Текст книги "Надежда узника"

Автор книги: Дэвид Файнток

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

17

Я жмурился от яркого света. Слышались чьи-то голоса.

– Жуткое заражение крови. Легкое вырежем. Быстро готовьте его к операции, начинаем через пять минут.

В руку вонзилась игла. Мрак.

Медленное, мучительное пробуждение. Свет, лица.

Сглотнуть было невозможно, из горла торчала трубка. Сам я дышать не мог, но легкие равномерно наполнялись воздухом. За меня дышал аппарат. Я проваливался в сон, просыпался, стонал от боли и снова спал.

Опять очнулся. В легкие с шипением нагнетался воздух, потом выходил. Каждый искусственный вздох причинял боль.

– Крепкий у вас организм, другой на вашем месте давно бы отправился на тот свет.

Я приоткрыл глаза, покосился на доктора Абуда, попытался что-то сказать, но звука не получалось. В ужасе я начал кричать, но не произвел даже шепота.

– Мы вырезали гниль, которая когда-то была вашим легким, накачали вас антибиотиками, – спокойно рассказывал доктор Абуд.

Я показал на рот правой рукой, из привязанной левой тянулся тонкий шланг к капельнице.

– Вы подсоединены к аппарату искусственного дыхания вот уже трое суток. Пора дышать самому. Попробуете?

Я попытался. Грудь пронзила боль.

– Ничего, дышите. Привыкайте. Скоро мы вас выпишем из клиники. Но учтите: если схватите воспаление легких снова, мы уже не сможем помочь.

Вдруг он без всякого предупреждения ушел. Я замахал рукой, пытаясь его вернуть, но быстро выбился из сил.

– Я здесь, сэр, – сказал Толливер.

Я повернул голову на голос и заметил Толливера, осунувшегося, взъерошенного. Он сидел на стуле у моей кровати. Мы были одни в больничной палате, уставленной непонятной аппаратурой, мониторами.

Я кивнул, успокоился и заснул.

Когда я проснулся, Толливер стоял, склонившись надо мной. Теперь он был в свежей, чистой одежде, но хорошо выспаться ему, похоже, так и не пришлось.

– Добрый вечер, сэр. Попробуйте дышать.

Я помотал головой.

– Пожалуйста, сэр, – умолял Толливер, – попробуйте. Доктор говорит, что вам пора дышать самому.

Приноровившись к ритму аппарата, я пробовал начинать вдох немного раньше машины, но безуспешно.

– Еще попробуйте.

С какой стати этот гардемарин мне указывает? Я махнул рукой, чтоб он пошел прочь.

– Не понимаю, сэр. Напишите. – Он поднес к моей руке блокнот, дал ручку.

Я написал каракулями: «Уходи».

– Вам надо тренироваться, сэр.

Я свирепо потыкал пальцем в блокнот. Толливер не уходил. Вне себя от ярости, я приподнялся, сминая трубки и шланги, не обращая внимания на сводящую с ума боль, схватил Толливера за китель. Мониторы замигали, поднимая тревогу. Убью! Чтоб он был проклят! Отправлю его в отставку, уйду сам и вызову…

Вбежал доктор Абуд. Толливер неподвижно стоял, терпеливо снося мои удары в грудь. Я повернулся к доктору, отчаянно зажестикулировал. Уберите от меня этого типа! Как вы не понимаете?!

Вдруг до меня дошло, что я дышу сам.

– Где Анни? – Я уже мог говорить, хотя горло еще болело.

– Здесь, в клинике, сэр, – ответил Толливер. – Мистер Тамаров наблюдает за ней. С ней, кажется, все хорошо.

Что значит «кажется»?!

– Она говорила с тобой?

– Нет, сэр, – признался Толливер. – Она, как бы это сказать… Почти все время спит. Ненадолго просыпается и снова засыпает.

Я отвернулся. Неужели я потерял и вторую жену? Что ждет меня после выздоровления? Ничего хорошего. Жизнь потеряла смысл…

Мои мрачные размышления то и дело прерывались визитерами. Они шли нескончаемой чередой. Навестил меня и Алекс, но говорил мало. Я незаметно уснул, а когда проснулся, его уже не было.

Фредерик Мантье всячески меня ободрял. Хотя мы стали союзниками, но прежняя подозрительность давала о себе знать: в его присутствии я чувствовал себя как-то неуютно.

Вскоре после него зашел Зак Хоупвелл. Я с радостью предложил ему сесть.

– Остатки людей Палаби сдались сегодня утром, – сообщил он.

Я тихо зарычал. Жаль, что я провалялся в это время на койке.

– Сифорт, я хочу сложить с себя полномочия военного Правителя. Я не военный.

– Моисей тоже не был военным, – возразил я.

– Моисей вел свой народ к земле обетованной. Между прочим, так и не довел, без него справились. А я веду свой народ прочь из обетованной земли.

– Республика, которую провозгласила Трифорт, вовсе не земля обетованная.

– Знаю. Иначе я не встал бы на твою сторону.

– Тогда в чем же дело?

– Мне надо убирать урожай! И я не хочу восстанавливать ваш старый режим.

– Почему вы меня поддержали?

– Потому что… Черт возьми! Как ты не понимаешь, парень?! Потому что режим Трифорт тоже был не правильный. А ты честный малый.

– Честный?! – невесело усмехнулся я. – Вы плохо меня знаете.

– Нет, это ты плохо себя знаешь. Ну хватит об этом. Палаби и Фолькстэдер требуют, чтоб их освободили из-под ареста, а Трифорт настаивает на гражданском, а не военном суде.

– Пошлите их всех на допрос под наркотиками. Мантье тоже.

– Фредерика?! Он же помогал тебе!

– Он вначале признался в покушении на мою жизнь, потом отказался от признаний. – Имеет ли теперь это значение? Я поспешно выбросил из головы эту мысль и выпалил:

– Надо выяснить наконец правду.

– Палаби и Фолькстэдера нельзя держать просто так, их надо судить или выпустить.

– После допроса. Через пару дней меня отсюда отпустят, тогда и решим окончательно.

– Очень рад за тебя, – улыбнулся Хоупвелл впервые за весь разговор.

– Спасибо.

Я впал в сумрачное молчание. Выздоровление не обещало радости. Физическую боль лекарства заглушали, но от одиночества они спасти не могли. Иногда я выходил в коридор, стоял под дверями палаты, где лежала Анни.

Алекс, навещая меня, по-прежнему говорил мало, вел себя как-то слишком сдержанно. Хармон Бранстэд пришел со своим сыном Джеренсом.

Спустя несколько дней после того инцидента, когда я от ярости задышал самостоятельно, пришел Толливер. Он сразу начал извиняться:

– Простите, сэр, если я вел себя нетактично, но мне очень хотелось, чтобы вы поскорее избавились от трубки в горле.

– Черт возьми, Толливер! Я давно искал предлога, чтобы отправить вас в отставку. – Это признание вырвалось у меня помимо воли, так неожиданно, что я смутился и покраснел.

– Теперь отправите, сэр?

– Нет. Просто некем вас заменить. Да и не хочу искать вам замену. Будьте, как и раньше, моим помощником.

– Вы считаете меня хорошим помощником?! Извините, сэр. Спасибо.

– Подыщите мне место, где бы я мог ночевать, когда выйду из клиники. Работать мы будем в Адмиралтействе.

– Есть, сэр. Чем мы займемся в первую очередь?

– Пока не знаю. – Я устало сел на кровать. – Идите, мистер Толливер.

– Есть, сэр. – Он вышел в лучшем настроении, чем пришел.

– Теперь вы мне верите? – спросил Фредерик Мантье.

Мы сидели на скамейке перед правительственным зданием. Неподалеку рабочий ремонтировал побитое осколками крыльцо. Фредерик постоянно держал ладонь поднятой, прикрывая глаза от слепящего солнца. Я знал, что у него болит голова. После допроса под наркотиками самочувствие всегда паршивое. Но это пройдет.

– Верю, – ответил я.

– Вы собираетесь судить меня за участие в подпольном движении, как Палаби и Фолькстэдера?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что вы только обсуждали различные возможности. Противозаконных действий вы не совершали.

– За слова тоже судят.

– Не изводите меня, Фредерик. Даже если за вами были какие-то грешки, вы уже их искупили.

Лестница перед входом была уже почти восстановлено. Надолго ли? Не сбросят ли рыбы еще больший метеорит?

– Тогда я вернусь домой. Дела на плантации запущены, надо приводить их в порядок.

– Можете остаться, нам нужна помощь. Хотите стать членом Правительства? – предложил я.

– Нет. – Мантье потер глаза. – В вашем правительстве быть не хочу. Кроме того, я не умею ладить с людьми.

То же самое мог сказать о себе и я. Однако долг превыше всего. Ведь Де Марне поставил меня во главе всех оставшихся на этой планете Военно-Космических Сил. Надо ждать возвращения «Каталонии». Когда мы говорили с адмиралом? Кажется, через два дня после того, как я ушел из госпиталя, не прислушавшись к предостережению доктора Абуда.

– Капитан, когда вы собираетесь провести суд? – спросил Мантье.

– Не знаю, Фредерик. Через несколько минут должна подойти миссис Фолькстэдер. Миссис Палаби тоже хочет со мной поговорить. После этого я приму решение.

– Не забывайте, что Надежду обустроили мы, плантаторы.

– Я признаю ваши заслуги, но они не дают вам права на государственную измену. – Я встал, прикрывшись рукой от солнца, всмотрелся в яркое небо, – Кажется, это вертолет.

– Похоже. Ну, я пойду.

В ожидании вертолета Фолькстэдеров я подтянул галстук, пригладил волосы. За дни, проведенные в клинике, я соскучился по униформе, и теперь радовался привычному мундиру, хотя рубашка натирала еще нежные послеоперационные швы.

Из вертолета вышли миссис Фолькстэдер и, к моему удивлению, Сара Бранстэд. Жаль, без нее разговаривать с Леотой Фолькстэдер было бы проще. Я по-военному поприветствовал их, пригласил сесть.

– Вы арестовали Арвина незаконно, – с места в карьер пошла в атаку Фолькстэдер.

– А вы, миссис Бранстэд, по какому вопросу хотите ко мне обратиться? – спросил я, выигрывая время.

– Раньше вы называли меня Сарой. Разве с тех пор что-то изменилось?

– Хорошо, – изобразил я улыбку. – Итак, какова ваша роль в предстоящем разговоре?

– Мы с Фолькстэдерами дружим семьями. Я хотела помочь своей подруге, и Хармон одобрил мое намерение.

– Миссис… э… Сара, видите ли, в чем дело… Арвин поступил нехорошо. Он позволил вовлечь себя в восстание против законной власти.

– Мы никогда не лезли в политику! – всплеснула руками Леота Фолькстэдер. – У нас не самая большая и не самая процветающая плантация, мы не могли себе позволить выступать против новой власти. Ваше старое правительство рухнуло, Лаура провозгласила Республику, это было так естественно. С какой стати мы должны были сопротивляться? Вырази мы ей свое несогласие – она когда-нибудь припомнила бы нам это. Что нам оставалось делать?

– Арвин не был молчаливым наблюдателем, – возразил я. – Он предоставил заговорщикам грузовики, людей и прочую помощь, активно участвовал в восстании.

– Для вас мы сделали больше! Разве можно быть таким неблагодарным?!

– О какой помощи вы говорите, миссис Фолькстэдер?

– Мистер Сифорт, – вмешалась Сара Бранстэд, – я тоже была там.

О чем они говорят? Я порылся в памяти, но так и не понял, что они имеют в виду.

– Леди, объясните, пожалуйста.

– Помните ваш визит к Бранстэдам? – принялась рассказывать Леота. – С вами был лейтенант Тамаров. Когда вы собрались уезжать, я отозвала вас в сторону, чтобы Арвин мог поговорить с вашим помощником. Помните?

– Помню. И что дальше?

– Мы с Арвином решили поговорить не с вами, а с вашим помощником, чтобы беседа носила неофициальный характер и при случае вы имели полное право сообщить начальству, что мы вас не предупреждали.

– Что Арвин сказал Тамарову?

– Не притворяйтесь, будто не знаете. Арвин сказал, что Лаура готовит на вас покушение. Ваш офицер обещал передать вам это без промедления. В тот же день Лаура устроила вам засаду и…

– Взорвала вашу машину и чуть не угробила нашего сына, – закончила вместо нее Сара. – Как видите, вас предупреждали не зря.

Я вспомнил: взрыв, Эдди Босс со сломанной рукой вытаскивает Алекса из разбитого электромобиля.

– Он не успел рассказать, – медленно произнес я, потрясенный внезапным открытием.

– Но почему он не рассказал вам сразу?

– С нами был Джеренс, я не хотел говорить о важных вещах в его присутствии. Алекс начал рассказывать, но я приказал ему молчать. – Значит, виноват в амнезии Алекса я. Какой кошмар! Господи, смири мой дурной нрав, не позволяй мне вредить людям!

– Жаль, – грустно сказала Сара.

– Но если вы знали о замыслах Лауры, почему Хармон пришел на собрание, где она объявила Республику?

– Мы не знали! – выпалила Сара. – Если не верите, допросите меня под наркотиками! Леота сказала мне об этом лишь неделю назад, когда попросила нас заступиться за Арвина.

– Ладно, пусть Хармон не знал о злодеяниях Лауры. Но он обязан был сознавать, что участие в восстании является государственной изменой.

– Дело в том, что мы, как и Фолькстэдеры, не очень богаты и не могли позволить себе враждовать с властью, пусть даже незаконной.

Парнишка, мелкий служащий, принес нам из здания лимонад. Я с удовольствием хлебнул прохладной жидкости. Когда он ушел, я продолжил нелегкий разговор:

– Конечно, у Хармона есть смягчающее обстоятельство. Он вовремя перешел на нашу сторону, помог подавить восстание. А насчет Арвина… Мне надо подумать. Сейчас говорить на эту тему бессмысленно.

– Вы будете его судить? – прямо спросила Леота.

– Посмотрим, – уклончиво ответил я.

Сара взяла ее за руку, принялась успокаивать:

– Все будет хорошо, Леота. Пойдем.

Женщины попрощались и улетели, а я долго еще сидел на жаре, прихлебывал лимонад и размышлял, стоит ли казнить мужа Леоты.

18

Втроем – я, Берзель и Толливер – мы расконсервировали Адмиралтейство. Я занялся раскодированием компьютерной сети, Толливер включал кондиционеры и прочие системы жизнеобеспечения. Здание пустовало две недели, и воздух в нем сделался затхлым. А может, мне это только казалось.

Мы установили связь с орбитальной станцией. Ее компьютер Уильям регулярно докладывал нам обстановку. Новостей пока не было. Рыбы исчезли вместе с кораблями.

Анни по-прежнему лежала в клинике, погруженная в неясные грезы. Она ничем не интересовалась. Как только мне выделили квартиру, я перевез ее туда. Эммет Бранстэд помог найти для нее сиделку.

Зак Хоупвелл нехотя, но успешно справлялся с обязанностями главы правительства. Улицы были очищены от хлама, строительные бригады сносили останки разрушенных домов и ремонтировали те, что пострадали меньше. Мародеров расстреливали на месте, поэтому желающих поживиться чужим добром заметно поубавилось. Мы с Хоупвеллом встречались ежедневно. Всякий раз обсуждался один и тот же вопрос: как жить дальше?

В Адмиралтействе я обосновался на первом этаже – там, где когда-то дежурил лейтенант Энтон, а еще раньше – Эйфертс. Берзель в основном занимался тем, что приносил нам еду. Конечно, у нас в буфете была микроволновая печь и прочее кухонное оборудование, но я предпочитал пищу из ресторана, тем более что там были рады нам услужить, ведь с уходом флота посетителей у них стало катастрофически мало.

– Капитан, вам звонят из тюрьмы, – доложил однажды Толливер, оторвав меня от невеселых размышлений.

– Кто и зачем? – вяло поинтересовался я, глядя на свои ноги, водруженные на стол.

– Спрашивают, где вы желаете поговорить с мистером Палаби.

– В Доме правительства.

– Есть, сэр.

– Пусть доставят его туда после ужина.

Для таких полетов один из военных вертолетов я держал у Адмиралтейства, а остальные отдал городу для восстановительных работ. Алекс вернулся в строительную бригаду. Я приказал ему носить рацию с собой, чтобы в случае чего снова не пришлось разыскивать его по всему Сентралтауну.

Я связался с орбитальной станцией:

– Станция, ответьте Адмиралтейству.

– Добрый день, капитан Сифорт, – послышался официальный голос Уильяма.

– Рыбы появлялись?

– Нет, капитан. С вами желает поговорить капитан корабля Военно-Космических Сил ООН.

– Какого корабля? Они ведь все улетели!

– «Каталония». Она приближается к станции.

От неожиданности я резко убрал ноги со стола на пол, поморщился от пронзившей боли. Недавняя операция на легком еще давала о себе знать.

– Хорошо, соединяй.

– Говорит капитан «Каталонии» Герберт фон Тилиц.

– Я Николас Сифорт, сэр. Вы, наверно, старше меня?

– Да. Где вы находитесь?

Я вспомнил его: немногословный, всегда серьезный, хорошо знающий свое дело.

– В Адмиралтействе, сэр.

– Мы получили сообщение адмирала Де Марне, оставленное нам в радиомаяке. Адмирал приказал забрать вас на Землю. У вас есть шаттл? Пока рыб нет, но мне все же хотелось бы улететь отсюда как можно скорее.

– В Сентралтауне нет шаттла, но один должен быть на базе в Вентурских горах, сэр.

– Сколько людей мне надо забрать?

– Пятерых, сэр.

– Тогда я пришлю за вами шаттл с орбитальной станции. На всякий случай я не буду пришвартовывать «Каталонию» к станции, высажусь на нее на шлюпке и выберу самый маленький шаттл.

– Вас понял, сэр. Когда прилетит шаттл? – Наконец я покину эту планету. Кипящие страсти останутся позади, я обрету мир и спокойствие, встречусь с Дереком Кэрром.

– Сейчас соображу… Мы могли бы прислать шаттл сегодня же поздно вечером, но у нас нет опытного пилота для ночной посадки, поэтому давайте сделаем это завтра. Шаттл приземлится в семь утра. К этому времени вы успеете собрать вещи.

– Вас понял, семь утра по местному времени, сэр, – подтвердил я. Неужели это все? Как-то слишком неожиданно. – К этому времени мы соберемся у космодрома.

– Хорошо. На этот раз постарайтесь не опоздать. Еще раз присылать за вами шаттл я не буду.

– Есть, сэр.

На этом наш разговор закончился.

– Толливер! – рявкнул я. Он вбежал через мгновение.

– Что, сэр?

– Летим домой. – Я встал.

– Прибыла «Каталония»?

– Да. Шаттл прилетит утром.

– Вот так да! – хлопнул он рукой по спинке кресла.

– Где Берзель?

– Я послал его в ресторан за ужином, сэр. Он вернется через несколько минут…

– Чтоб больше никуда не отлучался! Позвоните в Дом правительства, пусть они доставят сюда на вертолете Анни с сиделкой. Свяжитесь по рации с Алексом, пусть немедленно возвращается в Адмиралтейство.

– Есть, сэр. Но если шаттл прилетит только утром, то…

– Все будут ночевать здесь! – рявкнул я.

– Есть, сэр. А как быть с Палаби, сэр?

– Чтоб он… Пусть его доставят сюда.

Итак, домой. К Солнечной системе! На Землю! Слава Богу. Конечно, я не заслужил твоей милости, Господи, зато моим товарищам давно нужен отдых.

Я начал составлять план. Что сделать напоследок? Прежде всего передать всю полноту власти Хоупвеллу, если капитан фон Тилиц не прикажет иного. Мне придется обратиться к нему для утверждения кандидатуры Хоупвелла, ведь Тилиц главнее меня. Потом надо законсервировать Адмиралтейство, спустить флаг, попрощаться с Бранстэдом…

Кстати, о Хармоне. Я ведь обещал ему забрать его сына. Придется после беседы с Палаби послать вертолет за Джеренсом. А если капитан фон Тилиц откажется взять на борт своего корабля мальчишку? Делать нечего, раз уж я обещал, надо держать слово. Возьму Джеренса с собой в шаттл, а когда он будет на орбитальной станции, фон Тилиц вряд ли откажется. Покричит на меня и успокоится. В самом деле, не гонять же назад шаттл только ради одного мальчишки.

На борту «Каталонии» должен быть Дерек. Не обиделся ли он на меня, как Вакс?

Вечерело. Я долго расхаживал взад-вперед, погрузившись в раздумья. Временами мелькала мысль: когда же Берзель принесет ужин? Вдруг я вспомнил, что уже ужинал. Но впервые в жизни не мог вспомнить, что ел всего час назад.

– Толливер, где Палаби? – крикнул я.

– Его должны доставить к восьми, сэр.

Я едва удержался от яростных воплей. Алекс и Берзель, чувствуя мою взвинченность, скрывались где-то неподалеку, чтобы я не мог срывать на них злость.

Наконец доставили Томаса Палаби. Он выглядел усталым, потрепанным. Приказав Толливеру держать пистолет наготове, я разрешил охранникам снять с Палаби наручники.

– Слушаю, – буркнул я, когда мы с Палаби остались наедине.

Палаби нервно забарабанил пальцами по столу.

– Не знаю, с чего начать. Вы будете меня судить?

– Наверно. – Разумеется, решать это будет Хоупвелл, но я решил пока не выдавать тайну моего отлета.

– Меня приговорят к смертной казни?

– Государственная измена является уголовным преступлением, – уклончиво ответил я.

– Я не считаю свои действия государственной изменой, капитан.

– Вы восстали против законного правительства.

– Как я мог восстать против того, чего не было! Видит Бог, я не знал, что на нашей планете остался хоть один представитель старого режима. Ваши люди бросили нас без предупреждения.

Вдруг дверь распахнулась.

– Капитан, срочно на связь! – крикнул Толливер.

Даже Толливер с его дерзкими замашками не позволил бы себе так бесцеремонно оторвать меня из-за пустяка. Я понял: стряслось нечто из ряда вон выходящее.

– Присмотрите за ним! – бросил я охранникам и поспешил к пульту дежурного.

Из динамика тревожно звучал голос капитана фон Тилица:

– Еще три рыбы на корме! Срочно ввести новые координаты для прыжка! Орбитальная станция, передайте капитану Сифорту: на «Каталонию» напало много рыб, нам пришлось… ОГОНЬ! Не ждите приказа! Рыбы по центру!

– Говорит орбитальная станция. Адмиралтейство, ответьте, пожалуйста, – вклинился голос Уильяма.

– Сифорт слушает! – крикнул я в микрофон. – Уильям, я слышал Тилица. Сколько напало рыб?

– Три рыбы всплыли у кормы, две – недалеко от центра корпуса. Незадолго до этого две рыбы всплыли между «Каталонией» и орбитальной станцией, но их я успел уничтожить, – ответил Уильям.

– «Каталония», можете ответить?

– Нам не до… Боже! Шесть рыб! Сейчас мы нырнем в сверхсветовой… – Завыли сирены тревоги. Голос фон Тилица зазвучал резче:

– Частичная декомпрессия! Рыбы испортили трубу сверхсветового двигателя, мы не можем нырнуть. Максвелл, дотянем до атмосферы? Черт побери! Тогда подготовь отделяемые отсеки к спуску… – Голос фон Тилица оборвался.

– Уильям, где «Каталония»? – крикнул я.

– От восточного края орбитальной станции до «Каталонии» расстояние три целых и шестьдесят две сотых километра, – бесстрастно проинформировал компьютер. – От корабля отделилось два, нет, уже три отсека, они ускоряются к планете. По предварительным расчетам, они войдут в атмосферу через двадцать две минуты. Никаких радиосигналов от «Каталонии» больше не поступает. Ее лазерные пушки бездействуют.

Господи, спаси Дерека и весь экипаж «Каталонии»!

– Стреляй в рыб! – приказал я компьютеру.

– Они находятся слишком близко от корабля, отраженные лучи лазеров могут его повредить.

– Но если в корабль проникнут рыбы…

– Рыбы напали на один из спускаемых отсеков. Открываю по ним огонь. – Голос Уильяма звучал по-канцелярски спокойно, словно это был самый обычный доклад. – Рыба уничтожила один отсек. Я попал в рыбу лазером, из нее брызжет какая-то жидкость. Вероятно, рыба погибла.

– Говорит спускаемый отсек «Каталонии», – послышался слабый сигнал. – Входим в верхние слои атмосферы. – Сигнал практически слился с шумом.

– Уильям, когда они приземлятся?

– Они спускаются над Вентурскими горами, но могут отклониться от вертикали. Запаса топлива в спускаемом отсеке должно хватить для приземления на Восточном континенте. Однако точное количество топлива мне не известно.

– Передавай нам любые сигналы отсеков.

– Хорошо.

– Рыбы все еще нападают на «Каталонию»?

– Да, капитан. Осталось пять рыб.

– Стреляй и в рыб, и в «Каталонию». – Я был уверен, что на борту не осталось ни одного живого человека.

– Мне запрещено стрелять в корабли ООН, капитан.

– Но в «Каталонии» никого нет!

– Это не имеет значения. Мне запрещено.

– Уильям, кто из офицеров Надежды главный?

– Вы, капитан.

– Тогда слушай приказ: корабль «Каталония» больше не принадлежит ООН.

– Стреляю всеми имеющимися лазерами, – немедленно ответил Уильям. – Три рыбы убиты, остальные нырнули.

Почему спускаемые отсеки не сигналят? Может быть, они спускаются так быстро, что антенны раскалились от трения об атмосферу и вышли из строя? У экипажа должны быть рации. Значит, после приземления связь должна возобновиться. А если у них нет раций? Смогут ли они совершить посадку в горах? В Вентурах так мало ровных мест…

– Толливер! – заорал я. Он аж подпрыгнул.

– Господи, как вы напугали меня! Слушаю, сэр.

– Забери у города все наши вертолеты. С рассветом начнем поиски спускаемых отсеков.

– Есть, сэр. Где будем искать?

– Для начала на восточном побережье. Вряд ли они спустятся возле Сентралтауна. Потом будем искать в океане и Вентурах.

– Есть, сэр.

– Проклятье! Чтоб эти рыбы все передохли!

– Аминь.

– Позови Берзеля!

Через минуту вбежал запыхавшийся Берзель.

– Гардемарин Берзель по вашему приказанию прибыл, сэр.

– Разбуди Тамарова! – приказал я. – Оба будете дежурить на посту связи, прослушивать все частоты.

– Есть, сэр.

Я в досаде грохнул кулаком по столу. Как мало людей! Как мало вертолетов!

Ночь я провел на посту связи с Алексом и Берзелем, вслушиваясь в шумы эфира в надежде поймать хоть один сигнал экипажа «Каталонии». К утру я валился с ног от усталости и засыпал на ходу, несмотря на несметное количество чашек крепкого кофе.

Ни одного сигнала. В поисках приземлившихся отсеков рыскали три наших вертолета со штатскими пилотами. Толливер прямо-таки умолял меня отпустить его на поиски, но я не разрешил.

Наступил полдень, а вестей все не было. Во второй половине дня я вызвал к себе в Адмиралтейство Хоупвелла, Бранстэдов, миссис Палаби, миссис Фолькстэдер, Лоренса Пламвелла и некоторых других плантаторов. Мы собрались в конференц-зале, который уже стал мне ненавистен – тут на меня сваливались только дурные новости.

– Как вам, должно быть, уже известно, – начал я речь, – вчера погиб корабль «Каталония».

– Да упокоит их души Господь, – сквозь слезы произнесла Сара Бранстэд.

– Аминь. Теперь не может быть никаких сомнений, что рыб привлекают сверхсветовые двигатели кораблей. Но хуже всего, что рыбы вернулись. Компьютер орбитальной станции убил несколько тварей, когда они напали на «Каталонию».

Воцарилась тишина. Мои гости переваривали неприятные новости.

– Что же делать? – спросил Пламвелл.

– А что тут делать? У нас нет ни лазеров, ни кораблей, – мрачно заметил Зак Хоупвелл. – Остается уповать на добрую волю Господню.

– Одни неприятности от этих проклятых военных, – горько посетовал Пламвелл. – Натворили тут бед и смылись.

– Хватит, – оборвал его Хоупвелл. – Капитан Сифорт не виноват.

– Я собрал вас, чтобы вместе решить, – вмешался я, – какой из двух путей выбрать. Можно ничего не предпринимать в надежде, что рыбы сами уйдут, а можно послать в Вентуры отряд, который расконсервирует базу и приведет лазерные пушки в боевую готовность.

– Что толку от этих лазеров? – подал сварливый голос Ситенбах, молодой пухлый фермер из западной части владений Трифорт. – Они ведь находятся на другой стороне планеты.

– Орбитальная станция и Вентурская база прикрывают обе полусферы околопланетного пространства, – объяснил я.

– Ну и что? – возразил Хармон Бранстэд. – Успеем ли мы уничтожить рыб прежде, чем они сбросят на нас метеорит?

– Трудно сказать. Я ведь не настаиваю на открытии базы. Решайте сами. Для управления лазерами в Вентурах надо держать всего полтора десятка человек. Но и такого количества людей у нас нет. Нужны добровольцы.

Обсуждение сопровождалось злобными выпадами в адрес Военно-Космических Сил. Плантаторы единодушно постановили, что с базой в Вентурах лучше не связываться. Мол, оставим рыб в покое, тогда и они не будут нам досаждать. Хоупвелл объявил собрание закрытым.

Когда они разошлись, мы с Хоупвеллом продолжили беседу на моем рабочем месте за чашечками кофе, которые нам без устали носил Берзель.

– Рыбы обязательно на нас нападут, – уверял я, – это лишь вопрос времени.

– Возможно, – кивнул Хоупвелл. – Вы не упомянули еще об одной возможности. Не обязательно посылать в Вентуры целый отряд. Пусть туда слетают два человека, выяснят, в каком состоянии находится база, что нужно сделать, чтобы ее расконсервировать. Тогда мы сможем подготовиться и в случае необходимости быстро наладим оборону планеты.

– Верно. – Как я сам не догадался? – Так и сделаем. Полечу туда сейчас же с Толливером и Берзелем.

– А как у вас со здоровьем? Уже окрепли?

– Конечно. – Правда, я еще страдал одышкой, но в общем и целом чувствовал себя сносно. Надо было согласиться на удаление легкого месяц назад.

Пока Толливер готовил вертолет, я навестил Анни. Наша новая квартира находилась недалеко от Адмиралтейства, но я за последние дни провел там не больше двух ночей.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – нежно спросил я, беря ее за руку.

– Отлично. – Анни вырвала руку, не отрывая взгляда от пустых цветочных горшков.

– Хочешь прогуляться?

Она помотала головой. Я так редко бывал дома, что даже не знал: Анни одевается сама или ее одевает сиделка? Лишь изредка Анни возвращалась к реальности, а остальное время неподвижно сидела, мечтательно уставившись в одну точку.

– Прогулка пойдет тебе на пользу, – сказал я, тронув ее за плечо. Никакой реакции. – Доктор советовал мне чаще ходить пешком, но я не люблю гулять один. Давай пройдемся вместе.

Медленно, словно просыпаясь от тяжкого сна, Анни встала.

– Мы идем гулять, – без выражения сообщила она сиделке, подошла к двери и остановилась перед ней, как бы ожидая, когда та откроется сама.

Мы обошли кругом квартал.

– Сегодня вечером я улетаю, ночевать не приду, – сказал я.

– А потом вернешься?

– Конечно. – Я взял ее за руку.

– Хорошо. – Она снова перестала меня замечать.

Я дремал на заднем сиденье. Вертолетом управлял Толливер. Когда мы летели над океаном, я попросил Толливера дать порулить Берзелю, чтобы мальчишка понемногу осваивал искусство пилота. Берзель уселся за штурвал с превеликим энтузиазмом. Впервые в жизни ему довелось самому вести вертолет на высоте шестьсот метров.

Показался берег. Вдруг там ждут помощи остатки экипажа «Каталонии»? Но сколько я ни всматривался, никаких следов спускаемого отсека корабля не замечал. Рация тоже молчала. То ли экипаж «Каталонии» высадился без раций, то ли погиб. За стеклом во мраке мне померещилось тонкое аристократическое лицо Дерека Кэрра. Может быть, это знамение? Мы скоро встретимся?

– Эй, вы, на вертолете! Назад! – раздался из рации уверенный голос. – Быстро разворачивайтесь! Не приближайтесь.

– Господи Иисусе! – воскликнул Толливер, резко бросая вертолет вверх, – Кто это? Ведь на базе никого нет.

– Значит, есть. – Я взял микрофон. – Вентурская база, это военный вертолет два-пять-семь «Альфа».

– Убирайтесь, откуда прилетели! – гремел голос из рации. – Вы находитесь в радиусе действия наших лазеров. Если не повернете, я вас собью.

– Сэр, они засекли нас радаром. – Толливер включил противоракетную защиту. В этот раз наш вертолет был хорошо вооружен, но против мощных лазерных пушек мы были бессильны.

– Вентурская база, это капитан Николас Эвин Сифорт, главнокомандующий Адмиралтейством! – рявкнул я в микрофон.

– Командующий базой Эйфертс отдал приказ никого не впускать в наше воздушное пространство. Это последнее предупреждение. Открываю огонь через десять секунд.

Толливер побелел. Что они там, спятили?! Я быстро ввел свой личный код в бортовой компьютер, передал на базу и заорал:

– За кого ты нас принимаешь, черт бы тебя побрал?! Немедленно соедини меня с Эйфертсом, а не то я отстраню его, как Хартова! Живо!

– Но он… Его нет в этом здании, – с нотками неуверенности зазвучал голос из динамика. – Он приказал…