Текст книги "Кровавое заклятие"

Автор книги: Дэвид Дархэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 46 страниц)

Глава 62

Мэне казалось, что она преследует антока вот уже несколько часов кряду. Ее телохранители остались где-то позади. Они должны были сопровождать принцессу, но она кинулась в бой так стремительно, что воины отстали, и Мэна почти сразу потеряла их из виду. Она носилась по полю, усеянному трупами, то и дело оскальзываясь в крови и вываленных внутренностях. Мэна перепрыгивала через тела, игнорируя крики и стоны раненых. Пот лил с нее градом, ноги гудели, она задыхалась от бега, но не останавливалась. Мэна старалась не слышать и не видеть ничего, кроме твари, за которой охотилась – зная, что если она отвлечется, ужас происходящего парализует ее.

Все усилия были тщетны. Как бы Мэна ни металась по полю, ей никак не удавалось приблизиться к антоку. Вдобавок она понятия не имела, что будет делать, когда догонит его – разве что позволит своей ярости вытечь по лезвию меча. Тварь не внушала Мэне страха, ибо слишком сильна была ненависть. Майбен билась внутри, стараясь прорваться наружу и разодрать зверя на части своими могучими когтями. Майбен проклинала слабое тело Мэны – бескрылое, слишком медлительное и хрупкое. И от этого принцесса злилась еще больше.

Она остановилась лишь в тот момент, когда чья-то тяжелая рука опустилась ей на плечо. Хватка была крепкой, так что Мэна не сумела вырваться и вынуждена была замереть на месте. Она резко обернулась, готовая накинуться на любого, кто бы это ни был – обрушить на него поток обвинений и ругани. Лицо, которое Мэна увидела перед собой, выглядело измученным и усталым, но вместе с тем упрямым и жестким; взгляд, обращенный к ней, умолял и настаивал – все одновременно. И резкие слова, готовые сорваться с языка, разом испарились.

– Принцесса, – сказал Лика Алайн, – прекратите вы эту беготню.

Телохранители столпились вокруг него, тяжело дыша и обливаясь потом. К удивлению Мэны, они воспользовались передышкой, чтобы снять свои куртки, армированные металлическими пластинами, скинуть шлемы и содрать оранжевые нарукавные повязки. Генерал сказал:

– Скажите мне, что это за люди, которые ходят на войну почти голыми и с деревянными мечами? Воины с коричневой кожей и черными волосами?

Мэна ответила, прежде чем успела задуматься, почему он спрашивает.

– Мои люди. Вуманцы, я хочу сказать.

– Ну что ж, ваши люди явились за вами принцесса, – проворчал Лика. – Неплохо. Хотя бы потому, что они подсказали Аливеру выход.

– Выход куда? – спросила Мэна, сбитая с толку.

Она подняла взгляд, разыскивая антока, и увидела его горбатую спину, прорезающую людское море, словно акулий плавник – водную гладь.

– Выход из положения. Способ утихомирить кровожадных гадов и потом, может быть, убить их. Для начала вам нужно раздеться.

Мэна снова обернулась к Алайну.

– В каком смысле?

– Догола.

– Вы шутите?

Генерал чуть прищурился.

– Приказ исходит от вашего брата. Так что раздевайтесь и ступайте за мной. Идея безумная, но может статься, это наш единственный шанс выжить. Не волнуйтесь, вы будете не одиноки в своей наготе.

Алайн повернулся и пошел прочь, стягивая доспех. Мэна пошла следом за ним и солдатами, которые тоже раздевались на ходу. Алайн сдернул через голову нижнюю рубаху и отшвырнул в сторону, расстегнул пояс и позволил ему соскользнуть с бедер, предварительно вытащив меч. Мэна раскрыла рот, готовая засыпать генерала вопросами, но тут он оглянулся назад и сам объяснил, что произошло, пока принцесса гонялась за своим зверем. Слушая его, Мэна наблюдала, как изменяется поле битвы вокруг.

Антоки по-прежнему неистовствовали, топча и калеча людей, подкидывая в воздух разодранные тела, но все, кто сумел избежать встречи с тварями, занимались необычным делом. Люди стаскивали с себя доспехи, рубахи, штаны, срезали кинжалами нарукавные повязки. Они срывали ткань, будто та обжигала их своим прикосновением. Лишь после того как все избавились от одежды, армия начала перегруппировываться, однако разбивалась не на прежние отряды. Вместо этого воины формировали большие группы, где люди стояли плечом к плечу, в несколько рядов.

Если Мэна правильно поняла объяснение Лики, Аливер предположил, что зверей привлекают яркие цвета. Мейнцы, выпустившие антоков из клеток, и новоприбывшие вуманцы – все они избежали нападения, потому что были коричневыми. Очевидно, этот цвет антоки считали нейтральным. Возможно, твари привыкли к нему, говорил Лика. Может быть, их дрессировали люди с коричневой кожей. Или зверей специально натаскивали таким образом, чтобы мейнцы не пострадали. Солдаты же армии Аливера, хотя и были в большинстве своем темнокожими жителями Талая, все носили яркий оранжевый цвет Акаранов. Эти пламенеющие цели привлекли внимание антоков и вызвали их агрессию. Прав был Аливер или нет, акацийцам ничего не оставалось, как попробовать такой способ. В любом случае одежда и доспехи не защищали от бивней, копыт и зубов антоков.

Жизнь на Вуму приучила Мэну не стыдиться своего тела, так что она быстро разделась донага. Оставив на теле лишь пояс с ножнами, девушка оглядела себя. Грудь, руки и ноги были покрыты ровным коричневым загаром. Низ живота и бедра оказались гораздо светлее. Мэна не думала об этом раньше и удивленно посмотрела на них.

– Да, проблема, – сказал Лика, разглядывая ее. Его обнаженная грудь и зад были бледными – еще светлее, чем кожа Мэны. – Сейчас я бы дорого дал, чтобы иметь талайский цвет кожи. Но ладно, пойдемте к остальным. Они нас прикроют.

Минутой позже Мэна поняла, что имел в виду генерал. Они подошли к одной из групп людей, собравшихся на поле. Талайцы всех племен сформировали круг, прикрывая собой светлокожих акацийцев, кендовианцев, сенивальцев и ошенийцев. Всех, чье тело не было темно-коричневым, заталкивали в центр, закрывая от взглядов зверей. Мэне не хотелось забиваться в гущу толпы, она предпочла остаться с краю, чтобы понаблюдать за развитием событий. Лику и охрану давно оттеснили в сторону, но Мэна прочно утвердилась на своем месте, расталкивая солдат локтями и крича, что она принцесса.

Вскоре к Мэне присоединились ее телохранители-бетуни. Это помогло ей избежать толчков и пинков, но долгое время принцесса ничего не видела, окруженная со всех сторон высокими людьми. Наконец она нашла местечко на скальном выступе, откуда открывался неплохой обзор. Бетуни сомкнулись вокруг, готовые защищать принцессу. Мэна положила руки на плечи ближайших к ней воинов – в знак благодарности и ободрения. Однако взгляд ее был прикован к происходящему на поле.

Людское море снова приняло единый цвет, только теперь оно не было вызывающе пестрым. Яркая одежда валялась на земле. Антоки все еще шастали среди толпы, но не так, как прежде. Они двигались медленнее, неувереннее, недоуменно озираясь по сторонам. Каждый раз, заметив цветной лоскут, они снова кидались вперед, отчаянно желая проткнуть или затоптать кого-нибудь, но на людей антоки не обращали никакого внимания, хотя им не составило бы труда разорвать любого как кусок ветоши. Тем не менее твари просто пробегали мимо, игнорируя коричневые тела. Яркий цвет – вот все, что имело для них значение.

Один зверь подхватил с земли мертвеца и подкинул в воздух. Другой врезался в кучу одежды и разодрал ткань в мелкие клочки. Он кружился под дождем оранжевых лоскутов, топоча и мотая огромной башкой. Потом анток резко остановился и теперь стоял, украшенный яркими флажками, облепившими голову и рыло, повисшими на клыках. Тварь тяжело дышала, озираясь по сторонам, ворчала и пофыркивала. Мэна видела, что зверь в растерянности. Это был вожак антоков, и миг спустя он завыл, обращаясь к остальным. Трое других ответили, и в их трубных голосах слышались разочарование и недоумение. Однако антоки не собрались вместе, каждый стоял в одиночестве, окруженный потенциальными жертвами, которые его более не интересовали.

После переклички антоков наступила мертвая тишина. Равнина безмолвствовала. Здесь стояли тысячи солдат, но все молчали. Никто не выкрикивал приказов, не переговаривался, не трубили рога. Лишь изредка из толпы долетали приглушенные рыдания и стоны раненых. Мэна слышала, как переступают с ноги на ногу и тяжело дышат антоки. Один из них сдвинулся с места и медленно пошел вдоль людской стены. Все немедленно обернулись к нему, ибо никто не хотел оказаться спиной к чудовищу. Перед этим исполинским зверем люди казались маленькими, точно дети. Если б анток захотел, он мог бы переступать через них, не задевая брюхом макушек даже самых высоких мужчин.

Наблюдая за ним, Мэна вдруг заметила Аливера. Он стоял неподалеку от нее, чуть ниже по склону. Теперь лишь несколько шагов отделяли брата от громадного антока. Аливер так походил на талайцев фигурой и манерой держаться, что взгляд мог скользнуть по нему несколько раз, не выхватив из толпы. Принц стоял на внешней линии, плечом к плечу с талайцами. Он отличался от них более светлым оттенком кожи, но все же тело принца было скорее коричневым, нежели белым. Тем не менее Мэна не могла отделаться от ощущения, что брату угрожает опасность.

Зверь подходил все ближе к Аливеру. Его взгляд метался от одного человека к другому, выискивая хотя бы малейший повод для убийства. Клыки казались обнаженными мечами – неимоверное множество изогнутых клинков. Мэна положила ладонь на рукоять собственного оружия и ощутила, как биение сердца отдается в ладони. Затаив дыхание, она смотрела на антока, неумолимо приближавшегося к ее брату. Ей хотелось прорваться через стену телохранителей, каждый мускул и нерв Мэны кричали, призывая ее ринуться в битву с мечом на изготовку. Если она вспрыгнет на плечи мужчин, а потом соскочит на землю, то приземлится как раз в удачном месте. Останется лишь выхватить свой клинок и…

Аливер поймал ее взгляд. Он не двигался, его тело не изменило позы, словно брат обратился в каменное изваяние, глаза сосредоточились на Мэне. Казалось, он хотел что-то сказать ей, но Мэна не могла понять. Она слегка качнула головой. Аливер перевел взгляд на антока, смотрел на него миг, а потом снова устаивался на Мэну. Аливер повторил это три раза. На большее не хватило времени, потому что зверь подошел к нему, загородив брата от Мэны. Она смотрела на тварь, покрытую редкой жесткой шерстью, на твердые пластины природной брони, сухую складчатую шкуру и морщинистый зад. Анток прошел мимо, и Мэна снова увидела брата, но теперь внимание Аливера было полностью сосредоточено на звере. Аливер пошевелился. Мэна не услышала звука, который он издал – только заметила, как напряглись мускулы на шее, и рот приоткрылся, словно Аливер резко вдохнул воздух. Анток мотнул огромной головой, и ближайшая группа солдат отпрянула, пихая друг друга. Анток оглянулся и приостановился, ища того, кто осмелился дразнить его. Взгляд чудовища задержался на принце. Он изучал его одним выпученным, испещренным сосудами глазом; морда твари оказалась так близко к лицу Аливера, что анток мог бы лизнуть его.

Аливер в упор смотрел на зверя и, должно быть, ощущал на лице его смрадное дыхание. С каждым выдохом анток обдавал его брызгами слюны, грязи и крови. Аливер не отводил глаз, его лицо было неподвижным, без малейших признаков эмоций. Черты, изваянные в камне… Затем его губы снова пошевелились. Аливер что-то сказал талайцам, стоявшим вокруг него. Все они, как один, обратили взгляды на антока.

Что задумал Аливер? Мэна не могла понять. Что он хочет ей показать? Должно быть, у него есть какой-то план. Иначе почему брат так спокоен, словно зверь уже в его власти? Более всего на свете Мэне хотелось кинуться вперед, высвободив ярость Майбен, которая билась у нее внутри. Она сдержалась – из-за любви к брату, гордости и веры в него. В этот миг Мэна хотела поклониться Аливеру, как герою. Она знала, что брат победит. И только одно ее беспокоило: Аливер пытался что-то сказать ей, а она никак могла взять в толк, что именно. Мэна неотрывно смотрела на него и на антока, стараясь понять.

В одной руке Аливер держал Королевский Долг, а в другой кинжал. Очевидно, он собирается напасть, подумала Мэна. Значит, нашел уязвимое место в защите зверя… Она посмотрела на Аливера и проследила за его взглядом. Мэна искала ту же точку на теле антока, куда смотрел сейчас брат. Наконец принцесса увидела ее. Между пластинами на плече твари шкура ритмично вздымалась и опадала. Там, под толстой кожей, пульсировала артерия. Мэна ни за что не заметила бы ее, если бы зверь не стоял неподвижно. Не отводя глаз от антока, она наклонилась к ближайшему воину-бетуни и прошептала ему на ухо. Миг спустя он тоже увидел жилу и кивнул.

Мэна прошептала:

– Скажи остальным: пусть посмотрят и делают так же, как мой брат.

Мгновением позже она увидела над толпой голову Лики Алайна. Долгий миг генерал рассматривал антока, глянул на Мэну и снова исчез. Тихие шепотки поползли из уст в уста.

Принцесса не знала точно, сколько прошло времени. Казалось, не более нескольких секунд. Зверь потерял интерес к принцу и отправился прочь. Мэна видела, как Аливер кинулся на антока. Он пробежал несколько шагов, а затем прыгнул. Воткнув кинжал по самую рукоять в заднюю ногу зверя, Аливер оперся на него, чтобы оказаться повыше. Следующее движение было плавным, почти нежным. Взмахнув мечом, принц дотянулся до артерии и воткнул в нее свой клинок. Потом, обеими руками ухватив меч за рукоять, налег на него всем телом. Лезвие прорезало плоть и дошло до артерии, рассекло ее. Анток мотнул головой над плечом и щелкнул зубами, пытаясь ухватить Аливера, но тот отскочил, выдернув меч. Он приземлился на ноги рядом со зверем. Кровавый фонтан хлынул из раны, окатив близстоящих солдат. Кровь была почти черная и густая, как масло. Анток закружился, ища обидчика. Кровь хлестала потоком, пятная его шкуру и землю вокруг зверя.

Аливер стоял в стороне от остальных людей и ближе всех к чудищу. Вскинув меч, он описывал им круги в воздухе. Королевский Долг казался в его руках очень легким, очень тонким, а временами словно совсем исчезал, превращаясь в размытую линию. Аливер что-то говорил, но Мэна не могла разобрать слов. Очевидно, брат окликал тварь, напоминая о себе. Наконец анток перестал вертеться и заметил обидчика. Зверь пошатывался, точно пьяный, и быстро моргал, стараясь вернуть себе ясность мысли. Кровь, питающая мозг, вытекала, не достигая его. Аливер нагнулся, подобрал с земли кусок ткани и помахал тряпкой над головой, демонстрируя антоку пламенеющий оранжевый цвет. Потом принц что-то сказал зверю и приложил ткань к своей груди.

В значении этого жеста трудно было усомниться. Тварь тоже поняла его. Она взревела и ринулась вперед, прихрамывая и пошатываясь из стороны в сторону. Однако она была по-прежнему опасна и пылала прежней яростью. Аливер ждал, не сходя с места, пока анток не оказался в нескольких шагах от него, а потом кинул тряпку в воздух. Анток потянулся за ней, вскинув голову и разинув пасть. В этот миг Аливер поднырнул под него. Он ударил зверя мечом в живот, разделав его от груди до желудка. И едва успел выскочить, когда туша начала заваливаться набок, падая в лужу собственной крови и скользких внутренностей.

Глава 63

Пробраться во дворец оказалось не так уж трудно, хотя, как в случае с внезапной догадкой относительно «Песни Эленета», Таддеус преуспел лишь благодаря Дариэлу, который между делом поведал канцлеру одну историю. Однажды вечером, вскоре после приезда младшего принца в Талай, он рассказал, как познакомился с Валем из Верспайна – пиратом, заменившим ему отца. Дариэл говорил о подземных помещениях дворца. Многое помнилось ему смутно, и реальность тесно переплелась с детскими фантазиями. Воображение мальчишки населило подземелья странными, зловещими обитателями и превратило туннели в огромный лабиринт, растянувшийся на многие мили. Жители же «верхнего дворца», по мнению Дариэла, даже не подозревали о них.

Вместе с тем юный принц очень подробно описал случай, когда его едва не унесло в море. Время не стерло эти воспоминания. Платформа находилась аккурат над уровнем воды, объяснил Дариэл, на северной оконечности острова, возле храма Вады. Это была маленькая плоская площадка, вырезанная в скале с какими-то непонятными целями. Проход располагался как раз над ней, удачно прикрытый торчавшим вверх камнем, так его сложно было заметить с воды. За ним начинался туннель, уводящий в подземелья. Коридоры расползались по всему пространству под дворцом, в них можно было проникнуть даже из детской.

Таддеус сохранил в памяти все сказанное Дариэлом. Тайно покинув лагерь Аливера, он повлек свои старые кости на север. Потом круто свернул к западу, дабы избежать встречи с армией Маэндера. Прибыв в портовый город на побережье, Таддеус купил самый крохотный шлюп, на котором только мог отважиться выйти в открытое море, и отплыл в тот же день, на закате. Ветер благоприятствовал ему большую часть ночи, и к тому времени, как тьма сменилась серым предутренним светом, канцлер оказался неподалеку от храма – с внешней стороны скал северного побережья Акации.

Канцлер искал долго – до тех пор, пока не разгорелся день. Тогда, опасаясь, что его обнаружат, он решил продолжить поиски на твердой земле. Он поднял парус, развернул шлюп носом в море и прыгнул за борт. Ветер понес лодку прочь, а канцлер проплыл среди скал и забрался наверх, впервые за много лет ступив на землю Акации.

Прошло еще немало времени, прежде чем Таддеус отыскал вход. Канцлер был весь покрыт потом, тяжело дышал и уже начинал задумываться, не совершил ли очередную глупость. Обнаружив, наконец, разлом в скале, он вознес горячую молитву Дающему и нырнул в темноту туннелей. Заброшенные и мрачные, они оказались именно такими, как описывал их Дариэл.

Что и говорить, мероприятие рискованное, и Таддеус изумился, осознав, с какой легкостью он пробрался во дворец. Канцлер вдруг оказался в знакомых залах… Неожиданно. Слишком быстро. Он не успел подготовиться к этому. Едва совладал с собой, чтобы не пройтись по дворцовым коридорам – так, словно они до сих пор принадлежали ему. Таддеус вовремя спохватился. Надо быть крайне осторожным, особенно сейчас. Все дневные часы канцлер провел, прячась в тени. Он не всегда мог отличить заброшенные туннели от тех, которыми до сих пор пользовались слуги, и укрывался в нишах и разломах в стенах, откуда порой мог слышать и видеть происходящее во дворце. Невероятно, как просто оказалось перемещаться здесь незамеченным. Таддеус невольно задумался: неужели этими коридорами пользовались и во времена Леодана?

Разумеется. Канцлер знал ответ еще до того, как задался этим вопросом. Конечно же, за ними шпионили и раньше. Лига… Если кто-то и ходил по туннелям, то только они. Иначе откуда члены Лиги доподлинно узнавали о приближающихся событиях, указах, советах? Возможно, они и по сей день используют эти проходы, чтобы следить за Хэнишем. Теперь Таддеус перемещался с удвоенной осторожностью, задерживаясь лишь там, откуда мог наблюдать за жизнью дворца. А во дворце было шумно. Слуги суматошно носились туда-сюда, все гудело, словно в ожидании какого-то грандиозного события. Таддеус неплохо знал мейнский язык и из обрывков подслушанных разговоров уяснил, что Хэниша нет на острове, но он вскоре возвращается. Когда на остров спустилась ночь, канцлер решил, что он услышал достаточно. Настало время заняться делом. В конце концов, он прибыл сюда не как шпион и должен выполнить главное задание.

Сложив воедино все сведения и факты, которые накопились за долгие годы, канцлер пришел к выводу: «Песнь Эленета» до сих пор хранится в библиотеке Леодана. Можно сказать, что она никогда не пропадала. И если библиотеку не разорили, то древний фолиант должен по-прежнему находиться на своем месте – там, где он простоял бессчетное количество лет. Нужно лишь тихо проникнуть в библиотеку, найти книгу и сбежать из дворца и с острова, не попав в руки мейнцев.

В ночной тишине Таддеус пробирался по коридорам в сторону библиотеки, стараясь двигаться как можно тише и раздумывая обо всех событиях, которые стали результатом его нынешнего пребывания во дворце. Он с печалью вспоминал последний разговор с Леоданом. Собственно, Таддеус никогда и не забывал его, однако теперь давняя беседа предстала в новом свете. Прежде, когда перед мысленным взором вставало лицо умирающего короля, Таддеус думал, что Леодан вспоминает жизнь, которую они прожили бок о бок – ненависть, любовь, дружбу, предательство. Теперь старый канцлер отнюдь не был в этом уверен. Леодан говорил с ним загадками. Король не сказал напрямую, где находится книга, потому что не доверял Таддеусу, а дети были слишком малы. Так что Леодан дал лишь ключ к разгадке, разделив его между ними. Король знал, что дети и канцлер увидят его и соберут воедино, когда придет время. Когда все они будут готовы.

В тот день Леодан накорябал на листе пергамента дрожащей рукой: «Скажи детям, что их история написана только наполовину. Пусть они допишут ее до конца и поместят подле самых великих преданий. Скажи им. Их история стоит рядом с величайшей легендой, какую только знал мир». Вот так просто. Леодан сообщил Таддеусу, что история детей стоит рядом с величайшей легендой. А детям сказал, что величайшая легенда – «Сказание о двух братьях». Сложи вместе два куска головоломки, и ответ очевиден. «Их история» – не просто рассказ об их жизни. И даже не хроника рода Акаран. Это длинная повесть человеческой глупости. О том, как люди уподобились богам, завладели божественным языком, поработили создание Дающего и рассердили его, забрав себе власть над миром. Это история о предательстве Эленета…

Дверь библиотеки заскрипела, открываясь. Петли давным-давно никто не смазывал. Воздух здесь был точно такой же, каким его помнил Таддеус – тяжелый, пропитанный пылью, пропахший плесенью и сандалом. Сквозь огромные окна в помещение проникали лунные лучи. Света оказалось вполне достаточно, чтобы канцлер быстро сориентировался и нашел путь к нужным стеллажам.

Неимоверно, неправдоподобно просто… «Сказание о двух братьях» стояло на полке, на своем обычном месте, а рядом виднелся гладкий корешок древнего фолианта. В тот же миг, когда Таддеус извлек его с полки и открыл, он понял, что достиг цели.

«Песнь Эленета». Словарь, написанный рукой первого чародея. По обложке невозможно было судить о содержании – просто темная вытертая кожа без надписей или иных знаков. Она походила на заурядный журнал для записей или амбарную книгу. Потому-то Таддеус и открыл ее – чтобы прочитать хотя бы несколько страниц. И пусть он уверен, что держит в руках ту самую книгу, которая ему нужна, все равно очень важно удостовериться.

Усевшись на подоконник, он открыл обложку и углубился в чтение, ощущая затхлый запах книжной пыли всякий раз, как переворачивал страницу. А каждая страница заставляла его переворачивать следующую, но отнюдь не потому, что предыдущая была прочитана. Напротив: он не мог прочитать ничего. Очень быстро канцлер осознал, что не в состоянии удержать слова в памяти дольше, чем на несколько секунд. Он пробегал глазами текст – и тот немедленно выветривался из памяти. Таддеус читал – и не читал. Вот перед ним страница, заполненная текстом, потом еще одна, и еще. Буквы и слова, написанные человеческой рукой на бумаге, покоробившейся от времени. Все слова казались знакомыми, но Таддеус не мог удержать в голове только что прочитанную фразу. Более того: миг спустя он забывал, о чем шла речь. Даже образ, даже общий смысл не удерживался в голове. Недоумевая, канцлер перелистывал страницу за страницей, каждый миг чувствуя, что вот-вот поймет значение. Однако это впечатление было обманчиво. Таддеус не знал, сколько времени провел так, вперившись в книгу и позабыв обо всем на свете.

Наконец, разъяренный, он прошипел:

– Какой смысл во всем этом?!

Звук собственного голоса вернул канцлера к реальности. Он поднял голову, оглядел библиотеку, пыль, висящую в воздухе. Послушал тишину. Задумался, не мог ли кто-нибудь увидеть или услышать его. Зала была пуста и тиха, но Таддеус понял, что ночь уже кончилась. Стояло утро – и даже не раннее. Солнечный свет лился в окна. Пока канцлер сидел, с головой погрузившись в книгу, минули долгие часы. Он был так увлечен, что кто-нибудь мог подойти и постучать его по плечу. Со двора доносились голоса, чьи-то сапоги простучали по коридору, в соседней комнате раздавался скрежет, словно там двигали тяжелую мебель… Таддеус ощутил вес книги; фолиант будто нарочно давил на колени, искушая его попробовать еще раз. Нет, он больше не собирался пробовать. Это можно понять только после очень долгого изучения, да и то не всякому, а лишь тому человеку, кто готов принять в себя столь грандиозное знание. Таддеус был не из их числа. Он сунул книгу под мышку и двинулся к двери, сильно устав и проголодавшись. А ведь ему еще предстоит выбраться с острова.

Приближаясь к выходу, Таддеус вдруг услышал голос, долетевший со двора через открытое окно. Женский голос, окликавший кого-то. Канцлер не расслышал слов, но ему вдруг захотелось увидеть, кто это говорит и кому. Он подошел к окну и осторожно выглянул наружу, стараясь не привлекать внимания. Величественный вид на остров, представший взгляду, на миг заставил его позабыть обо всем на свете. Однако он быстро спохватился и глянул на двор.

Три женщины стояли спиной к нему. Одна из них двинулась через двор навстречу подходящей девушке. Та поколебалась, приостановившись на миг, а потом пошла к остальным. Таддеус смотрел по все глаза: он узнал ее. Коринн! Да, это была Коринн… Она походила и на Леодана, и на Алиру. Что-то в ней напоминало Аливера, что-то Мэну, а что-то Дариэла. Понемногу от каждого из ее родных, и вместе с тем – ее собственный облик. Она стала высокой и статной. Небесно-голубое платье подчеркивало тонкую талию и высокую грудь. Коринн была изумительно хороша, богата той истинно акацийской красотой, которой не досталось в полной мере больше никому из детей Леодана. И она как никто принадлежала этому месту…

Раздумывая об этом, Таддеус понимал, что прав лишь отчасти. Да, Коринн принадлежала Акации, но иным образом. Не так, как сейчас. Не как пленница, не как любовница Хэниша Мейна. Не как живое воплощение предательства всего и вся, что было ей дорого. Таддеус видел лицо Коринн, пока она разговаривала с другими женщинами. Принцесса по-прежнему была прелестна, однако ничто не могло скрыть глубокой печали, спрятанной под тонкой маской внешнего благополучия. Канцлер видел, что Коринн несчастна. Хотя ее лицо словно заледенело, внутри бурлил огонь. Казалось, будто принцесса в любой момент может взорваться, разлетевшись на тысячу кусочков.

Таддеус стоял у окна, разглядывая Коринн, пока та оставалась во дворе. Уже во второй раз старый канцлер позабыл об осторожности. Он смотрел на принцессу и ее окружение, анализируя все увиденное. Не составило труда заметить, что Коринн находится под бдительным надзором. Люди, шпионящие за человеком, могут успешно скрываться от него самого, но для других все ясно, как день. Стражники пристально наблюдали за принцессой. Проходящие мейнцы то и дело кидали на нее взгляды исподтишка. Служанка несколько раз прошлась туда-сюда по двору, держа в руках одну и ту же корзинку. Да, Коринн здесь в плену, пусть даже мейнцы стараются скрыть это от нее.

И тогда Таддеус решил спасти принцессу.

Подобная мысль уже приходила ему в голову. Он размышлял об этом, пробираясь через северный Талай, однако тогда предпочел не рисковать. Возвращение книги было вопросом жизни и смерти, а освобождение принцессы только усложнило бы и без того непростую задачу. Это увеличивало шансы провалить все дело, а Таддеус не имел такого права. Он даже подумывал, не поторговаться ли с Хэнишем, предложив выкуп за Коринн… Впрочем, канцлер полагал, что Хэниш не причинит вреда принцессе. С какой стати, если столько лет она прожила у него при дворе, катаясь как сыр в масле? И уж тем более учитывая, что с недавних пор они были любовниками. Коринн в безопасности, заключил Таддеус, и эта проблема может подождать до окончания войны.

Только вот все это было прежде, пока старшая принцесса оставалась смутным образом в голове канцлера. Он часто думал о ней, но не видел уже девять лет. Теперь, когда Коринн предстала его глазам, все изменилось. Если бы удалось сбежать с острова вместе с книгой Эленета и принцессой, Таддеус сделал бы огромный шаг на пути к искуплению своих грехов. Все дети соберутся вместе, в безопасности. Будущее мира окажется в их надежных руках. Раз у Тадлеуса есть шанс это сделать, значит, нужно его использовать.