Текст книги "Ноосферату (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Глава 16

– … Ну, рабы мои верные… – Я широко улыбнулся, глядя на своих сотрудников, напряженно приумолкнувших и ожидающих чего-то хренового в самом начале новогоднего корпоратива. – Старейшины отказались оплачивать наши услуги по «пещерному» делу.

Народ реально помрачнел, понимая, что, возможно, только что накрылись их новогодние премии!

– Старейшины отказались оплачивать наши услуги по делам «1356» и «Бракоразводный процесс Клюевой-Фомина». – Я повертел в руках бокал с шампанским. – Семейство Демидовых отказалось выплачивать страховку по пожару.

Заря спрятала лицо в ладонях.

– Остальные шесть семейств заявили, что деятельность нашего сыскного агентства «Мангуст» представлялась ими несколько иначе и что субсидии на будущий год будут отменены. – Я широко улыбнулся. – С 1 января сыскное агентство «Мангуст» прекращает свое существование: у нас отзывают лицензию, а мне предстоит разбираться с финиками и налоговиками.

Народ и вовсе приуныл, мысленно готовясь возвращаться в «родовые гнезда», где каждый первый непременно постарается кольнуть бревном в глаз, показывая собственное превосходство!

– А потому, мои дражайшие сотрудники, я поднимаю этот тост за долбанутый високосный год, который испортил все, что мог испортить! – Я поднял свой бокал и с наслаждением его выпил.

Народ тоже пригубил, без особой радости, разумеется, но…

Меня поддержали.

– В общем, думаю, прошлый год мы проводили… – Я вновь наполнил свой бокал розоватым игристым. – Теперь пора выпить и за наступающий… Наполняйте бокалы, у меня еще не все новости…

И снова народ, хоть и слегка заторможено, но просьбу мою выполнил.

– Я поднимаю свой бокал за наступающий новый год. – Я устало улыбнулся. – За моих сотрудников и коллег, чьей работой, я, лично, восхищен. Я хочу выпить за людей, не читающих договоров. И за людей эти самые договоры составляющих. Я хочу выпить за свободу от оков. И за нового директора, нового сыскного агентства – Веронику Андреевну Хнак!

Народ замер, переваривая услышанное.

Ника, в серебристо-змеином платье, обтягивающем ее фигуру как вторая кожа, царственно подняла свой бокал, салютуя сперва мне, а потом и остальным, сидящим за длинным столом, сотрудникам.

– ВАХ… – Выдохнул сидящий рядом со мной Лешенька… – Это же какая аббревиатура получается…

– Особенно если учитывать, что она везде пишет – Ника… – Подтолкнул его локтем, сидящий справа от нашего боевика, инженер Марик…

– Да ну… – Лешенька сложил два и два, получил пять и замер, намертво зависнув.

– То есть… Мы – работаем? – Заря, в принципе, была в курсе всех моих проблем, но вот о нашем с Никой решении их «развести» максимально жестко – нет.

– Да. – Ника встала. – Макс, спасибо тебе…

– Давай, теперь ты дальше сама! – Я плюхнулся на свое место и блаженно вытянул ноги.

– В связи с нарушениями Договора со стороны Старейшин, ваши контракты с родовыми гнездами, с данной минуты считаются аннулированными! – Ника взяла лежащий перед ней лист бумаги и с огромным наслаждением принялась его методично рвать на мелкие клочки.

Кто-то из сотрудников реально впал в ступор, у кого-то, судя по всему, вот-вот была готова поехать крыша, но…

Пока все не выходило за рамки, так что переживать было не о чем.

Хуже всего пришлось «демидовским» – Заре и еще троим, на которых Демидов-старший навешал столько обязательств, что будь они людьми их бы давно на органы пустили…

Разорвав специально составленный контракт, над которым мы с моим «крючкотвором» пробились неделю, собирая все нарушения Старейшин в один узел, Ника подняла бокал с «Советским полусухим».

– Отныне и впредь… – Она вздохнула. – Ваши родовые гнезда не имеют на вас ни малейшего влияния.

– Мы –свободны? – Лешенька замер и развернулся ко мне. – Мы, правда, свободны?

– Не совсем… – Я тяжело вздохнул. – Вы свободны от своих родовых ограничений и влияний, но… У вас есть контракт, подписанный со мной. И этот контракт, увы, бессрочный.

– То есть… Теперь МЫ – принадлежим ТЕБЕ?! – Заря уставилась на меня, как на чокнутого рабовладельца.

– Ага… – Я реально понурился. – Вы – принадлежите мне, а я – отвечаю за вас, всех, скопом… Это условие я вносил на всякий случай, страховался, но… Теперь его не отменить.

– Отменить – нет, конечно… – Сидящий почти на другом краю стола паренек из «яйцеголовых» почесал жиденькую, рыжую бороденку. – Отменить – нет. А вот обойти…

Я уставился на него, как на идиота, пытаясь понять, к чему он клонит – контракты на крови, у ноосферату не подлежат иному прочтению, кроме самого простого и первого по смыслу.

– Я, Егор Самихин приношу своему Властителю свою кровь, меч свой, честь свою, жизнь свою, свое будущее и будущее детей своих… – Парень вылил из бокала шампанское, укусил себя за палец и капнул три капли на дно и сунул бокал в руку девицы из «научной части», сидящей справа.

Та, глядя на Егора влюбленными глазами, повторила его клятву, капнула три капли своей крови и передала соседке…

С каждыми новыми тремя каплями я чувствовал, как меня придавливает к земле грузом все возрастающей ответственности.

– Они что делают?! – Ника успела выбраться со своего места и теперь наклонилась надо мной, пытаясь выяснить, что же творится.

– Мы выбираем себе нового Старейшину… НАШЕГО Старейшину! – Оглоушил женщину своей простотой, Лешенька.

– Они меня в гроб загоняют… – Вздохнул я, уже даже не пытаясь возражать. – Ника… Я ни сном, ни духом… Честное слово!

Каждые новые три капли в хрустальном бокале словно распирали его изнутри, окрашивали хрусталь в кровь, в огонь, в жуткий блеск стали, огня, льда и непоколебимой твердости земли.

И вся эта тяжесть ложилась мне на плечи.

А еще минут черед десять, когда Клятву выскажет последний и капнет свои три капли крови, мне придется выпить этот адский коктейль, усвоить его и…

Либо сдохнуть, потому как не по Сеньке шапка, либо стать Альфой этого нового прайда!

Последней приносила клятву…

Ника!

Иногда женщины это такие странные существа!

Ну, вот ей-то это нафига, а?!

Она же нормальная, здравомыслящая, взрослая женщина, а туда же полезла!

Поднеся мне здоровенную, поллитровую братину, полухрустальную, полуогненную, оплетенную тонкими, белыми костями и украшенную созвездиями мелких рубинов, изумрудов, жемчуга и янтаря, Ника выглядела так, что казалось, она и сама огонь, лед и ветер – одновременно!

Я встал…

– Назад дороги не будет. – Предупредил я всех, поднимая посуду на уровень глаз. – Это не контракт, это не договор… Это – Род… А мы в нем – равные…

Народ одобрительно зашумел, а я пожав плечами, поднес драгоценный кубок к губам и сделал первый глоток…

…– Ох, блядь, как же холодно-то! – Я сжался в комочек, пытаясь, если и не согреться, так хотя бы сохранить те крупицы тепла, что еще были в моем теле. – Как холодно-то! Да с чего так-то холодно?!

Я пытался свернуться еще и еще сильнее, до хруста позвоночника, до вылета коленей из суставов, но теплее не становилось.

Меня замораживало!

Меня плющило, колбасило и выеживало, но теплее не становилось.

И светлее, кстати – тоже!

Я открывал глаза, знаю, что вокруг темно и холодно, что мир проваливается в тартарары, что из этой жопы я точно не выберусь, что глупо было начинать себя считать героем всех времен и народов, что вот сейчас тьма меня совсем заморозит и я уже не выберусь, оставшись лежать тут страшной, скрюченной мумией…

«Да хрен тебе!»

Пока живу – хрен вы меня прибьете!

Я начал со скрипом и скрежетом выпрямляться.

Сперва стало холоднее, а потом хлынул поток дичайшего жара, замешанного на ярко-алой крови, в которой бурлило столько эмоций, чувств, ощущений!

Теперь меня поджаривало и очень сильно хотелось пить…

«Да хрен тебе!» – Твердил я, как заклинание, как мантру, как молитву. – «Да хрен тебе!»

И пусть было не понятно, кому именно «тебе» достанется этот самый хрен, но осознание того факта, что кому-то я ломаю плану своей борьбой – и грело, и охлаждало, одновременно!

Я вновь открыл глаза и вздохнул – сейчас я стоял точно на терминаторе – границе между светом и тенью и под ногами у меня было бритвенной остроты лезвие, уходящее в бесконечность, а над головой – ей-ей! – улыбалась самая настоящая Бездна!

Ненавижу выверты своей долбанной психики!

Ну почему у всех, уважающих себя полупокойников есть свет, есть небеса над головой, есть лестница, в конце концов, а у меня – лезвие под ногами и Бездна – над головой?!

Вот, что за дискриминация,а?!

У меня что, с фантазией проблемы?

Или опыт у меня – не сын ошибок трудных?

Нет, на гениальность я, к сожалению, не замахиваюсь, но ведь можно же было хоть что-то удобоваримое мне подсунуть, а не вот эту лажу?!

– А нехрен богинь убивать! – Голос ото всех сторон больно надавил на мозги, как бы намекая, что принадлежит Высшему существу.

Ненавижу «Высших сучеств»!

Все они – вороватые твари, которые радостно расписывают прелести веры в них, на самом деле являясь обычными, трусоватыми грабителями!

– Но-но! Полегче! Могу и звиздюлей отвешать! – Голос реально сквозил обидой, но…

Тому, кто стоит на терминаторе – божественные заморочки совершенно пофигу!

– Я вот, сейчас, как звиздану тебя молнией! – Голос сердито засопел.

– Вперед и с песней… – Буркнул я себе под нос и сделал первый шаг вперед по лезвию.

Больно, блин!

– Да я, тебе! – Голос и вправду фигакнул молнией, но, как и все «божественное», до нужного места она не добралась, вызвав у меня ехидный смешок.

Шаг и еще шаг, ногам больно, но обернуться и посмотреть, насколько все плохо после меня или глянуть вниз, чтобы узнать насколько все плохо подо мной – не дождетесь!

– Ну-у-у-у-у… – Голос взъярился и принялся хлестать молниями направо и налево, методично наращивая мощность, но, так и не добивая до меня, идущего-скользящего по острию.

– Хрен у тебя получится! – Я упрямо помотал головой. – Вы, «боги», самые унылые существа на обозримом пространстве реальностей – силы есть, но без людей вы – мусор. Вы даже мир заключить не можете, все приходится людям делать самим!

Я упрямо шагал вперед, под совершенно сумасшедшие по своей длине разряды молний, под языки пламени и ледяные сосульки, что летели-летели в меня, но так и долетели.

– Тварь! – В сердцах выругался Голос с небес, ойкнул, словно кто-то отвесил ему подзатыльника и Бездна сменилась теплым, летним небушком, а под ногами, вместо лезвия, посыпались нежнейшие розовые лепестки.

Розы, кстати, я тоже не особо переношу…

Словно услышав мои мысли, розовые лепестки сменились белым яблоневым цветом, душистым, аж дух захватило!

Эх, все ничего, но…

Я оглянулся и усмехнулся…

За мной, уже теряясь вдали, виднелась четкая цепочка окровавленных следов.

Н-да-а-а-а-а…

В этом все боги и проявляются – сколько бы они себе нимб и крылышки не пририсовывали, рога, копыта и хвост их всегда выдают!

Ну, нет среди богов – нормальных! Не-ту!

Мразей, лжецов, лицемеров, трусов – хоть отбавляй, а вот нормальных – нет.

Не хотят нормальные становиться богами, они другим заняты…

Дружбой, например.

Семьей.

Работой.

Вот там они – боги.

А тут – одно фуфло кучкуется!

– Да ты охренел совсем! – В синих небесах забился-заистерил уже совсем другой голос. – Я, ему, понимаешь, дорожку выстелил, а он меня нахренах таскает!

– Так ты ее не мне стелил… – Расхохотался я. – Ты себе дорожку стелешь, лохов подманиваешь…

Я сделал очередной шаг, и из-под земли вылезла полуразвалившаяся-полразлошившаяся тварюшка.

Хорошо знакомая, тварюшка!

А я ведь думал, что эту «богиньку» уже и не вспомнит никто, ан нет, как обиделись, так сразу говно из всех щелей полезло!

Вон, ишь как лапки тянет, да смердит, скрипя суставами…

Подцепив ногой белых лепестков, подбросил их вверх и, пока зомбибогиня отмахивалась, обошел ее.

-Ну, теперь не жалуйся… – Голос сверху звучно щелкнул языком и я начал падать.

Сперва сквозь лепестки, потом сквозь прелые листья, сквозь землю с червями и кротами, сквозь каменные скрепы мироздания, слоновьи шкуры и черепаховый панцирь…

В общем, глубоко меня опустили, чеслово!

Вот только страшно не было.

Не было страшно, потому что вдруг, откуда-то возникла и застряла в моей голове одна, очень простая, мысль.

«Я нужен»

Я нужен Заре, верившей мне.

И боевику Лешке, иногда мелодраматичному, но верному – нужен.

И даже Нике, которая просто женщина – я тоже нужен.

А, раз нужен, то надо выбираться!

А раз надо выбираться, то надо шевелить поршнями, булками и прочими отростками, иначе те, кому я нужен, могут пострадать, а этого я фиг кому прощу!

И себе – в первую очередь!

Пробившись через толщу черепашьего панциря и три слоновьих жопы, прогрызся наружу.

Лепестки уже кто-то сгреб лопатой, небо почему-то скатилось к утренней заре, Голосов, слава Звездам, было не слыхать.

«Осталось понять, как вернуться…» – Я сосредоточился на самом основном. – «А потом просто вернуться!»

Нет, так-то, логически, у меня два пути – вперед и назад, но…

Я же ведь мужчина!

И оттого пошел налево!

Зря, конечно, пошел, но…

Первую тварюшку, что выкатилась на меня сердито фырчащим ежом, растопырившим иголки и просто излучающим угрозу, я по-простому пнул.

Сильно пнул.

Наподдал так, что тот со свистом ушел в небеса, теряя свои иголки в полете!

Было даже немного стыдно, но метрового диаметра ежик, с сорока сантиметровыми иголками, все-таки, немного опасно.

Выругавшись на великом и могучем, выдернул из ноги две иглы и, искренне надеясь, что они не отравлены, похромал дальше.

Болотце пришлось обходить – в нем жило какое существо с щупальцами, на которых уже подрастали молоденькие елочки, а оказаться фаршированным на туалетную щетку желания как-то совсем не было, вот я и обогнул его.

Следующая монстрина явно была женщиной – от ее высокочастотного визга пожухла все трава в радиусе ста метров, облетела листва, в том же радиусе поражения, а мелкие червячки самовыкопались из-под земли только исключительно ради того, чтобы самоубиться, взорвавшись…

Обычно, я женщин не бью, но в этот раз решил: «Да… Е… Имейся оно все конем»!

И пошел в…Полез в драку!

Было очень больно и обидно огрестись по полной программе от какой-то орущей собаки сутулой, но…

Познавательно, этого не отнимешь!

Долетев, после очередной атаки, снова к болоту, обозвал собаку сутулую – Сутулой собакой и вломился во владения тентаклиевого елконосца с грацией носорога.

Признаю, идея была дурацкой, но она сработала!

До середины болота я пробежал на адреналине, а потом, когда елки уже серьезно заходили ходуном, так и норовя если и не смести меня в трясину, так хотя бы огреть по хребтине, вспомнил и скволызнул через Тень, унося ноги от злого болота.

Дав себе пару минут передышки и десяток на то, чтобы полюбоваться на окончившую жизнь самоубийством через втыкание елки в свободные отверстия собаку сутулую, пошел дальше, умом понимая, что впереди у меня явно остался супер босс, убить которого на шару совсем не получится…

Зато, после него сразу будет свобода, армянский коньячок и заботливые женщины, что снимут усталость путника любыми средствами!

Я топал и топал, топал и топал, а Биг Босса все не было и не было!

А, может именно это он и был?!

Ну, там, даосийское терпение, «путь в тысячу ли» и прочий шурум-бурум?

Ненавижу шизотерику, хотя и признаю, что в этом что-то есть, только шелуху долго снимать…

А тут еще Голод проснулся и снова стало холодать.

Ненавижу, когда начинает холодать!

Снова полязгивая зубами, топал вперед, уже мечтая о встрече с Боссом по принципу, не заборю, так хоть согреюсь!

Увы, Босса все не было, а понижение температуры – присутствовало в полной мере!

– Всех убью – один останусь! – Полуистерично всхихикнул я и сбился с шага…

…– Да что ж так холодно-то, а?! – Я потер руками мокрое лицо. – Это кто тут такой смелый, блин?!

– Макс! Макс! – Передо мной подпрыгивала Ника, старательно размахивая руками. – Макс!

– Все нормально! – Я вяло помахал рукой. – Я уже в адеквате!

– Не верь ему! – Заря тащила еще одно серебристое ведерко со льдом, из которого торчало горлышко бутылки шампанского.

Попросить вытащить бутылку я не успел.

– Да вы охренели, обе! – Я хлопнул, перемещаясь из мокрого кресла в противоположный от девушек, угол комнаты. – Холодно же, БЛИН!

– Может, ему хватит? – Ника поймала Зарю за руку, станавливая. – Вроде, реально адекватен…

– Я-то адекватен! А вот вы… Какого вы хрена делаете и с какого хрена вы, обе, полуголые?! – Лязгая зубами, поинтересовался я, уже, мысленно, пытаясь понять, как буду возвращаться домой в мокром костюме. – Какого тут… Вообще происходит?!

Оглянувшись по сторонам – каюсь, сделать это надо было сразу – обратил внимание, что мы все еще в ресторане, арендованном на корпоратив, и что где-то за стеной шумит океанской волной весело гуляющий народ.

– Ты тут происходишь! – Обвинительно ткнула в меня пальцем, Ника. – ТЫ!

Я завис.

Нет, вроде я одетый, значит, как минимум, ни до кого не домогался.

Соображаю прекрасно, ну, разве что слегка отрубился после полного бокала…

«Блядь!»

– Ага. Дошло. – Заря опустилась на одну ручку кресла, Ника на другую. – Ты нахрена все, залпом, выпил?! Ты что, ритуала совсем не знаешь?! Там же надо – ПРИГУБИТЬ!

Я развел руками.

– А, ты же не «кусанный»… – Девушка устало вздохнула. – Ну… Тогда – поздравляю, Старейшина, у вас теперь полсотни новых членов и два десятка сейчас еще заделают!

– В смысле – «заделают»?! – Опешил я. – С чего это «заделают»?!

– А кто, твою ж мать, – накинулась на меня Ника, чуть подавшись вперед. – Кто скомандовал «перетрахать тут все это болото, чтоб лягушки шустрее шевелились?!» Кто, бл, включил свое вампирское обаяние на 220% и заявил: «да, еб… оно все конем»?!

– Кто, позвонил директору ресторана и пообещал его купить за две цены, если она сама приедет сюда и прихватит еще десяток девчат, а то «старые быстро кончились?!» – Подхватила за подругой выпадающее копье и принялась тыкать им в меня, Заря. – Кто потребовал парный стриптиз?! С продолжением!

– И что директриса?! – Потрясено уточнил я самый идиотский момент из услышанного.

– Приехала! Гуляют! – Заря соскочила со своего насеста и, сжав кулаки, направилась в мою сторону.

«Упс… Так вот какой ты, «Финальный Босс!» – Промелькнуло у меня в голове.

Следом за Зарей в атаку пошла и Ника, но…

Когда они встали рядом, я уже начал сомневаться, что меня идут бить.

Скорее, судя по блестящим глазам, раскрасневшимся щечкам и отсутствию нижней части нижнего же белья, сейчас если меня и будут бить, то совсем по другому поводу!

– Так! Милые! Стоять! У нас исключительно профессиональные отношения! – Я попытался хлопнуть, попытался уйти в Тень, попытался даже просто убежать, но…

Эти две, каким-то образом просто «гасили» любые мои поползновения на свалить от ответственности.

А в голове начало брезжить, что я действительно напортачил с этим чертовым ритуалом, потому что Ника, конечно, дама тренированная, но успеть за вампиром ей, при всей тренированности – не дано. А Заря… Судя по заливающему ее личику румянцу, которого в ее типе вампиризма в принципе быть не должно, Заря тоже получила «дополнительные свойства»!

– А как же народ… – Пискнул я, понимая, что выхода у меня три – в окно, в дверь или, гм, в койку!

Но!

За окном минус двадцать пять!

За дверью, сдается мне, меня вообще возьмут в оборот!

А с этими двоими красотками я еще могу посражаться… Наверное!

– А народу без своего Старейшины сейчас намного лучше, чем с ним! – Ника догнала меня первой. – А вот завтра, мой Господин, у вас будет болеть все!

– И везде! – Радостно добавила Заря, почему-то странно переливаясь…

Глава 17

Кое в чем девушки ошиблись – Голова у меня начала болеть только через три дня после корпоратива.

Сперва, из-за покупки ресторана, который, в принципе, оказался убыточным, оттого директриса так и схватилась за предложение его продать.

Потом началась головная боль из-за трех десятков кухрабочих, официанток и официантов, которых мои орлы и орлицы, получив мой прямой приказ «затрахать все» – таки, затрахали, но, совести не потеряв – «обратили».

Так что у меня теперь есть ресторан, есть работники для него и есть покусанная директриса для него.

Поймаю Лешеньку – пропишу двоечку в печень!

Остальные – ладно, существа подневольные, но Лешенька эту… даму… Куснул потому что она ему понравилась!

Реально – понравилась.

В прочем, любовь зла, а мне это надо расхлебывать!

А еще пришлось дать на лапу местному участковому, чтобы он поменьше смотрел в сторону ресторана, из которого целую ночь доносились такие леденящие душу вопли, что народ уснуть не мог!

А еще меня ждали «финики с налоговиками» и обгадившиеся Старейшины, до которых только сейчас дошло, какой же они мне офигительный подарок сделали!

– Макс… – Ника впустила двух братьев-драконов и вошла следом, неся поднос с двумя чашками кофе и кружкой, с чаем.

– Ну, ты повеселился! – Тук после приветственного кивка головой, сразу схватился за чай и плюхнулся в кресло, а Рэл…

Рэл протянул мне руку, что было для меня несколько внове.

– Старейшины передали нам суть дела… – Рэл уселся в соседнее с братом, кресло, прихватил чашечку с кофе и блаженно вытянул ноги. – Папа предупредил, что старые – дурни, и чтобы я гнал их нахрен.

У меня реально чуть челюсть об стол не ударилась: Рэл, в кои-то веки совершенно сбросил весь свой прикид чопорности, высшего дворянства и недосягаемого аристократизма, превратившись в того парня, который перетаскивал меня через границу на бреющем полете, с отключенным мотором и отчаянно матерясь при этом!

Чудеса!

А с другой стороны…

Имея папу – Дракона, можно вообще любого послать нахрен, включая и любого божка, которых сейчас развелось, как грязи.

– Но! – Тук сделал добрый глоток чая, выпучил глаза и выдохнул, пытаясь остудить обожжённое горло. – Мама хочет уточнить, не знаешь ли ты, кто передал «ЕАМ» восхитительную коллекцию эллинско-греческих украшений 1-2 века нашей эры, в отличном состоянии, а? Представляешь, братец, кто-то вернул на историческую родину почти два десятка драгоценнейших произведений искусства, анонимно! Мама, конечно, в восторге, но выставят их не раньше, чем через год, сейчас их ждет описание, оценка, страховка…

Я развел руками.

Знать ничего не знаю!

– Но, мама сказала, что очень хотела бы заполучить не только ткань, в которую драгоценности были завернуты, но и… То, что было еще…

Я почесал затылок.

– Давай, Макс! – Рэл допил кофе и пролеветировал чашечку на стол. – Сказал «А», говори и «Б»!

– Вам это не понравится… – Честно предупредил я. – А уж маме Марло – тем более…

– Ну-у-у-у-у, тут уж маме решать… – Тук широко улыбнулся. – Давай, не тушуйся, а греческое правительство выдаст тебе ма-а-а-а-а-а-аленькую премию, цветную грамотку и огро-о-о-о-омный орден!

– Рэл… Тук… – Я вздохнул. – Не надо вашей маме этого, чесслово!

– Ма-а-а-акс! – Тук сурово насупился. – Что там? Кожа младенца?

Я покачал головой.

– Волосы девственницы? – Хихикнул Рэл.

Я снова помотал головой.

– Показывай. – Решил Рэл, видя, что я реально не хочу отдавать тару, в которой и нашел все амулеты. – Обещаю, если там что-то… отвратительное… маме слова не скажем!

– Обещаю! – Подтвердил Тук, важно поднимая левую руку.

– Я – предупреждал… – Я выбрался со своего места, дошел до сейфа и, открыв его, достал оттуда деревянный ларчик.

– Утка в зайце, в зайце яйцо… А дальше что? – Хихикнул Тук. – Анекдот про кошелку помнишь?!

Вместо слов, открыл ларец и достал оттуда сшитый шестью наружу, мешочек и, развязав горловину, вывернул на изнанку.

Оба дракона рефлекторно полу прикрыли глазки, а в комнате, по потолку и стенам заиграли яркие, золотые всполохи.

– Золотое руно?! – Рэл потянулся, взял мешочек, покрутил его в руках и снова вывернул черным мехом наружу. – И шкура яка. Н-да-а-а-а-а, маме лучше не знать.

– И в Грецию, лучше не ввозить… – Понятливо протянул Тук, принимая мешочек из рук брата и всовывая в него руку по самое плечо. – Безразмерный…

– Да нет, вполне себе размерный… – Пожал я плечами. – Четыре вагона – с легкостью…

– Уже привязал? – Разочаровано протянул Рэл, глядя на «безразмерный мешок» хоть и с сожалением, но без фанатизма.

– Братишка… Ну, хоть ты чуши не неси… – Тук вытащил руку из мешочка и, завязав горловину, перекинул артефакт мне. – Нельзя привязать золотое руно. Артефакты подобного уровня изготовления и примененных материалов можно либо получить в подарок, либо…

– Снять с трупа? – Бесхитростно полюбопытствовал я, вызвав на лице Тука самую настоящую гримасу мученической боли от общения с дебилами.

– Еще один идиот. – Тук сделал «рука-лицо». – Подобные артефакты сами выбирают своего владельца.

– Ага… И, артефакт из золотого руна, с вставками из кости клыков дракона выбрал – Тадам-м-м-м! – вампира?! – Расхохотался Рэл.

– Рэл… – Тук тяжко вздохнул. – А вот ты, лично, кому бы отдал все артефакты, что в нем лежали? А?

– Ну-у-у-у-у-у… Самействам-владельцам… – Рэл прищурился, наверное, уже прикидывая, как бы его чествовали в этих самых «семействах».

– «Рубашка монаха», «прядь Анги», «Шактималагана», «Миерхава», «Онимбарска», «Кольцо Диониса», «Диадема принцессы» – все они принадлежали греческим родам и в разное время были украдены и вывезены за границу. «Шактималагана», «Миерхава» сняли с тел их прежних владельцев, фашисты. «Прядь Анги» и «рубашку монаха» вывезли мужественные конкистадоры, что были еще теми грабителями. – Тук грустно усмехнулся. – Ни один из родов ИНЫХ не предъявит ничего Национальному Археологическому Музею, когда эти артефакты выставят на обозрение. Придут, полюбуются, повздыхают, но потребовать назад или, упаси все небеса, ограбить музей, чтобы вернуть – не осмелятся.

– Ну… Археология – это не мое. – Печально вздохнув, развел руками Рэл. – Но Старейшины будут очень недовольны.

– Да в жопу их. – Легкомысленно отмахнулся Тук. – Давно было пора потребовать ценности обратно, но нет, церемонились с ними! В общем, Макс, если будут проблемы – звони сразу маме. Папа еще думать будет, а мама сразу разрубит!

– Ну, вот и накрылась пи… вся моя анонимность. – Вырвалось у меня, а драконы, переглянувшись, выдали на-гора одну фразу: «Ты просто не умеешь врать!»

… – Ты просто не умеешь врать! – Мой главный редактор, тяпнув соточку беленькой, занюхал ее черной горбушкой и сладко зевнул. – У тебя же по морде лица все видно!

…– Ты же врать-то не умеешь, у тебя все на морде написано! – От порога двери обрадовала меня моя самая первая и безответная любовь.

– Да из тебя врунишка так себе… – Пьяная женщина за барной стойкой обвила мою шею руками и жарко задышала в ухо…

Ну, да…

Врать я не умею.

Зато у меня офигенная фантазия и очень гибкий ум, способный сперва в эту фантазию поверить, а затем и превратить ее в реальность.

Мелочь, пустячок, но…

Приятно.

Приятно, что уйдя из газеты, я прихватил с собой все контракты и фотографировал пару лет, вынуждая того же самого редактора скрипеть зубами от безысходности, ведь на страницах печатались исключительно мои фото.

Приятно, что моя первая-великая любовь научила меня прощаться и уходить без жалости и сожалений.

Приятно, что бухая дама так и не поняла, что играла с огнем, пока не сгорела дотла.

Я ведь не вру не потому что не умею, а потому что мне – лень.

Мне лень вспоминать, кому и что я врал.

А сказанная правда, которую так всегда легко проверить, настраивает людей на благожелательное отношение.

От дурака не ждут подвоха.

От потом уже поздно.

Можно сгибать и разгибать пальцы, считая, сколько же раз это правило: «не врать», вытаскивало меня из всяческих глобальных жоп, задниц и глубоких анусов.

Правду говорить не легко, не приятно, но нужно.

И мстить.

Тоже нужно, обязательно нужно.

Только – не спеша.

Только – искренне простив обидчика.

И вот тогда…

Я усмехнулся и пошагал мимо печальной похоронной процессии из девяти лиц невнятного вида и испитости.

Вот и еще один алкаш отправился в путь.

И пусть его родня и собутыльники твердят хором, какой-же усопший был прекрасный человек, вот, только что пил…

Говном он был этот жиртрест.

Говном, стукачом и мудаком.

И детишек воспитал точно таких же, недалеко упавших от яблоньки.

Я дошел до поворота, до припаркованной в тенечке «Мазды», взятой вчера напрокат в местном аэропорту.

Что же, прощай «стукачок», ты подыхал последние семь лет, по частям сваливая в гроб и мучая свою родню.

Я сел за руль и пару минут помолчал, чувствуя, что дышать стало легче.

Пока я молчал, группа товарищей дотащила гроб до входа на кладбище, сделала шаг за ворота и…

На них сверху рухнула массивная арка, украшенная трехметровым металлическим крестом.

«Ну, даже земля могильная не принимает ни тебя, ни отпрысков твоих…» – Хмыкнул я про себя и повернул ключ в замке зажигания.

… Как ни странно, но я люблю машинки-«япошки». Они достаточно маневренны, неприхотливы, удобны и есть в них какая-то душа, которая европейскому, да и нашему – больше не присуща.

А еще, если в них придавить педальку газа, то можно представить себя вновь за штурвалом «Крокодила», несущегося по-над дорогой, забитой трясущимися от страха, рвущимися вон из города, людишками.

Поворот, поворот и еще поворот…

«Ох, ты, зараза»! – Вырвалось у меня, когда привычная дорога уперлась в шлагбаум, за которым раскинулось новое море, из которого торчали наружу пока еще не затопленные деревья.

Почесав затылок, съехал на обочину, ближе к воде, разделся и, радуясь жаркому, летнему деньку, с воплем влетел в воду.

Покрутив головой и отфыркавшись, нырнул с открытыми глазами, вспоминая места.

Отплыл еще метров на триста, снова нырнул и вынырнул, тут же, обратно – нужное дерево оказалось прямо подо мной.

Провентилировав легкие, нырнул к дереву еще раз.

Оплыл уже склизкий от воды ствол, и, заметив черную дыру, сунул туда руку…

Обсыхая на солнышке, улыбался еще одной своей «маленькой» лжи – все отчего-то были уверены, что я не умею лазать по деревьям!

Я скосил глаза на толстенький полиэтиленовый пакетик, уже отмытый от зеленоватого налета и хмыкнул.

«Даже маленький пакет пролежит две тыщи лет», храня тайны, от которых у некоторых волосы дыбов встают, а у некоторых отнимаются ноги и отказывают почки.

Достав из бардачка нож, аккуратно разрезал туго скрученную колбаску, являя миру двести грамм белого порошка, зоновский нож-выкидуху и изящное, витое кольцо с синевато-красным камнем.

Три предмета, из-за которых в школу пришли тогда еще менты и завертелось-закрутилось дело о химической лаборатории, в которой трое старшеклассников химичили «радостный порошочек», а директриса прикрывала собственного сыночка.

Выплыви тогда эти три предмета, вместо сынка директора села бы наша молчунья Фаридэ, пырнувшая Арвидика этой самой выкидухой, а всплыви порошочек – села бы, вместо директрисы, нежно мной любимая химичка.