Текст книги "План Атаки (ЛП)"

Автор книги: Дейл Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– Соединенные Штаты, безусловно, будут сотрудничать, когда мы увидим, что ваши силы вернулись в состояние обычной боевой готовности и как только это будет подтверждено, – сказал Торн.

– Благодарю вас, господин президент, – сказал Грызлов. – Я полагаю, это важный шаг в деле обеспечения мира. – Он промолчал и добавил: – Но, как я уже сказал, господин президент, остается проблема сил Маклэнехэна. Они, несомненно, уже выдвинулись и остаются поблизости от баз наших бомбардировщиков. Вы, конечно, понимаете, что будет очень плохо для меня и моего правительства, если я объявлю об одностороннем снижении боевой готовности, а затем наши самые важные базы подвернуться атаке. Приказ силам Маклэнехэна отойти на базу ВВС Ирексон или на континентальную часть Соединенных Штатов очень бы помог мне убедить свой парламент и население, что мои действия действительно направлены на обеспечение мира.

– Ведение переговоров о прекращении огня с Россией, когда в восьми американских Штатах все еще бушуют радиоактивные пожары, вызванные российскими ядерными ударами выставит меня в не в лучшем свете, – сказал Торн. – К тому же, я не подтверждал и не отрицал какой-либо деятельности в интересах национальной безопасности в России или где-то еще в мире.

– Я понимаю, господин президент, – сказал Грызлов. – Я уверен, что вы также хорошо понимаете мое положение и сможете принять правильное решение. Все, что я предлагаю вас: если вы предоставите мне данные об их расположении и маршруте, я гарантирую их безопасный выход из российского воздушного пространства. Им не будет нанесено вреда. Я публично гарантирую это. Если они будут сбиты или захвачены в плен, я возвращу их американцам, не касаясь Женевской конвенции. Они будут рассматриваться как нонкомбатанты и смогут обратиться к вам, либо к кому-либо еще, кто сможет гарантировать их безопасное возвращение.

– Этот вопрос будет обсуждаться, – просто ответил Торн.

– Очень хорошо, – сказал Грызлов. – Как бы то ни было, приказ российским стратегическим и тактическим ударным силам понизить уровень готовности будет отдан в течение часа. Его копия будет передана в ваш Государственный Департамент через наше посольство в Вашингтоне и будет касаться всех российских вооруженных сил. Таким образом, вы сможете убедиться, что все наши силы, способные угрожать целям в Америке будут извещены. Мы также будем посылать копии подтверждений и отдельные позиции на ежедневной основе, чтобы ваши космические средства разведки могли точно подтвердить снижение боевой готовности наших сил. Мы будем рады начать переговоры о любы других проверках, которые вы готовы предложить. Вся информация будет также передаваться в мировые средства массовой информации.

– Я полагаю, это будет важным первым шагом, президент Грызлов, – сказал Торн. – И я с нетерпением жду ваших уведомлений.

– Мы будет оставаться на связи, господин президент, – сказал Грызлов и положил трубку.

* * *

Торн повесил трубку и откинулся на спинку кресла, уставившись в стену. Позади него была натянута простая голубая драпировка, служившая фоном, пока он записывал обращение к американскому народу из своего «кабинета» на специально оборудованном «Боинге-747». После нападения он сделал четыре обращения, которые транслировались по всему миру на разных языках. Все они были направлены на то, чтобы убедить американский народ, что он жив, держит ситуацию под контролем, а правительство и военное руководство работают по-прежнему, несмотря на ужасающие потери американских вооруженных сил и человеческие жертвы.

– Господин президент, – прервал его мысли Лес Базик. – Не молчите. – На линии защищённой видеоконференции также «присутствовали» вице-президент, директор ЦРУ Дуглас Морган и остальные члены Кабинета и Конгресса, находящиеся в «Высокой Точке», «Объекте специального назначения «Маунт-Уэзер» в Западной Вирджинии. – Вы же не собираетесь сотрудничать с этим крысиным выродком?

Торн молчал несколько очень долгих мгновений.

– Генерал Венти, где Маклэнехэн и его команда сейчас?

– Господин президент, при всем уважении, вы что, серьезно? – Вскочил министр обороны Роберт Гофф. Он, вместе с Венти и другими членами Объединённого комитета начальников штабов находился на борту летающего командного пункта, барражирующего над Нью-Мексико. – Вы не можете отозвать их!

– Я знаю, Роберт.

– И, кроме того, Грызлов не может и не будет гарантировать их безопасность, – продолжил Гофф. – В ту же минуту, как они раскроют свое местоположение, он порвет их к чертовой матери!

– Я никогда бы не приказал им выдать свое местоположение, – сказал Торн. – Я хотел бы, чтобы они прекратили выполнение задания и отходили так скрытно, как только возможно.

– Господин президент, никакого плана отхода никогда не было, – сказал Гофф. – Группа ясно дала понять, что после определенной точки возврата не будет. После того, как они пройдут ее, не было никакого плана убрать их оттуда, кроме как успешно выполнить задачу.

– Я никогда такого не говорил!

– Маклэнехэн об этом не знает, и у него не было достаточно времени, чтобы составит запасной план прежде, чем он получил приказ, – сказал Гофф. – После того, как его силы выдвинулись, у них остался только один путь – успешно выполнить поставленную задачу.

– В каждой операции есть план действий на случай непредвиденных ситуаций и план экстренного отхода, – категорично сказал Торн. – Даже Маклэнехэн должен это понимать.

– Есть очень малый шанс, что наши силы специального назначения смогут их вытащить, но забраться так далеко в Сибирь, забрать несколько десятков человек и вытащить их оттуда будет крайне опасно даже для наших лучших парней, – сказал Ричард Венти. – Нам едва хватает времени, чтобы реорганизовать наши силы. Связь все еще не налажена, и все американские подразделения находятся на положении КОМБЕЗ и ОПБЕЗ – не отправляя и не принимая никаких сведений, ели точно не знают, с кем разговаривают. – Положение КОМБЕЗ (Коммуникационная безопасность) и ОПБЕЗ (Оперативная безопасность) означали, что каждая база была практически отрезана от остального мира – никому не разрешалось входить на базу или покидать ее, а также запрещалось вести внешние незакодированные телефонные или радиопереговоры без предварительного разрешения и под строгим контролем. – Операция Маклэнехэна не предполагала экстренного или запасного плана – просто не было времени, чтобы подключить другие силы. – Он сделал паузу и добавил. – Но, помимо ядерного удара, сэр, я полагаю, операция Маклэнехэна это лучшее, что мы имеем.

– Так откуда Грызлов, черт его подери, узнал о плане Маклэнехэна?

– Он догадался, господин президент, – сказал Базик. – Он блефует, все проклятые самолеты Маклэнехэна идут в тридцати метрах над землей – никакой российский спутник не может их обнаружить. Он заговаривает вам зубы.

– Грызлов умен, приходится признать, – сказал Роберт Гофф. – Он тоже бомбардировщик, как и Маклэнехэн. И он достаточно умен, чтобы разгадать следующий шаг Маклэнехэна.

Торн кивнул, повернулся к другой камере и спросил:

– Морин? Соображения?

– Господин президент, я не знаю подробностей плана Маклэнехэна, – начала госсекретарь Морин Хершель. Изначально она направлялась в Вашингтон, но в интересах безопасности отправилась в Атланту, штат Джорджия, в Объединенный Стратегический разведывательный оперативный центр, созданный там перед Олимпиадой 1996 года. Центр в Атланте представлял собой единый центр связи и управления на федеральном и местном уровнях, принимавший сведения от ЦРУ, ФБР, Госдепартамента, Пентагона и других служб в целях наиболее эффективного противодействия предполагаемым террористам. После Олимпиады центр был переименован в Федеральный объект программы сохранности правительства и участвовал в нескольких учениях по эвакуации правительства в кризисных ситуациях. Но это был первый раз, когда объект использовался по назначению – для работы эвакуированного из Вашингтона госдепартамента, впервые с войны 1812 года.

– Но я верю в его способность планировать и выполнять задачи в условиях ограниченных ресурсов, быстро, эффективно и смертоносно. Я доверила бы ему свою жизнь. – Президент быстро обдумал это заявление. Она говорила так, потому что была в этом уверена. А уверена она была потому, что находилась с Маклэнехэном в очень близких отношениях.

– С другой стороны, я не верю в Анатолия Грызлова, – продолжила Хершель. – Он управляет правительством при помощи страза и военными при помощи слепой, почти мифической верности – определение, большее похожее на военную диктатуру, подобную режиму Саддама Хусейна в Ираке или Ким Чен Ира в Северной Корее. Россия Грызлова, вероятно, как и эти два режима, будет уничтожена и опозорена[96]96
  Во вселенной Брауна Северная Корея была присоединена к Южной в 2000 году


[Закрыть]. К сожалению, как и в случае двух вышеупомянутых режимов, диктатор, вероятно, попытается уничтожить большую часть своих противников в конце, не думая о судьбах ни в чем ни повинных людей, в том числе собственного населения. – Она сделала паузу, а затем подытожила: – Я рекомендую вам продолжить исполнение своего плана, господин президент. Торговаться с Грызловым будет абсолютно проигрышным решением.

– Лестер?

– Я очень не хочу этого говорить, господин президент, но этот русский засранец взял вас за яйца, – сказал вице-президент Базик. – Если вы позволите Маклэнехэну продолжать выполнение задачи, он может обвинить вас в эскалации конфликта вместо переговоров. Если вы согласитесь с его требованиями, вы сунете голову Маклэнехэна в петлю, а этот урод сможет снова атаковать нас со стороны, в которой мы слепы и глухи. Это, сэр, ситуация «куда ни кинь, всюду задница». – Он вздохнул и добавил: – Я советую вам позволить Маклэнехэну продолжать. У нас остаются морские носители ядерного оружия. Если Грызлов нанесет новый удар, он подпишет себе смертный приговор. На этот раз я рекомендую вам объявить полную боевую готовность – если мы увидим новые ракеты, идущие на нас, мы разнесем Москву и каждую военную базу в пределах досягаемости на атомы.

Томас Торн отвернулся от камеры и уставился на дверь своего кабинета. Он терпеть не мог принимать решения в одиночестве, ему всегда нужно было переговорить с Гоффом, Венти или женой, чтобы окончательно определиться во мнении. Несмотря на то, что он мог удаленно общаться с кем угодно, он ощущал себя в полной изоляции.

Он повернулся к мониторам. Гофф выглядел сердитым, Венти – как никогда спокойным и невозмутимым, Морин Хершель была решительна и агрессивна.

– Роберт, какова вероятность выполнения Маклэнехэном поставленной задачи?

– Господин президент, этого невозможно сказать, – ответил Гофф. – Это хороший план – простой, невзыскательный и достаточно смелый, чтобы обескуражить кого угодно. Я не верю ни на минуту, что Грызлов знает, где наши ребята и что они делают, иначе он бы уже показательно атаковал их самолеты и выставил тела перед всеми мировыми СМИ. Группа Маклэнехэна мала и слишком полагается на свои бананотехнологии, на мой взгляд, но если кто-то может это сделать, это они. Тем не менее, сам масштаб того, что они должны сделать… Черт побери, сэр, я не дам им больше, чем один из десяти.

– Это все?

– Учитывая наши варианты, это лучшее, что мы имеем, – ответил Гофф. – Грызлов – бешеная собака, он абсолютно непредсказуем. Если бы его беспокоило крушение его режима и российского правительства, он никогда бы не атаковал нас. Все сводится к тому, что он может нанести удар в любой момент. Мы должны опередить его, и Маклэнехэн наш единственный шанс, не считая полномасштабного ядерного удара.

– А если я решу отозвать Маклэнехэна и понадеюсь на то, что Грызлов действительно снизит уровень боеготовности своих стратегических и тактических ядерных сил?

– Сэр, вы не можете доверять Грызлову, – вмешался вице-президент Базик. – Более чем вероятно, что он рассчитывает, что мы попытаемся отозвать Маклэнехэна, что даст русским возможность определить местоположение его сил. Он одержим идеей повесить скальп Маклэнехэна себе на стену, вы сами слышали его, сэр. Боже мой, этот ублюдок, вероятно, убил Сенькова и нанес по Соединенным Штатам Америки ядерный удар только чтобы поквитаться с Маклэнехэном – он без колебаний соврет вам, если это поможет ему заполучить Маклэнехэна живым или мертвым.

Торн кивнул своему былому политическому противнику в знак благодарности, подумал несколько минут, и сказал:

– Я не хочу играть в игры Грызлова, но и не хочу спровоцировать еще один какой-либо ядерный удар. Если есть хотя бы один способ достичь мира, даже если это будет означать переговоры с русскими, даже если это будет означать принесение в жертву хорошего человека, я пойду на это.

– Маклэнехэн может продолжать выполнение задачи – но не должен атаковать по собственному усмотрению… Он должен будет связаться с министром Гоффом, генералом Венти или мной лично для получения приказа. Если у нас будут доказательства того, что Грызлов пошел на снижение боеготовности своих сил и готов к переговорам, мы отзовем Маклэнехэна – желательно получив от Грызлова разрешения отправить транспортный самолет, чтобы забрать его, вместо того, чтобы российская армия протащила его по половине Сибири. Без получения приказа от нас, Маклэнехэн или его силы не могут атаковать ни при каких обстоятельствах.

Министр Гофф неохотно повернулся к Ричарду Венти и кивнул. Венти поднял трубку.

– Генерала Люгера с Баттл-Маунтин. – Через несколько секунд он добавил: – Это Дик Венти, Дэйв, на защищенном канале.

– Это Дэйвид Люгер, линия защищена, слушаю.

– Письменный приказ готовится, но в данный момент я передаю вам непосредственный приказ президента: группе Маклэнехэна продолжать выполнение задачи, но не атаковать без подтверждения приказа от верховного командования или его лично.

– Это очень опасно для них, сэр, – ответил Люгер. – Учитывая запас топлива и время реакции, план строиться на точно рассчитанной последовательности действий. Остановиться, чтобы залечь и ждать значит поставить план под угрозу.

– Сожалею, генерал, но это приказ, – сказал Венти. – Сообщите мне соображения Патрика и свои собственные, как только получите письменный приказ, но сейчас немедленно передайте ему сообщение. Затребуйте немедленного подтверждения им приказа.

– Слушаюсь, сэр. Могу я спросить, что стало причиной изменения плана? Сообщение от президента Грызлова?

– Так точно.

– Сэр, я уверяю вас, что наши силы движутся по графику и полностью готовы к бою, – ответил Люгер. – Если Грызлов сказал, что отозвать их это единственный способ спасти им жизни или обеспечить мир, он лгал.

– Передавайте приказ, генерал, – ответил Венти. Он был чертовски уверен, что Люгер был прав, но президент принял решение. Это был опасный, но разумный компромисс – подвергнуть опасности небольшую группу специального назначения ради того, чтобы предотвратить обмен ядерными ударами. – Если у вас есть какие-либо вопросы или соображения, предоставьте их мне в письменном виде. Конец связи.

* * *

– Вы не можете говорить это серьезно, сэр! – Воскликнул генерал Николай Степашин. – Вы собираетесь в одностороннем порядке понизить готовность наших стратегических и тактических сил?

– Конечно нет, генерал, – сказал Грызлов, положив трубку. Он закурил сигарету, отчего мрачный подавляющий кабинет стал еще мрачнее. – Вы думаете, я настолько глуп? Дайте американцам сведения о ракетных базах, шахтах и гарнизонах, о которых они уже знают и за которыми ведут наблюдение, поставьте рядом несколько самолетов, набросайте вооружения, заправщиков, ящиков и так далее – все, чтобы сделать вид, будто мы начали разоружение.

– Такими трюками американцев не обмануть надолго.

– Мне это не нужно, Николай, – сказал Грызлов. – Я хочу только, чтобы Торн отдал Маклэнехэну приказ остановиться.

– Остановиться? Вы думаете, он скажет ему просто взять и остановиться?

– Потому, что Торн – слабая, мягкотелая и созерцательная тряпка, – насмешливо сказал Грызлов. – Он отправил Маклэнехэна на это задание – или, вероятно, Маклэнехэн отправился на него сам – и не хочет просто приказать ему развернуть и вернуться домой, поскольку эти действия – единственные наступательные действия американцев за все время этого конфликта. Но в то же время он хочет избежать конфронтации и поэтому цепляется за возможность того, что уступка с его стороны закончит этот конфликт. Так что я думаю, что он не прикажет Маклэнехэну повернуть обратно, но и не прикажет немедленно атаковать – это в духе его нерешительного мышления, которое приведет американцев к поражению и станет позорным пятном на Торне и всех, кто придет ему на смену, – уверенно сказал Грызлов. – Он прикажет Маклэнехэну оставаться на авиабазе Ирексон и ждать, пока Торн не убедиться, серьезно я говорил, или нет. Это даст нам несколько часов, возможно, день или два, чтобы найти Маклэнехэна и раздавить его. Все наши ударные силы останутся на позициях и будут готовы нанести еще один удар по американцам, если те решат контратаковать.

Грызлов посмотрел на Степашина и угрожающе направил на него палец.

– У вас есть приказ, Степашин – вам и вашим подчиненным, – сказал он. – Найти Маклэнехэна, его самолеты и его «Железных дровосеков». Не беспокойтесь о том, чтобы взять их живыми – просто порвите их в клочья, как только обнаружите. – Он на мгновение задумался. – У вас если бомбардировщики для этой операции или нет, Степашин?

– Да, сэр, – ответил начальник генштаба. Он быстро просмотрел доклад в папке. – Я полагаю, у нас есть в готовности адекватные силы. Какова цель?

– Авиабаза Ирексон на острове Симия.

Степашин кивнул. Приказ не был неожиданным – два бомбардировщика Ту-160, которые изначально должны были уничтожить Симию, явно были сбиты или разбились где-то после успешного удара по Аляске и перед ударом по Ирексону. Спутниковая разведка говорила о сильной воздушной активности над Симией, следовательно, было очевидно, что база находилась в боеспособном состоянии. Так как там находилась ближайшая к Российским восточным военным базам американская база, она должна была быть нейтрализована.

– Мы можем нанести удар, используя МиГ-23 из Анадыря.

– Истребители-бомбардировщики? А что насчет оставшихся у нас тяжелых бомбардировщиков?

Николай Степашин опасливо сглотнул.

– Первый удар по Северной Америке был наиболее успешен, сэр, но потери оказались высоки, – сказал он. – Соединениям тяжелых бомбардировщиков нужно время, чтобы реорганизовать и восстановить своим силы.

– Насколько высоки?

Степашин снова помедлил и ответил:

– Сорок процентов, сэр.

– Сорок процентов?!

– Около сорока процентов машин, участвовавших в операции, были сбиты, разбились или вернулись на базы с повреждениями или неисправностями, достаточно серьезными, чтобы потребовался длительный ремонт, – сказал Степашин. – Против Соединенных Штатов, я нахожу это решительной победой.

– Находите? – Насмешливо спросил Грызлов. – А я нахожу это огромными потерями!

– Это огромные потери для нашей бомбардировочной авиации, сэр, – сказал Степашин. – Но мы достигли поразительной победы и выполнили поставленную задачу – вывести из боеспособного состояния американские стратегические ядерные силы – на восемьдесят девять процентов. Первоначальные доклады говорят о том, что мы уничтожили семьдесят пять процентов дальних бомбардировщиков и до половины стратегических ракет, кроме того, лишив американцев возможности запустить ракеты наземного базирования и способности контролировать свои ядерные силы на уровне, необходимом для полномасштабной ядерной войны. Я считаю это великой победой, сэр.

– Я не разделяю вашего оптимизма, Степашин, – гневно сказал Грызлов. – Сорок процентов потерь в один день слишком большая цифра, и первоначальные оценки успешности удара всегда слишком оптимистичны. Какие ядерные силы у нас остаются?

– Почти все наши наземные и морские ядерные силы в готовности, – сказал Степашин. – Вы можете быть уверены…

– Я ни в чем не уверен, когда это касается наших ракетных войск, генерал, и вы это знаете, – сказал Грызлов. – Как вы думаете, почему я оказал такое доверие нашей бомбардировочной авиации? Я был на вашей должности два года назад, черт вас подери. Я посещал базы, разговаривал с личным составом – заметьте, не вылизывающими жопы командирами, а с персоналом, отвечающим за запуск и технического обслуживание, и лично видел в каком состоянии находятся наши ядерные силы. Я бы не дал ракетным войскам более шестидесяти процентов шанса на успех – и эти шестьдесят процентов подразумевают, что ракеты просто успешно покинут шахты, не говоря уже о поражении заданных целей с хоть какой-то степенью точности!

– Сэр, это просто не тот случай…

– Nye kruti mnye yaytsa! – Отрезал Грызлов. – Я опирался на модернизацию наших бомбардировщиков как на спасение этой страны, Степашин! Американцы практически разобрали собственную систему ПВО – атака должна была пройти как по маслу! – Степашин не ответил на выпад Грызлова, просто стоял молча. – Сколько самолетов находится в резерве?

– В первом ударе мы задействовали не более трети самолетов, – ответил Степашин, торопливо добавив «по вашему приказу». – Это означает, что в нашем распоряжении находится примерно сто восемьдесят самолетов большой и увеличенной дальности. Две трети из них базируются в Дальневосточном военном округе, защищёнными от тактических авиационных ударов, и готовы к новым налетам на Северную Америку, если это будет необходимо.

– Это будет необходимо, – сказал Грызлов. – В ходе первого удара вам не удалось уничтожить авиабазу Ирексон, которая в настоящий момент используется против нас Маклэнехеном и его фениксами. Спланируйте удар по Ирексону. Следует полностью уничтожить аэродром, средства технической разведки и наблюдения. Составьте план по подавлению любых средств ПВО или аэродромов на острове Атту.

– Есть, сэр.

Грызлов на мгновение задумался, а затем добавил.

– Атаку на Симию следует произвести только силами МиГ-23 из Анадыря. Сконцентрируйте силы, если будет нужно, но база Ирексон должна быть остеклена как можно скорее. Я хочу, чтобы бомбардировщики большой дальности начали подготовку к новому удару по Северной Америке.

– Цели, сэр?

– Цели, которые не удалось поразить в ходе первого налета: гора Шайенн, авиабаза Барксдейл, авиабаза Фэйрчаильд, авиабаза Неллис, авиабаза Резерва ВВС Баттл-Маунтин. – Грызлов сделал паузу, пристально посмотрел куда-то вдаль, и добавил: – А также Сакраменто, в штате Калифорния.

– Сакраменто? Вы имеете в виду авиабазу Биль?

– Конечно, ее следует указать, как цель, – сказал Грызлов. – Но я хочу, чтобы был уничтожен город, а не военная база.

– Ради бога, сэр, почему? Город не является военным объектом – все базы вокруг него превращены в гражданские аэропорты. Нам есть небольшая компания, занимающаяся разработкой авиационных двигателей и компании, занимающиеся компьютерными процессорами, но… – Затем он вспомнил предыдущие витиеватые замечания генерала относительно всей это кампании, вспомнил взгляд генерала Грызлова и понял, почему тот желал уничтожения крупного американского населенного пункта прежде, чем президент успел ответить.

– Надеюсь, дело не в Маклэнехэне, сэр…?

– Еще одна наша ракета сбилась с курса, Степашин, разумеется, как та, что сбилась с курса и ударила по Спокане, – ответил Грызло. – Но этот удар, гибель сына и всех, кто остался от его и без того разрушенной семьи окончательно сведет Патрика Шейна Маклэнехэна с ума.

– Сэр, вы же не хотите сказать, что намерены убить сотни тысяч гражданских просто чтобы…

– Это будет неисправность ракеты, черт подери! – Ответил Грызлов. – Я принесу извинения, выражу соболезнования, возможно, даже подам в отставку в попытке загладить эту ошибку. Дума, конечно же, отклонит мое предложение. Но Маклэнехэн будет страдать, гораздо сильнее, чем любой человек на этой планете. – Он посмотрел на недоверчиво глядящего на него Степашина и покачал головой. – Вы полагаете, я сошел с ума, генерал? Маклэнехэн, возможно, прямо сейчас намеревается атаковать наши силы, но вы все еще полагаете, что я сошел с ума, раз так зациклился на одном человеке? Это вы ошибаетесь, Степашин. Маклэнехэн это крокодил, или гремучая змея. Он лежит тихо, движется медленно, едва создавая рябь на воде или шорох листьев. Но движется быстро, целенаправленно и решительно. Сумев укусить вас, он не разожмёт зубов, пока не убьёт свою жертву. А потом вернется в свою нору или в свою реку, чтобы снова залечь и ждать следующей возможности нанести удар.

– Господин президент, при всем уважении, я предлагаю вам потратить немного времени, чтобы взглянуть на данный конфликт в более широкой перспективе, – сказал Степашин. Он знал, что было опасно наставлять или поправлять такого человека, как Грызлов, но дабы поддерживать любую видимость контроля над конфликтом он должен был быть уверен, где именно находится президент в настоящий момент.

– Я понимаю вашу кампанию против Маклэнехэна, и я согласен, что этот человек был причиной множества крупных конфликтов за последние годы, и что удивительно, что он все еще жив и даже не в тюрьме и не в петле. Но, господин президент, это уже не действия против отдельно взятого человека. Мы находимся в состоянии войны, господин президент! Давайте сосредоточимся на американской военной машине, а не на одном отставном офицере ВВС. Вы должны встретиться с генеральным штабом и выслушать их соображения…

– Я хорошо осведомлен о том, что поставлено на карту и что должно быть сделано, Степашин, – ответил Грызлов. – Ваша работа заключается в том, чтобы получать сведения и рекомендации от генерального штаба и предоставлять их мне, чтобы затем передать генеральному штабу мои приказы. Я следовал рекомендациям штаба, письменно. Я вкладывал деньги в строительство и модернизацию наших сил и получил поддержку Думы – все военные и политические советники успели сказать мне, что я должен сделать, чтобы эта кампания стала успешной. Не задавайте вопросов о моих мотивах!

– Я… Я не подвергаю сомнению ваши идеи, ни вашу приверженность к ним, сэр, – ответил Степашин. – Но если говорить о войне, уничтожение целого города ради морального подавления одного человека не является рациональным. Раздробление американской стратегической ядерной триады и восстановление паритета с США в ядерных силах – вот та цель, с которой я и члены генерального штаба полностью согласились. Но это… Трудно слышать ваши рассуждения об этом Маклэнехэне, как о каком-то полубоге, которого следует уничтожить.

Грызлов, казалось, готов был взорваться в порыве гнева… Но вместо этого просто закурил еще одну сигарету, сделал глубокую затяжку, погасил ее и кивнул сквозь облако голубоватого дыма.

– Не волнуйтесь, Степашин, – сказал он. – Сражение, в котором участвует Россия, реально. Сражение, которое я веду от имени России против Маклэнехэна не противоречит ему. А теперь отдайте приказ об ударе по авиабазе Ирексон на острове Симия и предоставьте план мне на утверждение как можно скорее.

* * *

– Это приказ, Мак, – сказал Дэйв Люгер. – Я только что получил его в письменном виде. – Ответа не последовало. Люгер подождал еще несколько секунд, а затем, не услышав ничего, добавил. – Патрик, ты меня слышишь?

– Ясно и четко, – ответил Патрик Маклэнехэн по вживленному спутниковому передатчику.

– Это полная параша, но все игроки останутся на позициях, так что мы сможем выдвинуться с Ирексона немедленно, в случае получения приказа, – сказал Люгер. – Мне сообщить?

Последовала еще одна долгая пауза. Люгер собирался переспросить, но Патрик, наконец, ответил:

– Нет. Продолжаем действовать по плану.

– Патрик…

– Никаких споров на этот раз, – оборвал его Патрик. – Верховный утвердил эту операцию и мы, черт подери, собираемся ее выполнить. Если Грызлов не будет мертв или взят под стражу американскими официальными лицами, я не уверен в том, что мы можем доверять ему заключать мир с Соединенными Штатами.

– Мак, он как утвердил эту операцию, так теперь и отменяет ее, – возразил Дэйв. – У нас есть достойная альтернатива: наземные силы выдвигаются вперед, а воздушные получают возможность дозаправки и перевооружения на Ирексоне.

– Это плохая альтернатива, Тексас. Президент хватается за любые варианты, ведущие к окончанию военных действий. Он все еще считает, что Грызлов напал на Соединенные Штаты от отчаяния и если сейчас мы все остановим, то сможем заключить мир. Но Грызлов не хочет мира – он хочет уничтожить американские вооруженные силы, только и всего. Он, очевидно, подозревает, что мы идем за ним и говорит президенту все, что может придумать, чтобы заставить нас остановиться.

– Я понимаю, Патрик, но у нас нет другого выбора, – ответил Люгер. – Ты не можешь начать операцию такого масштаба без ясного одобрения Белого дома, которого у нас сейчас нет.

– Я просто чертовски уверен, что могу…

– Это другой случай, – настаивал Люгер. – Энгельс, Жуковский, Белгород – все это были превентивные удары, направленные на защиту наших сил или предотвращение использования этих мест для неизбежных атак.

– Как и эта операция, Дэйв.

– Полностью согласен, но эта операция не превентивный удар, а безусловное вторжение, – сказал Люгер. – В этой операции нет оборонительного аспекта – мы ведем наступление. Я бы хотел, чтобы нас полностью уполномочили делать это. У нас было такое разрешение, но теперь у нас его нет. У нас нет иного выхода, кроме как остановиться и ждать, пока мы снова его не получим.

Патрик снова замолчал. Люгер ожидал, что Патрик даст ему приказ продолжать выполнение задания и он был готов подчиниться данному приказу. Но, к его удивлению, Патрик ответил:

– Замечательно. Организуй место для Воздушной Боевой группы и морпехов на Ирексоне для перевооружения и дозаправки. Затем займемся получением наземных сил второй и третьей очереди.

– Понял, Мак. Дружище, мне это нравиться не более, чем тебе, но я знаю, что мы сделали правильный выбор.

– Посмотрим, – просто сказал Патрик. – Конец связи.

Около острова Симия, Аляска, несколько часов спустя

– Ирексон, это «Бобкэт-один», перехожу с двенадцати на восемь тысяч, – сообщила по рации подполковник Саммер О'Ди, командир экипажа бомбардировщика ЕВ-52 «Мегафортресс» Патрика Маклэнехэна. – Прием.

– Второй, полет нормальный, – ответила полковник Нэнси Чешир, командир экипажа второго самолета звена, АL-52 «Дракон». АL-52 «Дракон» представлял собой модифицированный бомбардировщик В-52, на борту которого размещался трехмагеваттная лазерная установка с плазменной накачкой, способная создать лазерный луч достаточной мощности, чтобы уничтожить баллистический ракету или спутник на дальности четыреста пятьдесят километров, самолет на дальности сто пятьдесят километров, или наземную технику до бронемашин включительно на дальности до восьмидесяти. Хотя число «Драконов» увеличилось второе менее чем за два года, они по-прежнему считались экспериментальными образцами вооружения – что никогда не останавливало Патрика Маклэнехэна.