Текст книги "Абсолютная память (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Глава 3

Этот бар походил на все прочие, в которых доводилось бывать Декеру.

Темный, прохладный, затхлый, прокуренный, с забавным освещением, где все выглядят как люди, которых ты знаешь или хочешь узнать. Или, что более вероятно, хочешь забыть. Где каждый был твоим другом, пока не стал врагом и не сломал кий о твой череп. Где все тихо-мирно, пока не закончился мир. Где ты можешь запить все, что швыряет в тебя жизнь. Где тысячи косящих под Билли Джоэла[3]3
  Билли Джоэл (полн. имя Уильям Мартин Джоэл, р. 1949) – американский автор-исполнитель песен и пианист, один из шести наиболее продаваемых артистов в США за всю историю страны.


[Закрыть] будут петь тебе серенады перед рассветом.

«Вот только я мог выпить тысячу раз и не забыть ни одной проклятой стопки. Я бы запомнил все детали каждой из них, вплоть до формы кубиков льда».

Декер уселся перед барной стойкой и своим отражением в большом зеркале за выстроенными рядами «Джим Бима», «Бифа», «Глена» и «Сапфира». Он заказал дешевое пиво, зажал кружку в мясистых ладонях и принялся разглядывать зеркало. Нижний угол справа. Они сели там, пара, за которой он пришел сюда.

Кавалер под пятьдесят, девушке вполовину меньше. Мужчина разоделся, как мог. Шерстяная тройка в тонкую полоску, желтый галстук, усеянный синими крапинками в форме чего-то вроде сперматозоидов на пути к яйцеклетке, и щегольской платочек в тон. Зачесанные назад волосы открывают морщинистый, зрелый лоб – привлекательный у мужчин, но не у женщин; впрочем, жизнь в этом плане вообще несправедлива. На ухоженных пальцах впечатляющие кольца с бриллиантами. Возможно, краденые. Или подделка. Как и сам мужчина. Наверное, и педикюр у него сделан. Туфли отполированы, но вот задники он упустил. Они были ободранными, что намного лучше подходило истинной природе этого мужчины. Он тоже был ободранным. И ему нужно было произвести впечатление только на входе, не на выходе. Выйдя за порог, этот мудила больше никогда не попадался тебе на глаза.

У девицы были большие глаза и тесто вместо мозгов. Миленькая в такой пустой, «уже тысячу раз это видели», манере. Как смотреть 3D-фильм без очков; что-то просто отсутствует. Дамочка настолько слепо верящая и рассеянная, что в глубине души хочется просто уйти и оставить ее на произвол судьбы.

Но Декеру платили не за это. На самом деле ему заплатили строго за обратное.

На ней была юбка, жакет и блузка, которые стоили больше машины Декера. Ну, или той машины, которая у него когда-то была. Банк забрал и ее, как это часто бывает.

Девица вышла из «старых денег». Она так привыкла к привилегированной жизни, идущей в комплекте с этим статусом, что была просто не в состоянии понять, с чего бы кому-то так стараться оттяпать у нее вещи, которые она принимала как само собой разумеющееся. И это делало ее потенциальной жертвой каждую минуту каждого дня ее жизни.

Так было и сейчас: акула и кукла. Декер видел этого парня шестеркой, отвратное число для его разума. Девица была четверкой, безобидной и неинтересной.

Сначала встретились их руки, потом – губы. Затем они поделились друг с другом напитками: он пил виски-сауэр, она – розовый мартини.

Обозначено.

Декер баюкал пиво и выжидал. И украдкой, незаметно посматривал на пару. Вдобавок к бирке с числом, девушка была очерчена оранжевым, мужчина – фиолетовым, тем же цветом, который ассоциировался у Декера с нулем, нежеланной цифрой. И потому кавалер представлял для него два числа – шесть и ноль. Кажется сложным, понятное дело, но Амос справлялся без труда, поскольку в его голове все это было четким, как отражение в зеркале.

Не то чтобы он действительно видел их в этих цветах. Речь шла об осознании цвета. Лучший и единственный способ, которым он мог объяснить свое ощущение. Не похоже на то, как учили на занятиях. Да и пришел он к этому довольно поздно. Просто старался, как мог. В конце концов, он считал, что оставил мир цветных фломастеров в детском саду.

Пара продолжала миловаться, держаться за руки, тереться ногами, тискаться и все прочее. Она явно хотела большего. Он не собирался потакать этим желаниям, поскольку хотел распалить объект. Спешка подразумевает дурные намерения. А этот парень был хорош. Не лучший из тех, кого доводилось видеть Декеру, но годный. Возможно, он обеспечивал себе пристойную жизнь.

Для фиолетового нуля.

Амос знал, что парень выжидает момента для просьбы. Заем для бизнес-проекта, который нельзя упустить. Какая-то трагедия в обширной семье, требующая финансовой поддержки. Он вовсе не хочет просить. Ненавидит себя за это. Но это его последняя надежда. Она – его последний шанс. И он вовсе не ожидает, что она поймет. Или скажет «да». Если так обставить разговор, как еще она сможет ответить? Только: «Да, дорогой. Возьми в два раза больше. Может, в три? Папочка их даже не заметит. В конце концов, это всего лишь деньги. Его деньги».

Через час и еще два розовых мартини она его оставила. Ее прощальный поцелуй был нежным и трогательным, мужчина отозвался на него должным образом, но когда она отвернулась, выражение его лица изменилось. От такой же нежности и любви – к триумфу и даже, можно сказать, жестокости. По крайней мере, так его описал бы сам Декер.

Амос не любил общаться с людьми. Он предпочитал собственное общество. Он ненавидел пустые разговоры, поскольку больше не понимал их смысл. Но это была часть того, чем он занимался. Чем он оплачивал счета. И потому Декер сказал себе, что с этим нужно смириться. По крайней мере, сейчас. Пора отрабатывать.

Он принес пиво к столику как раз вовремя, чтобы положить свою тяжелую руку мужчине на плечо и толкнуть его обратно на стул, с которого тот уже вставал.

Декер уселся напротив, посмотрел на нетронутый виски-сауэр – хищники не пьют на работе, – а потом одобрительно поднял кружку.

– Отлично сделано. Люблю смотреть, как работает настоящий профи.

Мужчина не ответил. Он осматривал Декера, оценивая его неопрятную внешность, и выглядел не слишком впечатленным.

– Я вас знаю? – наконец спросил он язвительным тоном. – Хотя не представляю, как такое возможно.

Декер вздохнул. Он ждал чего-нибудь поинтересней. Но, похоже, тут ловить нечего.

– Нет, и незачем тебе меня знать. Тебе нужно только заглянуть сюда.

Он вытащил из кармана пиджака конверт и бросил на стол.

Мужчина помешкал, но взял его.

Декер глотнул пива и сказал:

– Открой.

– С чего бы мне его открывать?

– Ладно, тогда не открывай. Не перетруждайся.

Декер протянул руку, но мужчина дернул конверт к себе. Затем открыл клапан и вытащил штук пять фотографий.

– Первое правило подонка, Ловкач, – сказал Декер. – Не развлекайся на стороне, когда работаешь. Когда я назвал тебя профи, я был великодушен.

Он постучал пальцем по верхней фотографии.

– Не слишком-то много на ней одежды, да и на тебе тоже. И, так уж случилось, именно этот акт считается незаконным почти во всех штатах к югу от линии Мейсона – Диксона.[4]4
  Линия Мейсона – Диксона – граница, проведенная в 1763–1767 гг. английскими землемерами и астрономами Ч. Мейсоном и Дж. Диксоном для разрешения территориального спора между британскими колониями в Америке. До гражданской войны служила символической границей между свободными штатами Севера и рабовладельческими штатами Юга.


[Закрыть]

Взгляд мужчины, оторвавшегося от фотографий, был настороженным.

– Откуда ты это взял?

Декер был вновь разочарован вопросом.

– Так что теперь все сводится к договоренности. Я уполномочен предложить тебе пятьдесят тысяч долларов. Взамен ты подписываешь вот это и находишь себе кого-нибудь другого. В другом штате.

Мужчина улыбнулся, отодвинул фотографии и заметил:

– Если вы думали, что от этого у меня будут неприятности, почему вы просто не показали ей фотографии? Зачем приходить сюда и предлагать мне деньги?

Декер снова вздохнул – он был разочарован уже в третий раз. Этот парень оказался совсем скучным. Амос собрал фотографии и аккуратно сложил их в конверт.

– Ловкач, ты читаешь мои мысли. Именно так я и сказал старику. Спасибо, что подтвердил мое мнение. Так уж случилось, что девица очень религиозная. То, чем ты занимаешься с дамочкой на третьей картинке, само по себе убойно, – так вдобавок она еще и твоя жена. Всего хорошего.

Он встал, но мужчина схватил его за руку.

– Я могу доставить тебе неприятности.

Декер поймал его пальцы и принялся отгибать назад, пока мужчина не охнул. Только после этого пальцы оказались на свободе.

– Я толстый, – заметил Амос, – но я в два раза больше тебя и намного жестче. И для моей работы не требуется красивая морда. А для твоей – требуется. Так что если я выведу тебя отсюда и начищу ее, твой будущий приток наличности здорово обмельчает. Улавливаешь мысль?

Мужчина схватился за поврежденную руку и побледнел:

– Я возьму деньги.

– Отлично. У меня с собой чек на двадцать пять штук.

– Ты же сказал, пятьдесят!

– Только если б ты согласился сразу. Ты не согласился. Последствия – твоя прибыль уменьшилась вдвое.

– Сукин ты сын!

Декер уселся обратно и вытащил из кармана листок бумаги.

– Авиабилет. В одну сторону. Так далеко отсюда, как только можно, не покидая континента. Вылет через три часа. Чек будет оплачен, если ты окажешься на рейсе. Там есть люди, которые проверят, так что не делай глупостей.

– Где чек? – спросил мужчина.

Декер достал еще один лист бумаги:

– Сначала тебе нужно подписать это.

Он протянул бумагу. Мужчина быстро пробежал ее глазами:

– Но это же…

– Это гарантия, что дама больше никогда о тебе не вспомнит, разве что плохими словами. А это значит, что даже если ты попытаешься словчить и вернуться, ничего хорошего не выйдет.

Мужчина быстро сообразил, что происходит, что все это значит на самом деле.

– Так ты шантажируешь меня фотографиями и фактом моего брака, чтобы вынудить подписать эту бумажку? А если я не подпишу, ты покажешь ей картинки, скажешь, что я женат… Думаешь, этого будет довольно, чтобы она от меня отлипла?

– Да ты просто гений.

Мужчина насмешливо улыбнулся:

– У меня еще с десяток таких, как она. И намного симпатичней. Она хотела, чтобы я спал с ней. А я откладывал это дело. Ты видел фото. У меня дома есть филе-миньон, так зачем мне соглашаться на гамбургер, даже если к нему прилагается трастовый фонд? Она – тупое дерьмо. И при всех папочкиных деньгах выглядит прилично разве что в удачный день.

– Мистер Маркс раскусил тебя за милю, хоть его малышка и втюрилась по уши. Но, опять же, Дженни уже сталкивалась с подонками вроде тебя. Она заслуживает лучшего.

Декер не был знаком с Дженни Маркс и мало беспокоился о ее романтических увлечениях. Все эти замечания требовались, чтобы Ловкач не умолк. Чтобы он говорил. Выговорился по-полной.

– Она заслуживает лучшего? Блин, я вообще не знаю, зачем с ней связался. Я мог бы без малейшего труда найти задницу намного лучше, чем у Дженни Маркс. И не нужно было бы выслушивать ее детский лепет.

– Тупое дерьмо? Детский лепет? Правда? У барышни высшее образование.

Декер уже получил все, что требовалось, но сейчас разговор начинал ему нравиться.

– Ладно, она не тупое дерьмо. Она долбаная идиотка.

«Ладно, веселье закончилось».

Декер взял неподписанный документ и положил его в конверт с фотографиями. Потом засунул конверт в карман.

– Какого хрена ты делаешь? – недоверчиво спросил мужчина.

В ответ Декер достал миниатюрный цифровой диктофон и нажал на кнопку.

– Уверен, ее порадует твое описание, – сказал он. – Кстати, какой гамбургер? С говядиной? Органический? Или просто долбанно идиотский?

Мужчина ошеломленно застыл.

Декер забрал диктофон и толкнул к парню билет.

– Это можешь оставить себе. И позаботься засунуть свою задницу в самолет. Следующий парень, которого они пошлют, будет покрупнее меня, и сломает не палец. Он сломает тебя.

– Хочешь сказать, что я вообще не получу денег? – жалобно протянул мужчина.

Декер встал:

– Я же говорил, ты просто гений.

Глава 4

Амос сидел на кровати в своей комнате размером с тюремную камеру. Для переговоров с клиентами он пользовался столом в столовой «Резиденс Инн»: в ежемесячную плату входил завтрак-буфет. Этот пункт договора однозначно обходился «Резиденс Инн» в приличные деньги. Декер просто забирал из буфета тарелки с едой и уносил их на свой стол. Вместо вилки ему вполне подошел бы экскаватор.

Он уже получил свой чек от посланца мистера Маркса. Приятель из полиции порекомендовал Декера этому богатому старикану в качестве человека, способного справиться с деликатной проблемой относительно его скучной дочки, вечно влюблявшейся в неподходящих людей. Декер никогда не встречался со стариком, только с его представителями. Это было нормально; вряд ли Маркс хочет, чтобы Декер испачкал его красивую мебель. Они встретились за завтраком. Пришли два молодых придурка в тысячедолларовых костюмах, которые отказались даже кофе попробовать. Наверное, их больше интересовал двойной эспрессо, который выплевывали сверкающие маленькие машины под управлением баристы. По лицам этих парней было видно, что они прекрасно знают, насколько хороши они сами и насколько плох Декер. К этой встрече он натянул свою лучшую рубашку – вторую из двух имеющихся.

Папаша Маркс уполномочил потратить до ста штук, чтобы избавиться от альбатроса, схватившего за шею его маленькую девочку. Примерившись к жулику, Декер сообщил представителям, что сможет решить вопрос намного дешевле. Так он и сделал. Фактически, ценой стоимости авиабилета. За гроши. Папаша Варбакс[5]5
  Папаша Варбакс (Daddy Warbucks) – миллиардер, промышленник и филантроп, персонаж комикса и мюзикла «Сиротка Энни».


[Закрыть] мог бы выдать ему премию, хотя бы процент от сэкономленной шестизначной суммы. Но он твердо держался подписанного соглашения, и Декер получил только унылую почасовую ставку. Да, процент не помешал бы. Видимо, вот так богачи и остаются богатыми. Но оно все равно того стоило – увидеть обжуленного жулика. Кроме того, Декер подозревал, что через пару месяцев Дженни Маркс окажется в той же лодке, и его снова вызовут. Может, ему следует предложить Папаше Варбаксу долгосрочное соглашение?

Амос вышел из комнаты и направился через фойе в столовую. В такую рань там еще не было никого, кроме восьмидесятилетней Джун, которая наслаждалась своими золотыми годами, наваливая в тарелку гору жирной жареной картошки.

Декер загрузил тарелку и уселся за свой обычный столик. Первая вилка была уже на полпути к рту, когда он увидел ее.

Ей исполнилось сорок два, его ровесница. Но она выглядела старше. Ее работа делает такое с людьми. И он не избежал того же. Декер опустил взгляд, отложил вилку и посолил все содержимое тарелки, включая блинчики, четыре раза. Он надеялся, что мужчина его размеров может съежится, исчезнуть за стеной белков и углеводов.

– Привет, Амос.

«Мда, похоже, не вышло».

Декер набрал полную вилку застывших яиц, хлопьев, бекона, жареной картошки и кетчупа, и засунул все это в рот. Он жевал с открытым ртом, надеясь, что это зрелище подвигнет ее выполнить разворот на сто восемьдесят и вернуться туда, откуда она заявилась.

Не вышло.

Она присела напротив. Стол был маленьким, она – тоже. А вот Декер был здоровенным. Он занимал бо́льшую часть стола, просто сидя за ним.

Амос засунул в рот новую порцию еды и причмокнул. Он не поднимал взгляда. Какой в этом смысл? Она не может сказать ничего такого, что он захотел бы услышать.

– Если ты решил развлечься таким образом, – сказала она, – я пережду. У меня есть все время мира.

Он наконец посмотрел на нее. Она была тощей как палка: сигареты и жвачка, которые всегда заменяли ей еду и питье. Возможно, он за один раз съедал больше, чем она – за месяц.

У нее были белесые волосы, на морщинистой коже – пятна. Нос кривой; говорили, это после встречи с одним пьянчугой, когда она еще была патрульной. Маленький заостренный подбородок был задавлен непропорционально большим ртом, в котором скрывались, будто висящие в пещере летучие мыши, кривые и желтоватые от никотина зубы.

Она не была симпатичной. Не внешность делала ее запоминающейся. Примечательным делало ее совсем другое – она была первой женщиной-детективом в полиции Берлингтона. И, насколько знал Декер, все еще единственной. И она была его напарником. Они вдвоем произвели больше арестов, приведших к осуждению, чем кто-либо за всю истории полиции города. Некоторые считали, что это просто здорово. Другие полагали, что пара слишком возомнила о себе. Старски и Хатч,[6]6
  Старски и Хатч – персонажи комедийного боевика «Старски и Хатч», киноадаптации одноименного телесериала 1970-х гг.


[Закрыть] так прозвал их один соперник. Декер, правда, так и не понял, кем он должен считать себя, блондином или брюнетом.

– Привет, Мэри Сьюзан Ланкастер, – произнес он, потому что не мог этого не сказать.

Она улыбнулась, протянула руку и легонько ткнула ему в плечо. Амос чуть заметно поморщился и немного отодвинулся, но она, похоже, не заметила.

– Даже не думала, что ты знаешь мое второе имя.

Он вновь опустил взгляд на еду, исчерпав свою квоту на болтовню.

Мэри оглядела его, и, когда осмотр был закончен, похоже, молча признала: все сообщения о том, что Декер скатился на самое дно, верны.

– Я не стану спрашивать, Амос, как твои дела. Я и так вижу, что не очень.

– Я живу здесь, а не в коробке, – резко ответил он.

– Прости, – торопливо извинилась она. – Ну, я пришла поговорить с тобой.

– С кем ты разговаривала?

– В смысле, откуда я узнала, что ты здесь?

По его взгляду было ясно, что именно об этом он и спрашивает.

– От друга друга.

– Не думал, что у тебя столько друзей, – произнес Декер.

Ничего смешного тут не было, само собой, и он, конечно, не улыбнулся. Но Мэри выдавила смешок – попытка сломать лед – и тут же спохватилась, сообразив, что сделала глупость.

– Ну, я вроде как детектив. Нахожу всякие вещи. А Берлингтон не слишком велик. Это не Нью-Йорк. И не Эл-Эй.

Декер причмокнул, загрузил в себя новую порцию еды, и его разум вновь побрел к цветным числам и вещам, занимающим его голову.

Похоже, она почувствовала его уход в себя.

– Амос, мне очень жаль. Ты многое потерял. Ты этого не заслужил, такого никто не заслуживает.

Декер равнодушно взглянул на нее. Сострадание не привлекало его внимания. Он никогда не искал сочувствия, в основном потому, что его разум не воспринимал это конкретное чувство. По крайней мере, теперь. Он мог быть заботливым. Он был заботливым и любящим со своей семьей. Но состраданию и его еще более неприятному родственнику, сопереживанию, больше не было места в его рубке.

Возможно, заметив, что она вновь теряет его, женщина торопливо сказала:

– Я пришла, чтобы кое-что тебе рассказать.

Декер смерил ее взглядом. Он ничего не мог с собой поделать и потому сказал:

– Ты потеряла вес. Примерно на пять фунтов меньше, чем стоит. И возможно, у тебя дефицит витамина Д.

– Как ты это понял?

– Когда ты вошла, ты двигалась скованно. Ломота в костях, классический симптом. – Он указал на ее лоб. – Снаружи холодно, но у тебя голова вспотела. Тоже классика. И ты просидела здесь недолго, но уже пять раз скрещивала ноги, а потом расставляла их. Проблемы с мочевым пузырем. Еще один симптом.

Услышав такую интимную оценку, Мэри нахмурилась.

– Что, ты начал ходить в медицинскую школу? – недовольно спросила она.

– Я прочел статью четыре года назад, когда сидел в приемной у дантиста.

Она коснулась пальцем лба:

– Думаю, я не часто бываю на солнце.

– И ты куришь, как паровоз, что тоже не способствует. Попробуй витаминные добавки. Дефицит витамина Д приводит к плохим штукам. И бросай курить сигареты. Попробуй пластырь.

Декер опустил взгляд и вновь увидел то, что заметил, когда она села за стол.

– А еще у тебя тремор левой руки.

Мэри держала левую руку правой, неосознанно потирая одну точку.

– Я думаю, это просто нервы.

– Но стреляешь ты с левой. Думаю, тебе стоит сходить провериться.

Она взглянула на небольшую выпуклость с правой стороны своего жакета, которая выдавала пистолет в поясной кобуре, и улыбнулась:

– Решил поиграть в Шерлока Холмса? Хочешь проверить мои колени? Посмотреть кончики пальцев? Рассказать, что я ела на завтрак?

Он сделал хороший глоток кофе.

– Просто проверься. Там может быть что-то еще. Кроме тремора. Серьезные проблемы начинаются с рук и глаз. Это раннее предупреждение, вроде канарейки в шахте. В следующем месяце у вас будет переаттестация по огнестрелу. Вряд ли ты ее пройдешь, если рука подведет.

Ее улыбка поблекла.

– Об этом я не подумала. Спасибо, Амос, я схожу.

Декер посмотрел на еду и сделал глубокий вдох. Он исчерпался и теперь просто ждал, пока она уйдет. Он закрыл глаза. Он может уснуть прямо здесь.

Ланкастер крутила пуговицу жакета, поглядывая на Декера. Готовилась к тому, ради чего на самом деле пришла. Готовясь сказать.

– Амос, мы произвели арест. По твоему делу.

Амос Декер открыл глаза. И уже не закрывал их.

Глава 5

Декер положил обе руки на стол.

Ланкастер следила, как его руки сжимаются в кулаки, а большие пальцы потирают указательные с такой силой, что оставляют вмятинки.

– Как его зовут? – спросил Декер, глядя на кучу омлета в тарелке.

– Себастьян Леопольд. Необычное имя. Но так он сказал.

Декер вновь прикрыл глаза и включил то, что любил называть своим ЦВМ, цифровым видеомагнитофоном. Один из плюсов быть тем, кто он есть.

Кадры мелькали перед внутренним взором с такой скоростью, что их было трудно различить, но Декер видел все. Он дошел до конца этого мысленного упражнения без единой зацепки.

Амос открыл глаза и покачал головой:

– Никогда о нем не слышал. А ты?

– Тоже нет. Но еще раз, так он нам назвался. Возможно, это не настоящее имя.

– Документов не было?

– Нет. Пустые карманы. Я думаю, он бездомный.

– Отправила отпечатки?

– Сейчас проверяют. Пока ничего.

– Как ты на него вышла?

– Это было проще всего. Он пришел в участок сегодня в два часа ночи и сдался. Самое легкое задержание на моей памяти. Я приехала сюда сразу после его допроса.

Декер резко взглянул на нее:

– Прошло почти шестнадцать месяцев, и тут парень сам приходит и признается в тройном убийстве?

– Знаю. Такое определенно случается не каждый день.

– Мотив?

Ей явно стало неуютно.

– Амос, я просто из вежливости ввожу тебя в курс дела. Полицейское расследование продолжается. Ты знаешь правила.

Декер наклонился вперед, заняв собой почти весь стол. Ровным голосом, будто смотрел на нее через их некогда сдвинутые вместе столы в полицейском участке, он повторил:

– Мотив?

Мэри вздохнула, вытащила из кармана пачку жевательной резинки и засунула одну в рот. Нижняя челюсть трижды дернулась, потом женщина произнесла:

– Леопольд сказал, ты плохо о нем отозвался. Здорово достал его.

– Где и когда?

– В «Севен-илевен».[7]7
  Крупная сеть магазинов, в оригинале называются 7-Eleven.


[Закрыть] Примерно за месяц до… ну, до того, что он сделал. Похоже, он затаил обиду. Между нами, мне кажется, что у него не все дома.

– В каком «Севен-илевен»?

– Что?

– В каком «Севен-илевен»?

– Ээ… думаю, в ближайшем к твоему дому.

– То есть на углу Десалль и Четырнадцатой?

– Он сказал, что проследил за тобой до дома. Так он узнал, где ты живешь.

– Так он бездомный, но с машиной? Я ни разу в жизни не ходил пешком в тот «Севен-илевен».

– Он бездомный сейчас. Я не знаю, кем он был тогда. Амос, он просто пришел и сдался. Мы еще многого не знаем.

– Фото.

Декер не спрашивал. Если человека арестовали, его сфотографировали и сняли отпечатки пальцев.

Ланкастер достала телефон и показала ему. На маленьком экране было видно мужское лицо, загорелое и чумазое. Волосы нестриженые, борода клочьями. И потому Леопольд выглядел похожим на Декера.

Амос прикрыл глаза и вновь запустил свой ЦВМ, но с тем же результатом – ни одного попадания.

– Я никогда его не видел.

– Ну, может, сейчас он выглядит по-другому…

Декер покачал головой.

– Сколько ему лет?

– Сложно сказать, а сам он не говорит. Возможно, сорок с небольшим. Возможно.

– Насколько крупный?

– Шесть футов и сто семьдесят фунтов.[8]8
  1,82 м и 77,1 кг.


[Закрыть]

– Поджарый или обрюзгший?

– Поджарый. Довольно жилистый, насколько я видела.

– Мой шурин был ростом с меня, строитель, и мог выжать от груди грузовик. Как Леопольд справился с ним?

– Амос, это часть расследования. Я не могу рассказывать.

Декер молча смотрел ей прямо в глаза.

Мэри вздохнула, яростно прожевала резинку и произнесла:

– Он сказал нам, что твой шурин был пьян и сидел за кухонным столом. Он ничего не услышал. Леопольд сказал, на самом деле он думал, это ты. По крайней мере, со спины.

«Он думал, что убивает меня, когда перерезал глотку моему шурину?».

– Я совершенно не похож на шурина.

– Сзади, Амос. И я говорю тебе, этот Леопольд с полным приветом. У него лифт из подвала не выезжает.

Декер закрыл глаза.

«И потом этот псих со сломанным лифтом в мозгах поднялся наверх, застрелил мою жену и задушил дочь?»

Он открыл глаза, когда Ланкастер поднялась со стула.

– У меня есть еще вопросы.

– Ну, у меня нет больше ответов. Я могу потерять значок уже за то, что пришла сюда и рассказала тебе все. Амос, ты и сам это знаешь.

Он тоже встал, возвышаясь над ней, человек-гора, маленькие дети могли бы в ужасе разбежаться от одного только его… присутствия.

– Мне нужно увидеть этого парня.

– Невозможно, – уже отступая, ответила Ланкастер, и тут заметила выпуклость у него на поясе. – Ты носишь оружие? – недоверчиво спросила она.

Он не опустил взгляда.

– Я вернул свое оружие, когда ушел из полиции.

– Я спрашивала не об этом. Кто угодно может купить пистолет. Еще раз. Ты носишь оружие?

– Если и так, закон этого не запрещает.

– Открытое ношение, – поправила она. – Но закон запрещает скрытое ношение, если только ты не сотрудник полиции.

– Оно не скрытое. Ты же его видишь, верно? Оттуда, где ты стоишь?

– Амос, это совсем другое, и ты это знаешь.

Он протянул руки, сдвинув запястья вместе:

– Тогда надень наручники. Забери меня и засунь в ту же камеру, куда вы посадили Себастьяна Леопольда. Можешь забрать мой пистолет – он мне не понадобится.

Ланкастер отступила еще на шаг.

– Только не надо давить. Дай нам сделать свою работу. У нас есть этот парень. Пусть все будет честно и справедливо. Это дело на смертный приговор. У него все шансы получить иголку.

– Ага, лет через десять, возможно. А на эти десять лет он получит дом с кроватью и тремя квадратными футами. А если он псих и его адвокат сможет подсунуть правильные бумаги, он отправится жить в симпатичную уютную психушку и будет читать там книжки, складывать пазлы, ходить на консультации и получать бесплатные лекарства, чтобы у него ничего не болело. Неплохо, с его-то нынешнего места. Я бы и сам согласился на такое.

– Амос, он признался в трех убийствах.

– Дай мне повидаться с ним.

Ланкастер уже торопливо шла прочь, наверное, к припаркованной машине. На полпути она обернулась и рявкнула:

– Кстати, всегда пожалуйста, придурок!

Декер смотрел ей вслед, пока женщина не вышла из фойе. Потом уселся обратно за свой столик. Он называл этот стол своим, потому что каждому нужно какое-то место, которое можно так назвать. И этим местом для него был столик в столовой.

Когда Амос проснулся нынче утром, у него в жизни была только одна цель – дотянуть до следующего утра.

Но теперь все изменилось.