Текст книги "Абсолютная память (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 9

Они завернули за угол – и вот он, крыса в клетке, по крайней мере, на взгляд Декера. Но этого недостаточно. Ему нужно убедиться.

Бриммер взглянула на Декера, потом на Леопольда.

– Вон он. Я могу дать вам пятнадцать минут, не больше.

– Это все, что мне нужно, – ответил Декер.

Там был и надзиратель – снова парень, которого Декер не узнал. Проработав детективом десять лет, он не часто общался с сотрудниками в форме.

– Откройте, пожалуйста, – сказала Бриммер надзирателю.

Ключ вошел в скважину, и дверь отъехала в сторону. Декер вошел в камеру и посмотрел на мужчину, который свернулся, как кот, на двухъярусной кровати.

– Пятнадцать минут, хорошо? – сказала Бриммер.

Амос, не глядя на нее, кивнул. Стук ее каблуков затих. Декер подождал, пока надзиратель не вернется к своему столу в конце коридора, потом шагнул вперед и полностью сосредоточился на заключенном.

Себастьян Леопольд был не таким крупным, как представлял себе Декер по описанию Ланкастер.

«А может, я просто намного крупнее».

На него надели оранжевый тюремный комбинезон. Руки и ноги в наручниках, пояс прикован цепью к стене. И это было обидно, поскольку, попытайся Леопольд напасть, Декер мог бы просто убить его в целях самозащиты.

Мужчина повернул голову, и Амос собрался, думая, что сейчас Леопольд его узнает. Но ничего не случилось. Странно, раз уж он настолько неуважительно обошелся с этим парнем, что тот из мести перебил всю семью Декера.

Глаза мужчины налиты кровью, зрачки расширены. Декер полагал, что копы уже провели тест на наркотики, заставили парня помочиться в бутылку и подышать в алкотестер и даже взяли соскоб для анализа ДНК. У комбинезона короткие рукава, открывающие предплечья заключенного. На правой руке татуировка – два дельфина. Любопытно. А еще на обеих руках следы уколов. Причем относительно свежие. Интересно, уж не ширнулся ли мужик перед тем, как завалиться в участок и признаться в трех убийствах? Да, подумал Декер, для такого дела лишняя подкачка не помешает.

На одном из пальцев левой руки не хватает двух фаланг. На лице шрам. Сломанный нос свернут на десять градусов влево. Руки на вид мозолистые и сильные – видно, занимался физическим трудом.

«И вот эти руки лишили меня Молли?»

– Мистер Леопольд? – позвал Декер.

Тот продолжал смотреть в его сторону невидящими глазами. По крайней мере, так казалось Декеру.

По-прежнему не узнает. Хотя после бритья и стрижки Декер стал намного ближе к тому полицейскому, который семнадцать месяцев назад якобы оскорбил Леопольда в «Севен-илевен».

Декер посмотрел на лицо мужчины и включил свой ЦВМ. Кадр сменялся кадром, воспоминания мчались к тому времени, когда он предположительно столкнулся с этим человеком. Дата горела в его голове, будто написанная прямо на глазных яблоках. За месяц до убийства, так сказала Ланкастер. Для надежности Декер добавил к дате неделю до и неделю после.

Его ЦВМ жужжал, проматывая кадры час за часом, минута за минутой. В этот период Декер побывал в том «Севен-илевен» три раза.

Себастьяна Леопольда там не было.

Амос отключил ЦВМ и присел на стул, вделанный в стену.

– Мистер Леопольд, – негромко произнес он. – Вы меня узнаете?

Казалось, Леопольд слушает, но не слышит.

– Вы меня узнаете?

Леопольд покачал головой.

Он делал какие-то странные движения руками. Декер отметил узоры, которые выписывали ладони мужчины.

– Вам нужен адвокат, – сказал он и похлопал по своему портфелю.

Руки Леопольда замерли, и он кивнул.

Декер достал блокнот и ручку:

– Вы можете рассказать мне, что именно произошло той ночью?

– Зачем?

Странно, но в голосе Леопольда внезапно мелькнула настороженность. Декер допрашивал многих заключенных, многих обвиняемых. Большинство из них были тупыми, как грязь, и признавались в преступлениях, совершенных по еще более тупым причинам. Но некоторые являлись намного умнее, чем казались. И возможно, Леопольд – один из них.

– Вам нужна защита. Вы признались в трех убийствах.

– Я виновен. Я это сделал.

– Все равно вам нужно представительство в суде.

– Зачем?

– Так устроена система правосудия. Поэтому мне нужно знать факты.

– Они собираются меня казнить.

Голос ребенка, который признается и ждет наказания. Скрытный заключенный превратился в маленького мальчика. Декер задумался, не наркотики ли дают такой эффект, превращая в пинбол[10]10
  Пинбол – игровой автомат, т. н. электрический бильярд.


[Закрыть] мыслительный процесс мужчины.

– Это то, чего вы хотите?

– Не ко мне.

– Вы правы. Это в большей степени к судье и присяжным. Но вход все равно за вами. Итак, вы хотите рассказать мне, что произошло?

Декер взглянул на часы. Прошло четыре минуты. И в любую секунду мимо может пройти кто-то знакомый. Амос развернулся, чтобы сидеть спиной к двери камеры.

– Я их убил, – просто ответил Леопольд.

Сейчас он неотрывно смотрел на Декера. Тот выискивал во взгляде Леопольда любой намек на узнавание. И если он его увидит, то что сделает? Задушит этого человека, как тот задушил его дочь?

Леопольд снова принялся двигать руками. Сейчас он походил на дирижера, управляющего невидимым оркестром. Декер несколько секунд следил за этими движениями, потом перевел взгляд:

– И почему вы это сделали?

– Чувак достал меня.

– Какой чувак?

– Тот чувак. Который там жил.

– И чем он достал вас?

– Просто достал.

– Но чем именно?

– Херово отнесся ко мне.

– Вы там работали? Или были покупателем? В «Севен-илевен» на Десалль?

Леопольд проигнорировал вопрос и сказал:

– Ну, я его сделал, а?

– Как вы это сделали?

– Убил его семью.

– Нет, я имею в виду, как вы узнали, где он живет?

– Проследил за ним.

– Как?

Во взгляде мужчины появилось подозрение, которого Декер прежде не видел.

– Мне незачем рассказывать тебе это дерьмо. Ты коп? Хочешь обдурить меня?

– Мистер Леопольд, вы признались. Дурить вас уже ни к чему. Вы понимаете это?

Тот моргнул и потер шею.

– Ну да, похоже на то.

– И нет, я не коп. Итак, вы проследили за ним. Как?

– В смысле, как?

– На машине, пешком, на велосипеде?

– У меня никогда не было чертова велосипеда.

– Значит, на машине?

– Если у меня нет велосипеда, то и машины нет.

– То есть пешком, так?

Леопольд медленно кивнул и пристально посмотрел на Декера, возможно, желая увидеть его реакцию на эти слова.

Амос что-то нацарапал в блокноте. Затем вытер со лба бусинку пота, хотя в подвальной камере было не жарко. Если его здесь засекут, он может отправиться в тюрьму. И ему действительно не нравится говорить с людьми. В общем, чем короче, тем лучше. Но ему нужно это сделать. Возможно, это его единственный шанс.

– Итак, вы выяснили, где жил этот «чувак», и решили убить его семью. Но вы ждали месяц или около того. Почему?

– Кто сказал, что я ждал месяц?

– Так вы сказали полиции.

Леопольд скорчился, крыса, которая пытается забиться в щель. Вот только здесь не было ни одной щели.

– Ладно, все верно. Мне нужно было это спланировать. Посмотреть на место, так сказать, проверить обстановку.

Декер взглянул на татуировку.

– Когда вы служили на военном флоте?

Глаза Леопольда на долю секунды сверкнули:

– А кто говорит, что я служил?

Декер указал на татуировку:

– Два дельфина. Моряки часто делают себе такую. Вы постарались, чтобы она не выглядывала из-под рукава, все по уставу.

Леопольд посмотрел на татуировку так, будто она его предала.

– Я не служу на флоте.

– Итак, вы проверили обстановку, а потом отправились туда. Давайте пройдемся через это.

Декер обернулся на звук. Ничего страшного, надзиратель идет по коридору. Он вытер со щеки еще одну каплю пота.

– Давайте пройдемся через это? – повторил Леопольд.

– С момента, когда вы вошли туда, и до момента, когда вы вышли. Давайте начнем с того, как вы туда попали.

– Пешком.

– Адрес дома?

Леопольд помешкал.

– Двухэтажный, желтая обшивка, сбоку гараж.

– Как вы попали внутрь?

– Боковая дверь в кухню.

– Вы помните, как выглядела комната?

– Мужик, это была хренова кухня. Плита, мойка, стол и стулья.

– Помните цвет стен?

– Нет.

Декер снова взглянул на часы. Нужно поторопиться. С каждой секундой его тревога росла все быстрее.

– Кого вы убили первым?

– Того чувака. Думал, это тот парень, который достал меня. Но я так понимаю, это был не он.

– Откуда вы это узнали?

– Фотография в газетах. После.

– Продолжайте.

– Он сидел за кухонным столом. Пьяный.

– Как вы это поняли?

Леопольд, явно раздраженный, посмотрел на него:

– А чего ты меня об этом все время спрашиваешь?

– Эти вопросы будут задавать копы. И суд. Присяжные захотят все это узнать.

– Черт, я же признался.

– Они все равно могут спросить.

Казалось, Леопольда потрясла эта новость.

– Зачем?

– Чтобы лучше выглядеть. Как вы поняли, что он пьян?

– Пивные бутылки на столе.

– Как вы его убили? Он был намного крупнее вас.

– Он был пьян. Я достал нож и порезал его, прямо здесь, – ответил Леопольд, указывая на свое горло.

– Его нашли в смежной комнате.

– Ну да, так и было. Ну, он типа пополз туда, когда я его порезал. Кровищи было, как из свиньи. А потом, блин, он просто замер и больше не шевелился.

– Он издавал какие-то звуки?

– Ага, только тихо, – сказал Леопольд и снова указал на свое горло. – Прямо здесь его вскрыл. Особо и звуков-то не было.

– Вы помните, во что он был одет?

Леопольд тупо посмотрел на Декера:

– Давно было. Штаны? Рубашка?

– Что дальше?

– Ну, я знал, у него семья. Пошел убить их тоже.

– Давайте пройдемся через это, – спокойно произнес Декер, хотя испытывал обратное чувство.

Его сердце стучало с такой силой, что его удары ощущались по всему телу, как будто внутри колотились тысячи обезумевших сердец.

«Продержись, Амос, еще немного. Продержись».

– Я поднялся по лестнице. Первая комната на…

– Слева? – предложил Декер.

Леопольд ткнул руками в его сторону:

– Ага. Слева.

– И?..

– И я вошел. Она была в ванной… нет, она была в кровати. Точно, в кровати. Симпатичная девка. На ней была ночнушка. Прямо насквозь прозрачная. Блин, классная была сучка.

Декер стиснул край стула, не отрывая взгляда от Леопольда. Его жену не изнасиловали. Это было подтверждено.

– Значит, свет был включен? – спросил он.

– Что?

– Вы сказали, что ее ночная рубашка просвечивала насквозь. Я предположил, что свет был включен.

Леопольд казался неуверенным.

– Нет, не думаю.

– И что дальше?

– Я встал над ней.

– Когда она еще лежала в кровати?

Леопольд сердито глянул на Декера:

– Блин, мужик, дай мне рассказать.

– Извините. Продолжайте.

– Я достал «пушку». Приставил ей ко лбу и застрелил ее.

– Какую именно «пушку»?

– Сорок пятый. «Смит и Вессон», – тут же отозвался Леопольд.

– Где вы ее взяли?

– Украл у какого-то парня.

– У этого парня есть имя?

Леопольд только пожал плечами.

– Продолжайте.

Снаружи донесся шум хлопающих дверей и шагов. Похоже, кто-то из копов возвращался из Мэнсфилдской школы.

– Ну, я ее застрелил. Нет, погоди-ка… Она проснулась, начала соображать. Села на кровати, собралась закричать. Да, вот так. И я застрелил ее. И тогда эта сучка упала с кровати.

– Упала на пол? Все тело?

Леопольд с опаской взглянул на него:

– Может, и не все. Может, рука осталась на кровати, или нога, или еще что.

Это была критическая точка. Одна из тех подробностей, которые не попали в газеты. Рана на голове была не единственной. Это выяснилось во время вскрытия.

Кэсси не изнасиловали. Но ее половые органы были изуродованы.

– Ну, я знал, что у него еще дочка. Пошел по коридору в ее комнату. Она спала.

– На этом с женщиной всё? Больше ничего не было?

Леопольд таращился на него.

– Я же сказал тебе, что я сделал. Я ее застрелил. Насмерть!

– Ладно.

– Потом я пошел по коридору к ребенку.

– Погодите, а выстрел не разбудил девочку?

Леопольд вновь казался озадаченным:

– Да вроде нет. Нет, вряд ли. Она спала.

– И что потом?

– Я вытащил ее из кровати.

– Зачем?

– Просто. Я тогда не очень соображал. Отвел ее в ванную.

– Еще раз зачем? Не очень соображали?

– Да, точно. Может, мне нужно было отлить, и я не хотел, чтоб она сбежала.

– И вы отлили?

– Не помню.

– Она не кричала, когда вас увидела?

– Нет. Она испугалась, я так думаю. И… и я сказал ей, чтоб вела себя тихо.

– Дальше?

– Потом я ее задушил. Положил ей руки на шею и сдавил плотно, как…

Декер поднял руку, останавливая мужчину, и на секунду отвернулся. Все заливал слепящий синий цвет. Свет был таким ярким, что Амосу подумалось, не заболел ли он. Казалось, будто он задыхается в этой синеве.

– Эй, мужик, ты в порядке? – с искренней озабоченностью спросил Леопольд.

Лоб Декера взмок, и он медленно отер пот.

– Ладно, вы убили ее, и что дальше?

Леопольд вновь неуверенно посмотрел на него.

– Вы что-то сделали с телом? – уточнил Амос. – Или с ее одеждой?

Леопольд прищелкнул пальцами.

– Точно, – произнес он, и его лицо просветлело, как будто он только что правильно ответил у доски. – Я посадил ее на унитаз и привязал ее… эээ… как же это будет…

– Поясом от ее халата? – вставил Декер.

– Верно. Привязал ее поясом к унитазу.

– Зачем?

Леопольд тупо смотрел на него:

– Затем… затем, что я так решил.

– Как вы ушли?

– Тем же путем, которым вошел.

– Вас кто-нибудь видел?

– Вроде нет, я об этом не знаю.

– Что вы сделали с пистолетом?

– Мусор.

– Где?

– Не помню.

– Нож?

Леопольд пожал плечами:

– Та же фигня.

– Вы рассказывали кому-нибудь, что вы сделали? – спросил Декер.

– Только сегодня.

– Почему сегодня?

Леопольд снова пожал плечами.

– Мне поджарят задницу?

– Смертельная инъекция. Сковородка будет позже.

– Чё?

– В аду.

– А, ну да, – усмехнулся Леопольд, будто принял слова Декера за шутку. – Годится.

– Так почему же вы пришли сейчас? – спросил Амос.

– Время ничуть не хуже любого другого, – сказал Леопольд. – Да и дел других вроде не запланировано.

Декер посмотрел на шишку на шее Леопольда.

– Что это за шишка? Вы больны?

Тот потянулся и осторожно потрогал ее:

– Не, ерунда.

– Вы проверялись у врача?

– Ага, – фыркнул мужчина. – Слетал на собственном самолете в клинику Мэйо. Заплатил наличными.

«Сарказм. Интересно».

– Если вы служили на флоте, у вас может быть медицинская страховка.

Леопольд покачал головой:

– УБП. Уволен без почестей.

– Так вы все-таки служили на флоте?

– Ага, – признал Леопольд.

Звуки снаружи стали громче. Декер взглянул на часы. Осталось две минуты, а Бриммер похожа на человека, который появится точно в срок, чтобы вывести Декера из камеры.

– Какие-то ПТСР?

– Какие-то чё?

– Проблемы с головой? Депрессия? После боевых действий?

– Ни разу не был в бою.

– То есть вы просто больной сукин сын, который перебил целую семью только потому, что кто-то вас обидел? – ровным и спокойным голосом произнес Декер.

Леопольд попытался усмехнуться:

– Похоже на то. Мужик, я тяжелый случай. Всегда таким был. Если б моя мама была жива, она бы тебе порассказывала. Я просто дерьмо. Похерил каждое гребаное дело, за которое только брался в своей жизни. Не вру.

– И когда мы проверим военные досье, то выясним, что вы служили в военном флоте как Себастьян Леопольд?

Леопольд кивнул, но с отсутствующим видом, как будто на самом деле не соглашался с утверждением.

Декер наклонился к нему.

– Позвольте задать более точный вопрос. Себастьян Леопольд – ваше настоящее имя?

– Ну, я им пользуюсь.

– С рождения или позднее?

– Нет, не с рождения.

– Тогда почему вы используете это имя, если оно не ваше?

– Мужик, что такое имя? Просто буквы, сложенные вместе.

Декер достал телефон и, наведя объектив на Леопольда, приказал:

– Улыбочку.

Он сделал снимок и спрятал телефон. Потом протянул ручку и лист бумаги.

– Вы можете написать здесь свое имя и фамилию?

– Зачем?

– Просто для моего досье.

Леопольд взял ручку и медленно написал имя и фамилию.

Декер забрал бумагу и ручку, встал и бросил:

– Буду держать с вами связь.

Он подошел к двери и позвал надзирателя. Когда мужчина подошел и отпер дверь, Амос сказал, ткнув рукой в сторону, противоположную выходу:

– Память не подводит, туалет прямо вон там?

– Ага, – кивнул надзиратель. – Мужской туалет – первая дверь.

Декер засунул блокнот и ручку в портфель и торопливо пошел по коридору к туалету. Изменения в планах было вызвано звуком шагов, доносящихся с лестницы. Больше одного человека, Бриммер получила подкрепление. А это значит, что они очнулись.

Декер прошел мимо туалета, повернул налево, потом направо и вышел в другой коридор. Он знал этот этаж не хуже прочих.

В конце коридора была дверь. Амос открыл ее и вышел на разгрузочную площадку. Там никого не было. На площадке стояла одинокая фура, ее большие задние двери были распахнуты, открывая пустой прицеп.

Декер сбежал по короткой лесенке, и его новые тесные туфли встретились с асфальтом. Он свернул по переулку налево и через десять секунд вышел на улицу. Повернул направо, а на следующем перекрестке опять налево. Там была гостиница и стоянка такси.

– Прямо на север, пока не закончатся пять баксов, – сказал он свободному таксисту.

Через некоторое время таксист высадил его. Декер добрел до автобусной остановки и с двумя пересадками добрался до «Резиденс Инн». Когда он вылез из автобуса, у дверей мотеля стояли две патрульные машины, а рядом с ними – третья, официальная машина полицейского управления, на которых не разъезжают патрульные.

«Вот дерьмо».

Глава 10

Хорошо хоть то, подумал Декер, что у него не было возможности забрать из мусорного бака пистолет и старую одежду. Не очень-то умно было бы лезть с оружием в ту ситуацию, которая его наверняка ждет. Он мог сбежать, но, возможно, этого они и ждут. И он не любил бегать. Он больше не годится для бега.

И потому Декер распустил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, облегченно вздохнул, когда его толстая шея избавилась от этой шикарной удавки, и вошел в фойе «Резиденс Инн». Там его немедленно обступили четверо полицейских.

Декер спокойно посмотрел на них:

– Даже не думал, что у вас столько лишних сотрудников, учитывая события в Мэнсфилде.

– Завязывай с этим дерьмом, Декер, – произнес знакомый голос.

Амос посмотрел вбок.

– Привет, Мак.

– Для тебя – капитан Миллер.

– Я больше не служу в полиции.

– Будь повежливее, или окажешься за решеткой еще до того, как мы закончим говорить с тобой.

Маккензи Миллеру было под шестьдесят, пухлый, как лягушка-бык, и примерно того же цвета. На нем был костюм, и когда Миллер прошел через фойе, пиджак распахнулся. Капитан носил подтяжки, хотя его весьма существенная, как у Декера, талия могла и сама удержать брюки.

– И с чего бы такому случиться?

Миллер одарил его покровительственным взглядом и рявкнул:

– Бриммер!

Выглядящая сбитой с толку Салли Бриммер поспешила к ним, выбравшись из-за искусственного фикуса с толстым слоем пыли на листьях.

– Это тот мужчина, мисс Бриммер?

– Это, несомненно, он, сэр, – быстро сказала она, с ядовитым прищуром глядя на Декера.

– Спасибо, – ответил Миллер с ноткой триумфа.

Он повернулся к Декеру:

– Сегодня ты пришел в участок, когда у нас не хватало людей из-за этой жуткой ситуации в Мэнсфилде и, воспользовавшись этим обстоятельством, выдал себя за адвоката и получил доступ к камере Себастьяна Леопольда.

– Ну, это одна версия, – заметил Декер.

– Это единственная версия, – воскликнула Бриммер.

– Вообще-то нет, – спокойно ответил Амос.

Миллер широко развел пухлыми руками:

– Ладно, Декер, тогда изложи мне другую. И она должна быть хорошей.

– Я пришел в участок и попросил о встрече с Себастьяном Леопольдом. Я сказал, что ему нужен адвокат. Я ни разу не сказал, что я адвокат.

– Вы дали мне свою визитку, – заявила Бриммер.

Разум Декера уже просчитал все на шесть ходов. Ситуация выглядела так, будто он играет в шахматы, а они – в шашки.

– Я дал вам визитку. Харви Уоткинса. Он член коллегии адвокатов. Я работал на него как частный детектив. Он занимается уголовными делами. И он хороший адвокат. Я уже не один раз вынюхивал для него работу. Законы это не запрещают.

– Но вы изобразили все так, будто вы и есть Уоткинс, – воскликнула Бриммер.

– Возможно, вам так показалось. Но я не показал никаких документов, удостоверяющих, что я – Харви. А вы ни разу не спросили у меня документы. Я просто дал вам его визитку, когда вы спросили, адвокат ли я.

– Но вы сказали, что знаете Пита Рурка, – раздраженно заявила Бриммер.

– Я действительно знаю Пита. Проработал с ним много лет. Опять же, говорить правду – не преступление.

– Но вы… вы…

Бриммер запнулась и посмотрела на Миллера, взывая о помощи. Но капитан не отрывал взгляда от Декера. Ему явно хотелось досмотреть этот матч до конца.

– Полагаю, – продолжил Декер, – поскольку на мне был костюм и галстук, а в руке я держал портфель, вы приняли меня за адвоката. Я попросил у вас разрешения побеседовать с Леопольдом. Вы сказали, что у меня есть пятнадцать минут. Я воспользовался отведенным мне временем, после чего ушел, а Леопольд остался сидеть в своей камере. – Он оглядел копов. – И я не понимаю, зачем вызвать сюда кавалерию.

Бриммер выглядела растерянной. Копы колебались. Миллер уважительно похлопал в ладоши и указал на полицейских в форме.

– Парни, вы можете отчаливать. – Он ткнул большим пальцем в сторону Бриммер. – И подбросьте даму обратно, ладушки?

– Капитан Миллер… – начала Бриммер, но он отмахнулся от нее.

– Потом, Бриммер. Сейчас просто поезжай с парнями.

Группа вышла, а Миллер и Декер остались мерять друг друга взглядами.

– Мы можем поговорить об этом? – спросил Миллер.

– Мак, вам нужно сосредоточиться на Мэнсфилде. Если ты захочешь вернуться и арестовать меня, я буду здесь.

Миллер кивнул и на мгновение дружелюбно улыбнулся:

– Давай присядем на пару минут. Здесь можно добыть чашку приличного кофе?

Декер отвел его в столовую, за свой стол. Потом сходил к стойке с напитками, стоящей у стены, налил два стаканчика кофе, принес их и уселся напротив своего бывшего начальника.

– Как Мэнсфилд? – спросил Декер.

– Катастрофа. Мы до сих пор находим… всякое. Тела. Список жертв еще вырастет, однозначно.

– А что с внуком Пита?

Миллер покачал головой:

– Не знаю, Амос. У меня пока нету имен. Там куча детей копов. Это самая большая наша средняя школа.

– А стрелок?

Стиснув зубы, Миллер процедил:

– Ушел.

– Как?

– Пока неизвестно. Все еще… расследуется.

– Обычно они стреляются прямо там.

– Не в этот раз. Похоже, в стране объявили неделю стрельбы в школах. Амос, когда это кончится? Ты умный парень. Когда?

– Я не настолько умный.

Миллер медленно кивнул, барабаня пальцами по столешнице. Несколькими быстрыми глотками допил кофе. Вытер губы и спросил:

– Амос, зачем ты это сделал? Зачем ты пробрался к этому сукину сыну?

– Хотел посмотреть на него своими глазами.

– Есть много способов это сделать без таких выкрутасов.

– У Бриммер не должно быть неприятностей.

– Ну, ты преподал ей очень ценный урок. Не доверяй никому… – Он внимательно осмотрел костюм и галстук Декера. – Я слышал, что ты совсем съехал вниз. Моя информация неверна?

– Я был намного глубже, чем сейчас.

– Вы с Мэри были отличной командой. Чертовски печально.

– Это все чертовски печально, верно?

Миллер скомкал пустой бумажный стаканчик:

– О чем вы говорили с Леопольдом?

– Если хочешь взглянуть, у меня есть записи.

Миллер ослабил галстук:

– Я бы предпочел услышать, прямо от тебя.

– Он странный парень.

– Если он хладнокровно убил троих человек, я бы сказал, что он очень странный. Надеюсь, что таких людей всегда будут считать «очень странными», как бы ни портился мир.

– Он кое-что знает о преступлении, но ничего сверх того, что можно было вычитать в газетах. Или…

– Или что? – быстро спросил Миллер, взгляд его голубых глаз не отрывался от лица Декера.

– Или услышать от кого-то, кто знает намного больше подробностей этого преступления.

– То есть от человека или нескольких человек, которые действительно это сделали?

– Ты считаешь Леопольда нашим парнем?

– Я его ничем не считаю. Пока я знаю только, что ранним утром он пришел в участок и признался. Что еще?

– Он служил в ВМФ, – сказал Декер. – Я заметил татуировку, а потом он сам признался, что служил. Скорее всего, Себастьян Леопольд – его ненастоящее имя. Проверка в Минобороны скажет, кто он на самом деле. У парня на шее опухоль. Не похоже, что болезненная. Но, возможно, это рак. Он терялся в некоторых значимых подробностях места преступления…

– Например?

– Например, он не помнил, с какой стороны коридора была первая спальня. Я предложил вариант слева. Он согласился. На самом деле, она была справа. Возможно, это не ахти что. Но потом он сказал, что застрелил Кэсси, когда она еще спала, и тут же передумал – сказал, что она уже проснулась. Стреляли в упор. И я не представляю, как он мог это сделать, если она проснулась, кричала и, возможно, сопротивлялась ему. Ее нашли на полу. Думаю, он это помнил и соответственно изменил рассказ. И не упомянул какие-либо другие… действия.

Миллер кивнул. Он точно знал, на что намекает Декер.

– Продолжай.

– Парень немного скрытничает, но у него винтика не хватает. Вроде как то есть, то нет. Не думаю, что у него хорошо с памятью. Кроме того, он наркоман. На руке свежие следы уколов.

– Дальше.

Декер уже решил: он не станет рассказывать все, что выяснил или о чем додумался. Инстинкт подсказывал ему придержать кое-что в запасе и посмотреть, как пойдут дела.

– Он сказал, что я оскорбил его в «Севен-илевен» по соседству. Он не сказал, работал он там или нет. Похоже, вам, ребята, он сказал то же самое… Ладно, «Севен-илевен». И что? Я всегда ездил туда на машине. Ни разу не пришел пешком. У него машины нет. Но он сказал, что проследил за мной до моего дома. Так как же он это сделал? И еще одно: я ни разу в жизни до сегодняшнего дня не видел этого парня. А я бы запомнил, если б у кого-то были со мной проблемы.

Миллер задумался, провел рукой по галстуку и принялся играть с зажимом.

– Ты никогда ничего не забываешь, верно?

Декер никогда не рассказывал о том, что с ним случилось. Когда ему поставили диагноз, его отправили в исследовательский центр вне Чикаго для дополнительных экспертиз. Он провел там не один месяц, знакомился с другими людьми с теми же способностями, мужчинами и женщинами. У них было много групповых занятий. Кто-то подстраивался к своим способностям лучше других. Кто-то так и не подстроился. Насколько знал сам Декер, из всех присутствовавших там только у него это состояние не было врожденным. Все остальные члены группы жили с этим намного дольше, чем он. Он предполагал, что тут есть свои плюсы и свои минусы.

– Все забывают, – сказал он.

– Я давно обратил на тебя внимание. Ни разу не рассказывал?

Декер помотал головой.

– Видел тебя в футболе. Смотрел ту игру по телевизору.

– В смысле, на «Ю-тьюбе»?

– Нет, в смысле, ту самую игру, на которой тебя уложили. Самый жесткий удар на моей памяти. Не знаю, как ты выжил, Амос. Правда, не знаю.

– А почему ты смотрел ту игру?

– Ты был чертовски хорошим игроком в Мэнсфилде. Лучший квотербек из всех, что у нас были, охеренный лайнбекер[11]11
  Квотербек и лайнбекер – термины, обозначающие определенные позиции игроков в американском футболе. Квотербек – лидер команды нападения, лайнбекер – защитник-универсал команды защиты.


[Закрыть] на линии D. Ты был быстрым для своих размеров. Ты был хорошим игроком в колледже. И, насколько мне известно, единственным человеком из скромного городка Берлингтона, который когда-либо играл в НФЛ. И потому я смотрел ту игру. Я бы поехал на стадион, если б мог.

– Ну, хорошо, что ты ее смотрел, поскольку это была моя единственная игра в НФЛ.

– А потом я проверил твои баллы в полицейской академии, – продолжил Миллер. – И твои тесты на детектива.

– А это еще зачем?

– Потому что, Амос, мне было любопытно. Не думай, что управление не заметило твоих показателей – сначала копа, потом детектива. У тебя было нечто, отсутствующее у остальных.

– Мэри – хороший полицейский.

– Да, верно. Хороший, но не замечательный. Хороший, но не безупречный. А вот твои баллы в полицейской академии и потом, на экзамене на детектива, были безупречными. Ты не ошибся ни в едином вопросе. Первый раз за всю историю штата, так мне сказали. Тогда я заинтересовался твоей учебой в колледже. Ты был хорошим студентом, но в категории B. И твои результаты были совсем не безупречны.

– Футбол оставляет мало времени для учебы.

Миллер задумчиво потер подбородок.

– Давай вернемся к делу. Что еще у тебя есть?

Декер чувствовал, как мигрень марширует по шее к затылку. Тусклое освещение столовой сейчас ощущалось им как ярчайшая цирковая иллюминация. Синий цвет, чудовищно резкий, просачивался из всех уголков жизни и сходился к его душе. Амос чувствовал, как он растет.

– Не думаю, что Леопольд – наш парень, – ухитрился произнести он.

– Я знал это еще до того, как сел с тобой за стол.

– Откуда?

– Ты не убил его, уходя из участка. Ты ведь за этим и приходил туда, верно? Оценить парня, задать вопросы, разглядеть его, прочесть мысли, увидеть, тот ли он… И если решишь, что тот, – нет больше Леопольда… – Он смерил Декера взглядом. – Дело несложное. Футболист, силен как бык… Может, сейчас ты и не в форме, но все равно здоровенный чувак. У Леопольда не было никаких шансов.

– Ты не можешь арестовать человека за то, что тот думает о преступлении.

– Нет, и иногда это скорее проклятие, чем благословение.

– Тогда к чему это внушение с копами и Бриммер?

– Я капитан, но у меня тоже есть начальство.

– Так это был налет, чтобы прикрыть задницу?

Миллер резко поднялся на ноги и поправил галстук, подтянув его к кадыку.

Декер смотрел на него снизу, мигрень уже лупила в голову со всех сторон. Он полуприкрыл глаза, чтобы избавиться от тусклого света, который казался тысячью раскаленных ламп.

– Так что ты собираешься делать?

– С тобой – ничего. Теперь Леопольду будет предъявлено обвинение на основании его признания. Далее мы либо подтвердим его рассказ, либо опровергнем. Я серьезно подумаю над всем, что ты мне сказал. В конце расследования он либо останется за решеткой, а потом отправится в суд или признает себя виновным до суда, либо выйдет на свободу.

– А если кто-то заставил его это сделать?

– Он может дать нам след. Уверен, что ты уже об этом подумал.

– Ты дашь мне знать, что вы решите с Леопольдом?

– Ты больше не работаешь в полиции. Я бы предпочел иное, но ты не работаешь.

– В то время мне пришлось принять такое решение.

Миллер потер нос и застегнул куртку.

– Ну, другое время требует других решений.

Он пошел к выходу, но обернулся и поднял палец:

– Амос, сегодня тебе повезло. У тебя был только один счастливый билетик, и ты его истратил. Не забывай об этом. И забудь, что Себастьян Леопольд живет с тобой на одной планете. Оставь это нам. Ты меня подставил, так что больше на меня не рассчитывай. Я тебя распну. Хорошего дня.

Амос Декер еще с минуту сидел за столом, потом бросился в свою комнату, запер дверь, задернул все занавески, упал на кровать и накрыл лицо подушкой, чтобы избавиться от света и уступить зверю, пожирающему его переделанный разум.