Текст книги "Хроники Тамула"

Автор книги: Дэвид Эддингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 98 страниц)

– Оазис, Келтэн, – поправил его Вэнион. – Местные жители называют их оазисами.

– Это их личное дело. Пусть себе зовут, как хотят, а уж я всегда отличу лужу от чего-то более пристойного. Если мы намерены и дальше передвигаться старомодным способом, надо бы уже подыскивать место для ночлега, а там, к северу, на вершине холма как раз маячат какие-то развалины. Сефрения выжмет для нас воду из воздуха, и, если мы заночуем в этих руинах, нам не придется всю ночь давиться запахом вареной собачатины, как бывает всегда, когда мы становимся лагерем неподалеку от местной деревни.

– Сэр Келтэн, – со смехом сказал Итайн, – кинезганцы не едят собак.

– Я бы не поклялся в этом, не пересчитав прежде всех собак в какой-нибудь деревне – до и после завтрака.

– Спархок! – Халэд грубо тряс своего господина за плечо, приводя его в чувство. – Там, снаружи, какие-то люди!

Спархок отбросил одеяло и перекатился на ноги, потянувшись за мечом.

– Сколько? – шепотом спросил он.

– Я видел дюжину или около того. Они крадутся ползком среди валунов у дороги.

– Разбуди остальных.

– Хорошо, мой лорд.

– Только тихо, Халэд. – Оруженосец одарил его неприязненным взглядом. – Извини.

Развалины, в которых они разбили лагерь, когда-то были крепостью. Грубо отесанные камни были сложены без малейших признаков известки. Песок и пыльный ветер за минувшие столетия отполировали массивные камни до блеска и округлили их края. Спархок прошел по бывшему внутреннему двору к обрушенной стене на южной стороне крепости и выглянул на дорогу.

Густой туман, наползший ночью, заслонил небо. Спархок всматривался в дорогу, мысленно проклиная тьму. Затем он услышал слабый шорох по ту сторону обрушенной стены.

– Спокойно, – прошептал Телэн.

– Где ты был?

– Где же еще? – Мальчик перебрался через стену и присоединился к пандионцу.

– Ты опять брал с собой Берита? – едко осведомился Спархок.

– Нет. С тех пор, как Берит стал носить кольчугу, он производит слишком много шума, да и честность ему, как правило, мешает.

Спархок что-то проворчал.

– Ну? – спросил он.

– Ты не поверишь, Спархок.

– Может быть, мне удастся тебя удивить.

– Там опять киргаи.

– Ты уверен?

– Я их не расспрашивал, но выглядят они точно так же, как те, на которых мы наткнулись к западу от Сарсоса. На них эти смешные шлемы, старомодные доспехи и дурацкие юбочки.

– По-моему, их называют «кильты».

– Юбка есть юбка, Спархок.

– Они заняты чем-то важным?

– Хочешь сказать, строятся ли они для атаки? Нет. Думается мне, это разведчики. У них ни копий, ни щитов, и они много ползают на брюхе.

– Пойдем, поговорим с Вэнионом и Сефренией. Они пересекли усыпанный каменным крошевом внутренний двор древней крепости.

– Наш юный вор снова нарушает приказы, – сказал друзьям Спархок.

– Ничего я не нарушал, – возразил Телэн. – Ты ведь не приказывал мне не ходить смотреть на этих людей, так как же ты можешь меня обвинять в нарушении приказа?

– Я не давал тебе приказа касательно этих людей, потому что не знал, что они там.

– Признаться, это слегка упростило мне дело.

– Наш блуждающий мальчик уверяет, что люди, крадущиеся внизу у дороги, – киргаи.

– Кто-то из наших врагов опять самоуправствует в прошлом? – предположил Келтэн.

– Нет, – сказала Флейта, слегка приподняв голову. До сих пор девочка крепко спала на руках своей сестры. – Киргаи у дороги такие же живые, как и вы. Они не из прошлого.

– Но это невозможно! – возразил Бевьер. – Киргаи вымерли.

– Правда? – отозвалась Богиня-Дитя. – Поразительно, как они сами этого не заметили. Поверьте мне, господа, уж кто-кто, а я знаю: киргаи, которые ползком движутся к вам, – самые что ни на есть современные.

– Божественная, – непререкаемым тоном проговорил Итайн, – киргаи исчезли с лица земли десять тысяч лет тому назад.

– Может быть, спустишься с холма, Итайн, и скажешь им об этом? – предложила она. – Опусти меня на землю, Сефрения.

Сефрения подчинилась со слегка удивленным видом.

Афраэль нежно поцеловала сестру и отступила на пару шагов.

– Сейчас я должна вас покинуть. Причины весьма сложны, так что вам придется просто поверить мне на слово.

– А как же киргаи? – обеспокоенно спросил Келтэн. – Мы не позволим тебе в одиночку бродить в темноте, пока они шныряют у дороги.

Флейта улыбнулась.

– Может быть, кто-нибудь все-таки объяснит ему?

– И ты бросишь нас в такой опасности? – требовательно осведомился Улаф.

– Ты боишься за свою жизнь, Улаф?

– Нет, конечно, но я надеялся пристыдить тебя, чтобы ты осталась с нами, покуда мы не разберемся с киргаями.

– Киргаи не причинят вам хлопот, Улаф, – терпеливо проговорила она. – Они очень скоро уйдут. – Флейта оглядела их и вздохнула. – Вот теперь я и вправду должна уйти, – с сожалением сказала она. – Я присоединюсь к вам позже.

Затем она заколыхалась, точно отражение в воде, и исчезла.

– Афраэль! – вскрикнула Сефрения, бросаясь к ней, – но опоздала.

– Вот это настоящие чудеса, – пробормотал Итайн. – Неужели она сказала правду о киргаях? Возможно ли, чтобы кто-то из них выжил после войны со стириками?

– Я бы поберегся называть Афраэль лгуньей, – заметил Улаф, – особенно в присутствии Сефрении. Наша матушка весьма рьяно защищает свою подопечную.

– Я это уже заметил, – улыбнулся Итайн. – Дорогая леди, я ни в коей мере не хотел бы оскорбить вас или вашу богиню, но сильно ли вас рассердит, если мы займемся кое-какими приготовлениями? История – одна из моих специальностей в университете, а киргаи обладали – и, видимо, обладают – зловещей репутацией. Я безоговорочно верю вашей маленькой богине, но… – Вид у него был встревоженный.

– Сефрения! – окликнул Спархок.

– Оставь меня в покое! – Похоже, внезапный уход Афраэли потряс ее до глубины души.

– Да очнись же ты! Афраэль должна была уйти, но она вернется позже, а мне нужен ответ прямо сейчас. Могу я использовать Беллиом, чтобы возвести какую-нибудь преграду – удержать киргаев на расстоянии, покуда то, о чем говорила Афраэль, – что бы это ни было – их не разгонит?

– Можешь, но тем самым ты откроешь врагу наше точное местоположение.

– Оно ему уже известно, – заметил Вэнион. – Сомневаюсь, чтобы эти киргаи наткнулись на нас по чистой случайности.

– Он прав, – согласился Бевьер.

– Зачем вообще возводить какую-то преграду? – осведомился Келтэн. – Спархок может перенести нас на десять миль дальше по дороге – глазом моргнуть не успеем. Я не настолько привязался к этому месту, чтобы лишиться сна, если не увижу, как над ним встает солнце.

– Я еще ни разу не делал этого ночью, – с сомнением проговорил Спархок. Он взглянул на Сефрению. – То, что я не вижу ничего вокруг, может повлиять на наше перемещение?

– Почем мне знать? – раздраженно отозвалась она.

– Прошу тебя, Сефрения! – взмолился он. – У меня проблема, и мне нужна твоя помощь.

– Что, во имя Божье, происходит?! – воскликнул вдруг Берит, указывая на север. – Взгляните вон туда!

– Туман? – переспросил Улаф, не веря собственным глазам. – Туман в земле?!

И они воззрились на диковинное явление, неумолимо приближавшееся к ним по бесплодной пустыне.

– Лорд Вэнион, – встревоженно проговорил Халэд, – отмечены на твоей карте какие-нибудь поселения к северу отсюда?

Вэнион покачал головой.

– Только пустыня.

– Однако там, на севере, огни. Они отражаются от тумана. Они почти у самой земли, но различить их все-таки можно.

– Мне и прежде доводилось видеть огни в тумане, – сказал Бевьер, – но не такие. Это не свет факелов.

– Ты прав, – кивнул Улаф. – Я никогда не видел света такого оттенка, и потом, он, кажется, просто лежит на тумане, точно его верхний слой.

– Должно быть, сэр Улаф, это стойбище какого-нибудь кочевого племени, – заметил Итайн, – Туман творит порой со светом престранные вещи. В Материоне свет отражается от перламутра, которым покрыты здания, и порой чудится, будто идешь внутри радуги.

– Сейчас мы выясним, что к чему, – сказал Келтэн. – Туман движется прямо на нас и несет с собой этот свет. – Он поднял лицо к небу. – И ветер совершенно стих. Что бы это значило, Сефрения?

Но прежде чем она успела что-либо ответить, с юга, со стороны дороги, донеслись пронзительные вопли. Телэн сломя голову пролетел через заваленный каменным крошевом двор к обрушенной стене.

– Киргаи удирают! – закричал он. – Бросают мечи и шлемы и драпают, как спугнутые кролики!

– Что-то мне это не нравится, Спархок, – мрачно проговорил Келтэн, извлекая из ножен меч.

Стена тумана, приближавшаяся к ним, вдруг разделилась и обтекла холм, на котором был разбит лагерь. Туман был густой – такой можно увидеть в приморских городах, – и он плыл по нагой бесплодной пустыне, неуклонно сжимая кольцо вокруг развалин крепости.

– Там что-то движется! – прокричал Телэн с дальней стороны развалин.

Вначале это были лишь мерцающие сполохи света, но, чем ближе придвигался непостижимый туман, тем отчетливее они становились. Спархок уже мог различить туманные очертания тел – кто бы это ни был, они походили на людей.

И тогда Сефрения пронзительно, срывая голос, закричала, как кричат одержимые безудержным гневом:

– Оскверненные! Оскверненные! Мерзкие, чудовищные, проклятые твари!

Все уставились на нее, потрясенные этим взрывом.

Туманные огни, даже не дрогнув, приближались к ним все так же неудержимо.

– Бегите! – вскрикнул вдруг Итайн. – Бегите, спасайтесь! Это дэльфы… Сияющие!

Часть 2
ДЭЛЬФИУС

ГЛАВА 11

Возможно, все дело было в тумане. Туман заволакивал все вокруг. Не было ни четких границ, ни ясно выраженной угрозы, и сияющие силуэты приближались медленно, почти плыли вверх по склону к древним развалинам, неся с собою туман. Их лица, очертания тел были неясны, размыты так, что казались смутными сияющими пятнами. Возможно, дело было в тумане – а возможно, и нет. Во всяком случае, Спархок отчего-то не ощущал тревоги.

Дэльфы остановились ярдах в двадцати от остатков стены, и светящийся туман клубился и обвивал их, озаряя ночь холодным бледным сиянием.

Разум Спархока был странно отрешен и беспристрастен, мысли точны и ясны.

– Добро пожаловать, приятели! – окликнул он погруженные в туман силуэты.

– Ты с ума сошел? – шепотом вскрикнул Итайн.

– Уничтожь их, Спархок! – прошипела Сефрения. – Используй Беллиом! Сотри их с лица земли!

– Почему бы нам вначале не узнать, что им нужно?

– Как ты можешь быть так спокоен? – изумился Итайн.

– Выучка, я полагаю, – пожал плечами Спархок. – Пандионское обучение развивает чутье. У этих людей нет враждебных намерений.

– Он прав, Итайн, – поддержал его Вэнион. – Всегда можно почувствовать, когда тебя хотят убить. Эти люди не станут сражаться. Они не боятся нас, но пришли сюда не за тем, чтобы драться с нами. Поглядим, к чему это все приведет, господа. Будьте начеку, но не опережайте событий – пока, во всяком случае.

– Анакха! – позвал из тумана один из светящихся силуэтов.

– Неплохое начало, – пробормотал Вэнион. – Узнай, что им нужно, Спархок.

Спархок кивнул и шагнул ближе к изъеденным временем камням обвалившейся стены.

– Вы знаете меня? – спросил он по-тамульски.

– Самые горы знают имя Анакхи. Подобного тебе не бывало в мире. – Архаичная речь звучала торжественно и книжно. – Мы не несем тебе зла и пришли с миром.

– Я выслушаю то, что вы хотите мне сказать. – Спархок услышал, как за его спиной Сефрения резко, со свистом втянула в себя воздух.

– Мы предлагаем убежище тебе и спутникам твоим, – сказал из тумана голос дэльфа. – Враги окружили тебя, и великая опасность грозит тебе в землях киргаев. Приди в Дэльфиус и вкуси покой и безопасность.

– Щедрое предложение, приятель, – ответил Спархок. – Я и мои друзья вам весьма благодарны. – В его голосе звучало неприкрытое сомнение.

– Нам внятно твое нежелание, Анакха. – Голос из тумана звучал странно, гулко отдаваясь эхом, как будто говоривший находился в пустынном длинном коридоре и звук, долетающий из неизмеримого далека, перекатывается и замирает. – Поверь, что мы не желаем зла тебе и спутникам твоим. Буде придешь ты в Дэльфиус, мы даем зарок охранить тебя. Немногие в сем мире решатся по доброй воле противостоять нам.

– Я слыхал об этом, но такая щедрость поневоле вызывает вопрос: почему, приятель? Мы здесь чужие. С какой стати дэльфам небезразличны наши дела? Что вы надеетесь получить в обмен на свою помощь?

Сияющий силуэт в тумане явно замялся.

– Ты принес в мир Беллиом, Анакха, – к добру или же к злу, сие тебе неведомо. Воля твоя более тебе не принадлежит, ибо Беллиом преклоняет ее к собственным устремлениям. Ни ты, ни судьба твоя отныне не принадлежите миру сему. Судьба твоя и предназначение твое суть творение Беллиома. Говоря истинно, нам безразличны и ты, и спутники твои, ибо дружескую помощь нашу предлагаем мы не тебе, но Беллиому, и от Беллиома испросим мы ее цену.

– Довольно откровенно, – пробормотал Келтэн.

– Опасность, тебе грозящая, более велика, нежели ты полагаешь, – продолжал сияющий силуэт. – Беллиом есть величайшее сокровище во вселенной, и существа, непостижимые разумом твоим, жаждут завладеть им. Беллиомом, однако, нельзя обладать помимо его воли. Он сам избирает себе обладателя, и избрал он тебя. В твои руки предался он, и через слух твой должны мы говорить с ним и предлагать ему нашу мену. – Говоривший помолчал. – Обмысли же то, что услышал от нас, и отбрось подозрения. Успех либо неуспех твой в завершении Беллиомова замысла зависеть будет от того, примешь ли ты нашу помощь или же отвергнешь ее, – а мы истребуем свою плату. О сем еще поговорим мы позднее.

Туман забурлил, сгустился, и сияющие фигуры поблекли и растаяли в нем. Порыв ветра, ледяного, как зима, и сухого, как пыль, пролетел по пустыне, и туман затрепетал, забился, крутясь и сплетаясь зыбкими вихрями. А затем исчез, и с ним исчезли сияющие.

– Не слушай их, Спархок! – звенящим голосом проговорила Сефрения. – Даже не думай над тем, что он сказал! Это обман!

– Мы не дети, Сефрения, – сказал Вэнион своей возлюбленной, – и не настолько доверчивы, чтобы принять на веру слова чужаков, – тем более дэльфов.

– Ты их не знаешь, Вэнион. Их речи – мед, что заманивает в ловушку несторожную муху. Спархок, ты должен был уничтожить их!

– Сефрения, – с тревогой проговорил Вэнион, – в последние сорок лет ты только и делала, что вцеплялась в мою правую руку, мешая мне поднять меч. Отчего это ты вдруг изменилась? Что сделало тебя такой кровожадной?

Она в упор, враждебно взглянула на него.

– Ты не поймешь.

– Это увертка, любовь моя, и ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что ты не права. Возможно, дэльфы и не были откровенны с нами до конца относительно своего предложения, но они не были и враждебны и ничем нам не угрожали.

– Э-э… лорд Вэнион, – деликатно вмешался Улаф. – Не думаю, чтобы хоть кто-то в мире, будучи в своем уме, стал угрожать Спархоку. Неразумно угрожать человеку, который держит в руке Беллиом, – и это, полагаю, понимают даже те, кто светится в темноте и превращает врагов в слизь одним прикосновением.

– Именно это я и имела в виду, Вэнион, – подхватила Сефрения. – Дэльфы побоялись напасть на нас из-за Беллиома. Это единственное, что может удержать их на расстоянии.

– Но они и так держались на расстоянии и не представляли для нас опасности. Почему ты хотела, чтобы Спархок убил их?

– Я их презираю! – прошипела она.

– Почему? Что плохого они тебе сделали?

– Они не имеют права на существование!

– Все имеют право на существование, даже осы и скорпионы. Ты сама столько лет втолковывала этот урок кровожадным пандионцам. Что же заставило тебя переменить свои взгляды? – Сефрения отвернулась от него. – Пожалуйста, не упрямься. С тобой что-то не так, а твои беды – это мои беды. Давай вытащим твою проблему на свет и взглянем на нее вместе.

– НЕТ! – И она, круто развернувшись, ушла.

– У этой истории нет реальной основы, – говорил Итайн, когда они ехали по бесконечной пустыне, протянувшейся под пасмурным небом.

– Такие истории обычно самые лучшие, – заметил Телэн.

Итайн коротко улыбнулся.

– В тамульской культуре всегда существовало немало преданий о сияющих. Вначале это были обыкновенные страшные рассказы, но есть в тамульском характере черта, которая заставляет нас доводить все до крайностей. Примерно семьсот лет назад некий не слишком одаренный поэт решил переделать легенду. Вместо того, чтобы сосредоточиться на ужасе, исходящем от дэльфов, он предался сентиментам и углубился в их чувства. В дурных виршах он многословно оплакивал их одиночество и отверженность. К несчастью, он обратился к пасторали, и к прочим его выходкам прибавилась слезливая сентиментальность этого жанра. Самым знаменитым его трудом стала длиннейшая поэма под названием «Ксадана». Ксадана была дэльфийской пастушкой, которая влюбилась в обыкновенного юношу, тоже пастуха. Поскольку они встречались при свете дня, все было прекрасно, но каждый вечер Ксадана вынуждена была скрываться, дабы не выдать возлюбленному своей истинной природы. Это в высшей степени длинное и скучное творение, изобилующее мрачными многословными пассажами, в которых Ксадана сетует на свою горестную участь. Словом, чудовищная стряпня.

– Судя по тому, что говорили прошлой ночью эти туманные существа, они сами называют себя дэльфами, – заметил Бевьер. – Если тамульская литература также использует это слово – нет ли здесь какой-нибудь связи?

– Быть может, и есть, сэр рыцарь, – отозвался Итайн, – но свидетельств ее не сохранилось. Предания происходят из глубокой древности, и я сомневаюсь, что все они порождены убогой фантазией третьесортных рифмоплетов. Считается, что город Дэльфиус расположен в уединенной долине высоко в горах Южного Атана. Дэльфы якобы принадлежат к тамульской расе и находятся в дальнем родстве с атанами, хотя и не обладают их гигантскими размерами. Если верить нашим поэтам – хотя лучше не верить, – дэльфы были мирным пастушеским народом, который вслед за своими стадами вошел в эту долину и оказался в западне, когда сошедшая лавина перекрыла единственную тропу, ведущую во внешний мир.

– Такое вполне возможно, – заметил Улаф.

– Зато дальше эта история громоздит одну нелепость на другую, – сухо сказал Итайн. – Нам сообщают, что посреди долины имеется некое озеро и оно-то и стало источником дэльфийской странности. Это озеро светится, а поскольку других источников воды в долине нет, дэльфы и их скот вынуждены пить из него и купаться в нем. История утверждает, что очень скоро и они сами начали светиться. – Он едва заметно усмехнулся. – Должно быть, они недурно экономят на свечах.

– Но ведь так не бывает, верно? – скептически осведомился Телэн. – Не могут люди светиться в темноте только потому, что они что-то съели или выпили.

– Я не ученый, молодой господин, так что можешь не спрашивать меня, что возможно, а что невозможно. Быть может, причиной этого свечения был какой-то минерал или, скажем, водоросль. Довольно искусное объяснение воображаемого явления.

– Но ведь эти люди прошлой ночью и впрямь светились, ваше превосходительство, – напомнил Келтэн.

– Да, и я изо всех сил стараюсь об этом забыть. – Итайн оглянулся через плечо. Сефрения отказалась даже слушать разговор о дэльфах, и сейчас она и Берит ехали чуть поодаль от остальных. – Знаете, отношение леди Сефрении к дэльфам довольно обычно для стириков. Само слово «дэльфы», как правило, приводит их в безумную ярость. Как бы то ни было, «Ксадана» завоевала огромную популярность, и, как всегда, нашлось немало подражателей и последователей. Появилась целая отрасль литературы, посвященная дэльфам. Назвали ее, естественно, «дэльфийской литературой». Серьезные люди не принимают ее всерьез, а дураки относятся к ней как и положено дуракам. Ну да вы знаете, как это бывает.

– О да, – пробормотал Бевьер. – В бытность мою студентом мне пришлось перечесть гору отвратительных виршей. У каждого профессора был свой любимый поэт, и они пичкали нас поэзией сверх всякой меры. Пожалуй, именно поэтому я, в конце концов, решил перейти на военную службу.

К ним подъехал Халэд.

– Я не смею критиковать старших по чину, мой лорд, – сухо сказал он, – но решение съехать с дороги и срезать угол через пустыню кажется мне несколько неразумным, если учесть, что сегодня не видно солнца. Кто-нибудь знает, куда мы едем?

– На восток, – твердо ответил Вэнион.

– Слушаюсь, мой лорд, – ответил Халэд. – Если вы говорите, что мы едем на восток, – пусть будет так, даже если на самом деле это не так. Мы ведь должны быть уже довольно близко от границы?

– Да, она уже недалеко.

– Судя по вашей карте, граница между Кинезгой и Тамулом проходит по реке Сарна, не так ли? – Вэнион кивнул. – Что ж, я въехал на вершину вот того холма впереди и огляделся. На десять лиг во все стороны не видно никаких рек. Может быть, кто-то украл Сарну?

– Не вредничай, – пробормотал Спархок.

– Картография, Халэд, не слишком точная наука, – пояснил Вэнион. – Расстояния на картах указываются приблизительно. Мы выехали на рассвете и ехали по самому светлому пятну в тучах. Если только кто-нибудь не переставил стороны света, именно там и находится восток. Мы примерно каждый час сверялись с приметами местности и до сих пор едем в том же направлении.

– Тогда где же река, мой лорд? – Халэд глянул на Итайна. – Какой примерно ширины долина Сарны, ваше превосходительство?

– Самое меньшее шестьдесят лиг. Это самая длинная и широкая река на всем континенте, и ее долина чрезвычайно плодородна.

– Значит, там много деревьев, травы и зелени? – Итайн кивнул. – Ни в одном направлении, мой лорд, не заметно и намека на зелень, – объявил Халэд. – Сплошная бурая пустошь.

– Мы едем на восток, – не сдавался Вэнион. – Атанские горы должны быть к северу от нас, то есть слева.

– Да, мой лорд, может, так оно и есть, но у них нынче проказливое настроение. Они спрятались в тучах.

– Я же сказал тебе, Халэд, карта неточна, вот и все. – Вэнион оглянулся через плечо. – Почему бы тебе не предложить Сефрении и Бериту присоединиться к нам? Уже время обеда, верно, Келтэн?

– Определенно, мой лорд.

– Так я и думал. Пороемся в тюках и состряпаем что-нибудь съедобное.

– Сэр Келтэн умеет точно определять время? – спросил Итайн у Спархока. Тот усмехнулся:

– Обычно, когда видно солнце, мы полагаемся на Халэда. Зато в пасмурную погоду нас выручает желудок Келтэна. Мой друг всегда может с точностью до минуты сказать, когда он ел в последний раз.

На закате, когда отряд уже остановился на ночлег, Халэд долго стоял поодаль от рыцарей, разбивавших лагерь. Он разглядывал безжизненное однообразие пустыни, и на лице у него было слегка самодовольное выражение.

– Спархок, – позвал он наконец, – не подойдешь ли на минутку? Я хочу тебе кое-что показать.

Спархок снял седло со спины Фарэна и подошел к своему оруженосцу.

– В чем дело? – спросил он.

– Тебе бы следовало поговорить с лордом Вэнионом. Меня он слушать не станет, потому что уверен в своей правоте, но кто-то же должен его убедить, что сегодня мы ехали отнюдь не на восток.

– Вначале убеди в этом меня.

– Ладно. – Плечистый молодой человек ткнул пальцем в пустыню. – Мы приехали с той стороны, верно?

– Да.

– Если мы ехали на восток, значит, там – запад?

– К чему ты говоришь то, что и так очевидно?

– Приходится. Я ведь должен кое-что объяснить рыцарю. В последний раз, когда я любовался закатом, солнце заходило на западе.

– Пожалуйста, Халэд, не пытайся умничать. Переходи к делу.

– Слушаюсь, мой лорд. Если запад – там, то почему солнце заходит вот здесь? – Он повернулся и ткнул пальцем налево, где завесу туч прожигало неистово оранжевое свечение.

Спархок заморгал, затем вполголоса выругался.

– Поговорим с Вэнионом, – сказал он и первым зашагал через лагерь туда, где магистр пандионцев разговаривал с Сефренией.

– У нас проблема, – сообщил им Спархок. – Мы сегодня сбились с дороги.

– Ты опять оседлал своего любимого конька, Халэд? – раздраженно осведомился Вэнион. Его разговор с Сефренией явно протекал негладко.

– Наш юный друг только разъяснил мне кое-что, – сказал Спархок, – медленно и простыми словами, сообразуясь с ограниченностью моего мышления. Он считает, что, если только кто-то не переместил солнце, мы весь день ехали на север.

– Это невозможно.

Спархок повернулся и указал на оранжевый отсвет в тучах у самого горизонта.

– Вэнион, мы приехали совсем не оттуда.

Вэнион воззрился на горизонт – и разразился ругательствами.

– А ведь ты не хотел прислушаться к моим словам, – упрекнула его Сефрения. – Теперь ты веришь, что дэльфы готовы обманывать нас на каждом шагу?

– Это была наша вина, Сефрения. Если уж быть точным, то моя. Нельзя с разгона обвинять дэльфов во всех наших промахах.

– Я знала тебя еще мальчишкой, Вэнион, и ни разу на моей памяти ты не совершал подобных промахов. Я видела, как ты находил дорогу кромешной ночью и в метель.

– Я, должно быть, спутал какие-то ориентиры и свернул не туда. – Вэнион поморщился. – Благодарю, что был так вежлив, Халэд, и так терпелив. Этак мы могли бы ехать до самых полярных льдов. Иногда я бываю упрям как осел. Сефрения улыбнулась…

– Я предпочитаю называть тебя целеустремленным, дорогой, – сказала она.

– Но ведь это одно и то же, разве нет?

– Да, но второе звучит приятнее.

– Поставь несколько вех, Халэд, – велел Вэнион оглядевшись. – Веток и сучьев здесь нет, так что насыпь кучки камней и разметь их разноцветными лоскутками. Мы должны точно отметить нынешнее положение солнца, чтобы завтра утром не совершить ту же ошибку.

– Я все сделаю, мой лорд.

– Они вернулись, – сообщил Келтэн, грубо тряхнув Спархока.

– Кто вернулся? – Спархок сел.

– Твои сияющие друзья. Они опять хотят поболтать с тобой.

Спархок поднялся и пошел за другом к краю лагеря.

– Я стоял на страже, – тихо сказал Келтэн, – и тут они возникли, как из пустоты. Рассказы Итайна довольно увлекательны, но в них, видно, есть неточности. Сияющие сияют вовсе не всегда. Они подобрались к мне в темноте и, пока не остановились, не начали светиться.

– Они все так же держатся в отдалении? Келтэн кивнул.

– Близко не подходят. Нам ни за что не застать их врасплох.

На сей раз тумана не было, и ярдах в двадцати от привязанных коней стояли только двое сияющих. Однако странное свечение, которое они источали, все так же размывало их черты.

– Опасность возрастает, Анакха, – прозвучал все тот же гулкий, отдававшийся эхом голос. – Враги твои усердно ищут тебя по всему краю.

– Что-то мы их не видели, приятель.

– Опаснейший враг – тот, который незрим. Враги твои ищут тебя не зрением, но мыслью. Мы молим тебя принять нашу помощь и убежище. Вскоре, быть может, будет уже поздно.

– Мне бы не хотелось оскорбить тебя, приятель, но об этой невидимой опасности мы знаем только от вас, а вы можете и преувеличивать. Ты сказал, что Беллиом направляет меня, а могущество Беллиома безгранично. Я сам уже в этом убедился. Спасибо за хлопоты, но я все же полагаю, что сам смогу позаботиться о себе и своих друзьях. – Он помолчал немного и, повинуясь порыву, напористо продолжил: – Может быть, хватит этой вежливой болтовни? Вы уже признали, что у вас в этом деле свой интерес, так почему бы вам прямо не сказать, что вам нужно и что вы готовы предложить нам взамен? Так, по крайней мере, у нас будет основа для переговоров.

– Твое обаяние просто потрясающе, Спархок, – пробормотал Келтэн.

– Мы обмыслим слова твои, Анакха, – холодно ответил гулкий голос.

– Валяйте. Да, кстати, приятель: прекратите сбивать нас с дороги. Плутовство и обман в самом начале знакомства почему-то не слишком способствуют успешным переговорам.

Сияющий ничего не ответил. Два силуэта отступили в глубину пустыни и исчезли из вида.

– Теперь ты веришь мне, Спархок? – спросила Сефрения, подойдя к рыцарям. – Теперь ты понимаешь, как бесчестны и беспринципны эти твари?

– Скажем так, матушка, я стараюсь оставаться беспристрастным. Впрочем, ты была совершенно права. Можно завязать глаза Вэниону и целый день водить его кругами, а он все равно будет точно указывать на север. – Спархок огляделся. – Все проснулись? Думается мне, нам надо кое-что обсудить.

Они вернулись к своим постелям, устроенным наскоро на жестком гравии.

– Ты ловко поймал их, Спархок, – заметил Бевьер. – То, что наши гости даже не стали отрицать твое высказанное наугад обвинение, говорит, что Сефрения была совершенно права. Это они сбивали нас с пути.

– Но это не значит, что вокруг не бродят киргаи, – возразил Улаф, – а киргаи определенно наши враги. Мы можем не знать, что задумали дэльфы, но прошлой ночью они отогнали от нас киргаев, и мне это нравится.

– А не мог это быть сговор? – предположил Берит.

– Исключено, – ответил Итайн. – Киргаи всегда считали себя венцом творения. Они никогда не согласились бы на сговор, который поставит их в подчиненное положение – пусть даже притворно. Это противно их природе.

– Он прав, – подтвердила Сефрения, – и как ни мало хотелось бы мне признавать это, союз такого рода противен и самой природе дэльфов. Между ними и киргаями не может быть ничего общего. Не знаю, каковы намерения дэльфов, но они стараются исключительно для себя. Они ни за что не стали бы таскать каштаны из огня для кого-то другого.

– Чудесно, – саркастически заметил Телэн, – теперь вместо одного врага у нас целых два.

– О чем тут вообще беспокоиться? – пожал плеча-|ми Келтэн. – Беллиом в один миг перенесет нас к стенам Материона. Почему бы нам просто не удрать и не оставить киргаев и дэльфов выяснять отношения друг с другом без нашего участия?

– Нет, – сказала Сефрения.

– Почему – нет?

– Потому что дэльфы уже сбили нас с пути. Мы же не хотим попасть в Дэльфиус?

– Им не одурачить Беллиом, Сефрения, – возразил Вэнион. – Они могли обмануть меня, но Беллиом – совсем другое дело.

– Не думаю, дорогой, что мы можем на это полагаться. Дэльфам что-то нужно от Спархока, и это «что-то» явно связано с Беллиомом. Не стоит по собственной глупости отдавать их обоих в руки дэльфов. Я понимаю, что это утомительно и опасно, но все же продолжим наш путь обычным порядком. Беллиом путешествует через бескрайнюю пустоту, и, если дэльфам удастся обмануть его, – кто знает, куда нас вынесет из этой пустоты?

– Что такое эклога? – спросил Телэн. Было утро, они ехали на восток – во всяком случае, они надеялись, что едут именно в этом направлении, – и Итайн продолжал свою беспорядочную лекцию о дэльфийской литературе.

– Разновидность примитивной драмы, – ответил он. – Обычно ее сюжетом служит встреча двух пастухов. Они беседуют о философии в стихах, как правило паршивых.

– Я знавал нескольких пастухов, – заметил Халэд, – и не сказал бы, что излюбленным предметом их разговоров была философия. Они больше интересовались женщинами.