Текст книги "Кровавое заклятие"

Автор книги: Дэвид Дархэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)

Надо торопиться. Есть очень много вещей, которые надо сделать, организовать, предусмотреть, – и очень мало времени. Будет трудно, но Коринн мало-помалу приобретала нужный навык. Сообразительность и хитроумие помогали принцессе, и благодаря ее усилиям кое-какие колесики мира уже завертелись в нужную сторону. Нужно просчитать каждый шаг и досконально продумать порядок действий, чтобы не совершить ошибку. Еще раз осмыслить то, что говорил Таддеус о намерениях Аливера, уложить все это у себя в голове и понять, что к чему. Потом надо написать письмо Риалусу и отыскать возможный способ отправить его с почтовой птицей. Непростая задача, но это надо сделать только один раз. И еще придется исследовать проходы в стенах. А первым делом следует позаботиться о Таддеусе.

Дождавшись, когда вернется служанка, Коринн взяла поднос из ее рук и повторила приказ не тревожить ее ни по какому поводу. Она проводила молодую акацийку взглядом и плотно закрыла за ней дверь. Потом Коринн поставила поднос на стол. Пальцы скользнули за пояс, и принцесса вытащила на свет бумажную птицу. Кончиком пальца она развернула фигурку, взяла листок за края и наклонила над чашкой. Крохотные кристаллики, поблескивая, посыпались в чай. Принцесса надеялась, что они действительно не имеют вкуса и запаха, как утверждали химики Лиги. Да, она планировала использовать этот порошок для Хэниша… но ничего страшного, Коринн найдет другой способ разделаться с ним. Удачно, что «посылка» прибыла именно сегодня – незадолго до того, как Таддеус Клегг вышел из стены. Еще один знак того, что мир и судьба на ее стороне.

Коринн взяла серебряную ложечку и принялась медленно размешивать жидкость. Принцесса не солгала Таддеусу: она действительно не держала на него зла. Предательство, которое так беспокоило старого канцлера, не имело для Коринн никакого значения. Нет, решение было продиктовано отнюдь не эмоциями. Все очень просто: Таддеус принес ей ту самую вещь, которую принцесса искала всю свою жизнь, даже не сознавая этого. Словно память далеких предков пробудилась в принцессе и подсказала Коринн, что «Песнь Эленета» предназначена для нее. Именно поэтому Таддеус принес книгу сюда. Ей, а не Аливеру. Он сам не понимал, что делает, но для Коринн все было предельно ясно. Она, а не Аливер – тот человек, которому предстоит постичь устройство мира. Аливер мечтатель, наивный идеалист. Мир, полагала Коринн, всегда будет использовать таких людей, держа их за дураков. Она же знала, как управлять им, как приводить в движение его силы. Какие бы сомнения ни терзали Коринн, в душе она понимала, что не может положиться ни на кого, кроме себя. Себя и «Песни». Знания, хранящиеся в книге, предназначались для нее, и уж принцесса не упустит своего. Может быть, она даже позволит Аливеру попользоваться книгой, сказала себе Коринн. Да, пожалуй, позволит. Позже. Когда пройдет время, Коринн узнает брата получше и убедится, что он не идиот-мечтатель, ведомый безумными фантазиями.

Коринн вернулась в комнату, держа в руках кружку горячего чая. Канцлер спал. Он по-прежнему сидел на стуле, но голова упала на грудь, рот был приоткрыт, Таддеус шумно дышал. Несколько секунд принцесса смотрела на него, ошеломленная внезапным чувством ностальгии, которое еще не умерло в ней до конца. Коринн сказала себе, что поступает правильно. Кто-то умрет, кто-то будет страдать, но когда все закончится, она создаст новый мир – совсем не такой, как прежний. Она сделает то, что задумала, потому что любит своих близких и желает им победы. Она откроет им глаза, чтобы они не пали жертвой собственного идеализма. Коринн сейчас действовала не против родных, а старалась помочь им.

Принцесса медленно двинулась вперед. Она шла неслышно, как тень, держа на вытянутых руках кружку с горячим чаем, и та жгла ей руки, словно расплавленный свинец.

Глава 66

Ужас войны потряс Дариэла до глубины души. Он не видел ничего подобного за все годы своего морского разбоя. Лишь неугасимый оптимизм и неунывающий характер помогли юноше пройти через все. К тому же с момента воссоединения с Аливером и Мэной он чувствовал себя еще более счастливым и жизнерадостным, чем прежде. Дариэл знал, что речь идет о жизни и смерти, но он был не один в этой борьбе. Родные стояли рядом с ним, плечом к плечу. Дариэл наблюдал, как сестра вела людей в битву, воздев меч, который был словно продолжением ее руки. Он видел брата, стоявшего перед кошмарным монстром. Обнаженный и беззащитный, он, однако, поверг чудовище на землю, будто герой из древней легенды. Да, брат и сестра были рядом. Дариэл более не чувствовал себя сиротой, покинутым на произвол судьбы. Он обрел семью. Скоро они одержат победу, и тогда смерти и страдания, годы изгнания, несправедливости – все останется в прошлом.

Такие мысли помогали Дариэлу на поле битвы. Они заставили его подняться после кошмарной битвы с антоками. На следующее утро он встал до рассвета, проспав чуть более двух часов. Юный принц вышел из шатра, все еще заляпанный кровью и грязью. Он был готов делать все, что мог, для раненых, умирающих и мертвых. Дариэл потратил лишь несколько секунд, чтобы плеснуть водой в лицо и оттереть грязь с рук – да и то лишь потому, что так велела Мэна. Она проверила, не ранен ли Дариэл, спросила, сколько он спал, поел ли. В конце концов, она его старшая сестра. Одна из немногих в этом мире, кто имел право задавать Дариэлу такие вопросы и требовать ответов. Когда все закончится, думал Дариэл, они сядут рядом в тишине, и он расскажет Мэне, как сильно любит ее. Он отыщет для сестры какой-нибудь подарок и расскажет, что память о ней прошла через всю его жизнь. Дариэл никогда не забывал, как добра была к нему Мэна, как всегда поддерживала и помогала ему – еще в те времена, когда оба были детьми.

Только благодаря этим мечтам и надеждам, Дариэл находил в себе силы выстоять и не расклеиться окончательно. Слишком уж много вокруг было боли и страданий. Антоки убили, ранили и покалечили так много хороших людей!.. Но Дариэл старался думать о семье и любви к близким, завернувшись в эти мысли, точно в плащ. Они помогали ему нынче утром, когда юноша проверял повязки раненых, произносил слова восхваления и ободрения, подносил чаши с водой к пересохшим губам. Он разговаривал с умирающими, уверяя, что их деяния навсегда останутся в памяти поколений, что их будут помнить и чтить, и славить – отныне и во веки веков…

Так прошло несколько часов, а потом до ушей Дариэла донеслась странная весть. Сперва слова пролетели мимо него – быстро, точно порыв ветра. Однако ветер этот сорвал с плеч юноши его защитный покров. Потребовалось некоторое время, чтобы осознать услышанное. Дариэл не поверил в это, пока не присоединился к брату и сестре. И тогда он собственными глазами увидел отряд мейнцев. Заклятые враги спокойно стояли посреди акацийского лагеря. Их было десять – высоких, белокурых, длинноволосых воинов, вооруженных только кинжалами. Они были невозмутимы, уверены в себе; казалось, мейнцев ничуть не смущали тысячи глаз, глядевших на них с неизбывной, яростной ненавистью. Маэндер Мейн… Дариэл недоумевал, зачем он явился сюда, но в тот миг, когда он увидел предводителя мейнцев, сердце захолонуло от дурного предчувствия.

Пока один из мейнских офицеров произносил слова формального представления, Маэндер лениво посматривал по сторонам с усмешкой на тонких губах, изучая Аливера и его воинов – словно никогда прежде не встречал столь забавную компанию. Он выглядел абсолютно спокойным, расслабленным, словно явился к себе домой, а не во вражеский стан. Маэндер был великолепно сложен. Стройное мускулистое гибкое тело дышало силой. Дариэл предположил, что он очень ловок и быстр, и охотно верил, что Маэндера Мейна недаром называют искусным убийцей. Однако его надменный, самодовольный взгляд привел Дариэла в бешенство.

– Принц Аливер Акаран… – начал Маэндер, когда формальности были закончены. – Или ты предпочитаешь, чтобы тебя величали Королем Снегов? Странное прозвание, должен заметить. Не вижу никаких признаков снега. Если снежинка упадет на эту горячую землю, она исчезнет в мгновение ока.

– Не мы выбираем, как другие станут нас называть, – спокойно ответил Аливер. – И не мы решаем, под каким именем останемся в истории.

– Верно подмечено, – кивнул Маэндер. – Каждый старается заслужить славное имя… но кто знает?.. Думаю, твой отец и представить не мог, что его первенец поведет за собой армию бродяг из пустынь Талая. Что старшая дочь станет любовницей проклятого оккупанта, а младшая – символом религиозной секты. Не говоря уж о том, что младший сын изберет путь обычного морского разбойника. Как бы мы ни старались управлять своей судьбой, жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Верно?

Рассуждая, Маэндер отвлекся от Аливера и повернул голову к Мэне. Секунду он смотрел ей в лицо, потом смерил девушку взглядом с головы до ног, словно оценивая шлюху. Однако прежде чем отвести глаза, Маэндер кивнул ей – с уважением и даже, пожалуй, с почтительностью. Жест, несказанно удививший Дариэла. Сам он, впрочем, удостоился совсем другого взгляда – насмешливого, с оттенком пренебрежения. Дариэла трудно было смутить, но тут он усомнился, что сумеет ответить Маэндеру тем же. Спокойная уверенность мейнца таила в себе опасность, и Дариэл понял, что едва ли переиграет его на этом поле.

– Так что ты хочешь сказать мне? – спросил Аливер. Маэндер развел руками, словно торговец, уверяющий покупателя в своей честности.

– Хочу сделать предложение. Очень простое. Поединок, Аливер. Только ты и я. Честно. До смерти. Никто не будет вмешиваться, и каждый сможет увидеть, кто из нас лучше.

– Поединок? – переспросил Аливер. – Какой в нем смысл? Неужели ты думаешь, что я поверю, будто армия Мейна готова признать поражение в случае твоей смерти? Что Хэниш упакует вещи, покинет Акацию и вернется в Мейн? Это было бы для меня большим искушением, но мы оба знаем, что ничего подобного не случится.

Маэндер рассмеялся. Он признал, что не обещает ничего такого. Равно не просит он и Аливера принести подобную клятву. Но почему бы им не «побеседовать» как мужчина с мужчиной? Было время, когда предводители армий сходились один на один, чтобы решить спор ценой собственной крови. Это сейчас командиры прячутся за спинами солдат, кладут их жизни на алтарь победы, сами не рискуя ничем. Так было не всегда. Когда-то и мейнцы, и акацийцы имели совсем другие понятия о чести. Все изменилось во времена Тинадина, когда идеалы благородства были раздавлены, втоптаны в грязь, и…

– Ты сошел с ума! – Дариэл не мог более сдерживаться. Аливер, похоже, всерьез раздумывает над предложением Маэндера. Вряд ли он с презрением и насмешкой отвергнет эту несуразную идею – что казалось Дариэлу наиболее верным ответом. Ему хотелось, чтобы брат понял весь абсурд ситуации. – Нашу армию никто не гнал в бой насильно. Каждый имеет свои причины сражаться с вами. Все знают, на что идут, и ни один солдат не позволит Аливеру рисковать жизнью. Никто не станет прятаться за его спину!

Со всех сторон раздались голоса, подтверждающие слова юного принца. Люди кричали, возмущались, ругались. Многие осыпали Маэндера оскорблениями.

Мейнец обернулся к Дариэлу и одарил его долгим взглядом.

– Ты ведь пират, не так ли? Вряд ли тебе известно что-нибудь о благородстве. Я обращаюсь только к Аливеру – как к равному. И только ему предлагаю поединок.

Дариэл сплюнул на землю. Он почувствовал, как Мэна коснулась его локтя, но отдернул руку.

– Равному? Ты не король. Ты не Хэниш Мейн. Почему Аливер Акаран должен выходить против тебя? Да кто ты вообще такой? Бред! Ты, должно быть, отчаялся… – Обернувшись к толпе, Дариэл продолжал: – Я знаю, почему они явились сюда. Мейнцы отчаялись! Мы их побили, друзья!

Маэндер снова обратил взгляд к Аливеру и заговорил, перекрывая гомон, который был ответом Дариэлу:

– Ничто так не сплачивает армию, как символ. Если – или мне стоит сказать: «когда» – ты убьешь меня, принц Аливер, можешь снять мою голову с плеч. Возьми ее, насади на копье и подними повыше, чтобы узнал весь мир. Маэндер Мейн убит. Аливер Акаран торжествует. Твоя армия удвоится за одну ночь. Втоптанные в грязь массы, которые уже забыли, чья нога их туда втоптала еще прежде моего брата, – все поднимутся одной великой волной. Пророчество подтвердилось. Рок! Возмездие…

Аливер спокойно смотрел на Маэндера. Казалось, ситуация не удивляла его, не внушала недоумения. Принц не боялся глядеть в лицо человеку, который погубил столько его людей. Аливер слегка подался вперед и движением руки призвал толпу к тишине.

– А если я погибну?

– В этом тоже есть красота, – откликнулся Маэндер. – Твоя смерть взбудоражит массы. Гнев. Ярость. Месть. Ты станешь героем, принеся в жертву жизнь, погибнув за свой народ. Иной раз мучеников ценят дороже, чем живых.

– Хорошо говоришь, – усмехнулся Аливер, – но все это самое применимо и к тебе. Победишь ты или проиграешь – эффект будет тот же. И какой тогда смысл в поединке?

– Не совсем так. Меня боятся, но не любят. У меня есть некоторая власть, но я не верховный вождь, не лидер – как верно заметил твой брат. Нет, моя смерть тебе более выгодна, чем мне твоя.

– Тогда почему ты так хочешь этого поединка?

– Потому что он глупец, – сказал Дариэл. Улыбка исчезла с губ Маэндера, его лицо помрачнело.

– Да, считай, что я просто глупец, Аливер. Но сразись со мной. Я вызываю тебя согласно старым Кодексам – тем, что были в ходу до Тинадина. Если ты человек чести, то у тебя нет иного выбора, кроме как принять вызов. Ты это знаешь – даже если не знает твой брат…

Чуть позже, когда молодые Акараны и их ближайшие сподвижники собрались на совет, Дариэл попытался воззвать к рассудку Аливера. Он снова и снова повторял, что соглашаться на поединок – чистой воды безумие. Наверняка это уловка, какая-то хитрость. Маэндер замыслил очередное предательство. Ни в коем случае нельзя ему потакать. Напротив – нужно отказать Маэндеру, взять его в плен или просто убить на месте. Он не заслужил неприкосновенности парламентера. Дариэл повторял все это бессчетное число раз, мало-помалу понимая, что никакие доводы разума на брата не действуют. Аливер внимательно слушал и молчал. Дариэл подозревал, что брат принял решение еще до того, как они уединились в шатре. Аливер предложил всем присесть, сам же остался на ногах и мерил шагами шатер.

Дождавшись момента тишины, Келис спросил:

– Что это за старые Кодексы, о которых говорил Маэндер?

Аливер объяснил. Кодексы были системой неписаных законов и установлений, которые негласно соблюдались в древности, когда Изученный Мир еще населяло множество разных народов. Каждый народ имел своих предводителей и собственные обычаи – еще более различные, чем сейчас. Однако, общаясь между собой, народы соблюдали некие правила поведения, которые понимали все. Аливер назвал несколько таких законов и мог бы продолжать еще долго, но тут Лика Алайн перебил его.

– Некоторые из старых Кодексов давно и прочно забыты, – сказал генерал, – но Маэндер, сукин сын, сослался на очень известный прецедент. В те времена короли воюющих держав встречались в поединке, вместо того чтобы вести солдат на смерть. Первая Форма – Эдифус при Карни – пример такого поединка.

– А Тинадин уничтожил эти Кодексы?

Лика вздохнул и помолчал несколько секунд.

– К нашему извечному стыду. Впрочем, он переписал вообще все, не только Кодексы. Тинадин объединил Изученный Мир под своей властью, и многое из того, что было прежде, исчезло…

Мелио Шарратт, предводитель вуманского отряда, сидел рядом с Мэной. Именно он научил принцессу пользоваться мечом. Он же помог Аливеру спасти армию от антоков, поэтому никто не возразил, когда Мэна привела его на совет. Вдобавок в юности Аливер и Мелио были почти друзьями. Аливер помнил его и считал, что появление Мелио как нельзя более кстати. Молодой марах спросил, не бывало ли так, чтобы место короля на поединке занимал другой.

Аливер ответил, прежде чем кто-нибудь успел хотя бы раскрыть рот. Он улыбнулся и твердо произнес:

– Никто не займет мое место. Не ты, Келис – я вижу, ты подумываешь об этом. И уж конечно, не ты, Мелио. Или считаешь, что до сих пор дерешься лучше меня, как было в юности?

– Вовсе нет, милорд, – почтительно сказал Мелио. – Ты давно превзошел меня.

Аливер обвел взглядом своих советников, посмотрев на каждого по очереди. Его худое, красивое лицо было опалено солнцем. Карие глаза с серыми крапинками и тонкими серебристыми прожилками были серьезными и задумчивыми. Сегодня Аливер как никогда воплощал собой идеал молодого короля.

– Маэндер прав. Я не могу презреть старые Кодексы. Они – часть того, за что мы сражаемся. Я согласен с ним: предводитель несет самую большую ответственность. Если таковы мои убеждения, как я могу отказаться от вызова? Я предам себя и все, во что верю. Я не ожидал такого поворота событий, но раз это случилось, я приму его как данность. Негоже мне трусливо убегать прочь.

Никто не возразил.

– Если все решено, – сказал Дариэл с горечью в голосе, – зачем мы вообще здесь собрались?

Аливер улыбнулся уголками губ.

– Мы собрались, чтобы лишний раз побыть вместе. И еще – чтобы мейнцы немного поволновались, ожидая нашего решения.

– Ты можешь дать мне слово, что не умрешь? – Дариэл знал, что это звучит по-детски, но вопрос звенел у него в голове, и юный принц не сдержался. – Можешь пообещать?

Нет, признал Аливер. Разумеется, он не в силах дать такое обещание. Он подошел к Дариэлу и осторожно взял его за подбородок.

– Брат, вспомни: я был рядом с отцом, когда Тасрен Мейн всадил отравленный кинжал ему в грудь. Я стоял на расстоянии вытянутой руки. Я видел, как убийца кинулся вперед. Я видел его лицо, и оно до сих пор стоит у меня перед глазами, словно все было вчера. Я помню это лицо до последней черточки. На самом деле наш поединок уже начался – и очень давно. В тот день, когда Тасрен убил отца… Мы сражаемся за благородные идеалы, – продолжал Аливер, – но кровь есть кровь. Отец должен быть отмщен. Это тоже установление из старых Кодексов. Маэндер, может, и не помнит его, но я помню.

Аливер вынул из ножен Королевский Долг и положил на походный стол. Он отправил посланника к Маэндеру и велел сообщить, что принимает вызов. Они будут сражаться на кинжалах. Никакого другого оружия. Никаких доспехов. И никто не должен вмешиваться. Вдобавок при любом исходе, Маэндеру – или его людям – будет позволено беспрепятственно уйти после окончания поединка. Такие условия поставил Аливер и принес клятву, что станет соблюдать их досконально.

Несколько минут спустя все вышли наружу. Солнце словно выбелило мир. Оно было слишком ярким. Дариэл, прищурившись, осмотрел место, отведенное для поединка: небольшую овальную площадку, уже окруженную стеной тел. Все воины отложили оружие и поклялись не вмешиваться в схватку.

Аливер и Маэндер вышли в круг. Оба знали условия поединка. Оружие было чисто вымыто, чтобы исключить наличие яда, и проверено на предмет секретных приспособлений.

Мэна подошла к Дариэлу, взяла его за плечо и прошептала:

– Разве брат не убил антока? Разве он не разыскал сантот? А до того Аливер разделался с лариксом. Может быть, волшебство было с ним всю жизнь? Верь в него, Дариэл.

Время пришло. Аливер, обнаженный до пояса, носил лишь юбку талайского бегуна, длиной до колен. Кинжал в его руке казался серебристым осколком льда. Маэндер был одет в тальбу – такую тонкую, что из-под нее проступал рельеф мышц груди и живота. Его кинжал был немного короче, чем у Аливера, слегка изогнутый на конце, выкованный из какого-то темного металла. Аливер что-то произнес. Секунду Маэндер озадаченно смотрел на него, потом ответил.

Дариэл не разобрал слов. Он мог лишь наблюдать за тем, что происходило в круге, утратив ощущение собственного тела, оглохнув, не видя ничего, кроме двух фигур на выбеленной жгучим солнцем арене. Маэндер и Аливер двинулись по кругу, обходя друг друга. Каждый пытался оценить противника, найти сильные и слабые стороны, проверяя его короткими стремительными атаками. Дариэл видел улыбку на тонких губах Маэндера; временами мейнец что-то говорил с насмешливым видом, но Дариэл по-прежнему не мог разобрать слов. Маэндер кинулся вперед. Он ударил молниеносно, как атакующая кобра, но Аливер увернулся и подпрыгнул, пролетев над головой Маэндера. В полете принц взмахнул кинжалом, однако Маэндер отклонился назад – гибкий, подобно той же змее. Аливер опустился на землю в тот же миг, когда Маэндер, перекатившись, ловко вскочил на ноги.

Дариэл ошеломленно наблюдал за боем. Первые движения изумили его, а потом он и вовсе не мог разобрать, что происходит – так быстро двигались бойцы. Они кружились, атакуя все чаще. Кинжалы мелькали в воздухе, временами сталкиваясь друг с другом. Аливер взмахнул своим оружием, резанув Маэндера по суставам пальцев. Темп все нарастал. Двое мужчин превратились в размытые тени, вертясь с такой скоростью, что уже трудно было понять, кто где. Кто-то пустил противнику кровь, задев его плечо. Один из бойцов упал и откатился в сторону, потом поднялся на четвереньки. Дариэлу показалось, что это Аливер, но уже в следующий миг брат подпрыгнул в воздух, взлетев над тучей пыли и размахивая кинжалом так, что тот казался длинной размытой линией.

Наблюдая за схваткой, Дариэл почувствовал, что к нему возвращается надежда. Аливер благословлен. Как иначе он сумел бы отразить все нападения Маэндера? Аливер был быстрее, сильнее, более умелым, более совершенным и в защите, И в нападении. Его атаки, истинное произведение искусства, напоминали отточенные движения Формы, хотя не были ни одной из них. Да, вот оно! На глазах Дариэла создавалась новая Форма… Мэна права: здесь работает магия. И Аливер прав: он победит во имя отца. Брат завершит поединок, начавшийся много лет тому назад.

Не отводя глаз, Дариэл наблюдал за боем. Он по-прежнему едва мог разобрать, что же видит. Перед глазами мелькали тени и линии. Аливер поднырнул под руку Маэндера, избежав удара, который неизбежно должен был поразить его. Потом вскинул руку с кинжалом, собираясь взрезать живот Маэндера, как Королевский Долг взрезал брюхо антока… Однако случилось совсем другое. Маэндер напряг ноги и резко оттолкнулся от земли, высоко подпрыгнув. Аливер стремительно распрямился; лезвие кинжала скользнуло по животу Маэндера, разрезав ткань тальбы. Аливер встал во весь рост, стремясь завершить начатое движение и погрузить кинжал в плоть противника. Он увлекся, позабыв про оружие Маэндера у себя над головой. Маэндер перемахнул через Аливера и мягко приземлился на ноги; его рука опустилась принцу на плечо, а кинжал вошел в шею за ухом. Аливер вздрогнул, поняв, что пропустил удар, но было слишком поздно. Маэндер повел кинжалом вбок, взрезав шею и артерию на горле. Он остановил руку лишь после того, как кинжал оказался под подбородком Аливера, глубоко в его горле. И в тот миг, когда тело принца повалилось на землю, Маэндер нагнулся над ним, выхватил кинжал Аливера из его руки и поднял над головой, торжествуя победу. Он будто хотел усилить и без того мощный эффект, который произвело его деяние. Желал ощутить себя полным хозяином положения…

Дариэл метнулся вперед – вместе с толпой людей, кинувшихся к Аливеру. Он расталкивал их, отшвыривая с дороги и крича, чтобы его пропустили, хотя в поднявшемся шуме даже сам не мог услышать себя. Оказавшись подле брата, Дариэл подсунул под него руки, приподняв над землей. Пальцы тут же покрылись липкой влагой; тело Аливера было тяжелым и вялым. Боясь навредить, Дариэл действовал со всей возможной осторожностью. Он испугался, увидев, как безжизненно повисла голова Аливера. Проклиная себя за неуклюжесть, Дариэл попытался опустить тело обратно на землю, чтобы не сделать хуже, но напротив уже стояла Мэна. Она помогала Дариэлу держать Аливера, ее лицо, белое как смерть, было отмечено печатью горя. Горя, а не страха. Не озабоченности, не тревоги… горя.

Опустив взгляд, Дариэл вновь посмотрел на брата и лишь теперь понял все… Никогда больше Дариэл не сможет посмотреть на шею человека, не увидев там раны, от которой умер Аливер Акаран. Это было… слишком страшно. Слишком тяжело, чтобы вынести. Дариэл не знал названий чувств, которые поднялись в нем горячей волной; но что бы это ни было, принц не мог – и даже не пытался – удержать их в себе.

Дариэл встал. Взгляд принца обратился к Маэндеру и его людям, уходившим прочь от лагеря. Понадобилось несколько мгновений, чтобы отыскать их в толпе, которая неохотно расступалась, освобождая дорогу маленькому отряду. Дариэл ощутил, что тысячи глаз устремлены на него. Он знал, чего ждут люди, и хотел того же, что и они. Принц чувствовал те же эмоции, и когда он стал центром внимания толпы, эмоции эти потекли в него со всех сторон. Ярость, гнев, ненависть бушевали в нем, стремясь вырваться наружу. Да, он хотел совершить преступление против чести. Хотел – здесь и сейчас, перед лицом тысяч свидетелей. Во имя Аливера он сделает то, что сам Аливер никогда бы не одобрил. Совесть станет его палачом на всю оставшуюся жизнь. Дариэл знал… но это не остановило его. Он открыл рот и произнес худшие из всех возможных слов. Глядя вслед уходящим мейнцам, Дариэл отринул все добродетели, которые так почитал брат. Он прошептал:

– Убейте его.

Никто не ответил. Тогда Дариэл возвысил голос, прокричав приказ так громко, как только мог. И на этот раз его услышали все.