Текст книги "Абсолютная память (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава 25

Декер прочесал улицу на сто ярдов в обе стороны. Рядом с баром был один переулок, но тупиковый. В нем было только две двери – боковой вход в бар и дверь в соседнюю аптеку, наглухо запертая. Даже если б Леопольд решил заняться спринтом, за пятнадцать секунд он не успел бы добраться до других улиц. Декер нырнул обратно в бар, на случай если Леопольд сделал круг и зашел в боковую дверь. Тоже мимо.

Поблизости было несколько открытых магазинов, но Леопольда там не было, и никто не видел, чтобы он прошел мимо. На улице было пусто, так что на свидетелей рассчитывать не стоило.

Оставался только один ответ. Кто-то на машине подхватил Леопольда, и они уехали. И этот подхват, какой бы абсурдной не казалась такая мысль, был подготовлен заранее. Разумеется, это только усилило подозрения Декера относительно Леопольда. Вдобавок, Амос здорово расстроился, что умудрился упустить парня.

Однако тут уж ничего не поделаешь, поэтому Декер направился в Мэнсфилдскую школу.

Скорбящие ушли, и их сменили две группы протестующих, которые устроились прямо у желтой полицейской ленты. Одна группа призывала браться за оружие, другая придерживалась противоположных взглядов. Обе группы скандировали, кричали, а временами даже устраивали короткие потасовки друг с другом.

– Больше оружия! Нет оружию! Вторая поправка! Оружие убивает! Нет, убивают люди! Когда прекратится бойня? Идите к черту!

Декер обошел их стороной и, показав свой новый пропуск, прошел через охраняемый периметр. Он встретился с Ланкастер в командном центре – библиотеке.

Когда Амос рассказал ей, что случилось в суде, она остолбенела.

– Он просто ушел?

Декер кивнул.

– Мак жутко разозлится. От Шейлы Линч я ждала большего. Похоже, этот защитник ее хорошо обставил.

– Он делал свою работу. Истина и справедливость не всегда попадают в уравнение. Факт остается фактом: Эбернати, скорее всего, принял правильное решение. После отказа от признания не осталось никаких доказательств, позволяющих задержать его. И судья уже поставил галочку обвинению. Возможно, он только и ждал случая закрутить гайки. И дождался. Мы с тобой и раньше такое видели.

За долгие годы Декер поучаствовал в стольких судебных заседаниях, что вполне мог считаться адвокатом, за исключением официального диплома и членства в адвокатуре.

– Рада, что ты так спокойно и рационально ко всему этому относишься, – ответила Ланкастер с хорошо заметной прохладцей в голосе.

– А как еще мне к этому относиться? – с такой же прямотой спросил он. – В противном случае у меня просто снесет крышу, и к чему это нас приведет?

Мэри отвернулась, пожевала резинку. Потом сказала:

– Забудь. Просто у меня дерьмовый день.

Декер не стал рассказывать, как следил за Леопольдом, а потом потерял его у бара. Он не считал, что это добавит что-то к общей картине, а упустив Леопольда, чувствовал себя идиотом. А кому, даже с перепутанными проводками в голове, захочется выставлять себя идиотом?

– Фэбээровцы какие-то возбужденные, – заметил он.

«Костюмы», и так выставляющиеся своей энергичностью, сейчас носились вокруг с удвоенной скоростью.

– Массовое убийство, два связанных дела, улики, которые ты нашел у Дебби Уотсон… Ставки здорово повысились. – Мэри помолчала, потом помахала какими-то бумагами. – И они хотят поговорить с тобой, Амос. В смысле, ФБР.

Декер выглядел несколько удивленным.

– С чего бы?

– Прежде всего именно ты обнаружил все свежие улики. Но теперь стало очевидно, что убийца имеет к тебе что-то личное. Зашифрованная записка в доме Дебби тоже адресована тебе. Поэтому ФБР главным образом хочет расспросить тебя и выяснить, не смогут ли они отыскать следы, ведущие к человеку, который объявил тебе вендетту.

– И когда они хотят этим заняться?

– По правде говоря, прямо сейчас – отличное время.

Декер поднял взгляд на широкоплечего мужчину шести футов, который стоял рядом. На вид незнакомцу было лет сорок с небольшим. Безупречный костюм завершал желтый платок в кармашке, идеально подходящий к галстуку. Мужчина был аккуратно подстрижен и выбрит. Похоже, он являлся вожаком стаи, если судить по тому, насколько встревоженно на него посматривали другие агенты.

Декер видел его впервые. Должно быть, он только что приехал – возможно, прямо из Вашингтона. Тяжелая артиллерия подключается к тяжелому делу, которое привлекает внимание всей страны. Привычный образ действий федералов. Оставим цыплячье дерьмо местным цыпляткам и заберем себе всю славу с дел национального масштаба.

Мужчина протянул руку и улыбнулся, открывая щербинку между передними зубами.

– Специальный агент Росс Богарт. Я немного запоздал к вечеринке. Нужно было закончить пару дел в столице. Мистер Декер, давайте найдем тихое место и пробежимся по некоторым фактам, если вы не против.

– А имеет значение, против я или нет?

– У всех нас одна цель. Я знаю, вы были копом, потом детективом. Вы знаете порядок: нет ничего незначительного. Не должно остаться неясностей, если с ними можно разобраться. Пройдем?

Он указал на дверь в глубине библиотеки, за которой, как ранее выяснил Декер, скрывался читальный зал для учеников с неродным английским.

Амос встал и пошел за мужчиной. К ним присоединился еще один агент, женщина, которую Декер уже здесь видел. Блондинка лет тридцати, с мускулистыми икрами и челюстью, которая торчала как каменная плита. В одной руке женщина держала диктофон, в другой – блокнот и ручку. На бедре болтался фэбээровский «щиток».

– С нами будет специальный агент Лафферти, – сказал Богарт.

– Может, пригласим тогда и детектива Ланкастер? – предложил Декер. – Она тоже в курсе всего.

– Возможно, позже, – с улыбкой ответил Богарт; затем придержал дверь и включил в комнате свет.

Они уселись за небольшим столом, Декер с одной стороны, двое специальных агентов – с другой. Лафферти включила диктофон и раскрыла блокнот, готовясь записывать все, что будет сказано в этой комнате.

– Неужели до сих пор учат стенографии, при всех нынешних-то цифровых штуках? – спросил Декер, глядя на нее. – Запись будет стопроцентно точной, а в вашу стенограмму вместо действительно сказанного могут попасть интерпретации и нюансы восприятия, о которых вы и не подозреваете. Просто подумалось.

Лафферти, не зная, как на это ответить, взглянула на своего босса.

– Давайте, с вашего позволения, начнем с начала, – сказал Богарт, – чтобы помочь мне побыстрее разобраться.

– Тогда я просто кратко изложу все события, чтобы не тратить время зря, – сказал Декер.

Он не стал дожидаться согласия Богарта, а сразу двинулся вперед:

– Моя семья была убита шестнадцать месяцев назад. Дело до сих пор не раскрыто.

Затем он рассказал агентам ФБР про Себастьяна Леопольда, который признался в преступлении, был заключен под стражу, отказался от признания и был освобожден, поскольку никаких улик против него не нашлось.

– Как вам известно, баллистическая экспертиза связала эти два дела вместе.

– Вы уверены, что он не мог быть школьным стрелком? – спросил Богарт.

– Абсолютно. В это время он сидел за решеткой. И попал туда за много часов до того, как тот парень начал бойню.

– Вы выяснили, где он мог прятаться, – сказал Богарт. – В столовой. В хранилище для продуктов.

– Я связал несколько свидетельских показаний и сделал обоснованное умозаключение.

– Затем вы нашли в шкафчике Дебби Уотсон блокнот с рисунком стрелка.

– Еще одно обоснованное умозаключение.

Богарт, будто не слыша его, продолжил:

– Затем вы отправились в дом Уотсонов и обнаружили зашифрованное послание, скрытое в нотной записи. Далее – более раннее послание, точнее, издевка, оставленное на стене в вашем старом доме, где была убита ваша семья. Вы нашли и его… – Он сделал секундную паузу. – Вы не собираетесь сказать «другое обоснованное умозаключение»?

– По моему заключению, этого уже не требуется, поскольку вы все сказали за меня.

– Вы, кажется, довольно легко все это восприняли. Могу я спросить почему?

– Я ничто не воспринял легко. Вот почему я работаю по этому делу, хотя больше не служу в полиции.

Богарт взглянул на досье, лежащее перед ним.

– На самом деле, делам, верно? Разделенным шестнадцатью месяцами.

– Шестнадцатью месяцами, двумя днями, двенадцатью часами и шестью минутами.

– А как вы определили это с такой точностью? Вы даже не посмотрели на свои часы.

– Часы висят на стене у вас за спиной.

Богарт не обернулся, но Лафферти взглянула туда и сделала какую-то пометку в блокноте.

Декеру не требовалось смотреть на эти часы. У него был внутренний таймер, который вел честный отсчет. Лучше «Ролекса» и намного дешевле.

– Тем не менее, – заметил Богарт. – С точностью до минуты?

– До секунды, если на то пошло, – спокойно ответил Декер. – А если вас интересует, чем я занимался во время стрельбы в школе, я был во Втором участке.

Богарт нахмурился и озадаченно посмотрел на Декера.

– Почему вы так торопитесь сообщить нам о своем алиби? Вы думаете, что вас в чем-то подозревают?

– Если вы действительно об этом задумаетесь, всех в чем-то подозревают.

Декер смотрел, как Лафферти записывает эту фразу, слово за словом.

– Мистер Декер, ваша враждебность намеренна? – вежливо спросил Богарт.

– Нет, это просто мой характер. Спросите любого, кто меня знает. У меня нет фильтров. Я лишился их много лет назад – да так и не вернул назад.

– У вас выдающийся послужной список в полиции. У вас и вашего напарника.

– Бывшего напарника, – поправил Декер, которому была нужна точность в делах, особенно прямо сейчас.

– Бывшего напарника, – уступил Богарт. – Но из разговоров с людьми выходит, что безусловным лидером пары были именно вы. Я не стану говорить, что вы были мозговым центром, поскольку у меня нет желания принижать вклад детектива Ланкастер в вашу совместную работу.

– Это приятно слышать, – ответил Декер. – Потому что Мэри хороший детектив и работает не покладая рук. – Он посмотрел на Лафферти. – И если вы тоже будете много работать, то сможете добиться большего, чем стенография для босса. Я уверен, у вас есть способности, если вам когда-нибудь дадут шанс их применить.

Лафферти покраснела и отложила ручку.

Богарт подался к Декеру.

– Похоже, этот человек объявил вам персональную вендетту. Есть какие-то мысли, кем он может быть?

– Если б они у меня были, я бы уже поделился этой информацией с полицией Берлингтона.

– Мы все вместе работаем над этим, – сказал Богарт, уже без вежливой улыбки.

– Рад, что вы так считаете.

– То есть вам никто в голову не приходит?

– Когда я разговаривал с Леопольдом, он сказал, что я оскорбил его в «Севен-илевен». Примерно за месяц до убийства моей семьи. Однако я никого там не оскорблял. А если б у кого-то возникли со мной проблемы, я бы это запомнил.

– Вы утверждаете, что ваша память непогрешима?

– Я утверждаю, что вспомнил бы человека, если б поссорился с ним.

– Но прошло много времени, вы вполне могли забыть. Какой-то незначительный эпизод, на вид совершенно безобидный… Вы могли даже не заметить. Мы все упускаем какие-то вещи. А память склонна к ошибкам по своей природе.

– Когда вы родились?

– Что? – резко переспросил Богарт.

– Скажите, когда вы родились. Месяц, день, год.

Богарт взглянул на Лафферти, потом произнес:

– Второе июня тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.

Декер моргнул раз пять и сказал:

– Значит, вы родились в воскресенье.

Богарт откинулся назад.

– Верно. Конечно, тогда я этого не знал… А как вы узнали? Заглянули в мое личное дело?

– У меня нет к нему доступа. И всего пять минут назад я не подозревал о вашем существовании. Если вам нужны еще доказательства, я могу проделать то же самое для вашей коллеги.

– И в чем мысль?

– Я бы вспомнил стычку с кем-либо в «Севен-илевен» и через семнадцать месяцев, и через семнадцать лет.

– Значит, вы думаете, Леопольд лжет?

– Я думаю, Себастьян Леопольд – не тот, кем он хочет казаться.

– И кем он хочет казаться?

– Бездомным и сильно не в ладах с головой.

– То есть вы говорите, что он не бездомный и с головой у него всё в порядке?

– Я говорю, что считаю его опасным.

– Но вы сами сказали, что он не мог быть школьным стрелком. Вы думаете, он убил вашу семью?

– Он не мог сделать этого лично. У него есть алиби и на ту ночь. Но я продолжаю обдумывать его возможную причастность к этим делам.

– Почему?

– Он признался в преступлении, за которое светит смертная казнь. А сейчас он исчез. Случайностью может быть что-то одно, но не то и другое сразу.

– Значит, вы думаете, что он причастен к убийствам. А сейчас он исчез?

– У меня нет доказательств. И даже если мы его найдем, то не сможем выдвинуть обвинения. У нас на него ничего нет. Вообще ничего.

– Так почему вы считаете, что он причастен?

Этот вопрос задала агент Лафферти.

Богарт обернулся к ней, казалось, удивленный тем, что она вообще заговорила.

Декер смотрел женщине в глаза.

– Потому что он непонятен. А я не люблю непонятных людей.

Глава 26

Декер оставил Богарта и Лафферти в маленьком читальном зале и прошел через коридор в столовую. Отсюда все началось, и обширный зал со старым линолеумом в шашечку будто призывал к себе Амоса.

«Возможно, как песни сирен, влекущие моряка к гибели».

Он обошел столовую по периметру, заглянул в морозильник, завернул за угол и осмотрел кухню. Потом вышел на внешнюю разгрузочную площадку, от которой шла тропинка к лесу. Сначала они думали, что стрелок ушел этим путем. Ну, многие до сих пор так думали, поэтому эксперты прочесывали тропинку и ее окрестности с того момента, как Декер сделал свои открытия в столовой.

Но Амос больше в это не верил.

Он вернулся внутрь и уселся на один из стульев в столовой. Широкая задница Декера свесилась по обе стороны сиденья, и ему показалось, что он слышит жалобный крик тонких ножек стула, не привыкших поддерживать массу, какую редко встретишь в средней школе.

Так чем же стрелок на самом деле занимался в столовой? Отсюда далеко до места, где он начал свою вечеринку. Самая удаленная часть школы, если не считать кабинетов администрации и библиотеки, где даже ранним утром могут оказаться люди.

7:28 – Мелисса Далтон слышит чпокающий звук, когда открывает дверь морозильника.

8:41 – Человек в камуфляже попадает на камеру.

8:42 – Дебби Уотсон получает заряд картечи в лицо и погибает.

Итого неучтенным остается час и тринадцать минут. Что заняло это время? Был ли он уже одет и вооружен? Чего ждал? И ждал ли вообще? Возможно, он что-то делал. Возможно, делал что-то, критически важное для его плана, и на это потребовалось время.

Декер сидел, шли минуты, а его разум пережевывал эти вопросы.

Никто не видел человека, идущего из столовой в дальний коридор, где была убита Дебби Уотсон. Они вычислили и опросили двоих – учителей, – которые с наибольшей вероятностью могли заметить человека, идущего этим путем в это время. Правда, никакой гарантии тут не было – достаточно на минуту отлучиться или повернуть голову не налево, а направо, и всё, ты уже ничего не увидишь.

Но если убийца двигался от столовой, ему нужно было добраться до другого конца школы незамеченным. Это пункт А.

У него получилось. Это пункт Б.

Пункт В – как он с этим справился. И Декеру было просто необходимо разобраться с пунктом В.

А потом что-то просочилось ему в затылок, пробежало по въедливому фильтру, в который превратился его мозг после страшного удара парня из Байу. Просочилось и вышло с другой стороны зачатком идеи.

Декер встал и торопливо вышел на улицу. Он быстро дошел до углового камня школы и прочитал дату.

1946.

Он и так знал ее, но взгляд на число придавал уверенности, помогал выстраивать теорию, которая оформлялась в его разуме. Когда взгляд Декера падал на конкретные цифры, в его голове вспыхивали и мелькали цвета, но сейчас ему было не до них.

1946.

Через год после окончания большой войны.

И почти сразу началась новая.

Холодная война.

Угроза ядерной войны. Армагеддон. Детей на учениях по гражданской обороне учат забираться под парты, если с неба начнут падать водородные бомбы. Как будто дюймовый слой ламината защитит их от эквивалента миллиона тонн тротила.

Декер поспешил обратно, в столовую, по пути миновав в коридорах нескольких агентов Бюро, которые бросали на него подозрительные взгляды. Амос не узнавал их. Даже едва замечал. Он шел по следу. Он выстроил в голове стены, отсекающие все, кроме единственной цепочки, способной дать ответ на неразрешимый вопрос.

Декер встал посреди столовой и осмотрел все четыре угла помещения. Потом прошел в кухню и повторил осмотр. Затем вышел на разгрузочную платформу.

Он не видел ничего, даже примерно соответствующего тому, что искал. Проблема заключалась в том, что ему не хватало информации. Вечная проклятая проблема в полицейской работе.

«Мне не хватает информации. Человеку, который ничего не забывает, не хватает информации. Смешно, а?»

Но если информации не хватало Декеру, то, возможно, ее не хватало и стрелку. Возможно, тому пришлось обратиться к человеку, у которого она была.

«Или который знает другого человека, у которого она была. И теперь эта теория, будучи доведенной до конца, может ответить на несколько вопросов».

Школа была объектом, зданием. Ее могли реконструировать. За прошедшие десятилетия ее определенно реконструировали. Подвесных потолков в 1946 году точно не было. Что еще добавили или убрали?

«Или прикрыли? Потому что оно уже не нужно. А потом забыли».

Декер проскользнул в библиотеку и жестом подозвал Ланкастер. Она закончила говорить по телефону и двинулась к двери, где стоял Амос. Он прекрасно понимал, что специальный агент Богарт и его специальный агент-писарь Лафферти наблюдают за ними из дальнего угла помещения.

Декер со скучающим выражением лица тихо сказал Ланкастер пару слов. Со стороны могло показаться, что они просто болтают о каких-то пустяках. Потом оба повернулись и вышли из библиотеки.

Едва оказавшись в коридоре, Ланкастер заговорила:

– Ты правда думаешь, что это возможно? В смысле, я никогда о таком не слышала.

– Если ты о чем-то не слышала, это еще не значит, что оно не существует.

– Ты ходил сюда. Ты когда-нибудь слышал разговоры о чем-то подобном?

– Нет. Но мне никогда не приходило в голову поспрашивать. И потом, это может быть очень старая штука. Точнее, она и должна быть старой.

– Но кто может знать наверняка? Судя по твоим словам, его должны были построить шестьдесят с лишним лет назад. И возможно, им никогда не пользовались. Все, кто что-то об этом знали, уже умерли или вот-вот умрут.

– А ученики тех времен?

– Ну, сейчас им уже много лет. А учителя почти наверняка умерли.

– Все равно должен быть какой-то способ, Мэри. Должны остаться документы…

Они вышли на улицу, и тут Декер оборвал фразу. Он смотрел налево, где была старая военная база.

– Документы должны остаться у армии, – заметил он.

– У армии? Почему?

– Эта база была размещена здесь с какого времени, с тридцатых?

– Примерно. Тут работал мой дед, да и половина населения Берлингтона. Во время Второй мировой у них было большое строительство, как и на всех военных объектах страны.

– Значит, база была однозначно построена раньше школы. И множество родителей, работавших на базе, отправляли своих детей в Мэнсфилд.

Ланкастер, кажется, сообразила, к чему он клонит.

– И ты думаешь, они предложили его построить?

– Что, если прадед Дебби Уотсон, который работал на базе с конца шестидесятых годов, знал о нем и рассказал малышке Дебби, когда жил с ними?

– То есть ты считаешь, она могла рассказать об этом стрелку?

– Я не могу придумать другую причину, зачем она ему понадобилась.

– Но как он мог выяснить, что Дебби об этом знает?

– Есть много способов. Сейчас это не важно. Однако если я прав, мы узнаем, как стрелок незамеченным добрался от столовой до дальнего коридора. И если у нас получится, мы сможем отмотать назад и выяснить, откуда пришел этот сукин сын.

Они торопливо пошли к машине Ланкастер.

А из окна за ними наблюдал специальный агент Богарт. И человек из Вашингтона не выглядел довольным.

Специальный агент Лафферти, стоящая рядом, энергично делала заметки.

Глава 27

Дверь открыл Джордж Уотсон. Он был растрепан, на правой щеке переливался желто-розовый синяк.

– С вами все в порядке? – спросила Ланкастер.

Уотсон прислонился к косяку. Похоже, он не очень хорошо держался на ногах.

– Я в-впрядке. Моя… же-жена… уходит от меня, но я впрядке. Черт, а п-почему мне не б-быть впрядке?

Декер чуть сместил вес и принюхался, пока Ланкастер удерживала взгляд Уотсона. Затем взглянул на нее и едва заметно кивнул. Их старый прием, когда они еще были напарниками. Кивнуть, если человек пьян, покачать головой, если трезв или близок к тому. По правде говоря, Декеру не требовалось принюхиваться. Невнятная речь мужчины, желание прислониться к опоре и размытый взгляд говорили сами за себя.

– Ваша жена здесь? – спросил Декер.

Джордж ткнул рукой вглубь дома:

– С-собирается. С-с-сучка!

– Сейчас тяжелый период для вас обоих, – заметил Декер.

– П-птерял мою малышку… а тперь ж-жену. Но з-знаете что?

– Нет, сэр, что? – отозвался Декер.

– Да пшли они, – выдавил Уотсон, дернув искалеченной рукой. – Пшли они.

– Сэр, вам, наверное, стоит прилечь, – предложила Ланкастер. – И не пить больше.

Джордж оскорбился:

– Я не пьянь… не пьян.

Он громко рыгнул. Выглядел Джордж плохо.

– Рада слышать. Но вам все равно нужно поспать.

Декер, поддерживая мужчину под здоровую руку, проводил его в ближайшую комнату и подвел к дивану.

– Прилягте прямо здесь, а мы пока поговорим с вашей женой.

Джордж осел на диван и заявил:

– Она н-не моя жена. Уже нет. С-сука!

Он закрыл глаза и умолк. Слышалось только его дыхание.

Декер провел Ланкастер по коридору к двери, из-за которой слышался шум. Амос постучал по дереву:

– Миссис Уотсон?

Они услышали, как что-то грохнулось на пол.

– Кто там? – рявкнула Бет Уотсон.

– Полиция, – ответила Ланкастер.

– Этот мелкий сукин сын вызвал полицию? – завопила Бет. – Потому что я его ударила? Он первый меня ударил, червяк однорукий!

– Речь не об этом. Мы по поводу вашей дочери.

Дверь распахнулась. В проеме стояла Бет Уотсон, одетая исключительно в туфли на высоком каблуке и белую комбинацию. В таком сочетании ее бледная кожа казалась еще бледнее. Кожа на руках обвисла. Одна щека покраснела и опухла. Декеру не требовалось приближаться к женщине и принюхиваться, чтобы определить степень ее опьянения. Но, по всей видимости, она, будучи сильно нетрезвой, могла стоять вертикально и говорить разборчиво. По крайней мере, она так считала.

– И что вы хотите? – спросила Бет.

– Когда мы были здесь в последний раз, я расспрашивал вашего мужа о его деде.

Она растерянно нахмурилась:

– О Саймоне? Зачем?

– Он работал на базе «Макдоналд» до пенсии?

– Ну да. И что? Он давно умер.

– Но он жил здесь с вами и вашим мужем. И Дебби.

– Ага, верно, и что?

В отличие от мужа, Бет не требовалось опираться о косяк. Очевидно, она переносила спиртное лучше, чем Джордж. Или же чаще практиковалась, подумал Декер.

– Он когда-нибудь рассказывал вам о своей работе? – спросил он.

– Он был в том возрасте, когда говорят только о прошлом. Вторая мировая. Война в Корее. Работа на правительство. Бла-бла-бла. День и ночь. Скоро начинает тошнить. Кому хочется жить в проклятом прошлом?

Она протолкнулась мимо Декера и крикнула в коридор:

– Джордж, кому хочется жить в чертовом прошлом? Не мне! Теперь я буду думать только о будущем! Моем будущем! А прошлое пусть поцелует меня в задницу. И ты поцелуй меня в задницу, урод без яиц!

Массивная рука Декера мягко вернула женщину в комнату.

– Он когда-нибудь упоминал при вас какую-либо работу в Мэнсфилде? – спросил Декер.

Казалось, глаза женщины шатаются в глазницах.

– В Мэнсфилде? Он не работал в Мэнсфилде. Он работал на военной базе.

– Верно. Но база и школа находятся рядом друг с другом.

Бет подцепила с тумбочки пачку сигарет и закурила. Выдохнула дым и уставилась на Декера.

– Не пойму, при чем тут эта чертова штука?

– Школа была построена в самом начале Холодной войны, вскоре после окончания Второй мировой. Люди по всей стране строили на заднем дворе бомбоубежища. Их строили и в зданиях, включая школы. Бомбоубежища под школами.

Во взгляде женщины мелькнуло какое-то воспоминание.

– Погодите-ка. Давным-давно Саймон что-то такое рассказывал… как бишь эта хреновина… в Мэнсфилде. Он его не строил. Только что-то пристраивал. Я совсем об этом позабыла.

– О какой именно хреновине мы говорим? – выразительно спросила Ланкастер.

Бет указала на Декера.

– Вроде того, что он сказал. Такое место, безопасное место под школой на случай нападения русских.

– Советских, – поправил ее Декер. – Но по сути верно. Он что-нибудь рассказывал о нем? Например, где оно находится?

– Нет, ничего такого. Видимо, им никогда не пользовались. А потом, я так думаю, его закрыли или запечатали, чтобы туда никто не лазал. Знаете, из старшеклассников просто брызжут гормоны. Только представьте, что бы там, внизу, творилось… – Она сделала паузу и тихо произнесла: – Оргии.

Бет хихикнула и икнула.

– Если б я знала о нем, когда ходила в школу, я бы первая устроила там оргию. – Она громко крикнула в коридор: – Оргии, придурок! Вот чем я завтра займусь! Устрою оргию с мужиками! С кучей мужиков!

Декер снова вернул ее в спальню.

– Значит, под школой есть убежище. Нам повезло, что вы о нем вспомнили, – заметила Ланкастер, покосившись на Декера.

Бет криво улыбнулась.

– Знаете, у меня отстойная память. Но я вспомнила, как Саймон рассказывал мне о нем вечером, когда я готовила ужин. Забавно, я никогда не слушала старого пердуна, и память у меня ужасная. Вечно забываю дни рождения и прочее дерьмо. Но в тот раз, когда он рассказывал, я делала немецкий шоколадный торт. Один-единственный раз попробовала. Наверное, он и помог.

– Что помогло чему? – растерянно спросила Ланкастер.

– Немецкий шоколадный торт. Смотрите, немцы и русские. Они были в Германии, верно? В смысле, русские.

– Верно, – сказал Декер. – Были. По крайней мере, в половине ее.

Бет улыбнулась.

– Странно, как мозги работают.

– И не говорите, – ответил Амос. – У Саймона были какие-то друзья в городе, которые могут быть еще живы и знать об этом месте?

– Он никого не упоминал. Я хочу сказать, ему было за девяносто, когда он умер. Сейчас ему было бы под сотню. Они все умерли, верно? Как моя Дебби… – тихо добавила она.

Наступило неловкое молчание. Потом Декер сказал:

– Если вы припомните что-то еще, позвоните, пожалуйста, детективу Ланкастер. Это важно. Мы хотим найти того, кто это сделал. Кто сделал это… с Дебби.

– Вы все еще думаете, она… была в сговоре с этим человеком?

– Нет, я так не думаю.

У женщины задрожали губы.

– Дебби была хорошей девочкой.

– Я в этом не сомневаюсь, и тем более важно, чтобы мы нашли того, кто ее убил.

Ланкастер взглянула на полусобранный чемодан.

– Послушайте, это не мое дело, но вы уверены, что стоит идти на такие серьезные перемены сразу после потери дочери? Возможно, вам и вашему мужу лучше пройти через это вместе, а уже потом принимать какие-то решения. Резкие порывы часто выходят боком.

Бет странно посмотрела на нее.

– Я хотела уйти еще два года назад, но осталась ради Дебби. А Дебби больше нет. Так что я не хочу тратить на это место лишнюю гребаную секунду своей жизни. А теперь, если вы меня извините, мне нужно закончить паковаться, чтобы убраться отсюда к дьяволу.

И она захлопнула дверь спальни.

– Слишком много для «в горе и в радости», – сказала Ланкастер.

– У некоторых людей чем дольше длится брак, тем хуже становится, – ответил Декер. – Но теперь мы хотя бы понимаем, что моя теория работает. Саймон знал о каком-то объекте в школе. О подземном убежище.

– И что мы теперь будем делать? – спросила Ланкастер.

– Выйдем на улицу. Ты покуришь, а я сделаю пару звонков.

– Знаешь, я могу бросить в любой момент, когда захочу.

Декер посмотрел на нее.

– Нет, Мэри, не можешь. У тебя зависимость от никотина.

– Я пошутила. Черт, почему ты все воспринимаешь так буквально?

Но Амос уже говорил по телефону.

Понадобилось три телефонных звонка и передачи от одного человека к другому, прежде чем Декер добрался до того, кто, вроде бы, знал, о чем речь. Амос терпеливо объяснил, кто он такой и чего хочет.

– Мэнсфилд, – сказала женщина на другом конце линии. – Там, где было массовое убийство.

– Совершенно верно, – ответил Декер. – Мы пытаемся разобраться, как убийца проник внутрь и как вышел. Поскольку школа расположена рядом с военной базой «Макдоналд», мы предположили, что здесь возможна некая связь. Затем мы узнали, что под школой есть какой-то подземный проход или помещение. Мы хотели бы получить этому подтверждение, а также информацию о том, как попасть туда, не перетряхивая всю школу сверху донизу.

– Чтобы этот запрос был проверен и отправлен в работу, мне нужно получить какой-то документ на соответствующем бланке.

– Хорошо, но когда он будет проверен и отправлен в работу, сколько времени займет ответ? Мы разыскиваем убийцу. Человека, который убил нескольких детей. Чем дольше все будет тянуться, тем дальше он уйдет.

– Я бы с удовольствием сказала, что ответ придет быстро. Но это армия США. Мы двигаемся быстро только на поле боя. А за линией фронта все намного медленнее.

Декер уточнил, куда следует отправить запрос, и отключился. Затем посмотрел на Ланкастер, которая прислонилась к капоту машины и, пока Амос сражался с армейской бюрократией, успела выкурить не одну, а три сигареты.

Мэри выбросила последнюю сигарету и растерла ее каблуком по асфальту.

– И?..

– К тому моменту, когда они ответят, мы можем умереть от старости.

– Так что теперь?

– Похоже, нам придется найти его самим.