыто икнул и закрыл крышку «хлебницы», сожалея, что теперь путлибов осталось только девять.

После еды, разумеется, потянуло в сон, но у эльфов же все не как у людей!

Так что, спустя всего один зевок, я был способен свернуть горы и подраться с любым Циклопом!

Повертев головой, сориентировался на местности и пошел заниматься планомерным грабежом.

Хватит артефактам спать, у меня на них весьма и весьма грандиозные планы!

Что-то пришлось прятать в инвалидной коляске, что-то, с очень большой болью вживлять, а что-то прекрасненько подхватила Тень, на миг вновь став почти разумной.

Хотя, может она и не переставала ею быть?!

Усевшись в коляску, посмотрел на залитый светом зал и завернулся в Тень.

У меня еще есть дела, просто времени катастрофа как мало!

– Макс… Ты уверен, что хочешь продать вот это чудо?! – Мой вертолетный подельник ходил вокруг недавно собранного «Спитфайера», облизывался на «Мустанга» и восхищенным взглядом пялился на «Аэрокобру». – Это же…

– Продать?! – Я действительно ужаснулся меркантильным мыслям своего приятеля. – Нет, Максушка, я собираюсь это подарить!

У Макса отвисла челюсть.

– Просто – подарить?! Да ты обалдел?! Это же – оригинальные экземпляры! Это тысячи «фиолетовых»! Да тебе только за раннюю модификацию «Мессера» тысяч сто отвалят! – Макс покрутил пальцем у виска, давая понять, что он думает о моей расточительности.

– А кто тебе сказал, что это – оригиналы? – Расхохотался я. – Это, между прочим, копии!

– Фу, придурок, напугал… – Выдохнул Макс. – Если копии, тогда ладно, тогда понятно… Они вообще, хоть летают?

– Нет. – Я развел руками. – «Выставочные образцы». Даже кабину нельзя открыть, во избежании, так сказать. Так что, Макс, забирай и владей!

В наступившей тишине было слышно, как челюсть встречается с бетонкой.

– Мне?!

– Тебе. – Я поерзал влево-вправо в своем кресле-каталке. – Только с условием – устроишь открытие на весь мир! А я, пока ты ковыряешься, у своих мастеров «Ла-5» закажу, «Ила» и парочку «Яков»…

– Ух ты… – Мой тезка прикрыл глазки, уже представляя себе шоу.

«Эх, Максушка, ты уж прости меня, тварь, но… Без тебя мне никак!» – Я мысленно попросил у друга прощения за то, что очень скоро произойдет и дал себе слово, что обязательно все расскажу, просто – потом…

Проехав по хрусткому снежку до своего «минивэна с автоподатчиком», загрузился внутрь и пересел с кресла-коляски в пассажирское кресло.

– Все слышала?

Помощница Санька, сидящая за рулем, кивнула.

– Отлично. Поехали домой. – Я откинулся на сидение и уставился в окно, любуясь городским пейзажем с первым снегом. – А ведь скоро новый год… Какой он будет, интересно?

– Как и любой, поросячий год, будет много работы, много грязи и хлопот. – Марина, к моему сожалению, верила в зодиаки и гороскопы даже больше меня! – Ну, хоть не високосный, так что, прорвемся!

Проехав мимо растянутой ленты с надписью «с наступающим 2067 годом!» и двумя веселыми свинками, одна из которых тащила поднос с бокалами шампанского, а другая, гм, видимо блюдо с трюфелями, мы свернули на мост, проскочили его, на развилке ушли направо и выкатились на загородную трассу.

– Санька перехватит нас на 14 километре, я поеду в Поселок и буду ждать Вас там. – Марина слегка вильнула рулем, объезжая очередную дыру в асфальте. – На сегодня ведь все?

– С тобой – да. – Я с наслаждением вытянул ноги ближе к печке, почти застонав от нахлынувшего кайфа.