Текст книги "Генезис цивилизации. Откуда мы произошли..."
Автор книги: Дэвид Рол
Жанры:
Прочая научная литература
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)
А теперь самое время собрать воедино все свидетельства, указывающие на то, что таинственная земля Аратта располагалась именно здесь, на широкой равнине к югу от озера Урмия, то есть в границах библейского Эдема.
а) Река Аратта, через которую переправился Саргон II, вторгшийся на равнину Мийандоаб, позволяет локализовать царство Аратта именно в этом регионе.
б) Между Сузами (пунктом отправления гонца) и долиной Мийандоаб существует семь горных перевалов («врат») – именно столько, сколько упоминается в поэме об Энмеркаре. В самом деле, на пути в землю маннеев Саргон миновал семь горных хребтов. Более того, здесь вполне можно провести параллель с семью небесами, имеющими двери или врата – те самые, которые, согласно талмудической традиции, ведут в рай.
в) В поэме «Энмеркар и владыка Аратты» равнина Мийандоаб именуется эдин,что, как мы уже говорили в главе первой,может служить объяснением происхождения названия библейского Эдема.
г) Ученые установили, что позднее царство Урарту (Арарат) первоначально, в глубокой древности, располагалось именно здесь, на равнине Мийандоаб, и лишь впоследствии его границы переместились в самое сердце региона вокруг озера Севан.
д) Имеющиеся факты говорят о том, что географический объект, именуемый Урарту, получил свое название от более древнего предшественника и что Маннея (земля маннеев) – позднейший отголосок, встречающийся в неоассирийский период, в VIII в. до н. э. Действительно, Ур-Маннея вполне могла быть первоисточником названия «Армения», а сердце классической древней Армении – это бассейн озера Урмия.
е) Здешние горы богаты минеральными ресурсами, особенно золотом, что принесло широкую известность земле Аратта. Стены столицы Аратты были покрыты слоем густой красной охры, добывавшейся у подножья горы неподалеку от Тахт-э-Сулейман, которая носила название Кур-Хашура, что означает «Красная гора». Именно красной охрой, как свидетельствуют данные археологических раскопок, в доисторические времена покрывали тела умерших. Более того, с этим ритуалом, возможно, связано и имя Адама («Красная земля»).
ж) Археологические раскопки в этом регионе позволили обнаружить сотни курганов; равнина Мийандоаб, насколько известно, была обжита людьми с глубокой древности. Именно в этих местах, к северу от Мийандоаб, находится Таш-Тепе, во время раскопок в котором археологи нашли надпись Менуа, царя Урарту (ок. 800 г. до н. э.), рассказывающую о том, как царь захватил город Мешташ. Вполне возможно, что это и есть сам Таш-Тепе. Кроме того, сам Саргон II тоже взимал дань с маннейских «крепостей» Латаш и Таштами, и любой из этих объектов вполне можно отождествить с современным «курганом Таш» (то есть Таш-Тепе).
*********************************************************************************************
ВЫВОД ПЯТЫЙ
–
Таинственное царство Аратта, упоминаемое в древнейших шумерских эпических поэмах, располагалось на равнине Мийандоаб к югу от озера Урмия, на землях Великой Армении.
*********************************************************************************************
Текст о военном походе 8-го года правления Саргона описывает грандиозное сражение, состоявшееся у горы Уаш – той самой, которую ученые уверенно отождествляют с потухшим вулканом горы Саханд. Это говорит о том, что войско ассириян пересекло равнину Мийандоаб и направилось в долину Аджи-Чай. Вскоре после этого в тексте говорится о взятии Таври, координаты которого ясно показывают, что речь идет о древнем городе Таврисе, то есть современном Тебризе. Саргону пришлось со своим войском подниматься в горы с равнины, чтобы попасть в эдинАратты, повторив путь, которым за 2000 лет до него прошел гонец царя Энмеркара. Однако он углубился в Землю Бога еще дальше. Миновав склоны Сахан-да, он оказался в Эдемском саду.
К сожалению, обширное богатство топографической и исторической информации остается почти невостребованным и неизученным, попросту погребенным в моей библиотеке. Я со всей остротой почувствовал это, когда 14 апреля 1997 г. мы выехали на равнину Мийандоаб. Мои мысли летели вперед, пока мы продвигались по шоссе, направляясь к узкому проему между восточным берегом озера Урмия и западными отрогами предгорий Саханда. Мне почему-то вспоминался не рассказ о походе Саргона, а эпическая поэма «Энмеркар и владыка Аратты».
«Ноги посланника, направлявшегося в Аратту, давно покрылись дорожной пылью и стерлись о камни гор. Он был неудержим, словно огромный змей, извивающийся по равнине. Когда же посланник достиг Аратты, жители Аратты останавливались как вкопанные, изумляясь вьючным ослам».
[Строки 348–354]
Я помнил, что шумерское слово, означающее «равнина», звучало как эдин(аккадск. эдин-на),а именно от него, вероятнее всего, и произошел библейский Эдем. Миновав Малекан – селение «Ангелов-Стражей», – я понял, что наконец-то достиг Эдема. Осталось только попасть в широкую долину, которую Уолкер отождествлял с райским садом.
За последние три дня, пока мы ехали по горным дорогам, петляющим по отрогам и хребтам между Сузами и Саидмаррехской долиной, мы преодолели семь перевалов («врат»), и вот теперь мы спустились на землю эдина. Мое эпическое путешествие было почти окончено. Я прошел по следам гонца-посланника царя Энмеркара и достиг земель таинственного царства Аратта, занимавшего, по моему мнению, южную часть той территории, которую кодификатор Книги Бытия называет Эдемом. И вот теперь мне оставалось провести в машине всего какую-нибудь пару часов, чтобы попасть в те самые места, где, согласно древнееврейскому преданию, жили Адам и Ева.
Признаться, пока мы ехали по горным дорогам Загроса, погода была весьма милостива к нам. Однако, как только мы спустились на равнину, дела резко изменились к худшему. Далеко на западном краю горизонта горы восточной Турции быстро заволокло густой пеленой туч. Привыкнув к холодному и сухому воздуху горных вершин, я спокойно наблюдал, как мы преодолевали километр за километром, один горный хребет за другим. Совсем другое дело – душный воздух бассейна озера Урмия. Создается впечатление, что он «присосался» к небу, притягивая скользящие по нему облака к широкой поверхности озера и влажной долине Аджи-Чай. Заснеженные вершины гор, окружающих озеро Урмия, слились с белой дымкой, клубящейся почти под облаками. И вот – начался дождь.
Ирония судьбы не оставляла меня и здесь. Наконец-то я попал в самое удивительное, сказочное, прекрасное и блаженное место на земле – Эдем, легендарный райский сад, и вот – меня встречает погода даже более мрачная и хмурая, чем в угрюмом декабре в Англии. Более всего меня разочаровало то, что главный пик горы Саханд, находящийся всего в нескольких километрах отсюда, был полностью закрыт тучами. Делать было нечего, и мы поехали по главному шоссе к побережью озера Урмия.
Это огромное озеро буквально излучает меланхолию. Ветерок едва-едва скользит по его сонной поверхности. Береговая линия восточной части озера по большей части состоит из глинистых островков, покрытых толстым слоем соли. В водах у самого берега и даже далеко от него не было видно ни малейших признаков жизни. Эта картина напомнила мне другое соленое озеро, на котором мне доводилось бывать в своих странствиях, – знаменитое Мертвое море. Здесь передо мной тоже расстилалось «море смерти». Мы направились к северу. Дорога километр за километром шла по соленой заболоченной низменности, куда несет свои горькие воды река Аджи-Чай. Картина запустения – просто удручающая. В наши дни глубина озера не превышает 15 м, тогда как в эпоху Неолита оно было гораздо глубже и шире.
Мы свернули на Тебризское шоссе, огибающее гору Саханд и устремляющееся в широкую долину Аджи-Чай, расположенную на высоте 1370 м над уровнем моря.
Главное шоссе в здешних местах проходит по южной стороне долины, минуя северные отроги горного массива Са-ханд. Поначалу долина, расстилавшаяся слева от нас, была густо покрыта садами, протянувшимися, насколько хватает глаз, до самого горизонта. Естественные террасы плодородной земли на склонах справа от нас тоже были сплошь покрыты плодовыми деревьями, ветви которых подернулись розоватой дымкой цветов: как-никак – начало весны.
«И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке; и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла».
[Бытие 2:8–9]
Однако через каких-нибудь полчаса езды «сад» превратился в огромный мрачноватый индустриальный комплекс. По сторонам шоссе замелькали нефтеперегонные заводики, магазины и стоянки нефтевозов. Мы оказались в западных пригородах четвертого по величине города в Иране – региональной столице провинции Азербайджан [109]109
Азербайджан – это название происходит от Атарпатеган – «Хранитель священного огня».
[Закрыть].
Некогда знаменитый перевалочный центр на Великом шелковом пути из Китая, Тебриз в наши дни – заурядный промышленный город, которому почти нечем привлечь внимание туристов.
Предание гласит, что древнее поселение Таврис (от которого и происходит название Тебриза) было основано в эпоху владычества Сасанидов (в III в. н. э.) и представляло собой процветающий торговый город. Но Таврис – это, вне всякого сомнения, тот самый город Таври, который был захвачен Саргоном во время его знаменитого похода, а это позволяет отнести дату его основания на добрую 1000 лет раньше, то есть к VIII в. до н. э.
Большая часть древних построек Тебриза была уничтожена целой серией землетрясений, которые обрушивались на город через регулярные промежутки времени (особенно в 858, 1041 и 1721 гг.). Арабская (Аравийская) материковая плита наползает на Азиатскую как раз по линии гор Загрос, что создает весьма опасную в сейсмическом отношении зону, простирающуюся от Черного моря до Каспийского. Эта линия стыка – основная причина появления обширной вулканической зоны, проходящей по территории западного Ирана. Именно вследствие постоянной угрозы землетрясений Тебриз растет и развивается в основном вширь, а не ввысь. До недавнего времени почти все дома в городе были одно– или максимум двухэтажными, так что густонаселенной оказалась вся центральная часть долины, простирающаяся по дну долины от одних горных склонов до других. А через самый центр этого человеческого муравейника протекает Аджи-Чай, единственная река в долине, берущая начало от трех главных истоков в отрогах Саханда, Базгуша и Кушех-Дага. В окрестностях Тебриза бьют многочисленные геотермические источники, впадающие в Аджи-Чай («Горькие воды»). Именно они придают водам реки характерный солоноватый вкус. Отсюда река поворачивает к западу, в сторону озера Урмия, на пути к которому большая часть ее вод испаряется, так и не достигнув чаши озера. Испарение под знойным летним солнцем – единственное ее спасение от соленых вод озера.
Как ясно показывают свидетельства, приведенные в главе первой, именно Тебризская долина и была местом, где находился библейский Эдемский сад. Таким образом, эта навевающая грусть речка и есть та самая древнейшая река, орошавшая рай. Ее современное состояние, на мой взгляд, символизирует тот поистине неописуемый ущерб, который человечество нанесло окружающей среде, дарованной нам самой природой. Я попытался было представить, как могло выглядеть это место в те времена, когда еще не было города Тебриза, но это оказалось не так-то просто. Здешний ландшафт безвозвратно утратил черты той доисторической долины, которая некогда красовалась на месте Тебриза. Здесь были богатые плодородные земли, орошаемые горными потоками, сливавшимися в одно русло, образуя легендарную реку Эдемского сада; термальные источники бурлили посреди лесистых лощин, защищенных высокими горами. И на всем этом лежала печать величавого уединения.
«Из Эдема выходила река для орошения рая; и потом разделялась
на четыре реки (буквально «истока»).
[Бытие 2:10]
Это место всегда доставляло ученым массу трудностей. Как же может река разделяться на четыре истока? Древнееврейское слово rosh (рош)со всей определенностью означает именно источник, а не устье; итак, ясно, что речь здесь идет не о дельте. Однако именно дельта – единственное место, где река может разделяться на несколько потоков или русел. Быть может, кодификатор Книги Бытия попытался по-своему интерпретировать нечто такое, чего он не понимал. Возможно, ему было известно, что река Эдемского сада несла воды в большое озеро, из которого не вытекало ни одной реки, и он решил, что река просто возвращается в бездну, лежащую где-то глубоко под землей. В его представлении два огромных озера – Урмия и Севан – находились именно в том месте, где эта бездна выходила на поверхность. Кроме того, эти озера лежали в самом сердце гор, там, где четыре реки Эдема как бы вновь вытекали из своих «истоков».
Можно представить себе величественную панораму: первозданная райская река (Мейдан/Аджи-Чай) вытекает из Эдемского сада, впадая в подземную бездну (озеро Урмия), а затем, после своего рода возрождения в ином мире, превращается в четыре великие реки Эдема, две из которых впадают в Каспийское море, а две другие, куда более знаменитые, несут свои воды по равнинам Месопотамии, впадая в Персидский залив.
Цветные иллюстрации
Вверху:
Закат на Первой Стоянке. Величественное уединение безводной пустыни Сет. (Снимок сделан во время второй экспедиции в Восточную пустыню. Ноябрь 1997 г.)
Внизу слева:
Небесный Бык. Одна из величественных капителей колонн, увенчанных бычьей головой, из дворца Дария I в Персеполисе. Эти капители, по-видимому, изображают «Небесных Быков», посланных Инанной, чтобы погубить легендарных героев Гильгамеша и Энкиду. Быки эти были убиты друзьями-героями в одном из их походов в горы Загрос.
Внизу справа:
Язык «золотого века». Небольшая золотая пластинка на которой выгравирован восемью столбцами краткий текст на древнешумерском.
Вверху слева:
Бессмертные. Превосходный горельеф из дворца Дария в Сузах, изображающий одного из царских телохранителей Дария I в богатых одеждах. Эти элитные воины носили гордое прозвище «бессмертных». Однако сами Сузы доставят любителям древностей массу разочарований, поскольку большая часть их великолепного убранства находится сегодня в Париже, в Музее Лувр.
Вверху справа:
Герой и бык. Рельеф из собственных покоев Дария I в Персеполисе с изображением легендарного царя-героя, убивающего дикого быка своим мечом. Эта сцена напоминает эпизод из эпоса о Гильгамеше, в котором царь Урука убивает Небесного Быка.
Внизу:
Цветы из Суз. Декоративный изразцовый фриз из царского дворца в Сузах, найденный Жаком де Морганом (Музей Лувр).
Вверху слева:
Гоpный лев. Резной рельеф тонкой работы с изображением льва, вцепившегося в спину быка. Украшал лестницу, которая вела в ападану царского дворца в Персеполисе. Мотив схватки льва с быком традиционен для декоративного искусства Персии. Однако возник он гораздо раньше, встречаясь в глиптике цилиндрических печатей времен Раннединастического периода.
Вверху справа:
Зиккурат-усыпальница. Простая и в то же время величественная гробница Кира Великого в Пасаргаде, воздвигнутая на платформе из шести гигантских ступеней. В ее очертаниях легко угадываются контуры боле древних зиккуратов.
Внизу:
Закат в Персии. Развалины Персеполиса, уничтоженного воинами Александра Македонского после захвата Персидской державы и гибели ее последнего царя, Дария III
Дорога в Эдем. Панорама у подножья холмов в Сузиане. Вдали – одна из заснеженных вершин хребта Загрос.
Гора Богов. Величественная горная цепь, вздымающаяся над плоским дном Керманшахской долины в окрестностях Бехистуна
Вверху:
Красная гора. Горный пик неподалеку от Тахт-э-Сулейман; возможно – именно здесь добывалась красная охра, применявшаяся для окраски городских стен столицы царства Аратта.
Внизу:
Закат над «Троном Соломона».
Жилища пещерных людей. Фантастическая панорама высеченной в скалах деревни Кандован, лежащей у самой вершины «Горы Чаши» в Эдеме.
На следующее утро мы продолжили свой путь, отправившись на восток по долине реки Аджи-Чай, огибающей северные склоны хребта Саханд. Погода была почти такой же унылой, как и накануне, а вскоре совсем испортилась.
На сегодня мы наметили совершить поездку в библейские земли Нод и Куш. Нам предстояло описать большую дугу в направлении против часовой стрелки, миновав такие города, как Бостанабад, Сараб, Ардабиль, Мешгиншахр и Ахар, прежде чем возвратиться в Тебриз со стороны хребта Кушех-Даг, служащего естественной пограничной стеной Аджи-Чайской долины с севера. Время шло, и нам все больше казалось, что, если мы двинемся на восток от Эдемского сада, следуя по стопам изгнанного из него сына Адама, мы наверняка очутимся во тьме кромешной надвигающейся грозы и бури. В раскатах грома и завывании ветра явно слышался гнев Энлила, «владыки воздуха», превращавший наше мистическое путешествие по следам Каина в суровую реальность. Да, это была стезя изгнания – дорога, ведущая к мучительным родам цивилизации.
Когда мы достигли оконечности долины и начали медленно подниматься к перевалу между Кух-э-Базгуш и величественным вулканом Савалан [110]110
Савалан – название этой горы означает «собирание дани». Это может свидетельствовать о том, что за вход в Эдем с востока через этот перевал некогда взималось нечто вроде пошлины или подати.
[Закрыть], погода совсем испортилась. Перед нами возникла стена непроницаемого тумана, обступившего наш автомобиль. Порывы ветра то и дело швыряли в ветровое стекло целые пригоршни колючих снежинок пополам с дождем. Каждый километр дороги, стоивший нам немалых трудов, приближал нас к месту горестного изгнания библейского Каина.
По другую сторону горной гряды, служащей своего рода вратами в Тебризскую долину, раскинулось еще одно альпийское плато, в самом центре которого расположен город Ардабиль. Всего два месяца назад, 28 февраля 1997 г., мощное землетрясение силой 5,5 балла по шкале Рихтера стало причиной гибели свыше 3000 жителей этой долины, оставив без крова более 40 000 человек. В 1990 г. еще более страшное землетрясение унесло жизни 35 000 иранцев. Поистине, земля Нод – место, где и сегодня нелегко выжить.
По утверждению Уолкера, к юго-западу от Ардабиля должно находиться небольшое селение под названием Нода, сохранившее на протяжении тысячелетий мерцающую память о древнебиблейском топониме. Ноди означает «относящийся к Нод», «нодский». Ноди Уолкера оказался селением, название коего удержало память о земле, в которой оно находится. Однако перед нами возникла неожиданная проблема: никто из местных жителей даже не слышал о каком-либо селении, название которого хотя бы отдаленно походило на указанное Уолкером. В отчаянии мы решили направиться прямо в Ардабиль, в резиденцию местной администрации, и выяснить все прямо на месте.
Офисы местной администрации были окружены приятными садиками. Сами здания были совсем недавней постройки, но сохраняли суровый дух советского стиля. На тебризском отрезке нашего маршрута к нам с Сайисом присоединился местный гид и к тому же историк, Кир Рассули. Его превосходное знание персидского, азери [111]111
Азери – восточный диалект турецкого языка.
[Закрыть](азербайджанского) и арабского языков оказало нам неоценимую помощь в поисках местных топонимов, сохранивших хотя бы следы связи с реалиями, упоминаемыми в Книге Бытия. Кир проводил меня до дверей небольшого офиса, который был заполнен местными жителями, отчаянно размахивавшими своими крошечными, зеленого цвета удостоверениями личности перед носом напыщенного чиновника, буквально приросшего к своему письменному столу. К счастью, я явно выделялся на общем фоне толпы и потому сразу же обратил на себя внимание. Однако в этом внимании сквозила изрядная доля подозрительности: еще бы, ведь не каждый же день чиновники, прозябающие в таком глухом районе Ирана, удостаиваются визита западного гостя. После небольшой заминки, устроенной расторопными юнцами, выписавшими нам какие-то пропуска, нам наконец позволили войти в вожделенную дверь и дальше – в коридоры власти.
Прошло немало времени, прежде чем нам удалось найти дверь кабинета картографии местной администрации. Кир вежливо постучал, и мы вошли. Нас любезно встретили пятеро молодых чиновников; на стенах кабинета были развешаны крупномасштабные карты этого региона. Увы, нам пришлось выпить несколько стаканчиков чая, прежде чем мне удалось объяснить цель своего визита и что я, собственно, ищу. Наконец атмосфера нашего межцивилизационного диалога заметно потеплела, и на столе передо мной стали появляться разные карты. Склонившись над столом, мы все вместе принялись отыскивать селения, названия которых имели бы хоть какое-нибудь отношение к земле Нод. Правда, чиновники знали один небольшой городок к востоку от Ардабиля, называвшийся Ноади, но он находился совсем не там, где Уолкер поместил свое Ноди. К северу от Ардабиля лежали несколько селений, именуемых Нокди, которые вполне могли иметь прямое отношение к библейской земле Нод. Более того, весь регион к северу от Ардабиля, как оказалось, носил название Верхний и Нижний Нокди. Это открытие явилось для меня неожиданным, поскольку названия этих округов не встречались ни на одной из карт, с которыми мне довелось ознакомиться.
За всеми этими делами я потратил немало времени, общаясь со своими новыми знакомыми, и не видел особой необходимости оставаться на очередное чаепитие. Поэтому я поспешил откланяться и, вооружившись новой информацией, отправился на север, в регион, называемый Верхний Нокди.
После часа езды по горному шоссе, при подъезде к большому селению Нокди-Канди («Деревня [земли] Нод»), шоссе вскоре превратилось в проселочную дорогу. Дорога вела к вершине холма, лишенного всякой растительности. Поднявшись на холм, я увидел прямо перед собой панораму селения. Времени у нас было достаточно, чтобы сделать пару-другую снимков, но в первый момент я заметил вдали за селением огромный курган, очень похожий на характерные тепе – другими словами, места древнейших поселений.
Селение Нокди. На заднем плане – огромный курган, так называемый тепе.
Мы направились в селение, стараясь не задавить крикливых цыплят, разгуливающих прямо у нас под колесами. Наше появление было встречено заливистым лаем деревенских собак да любопытными лицами сельчан, повыглядывавшими тут и там из окон небольших глинобитных домишек. Вскоре наш микроавтобус вынужден был остановиться, ибо сельские переулки оказались слишком узкими для него. Нехотя захлопнув дверцы, мы пешком направились вниз по склону холма, прямо в сонную деревню. Там, возле мечети, нас с Киром встретили старейшины, пригласившие побеседовать в свой молитвенный дом.
Вскоре нам стало совершенно ясно, что несмотря на почтенный возраст, покрывший морщинами их маститые лица, лидеры местной общины мало что знали о древней истории Нокди-Канди. Известные им предания уходили в глубь времен не далее чем на пять-шесть поколений. Все, что нам удалось выпытать у них, – это то, что селение их «очень древнее»; однако в их местах существуют еще несколько деревень, носящих название Нокди, а одна из них даже именуется Старый Нокди, что указывает на ее иерархическое старшинство по отношению к остальным. Что же касается огромного невысокого кургана, который я заметил к северу от деревни, то старики отвечали, что никаких раскопок там никогда не проводилось, но на поверхности холма действительно есть какие-то «развалины», как они выразились. Существование этих развалин вскоре в беседе со мной подтвердил и директор Азербайджанского музея в Тебризе.
Когда мы вернулись в автобус, я испытывал чувство легкого разочарования из-за того, что нам не удалось обнаружить каких-либо решающих доказательств связи этих мест с землей изгнания Каина. Но если бы нам удалось обнаружить нечто большее, чем чисто лингвистические связи библейских реалий с топонимами региона в окрестностях Ардабиля, это было бы открытием поистине эпохального значения. По крайней мере, мне удалось подтвердить утверждение Уолкера о существовании в этом регионе селений, названия которых сохраняют память о библейской земле Нод. Более того, оказалось, что к этому топониму восходит название целого региона. Итак, мы возвратились на главное шоссе и направились на запад в землю Куш.
Вскоре мы очутились на дороге, пролегавшей мимо бурных стремнин реки Ахар-Чай, протекающей в этих местах, впадая на севере в библейский Аракс-Гихон. Достигнув горного массива, мы оказались в узком проходе, прорезанном в скалах рекой. Прямо над ущельем вздымались в небо величественные заснеженные вершины хребта Кушех-Даг.
Мы ехали по землям восточной оконечности библейского Куша вот уже два часа, и, наконец, Ахар-Чайское ущелье привело нас к северным «вратам», ведущим в рай. Пока мы поднимались на горный перевал, ведущий в вожделенный Эдемский сад, быстро стемнело. Возвратившись в Тебриз за полночь, мы кое-как добрались до постелей и тотчас уснули.
