Текст книги "Дон Кавелли и Рука Бога"

Автор книги: Дэвид Конти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

XXXIX

Первая жертва в соборе Святого Петра была принесена. Правда, ей стал не Анджело Монтекьеса, а Мариано, который лежал на спине, уставившись безжизненными глазами в храмовые своды. Верному секретарю хватило мгновения, пока Кавелли прицеливался, чтобы закрыть собственным телом своего кумира.

– Святая Богоматерь!

Сестра Каллиста перекрестилась, а потрясенный Кавелли смотрел на представшую перед ним ужасную картину. Кем был тот стрелявший человек? Неужели это он сам? Он не мог в это поверить, его руки дрожали. Только Монтекьеса сохранял полное самообладание. Он даже не удостоил взглядом мертвое тело секретаря. Монтекьеса стоял возле алтаря с высоко поднятой рукой, в которой были зажаты смертоносные четки. Он отрешенно улыбнулся и спокойно произнес:

– Вот видите, Дон, вы не можете остановить меня. Все предопределено.

Затем он взглянул на сестру Каллисту. Его голос зазвучал нежно и счастливо.

– Serviam![32]32
  Повинуюсь, служу (лат.). Считается, что в момент своего бунта Люцифер произнес: «Non serviam» – «Не буду служить».


[Закрыть]

Монтекьеса со всей силы швырнул четки на мраморный пол. Почти все стеклянные бусины мгновенно разбились. Кавелли ожидал, что оттуда вырвется какая-нибудь газообразная субстанция, но ничего подобного не случилось. Сестра Каллиста вскрикнула и отпрянула назад. Монтекьеса стоял неподвижно и торжествующе смотрел на них безумным взглядом. Кавелли схватил руку сестры Каллисты и бросился бежать подальше от того места, где на полу валялись стеклянные осколки. Как быстро распространяются бактерии? Кавелли показалось, что он уже чувствует какой-то запах. Или это просто паника? Их быстрые шаги, усиленные эхом, зазвучали по всему собору. Как ни странно, но даже в этот момент Кавелли с улыбкой подумал, что никто никогда не видел и не слышал, чтобы люди бегали по собору Святого Петра.

Его мысли неслись вскачь. Далеко ли еще бежать? Пятьдесят метров? Сто? Он услышал, как рядом застонала сестра Каллиста, и прикрикнул:

– Бежим дальше! Просто бегите за мной!

Наконец-то! Вот она, Пьета! Уникальный шедевр Микеланджело, мраморная фигура мертвого Иисуса, которого держит Дева Мария. Много лет часовня, в которой она находилась, была закрыта плексигласом, с тех самых пор, как сумасшедший венгр, считавший себя Иисусом, сильно повредил фигуру Марии, двенадцать раз ударив ее молотком. Тем не менее, по особому разрешению некоторые лица имели право входить в часовню. Слева и справа виднелись две деревянные решетчатые двери. С тем, что находилось за левой дверью, Кавелли и связывал все свои надежды на спасение. Неужели его доселе бесполезные знания ватиканских тайн сегодня впервые в его жизни послужат значимой цели? Еще несколько метров. Вот и дверь. Кавелли нажал на ручку. Закрыто. Он навалился на нее всем весом. Дерево треснуло, но дверь устояла. Он бросился на нее во второй раз и в третий. Замок сорвался с деревянной щеколды, и дверь распахнулась.

Кавелли потащил сестру Каллисту за собой. Они пронеслись по короткому коридору, потом свернули направо и очутились в часовне Пьеты за плексигласовой перегородкой. Именно там находилась колонна с лифтом внутри. Кавелли никогда не бывал тут раньше, но знал, что лифт должен быть. Им пользуется в особых случаях святой отец для входа в собор Святого Петра, поскольку отсюда имеется ход до Апостольского дворца. Кавелли приблизился к маленькой двери, к счастью, она оказалась не заперта. Он втолкнул внутрь сестру Каллисту и втиснулся в тесное пространство следом за ней. Мог ли вообще этот крошечный лифт выдержать вес двух человек? На его стене располагалась панель с двумя золотыми кнопками, Кавелли нажал с силой верхнюю, но ничего не произошло. Естественно, как же он раньше об этом не догадался, – этот лифт предназначался исключительно для папы римского, и, чтобы разблокировать его, нужен специальный ключ… На что-то надеяться теперь безрассудно.

Но тут неожиданно раздался звук работающего гидравлического механизма, маленькая кабина пришла в движение и начала безропотно подниматься вверх. Это был один из старейших лифтов в мире и, безусловно, самый медленный. Кавелли взглянул на сестру Каллисту. Она побледнела и закрыла глаза, ее губы шептали беззвучную молитву. На несколько мгновений движение лифта еще больше замедлилось, так что Кавелли уже начал опасаться, что кабина застрянет. Наконец, лифт с неприятным металлическим скрежетом добрался до места назначения, верхняя часть шахты тоже находилась в колонне. Кавелли толкнул спиной дверь и выскочил наружу. Сестра Каллиста последовала за ним с поразительной для ее возраста прытью. Кавелли сорвал огнетушитель с настенного кронштейна и заблокировал им дверь лифта. Если бы Монтекьесе пришла в голову идея последовать за ними, этот путь будет для него закрыт. Сестра Каллиста настороженно огляделась вокруг.

– Мы находимся в…

– Совершенно верно, мы в Апостольском дворце. Этот коридор ведет к жилищу святого отца.

Сестра Каллиста снова перекрестилась. Кавелли полез в карман, чтобы достать смартфон, но его рука нащупала лишь пустоту. Ну конечно, он же бросил телефон, чтобы отвлечь Мариано. Он повернулся к сестре Каллисте.

– У вас есть с собой телефон?

Она покачала головой, как будто вопрос показался ей совершенно неуместным.

– Хорошо, тогда, пожалуйста, подождите меня здесь. Никто не сможет подняться сюда на лифте.

Прежде чем она успела запротестовать, Кавелли помчался по коридору. Он точно знал, что ему теперь делать. Монсеньор Лонги по-прежнему не отвечал на его звонки, но ему нужно поговорить с кем-то, кто обладал правом принимать решения. Он свернул за угол и наткнулся на молодого гвардейца. У мужчины при виде Кавелли отвисла челюсть. Гвардейцы постоянно связывались по рации, но ему никто ничего не сказал по поводу посетителя. Кавелли, казалось, возник из ниоткуда. Уверенности гвардейцу добавило лишь то, что правой рукой он нащупал свой «Глок 17» в скрытой кобуре под живописной униформой. Кавелли прекрасно понимал, что не может терять время на объяснения. Он пристально посмотрел на гвардейца и постарался вложить в свой голос всю возможную властность, на какую был способен.

– Как вас зовут, алебардист?

Видимо, он выбрал правильную тактику: исходя из внешности Кавелли и факта его неожиданного появления, гвардеец сделал вывод, что этот человек имеет право задавать вопросы. Все это говорило о том, что он стоит намного выше его в иерархии. Во всяком случае, молодой человек ответил без колебаний.

– Алебардист Висс!

– Хорошо, мне нужно срочно связаться с полковником Дюраном. Речь идет о чрезвычайной ситуации, связанной с безопасностью людей.

Висс в замешательстве потянулся за рацией, висящей на плече.

– А кто вы?

– Скажите ему – Дон Кавелли, он меня знает.

Прошла добрая минута, затем из рации раздался голос полковника.

– Дюран слушает, что там у вас?

– Господин полковник, это Дон Кавелли. Я нахожусь в Апостольском дворце, стою рядом с гвардейцем Виссом. Пожалуйста, немедленно распорядитесь запереть входы в собор Святого Петра. Я имею в виду вообще все, включая входы из Апостольского дворца и некрополи под собором. Все, что связано с собором, представляет огромную опасность.

– Простите? Что это значит, Кавелли?

Всю свою жизнь полковник Дюран весьма неохотно прислушивался к распоряжениям от гражданских лиц, конечно, пока они не становились римскими папами. Кавелли глубоко вздохнул:

– Я знаю, в это трудно поверить, но…

XL

Это был, пожалуй, самый странный день в жизни полковника Дюрана. Поскольку требовалось обеспечить безопасность посетителей, он, хотя ему это глубоко претило, распорядился полностью заблокировать собор Святого Петра. Эффективно и быстро, но без лишней суеты. Один из проходов в собор – дверь лифта в Апостольском дворце, к удивлению двух гвардейцев, уже находилась под охраной сестры Каллисты. Сначала никак не получалось убедить решительную даму покинуть пост и вернуться в резиденцию «Опус Деи», но в конце концов она все же подчинилась. Тем временем Дюран пригласил Дона Кавелли в свой кабинет и выслушал его рассказ. История казалась совершенно невероятной. Но для Дюрана это не имело значения. Здесь, в Ватикане, он стоит на защите веры и порядка и поэтому должен учитывать в своей работе абсолютно все факты, даже если они кажутся невозможными. Для начала он связался с секретарем святого отца, монсеньором Лонги.

Кавелли утверждал, что тот, некоторым образом, неофициально поручил ему разобраться с этим делом. Лонги как всегда быстро ответил на звонок Дюрана, он внимательно выслушал его, но сам предпочитал хранить острожное молчание. Его окончательный ответ прозвучал чрезвычайно странно: он ничего не станет комментировать, но напоминает, что Дон Кавелли является уважаемым гражданином Ватикана, который пользуется рядом закрепленных привилегий, включающих полное содействие со стороны швейцарской гвардии. После слов «святой отец безоговорочно поддерживает эти привилегии» он повесил трубку. Полковник Дюран глубоко вздохнул. Он достаточно долго занимался папскими делами, чтобы научиться читать между строк.

Иносказательно Лонги дал ему понять, что все, что сказал Кавелли, – правда и что действовать следует в соответствии с его указаниями, но верно также и то, что Ватикан никогда ничего не подтвердит. Дюран мрачно взглянул на Кавелли и поднялся из-за письменного стола.

– Следуйте за мной.

Через две минуты они уже находились в подземном охранном центре. Отсюда контролировалось более пяти тысяч камер, расположенных по всей территории Ватикана. Капрал, отвечающий за работу центра, привык выполнять приказы без обсуждения, но этот прозвучал настолько необычно, что он не мог не переспросить.

– Камеры в соборе Святого Петра? – Ища поддержки, он посмотрел на троих своих коллег. – Сейчас? Но в это время там никого нет.

Полковник Дюран начальственно выпятил челюсть.

– Просто делайте то, что я говорю!

XLI

Капрал за пультом управления действовал систематически, поочередно подключаясь ко всем четыремстам камерам, расположенным в соборе. Прошло более пятнадцати минут, прежде чем он в первый раз что-то обнаружил. Перед балдахином Бернини[33]33
  Бронзовый балдахин, сооруженный в XVII веке по проекту скульптора Джованни Лоренцо Бернини и расположенный над тем местом, где погребены мощи святого Петра.


[Закрыть] на полу лежало нечто, чего там явно не должно было быть. Он увеличил масштаб, максимально приблизив крупнозернистое черно-белое изображение. Полковник Дюран прищурил глаза, чтобы получше все разглядеть.

– Это тот другой человек, о котором я вам рассказывал. Мариано. Он мертв, – объяснил Кавелли.

Дюран на мгновение прикрыл глаза и с силой выдохнул, теперь стало окончательно ясно, что Кавелли говорил правду, а не выдумывал фантастические истории. Нечто опасное прямо сейчас угрожает собору Святого Петра! Это уж точно. Он повернулся к капралу.

– Сделайте несколько скриншотов, а затем продолжайте. Нам нужно найти второго человека.

– Да, господин полковник.

Но Монтекьеса, казалось, исчез. Пару раз одному из трех гвардейцев, просматривающих записи, показалось, что он что-то видит. Но каждый раз это оказывалось игрой теней или чем-то несущественным. Возможно, Монтекьеса хорошо спрятался? Если он удалился в исповедальню, то там никакая камера его не обнаружит. Или им просто не везло, и безумный миллионер слишком быстро перемещается по огромному собору. В таком случае пройдет целая вечность, прежде чем одна из камер засечет его.

Через час полковник Дюран, громко ругаясь по-швейцарски, выбежал из диспетчерской, чтобы связаться по рации со всеми постами и еще раз убедиться, что все без исключения выходы из собора перекрыты и охраняются. Немного успокоившись, он вернулся и сел на один из вращающихся стульев рядом с Кавелли.

– Все в порядке. Если этот человек когда-либо был в соборе, то он все еще там. Ему не убежать.

Еще через пятьдесят минут, глядя на экран, Кавелли понял, что у него болят глаза. Он невольно задался вопросом, как же это все выдерживает охрана, которая смотрит на них целый день. Сам он уже постоянно видел «призраков», то и дело казалось, что на экране где-то что-то движется, хотя там ничего не было.

– Вот он! – вскричали все трое одновременно.

Монтекьеса нашелся. Он стоял спиной к камере рядом с выходом и барабанил кулаками в тяжелые бронзовые ворота. Камера не передавала звук, но он, казалось, что-то кричал.

Человек наедине со своим страхом смерти.

XLII

Эту ночь Кавелли с большим удовольствием вычеркнул бы из своей памяти. Дюран распорядился не открывать собор Святого Петра и ждать дальнейших указаний. Официально объявили, что прорвало трубы. Все входы были надежно загерметизированы, и у каждого дежурила охрана из швейцарских гвардейцев. В обычных обстоятельствах такое решение не могло быть принято без согласования на самом верху, но сейчас Дюран знал, что никто не привлечет его к ответственности за превышение полномочий. Но это была самая простая и понятная часть того, что требовалось сделать.

Потом Дюран часами беседовал по телефону с официальными лицами, пытаясь держать ситуацию под контролем. Снова и снова он и Кавелли объясняли, что и почему необходимо предпринять, но случившееся было настолько беспрецедентным, что каждый представитель власти стремился переложить ответственность на кого-то другого. Координация казалась невозможной.

Ответственные люди в Министерстве здравоохранения и в Службе защиты от эпидемий отказались заниматься обеззараживанием собора Святого Петра, пока в нем находится террорист, а швейцарская гвардия не могла его обезвредить, поскольку собор был заражен. Через два часа у Монтекьесы стали проявляться первые симптомы болезни. Кавелли и Дюран, наблюдая за экраном, в ужасе смотрели, как он отчаянно бродит по собору, видимо, пытаясь найти выход. В какой-то момент он упал и больше уже не вставал. Только слабые подергивания и конвульсии свидетельствовали о том, что он все еще жив. Кавелли благодарил судьбу за то, что передаваемое камерами изображение было таким нечетким. К пяти часам утра все было кончено. Анджело Монтекьеса больше не подавал никаких признаков жизни.

XLIII

На рассвете Кавелли покинул охранный центр, ему там больше нечего было делать. Полковник Дюран попросил его быть на связи в ближайшие дни на тот случай, если при работе с государственными органами еще раз потребуется его помощь в качестве свидетеля или возникнут еще какие-либо вопросы. Кавелли пообещал это и вернулся в свою квартиру. Смертельно усталый, он упал в постель и тут же погрузился в глубокий сон без сновидений.

В течение нескольких следующих дней он внимательно следил за средствами массовой информации, но ни в Санто-Стефано-ди-Сессанио, ни в Сан-Кандидо, ни в каком-либо другом месте вспышек чумы не произошло. Упоминаний об Анджело Монтекьесе он в прессе тоже не нашел.

Впервые за долгое время Кавелли посетил генеральную аудиенцию папы римского. Ему было особенно приятно видеть и слышать, что все прошло как обычно, без каких-либо пророчеств.

На третий день утром у Кавелли зазвонил телефон. Полковник Дюран поинтересовался, не хочет ли Кавелли составить ему компанию в прогулке вдоль Тибра. Кавелли пришлось взять себя в руки, чтобы не выказать удивления. Естественно, он согласился.

В указанное время Дюран уже ждал его на набережной. Он был одет в штатское и поприветствовал Кавелли на удивление неформально.

Как многие люди, преуспевшие в профессии, он явно чувствовал себя неуверенно и неуместно вне своей привычной среды. Только после того как они немного прошлись, он достаточно освоился, чтобы заговорить:

– Думаю, мне не нужно объяснять, что…

Кавелли мысленно завершил про себя эту фразу, прежде чем Дюран произнес ее до конца:

– …Все, что я скажу, конфиденциально и говорится мною неофициально.

Кавелли привычно подтвердил:

– Разумеется, синьор Дюран.

Он намеренно избегал упоминать его воинское звание, чтобы подчеркнуть частный характер беседы. Дюран продолжил:

– Вот почему мы встречаемся здесь, а не в моем офисе. Я считаю, что вы имеете право знать, как обстоят дела.

– Спасибо, я это очень ценю.

– Прежде всего: все факты, о которых вы рассказали, подтвердились, но вы, конечно, и сами это знаете. Тело Анджело Монтекьесы вынесли из собора, соблюдая самые строгие меры безопасности. Он умер от очень агрессивной формы чумы. Бóльшая часть собора Святого Петра загрязнена, в основном, вероятно, потому, что он бродил повсюду в поисках выхода. В настоящее время обеззараживание ведется под строгим контролем Министерства здравоохранения, мы продвигаемся довольно быстро, но, вероятно, пройдет еще несколько дней, прежде чем мы сможем снова открыть собор для публики.

Дюран опасливо покосился на женщину с коляской.

– Следующий пункт: лаборатория Монтекьесы. Поскольку вы уверили меня, что у него имеются сторонники в полиции и правительстве, я пошел неофициальным путем и обратился к офицеру полиции в Риме, которому я абсолютно доверяю. Этот человек увлекся расследованием всерьез, возможно, даже немного превысил свои полномочия. Он провел обыски в лаборатории Монтекьесы в Риме, в его особняке на Повелье и офисах его компании. Допросы сотрудников все еще продолжаются, но похоже, что никто из них не был посвящен в планы Монтекьесы, а тот предпочитал действовать в одиночку, опираясь только лишь на помощь своего секретаря. Это просто безумие, сколько всего могут натворить два решительных человека, обладающих преступной энергией.

– Да, вместе с миллиардами бактерий.

Дюран сосредоточенно прищурил глаза, прежде чем продолжить. Он терпеть не мог, когда его перебивали.

– Документы Монтекьесы, похоже, подтверждают эту версию. Но это еще не все: в его сейфе найден какой-то религиозный манифест, видимо, послание для будущих историков, в котором он подробно излагает свой план. Этот человек действительно был совершенно безумен.

– Несомненно. И гениален. Ужасная и редкая комбинация.

– Бог знает. Во всяком случае, не думаю, что понадобится еще кого-то привлекать и арестовывать. Конечно, мы продолжим следить за ситуацией, но в настоящее время, похоже, нет опасности, что эти страшные вещи продолжатся.

– А как насчет офицеров полиции и членов правительства, которые поддерживали Монтекьесу?

Лицо Дюрана исказила болезненная гримаса.

– Боюсь, ничего. Плохо то, что мы не знаем, кто они такие, и даже если найдем улики в документах Монтекьесы, нет никаких фактов, которые можно предъявить этим людям в качестве обвинения. Хорошая новость заключается в том, что хоть они, несомненно, религиозные фанатики, но их задача заключалась лишь в том, чтобы защищать Монтекьесу. Без лидера им делать нечего, дело закрыто.

Дюран на мгновение задумался, прежде чем перейти к следующему пункту своего списка.

– Что касается смерти секретаря Монтекьесы… – он искоса посмотрел на Кавелли. – Не совсем ясно, при каких обстоятельствах он погиб, я предполагаю, что у вас тоже есть какая-то версия, но…

Он помолчал немного, ожидая, не станет ли Кавелли возражать, а затем невозмутимо продолжил:

– …Предполагается, что между ними произошла ссора и Монтекьеса застрелил его. На самом деле, конечно, мы могли бы исследовать тело Монтекьесы, посмотреть наличие следов пороха, оставшихся после выстрела. Но, учитывая сильнейшее бактериальное заражение трупа, мы отказались от этой идеи. К настоящему времени тело кремировано, и, таким образом, эта часть дела также окончательно закрыта.

– Спасибо.

Кавелли почувствовал облегчение и благодарность. Ведь он хотел помешать Монтекьесе распространить чуму, а Мариано намеренно встал между ними. Кавелли чувствовал, что поступил правильно и что в подобной ситуации снова сделал бы то же самое. Его совесть вполне успокаивали эти мысли, но как это метко говорится: «В открытом море и в суде ты в руках Божьих». Как знать, чем могло бы закончиться для него многомесячное судебное разбирательство. Он был почти уверен, что полковник Дюран и при других обстоятельствах оказал бы ему эту услугу, но понятно, что сейчас он в первую очередь заботился о защите интересов Церкви. Если бы СМИ стало известно, что житель Ватикана, пусть и не занимающий там никакой должности, застрелил кого-то в соборе Святого Петра, это было бы чревато массой неприятностей и вызвало бы множество неудобных вопросов. Официальная версия звучала ясно, а главное, устраивала судью, по крайней мере в том, что касается Кавелли и Ватикана. Неизвестно, конечно, как посмотрит на деяние Кавелли Высший судия, но до этого момента еще далеко.

– Что касается научного руководителя проекта Монтекьесы, – голос Дюрана внезапно стал приглушенным. – Я, не упоминая о вас, незаметно поинтересовался ее судьбой. Тела доктора де Луки и колоннелло Адельфи были найдены довольно близко к тому месту, которое вы указали. По-видимому, их обоих швырнуло течением на камни.

Кавелли побледнел, Дюран заметил это и тихо добавил:

– Наверное, все произошло очень быстро, вы вряд ли могли ее спасти.

Кавелли с трудом проглотил комок в горле. Он не был уверен, являются ли эти слова искренними или это просто обычные слова сочувствия, которые уместны в подобной ситуации.

Полковник Дюран неловко посмотрел на часы.

– Мне нужно вернуться на службу, так что если у вас больше нет вопросов…

Кавелли пробормотал несколько слов благодарности, но Дюран лишь отмахнулся. Мужчины крепко пожали друг другу руки.

– Это не вы должны благодарить, синьор Кавелли. Совсем наоборот, совсем наоборот…

Он поклонился и направился в противоположную сторону. Кавелли посмотрел ему вслед и вдруг кое-что вспомнил.

– Будьте добры, еще один вопрос…

– Да? – Полковник Дюран остановился и удивленно обернулся.

– Вы сказали, что разговаривали с офицером полиции, которому полностью доверяете…

– И что?

– Почему вы были настолько уверены, что он не замешан в заговоре Монтекьесы?

Видно было, что полковник Дюран чувствует некоторую неловкость.

– Ну, я знаком с ним много лет и знаю о нем то, что с абсолютной уверенностью исключает подобную возможность.

– И что же это?

Командир швейцарской гвардии слегка виновато улыбнулся:

– Он атеист.